Мартин Джордж. Блеф

   – Он оставил тебя в живых? – спросила Сюй Ма.
   – Хотел, чтобы я принес это. Сказал, что ему с него толку нет.
   Он протянул дневник Кина, который превратился в чистые страницы, когда Дженнифер украла его, в обличье призрака, из сейфа в стене. Ему чертовски не нравилось отдавать его, позволить Кину знать, что его тайны остались тайнами, но надо было дать Кину нечто существенное, чтобы он перестал преследовать Дженнифер.
   Выключатель забрал у него дневник и озадаченно пролистал страницы.
   – Это… это Йомен сделал?
   Бреннан покачал головой.
   – Сказал, что это случилось, когда Тень украла его.
   Выключатель улыбнулся.
   – Ну, это круто. Реально круто.
   Даже Сюй Ма явно обрадовалась.
   – Еще одно дело, – продолжил Бреннан, изо всех сил стараясь говорить как бесстрастный посланец, хотя ему хотелось выжечь слова на лбу у Выключателя, чтобы Кин почувствовал сталь, скрытую за ними.
   Выключатель и Сюй Ма выжидающе поглядели на него.
   – Он хотел, чтобы я передал послание. Чтобы сказали Кину – ага, точно, он назвал имя «Кин», – что он знает, где живет Кин, точно так же, как и Тень знает. Сказал, пусть скажут Кину, что их вражда уже не вопрос жизни и смерти, а дело чести и возмездия, но если что-нибудь случится с Тенью, плата в виде смерти Кина его вполне устроит. Сказал, что стрела с именем Кина на ней ждет его… пока что, ждет.
   Он уже давал схожее обещание пару месяцев назад, чтобы защитить другую жизнь. Но та женщина отказалась от его защиты, возможно, обоснованно и просто решила уехать подальше. Дженнифер же, напротив, лишь кивнула, когда он изложил ей свой план. Приняла его без разговоров, так, будто доверяла ему целиком и полностью.
   – Понимаю, – сказал Выключатель. Он и Сюй Ма встревоженно переглянулись. – Ладно, я передам это послание, – решительно добавил Выключатель, поджав губы.
   Сюй Ма встала.
   – Ты доказал, что стоишь многого, – сказала она. – Надеюсь, что твое сотрудничество с «Призрачным кулаком» будет долгим и плодотворным.
   Бреннан поглядел на нее и позволил себе улыбнуться.
   – Уверен, так оно и будет, – ответил он. – Уверен, так и будет.

Эпилог

   Новые замки, которые поставила Дженнифер, оказались такими сложными, что Бреннану не удалось самому пробраться в ее квартиру. Хорошо, подумал он. Возможно, ей это пригодится.
   Он сел на пожарной лестнице, через стену от ее спальни, и принялся глядеть на едущие внизу машины. Он возненавидел большой город сразу же, как попал в него, и на самом деле продолжал ненавидеть до сих пор, но мысль о том, чтобы покинуть его, не нравилась ему еще больше.
   А покинуть город придется. Когда он только попал в город, ничто не мешало ему прикончить Кина. Он бы пожертвовал даже душой, только бы до него добраться. Но теперь он стал другим. Он позволил себе неравнодушие, и за эту слабость надо было платить. Кин победил. Вендетта окончена. Глядя на раскинувшийся под ногами город, Бреннан впервые осознал, насколько одинок он будет в горах.
   Теплый весенний день перешел в вечер, когда тихий звук из комнаты заставил его обернуться. Дженнифер, вернувшись домой из библиотеки, выглянула в окно и глядела на него. Потом подошла к окну и открыла его, впуская Бреннана. Тот влез внутрь.
   – Ну, – сказала Дженнифер, – по твоим визитам, раз в два месяца, можно календарь проверять.
   Она явно была недовольна, и Бреннан знал почему. Он не виделся с ней с того самого времени, когда перехитрил засаду, устроенную бойцами «Призрачного кулака» зимой. Между ними была негласная договоренность, что он придет, чтобы повидать ее, но он сделал это только теперь.
   – Я пришел, чтобы предупредить тебя, – с трудом начал он. – Я покидаю город. Кин сказал, что оставит тебя в покое, но я ему не верю.
   Дженнифер нахмурилась.
   – Ты уходишь из-за меня?
   Бреннан пожал плечами.
   – Скажем так, между живыми и мертвыми я выбираю живых.
   Она нахмурилась еще сильнее.
   – Он использовал меня, чтобы надавить на тебя. Сказал, что пришлет ко мне убийц, если ты его не оставишь.
   – Типа того, – согласился Бреннан. – Сказал, что, если я разрушу его дело, ему будет незачем жить. И что я уже никак не смогу помешать ему убить тебя.
   Дженнифер медленно кивнула.
   – Понимаю. Значит, моя жизнь значит для тебя достаточно, чтобы ты оставил вендетту и позволил Кину победить?
   Шумно выдохнув, Бреннан кивнул.
   Дженнифер улыбнулась.
   – Очень приятно это узнать. Все становится проще.
   – Что все? – спросил Бреннан. – Что?
   – То, что не принимаешь в расчет ни ты, ни Кин. То, что я не позволю никому делать из меня заложницу. Что меня невозможно сделать заложницей, если не знать, где я нахожусь.
   Она одарила Бреннана долгим взглядом, и он ощутил укол боли, чувствуя красоту и любовь, озарившие ее лицо.
   – До свидания, Дэниэл, хорошей тебе охоты.
   Она превратилась в призрак, улетучиваясь из одежды и проходя сквозь стену комнаты. Бреннан поглядел на стену, совершенно озадаченный. Она ушла, исчезла, как привидение, которое изгнали.
   – Подожди… – хрипло сказал он, но было уже поздно. В комнате никого не было, только он да ее вещи, брошенные теперь навсегда. – Подожди…
   Он тяжело сел на кровать, совершенно ошарашенный, ощущая невыносимую утрату, будто боль от удара.
   – Ты не понимаешь, – сказал он вслух в пустую комнату, отчасти самому себе, отчасти – исчезнувшей Дженнифер, поражаясь внезапно пришедшему к нему пониманию. – Кин предоставил выбор мне, но я сделал его по своей воле. Ты мне нужнее, чем он. Я хочу любви, а не ненависти… жизни, а не смерти.
   Он умолк, глядя на стену, куда исчезла Дженнифер. И его глаза едва не выскочили из орбит, когда она высунула голову через стену обратно.
   – Здорово, – с улыбкой сказала она. – Я надеялась, что ты скажешь нечто подобное.
   Он вскочил с кровати.
   – Христос Всемогущий! А ну, давай возвращайся и становись осязаемой!
   – Зачем? Ты хочешь меня поцеловать или ударить?
   – Проверь сама… – начал говорить Бреннан, но ее рот уже закрыл ему уста.
   – Знаешь, – сказала Дженнифер, когда они наконец перевели дыхание, – может, и к лучшему поиграть по правилам Кина… по крайней мере, пока что.
   Бреннан кивнул, продолжая обнимать ее за талию правой рукой и прижимая к себе. Левой рукой он нежно поглаживал ее изящный подбородок.
   – Ты права.
   Его глаза, голос были мечтательны и от этого очень странны. Дженнифер удивилась, но тут же безмерно обрадовалась, увидев в его глазах счастье и даже, наверное, удовлетворение.
   – У меня отличный домик в Кэтскил, я буду рад привести тебя туда. А еще я не был в Нью-Мексико с тех пор, как… как… Боже, неужели прошло столько времени?
   Она улыбнулась и снова поцеловала его.
   – А Кин? – спросила она, когда они снова оторвались друг от друга.
   Бреннан пожал плечами.
   – Он никуда не денется. Я подождать могу.
   Он снова улыбнулся, но так холодно, что она испугалась этого и обрадовалась одновременно. Этот человек привлекал ее неудержимо, как пламя мошку.
   – Это у охотника лучше всего получается.

Джордж Мартин
«Вся королевская конница»

I

   Том обнаружил свежий выпуск журнала «Тузы» в приемной, пока ожидал кредитного эксперта.
   На обложке красовался челнок Черепахи, парящий над Гудзоном на фоне феерического заката осеннего солнца. Когда впервые он увидел эту фотографию в журнале «Лайф», то испытал желание вставить ее в рамку. Но с тех пор прошло немало времени. На этом фото был уже не прежний челнок. Видно, пришельцы сбросили его за борт с балластом где-нибудь в космосе, когда захватили Тома прошлой весной.
   Внизу, черным шрифтом по алым облакам, красовался вопрос: «Черепаха погиб или жив?»
   – Дерьмо, – выругался вслух Том в приступе раздражения. Секретарша бросила на него неодобрительный взгляд. Не обращая на нее внимания, он пролистал журнал, ища статью. Как, черт возьми, им взбрело в голову заявить, что он мертв? Ну и что, если его подожгли напалмом и он рухнул в Гудзон на глазах у доброй половины города? Он же вернулся, разве нет? Умудрился пересечь реку на старом челноке, пролетел над Джокертауном на рассвете следующего дня после Дня Дикой Карты, и тысячи людей должны были видеть это. Что еще он должен был сделать?
   Он нашел статью. Автор особенно налегал на тот факт, что Черепаху никто не видел уже многие месяцы. Высказывалось предположение, что он, должно быть, все-таки погиб и его появление на рассвете было чем-то вроде массовой галлюцинации. «Материализация желаемого», как предположил некий эксперт. «Метеозонд», – вторил ему другой. «А может, это Венера».
   Венера! – негодовал Том. Старый челнок, которым он воспользовался тем утром, был не чем иным, как чертовым Жуком эскадрильи ВМС с бронированным корпусом. Какого дьявола они утверждали, что это Венера? Он перевернул страницу и не поверил своим глазам – на фотографии был изображен обломок челнока, извлекаемый из реки. Металл был искорежен, края зазубрены так, словно это были последствия ужасного взрыва. Вся королевская конница, вся королевская рать^[1] не смогли бы снова собрать Черепаху, – гласил заголовок.
   Том ненавидел эту их манеру умничать.
   – Мисс Трент готова принять вас, – объявила секретарша.
   Мисс Трент не способствовала улучшению его настроения. Это была хрупкая молодая женщина в больших очках в роговой оправе, ее короткие каштановые волосы были мелированы светлыми прядями. Довольно миловидная особа и лет на десять моложе Тома.
   – Мистер Тадбари, – обратилась она к нему из-за стола с безупречной поверхностью из хромированной стали. – Ссудный комитет рассмотрел вашу заявку на кредит. У вас безупречная кредитная история.
   – Н-да, – буркнул Том. Он сел и на мгновение позволил себе надеяться. – Означает ли это, что я получу деньги?
   Мисс Трент одарила его печальной улыбкой:
   – Боюсь, что нет.
   Впрочем, он ожидал нечто в этом роде и постарался напустить вид безразличия: банки никогда не дают деньги, если видят, что вы действительно в них нуждаетесь.
   – Как насчет моего рейтинга кредитоспособности? – спросил он.
   – У вас прекрасная история своевременных выплат по кредитам, и мы приняли это во внимание. Но комитет посчитал, что общая сумма задолженности уже слишком высока, учитывая ваш нынешний доход. Мы не смогли мотивировать выдачу вам беззалогового кредита. Мне очень жаль. Возможно, другое кредитное учреждение примет иное решение.
   – Другое кредитное учреждение, – пробурчал Том устало. Держи карман шире. Этот банк был уже четвертым. И везде был один ответ. – Да уж, конечно. – Он был у выхода, когда увидел на стене диплом в рамке и обернулся. – Рутгерс, – обратился он к ней. – Я вылетел из Рутгерса. У меня были дела поважнее, чем окончание колледжа. Намного важнее.
   Она смотрела на него молча, с озадаченным выражением на красивом молодом лице. Тому вдруг захотелось вернуться, сесть напротив нее и все рассказать. У нее было лицо человека, способного понимать другого, по крайней мере, для банкира.
   – Не обращайте внимания, – сказал он.
   Обратный путь до машины показался долгим.
   Время шло к полночи, когда Джой нашел его. Том стоял, облокотившись на поржавевшие перила, и смотрел на залитые лунным светом воды пролива Килл-ван-Кулл. Парк находился через дорогу от дома и района, где он вырос. Еще в детстве он любил уединяться здесь, у черной, как нефть, воды, и смотреть на огни Стейтен Айленда, наблюдать за большими танкерами, проплывающими в ночи. Джой знал об этом – они были друзьями еще с начальной школы, разные, как день и ночь, но братья по всему, кроме имен.
   Том услышал шаги и обернулся через плечо, но, увидев, что это Джой, повернулся обратно. Джой подошел и встал рядом, сложив руки на перилах.
   – Ты не получил кредит, – констатировал Джой.
   – Нет, – подтвердил Том. – Все та же старая история.
   – Чтоб им пусто было.
   – Нет, – возразил Том. – Они правы. У меня слишком большой долг.
   – Ты в порядке, Тадз? – спросил Джой. – Давно здесь стоишь?
   – Не очень, – ответил Том. – Мне нужно было подумать.
   – Не нравится мне, когда ты такой.
   Том улыбнулся:
   – Да, я знаю. – Он отвернулся от воды. – Я прогорел на своих чипах, Джой.
   – Черт, что это значит?
   Том, казалось, не слышал вопроса.
   – Мне жаль последнего челнока. На нем были инфракрасные приборы, линзы масштабирования, четыре больших монитора и двадцать маленьких, лентопротяжное устройство, графический эквалайзер, холодильник, все работало на дистанционке, все автоматизировано, все самое современное. Четыре года я работал над материнской платой, в выходные, ночами, тратил отпуск – тебе-то известно. Я вложил в это дело каждый цент. И что в итоге? Я отлетал пять месяцев, и эти тупые задницы, родственнички Тахиона, просто швыряют челнок за борт, как мусор.
   – Ну и забей на них, – предложил Джой. – У тебя есть еще старые челноки на свалке, воспользуйся одним из них.
   Сделав усилие, Том ответил сдержанно:
   – Челнок, который Такизианцы вышвырнули как балласт, был пятым, – пояснил он. – Когда я потерял его, то перешел на четвертый. Это его спалили напалмом. Хочешь полюбоваться на его остатки, пойди и купи экземпляр «Тузов» – там убойная картинка. Мы «раскулачили» второй и третий на все полезные запчасти. Теперь остался только первый в более или менее исправном состоянии.
   – Ну и?
   – Что, ну и? Он проводной, Джой, не на платах, проводка двадцатилетней давности. Устаревшие камеры с ограниченной способностью сопровождения цели, мертвые зоны, приборы с черно-белым изображением, вакуумные лампы, чертов газовый нагреватель, худшая система вентиляции из всех, что ты знал. До сих пор не пойму, как я доперся на нем в Джокертаун в прошлом сентябре, но я был в полном ступоре после аварии, иначе никогда бы не ввязался в дельце для законченных дебилов.
   – Мы могли бы маленько его отладить.
   – Забудь, – сказал Том, вложив в ответ больше ярости, чем чувствовал на самом деле. – Те обломки моего челнока, они как символ моей проклятой жизни. Вот стою тут и ломаю голову на эту тему до тошноты. Куча денег, которые я вложил в них, время, труд. Если бы я направил все эти средства и усилия на настоящую жизнь, из меня бы кое-что вышло. Посмотри на меня, Джой. Мне сорок три года. Я живу один, у меня есть дом и заброшенный сарай с барахлом – все в кредит по горло. Я работаю по сорок часов в неделю, торгуя видеомагнитофонами и компьютерами, и вот мне удается выкупить треть бизнеса, да только бизнес этот теперь в пролете, ха, ха, удачная шутка. Та женщина, сегодня в банке, лет на десять моложе, а зарабатывает, думаю, в три раза больше. Что интересно, она без обручального кольца, секретарша назвала ее «мисс Трент», и я мог бы пригласить ее на свидание, но знаешь что? Я глянул ей в глаза и увидел жалость ко мне.
   – Подумаешь, какая-то гребаная кукла посмотрела на тебя свысока, а ты уж и расклеился, – попытался успокоить его Джой.
   – Нет, – возразил Том, – она права. Я лучше, чем выглядел в ее глазах. Но нет ни единого шанса показать ей это. Все лучшее во мне забрал Черепаха. Астроном и его головорезы чуть не прикончили меня. Дьявол их возьми, Джой, они подпалили напалмом мой челнок, а один из них так допек меня, что я отключился. Я мог погибнуть.
   – Но не погиб же.
   – Просто повезло, – запальчиво ответил Том. – Тупо повезло. Я был пристегнут к сущему хламу, все приборы до единого сдохли, и эта туева хуча пикирует прямо на дно реки. Даже если бы я был в сознании, а я не был, все равно не было шанса добраться до люка и открыть его вручную до того, как я утоп. Но получается, что я нашел люк в кромешной темноте, да еще в воде, заполнившей челнок!
   – Я думал, ты не помнишь все это дерьмо, – сказал Джой.
   – Не помню, – подтвердил Том. Он потер виски. – Не осознанно. Я вижу сны… черт, не бери в голову. Дело в том, что я был мертв. Только мне повезло, невероятно повезло, что-то разорвало челнок на куски и выбросило меня наружу, но не убило, и мне удалось выбраться на поверхность. Иначе я был бы погребен в стальном саркофаге на дне Гудзона, и угри выплывали бы из моих глазниц.
   – И что? – примирительно сказал Джой. – Ты же не утонул?
   – А в следующий раз? – спросил Том. – Я горбачусь в поисках возможности профинансировать новый челнок. Продаю свою часть бизнеса, я даже собрался продать чертов дом и переехать на квартиру. Но затем я подумал – прекрасно, я продаю чертов дом, строю новый челнок, а потом снова подворачиваются проклятые такизианцы, или окажется, что у Астронома был брат, который взбесился, или еще происходит какое-нибудь дерьмо, подробности опускаю, но нечто обязательно случится, и я уйду в мир иной. Или даже могу выжить, только с новым челноком происходит та же оказия, что и с предыдущими двумя. И вот я снова там, откуда начал, только теперь еще и бездомный. Что за гребаная жизнь?
   Джо смотрел ему прямо в глаза, Джо, который рос с ним вместе, который знал Тома лучше, чем кто-либо другой.
   – Да, возможно, все так, – сказал он ему. – Только почему мне кажется, что ты что-то недоговариваешь?
   – Когда-то я считал себя крутолобым парнем, – не унимался Том, резко отвернувшись. – Но я взрослел и как-то тупел. Эта дерьмовая двойная жизнь, как заезженная кляча. Большинству людей не по плечу справиться даже с одной. В какой недобрый день я решил, что смогу обмануть обе. – Он покачал головой. – Черт с ним со всем. Все кончено. Я становлюсь умнее, Джой. Они считают, что Черепаха погиб? Прекрасно. Пусть покоится с миром.
   – Послушай, Тадз, – сказал Джой. Он положил свою загрубевшую руку на плечо Тома. – Тебе должно быть стыдно. Хочешь, чтобы мой малец проплакал все глаза? Ведь Черепаха – его герой.
   – Джетбой был моим героем, – вздохнул Том. – Он тоже погиб. Так взрослеют мальчики. Рано или поздно все герои погибают.

Роджер Желязны
Концерт для серотонина с хором сирен

I

   Сидя в заведении итальянца Вито, в самой темной из длинного – вдоль всей стены – ряда отдельных кабинок, он коротал время, поглощая очередную порцию лингвини. Местечко, выбранное для трапезы, представлялось ему достаточно укромным; лишь наметанный взгляд завсегдатая мог подметить необычное оживление среди официантов, бьющихся об заклад, какая по счету порция – а едок уплетал уже седьмую – станет последней. Горка на тарелке таяла со сказочной быстротой, столь же споро понижался и уровень вина в оплетенной бутыли, и, когда в зал ввалился широченный, словно трехдверный шкаф, верзила, того и другого оставалось ровно на донышке. Покачивая увесистыми гирями кулаков, пришелец неторопливо прошелся вдоль ряда кабинок и остановился вплотную к столику, не сводя с едока пристального взгляда налитых кровью глаз.
   Шкаф молча пялился на сидящего за столиком, пока тот не обратил на здоровяка вопрошающий взгляд – из-под темных напомаженных непослушных вихров блеснули черные зеркальные линзы.
   – Ты, что ли, тот самый, кого я ищу? – прорезался у шкафа сиплый бас.
   – Вполне может статься, – откладывая вилку в сторону, отозвался обладатель зеркальных очков. – Если речь о деньгах и определенных специальных навыках.
   Верзила неожиданно расплылся в улыбке. Затем поднял и уронил правую гирю – угол столика с треском надломился и рухнул, увлекая за собой остатки изодранной скатерти. Хотя обедающий и отпрянул, тарелка с пестрыми следами итальянской кухни полетела ему на одежду. Зеркальные очки съехали набок, открыв свету выпуклые и ярко мерцающие фасеточные глаза.
   – Туше! – объявил он негромко, но отчетливо, взметнув вытянутые пальцы ко второму гиреподобному придатку.
   – Сукин сын! – взревел гигант, отдернув руку. – Чего жжешься, твою мать?
   – А чего хулиганишь? – парировал собеседник. – Благодари Бога, что не изжарил тебя целиком! Безобразие! Пришел, нагрубил. Зачем хороший столик сломал?
   – Так, значит, это не ты, что ли, нанимаешь тузов гребаных? В гробу тогда я тебя видал!
   – Нет, не я. Я решил было, что вербовщик ты – судя по замашкам.
   – Чтоб ты сдох, ублюдок пучеглазый!
   Собеседник мигом вернул очки на место.
   – И в самом деле, что за наказание, – возвестил он ядовито, – лицезреть такую ослиную задницу, как ты, двести шестнадцать раз кряду!
   – Я покажу тебе сейчас ослиную задницу! – снова заревел гигант, вздымая увесистый кулак.
   – Поосторожнее! – объявил очкастый. Меж его расставленных ладоней внезапно разразился настоящий электрический ураган.
   Верзила в ужасе отшатнулся. Очкарик расслабился и лениво опустил руки.
   – Когда б не соус на одежде, все это могло быть даже забавным, – сказал он чуть погодя. – Присаживайся, что ли. Будем ждать вместе.
   – Забавным? Что именно?
   – Ну, ты пока пораскинь мозгами, поразмысли, а я схожу приведу себя в порядок. – Уже поднявшись, он добавил: – Меня, кстати, зовут Кройд.
   – Кройд Кренсон?
   – Точно. А ты, полагаю, Дробила?
   – Угадал. А все же, что ты забавного здесь нашел?
   – Да я имел в виду один старый анекдот – про двух парней, которые принимают друг дружку за кого-то еще, – примирительно ответил Кройд. – Не слыхал разве?
   Дробила сдвинул на несколько мгновений мохнатые брови, затем губы его сложились в неуверенную улыбку, а из пасти вырвался сиплый отрывистый смех, весьма схожий с собачьим кашлем.
   – Действительно, чертовски забавно! – выдавил он и зашелся снова.
   Продолжая шумно радоваться жизни, верзила рухнул на скамью. Кройд тем временем отправился приводить в порядок свой гардероб. Примчавшийся на шум официант маленько прибрался в кабинке и принял у Дробилы заказ – большой кувшин пива. Спустя минуту в зале появился, выйдя из кухни, хмурый тип в черном. Он постоял посреди, засунув пальцы обеих рук за пояс, меланхолически жуя зубочистку и покачиваясь на носках, затем неторопливо приблизился.
   – Что-то мне фото твое вроде бы знакомо, – буркнул он, заходя в кабинку по-хозяйски, без приглашения.
   – Дробила, – осклабился здоровяк, приподняв над столом чугунный кулак.
   – Крис Мазучелли. Да, слыхал я кое-что о тебе. Говорят, стены пробиваешь этими своими кувалдами.
   – Запросто, твою мать! – радостно закивал гигант.
   Губы Мазучелли, продолжая плотно сжимать зубочистку, сложились в некое бесцветное подобие улыбки; он уселся на место Кройда.
   – А про меня слыхал что-нибудь? – поинтересовался итальянец.
   – Да, чтоб мне с места не сойти! – кивнул верзила. – Тебя среди своих кличут Пауком.
   – Верно. Думаю, прослышал и о моих неприятностях? Из-за которых я и вербую особенных парней?
   – Если тебе нужны настоящие гребаные потрошители, то я в самый раз, – заверил Дробила. – Черепушки крошить приходилось.
   – Звонишь красиво, – заметил Мазучелли и сунул руку в карман. На стол шлепнулся пухлый конверт. – Это задаток.
   Дробила открыл конверт, медленно и неуверенно – шевеля губами – пересчитал купюры. Закончив непривычно тяжкий труд – или же только сделав вид, что закончил, – объявил:
   – Все правильно, чтоб мне сдохнуть! А теперь?..
   – Там, в конверте, адресок. Придешь сегодня к восьми, получишь распоряжения. Не опаздывай. Договорились?
   – Можешь на меня положиться. – Дробила поднялся, схватил со стола кувшин с пивом, осушил в несколько глотков и звучно рыгнул.
   – А кто тут еще был с тобой – какой-нибудь новичок-салага?
   – Нет, дьявол его раздери! Наш, один из лучших, – ответил Дробила. – Кройд Кренсон. Парень, каких лучше не задирать, но зато с большим чувством юмора.
   Мазучелли вяло кивнул:
   – Желаю приятно провести время.
   Дробила ответил энергичным взмахом ручищи, еще разок рыгнул на прощанье и отчалил.
   Обнаружив по возвращении из уборной на своем месте постороннего, Кройд промешкал лишь мгновение, не более. Подойдя к столику, воздел два пальца в шутовском салюте и представился:
   – Меня зовут Кройд. А ты, наверное, тот самый Паук, что спешно вербует рекрутов?
   Мазучелли окинул Кройда пристальным немигающим взглядом; его внимание привлекло влажное пятно на брюках.
   – Никак с нами что-то случилось? – спросил итальянец бесцветным голосом.
   – Да нет, ничего, просто по пути в сортир оценил прелести итальянской кухни, – ответил Кройд. – Так это ты ищешь таланты или нет?
   – А чем особенным можешь похвастать?
   Кройд дотянулся до абажура на соседнем столике и неспешно, без суеты выкрутил из него лампочку. Вытянул руку над столом – лампа засветилась, сперва как бы нехотя, затем ослепительно, наконец коротко вспыхнула и погасла, уже навсегда.
   – Оп-ля! – прокомментировал Кройд. – Немного переборщил с напряжением.
   – Такое удовольствие в магазине обойдется мне в полтора бакса, – заметил Мазучелли. – И купить можно на каждом углу. Фонарик называется – может, слыхал?
   – Да включи же свое воображение! – слегка обиделся Кройд. – Я могу точно так же разделаться с любой системой сигнализации, с компьютерами, телефонами. Стоит ли уж говорить о простых рукопожатиях? Но если это тебя не интересует, извини – голодная смерть пока мне не грозит.
   И он решительно поднялся с места.
   – Да садись же, садись! – спохватился Мазучелли. – А мне еще говорили, что у тебя потрясающее чувство юмора. Вот я и пошутил. Мне по душе твой талант, думаю, применение ему найти – раз плюнуть. И мне действительно срочно нужны парни вроде тебя.