Она фыркнула. – Прошло почти двадцать лет, или около того, но это не имеет значения. И я была тут недолго. Я отродье шлюхи, или вы забыли? – Когда он не ответил, она поднялась и сложила руки на груди. – Мой отец был убит.
– Он был повержен в судебном поединке, – возразил принц Доран. – По закону, это не является убийством.
– Он был вашим братом.
– Верно.
– Что вы собираетесь предпринять в связи с его смертью?
Принц немного повернул свое кресло, чтобы лучше видеть ее лицо. Хотя ему было два?на?пятьдесят, Доран выглядел гораздо старше. Его тело было рыхлым, бесформенным под просторной одеждой, а на ноги невозможно было смотреть без слез. Подагра раздула и окрасила в красный цвет гротескные конечности. Его левое колено было размером с яблоко, а правое как дыня. Его пальцы на ногах превратились в черные, словно налитые соком, виноградины, готовые брызнуть от малейшего прикосновения. Даже вес пледа мог заставить его вздрогнуть, хотя он стойко без звука переносил боль. «Тишина мой друг», – однажды он слышал, как это принц сказал совей дочери. – «Слова словно стрелы, Арианна. Если сорвались, уже не вернешь». – Я написал Лорду Тайвину…
– Написал? Если бы вы были хотя бы наполовину такой же, как мой отец…
– Я – не твой отец.
– Я знаю. – Голос Обары стал тонким от презрения.
– Ты толкаешь меня к войне.
– Мне лучше знать. Вы даже не покидаете свое кресло. Позвольте мне отомстить за отца. У вас есть армия в Принцевом ущелье. А на Костяном перевале у Лорда Айронвуда есть другая. Дай мне одну, а Ним поручи другую. Пусть она совершает набеги на королевском тракте, а я в это время созову лордов из их замков и поведу их на Старомест.
– И как же ты собираешься удержать Старый город?
– Достаточно его разорить. Богатства Башни…
– Значит, тебе нужно золото?
– Я жажду крови.
– Лорд Тайвин обещал доставить нам голову Горы.
– А кто принесет нам голову самого Лорда Тайвина? Всем известно, что Гора его цепной пес.
Принц провел рукой в сторону бассейнов. – Обара, взгляни на детей, если тебе угодно.
– Мне не угодно. С большим удовольствием я бы всадила свое копье в кишки Лорда Тайвина. Я бы заставила его петь «Рейнов из Кастамере», пока наматываю кишки и ищу золото.
– Посмотри, – повторил принц. – Я приказываю.
Несколько детей постарше лежали вниз лицом на розовом мраморе, загорая на солнце. Другие плескались в море. Трое строили замок из песка с высоким шпилем, что должно было означать Копейную Башню Старого Дворца. С десяток или больше собралось в большом бассейне поглядеть на битву между детьми поменьше, которые сражались между собой сидя на плечах у детей постарше, стоявших по грудь в воде. Всякий раз, когда поверженная пара падала в воду, всплеск воды сопровождался громогласным взрывом смеха. Как раз только что девочка с каштановыми волосами стащила мальчика с косичкой вниз с плеч его старшего брата в воду.
– Твой отец когда?то тоже играл в эту игру, как и я до него, – произнес принц. – Между нами была разница в десять лет, поэтому я уже перерос бассейн к тому времени, когда пришел его черед играть, но я всегда любовался его играми, навещая нашу Мать. Он был таким яростным, даже для мальчишки. Быстрым, словно водяная змейка. Я часто видел как он стаскивал ребят крупнее его самого. Он напомнил мне об этом в тот день, когда он отправился в Королевскую гавань. Он поклялся мне, что сделает подобное только один раз, иначе я бы не согласился его отпустить.
– Не согласился? – рассмеялась Обара. – А как бы вы его остановили? Красный Змей Дорна ходил туда, куда хотел.
– Так и есть. Хотелось бы мне найти слова, которые могли бы тебя утешить…
– Я пришла сюда не за утешениями. – Ее голос был полон презрения. – В тот день, когда мой отец явился за мной, моя мать не желала меня отпускать. «Она же девочка», – сказала она ему. – «И я не уверена, что она твоя. У меня было тысяча мужчин». Он бросил свое копье к моим ногам и ударил мать тыльной стороной руки по лицу так, что она заплакала. «Мальчик или девочка, не важно. Мы все сражаемся в одной битве», – ответил он. – «но боги позволяют нам выбирать оружие». Он указал на лежащее копье, затем на слезы моей матери, и я выбрала копье. «Я же говорил, что она от меня», – сказал тогда отец, и забрал меня с собой. Моя мать запила на год и допилась до смерти. Люди рассказывали, что даже на смертном одре она рыдала. – Обара придвинулась к креслу принца. – Позволь мне воспользоваться моим копьем, я не прошу большего.
– Это очень важный вопрос, Обара. Я должен обдумать его и переспать с ним.
– Ты и так долго спал.
– Возможно, ты права. Я отправлю тебе ответ в Солнечное Копье.
– Если только этот ответ будет означать войну. – Обара развернулась на каблуках и выскочила вон так же быстро, как и пришла. Безусловно, направилась в конюшню за свежим жеребцом, чтобы снова мчаться куда?то сломя голову.
Мейстер Калеотт остался. – Мой принц? – спросил маленький толстячок. – Как твои ноги, болят?
Принц слабо улыбнулся в ответ. – Светит ли солнце?
– Мне приготовить отвар?
– Нет. Мне нужен ясный ум.
Мейстер поежился. – Мой принц… Разве это… благоразумно… отпускать Леди Обару в Солнечное Копье? Она без сомнения распалит простолюдинов. Они сильно любили вашего брата.
– Как и все мы. – Он прижал пальцы к вискам. – Нет. Ты прав. Я тоже должен вернуться в Солнечное Копье.
Это взволновало маленького толстячка. – Разумно ли это?
– Не разумно, зато необходимо. Лучше отправь гонца к Рикассо чтобы он приготовил мои апартаменты в Башне Солнца. Уведомь мою дочь Арианну, что я прибуду завтра утром.
Моя маленькая принцесса. Капитан очень по ней соскучился.
– Но вас же увидят. – Предупредил мейстер.
Капитан понял. Два года тому назад, когда они только покинули Солнечное Копье ради мира и изоляции Водных Садов, подагра принца Дорана и вполовину не была столь ужасной. Тогда он еще мог ходить, медленно, с палкой и морщась при каждом шаге. Принц не желал позволять своим врагам знать каким немощным он стал, а Старый Дворец и его тенистый город был полон глаз шпионов. «Глаза», – подумал капитан, – «и ступени, по которым он не в силах подняться. Ему нужны крылья, чтобы подняться на вершину Башни Солнца».
– Меня должны увидеть. Кто?то должен вылить масло на воду. Дорну нужно напомнить о том, что у него еще есть принц. – Он жалко улыбнулся. – Старый и больной, но он есть.
– Если вы вернетесь, то вам придется дать аудиенцию принцессе Мирцелле. – добавил Калеотт. – «Ее белый рыцарь обязательно напишет ее… ну, вы знаете, что он обо всем сообщает своей королеве».
– Я на это надеюсь.
Белый рыцарь. Капитан нахмурился. Сир Арис прибыл в Дорн сопровождая свою принцессу, как и Арео Хотах когда?то сопровождая своего принца. Даже их имена звучали странно похоже: Арео и Арис. Правда, на этом их сходство заканчивалось. Капитан оставил Норвос с его бородатыми жрецами, а Сир Арис Окхарт по?прежнему оставался верен Железному Трону. Всякий раз, когда принц отправлял его с поручением в Солнечный Дворец, при виде человека в длинном белом плаще, Хотах чувствовал определенную досаду. Когда?нибудь, он это предчувствовал, им придется сразиться, и в тот день Окхарт умрет от длинного топора капитана, расколовшего его череп. Он провел рукой по гладкой ясеневой рукояти топора и задумался, не приближается ли этот день.
– Уже почти вечер, – произнес принц. – Дождемся утра. Удостоверься, чтобы мои носилки приготовили с рассветом.
– Как прикажете, – Калеотт отвесил поклон. Капитан посторонился, чтобы дать ему пройти, и прислушался к его удаляющимся шагам.
– Капитан? – голос принца стал тихим.
Хотах подошел ближе, обвив топор одной рукой. Под рукой ясень был шелковым словно кожа женщины. Когда он приблизился к креслу?каталке он громко притопнул, чтобы дать знать о своем появлении, но принц не сводил взгляда с детей. – У тебя были братья, капитан? – спросил он. – Там в Норвосе, когда ты был молод? А сестры?
– Обои. – Ответил Хотах. – Два брата, три сестры. Я был младший. – Младший и нежданный. Еще один лишний рот, крупный вечно голодный мальчуган, которого трудно было прокормить и одеть, потому что он быстро перерастал свою одежду. Нечего удивляться, что его продали бородатым жрецам.
– А я был старшим, – сказал принц, – а теперь еще и последний. После смерти Морса и Оливара еще в колыбели, я подал надежду остальным братьям. Я был девятым ребенком когда появилась на свет Элия, эсквайр на службе Соленого Берега. Когда прилетел ворон с посланием о том, что моя мать рожает на месяц раньше срока, я был уже достаточно взрослым, чтобы понять, что ребенок не выживет. Даже когда Лорд Гаргален сказал мне, что у меня появилась сестренка, я уверил его, что скоро она умрет. Но она выжила, спасибо Матери. А годом позже на свет брыкаясь и вопя появился Оберин. Я уже стал мужчиной, когда они еще были детьми, игравшими в свои игры в этих бассейнах. Но вот он я сижу здесь, а они ушли.
Арео Хотах не знал, что на это сказать. Он был всего лишь капитаном стражи, и даже спустя столько лет, по?прежнему чужак в этой стране с ее семиликим богом. Служба. Подчинение. Защита. Он принес свои клятвы в шесть?на?десять лет, в тот день, когда его повенчали с топором. Простые клятвы для простого парня, так и сказали бородатые жрецы. Его не обучали как поддерживать беседу с принцами.
Он все еще раздумывал над тем, что сказать, когда всего в футе от того места, где сидел принц с громким шлепком упал очередной апельсин. Доран поморщился от этого звука, словно он как?то причинил ему боль. – Достаточно. – Вздохнул он. – Достаточно. Оставь меня, Арео. Позволь еще пару часов понаблюдать за детьми.
Когда на закате повеяло прохладой, и дети покинули свое место для игр в поисках ужина, принц все так же сидел под своими апельсиновыми деревьями, вглядываясь вдаль поверх бассейнов и морской глади. Слуга принес ему чашу с темными оливками, кусок хлеба, сыр и пирог с запеченной курицей. Он немного подкрепился и выпил бокал сладкого, терпкого вина, которое он так обожал. Когда вино кончилось, он наполнил бокал вновь. Иногда так могло продолжаться долго, пока в темные предутренние часы его не находили спящим в кресле. Дождавшись когда он уснул, капитан осторожно отвез его в залитую лунным светом галерею, мимо длинной череды тонких колонн в тихую арку в комнату прямо над морем к большой кровати с хрустящими прохладными простынями. Доран тихо стонал, пока капитан осторожно перекладывал его на кровать, но боги были к нему добры, и он не проснулся.
Комната капитана примыкала к комнате принца. Он сел на узкую койку, нашарил оселок и промасленную тряпку на привычных местах в нише стены, и принялся за работу. – «Держи свой топор острым», – твердили ему бородатые жрецы в день, когда его заклеймили. Он твердо помнил их наставления.
Натачивая топор, Хотах вспоминал Норвос – верхний город на холмах и нижний у реки. Он даже сейчас мог вспомнить звук колокольчиков на ветвях деревьев, как от глубокого перезвона Нума трепетали все его кости до последней, гордый сильный голос Нарра, сладкий серебристый смех Ниэль. Его рот вновь наполнял вкус зимнего пирога, сдобренного имбирем, кедровыми орехами и вишней, который запили перебродившим козьим молоком – нахса с медом, подаваемым в простой железной чаше. Он снова видел мать в ее праздничном платье с воротником из беличьих хвостов, которое она надевала всего раз в году, когда они ходили смотреть как танцуют дрессированные медведи у подножия лестницы Грешника. Он снова вдыхал вонь жженых волос, когда клеймо бородатых жрецов коснулось его посредине груди. Боль была такой пронзительной, что он думал его сердце тут же остановится, но Арео Хотах и глазом не моргнул. На том месте поверх топора больше никогда не вырос ни один волосок.
Только когда оба лезвия стали настолько острыми, что можно было о них побриться, он возложил свою жену из стали и ясеня на ложе. Зевая, он стянул пропотевшую одежду, бросил ее на пол, и вытянулся на тюфяке, набитом соломой. Воспоминания о клейме вызвали в нем зуд, заставив его почесать перед тем, как закрыть глаза. – «Нужно будет собрать опавшие апельсины», – решил он, и провалился в сон, в котором ему снился их терпкий горьковатый вкус на губах и липкий красный сок на пальцах.
Рассвет настал слишком быстро. У конюшни наготове стояли меньшие из трех конные носилки из древесины кедра с красным шелковым балдахином. Капитан сам отобрал двадцать копий в эскорт из тридцати прибывших с ним в Водные Сады. Остальные будут охранять территорию и детей, некоторые из них являлись родственниками знатных лордов и влиятельных купцов.
Несмотря на то, что принц говорил об отбытии ранним утром, Арео Хотах знал, что ничего подобного не будет. Пока мейстер помогал Дорану принять ванну и забинтовывал его пораженные конечности смазанными в специальных лосьонах бинтами, капитан облачился в кольчугу из медных колец, полагавшуюся ему по рангу, и волнистый коричневый плащ с золотой отделкой из песчаного шелка чтобы уберечь кольчугу от солнца. Денек обещал быть жарким, и капитан уже давно отказался от тяжелого шлема с плюмажем из конского волоса и туники из вываренной кожи, привычные для Норвоса, но здесь в Дорне в них человек мог свариться заживо. Он сохранил только свой железный полушлем, но носил его обернутым в оранжевый шелк, обвив им острый шишак. Иначе солнце напечет ему голову еще до того, как они увидят дворец.
Принц все еще не был готов отбыть. Он решил перекусить перед отъездом кровавыми апельсинами и яичницей из чаячьих яиц с кусочками ветчины и жгучим перцем. Затем уже можно было бы отъехать, но он еще не попрощался с дюжиной особенно любимых сорванцов: с мальцом Дальтом, с выводком Леди Блэкмонт, и с круглолицей сироткой, чей отец торговал тканями и специями по всей Зеленокровой. Беседуя с ними, Доран прикрывал свои ноги роскошным Майришским покрывалом, чтобы скрыть свои раздутые забинтованные конечности.
Только в полдень они наконец выступили в путь. Принц в своих носилках, мейстер Калеотт верхом на осле, прочие пешими. Пять копейщиков следовали впереди, пятеро – позади, и еще по пять с каждой стороны от носилок. Арео Хотах занимал свое привычное место по левую руку от принца, положив свой топор на плечо. Дорога от Солнечного копья к Водным садам проходила вдоль морского берега, и их обдувал легкий прохладный бриз, пока они пробирались через выжженную красно?бурую местность из песка и камня мимо скрюченных засохших деревьев.
На полпути их поймала вторая Песчанка.
Она появилась внезапно на вершине дюны верхом на золотистом песочного цвета коне, шкура которого мерцала на солнце словно шелковая. Даже верхом Леди Ним выглядела грациозной. На ней были лилового цвета одежды и большая шелковая шляпа кремового с медью цвета, которая вздувалась от каждого порыва ветра, создавая ощущение, что она вот?вот готова взлететь. Нимерии Сэнд было пять?на?двадцать, и она была стройна словно ива. Ее прямые черные волосы, заплетенные в длинную косу, были перевязаны красно?золотой лентой, складываясь во вдовий пик над черными глазами, в точности как у ее отца. Собрав на своем лице высокие скулы, пухлые губы и молочно?белую кожу она получила всю красоту, что недоставало ее сестре… но мать Обары была шлюхой в Староместе, а Ним родилась у дворянки из древнего рода Волантиса. За ней по пятам следовали дюжина конных копейщиков с блестящими на солнце круглыми щитами. Они последовали вслед за ней вниз по склону дюны.
Принц держал занавески носилок отдернутыми, чтобы они не мешали ему насладиться дующим с моря бризом. Леди Ним мгновенно оказалась рядом, замедлив шаг своей прекрасной золотистой кобылы чтобы приноровиться к движению носилок. – Приятная встреча, дядя, – пропела она, словно случайно очутилась тут на дороге. – Можно я прокачусь с вами в Солнечное копье? – Капитан был с противоположной стороны носилок от Леди Ним, но мог слышать каждое оброненное ей слово.
– Я буду рад, – ответил принц Доран, хотя для тонкого слуха капитана, его голос вовсе не прозвучал радостно. – Подагра и скорбь не самые приятные попутчики. – Насколько его знал капитан, это означало, что каждый камешек на дороге причинял ему боль, словно иглой пронзая изувеченные конечности.
– Справиться с подагрой я бессильна, – ответила она, – но мой отец не видел смысла в скорби. Ему больше по вкусу была месть. Это правда, что Грегор Клиган признался в убийстве Элии и ее детей?
– Он проревел об этом на весь королевский двор, – кивнул принц. – Лорд Тайвин обещал нам его голову.
– А Ланнистеры всегда платят свои долги, – закончила Леди Ним. – Но что до меня, то, похоже, Лорд Ланнистер собирается платить нам нашей собственной монетой. Я получила птицу от нашего дорогого Сира Деймона, который клянется, что мой отец неоднократно пощекотал это чудовище во время схватки. Если это верно, то Сир Грегор все равно что мертв, и нет нужды благодарить за это Тайвина Ланнистера.
Принц поморщился. От боли или от слов племянницы, капитан не был уверен. – Возможно.
– Возможно? Я говорю, так и есть.
– Обара требовала от меня начать войну.
Ним расхохоталась. – Да, она хочет сжечь Старомест. Она ненавидит этот город столь же сильно как наша младшая сестренка его любит.
– А ты?
Ним оглянулась через плечо туда, где находились ее спутники в дюжине шагов позади. – Когда до меня дошла весть, я была в постели с близнецами Фоулерами. – Услышал капитан. – Тебе известен девиз Фоулеров? Позвольте парить! Это все, чего я прошу! Позволь мне парить, дядя. Мне не нужна сильная армия, только моя милая сестренка.
– Обара?
– Тиена. Обара слишком громкая. Тиена такая милая и нежная, что никто ее не заподозрит. Обара превратила бы Старомест в погребальный костер нашего отца, но я не столь кровожадна. Четыре жизни меня вполне устроят. Золотые близнецы Лорда Тайвина в уплату за детей Элии. Старый лев за саму Элию. И наконец, маленький король – за моего отца.
– Мальчик ни в чем перед нами не провинился.
– Мальчишка – бастард. Плод предательства, кровосмешения и адюльтера, если верить Лорду Станнису. – Игривые нотки полностью исчезли из ее голоса, и капитан понял, что разглядывает ее сквозь прищуренные глаза. Ее сестра Обара носит кнут на боку и свое копье на виду, чтобы все его могли увидеть. Леди Ним была не менее опасна, но она держала свои ножи спрятанными. – Только королевской кровью можно смыть убийство моего отца.
– Оберин умер во время схватки, сражаясь за то, до чего ему не было дела. Я бы не назвал это убийством.
– Зови это как хочешь. Мы отправили им лучшего мужчину во всем Дорне, а они вернули нам мешок с костями.
– Он зашел дальше, чем я его просил. «Оцени этого мальчика и его совет, проверь их силу и слабости», – сказал я ему на террасе. Мы в тот день ели апельсины. – «Найди нам союзников, если их можно найти. Узнай, что можешь о смерти Элии, не смей без причины провоцировать Лорда Тайвина», – таковы были мои слова. Оберин рассмеялся и ответил: «Когда это я кого?то провоцировал… без причины? Тебе лучше предупредить Лорда Тайвина, чтобы он не провоцировал меня». Он хотел справедливости ради Элии, но не мог потерпеть…
– Он терпел семнадцать лет, – оборвала его Леди Ним. – Если бы был на их месте, мой отец повел бы свои знамена на север еще до того, как остыло твое тело. Если бы это был ты, сейчас уже на их головы падал дождь из копий.
– Не сомневаюсь.
– И не надо сомневаться, мой принц. Мои сестры и я не хотим ждать еще семнадцать лет, чтобы отомстить. – Она дала шпоры кобыле и умчалась галопом в сторону Золотого копья, в сопровождении своих не менее горячих спутников.
Принц откинулся на подушках и закрыл глаза, но Хотах знал, что он не спит. Это боль. В какой?то момент он решил позвать к носилкам мейстера, но если бы принц Доран в нем нуждался, то вызвал бы сам.
Когда они заметили сверкнувшие башни Золотого Копья на востоке, вечерние тени уже стали длинными и темными, а солнце красным и казалось отекшим, словно ноги принца. Первой показалась тонкая Копейная Башня полтораста футов в высоту, увенчанная позолоченным шпилем из стали, добавлявшим к ее высоте еще тридцать футов. Следом показалась мощная Башня Солнца, которая заканчивалась золоченным куполом с освинцованными окнами. Последним стал виден Песочный Корабль, выглядевший так, словно какой?то чудовищный корабль выбросило на берег и он обернулся камнем.
Солнечное Копье и Водные Сады разделяли всего три лиги прибрежной дороги, но это словно были два разных мира. Там обнаженные дети загорали на солнце, в украшенных плиткой двориках играла музыка, и воздух был наполнен острым запахом лимонов и кровавых апельсинов. Здесь в воздухе висела пыль, дым и запах пота, а ночь была полна звуков галдящих голосов. Вместо розового мрамора Водных Садов, Золотое Копье было выстроено из глины и соломы, и его цвета были желтый и коричневый. Древняя твердыня рода Мартеллов стояла на самом восточном конце суши, состоящей из песка и камня, с трех сторон окруженная водой. К западу в тени массивных стен Золотого Копья глинобитные лавки и хижины лишенные окон лепились к стенам крепости, словно ракушки к корпусу галеры. Конюшни, таверны, винокурни и дома мягких подушек плодились еще западнее, часто вплотную к крепостной стене. За стеной было еще больше хижин. И так далее, так далее, как сказал бы бородатый жрец. В сравнении с Тирошем или Миром, и даже с Великим Норвосом город теней был не более, чем деревушка, но он был самое похожее на город поселение из всех, что имели дорнийцы.
Леди Ним прибыла раньше на несколько часов и предупредила об их приходе стражу, поэтому когда они добрались до стены, Тройные Ворота были открыты. Это были единственные ворота, расположенные друг за другом, которые позволяли путешественникам пройти сквозь Ветровую Стену прямо к Старому Дворцу, минуя узкие переулки, пыльные площади и шумные базары.
С приближением к Копейной Башне, едва она появилась в виду, принц Доран задернул занавески, но простолюдины все равно выкрикивали его имя, пока носилки проносили мимо. – «Песчанки довели народ до кипения», – решил капитан встревожившись. Они пересекли пустырь перед полумесяцем внешней стены и прошли сквозь вторые ворота. За ними ветер принес запах смолы, соленого ветра и гниющих водорослей. С каждым шагом толпа становилась плотнее. – Дорогу принцу Дорану! – крикнул Арео Хотах, постукивая топором по мостовой. – Дорогу принцу Дорану!
– Принц умер! – завопила женщина у него за спиной.
– К оружию! – вторил ей мужчина с балкона.
– Доран! – кто?то вопил высоким голосом. – К оружию!
Хотах обернулся, высматривая крикунов, но давление толпы было слишком плотным и почти треть народа кричала. – К оружию! Месть за Змея! – Ко времени, когда они добрались до третьих ворот, стража отпихнула вопящую толпу, чтобы немного расчистить путь носилкам принца, в этот момент толпа начала кидаться. Какой?то беспризорник в лохмотьях попал в копейщика полусгнившей свеклой, но когда он увидел на своем пути Арео Хотаха с огромным топором наготове, он отбросил приготовленный к броску фрукт и быстро ретировался. Другие продолжали кидаться лимонами, гранатами и апельсинами, выкрикивая: «Война! Война! К оружию». – Один из стражников получил в глаз, запущенным в него лимоном, а возле ног капитана приземлился апельсин.
Из носилок не было слышно ни звука. Доран Мартелл оставался за стенами своего шелкового укрепления, пока за спиной его кортежа с грохотом опустившейся решетки не замкнулись более прочные стены замка. Медленно ослабевал голос орущей толпы. Принцесса Арианна ожидала своего отца во внешнем охранном дворике, в окружении половины двора: старого слепого сенешаля Рикассо, кастеляна Сира Манфрея Мартелла, молодого мейстера Майлза в сером платье и с надушенной шелковой бородкой, два десятка дорнийских рыцарей в развевающихся туниках сотни оттенков цветов. Маленькая принцесса Мирцелла Баратеон стояла рядом со своей септой и Сиром Арисом из Королевской гвардии в неизменной белоснежной чешуйчатой броне.
Принцесса Арианна бросилась к носилкам. На ней были сандалии из змеиной кожи, со шнурками до колен. Ее прическа из гривы иссиня?черных кудрей была убрана в тонкий хвост, спадавший на спину. Возле бровей сверкали медные подвески в виде солнечных дисков. «Она так и осталась малюткой», – подумал капитан. Если Песчанки как одна были высокими, то Арианна вся пошла в свою мать, которая была немногим выше пяти футов. Но под драгоценным поясом и прозрачными слоями пышного пурпурного шелка и желтой парчи скрывалось тело сложившейся женщины: сочное и округлое. – Отец, – произнесла она, когда занавеска была отдернута изнутри. – Солнечное Копье возрадовалось твоему возвращению.
– Да?да. Я слышал насколько. – Принц криво улыбнулся и погладил щечку дочери покрасневшей распухшей рукой. – Ты прекрасно выглядишь. Капитан, будьте любезны спустить меня вниз.
– Он был повержен в судебном поединке, – возразил принц Доран. – По закону, это не является убийством.
– Он был вашим братом.
– Верно.
– Что вы собираетесь предпринять в связи с его смертью?
Принц немного повернул свое кресло, чтобы лучше видеть ее лицо. Хотя ему было два?на?пятьдесят, Доран выглядел гораздо старше. Его тело было рыхлым, бесформенным под просторной одеждой, а на ноги невозможно было смотреть без слез. Подагра раздула и окрасила в красный цвет гротескные конечности. Его левое колено было размером с яблоко, а правое как дыня. Его пальцы на ногах превратились в черные, словно налитые соком, виноградины, готовые брызнуть от малейшего прикосновения. Даже вес пледа мог заставить его вздрогнуть, хотя он стойко без звука переносил боль. «Тишина мой друг», – однажды он слышал, как это принц сказал совей дочери. – «Слова словно стрелы, Арианна. Если сорвались, уже не вернешь». – Я написал Лорду Тайвину…
– Написал? Если бы вы были хотя бы наполовину такой же, как мой отец…
– Я – не твой отец.
– Я знаю. – Голос Обары стал тонким от презрения.
– Ты толкаешь меня к войне.
– Мне лучше знать. Вы даже не покидаете свое кресло. Позвольте мне отомстить за отца. У вас есть армия в Принцевом ущелье. А на Костяном перевале у Лорда Айронвуда есть другая. Дай мне одну, а Ним поручи другую. Пусть она совершает набеги на королевском тракте, а я в это время созову лордов из их замков и поведу их на Старомест.
– И как же ты собираешься удержать Старый город?
– Достаточно его разорить. Богатства Башни…
– Значит, тебе нужно золото?
– Я жажду крови.
– Лорд Тайвин обещал доставить нам голову Горы.
– А кто принесет нам голову самого Лорда Тайвина? Всем известно, что Гора его цепной пес.
Принц провел рукой в сторону бассейнов. – Обара, взгляни на детей, если тебе угодно.
– Мне не угодно. С большим удовольствием я бы всадила свое копье в кишки Лорда Тайвина. Я бы заставила его петь «Рейнов из Кастамере», пока наматываю кишки и ищу золото.
– Посмотри, – повторил принц. – Я приказываю.
Несколько детей постарше лежали вниз лицом на розовом мраморе, загорая на солнце. Другие плескались в море. Трое строили замок из песка с высоким шпилем, что должно было означать Копейную Башню Старого Дворца. С десяток или больше собралось в большом бассейне поглядеть на битву между детьми поменьше, которые сражались между собой сидя на плечах у детей постарше, стоявших по грудь в воде. Всякий раз, когда поверженная пара падала в воду, всплеск воды сопровождался громогласным взрывом смеха. Как раз только что девочка с каштановыми волосами стащила мальчика с косичкой вниз с плеч его старшего брата в воду.
– Твой отец когда?то тоже играл в эту игру, как и я до него, – произнес принц. – Между нами была разница в десять лет, поэтому я уже перерос бассейн к тому времени, когда пришел его черед играть, но я всегда любовался его играми, навещая нашу Мать. Он был таким яростным, даже для мальчишки. Быстрым, словно водяная змейка. Я часто видел как он стаскивал ребят крупнее его самого. Он напомнил мне об этом в тот день, когда он отправился в Королевскую гавань. Он поклялся мне, что сделает подобное только один раз, иначе я бы не согласился его отпустить.
– Не согласился? – рассмеялась Обара. – А как бы вы его остановили? Красный Змей Дорна ходил туда, куда хотел.
– Так и есть. Хотелось бы мне найти слова, которые могли бы тебя утешить…
– Я пришла сюда не за утешениями. – Ее голос был полон презрения. – В тот день, когда мой отец явился за мной, моя мать не желала меня отпускать. «Она же девочка», – сказала она ему. – «И я не уверена, что она твоя. У меня было тысяча мужчин». Он бросил свое копье к моим ногам и ударил мать тыльной стороной руки по лицу так, что она заплакала. «Мальчик или девочка, не важно. Мы все сражаемся в одной битве», – ответил он. – «но боги позволяют нам выбирать оружие». Он указал на лежащее копье, затем на слезы моей матери, и я выбрала копье. «Я же говорил, что она от меня», – сказал тогда отец, и забрал меня с собой. Моя мать запила на год и допилась до смерти. Люди рассказывали, что даже на смертном одре она рыдала. – Обара придвинулась к креслу принца. – Позволь мне воспользоваться моим копьем, я не прошу большего.
– Это очень важный вопрос, Обара. Я должен обдумать его и переспать с ним.
– Ты и так долго спал.
– Возможно, ты права. Я отправлю тебе ответ в Солнечное Копье.
– Если только этот ответ будет означать войну. – Обара развернулась на каблуках и выскочила вон так же быстро, как и пришла. Безусловно, направилась в конюшню за свежим жеребцом, чтобы снова мчаться куда?то сломя голову.
Мейстер Калеотт остался. – Мой принц? – спросил маленький толстячок. – Как твои ноги, болят?
Принц слабо улыбнулся в ответ. – Светит ли солнце?
– Мне приготовить отвар?
– Нет. Мне нужен ясный ум.
Мейстер поежился. – Мой принц… Разве это… благоразумно… отпускать Леди Обару в Солнечное Копье? Она без сомнения распалит простолюдинов. Они сильно любили вашего брата.
– Как и все мы. – Он прижал пальцы к вискам. – Нет. Ты прав. Я тоже должен вернуться в Солнечное Копье.
Это взволновало маленького толстячка. – Разумно ли это?
– Не разумно, зато необходимо. Лучше отправь гонца к Рикассо чтобы он приготовил мои апартаменты в Башне Солнца. Уведомь мою дочь Арианну, что я прибуду завтра утром.
Моя маленькая принцесса. Капитан очень по ней соскучился.
– Но вас же увидят. – Предупредил мейстер.
Капитан понял. Два года тому назад, когда они только покинули Солнечное Копье ради мира и изоляции Водных Садов, подагра принца Дорана и вполовину не была столь ужасной. Тогда он еще мог ходить, медленно, с палкой и морщась при каждом шаге. Принц не желал позволять своим врагам знать каким немощным он стал, а Старый Дворец и его тенистый город был полон глаз шпионов. «Глаза», – подумал капитан, – «и ступени, по которым он не в силах подняться. Ему нужны крылья, чтобы подняться на вершину Башни Солнца».
– Меня должны увидеть. Кто?то должен вылить масло на воду. Дорну нужно напомнить о том, что у него еще есть принц. – Он жалко улыбнулся. – Старый и больной, но он есть.
– Если вы вернетесь, то вам придется дать аудиенцию принцессе Мирцелле. – добавил Калеотт. – «Ее белый рыцарь обязательно напишет ее… ну, вы знаете, что он обо всем сообщает своей королеве».
– Я на это надеюсь.
Белый рыцарь. Капитан нахмурился. Сир Арис прибыл в Дорн сопровождая свою принцессу, как и Арео Хотах когда?то сопровождая своего принца. Даже их имена звучали странно похоже: Арео и Арис. Правда, на этом их сходство заканчивалось. Капитан оставил Норвос с его бородатыми жрецами, а Сир Арис Окхарт по?прежнему оставался верен Железному Трону. Всякий раз, когда принц отправлял его с поручением в Солнечный Дворец, при виде человека в длинном белом плаще, Хотах чувствовал определенную досаду. Когда?нибудь, он это предчувствовал, им придется сразиться, и в тот день Окхарт умрет от длинного топора капитана, расколовшего его череп. Он провел рукой по гладкой ясеневой рукояти топора и задумался, не приближается ли этот день.
– Уже почти вечер, – произнес принц. – Дождемся утра. Удостоверься, чтобы мои носилки приготовили с рассветом.
– Как прикажете, – Калеотт отвесил поклон. Капитан посторонился, чтобы дать ему пройти, и прислушался к его удаляющимся шагам.
– Капитан? – голос принца стал тихим.
Хотах подошел ближе, обвив топор одной рукой. Под рукой ясень был шелковым словно кожа женщины. Когда он приблизился к креслу?каталке он громко притопнул, чтобы дать знать о своем появлении, но принц не сводил взгляда с детей. – У тебя были братья, капитан? – спросил он. – Там в Норвосе, когда ты был молод? А сестры?
– Обои. – Ответил Хотах. – Два брата, три сестры. Я был младший. – Младший и нежданный. Еще один лишний рот, крупный вечно голодный мальчуган, которого трудно было прокормить и одеть, потому что он быстро перерастал свою одежду. Нечего удивляться, что его продали бородатым жрецам.
– А я был старшим, – сказал принц, – а теперь еще и последний. После смерти Морса и Оливара еще в колыбели, я подал надежду остальным братьям. Я был девятым ребенком когда появилась на свет Элия, эсквайр на службе Соленого Берега. Когда прилетел ворон с посланием о том, что моя мать рожает на месяц раньше срока, я был уже достаточно взрослым, чтобы понять, что ребенок не выживет. Даже когда Лорд Гаргален сказал мне, что у меня появилась сестренка, я уверил его, что скоро она умрет. Но она выжила, спасибо Матери. А годом позже на свет брыкаясь и вопя появился Оберин. Я уже стал мужчиной, когда они еще были детьми, игравшими в свои игры в этих бассейнах. Но вот он я сижу здесь, а они ушли.
Арео Хотах не знал, что на это сказать. Он был всего лишь капитаном стражи, и даже спустя столько лет, по?прежнему чужак в этой стране с ее семиликим богом. Служба. Подчинение. Защита. Он принес свои клятвы в шесть?на?десять лет, в тот день, когда его повенчали с топором. Простые клятвы для простого парня, так и сказали бородатые жрецы. Его не обучали как поддерживать беседу с принцами.
Он все еще раздумывал над тем, что сказать, когда всего в футе от того места, где сидел принц с громким шлепком упал очередной апельсин. Доран поморщился от этого звука, словно он как?то причинил ему боль. – Достаточно. – Вздохнул он. – Достаточно. Оставь меня, Арео. Позволь еще пару часов понаблюдать за детьми.
Когда на закате повеяло прохладой, и дети покинули свое место для игр в поисках ужина, принц все так же сидел под своими апельсиновыми деревьями, вглядываясь вдаль поверх бассейнов и морской глади. Слуга принес ему чашу с темными оливками, кусок хлеба, сыр и пирог с запеченной курицей. Он немного подкрепился и выпил бокал сладкого, терпкого вина, которое он так обожал. Когда вино кончилось, он наполнил бокал вновь. Иногда так могло продолжаться долго, пока в темные предутренние часы его не находили спящим в кресле. Дождавшись когда он уснул, капитан осторожно отвез его в залитую лунным светом галерею, мимо длинной череды тонких колонн в тихую арку в комнату прямо над морем к большой кровати с хрустящими прохладными простынями. Доран тихо стонал, пока капитан осторожно перекладывал его на кровать, но боги были к нему добры, и он не проснулся.
Комната капитана примыкала к комнате принца. Он сел на узкую койку, нашарил оселок и промасленную тряпку на привычных местах в нише стены, и принялся за работу. – «Держи свой топор острым», – твердили ему бородатые жрецы в день, когда его заклеймили. Он твердо помнил их наставления.
Натачивая топор, Хотах вспоминал Норвос – верхний город на холмах и нижний у реки. Он даже сейчас мог вспомнить звук колокольчиков на ветвях деревьев, как от глубокого перезвона Нума трепетали все его кости до последней, гордый сильный голос Нарра, сладкий серебристый смех Ниэль. Его рот вновь наполнял вкус зимнего пирога, сдобренного имбирем, кедровыми орехами и вишней, который запили перебродившим козьим молоком – нахса с медом, подаваемым в простой железной чаше. Он снова видел мать в ее праздничном платье с воротником из беличьих хвостов, которое она надевала всего раз в году, когда они ходили смотреть как танцуют дрессированные медведи у подножия лестницы Грешника. Он снова вдыхал вонь жженых волос, когда клеймо бородатых жрецов коснулось его посредине груди. Боль была такой пронзительной, что он думал его сердце тут же остановится, но Арео Хотах и глазом не моргнул. На том месте поверх топора больше никогда не вырос ни один волосок.
Только когда оба лезвия стали настолько острыми, что можно было о них побриться, он возложил свою жену из стали и ясеня на ложе. Зевая, он стянул пропотевшую одежду, бросил ее на пол, и вытянулся на тюфяке, набитом соломой. Воспоминания о клейме вызвали в нем зуд, заставив его почесать перед тем, как закрыть глаза. – «Нужно будет собрать опавшие апельсины», – решил он, и провалился в сон, в котором ему снился их терпкий горьковатый вкус на губах и липкий красный сок на пальцах.
Рассвет настал слишком быстро. У конюшни наготове стояли меньшие из трех конные носилки из древесины кедра с красным шелковым балдахином. Капитан сам отобрал двадцать копий в эскорт из тридцати прибывших с ним в Водные Сады. Остальные будут охранять территорию и детей, некоторые из них являлись родственниками знатных лордов и влиятельных купцов.
Несмотря на то, что принц говорил об отбытии ранним утром, Арео Хотах знал, что ничего подобного не будет. Пока мейстер помогал Дорану принять ванну и забинтовывал его пораженные конечности смазанными в специальных лосьонах бинтами, капитан облачился в кольчугу из медных колец, полагавшуюся ему по рангу, и волнистый коричневый плащ с золотой отделкой из песчаного шелка чтобы уберечь кольчугу от солнца. Денек обещал быть жарким, и капитан уже давно отказался от тяжелого шлема с плюмажем из конского волоса и туники из вываренной кожи, привычные для Норвоса, но здесь в Дорне в них человек мог свариться заживо. Он сохранил только свой железный полушлем, но носил его обернутым в оранжевый шелк, обвив им острый шишак. Иначе солнце напечет ему голову еще до того, как они увидят дворец.
Принц все еще не был готов отбыть. Он решил перекусить перед отъездом кровавыми апельсинами и яичницей из чаячьих яиц с кусочками ветчины и жгучим перцем. Затем уже можно было бы отъехать, но он еще не попрощался с дюжиной особенно любимых сорванцов: с мальцом Дальтом, с выводком Леди Блэкмонт, и с круглолицей сироткой, чей отец торговал тканями и специями по всей Зеленокровой. Беседуя с ними, Доран прикрывал свои ноги роскошным Майришским покрывалом, чтобы скрыть свои раздутые забинтованные конечности.
Только в полдень они наконец выступили в путь. Принц в своих носилках, мейстер Калеотт верхом на осле, прочие пешими. Пять копейщиков следовали впереди, пятеро – позади, и еще по пять с каждой стороны от носилок. Арео Хотах занимал свое привычное место по левую руку от принца, положив свой топор на плечо. Дорога от Солнечного копья к Водным садам проходила вдоль морского берега, и их обдувал легкий прохладный бриз, пока они пробирались через выжженную красно?бурую местность из песка и камня мимо скрюченных засохших деревьев.
На полпути их поймала вторая Песчанка.
Она появилась внезапно на вершине дюны верхом на золотистом песочного цвета коне, шкура которого мерцала на солнце словно шелковая. Даже верхом Леди Ним выглядела грациозной. На ней были лилового цвета одежды и большая шелковая шляпа кремового с медью цвета, которая вздувалась от каждого порыва ветра, создавая ощущение, что она вот?вот готова взлететь. Нимерии Сэнд было пять?на?двадцать, и она была стройна словно ива. Ее прямые черные волосы, заплетенные в длинную косу, были перевязаны красно?золотой лентой, складываясь во вдовий пик над черными глазами, в точности как у ее отца. Собрав на своем лице высокие скулы, пухлые губы и молочно?белую кожу она получила всю красоту, что недоставало ее сестре… но мать Обары была шлюхой в Староместе, а Ним родилась у дворянки из древнего рода Волантиса. За ней по пятам следовали дюжина конных копейщиков с блестящими на солнце круглыми щитами. Они последовали вслед за ней вниз по склону дюны.
Принц держал занавески носилок отдернутыми, чтобы они не мешали ему насладиться дующим с моря бризом. Леди Ним мгновенно оказалась рядом, замедлив шаг своей прекрасной золотистой кобылы чтобы приноровиться к движению носилок. – Приятная встреча, дядя, – пропела она, словно случайно очутилась тут на дороге. – Можно я прокачусь с вами в Солнечное копье? – Капитан был с противоположной стороны носилок от Леди Ним, но мог слышать каждое оброненное ей слово.
– Я буду рад, – ответил принц Доран, хотя для тонкого слуха капитана, его голос вовсе не прозвучал радостно. – Подагра и скорбь не самые приятные попутчики. – Насколько его знал капитан, это означало, что каждый камешек на дороге причинял ему боль, словно иглой пронзая изувеченные конечности.
– Справиться с подагрой я бессильна, – ответила она, – но мой отец не видел смысла в скорби. Ему больше по вкусу была месть. Это правда, что Грегор Клиган признался в убийстве Элии и ее детей?
– Он проревел об этом на весь королевский двор, – кивнул принц. – Лорд Тайвин обещал нам его голову.
– А Ланнистеры всегда платят свои долги, – закончила Леди Ним. – Но что до меня, то, похоже, Лорд Ланнистер собирается платить нам нашей собственной монетой. Я получила птицу от нашего дорогого Сира Деймона, который клянется, что мой отец неоднократно пощекотал это чудовище во время схватки. Если это верно, то Сир Грегор все равно что мертв, и нет нужды благодарить за это Тайвина Ланнистера.
Принц поморщился. От боли или от слов племянницы, капитан не был уверен. – Возможно.
– Возможно? Я говорю, так и есть.
– Обара требовала от меня начать войну.
Ним расхохоталась. – Да, она хочет сжечь Старомест. Она ненавидит этот город столь же сильно как наша младшая сестренка его любит.
– А ты?
Ним оглянулась через плечо туда, где находились ее спутники в дюжине шагов позади. – Когда до меня дошла весть, я была в постели с близнецами Фоулерами. – Услышал капитан. – Тебе известен девиз Фоулеров? Позвольте парить! Это все, чего я прошу! Позволь мне парить, дядя. Мне не нужна сильная армия, только моя милая сестренка.
– Обара?
– Тиена. Обара слишком громкая. Тиена такая милая и нежная, что никто ее не заподозрит. Обара превратила бы Старомест в погребальный костер нашего отца, но я не столь кровожадна. Четыре жизни меня вполне устроят. Золотые близнецы Лорда Тайвина в уплату за детей Элии. Старый лев за саму Элию. И наконец, маленький король – за моего отца.
– Мальчик ни в чем перед нами не провинился.
– Мальчишка – бастард. Плод предательства, кровосмешения и адюльтера, если верить Лорду Станнису. – Игривые нотки полностью исчезли из ее голоса, и капитан понял, что разглядывает ее сквозь прищуренные глаза. Ее сестра Обара носит кнут на боку и свое копье на виду, чтобы все его могли увидеть. Леди Ним была не менее опасна, но она держала свои ножи спрятанными. – Только королевской кровью можно смыть убийство моего отца.
– Оберин умер во время схватки, сражаясь за то, до чего ему не было дела. Я бы не назвал это убийством.
– Зови это как хочешь. Мы отправили им лучшего мужчину во всем Дорне, а они вернули нам мешок с костями.
– Он зашел дальше, чем я его просил. «Оцени этого мальчика и его совет, проверь их силу и слабости», – сказал я ему на террасе. Мы в тот день ели апельсины. – «Найди нам союзников, если их можно найти. Узнай, что можешь о смерти Элии, не смей без причины провоцировать Лорда Тайвина», – таковы были мои слова. Оберин рассмеялся и ответил: «Когда это я кого?то провоцировал… без причины? Тебе лучше предупредить Лорда Тайвина, чтобы он не провоцировал меня». Он хотел справедливости ради Элии, но не мог потерпеть…
– Он терпел семнадцать лет, – оборвала его Леди Ним. – Если бы был на их месте, мой отец повел бы свои знамена на север еще до того, как остыло твое тело. Если бы это был ты, сейчас уже на их головы падал дождь из копий.
– Не сомневаюсь.
– И не надо сомневаться, мой принц. Мои сестры и я не хотим ждать еще семнадцать лет, чтобы отомстить. – Она дала шпоры кобыле и умчалась галопом в сторону Золотого копья, в сопровождении своих не менее горячих спутников.
Принц откинулся на подушках и закрыл глаза, но Хотах знал, что он не спит. Это боль. В какой?то момент он решил позвать к носилкам мейстера, но если бы принц Доран в нем нуждался, то вызвал бы сам.
Когда они заметили сверкнувшие башни Золотого Копья на востоке, вечерние тени уже стали длинными и темными, а солнце красным и казалось отекшим, словно ноги принца. Первой показалась тонкая Копейная Башня полтораста футов в высоту, увенчанная позолоченным шпилем из стали, добавлявшим к ее высоте еще тридцать футов. Следом показалась мощная Башня Солнца, которая заканчивалась золоченным куполом с освинцованными окнами. Последним стал виден Песочный Корабль, выглядевший так, словно какой?то чудовищный корабль выбросило на берег и он обернулся камнем.
Солнечное Копье и Водные Сады разделяли всего три лиги прибрежной дороги, но это словно были два разных мира. Там обнаженные дети загорали на солнце, в украшенных плиткой двориках играла музыка, и воздух был наполнен острым запахом лимонов и кровавых апельсинов. Здесь в воздухе висела пыль, дым и запах пота, а ночь была полна звуков галдящих голосов. Вместо розового мрамора Водных Садов, Золотое Копье было выстроено из глины и соломы, и его цвета были желтый и коричневый. Древняя твердыня рода Мартеллов стояла на самом восточном конце суши, состоящей из песка и камня, с трех сторон окруженная водой. К западу в тени массивных стен Золотого Копья глинобитные лавки и хижины лишенные окон лепились к стенам крепости, словно ракушки к корпусу галеры. Конюшни, таверны, винокурни и дома мягких подушек плодились еще западнее, часто вплотную к крепостной стене. За стеной было еще больше хижин. И так далее, так далее, как сказал бы бородатый жрец. В сравнении с Тирошем или Миром, и даже с Великим Норвосом город теней был не более, чем деревушка, но он был самое похожее на город поселение из всех, что имели дорнийцы.
Леди Ним прибыла раньше на несколько часов и предупредила об их приходе стражу, поэтому когда они добрались до стены, Тройные Ворота были открыты. Это были единственные ворота, расположенные друг за другом, которые позволяли путешественникам пройти сквозь Ветровую Стену прямо к Старому Дворцу, минуя узкие переулки, пыльные площади и шумные базары.
С приближением к Копейной Башне, едва она появилась в виду, принц Доран задернул занавески, но простолюдины все равно выкрикивали его имя, пока носилки проносили мимо. – «Песчанки довели народ до кипения», – решил капитан встревожившись. Они пересекли пустырь перед полумесяцем внешней стены и прошли сквозь вторые ворота. За ними ветер принес запах смолы, соленого ветра и гниющих водорослей. С каждым шагом толпа становилась плотнее. – Дорогу принцу Дорану! – крикнул Арео Хотах, постукивая топором по мостовой. – Дорогу принцу Дорану!
– Принц умер! – завопила женщина у него за спиной.
– К оружию! – вторил ей мужчина с балкона.
– Доран! – кто?то вопил высоким голосом. – К оружию!
Хотах обернулся, высматривая крикунов, но давление толпы было слишком плотным и почти треть народа кричала. – К оружию! Месть за Змея! – Ко времени, когда они добрались до третьих ворот, стража отпихнула вопящую толпу, чтобы немного расчистить путь носилкам принца, в этот момент толпа начала кидаться. Какой?то беспризорник в лохмотьях попал в копейщика полусгнившей свеклой, но когда он увидел на своем пути Арео Хотаха с огромным топором наготове, он отбросил приготовленный к броску фрукт и быстро ретировался. Другие продолжали кидаться лимонами, гранатами и апельсинами, выкрикивая: «Война! Война! К оружию». – Один из стражников получил в глаз, запущенным в него лимоном, а возле ног капитана приземлился апельсин.
Из носилок не было слышно ни звука. Доран Мартелл оставался за стенами своего шелкового укрепления, пока за спиной его кортежа с грохотом опустившейся решетки не замкнулись более прочные стены замка. Медленно ослабевал голос орущей толпы. Принцесса Арианна ожидала своего отца во внешнем охранном дворике, в окружении половины двора: старого слепого сенешаля Рикассо, кастеляна Сира Манфрея Мартелла, молодого мейстера Майлза в сером платье и с надушенной шелковой бородкой, два десятка дорнийских рыцарей в развевающихся туниках сотни оттенков цветов. Маленькая принцесса Мирцелла Баратеон стояла рядом со своей септой и Сиром Арисом из Королевской гвардии в неизменной белоснежной чешуйчатой броне.
Принцесса Арианна бросилась к носилкам. На ней были сандалии из змеиной кожи, со шнурками до колен. Ее прическа из гривы иссиня?черных кудрей была убрана в тонкий хвост, спадавший на спину. Возле бровей сверкали медные подвески в виде солнечных дисков. «Она так и осталась малюткой», – подумал капитан. Если Песчанки как одна были высокими, то Арианна вся пошла в свою мать, которая была немногим выше пяти футов. Но под драгоценным поясом и прозрачными слоями пышного пурпурного шелка и желтой парчи скрывалось тело сложившейся женщины: сочное и округлое. – Отец, – произнесла она, когда занавеска была отдернута изнутри. – Солнечное Копье возрадовалось твоему возвращению.
– Да?да. Я слышал насколько. – Принц криво улыбнулся и погладил щечку дочери покрасневшей распухшей рукой. – Ты прекрасно выглядишь. Капитан, будьте любезны спустить меня вниз.