Мартин Дебора. Пиратская принцесса

   Рука ее дрожала. Она никогда не причинила бы ему боль, тем более после того, что произошло между ними. Но она также не хотела, чтобы он думал, что они с Дезире — легкомысленны и доступны.
   — Я не имела в виду…
   — Чего?! — он вздернул бровь и встал в позу полного безразличия, будто она не держала у его груди смертельное оружие. — Чего вы не имели в виду? Может, мои ухаживания вовсе не были такими уж отвратительными? Может, они вам даже понравились? Или у вас не хватает смелости в этом признаться?
   Она молчала. Саймон взял нож из ее рук и бросил со страшной силой. Кинжал с резким стуком вонзился в дверь за ее спиной.
   — И впредь не лгите, что наши желания не обоюдны, — проговорил он с насмешкой. — Может быть, вам и «отвратительно» сознавать, что вы желаете такого «американского дикаря», как я, но это несомненно. По-моему, наш поцелуй говорил сам за себя. Вот почему вы пришли сюда, и вот почему…
   — Я пришла попросить у вас помощи. Без вас я не смогу найти любовника Дезире! Только и всего!
   Он отрицательно покачал головой.
   — Нет, не все. Иначе вы не пожаловали бы сюда ночью, да еще в таком соблазнительном наряде, — он окинул ее взглядом с ног до головы, и Камилла чувствовала жар там, где его взгляд касался ее тела. — Можете объяснять себе свой приход как угодно, но на самом деле вы пришли потому, что между нами что-то есть, и это «что-то» заставляет нас искать встреч друг с другом.
   Она начала было протестовать против такой наглой самоуверенности, но он не дал ей и слова сказать и продолжал тоном, в котором читалась неприязнь к самому себе:
   — И я поплелся сегодня на бал по той же самой причине. Мне было необходимо видеть вас. Потому что… — он дышал с трудом, — потому что я слишком сильно желаю вас.
   Не обратив внимания на дрожь, вызванную его признанием, она вздернула подбородок.
   — И как все мужчины, вы полагаете, что ваше желание — закон для любой женщины.
   — Ах, вы до сих пор пытаетесь протестовать?! — Он шагнул к ней и, обняв крепкой рукой за талию, второй резко поднял вверх ее подбородок и поцеловал. Поцелуй его был скорее наказанием, а не лаской.
   Она хотела бы не отвечать на него, но это было выше ее сил. Двадцать пять лет прожила она без мужской ласки и за один вечер поняла, сколько она упустила. До появления Саймона она и не предполагала, что в теле ее живут какие-то желания, и теперь, когда он их пробудил, вряд ли ей удастся запрятать их обратно в потаенные уголки души.
   Он упорно целовал ее, пока она не сдалась и не раскрыла губы ему навстречу. Жар, распалявший его, становился все сильнее, а свободная рука перемещалась по ее телу намного раскованнее, чем прежде. Он гладил ее спину и бедра, как будто платье, разделявшее его ладонь и ее кожу, было невидимым. Это было возмутительно… оскорбительно… восхитительно!
   Когда он наконец остановился, глаза его сверкали.
   — Ну что, будете и дальше отрицать? Собираетесь настаивать и впредь, что вам отвратительны мои поцелуи?
   С прерывистым дыханием и дрожью в каждой клеточке тела она никак не могла бы доказать обратное. Краснея, она отвела взгляд.
   — Вряд ли, — с трудом проговорил он.
   Он слишком резко разжал объятия, так что она едва не упала. Он подошел к двери, вытащил нож и отдал ей, потом поднял пальто. В глазах у него была усталость.
   — Вы лучше уходите, пока не оказались в таком же положении, что и ваша кузина.
   От этих недвусмысленных слов ее захлестнул стыд, но они напомнили ей о причине ее прихода.
   — А кстати, как быть с кузиной? — спросила она. — Вы ведь до сих пор не ответили.
   Он не удержался и тяжело вздохнул.
   — Даже не знаю, как быть. Эти четверо — единственные, кто уехал из Нового Орлеана за последние пару месяцев. Если это не один из них, то я — пас. Придется вашей кузине самой о себе позаботиться, — голос его стал жестким. — Сдается мне, что она и так уже все для себя решила. Богатый муж в полной мере возместит ей утерянную любовь. Для меня очевидно, именно этого она и добивается.
   — Нет! — воскликнула Камилла, сверкнув глазами. — Обо мне можете думать все, что угодно, но о ней не смейте! Она совершенно бескорыстный человек. Если она выйдет замуж за месье Мишеля, жизнь ее станет просто невыносимой.
   — Это не мои проблемы, — уголок его рта подергивался, и он отвернулся. — Я сделал все, что смог.
   — Наверняка вы еще чем-то можете помочь! Как насчет офицеров из вашего окружения? Насчет друзей?..
   — Чем мог — помог, — отрезал он. — Все.
   Тогда, прекрасно понимая, что ничем сейчас не отличается от обычной шантажистки, она сказала:
   — Придется все-таки доложить дяде Жаку, что я подслушала вашу беседу и что я не хочу, чтобы он с вами связывался.
   Гнев мгновенно охватил Вудварда, но постепенно он успокоился и, к ее удивлению, беспечно прислонился к стене и сказал:
   — Ну и идите. Вам же будет хуже. Говорите дядюшке все, что душе угодно, а я сыт по горло охотой за любовником вашей кузины. Глупейшая затея.
   Она потеряла дар речи. Конечно, она не могла пойти к дяде Жаку. Он бы только посмеялся над ней. И раз Саймону все равно, расскажет она дяде или нет, то последняя надежда потеряна.
   Неужели Дезире придется теперь выходить замуж за этого монстра Линдера Мишеля? Внезапно ее словно обожгло. А вдруг Дезире умрет при родах, как Октавия! Нет, она этого не допустит. Если не удалась сделка с Саймоном, где основным товаром была ее осведомленность о его нелегальной деятельности, тогда нужно найти другой предмет торга.
   Саймон уже доказал, что его можно с легкостью подкупить. И у нее как раз есть то, что его интересует.
   — Если все сказанное не может заставить вас мне помочь, тогда… — она запнулась. Оказывается, некоторые слова бывает довольно трудно выговорить. — Возможно, я могу… предложить вам кое-что другое в обмен на вашу помощь.
   Он глядел на нее в недоумении.
   — Если вы имеете в виду деньги, то не старайтесь: у меня их достаточно.
   — Нет, я о другом, — она покраснела, удивляясь сама себе. Как можно было решиться на такое! Она принялась расстегивать накидку, которую только что застегнула, пока она не упала к ее ногам. — Я предлагаю вам себя.
   Она почти физически ощутила мгновение, когда до него дошел смысл сказанного. Он шагнул к ней и вгляделся в ее лицо, взгляд его был такой злобный, что у нее затряслись коленки.
   — Вы предлагаете то, что мне показалось, или я ослышался?
   Она отвела глаза и кивнула.
   — Вы сами сказали… что хотите меня. Так берите. Если… поможете моей кузине.
   — Не верю я вам, — резко сказал он. — Неужели вы пойдете на риск очутиться в ее положении, лишь бы спасти ее от вполне выгодного замужества? Это сумасшествие.
   — Он погубит ее, поверьте! Я знаю. Когда он обнаружит, что она уже не девственница, он забьет ее до смерти… или еще что-нибудь похуже сделает. Но жизнь он ей навсегда испортит, это точно.
   Саймон подошел ближе.
   — А вы сами как же? Разве вы не испортите жизнь навсегда, если я воспользуюсь вашим предложением?
   — Мне легче будет с этим справиться, чем ей. Я привыкла к всеобщему презрению.
   С его губ сорвалось проклятие.
   — Привыкли? К тому, что вас называют шлюхой или еще того хуже? Фонтейн вышвырнет вас на улицу, если обнаружит, что вы его так опозорили.
   — Он не узнает, пока… пока я не окажусь беременной.
   — Вы понимаете, — он заставил ее посмотреть ему в лицо, — нет, вы хоть немного представляете себе, как велик соблазн, ведьма вы французская?! Не будь я джентльменом… Если бы я не знал, какой невыносимой станет ваша жизнь, я бы не задумываясь отвел вас в спальню и занялся с вами любовью. Но одной ночи мне все равно было бы мало. Чтобы насытиться вами, нужна вечность. — Он опустил ее подбородок и, не удержавшись, погладил ее изящную шею. — И знаете что, Принцесса? Подозреваю, что вам эта жертва не показалась столь ужасающей. Нет, я даже в этом уверен.
   Она затаила дыхание, напуганная сквозившим в его глазах страстным желанием. Потом он отвернулся.
   — К сожалению, я все-таки джентльмен, что бы вы про меня там ни думали. Одно дело сорвать у женщины поцелуй, а другое дело — обладать ею против ее желания.
   Она сделала к нему шаг и дотронулась до рукава.
   — Я предложила это вам не против собственного желания. А ради кузины.
   — Знаю, — его жесткий взгляд скользнул по ее руке и остановился на лице. — Но если вы когда-нибудь и окажетесь в моей постели, то пусть это будет ради вас, а не ради вашей кузины.
   Губы ее задрожали. Он недвусмысленно отказался от ее предложения. И тогда она произнесла еле слышно:
   — Если вы не поможете, то я найду какого-нибудь другого офицера…
   — Ни за что! — взорвался он. — Я не намерен наблюдать со стороны, как ради кузины вы предлагаете свое тело направо и налево, бери — не хочу. — Он сжал зубы. — Хорошо, — процедил он наконец. — Я помогу вам.
   — По… поможете?
   — Да, черт побери! Исключительно потому, что я сам решил помочь, а вовсе не из-за вашего бесконечного шантажа, немыслимое вы существо! И помогать я буду только в том случае, если у вас появились какие-нибудь соображения насчет того, как искать этого парня.
   С ее души упал такой камень, что она не сразу смогла снова заговорить:
   — Да, кое-что есть.
   — И что же?
   — Например, тот солдат мог назваться чужим именем. Он пожал плечами.
   — Все может быть. Но это характеризует его с не слишком хорошей стороны, верно? Если он так поступил, то, пожалуй, лучше вашей кузине выйти за месье Мишеля.
   — Никогда! — прошептала она упрямо. — Кроме того, Дезире все-таки особо отметила имя Джордж. Может, он представился какой-нибудь другой фамилией? Если бы вы поговорили с этими четырьмя солдатами…
   — Я вижу, вы просто жаждете отправить меня в Батон-Руж, несмотря ни на что, — он улыбнулся. — Ладно, так и быть. Я совершу это чертово путешествие. И обещаю выведать все, что смогу.
   Она наклонилась, подняла накидку и надела ее. И тогда он уточнил:
   — Да, но только в том случае, если вы мне кое-что пообещаете.
   — Что пообещаю? — Она затянула пояс.
   — Что это будет наша с вами последняя попытка. Если никто из них не сознается, что он отец ребенка, то мы прекратим эти нелепые поиски. Идет?
   Она задумалась. Если это не один из четверых, то загадка все равно останется загадкой, а время будет уже упущено.
   — Хорошо, — кивнула она.
   Он вздохнул с видимым облегчением.
   — Я съезжу через пару дней в Батон-Руж, а когда вернусь, дам вам полный отчет. Не сомневайтесь, он будет ждать вас под кипарисом, только имейте терпение, — добавил он с усмешкой. — И больше никаких ночных визитов, Принцесса. Понятно?
   Она кивнула. Вот в этом она была с ним солидарна. Ночные визиты в его дом — предприятие действительно слишком рискованное.

7

   Только ботинок знает, есть ли в носке дырка.

Креольская поговорка

   Через два дня после этого Саймон шел по улицам Батон-Руж к таверне, облюбованной солдатами. Он с легкостью получил разрешение на эту поездку, и его появление никого здесь не удивило. Офицеры то и дело ездили в другие части, и в этом не было ничего необычного.
   Но удивило всех то, что, закончив за один день рутинные дела, он пригласил четверых недавно переведенных сюда из Нового Орлеана солдат к своему столику и полночи угощал их выпивкой.
   Благодаря репутации одиночки ему с трудом удалось уговорить их встретиться с ним в таверне. Но это был лучший способ выполнить возложенную на него Камиллой миссию. Официально он не имел права задавать солдатам вопросы, касающиеся их личной жизни. К тому же это возбудило бы в них подозрения. Нет, необходимо было застигнуть их врасплох, чтобы они расслабились и сами выложили ему свою подноготную. А что лучше спиртного ослабляет внимание мужчины?
   «Действительно, что лучше?» — подумал он с усмешкой, вспоминая, как сам две ночи назад потерял всякую бдительность из-за проклятого бренди Зэна. Иначе он ни за что не позволил бы себе подобных вольностей с Камиллой.
   Нельзя сказать, чтобы он сильно сожалел об этом. О, нет, напротив. Он до сих пор ощущал вкус ее губ, чувствовал трепет ее полураскрытого рта. Кожа ее была нежной — такой нежной, что способна была свести с ума любого. Хоть Камилла пыталась отрицать, что ей понравились его ласки, он-то знал правду.
   Когда она растаяла от его второго поцелуя, он захотел ее так, как не хотел ни одну женщину в мире. И когда она уронила накидку и произнесла те безумные слова…
   Он отер выступивший на лбу пот. Боже правый! Если бы он только мог принять ее предложение! Может быть, он не просыпался бы по утрам в таком возбуждении.
   Но это серьезное лицо, эти печальные глаза… они могут заглушить инстинкт самосохранения у любого мужчины. А ведь он вполне мог на время забыть о совести, благородстве, обо всем том, что мерзавцы считают помехой в жизни, и заняться с ней любовью. Один бог ведает, как он хотел этого тогда. И сейчас.
   Это прямо проклятие какое-то. Надо же — племянница Зэна. Это из-за него, проклятого морского разбойника, Джошуа уже десять лет лежит в сырой земле. Джошуа, который обучил Саймона ездить верхом, удить рыбу. Который дал ему впервые отведать виски, спрятавшись под папиной каретой. Боже, ведь он мог бы жить, жениться, иметь детей! И все это, все надежды и мечты оказались в могиле из-за Жака Зэна.
   Но что толку от подобных мыслей. Сколько он ни напоминал себе о своей ненависти к Зэну, его чувства к Камилле не угасали. Она ничем не напоминала дядю. Может быть, из-за детства, проведенного среди пиратов, она и была намного храбрее обычной женщины, но при этом обладала мягкостью, женственностью и состраданием. Он не мог забыть, как она старалась утешить его после того, как ее соотечественники оскорбили его на том первом балу. А как неподражаемо ведет она сражение за счастье кузины! Хотя, скорее всего, доверчивая Камилла идет по ложному пути.
   Он только лелеял надежду хоть чем-то помочь ей. Но как тут поможешь, если она так упорно заблуждается и упорно считает, что любовником Дезире непременно должен быть солдат или офицер из его ближайшего окружения. Как ему отыскать этого иллюзорного незнакомца?
   И снова мысль, что виновником всех этих треволнений мог быть Нейл, пришла ему на ум, но он тут же отмел ее прочь. Нейл просто случайно оказался в это время в городе. На всем белом свете не было человека, менее пригодного для роли соблазнителя невинных девиц. Тем более, если бы Нейл как-нибудь был в этом замешан, он что-нибудь да рассказал бы Саймону. Но он ни одного намека не проронил.
   Саймон, правда, предупреждал его, что креолов надо избегать. Может, именно поэтому Нейлу неловко было признаться.
   Саймон зашел в таверну и огляделся в поисках знакомых солдат, с которыми договорился здесь встретиться. В тот же миг он убедился, что торчит здесь как прыщ на носу: на нем единственном была офицерская форма, остальные посетители были простыми солдатами.
   Вряд ли кузина Камиллы выбрала кого-то из них в любовники. Неужели Дезире могла бы влюбиться в человека, который настолько ниже по положению в обществе. Если дочка Фонтейнов получила такое же утонченное воспитание, как большинство креолок, то она, конечно, держалась бы подальше от простого американского солдафона. Хотя, разумеется, мужчина с приятными чертами лица, хорошо подвешенным языком и в ладно сидящей форме способен соблазнить любую девушку.
   Он подошел к столику, где его ожидали четверо солдат. При его приближении они резко замолчали и вскочили на ноги. Так дело не пойдет. Чтобы их разговорить, необходимо, чтобы они чувствовали себя с ним раскованнее.
   — Да садитесь, ребята, — сказал он, придвигая стул. Когда все уселись, он подал знак официанту: — Выпивку на всех! И проследи, чтобы наши стаканы не пустели. Подозреваю, что моих друзей жажда мучит не меньше, чем меня.
   Приветливость принесла желаемые результаты. Молодые люди немного расслабились.
   — Ну что, — начал он, откидываясь на спинку стула, — как вам Батон-Руж? — Он окинул взглядом отвратительный замызганный зальчик и добавил: — Держу пари, что скучаете по Новому Орлеану.
   Похоже, фраза эта еще больше растопила лед. Кит Мериуезер улыбнулся:
   — Уж конечно, майор. В Новом-то Орлеане развлечений было сколько угодно, а в этом городишке совсем нечего делать.
   Кит был симпатичным молодым человеком с хорошими манерами. Саймон подумал, что он как раз подошел бы Дезире в ухажеры.
   К всеобщему удовольствию, наконец принесли напитки. Саймон, в отличие от остальных, потягивал свой маленькими глотками. Ему надо было напоить остальных, а самому остаться трезвым.
   — Я слышал, здесь где-то есть игорные дома — один или два, — заметил Саймон.
   — Игорные дома! — горько усмехнулся Николас Тэйлор. — Может, здесь так и называют эти жалкие комнатушки на задворках, которые к тому же рано закрываются.
   «Лицо Тэйлора не отличается особенно гармоничными чертами, но он высокий, стройный и вполне мог привлечь внимание девушки», — подумал Саймон. А что вообще, черт подери, главное в этом деле? Сначала он думал, что красота. Но иногда мужчина с весьма уродливым лицом, но острым умом может увлечь девушку не хуже любого другого. Он и сам не был таким уж красавцем, но женщин всегда покорял запросто. И Камилле, кажется, не внушают отвращения грубоватые черты его лица. Так как же догадаться, кто из этих четверых завладел сердцем Дезире Фонтейн?
   — А мне до игорных домов никакого дела нет, — заносчиво заметил Дэниел Пендлентон. — Мне не хватает бальных залов. У них тут вообще балов не бывает. Тут все устраивают танцы в частных домах и чужаков не пускают.
   — А уж мы-то знаем, почему Дэниел скучает по балам, — усмехнулся Николас Тэйлор, подмигивая друзьям.
   Дэниел, в манерах которого сквозило природное изящество, заметил:
   — Только не говори, что тебе нравится, когда тебя прогоняют из приличного общества.
   — А кого это прогнали из приличного общества? — спросил Джордж Уайз. Он уже допил свой стакан, и официант проворно наполнил его снова доверху. С виду он был самым симпатичным из них, хотя и самым распущенным. — Нетрудно попасть в приличное общество в городишке, где столько публичных домов.
   Остальные посмотрели на Уайза укоризненно. Они еще не настолько опьянели, чтобы не соображать, что разговаривать о публичных домах со своим бывшим командиром не совсем прилично.
   Но подобная болтовня непременно приведет к разговору о женщинах, что было как раз на руку Саймону.
   — И что же, в этом городишке столько же публичных домов, сколько было в Новом Орлеане? — В молодости он побывал в одном или двух заведениях подобного рода, но с возрастом предпочел не иметь отношений с женщинами, которых интересует только содержимое его кошелька. Но его новым приятелям знать это было совершенно необязательно. — И как вам здешние девицы? Есть красотки, которых можно сравнить с Софи?
   При упоминании этого имени солдаты сразу расслабились. Саймон хоть и не ступал ногой за порог веселого дома в Новом Орлеане, но наслушался достаточно, чтобы вспомнить о всеобщей любимице мужской половины города, несмотря на непомерно высокую цену, которую она требовала.
   — Ах, Софи, Софи, — вздохнул Уайз. — Скажите, майор, ну где еще искать человеку приличное общество, как не в объятиях таких женщин?
   — Да, вы правы, — кинул ему Саймон понимающий взгляд. — Самые красивые женщины. И самые… дружелюбные.
   — Ну и якшайтесь со шлюхами, — одернул галстук Пендлентон. — Я лучше станцую один танец с леди, чем проторчу неделю в публичном доме.
   Остальные обменялись взглядами, выражающими явное отвращение. «Пендлентона из списка вычеркиваем», — подумал Саймон. Похоже, остальные подозревали Пендлентона в том, что ему нравилось только танцевать с девушками, и не более того. Об этом можно было догадаться и раньше: солдаты не слишком обрадовались, узнав, что Пендлентон тоже приглашен выпить.
   Саймон вздохнул. Жалко, что это не он. С его изысканными манерами и любовью к балам он был бы наиболее подходящим вариантом.
   — Я и сам не отказался бы от леди, особенно если она на спинке лежит, — проговорил Джордж Уайз со злобной усмешкой.
   Солдатам, кажется, стало немного не по себе, и даже Саймон не сдержал сухого замечания:
   — А-а, любитель девочек. Вам, наверное, со многими пришлось сразиться.
   Тэйлор слегка улыбнулся на это, и Саймон подумал, что лучше бы Тэйлор оказался избранником Дезире, чем Джордж Уайз.
   — Поверьте мне, — говорил в это время Уайз, — что леди, что шлюха — под одеялом все едино. Благородная будет краснеть и разыгрывать из себя недотрогу, но если ее разогреть как следует, то и она изгибается и стонет, как любая девка.
   Саймон водил пальцем по краю стакана, стараясь скрыть отвращение.
   — Похоже, ты человек с большим опытом. Должно быть, в твоей постели перебывало множество «благородных»?
   Остальные хихикнули, а Уайз сказал:
   — Нет, сэр, не то чтобы много, но несколько побывало.
   — Креолки не в счет, — вмешался Мериуезер. — Всем известно, как легко затащить их в постель.
   Саймон навострил уши.
   — Серьезно? Я думал, за ними слишком пристально следят мужья или папаши.
   — Ловкому парню это не помеха, — Уайз проглотил залпом свой виски и отер рот рукавом. — Если женщина действительно хочет мужчину, она найдет способ с ним встретиться.
   Саймон не на шутку разволновался.
   — Только не хвастайся, что тебе удалось тайком встречаться с креолкой.
   Уайз откинулся на спинку стула, кривая усмешка тронула его губы.
   — Ну я-то могу уломать любую, так, Мериуезер, скажи?
   — Так, так, — подтвердил Мериуезер, незаметно подталкивая приятеля локтем. — У Уайза язык подвешен что надо. Он уложит красотку на спинку быстрее, чем вы произнесете слово «шлюха».
   Саймон отпил виски.
   — И тебя не беспокоит, что ты попадешь в неприятнейшее положение, если тебя застукают с чьей-то женой или дочерью?
   — Не-а, — ухмыльнулся Уайз. — Я и на дуэли могу за себя постоять, если до этого дойдет.
   — Ах, вот как, — Саймон бросил на него подозрительный взгляд. — А если чья-то дочка забеременеет от тебя, тогда что?
   Он полагал, что вопрос его расценят как простое любопытство. Майор не догадывался, что в этой среде любое упоминание беременной девушки вызывает настороженность. Впрочем, все, кроме Тэйлора, не увидели в этом вопросе ничего странного, а тот посмотрел подозрительно сначала на майора, потом на недопитый стакан виски. Из них пятерых только Саймон не заказал до сих пор второго стакана, и Тэйлору это явно не понравилось.
   — Если она обнаружит, что ее обрюхатили, — небрежно ответил между тем Уайз, — то меня это не касается.
   — Да не слушайте вы их, майор, — неожиданно прервал друзей Тэйлор. Голос его был холодным как сталь. — Эти двое запросто убедят вас, что переспали со всеми девицами отсюда до Бостона, но я сильно сомневаюсь, что им под силу уговорить кого-нибудь, кроме проститутки.
   Уайз начал было протестовать, но Тэйлор одарил его таким взглядом, что он сразу замолчал.
   Поняв, что Тэйлор раскусил его игру, Саймон обратился прямо к нему:
   — А ты? Ты когда-нибудь посещал публичный дом?
   Тэйлор покраснел:
   — Разок-другой посещал, может быть. А что, есть насчет этого какие-то пункты в уставе, сэр?
   — Да нет, конечно. А если бы и были, то меня бы, наверное, не реже других наказывали.
   Но спасать беседу было поздно, разговор как-то увял. При упоминании об уставе у них вообще пропала всякая охота касаться каких-либо скользких тем. Похоже, и остальные вспомнили, с кем имеют дело, и мрачно замолчали, глядя в стаканы.
   Карамба, черт тебя дери! Не нужно было так давить на них. Надо было дождаться, пока они напьются как следует. Но беседа о женщинах возникла сама собой, он просто не мог не воспользоваться случаем.
   Тем не менее Саймон просидел с ними еще несколько часов, мысленно умоляя вернуться к интересующему его предмету разговора, но все впустую. Тэйлор вообще перестал пить и, как только речь заходила о женщинах, менял тему.
   Под утро майор ни на йоту не приблизился к разгадке, только исключил из подозреваемых Пендлентона. Уайз был самой подходящей на роль негодяя кандидатурой, но и Тэйлор с Мериуезером явно не были святыми. А настороженность Тэйлора по степени подозреваемости приравнивала его к Уайзу.
   По крайней мере, Саймон успокоился, Нейл тут, безусловно, ни при чем. Он, должно быть, с ума сошел, допустив подобную мысль. После разговора с солдатами Саймон решил, что один из них вполне мог воспользоваться чужим именем, отсюда и спокойная реакция Дезире.
   Он ушел из таверны в два часа ночи, не приобретя ничего, кроме головной боли и премерзкого привкуса во рту. И что теперь? Трое подозреваемых, и ничего определенного. А ведь он обещал Камилле вернуться с ответом.
   Придется наврать что-нибудь и умыть руки. Но он поставил себя в такое положение, что не имеет теперь права стоять в стороне. Если Дезире совратил Джордж Уайз, то лучше ей держаться от него подальше, хотя Саймон не прочь был бы узнать наверняка. Тогда он сумел бы превратить жизнь этого негодяя в сплошной ад за его бездумную жестокость.
   Но что, если любовник Дезире — Тэйлор? Этот юноша на вид вполне респектабельный и может сделать жизнь девушки счастливой. Саймон вздохнул. Единственный способ узнать правду — это привлечь на помощь саму Дезире. Но это означает необходимость еще одной встречи с Камиллой. Чертовщина какая-то! Еще пара таких тайных свиданий, и в доме Фонтейнов будет не одна, а две девицы в интересном положении. Но ничего не поделаешь, без ее содействия не обойтись. На этот раз он постарается себя обезопасить. Встреча состоится при свете дня, на открытом месте, и Дезире пусть будет в сопровождении Камиллы — лишний свидетель не помешает.