Страница:
– Все в порядке, дорогая. Доверьтесь мне.
Она кивнула и прикрыла глаза. Из-под густых темных ресниц вытекло несколько слезинок. Когда он подвинулся и собрал их губами, ее тело несколько расслабилось. Он отвязал тряпку и вынул кляп у нее изо рта. Александра облизнула губы, и Дамиан увидел, как они дрожат.
– Не надо бояться, – сказал он преднамеренно громко, чтобы слышала Селеста. – Я не обижу вас.
Дамиан нагнулся и поцеловал жену. Он пробежал языком по ее губам, пробуя их нежные изгибы, вспоминая их вкус и подавляя захлестнувшее его желание. Погрузив язык, он начал скользящими движениями внедряться в мягкие теплые уголки. Когда он снова поцеловал ее, она ответила ему, прильнув ртом к его губам и лаская его языком, как бы говоря то, что не могла выразить словами.
Он положил руки ей на плечи и прикоснулся губами к ее шее, оставляя на ней влажные следы поцелуев.
– Верьте мне, – довольно громко повторил Дамиан, желая, чтобы женщина, сидевшая рядом с ними, услышала. Зная, чего она дожидается, он накрыл рукой грудь с подрисованным соском и нежно сжал ее. Маленькие бутоны вздулись и затвердели.
Александра издала тихий гортанный звук, похожий на мяуканье. Она взглянула на Селесту и густо покраснела.
– Вы хотите, чтобы мадам удалилась? – спросил он. Александра кивнула.
– Я скоро уйду, моя голубка, – пообещала Селеста. – Скоро он будет целиком в твоем распоряжении.
Он мысленно выругался, проклиная хозяйку заведения. Опустился на очаровательную грудь и припал к ней ртом, очищая языком от румян, стараясь не замечать возбуждающего, слегка горчащего вкуса. Хотел он того или нет, желание пробудилось само собой, и Дамиан ощущал неудобство в узких панталонах. Он поднялся, и напрягшаяся плоть расправилась внизу живота.
Дамиан развязал шелковую веревку на запястье жены и освободил ей руку. Он начал целовать ее грудь, мягко притягивая упругий сосок. Она застонала, пропустила пальцы в его волосы и выгнула спину. Он открыл рот, чтобы глубже вобрать ее нежную гладкую кожу. Ее вкус заставил его забыть о том, что они не одни и что за ними наблюдает француженка. Он протянул руку ко второй веревке и развязал узел. Александра тотчас обвила его шею. Он накрыл ее рот долгим глубоким поцелуем, утопая внутри и вкушая ее словно мед.
– Мой Бог, до чего же ты сладкая, – прошептал он, преодолевая новую волну желания.
Как он сердился на себя за неуправляемость и как его бесила женщина, поставившая их в столь унизительное положение!
Александра начала было что-то говорить, но он не дал ей это сделать, погрузив в ее рот язык. От захватывающего поцелуя и он, и она задрожали. Окружающее погрузилось в туман. В эту минуту он сознавал только одно – она жива и принадлежит ему. Дамиан безумно хотел ее. Никогда еще он не испытывал такого безудержного желания.
Фэлон блуждал руками по ее животу и плоскому участку повыше лона. Незаметно его пальцы скользнули в густые огненные завитки в том месте, где сходились бедра. Александра откликнулась в ту же секунду. Тихо застонала и прижалась к его руке. Потом сделала судорожный вдох. Веревки на лодыжках натянулись и врезались в плоть. Дамиан остановился и, сообразив, в чем дело, обругал себя дураком. Когда она посмотрела на его лицо, то увидела, что в глазах у него стоят слезы.
Пронизывающий взгляд синих глаз обратился на Селесту.
– Может быть, вы все-таки оставите нас, мадам? Или будете дальше мучить леди своими извращенными наклонностями?
Селеста с негодующим видом поднялась с кресла. Дамиан приготовился урезонить ее, прежде чем она поднимет крик. Однако та увидела слезы на глазах Александры и усовестилась.
– Вы правы, мсье. Это моя ошибка. Я не подумала о том, что девушка еще не искушена в подобных делах. Но ведь я не отняла у вас много времени, не правда ли? Может быть, как-нибудь потом мы еще…
Дамиан улыбнулся.
– Вы изощренная женщина, мадам Дюмен. Не беспокойтесь, в моих заботливых руках вашей восхитительной англичанке будет совсем неплохо.
Наградив его ответной улыбкой, Селеста направилась к двери.
– Наслаждайся, моя дорогая, – сказала она Александре. Вышла в коридор и закрыла за собой дверь.
Дамиан склонился к Александре. Быстрыми уверенными движениями он освободил от веревок ее лодыжки и взял жену на руки.
– Александра… Боже милосердный, я думал, ты погибла.
– Дамиан, – сказала она и крепко обняла его.
Она плакала у него на плече, не отнимая рук, словно боясь, что он может уйти.
– Все хорошо, дорогая! Больше тебя никто не тронет.
Он помедлил еще секунду. Поцеловал ее в щеку, разгладил волосы и отошел за плащом. Вернувшись к кровати, обернул жену плащом и тщательно расправил все складочки.
– Как… как мы выберемся отсюда? У мадам на всех окнах решетки.
Дамиан подошел к окну и раздвинул тяжелые бахромчатые шторы. Узкие створки окон не открывались, но не потому, что мешала решетка, а потому, что поперек них были прибиты доски. Однако с одной стороны несколько досок висели свободно, поддерживаемые вытянутыми гвоздями. Дамиан легко справился с ними. На крошечном балконе с железным ограждением с обеспокоенным видом стоял Клод-Луи.
– Нам нужно торопиться, – сказал он. – Они могут в любой момент заметить наш экипаж.
Дамиан кивнул другу, благодарный за то, что тот сообразил, в какой комнате их искать. Повернулся к кровати, просунул руки под колени жене, поднял ее и передал через окно Клоду-Луи. Затем перелез сам и спрыгнул с балкона на улицу.
– Готово, – сказал он снизу.
Александра не успела и глазом моргнуть, как полетела с балкона. У нее замерло сердце, но через секунду она уже была в крепких руках мужа.
– Все в порядке? – с нежной улыбкой спросил Дамиан. Она кивнула, крепко обняла его за шею и опустила голову ему на плечо.
Он залез в карету, удобно устроил жену на коленях и прижал к себе. Мужчина, которого он называл Клодом, вскарабкался на место кучера, взял вожжи и пустил лошадей быстрой рысью по темной узкой улице.
– Как ты? – спросил Дамиан, с трепетной нежностью отодвигая прядки волос с ее щек. – Они не успели?.. С тобой ничего не сделали? Нет? – Когда она покачала головой, он сказал: – Слава Богу.
Он нежно приподнял ее подбородок и поцеловал в губы.
В этом обжигающем поцелуе смешались вся страсть и пыл, которые не могли излиться в той убогой комнате. Там Александра была оглушена и скованна. Сейчас за ними никто не следил, и она сама могла дарить ему поцелуи. Терзая его язык, она вспоминала, как хорошо им было вдвоем прежде.
– Мне так не хватало тебя, Дамиан.
Его ответный поцелуй был нежным и страстным одновременно.
– Если бы я только мог представить… Если б у меня была хоть какая-то надежда, что ты жива…
Дамиан целовал ей глаза, нос, губы. Потом отвернул плащ и припал к ее груди. От него исходил невероятный жар, как от гейзера, вырвавшегося из чрева земли.
Он наслаждался ее вкусом. Потягивал сосок, обводил его языком, разжигая вспыхнувший внутри ее костер. Его руки под плащом обхватывали и мягко сжимали ее ягодицы. Она чувствовала, как желание все быстрее перемещается к пространству между ног.
– Дамиан, – прошептала она, расстегивая на нем сорочку.
Ей безумно хотелось дотронуться до него. Александра пробежала по твердым мышцам у него на груди. Потом она пробралась пальцем сквозь черные завитки и обвела кольцо вокруг плоского бронзового соска. Тогда Дамиан мягко повалил ее на спину и прижал к сиденью. Она ощущала прикосновение красной подкладки его плаща. В отличие от огня, бушевавшего у нее внутри, атлас был гладким и прохладным. Дамиан впился в нее глубоким, страстным поцелуем, развел ей ноги и расположился между ними. Едва он расстегнул панталоны, как упругая пружина вырвалась на свободу. Александра протянула дрожащие пальцы, желая потрогать и поскорее ощутить в себе приятный груз. Она изнемогала от страсти, неутоленной жажды и еще неизвестно от чего, не поддающегося выражению словами.
– Тише, моя дорогая, – сказал он, вскользь касаясь ее. – Не торопись.
Но Александра ждала от него не тихой забавы, а чего-то иного. И получила что хотела.
Он вошел до упора в одном броске, обжигая ее каждым дюймом твердой пульсирующей плоти. И замер на секунду, упиваясь тугим обхватом. Отступил и сделал новый беспощадный рывок. Он обрушивался на нее непрерывными толчками, подобно безумному ездоку, набираясь от нее наслаждения и тут же отдавая его обратно. В неуемной жажде, владевшей ими, они были равны.
– Дамиан! – вскрикнула она, когда он погрузился в нее в очередной раз, глубоко и сильно.
Огонь в крови делался все невыносимее. В сердце стучал тяжелый молот. Влажная плоть все плотнее смыкалась вокруг источника, приближавшего момент облегчения. Внизу громыхали колеса. Раскачивалась и подпрыгивала карета. Конские копыта звонко били по мостовой, и в такт им двигался Дамиан.
Прошло несколько секунд, и, пройдя сквозь адское пламя, Александра вознеслась ввысь, как возродившаяся птица-феникс, воспарившая над горным хребтом. Перед глазами плыли туманные круги. Голова кружилась от непередаваемого блаженства.
Он прошептал ее имя, когда вслед за ней приблизился к высшей точке. Его узкие бедра задвигались в бешеном темпе и замерли. Она чувствовала на себе теплую жидкость, но это ее совершенно не волновало. Он пришел за ней. Он избавил ее от участи, худшей, чем сама смерть. Завтра она будет вспоминать эту ночь и все случившееся. Завтра она будет вести борьбу с собой, размышлять об идеалах и готовить себя к жизни на новом витке.
Завтра…
Александра строила планы на следующий день, прислонившись к его широкому твердому плечу. В первый раз за много недель она не испытывала страха и благодарила Бога за то, что Он послал ей спасение.
Усталость брала свое. Она закрыла глаза и, продолжая крепко держаться за мужа, медленно поплыла в царство сна.
Дамиан отнес спящую Александру наверх, к себе в спальню. Он осторожно положил ее на кровать, расшнуровал и снял корсет, стянул чулки. Когда Дамиан притронулся к ее плечу, на руке остался след от пудры. Он понял, что они напудрили ей тело, чтобы скрыть рубец, оставшийся после ранения. Тщательно исследовав это место, он убедился, что рана зажила. Наклонился и прижался губами к коже.
Дамиан бережно укрыл ее одеялом, аккуратно подоткнув со всех сторон. Только теперь он заметил у нее темные круги под глазами и восковой оттенок кожи. Дамиан видел следы сильного утомления. Жизнь в постоянном напряжении, страхе перед неизвестностью и борьба за выживание истощили ее силы.
В эти минуты больше всего на свете ему хотелось лечь к ней и повторить совершенное в экипаже – снова сделать ее своей. Но он решил дать ей поспать и пошел в кабинет. Он отправил к друзьям нарочного с извинениями за несостоявшуюся встречу, налил себе коньяка и сел в кресло напротив своего друга, дожидавшегося его возвращения.
– Она спит? – спросил Клод. Дамиан кивнул.
– Да. Ты так мне помог. Не знаю, как тебя благодарить. У меня просто нет слов.
– Мужская дружба не нуждается в благодарности.
Это была правда, и дальнейших разъяснений не требовалось. Поэтому Дамиан молча допил рюмку и вернулся наверх. Он не стал ложиться в постель, чтобы не нарушить сна Александры. Сейчас ей был необходим отдых, и он хотел, чтобы она его получила. Он сидел возле кровати, наблюдая, как тихо дышит его жена. Ни один подарок в жизни не радовал его так, как ее возвращение.
Глава 14
Она кивнула и прикрыла глаза. Из-под густых темных ресниц вытекло несколько слезинок. Когда он подвинулся и собрал их губами, ее тело несколько расслабилось. Он отвязал тряпку и вынул кляп у нее изо рта. Александра облизнула губы, и Дамиан увидел, как они дрожат.
– Не надо бояться, – сказал он преднамеренно громко, чтобы слышала Селеста. – Я не обижу вас.
Дамиан нагнулся и поцеловал жену. Он пробежал языком по ее губам, пробуя их нежные изгибы, вспоминая их вкус и подавляя захлестнувшее его желание. Погрузив язык, он начал скользящими движениями внедряться в мягкие теплые уголки. Когда он снова поцеловал ее, она ответила ему, прильнув ртом к его губам и лаская его языком, как бы говоря то, что не могла выразить словами.
Он положил руки ей на плечи и прикоснулся губами к ее шее, оставляя на ней влажные следы поцелуев.
– Верьте мне, – довольно громко повторил Дамиан, желая, чтобы женщина, сидевшая рядом с ними, услышала. Зная, чего она дожидается, он накрыл рукой грудь с подрисованным соском и нежно сжал ее. Маленькие бутоны вздулись и затвердели.
Александра издала тихий гортанный звук, похожий на мяуканье. Она взглянула на Селесту и густо покраснела.
– Вы хотите, чтобы мадам удалилась? – спросил он. Александра кивнула.
– Я скоро уйду, моя голубка, – пообещала Селеста. – Скоро он будет целиком в твоем распоряжении.
Он мысленно выругался, проклиная хозяйку заведения. Опустился на очаровательную грудь и припал к ней ртом, очищая языком от румян, стараясь не замечать возбуждающего, слегка горчащего вкуса. Хотел он того или нет, желание пробудилось само собой, и Дамиан ощущал неудобство в узких панталонах. Он поднялся, и напрягшаяся плоть расправилась внизу живота.
Дамиан развязал шелковую веревку на запястье жены и освободил ей руку. Он начал целовать ее грудь, мягко притягивая упругий сосок. Она застонала, пропустила пальцы в его волосы и выгнула спину. Он открыл рот, чтобы глубже вобрать ее нежную гладкую кожу. Ее вкус заставил его забыть о том, что они не одни и что за ними наблюдает француженка. Он протянул руку ко второй веревке и развязал узел. Александра тотчас обвила его шею. Он накрыл ее рот долгим глубоким поцелуем, утопая внутри и вкушая ее словно мед.
– Мой Бог, до чего же ты сладкая, – прошептал он, преодолевая новую волну желания.
Как он сердился на себя за неуправляемость и как его бесила женщина, поставившая их в столь унизительное положение!
Александра начала было что-то говорить, но он не дал ей это сделать, погрузив в ее рот язык. От захватывающего поцелуя и он, и она задрожали. Окружающее погрузилось в туман. В эту минуту он сознавал только одно – она жива и принадлежит ему. Дамиан безумно хотел ее. Никогда еще он не испытывал такого безудержного желания.
Фэлон блуждал руками по ее животу и плоскому участку повыше лона. Незаметно его пальцы скользнули в густые огненные завитки в том месте, где сходились бедра. Александра откликнулась в ту же секунду. Тихо застонала и прижалась к его руке. Потом сделала судорожный вдох. Веревки на лодыжках натянулись и врезались в плоть. Дамиан остановился и, сообразив, в чем дело, обругал себя дураком. Когда она посмотрела на его лицо, то увидела, что в глазах у него стоят слезы.
Пронизывающий взгляд синих глаз обратился на Селесту.
– Может быть, вы все-таки оставите нас, мадам? Или будете дальше мучить леди своими извращенными наклонностями?
Селеста с негодующим видом поднялась с кресла. Дамиан приготовился урезонить ее, прежде чем она поднимет крик. Однако та увидела слезы на глазах Александры и усовестилась.
– Вы правы, мсье. Это моя ошибка. Я не подумала о том, что девушка еще не искушена в подобных делах. Но ведь я не отняла у вас много времени, не правда ли? Может быть, как-нибудь потом мы еще…
Дамиан улыбнулся.
– Вы изощренная женщина, мадам Дюмен. Не беспокойтесь, в моих заботливых руках вашей восхитительной англичанке будет совсем неплохо.
Наградив его ответной улыбкой, Селеста направилась к двери.
– Наслаждайся, моя дорогая, – сказала она Александре. Вышла в коридор и закрыла за собой дверь.
Дамиан склонился к Александре. Быстрыми уверенными движениями он освободил от веревок ее лодыжки и взял жену на руки.
– Александра… Боже милосердный, я думал, ты погибла.
– Дамиан, – сказала она и крепко обняла его.
Она плакала у него на плече, не отнимая рук, словно боясь, что он может уйти.
– Все хорошо, дорогая! Больше тебя никто не тронет.
Он помедлил еще секунду. Поцеловал ее в щеку, разгладил волосы и отошел за плащом. Вернувшись к кровати, обернул жену плащом и тщательно расправил все складочки.
– Как… как мы выберемся отсюда? У мадам на всех окнах решетки.
Дамиан подошел к окну и раздвинул тяжелые бахромчатые шторы. Узкие створки окон не открывались, но не потому, что мешала решетка, а потому, что поперек них были прибиты доски. Однако с одной стороны несколько досок висели свободно, поддерживаемые вытянутыми гвоздями. Дамиан легко справился с ними. На крошечном балконе с железным ограждением с обеспокоенным видом стоял Клод-Луи.
– Нам нужно торопиться, – сказал он. – Они могут в любой момент заметить наш экипаж.
Дамиан кивнул другу, благодарный за то, что тот сообразил, в какой комнате их искать. Повернулся к кровати, просунул руки под колени жене, поднял ее и передал через окно Клоду-Луи. Затем перелез сам и спрыгнул с балкона на улицу.
– Готово, – сказал он снизу.
Александра не успела и глазом моргнуть, как полетела с балкона. У нее замерло сердце, но через секунду она уже была в крепких руках мужа.
– Все в порядке? – с нежной улыбкой спросил Дамиан. Она кивнула, крепко обняла его за шею и опустила голову ему на плечо.
Он залез в карету, удобно устроил жену на коленях и прижал к себе. Мужчина, которого он называл Клодом, вскарабкался на место кучера, взял вожжи и пустил лошадей быстрой рысью по темной узкой улице.
– Как ты? – спросил Дамиан, с трепетной нежностью отодвигая прядки волос с ее щек. – Они не успели?.. С тобой ничего не сделали? Нет? – Когда она покачала головой, он сказал: – Слава Богу.
Он нежно приподнял ее подбородок и поцеловал в губы.
В этом обжигающем поцелуе смешались вся страсть и пыл, которые не могли излиться в той убогой комнате. Там Александра была оглушена и скованна. Сейчас за ними никто не следил, и она сама могла дарить ему поцелуи. Терзая его язык, она вспоминала, как хорошо им было вдвоем прежде.
– Мне так не хватало тебя, Дамиан.
Его ответный поцелуй был нежным и страстным одновременно.
– Если бы я только мог представить… Если б у меня была хоть какая-то надежда, что ты жива…
Дамиан целовал ей глаза, нос, губы. Потом отвернул плащ и припал к ее груди. От него исходил невероятный жар, как от гейзера, вырвавшегося из чрева земли.
Он наслаждался ее вкусом. Потягивал сосок, обводил его языком, разжигая вспыхнувший внутри ее костер. Его руки под плащом обхватывали и мягко сжимали ее ягодицы. Она чувствовала, как желание все быстрее перемещается к пространству между ног.
– Дамиан, – прошептала она, расстегивая на нем сорочку.
Ей безумно хотелось дотронуться до него. Александра пробежала по твердым мышцам у него на груди. Потом она пробралась пальцем сквозь черные завитки и обвела кольцо вокруг плоского бронзового соска. Тогда Дамиан мягко повалил ее на спину и прижал к сиденью. Она ощущала прикосновение красной подкладки его плаща. В отличие от огня, бушевавшего у нее внутри, атлас был гладким и прохладным. Дамиан впился в нее глубоким, страстным поцелуем, развел ей ноги и расположился между ними. Едва он расстегнул панталоны, как упругая пружина вырвалась на свободу. Александра протянула дрожащие пальцы, желая потрогать и поскорее ощутить в себе приятный груз. Она изнемогала от страсти, неутоленной жажды и еще неизвестно от чего, не поддающегося выражению словами.
– Тише, моя дорогая, – сказал он, вскользь касаясь ее. – Не торопись.
Но Александра ждала от него не тихой забавы, а чего-то иного. И получила что хотела.
Он вошел до упора в одном броске, обжигая ее каждым дюймом твердой пульсирующей плоти. И замер на секунду, упиваясь тугим обхватом. Отступил и сделал новый беспощадный рывок. Он обрушивался на нее непрерывными толчками, подобно безумному ездоку, набираясь от нее наслаждения и тут же отдавая его обратно. В неуемной жажде, владевшей ими, они были равны.
– Дамиан! – вскрикнула она, когда он погрузился в нее в очередной раз, глубоко и сильно.
Огонь в крови делался все невыносимее. В сердце стучал тяжелый молот. Влажная плоть все плотнее смыкалась вокруг источника, приближавшего момент облегчения. Внизу громыхали колеса. Раскачивалась и подпрыгивала карета. Конские копыта звонко били по мостовой, и в такт им двигался Дамиан.
Прошло несколько секунд, и, пройдя сквозь адское пламя, Александра вознеслась ввысь, как возродившаяся птица-феникс, воспарившая над горным хребтом. Перед глазами плыли туманные круги. Голова кружилась от непередаваемого блаженства.
Он прошептал ее имя, когда вслед за ней приблизился к высшей точке. Его узкие бедра задвигались в бешеном темпе и замерли. Она чувствовала на себе теплую жидкость, но это ее совершенно не волновало. Он пришел за ней. Он избавил ее от участи, худшей, чем сама смерть. Завтра она будет вспоминать эту ночь и все случившееся. Завтра она будет вести борьбу с собой, размышлять об идеалах и готовить себя к жизни на новом витке.
Завтра…
Александра строила планы на следующий день, прислонившись к его широкому твердому плечу. В первый раз за много недель она не испытывала страха и благодарила Бога за то, что Он послал ей спасение.
Усталость брала свое. Она закрыла глаза и, продолжая крепко держаться за мужа, медленно поплыла в царство сна.
Дамиан отнес спящую Александру наверх, к себе в спальню. Он осторожно положил ее на кровать, расшнуровал и снял корсет, стянул чулки. Когда Дамиан притронулся к ее плечу, на руке остался след от пудры. Он понял, что они напудрили ей тело, чтобы скрыть рубец, оставшийся после ранения. Тщательно исследовав это место, он убедился, что рана зажила. Наклонился и прижался губами к коже.
Дамиан бережно укрыл ее одеялом, аккуратно подоткнув со всех сторон. Только теперь он заметил у нее темные круги под глазами и восковой оттенок кожи. Дамиан видел следы сильного утомления. Жизнь в постоянном напряжении, страхе перед неизвестностью и борьба за выживание истощили ее силы.
В эти минуты больше всего на свете ему хотелось лечь к ней и повторить совершенное в экипаже – снова сделать ее своей. Но он решил дать ей поспать и пошел в кабинет. Он отправил к друзьям нарочного с извинениями за несостоявшуюся встречу, налил себе коньяка и сел в кресло напротив своего друга, дожидавшегося его возвращения.
– Она спит? – спросил Клод. Дамиан кивнул.
– Да. Ты так мне помог. Не знаю, как тебя благодарить. У меня просто нет слов.
– Мужская дружба не нуждается в благодарности.
Это была правда, и дальнейших разъяснений не требовалось. Поэтому Дамиан молча допил рюмку и вернулся наверх. Он не стал ложиться в постель, чтобы не нарушить сна Александры. Сейчас ей был необходим отдых, и он хотел, чтобы она его получила. Он сидел возле кровати, наблюдая, как тихо дышит его жена. Ни один подарок в жизни не радовал его так, как ее возвращение.
Глава 14
Александра пошевелилась и, обнаружив себя совершенно нагой, широко раскрыла глаза.
«Боже, где я?»
Она находилась в красивой кровати, под шелковым балдахином зеленого цвета с золотом, на воздушной пуховой перине. На высоких окнах висели тяжелые шторы того же золотисто-желтого оттенка. Натертый до блеска пол был утеплен толстым персидским ковром. Комната совсем не походила на жалкую каморку с обшарпанными, блеклыми стенами, напротив, она поражала роскошью.
Александра села и подтянула одеяло к подбородку. Память постепенно восстанавливала события. Сначала она вспомнила Бьюика и англичан, потом все остальное: выстрел из мушкетона, жестокую боль в груди, ужасные дни в «Мире», Селесту Дюмен, аукцион и Дамиана.
В сердце что-то всколыхнулось, и такое же чувство возникло под ложечкой. Она оглядела комнату, надеясь хоть и не без тревоги, увидеть мужа. Дамиана не было, но следы его присутствия сохранились. Слабый мускусный запах еще не улетучился.
Она вспоминала вчерашний день, начиная с той минуты, когда он влетел в ее каморку как дьявол во плоти. Вновь представила проницательный взгляд и синие глаза, ободрявшие ее, вселявшие в нее часть его воли. Она видела в них нежность, смешавшуюся с облегчением и твердой решимостью. Когда Александра подошла к эпизоду с поцелуями, то опять испытала смущение. Как бы постыдно это ни выглядело в той ситуации, она была вынуждена признать, что ее чувства не изменились. Когда он в присутствии мадам Дюмен ласкал ее полуобнаженное тело, она отвечала ему с прежней страстью. В ее теле горел тот же огонь. Она ждала его прикосновений, как опаленный солнцем цветок жаждет дождя.
Затем вспомнились езда в карете, стук колес и тот момент, когда он… У нее загорелись щеки от стыда. Необузданное и безрассудное поведение. Отдалась ему без всяких колебаний, без оглядки на прошлое. Забыла о безжалостных и подлых играх, которые муж вел с ней. Позволила себе близость с изменником.
От всех этих мыслей и непрекращающихся сомнений щемило сердце. Александра говорила себе, что обязана ему жизнью, и ее сразу начинала мучить совесть. Тогда она внушала себе, что ее жизнь оказалась под угрозой прежде всего из-за его предательства. Она попала в беду по его вине и после этого позволила себе потерять бдительность.
В дверь тихо постучали. Получив разрешение войти, в комнате появилась невысокая полная женщина с темными волосами и симпатичным лицом.
Кто она такая? Одна из его любовниц, о которых упоминали французы в лодке? Вряд ли. Однако при воспоминании о скабрезных армейских шутках в ней неожиданно пробудилась ревность.
– Доброе утро, мадам, – сказала женщина. – Меня зовут Мари-Клер. Я жена Клода-Луи, камердинера вашего мужа. Я служу в этом доме экономкой.
Александра почувствовала такое облегчение, что у нее даже слегка закружилась голова.
– Доброе утро, – ответила она, слегка краснея, и тут же укорила себя за глупость, что позволила себе рассердиться. У нее даже возникло чувство досады, что ее задело непостоянство мужа.
– Мы с мужем не знали, что вы приедете, – сказала Мари-Клер. – Поэтому в доме нет горничной. Я подумала, может быть, вам понадобится моя помощь, пока ваш муж занят разными приготовлениями.
– Хорошо. Спасибо, Мари-Клер.
Александра встала с постели и позволила темноволосой женщине взять на себя роль прислуги.
Женщина распорядилась приготовить ванну, помогла ей выкупаться и просушить волосы. Затем предложила ей скромное муслиновое платье из своего гардероба. Платье с высокой талией и вышивкой в виде розочек выглядело на Александре вполне элегантно, хотя оказалось несколько коротковато и свободно в груди. Однако она была довольна своим одеянием, считая его самой изысканной вещью, какую носила за последние недели. В новом туалете Александра почувствовала себя намного лучше.
– Вашему мужу должно понравиться, – сказала Мари-Клер, с доброй улыбкой осматривая одежду и убранные наверх огненные волосы Александры.
Звук распахнувшейся двери заставил одновременно обернуться обеих женщин. Мари-Клер тотчас нахмурилась. Александра, напротив, улыбнулась, увидев на пороге неуверенно переминавшегося черноволосого мальчика с широко раскрытыми глазами.
– Жан-Поль, о Боже, в чем дело? Разве ты не знаешь, что к леди нельзя входить без стука?
– Извини, мама. Я не знал, что в комнате леди.
– Ничего страшного, – мягко сказала Александра мальчику. – Я приехала вчера, поздно вечером. Поэтому ты не мог об этом знать.
– А вы кто? – спросил он, робко пятясь к двери. Только тогда она заметила, как неестественно он ставит ножку. Мать мальчика перехватила ее взгляд и, наклонившись к нему, сказала назидательным тоном:
– Надо быть воспитанным, Жан-Поль. Леди не обязана отвечать на твои неуместные вопросы.
Александра не сводила пристального взгляда с малыша.
– Все в полном порядке, – сказала она. – Рано или поздно мы все равно встретились бы. Я… я, – продолжала она, обращаясь уже к малышу, – жена господина Фэлона.
Она вдруг почувствовала, что ей почти неприятно произносить эти слова.
Мальчик заулыбался.
– Это замечательно! – воскликнул он. – Значит, мы точно станем друзьями.
Она была поражена его непосредственностью. У нее возникло странное ощущение в груди и защемило сердце.
– Я бы очень этого хотела. Приятно дружить с хорошим мальчиком.
– Раз вы жена мсье Дамиана, – сказал мальчик, – вам тоже должны нравиться птицы.
Александра улыбнулась.
– Я люблю птиц.
– Тогда я покажу вам мою птицу. Ее зовут Шарлемань. Это самая красивая птица в мире.
– Я с удовольствием посмотрю на нее.
– Покажешь в другой раз, – вмешалась мать мальчика. На этот раз тон ее был снисходительным, а приятные темные глаза осветились лаской. – А сейчас пойди погуляй, душенька. Не отнимай времени у мадам Фэлон. У нее есть дела поинтереснее, чем твои разговоры.
– У вас очаровательный малыш, – сказала Александра, когда Жан-Поль, быстро проковыляв по комнате, скрылся в коридоре.
Произошла какая-то трагедия, с сожалением подумала она о покалеченном ребенке.
– Мсье Фэлон очень добр к моему сыну, – сказала Мари-Клер. – Ваш муж любит и балует его даже больше, чем мальчик того заслуживает.
Дамиан? Любит? Балует? Александра с трудом верила в это. Впрочем, может быть, и любит. Наверное, это он подарил мальчику птицу.
– А вы не знаете, где он? – спросила она как бы ненароком, стараясь казаться спокойной. Однако образ Дамиана из только что прошедшей ночи всплыл так отчетливо, что сразу же всколыхнул в ней сильные чувства.
– Если вы ищете меня, – раздался голос у самой двери, – то я рад объявиться.
Красивое смуглое лицо с яркими синими глазами, излучающими тепло, озарялось улыбкой. Дамиан окинул ее с головы до ног оценивающим взглядом. Он выглядел собранным и отдохнувшим. Александра нашла его еще более привлекательным и почувствовала то же, что вчера. Однако на этот раз она не собиралась поддаваться его чарам.
– Спасибо, что подменили меня, Мари-Клер, – сказал Дамиан. – Теперь я свободен и сам смогу поухаживать за женой.
– Если вам что-то понадобится, мадам, – сказала Мари-Клер, – дайте мне знать.
– Спасибо, Мари-Клер.
– Как ты себя чувствуешь, дорогая? – спросил Дамиан, приближаясь к жене размашистыми шагами.
Он был одет в безукоризненно чистый серо-голубой фрак и панталоны, плотно облегавшие узкие мускулистые бедра. С той минуты как Александра увидела его в борделе, он разговаривал с ней по-французски. Сейчас это напомнило ей о том, что произошло, и она невольно отпрянула от него.
– Я… прекрасно, – ответила она на том же мягком языке, ставшем для нее уже привычным. – Спасибо за то, что прошлой ночью… Я… я хочу сказать спасибо, что пришел за мной. Не знаю, что бы я делала, если… если…
Он быстро преодолел расстояние между ними и заключил ее в объятия.
– Не думай об этом. Сейчас тебе ничто не угрожает. Считай, что твое пребывание в «Мире» было не более чем страшным сном.
Александра горько усмехнулась. Как будто можно было забыть прошлое и начать отсчет со вчерашней ночи.
– Наверное, ты прав, но не думать не получается. Ведь мы пока еще здесь, а Франция и Англия – в состоянии войны. И ты по-прежнему остаешься предателем.
Что-то вспыхнуло в его глазах. Что это было? Боль? Сожаление?
– Предателем? Это ты так считаешь. Но на одни и те же вещи можно смотреть по-разному.
Она отошла от него.
– Как ты мог это сделать, Дамиан? Ведь ты англичанин. Аристократ.
– Но я еще и француз. Или ты забыла?
– Вероятно, да… Точнее сказать, потеряла память вчерашней ночью.
– Ах вот оно что… – Он окинул ее взглядом с таким видом, словно просвечивал через одежду. – Вчерашней ночью, значит.
Александра густо покраснела.
– Я не хочу сказать, что я не благодарна тебе. Никоим образом.
– А что ты хочешь сказать?
– Я обязана тебе жизнью и прекрасно это понимаю, но… Гладкая черная бровь поползла вверх.
– Но?
– Я попала в эту переделку в первую очередь из-за тебя. Да, из-за тебя и того, чем ты занимался. Ты предал свою страну. Ты шпионил и обманывал. Мне никогда бы в голову не пришло, что ты можешь это делать. Я не могу продолжать жить с изменником.
– Прошлой ночью тебя это не особенно волновало.
– То, что произошло прошлой ночью, никогда не повторится. Я этого больше не допущу.
У него вздулись на скулах желваки. Усилием воли он заставил себя расслабиться.
– Я знаю, ты расстроена. Ты много пережила. Не каждая женщина вынесла бы то, что выпало тебе. Вдобавок ты вынуждена жить в чужой стране, с человеком, которому больше не доверяешь. Сейчас у тебя в голове все перепуталось. Я понимаю и не осуждаю.
– Тогда, может быть, ты подыщешь мне другое убежище? Проницательные синие глаза впились в нее. Черты лица утратили мягкость, и оно превратилось в каменную маску.
– О нет. На это я не согласен. У тебя будет время успокоиться и подумать. Но в любом случае не забывай, ты – моя жена, Александра. До тех пор пока ты во Франции, тебе придется спать в моей комнате – в моей постели. Ты дала согласие, когда мы венчались. Надеюсь, ты останешься верна супружескому долгу.
– Когда выходила за тебя замуж, я не знала, что ты предатель.
– Запомни, дорогая, – сказал он с ироничной улыбкой, – предатель для одной страны – патриот для другой.
Александра не стала возражать. Она только поджала губы и с прежним неумолимым выражением смотрела на него. Если бы только она могла поверить в его патриотические чувства, возможно, она смогла бы понять и со временем даже простить его.
Она внимательно изучала его лицо, пытаясь прочесть в нем мотивы его поступков. Ей безумно хотелось верить, что за ними скрывались благородные побуждения, а не простая корысть. Однако в глубине души она была убеждена, что это не так.
Дамиан, стоявший с суровым и мрачным видом, повернулся и гордо удалился. После его ухода она еще долго смотрела ему вслед.
В пригороде Сен-Жермен Дамиан остановил экипаж и ступил на мостовую у входа в Военную школу. Он прибыл на встречу с генералом Моро, одним из главных кавалерийских военачальников Великой армии и адъютантом Наполеона.
В этот день Дамиан был в военной форме – сине-белом френче и облегающих белых бриджах. Под теплым августовским солнцем красиво поблескивало золото галунов. Ему не часто доводилось появляться в подобной одежде – только на торжествах и официальных приемах. Он не придавал особого значения мундиру, пока не столкнулся с Александрой в коридоре. На сей раз он почувствовал себя в нем на редкость неудобно. Когда жена увидела его при полном параде, ее лицо стало серым. Она скованно прошла мимо, не сказав ни слова и не обращая на него никакого внимания. Наблюдая за ней через окно, Дамиан видел, как она сидела в саду, устремив неподвижный взгляд на гиацинты и нарциссы. Он представлял, о чем она думала. Александра не могла простить ему ложь и обман.
Если бы он мог сказать ей правду!
Увы, это совершенно исключалось. Опасность окружала его со всех сторон, как болотная трясина. Стоило сделать один неверный шаг, и трясина засосала бы их обоих.
Он шел по коридору огромного каменного здания вдоль колонн, думая об Александре, их натянутых отношениях и тяжелой обстановке в доме. Его можно было сравнить с театром военных действий. В нем Дамиан был абсолютно лишен свободы. За ним следили и ловили каждое слово. Подмечали каждую оплошность. И точно так же наблюдали за его женой. Каждый день пребывания Александры во Франции таил в себе угрозу для ее жизни. Если сам он рисковал, вынужденный играть свою роль, то ее он был обязан защищать любой ценой. Поэтому Дамиан не мог посвятить жену в свои дела.
Он вошел в небольшой вестибюль с куполообразным потолком, обильно украшенным лепниной, и кафельным полом в черно-белую клетку. Открыл массивную дверь и прошел в приемную генеральских апартаментов. Молоденький лейтенант встал при его появлении и проводил в кабинет. Дамиан вытянулся перед коренастым полноватым человеком, восседавшим за массивным позолоченным письменным столом в стиле Людовика XVI.
Генерал Морр ответил на его приветствие, после чего оба сели.
– Вас можно поздравить, майор? Говорят, ваша жена воскресла из мертвых?
– Почти так, господин генерал. Я рад доложить вам, что сейчас она дома. И, слава Богу, в порядке.
– Можете быть уверены, майор, что с моей стороны будут приняты самые строгие меры. Виновные понесут наказание.
– Спасибо, господин генерал.
После этого короткого разговора они стали обсуждать положение на фронтах и силы англичан. Моро рассказал ему о событиях в Испании и Португалии, а также о том, как они отразились на результатах всей Пиренейской кампании. В частности, он упомянул о совсем свежей, остававшейся у всех на слуху победе генерала Велесли, которому после битвы при Талавере в мае этого года был пожалован титул виконта Веллингтона.
«Боже, где я?»
Она находилась в красивой кровати, под шелковым балдахином зеленого цвета с золотом, на воздушной пуховой перине. На высоких окнах висели тяжелые шторы того же золотисто-желтого оттенка. Натертый до блеска пол был утеплен толстым персидским ковром. Комната совсем не походила на жалкую каморку с обшарпанными, блеклыми стенами, напротив, она поражала роскошью.
Александра села и подтянула одеяло к подбородку. Память постепенно восстанавливала события. Сначала она вспомнила Бьюика и англичан, потом все остальное: выстрел из мушкетона, жестокую боль в груди, ужасные дни в «Мире», Селесту Дюмен, аукцион и Дамиана.
В сердце что-то всколыхнулось, и такое же чувство возникло под ложечкой. Она оглядела комнату, надеясь хоть и не без тревоги, увидеть мужа. Дамиана не было, но следы его присутствия сохранились. Слабый мускусный запах еще не улетучился.
Она вспоминала вчерашний день, начиная с той минуты, когда он влетел в ее каморку как дьявол во плоти. Вновь представила проницательный взгляд и синие глаза, ободрявшие ее, вселявшие в нее часть его воли. Она видела в них нежность, смешавшуюся с облегчением и твердой решимостью. Когда Александра подошла к эпизоду с поцелуями, то опять испытала смущение. Как бы постыдно это ни выглядело в той ситуации, она была вынуждена признать, что ее чувства не изменились. Когда он в присутствии мадам Дюмен ласкал ее полуобнаженное тело, она отвечала ему с прежней страстью. В ее теле горел тот же огонь. Она ждала его прикосновений, как опаленный солнцем цветок жаждет дождя.
Затем вспомнились езда в карете, стук колес и тот момент, когда он… У нее загорелись щеки от стыда. Необузданное и безрассудное поведение. Отдалась ему без всяких колебаний, без оглядки на прошлое. Забыла о безжалостных и подлых играх, которые муж вел с ней. Позволила себе близость с изменником.
От всех этих мыслей и непрекращающихся сомнений щемило сердце. Александра говорила себе, что обязана ему жизнью, и ее сразу начинала мучить совесть. Тогда она внушала себе, что ее жизнь оказалась под угрозой прежде всего из-за его предательства. Она попала в беду по его вине и после этого позволила себе потерять бдительность.
В дверь тихо постучали. Получив разрешение войти, в комнате появилась невысокая полная женщина с темными волосами и симпатичным лицом.
Кто она такая? Одна из его любовниц, о которых упоминали французы в лодке? Вряд ли. Однако при воспоминании о скабрезных армейских шутках в ней неожиданно пробудилась ревность.
– Доброе утро, мадам, – сказала женщина. – Меня зовут Мари-Клер. Я жена Клода-Луи, камердинера вашего мужа. Я служу в этом доме экономкой.
Александра почувствовала такое облегчение, что у нее даже слегка закружилась голова.
– Доброе утро, – ответила она, слегка краснея, и тут же укорила себя за глупость, что позволила себе рассердиться. У нее даже возникло чувство досады, что ее задело непостоянство мужа.
– Мы с мужем не знали, что вы приедете, – сказала Мари-Клер. – Поэтому в доме нет горничной. Я подумала, может быть, вам понадобится моя помощь, пока ваш муж занят разными приготовлениями.
– Хорошо. Спасибо, Мари-Клер.
Александра встала с постели и позволила темноволосой женщине взять на себя роль прислуги.
Женщина распорядилась приготовить ванну, помогла ей выкупаться и просушить волосы. Затем предложила ей скромное муслиновое платье из своего гардероба. Платье с высокой талией и вышивкой в виде розочек выглядело на Александре вполне элегантно, хотя оказалось несколько коротковато и свободно в груди. Однако она была довольна своим одеянием, считая его самой изысканной вещью, какую носила за последние недели. В новом туалете Александра почувствовала себя намного лучше.
– Вашему мужу должно понравиться, – сказала Мари-Клер, с доброй улыбкой осматривая одежду и убранные наверх огненные волосы Александры.
Звук распахнувшейся двери заставил одновременно обернуться обеих женщин. Мари-Клер тотчас нахмурилась. Александра, напротив, улыбнулась, увидев на пороге неуверенно переминавшегося черноволосого мальчика с широко раскрытыми глазами.
– Жан-Поль, о Боже, в чем дело? Разве ты не знаешь, что к леди нельзя входить без стука?
– Извини, мама. Я не знал, что в комнате леди.
– Ничего страшного, – мягко сказала Александра мальчику. – Я приехала вчера, поздно вечером. Поэтому ты не мог об этом знать.
– А вы кто? – спросил он, робко пятясь к двери. Только тогда она заметила, как неестественно он ставит ножку. Мать мальчика перехватила ее взгляд и, наклонившись к нему, сказала назидательным тоном:
– Надо быть воспитанным, Жан-Поль. Леди не обязана отвечать на твои неуместные вопросы.
Александра не сводила пристального взгляда с малыша.
– Все в полном порядке, – сказала она. – Рано или поздно мы все равно встретились бы. Я… я, – продолжала она, обращаясь уже к малышу, – жена господина Фэлона.
Она вдруг почувствовала, что ей почти неприятно произносить эти слова.
Мальчик заулыбался.
– Это замечательно! – воскликнул он. – Значит, мы точно станем друзьями.
Она была поражена его непосредственностью. У нее возникло странное ощущение в груди и защемило сердце.
– Я бы очень этого хотела. Приятно дружить с хорошим мальчиком.
– Раз вы жена мсье Дамиана, – сказал мальчик, – вам тоже должны нравиться птицы.
Александра улыбнулась.
– Я люблю птиц.
– Тогда я покажу вам мою птицу. Ее зовут Шарлемань. Это самая красивая птица в мире.
– Я с удовольствием посмотрю на нее.
– Покажешь в другой раз, – вмешалась мать мальчика. На этот раз тон ее был снисходительным, а приятные темные глаза осветились лаской. – А сейчас пойди погуляй, душенька. Не отнимай времени у мадам Фэлон. У нее есть дела поинтереснее, чем твои разговоры.
– У вас очаровательный малыш, – сказала Александра, когда Жан-Поль, быстро проковыляв по комнате, скрылся в коридоре.
Произошла какая-то трагедия, с сожалением подумала она о покалеченном ребенке.
– Мсье Фэлон очень добр к моему сыну, – сказала Мари-Клер. – Ваш муж любит и балует его даже больше, чем мальчик того заслуживает.
Дамиан? Любит? Балует? Александра с трудом верила в это. Впрочем, может быть, и любит. Наверное, это он подарил мальчику птицу.
– А вы не знаете, где он? – спросила она как бы ненароком, стараясь казаться спокойной. Однако образ Дамиана из только что прошедшей ночи всплыл так отчетливо, что сразу же всколыхнул в ней сильные чувства.
– Если вы ищете меня, – раздался голос у самой двери, – то я рад объявиться.
Красивое смуглое лицо с яркими синими глазами, излучающими тепло, озарялось улыбкой. Дамиан окинул ее с головы до ног оценивающим взглядом. Он выглядел собранным и отдохнувшим. Александра нашла его еще более привлекательным и почувствовала то же, что вчера. Однако на этот раз она не собиралась поддаваться его чарам.
– Спасибо, что подменили меня, Мари-Клер, – сказал Дамиан. – Теперь я свободен и сам смогу поухаживать за женой.
– Если вам что-то понадобится, мадам, – сказала Мари-Клер, – дайте мне знать.
– Спасибо, Мари-Клер.
– Как ты себя чувствуешь, дорогая? – спросил Дамиан, приближаясь к жене размашистыми шагами.
Он был одет в безукоризненно чистый серо-голубой фрак и панталоны, плотно облегавшие узкие мускулистые бедра. С той минуты как Александра увидела его в борделе, он разговаривал с ней по-французски. Сейчас это напомнило ей о том, что произошло, и она невольно отпрянула от него.
– Я… прекрасно, – ответила она на том же мягком языке, ставшем для нее уже привычным. – Спасибо за то, что прошлой ночью… Я… я хочу сказать спасибо, что пришел за мной. Не знаю, что бы я делала, если… если…
Он быстро преодолел расстояние между ними и заключил ее в объятия.
– Не думай об этом. Сейчас тебе ничто не угрожает. Считай, что твое пребывание в «Мире» было не более чем страшным сном.
Александра горько усмехнулась. Как будто можно было забыть прошлое и начать отсчет со вчерашней ночи.
– Наверное, ты прав, но не думать не получается. Ведь мы пока еще здесь, а Франция и Англия – в состоянии войны. И ты по-прежнему остаешься предателем.
Что-то вспыхнуло в его глазах. Что это было? Боль? Сожаление?
– Предателем? Это ты так считаешь. Но на одни и те же вещи можно смотреть по-разному.
Она отошла от него.
– Как ты мог это сделать, Дамиан? Ведь ты англичанин. Аристократ.
– Но я еще и француз. Или ты забыла?
– Вероятно, да… Точнее сказать, потеряла память вчерашней ночью.
– Ах вот оно что… – Он окинул ее взглядом с таким видом, словно просвечивал через одежду. – Вчерашней ночью, значит.
Александра густо покраснела.
– Я не хочу сказать, что я не благодарна тебе. Никоим образом.
– А что ты хочешь сказать?
– Я обязана тебе жизнью и прекрасно это понимаю, но… Гладкая черная бровь поползла вверх.
– Но?
– Я попала в эту переделку в первую очередь из-за тебя. Да, из-за тебя и того, чем ты занимался. Ты предал свою страну. Ты шпионил и обманывал. Мне никогда бы в голову не пришло, что ты можешь это делать. Я не могу продолжать жить с изменником.
– Прошлой ночью тебя это не особенно волновало.
– То, что произошло прошлой ночью, никогда не повторится. Я этого больше не допущу.
У него вздулись на скулах желваки. Усилием воли он заставил себя расслабиться.
– Я знаю, ты расстроена. Ты много пережила. Не каждая женщина вынесла бы то, что выпало тебе. Вдобавок ты вынуждена жить в чужой стране, с человеком, которому больше не доверяешь. Сейчас у тебя в голове все перепуталось. Я понимаю и не осуждаю.
– Тогда, может быть, ты подыщешь мне другое убежище? Проницательные синие глаза впились в нее. Черты лица утратили мягкость, и оно превратилось в каменную маску.
– О нет. На это я не согласен. У тебя будет время успокоиться и подумать. Но в любом случае не забывай, ты – моя жена, Александра. До тех пор пока ты во Франции, тебе придется спать в моей комнате – в моей постели. Ты дала согласие, когда мы венчались. Надеюсь, ты останешься верна супружескому долгу.
– Когда выходила за тебя замуж, я не знала, что ты предатель.
– Запомни, дорогая, – сказал он с ироничной улыбкой, – предатель для одной страны – патриот для другой.
Александра не стала возражать. Она только поджала губы и с прежним неумолимым выражением смотрела на него. Если бы только она могла поверить в его патриотические чувства, возможно, она смогла бы понять и со временем даже простить его.
Она внимательно изучала его лицо, пытаясь прочесть в нем мотивы его поступков. Ей безумно хотелось верить, что за ними скрывались благородные побуждения, а не простая корысть. Однако в глубине души она была убеждена, что это не так.
Дамиан, стоявший с суровым и мрачным видом, повернулся и гордо удалился. После его ухода она еще долго смотрела ему вслед.
В пригороде Сен-Жермен Дамиан остановил экипаж и ступил на мостовую у входа в Военную школу. Он прибыл на встречу с генералом Моро, одним из главных кавалерийских военачальников Великой армии и адъютантом Наполеона.
В этот день Дамиан был в военной форме – сине-белом френче и облегающих белых бриджах. Под теплым августовским солнцем красиво поблескивало золото галунов. Ему не часто доводилось появляться в подобной одежде – только на торжествах и официальных приемах. Он не придавал особого значения мундиру, пока не столкнулся с Александрой в коридоре. На сей раз он почувствовал себя в нем на редкость неудобно. Когда жена увидела его при полном параде, ее лицо стало серым. Она скованно прошла мимо, не сказав ни слова и не обращая на него никакого внимания. Наблюдая за ней через окно, Дамиан видел, как она сидела в саду, устремив неподвижный взгляд на гиацинты и нарциссы. Он представлял, о чем она думала. Александра не могла простить ему ложь и обман.
Если бы он мог сказать ей правду!
Увы, это совершенно исключалось. Опасность окружала его со всех сторон, как болотная трясина. Стоило сделать один неверный шаг, и трясина засосала бы их обоих.
Он шел по коридору огромного каменного здания вдоль колонн, думая об Александре, их натянутых отношениях и тяжелой обстановке в доме. Его можно было сравнить с театром военных действий. В нем Дамиан был абсолютно лишен свободы. За ним следили и ловили каждое слово. Подмечали каждую оплошность. И точно так же наблюдали за его женой. Каждый день пребывания Александры во Франции таил в себе угрозу для ее жизни. Если сам он рисковал, вынужденный играть свою роль, то ее он был обязан защищать любой ценой. Поэтому Дамиан не мог посвятить жену в свои дела.
Он вошел в небольшой вестибюль с куполообразным потолком, обильно украшенным лепниной, и кафельным полом в черно-белую клетку. Открыл массивную дверь и прошел в приемную генеральских апартаментов. Молоденький лейтенант встал при его появлении и проводил в кабинет. Дамиан вытянулся перед коренастым полноватым человеком, восседавшим за массивным позолоченным письменным столом в стиле Людовика XVI.
Генерал Морр ответил на его приветствие, после чего оба сели.
– Вас можно поздравить, майор? Говорят, ваша жена воскресла из мертвых?
– Почти так, господин генерал. Я рад доложить вам, что сейчас она дома. И, слава Богу, в порядке.
– Можете быть уверены, майор, что с моей стороны будут приняты самые строгие меры. Виновные понесут наказание.
– Спасибо, господин генерал.
После этого короткого разговора они стали обсуждать положение на фронтах и силы англичан. Моро рассказал ему о событиях в Испании и Португалии, а также о том, как они отразились на результатах всей Пиренейской кампании. В частности, он упомянул о совсем свежей, остававшейся у всех на слуху победе генерала Велесли, которому после битвы при Талавере в мае этого года был пожалован титул виконта Веллингтона.