Страница:
Дамиан еще раз взглянул на карту, где темным цветом были обозначены территории, занятые англичанами. Он чувствовал себя неспокойно. Такое с ним бывало и раньше. Несмотря на отсутствие полной уверенности, ему все же казалось, что англичане должны придерживаться более осторожной тактики. В тех местах, где сейчас находились их лагеря, было много болот, изобиловавших паразитами – переносчиками лихорадки. Кроме того, командующий британскими войсками, продвигавшимися сейчас на север, по его мнению, был менее надежен, чем Веллингтон. А тот все еще оставался в Испании. При таком раскладе, считал Дамиан, высадка англичан вряд ли была оправданной.
Дай Бог, чтобы он ошибался.
Его размышления нарушил голос генерала:
– Вы не согласны, майор Фэлон?
– Прошу прощения, господин генерал. Я немного отвлекся. Не могли бы вы еще раз…
– Господин генерал, извините за вторжение. – В прекрасно оборудованное штабное помещение вошел сержант Пике-рель. Это был грубый как зверь, сильный мужчина с темно-рыжими волосами. Он прошел через множество сражений и получил великолепную военную закалку. Сержант стоял в необычно напряженной позе. – У лейтенанта Кольбера срочное сообщение. Он просит вас и полковника уделить ему несколько минут для разговора наедине.
Генерал отодвинул кресло назад, так что его ножки со крипом проползли по натертому деревянному полу.
– Извините, майор. Вам придется подождать.
– Разумеется, господин генерал.
Наблюдая, как плотный мужчина в сопровождении Виктора Лафона покидает комнату, Дамиан слегка забеспокоился.
Кольбер был помощником Лафона. Пронырливый, тщеславный лейтенант жаждал повышения в чине и потому изо всех сил выслуживался перед полковником. Интересно, что за сведения он добыл и как это может отразиться на англичанах? Или… он пришел с чем-то еще?
Один Дамиан сидел и молчал. Остальные загудели и начали обмениваться предположениями. Через минуту сержант рывком открыл дверь.
Из коридора донесся какой-то шум. Дамиан различил топот сапог. В комнату вломились шестеро гвардейцев. Увидев охрану из генеральского штаба, сидевшие за столом дружно вскочили на ноги. Следом за солдатами шел Моро, за ним – Лафон и лейтенант Кольбер. Дамиан увидел, что они направляются прямо к нему.
– Майор Фэлон, – сказал полковник, – мне поручена неприятная миссия. Я должен вас арестовать.
– На каком основании? – спросил Дамиан, чувствуя, как в желудке возникает тугой узел.
– Вы подозреваетесь в выдаче государственной тайны. Дамиан заставил себя разжать кулак.
– Уверяю вас, полковник, здесь какая-то ошибка.
– Мы как раз хотим выяснить это, майор Фэлон, – сказал генерал, вторгаясь в круг мужчин. – Сержант Пикерель, можете приступать к выполнению своих обязанностей. Уведите арестованного.
Охранники сомкнулись вокруг Дамиана. Таким образом, бегство исключалось.
Он подчинился и пошел к выходу. Вместе с гулким эхом шагов один за другим вставали вопросы. Что их так встревожило? Куда его ведут? Что будет с Александрой?
В голову приходило множество ответов. Он взвешивал возможности и рассматривал варианты. Отметал одни решения и тотчас выдвигал другие. Однако в хаосе мыслей и чувств преобладал страх за Александру. Какая участь постигнет ее, если он окажется в тюрьме или… будет расстрелян? Может быть, они собираются и ее арестовать? Этого он никак не мог узнать, так же как и помочь ей. Но в любом случае нужно сохранять спокойствие. Он не мог допустить, чтобы тревога выбила его из колеи.
Когда его отконвоировали во двор, Дамиан почувствовал на спине ласковые, теплые лучи солнца. После того как ему вывернули и связали руки, его затолкали в фургон.
Он не представлял, куда они могут его отвезти, и не видел никакой возможности убежать. Он подумал об Александре и сразу вспомнил ее зеленые глаза, потемневшие от тревоги после вчерашнего известия. Он вспомнил также, как вдруг задрожала ее прелестная нижняя губка.
Проклятие! Если б можно было как-то сообщить Клоду. Этот человек наверняка бы спас ее.
Дамиан нещадно ругал себя. Надо было действовать раньше и не подвергать ее опасности.
Если бы он…
Можно было до бесконечности терзать себя. Но какая от этого польза Александре? Как бы теперь ни складывались обстоятельства, нужно вести игру до конца. Ничего другого не оставалось. Он хорошо понимал это, так же как и горькую истину, что, возможно, время уже упущено.
Александра, не находя места, металась по спальне. Прошли почти целые сутки, а Дамиан все не возвращался. Где он мог быть? Почему не едет домой? Может быть, его отсутствие связано с похищенными документами?
Она тревожилась все больше и больше, воображая самое страшное, что только могло произойти. Потом корила себя за необоснованные опасения и старалась переключиться на другие мысли или отвлечься чтением.
Вот и теперь она спустилась в кабинет Дамиана и сняла с полки томик Руссо – «Признания». Когда она собралась подняться к себе, то заметила в холле у парадной двери Мари-Клер, глядевшую через соседнее окно.
Александра тихо подошла сзади посмотреть, что ее так заинтересовало. Темноволосая женщина улыбалась. Ее глаза были слегка подернуты слезами радости.
– Что там, Мари-Клер?
Сначала женщина просто покачала головой и показала на окно. Александра посмотрела на выложенную кирпичом дорожку, выходившую на улицу, и увидела маленького Жан-Поля в окружении детей. От возбуждения на его круглых щеках играл румянец. Его штаны были безбожно помяты, белая полотняная рубашка забрызгана грязью, но он ничего не замечал. И его мать тоже не обращала внимания на его вид.
– У него получается, – с тихой гордостью сказала Мари-Клер, видя, как он наподдает кожаный мяч боковой поверхностью стопы. После его ударов мяч летел намного дальше, чем у всех остальных мальчиков. – Вы же сказали, что он это освоит. А мсье Фэлон показал, как надо бить.
– Да. – Александра видела, как дети с благоговением смотрели на своего товарища, и сама испытывала приятное волнение. – Мне кажется, ваш сын может добиться почти всего. Если сильно захочет.
Невысокая француженка повернула к ней большие черные глаза.
– Я так благодарна вам и вашему мужу за дружбу с моим сыном. Я никогда не забуду этого чудесного подарка.
У Александры тоже выступили слезы.
– Если бы мой муж сейчас был здесь, он гордился бы Жан-Полем.
Мари-Клер улыбнулась:
– Ваш муж будет замечательным отцом. Он сам этого не подозревает, но я знаю. Я говорю правду. Попомните мои слова.
Александре хотелось иметь ребенка от Дамиана, но она не представляла, что это желание будет таким сильным. Она прикусила задрожавшую губу и невольно приложила руку к животу. Может быть, она уже носит в себе это дитя. Дай Бог, чтобы так и было и чтобы Дамиан хотел его так же, как она.
Лишь бы его обещание оказалось правдой и они вернулись в Англию. Вспоминая его слова, она невольно думала об отношении к нему Жан-Поля. Любовь мальчика была чиста и не стеснена никакими обстоятельствами. Чем дольше она размышляла об этом, тем больше убеждалась, что не имело значения, на чьей стороне ее муж.
Не важно, что он сделал и во что он верит. Важно, что она его любит и надеется, что он ее тоже.
Если б только он вернулся, она сказала бы ему это.
Только бы с ним ничего не случилось.
Она сжала руку Мари-Клер. Тревога опять выплеснулась наружу.
Александра отвернулась от окна и оставила женщину любоваться сыном. Поднимаясь в свою комнату, она мысленно молилась о благополучном возвращении Дамиана.
Виктор Лафон остановился перед дверью. Дальше начиналась лестница, а прямо за ней – маленькая темная камера, расположенная точно под канцелярией префекта полиции. Рядом с полковником стоял лейтенант Кольбер. Сержант Пикерель находился внизу с арестованным.
– Не знаю, – сказал Кольбер, щуря острые глазки, – стоит ли предъявлять ему обвинение в краже документов?
Лафон покачал головой:
– Пока рано. Сейчас мы дадим ему веревку и посмотрим, полезет ли он в петлю.
Полковник получил четкое предписание: до той поры, пока неизвестно, попали ли бумаги государственного значения в руки врага, не разглашать сведений о краже в конторе конструктора.
– Сам он не мог их выкрасть, – сказал Кольбер. – Майор не выходил из помещения.
– Безусловно, Фэлон не брал чертежей. Но он один из немногих, кто знал об их существовании. У меня нет ни малейших сомнений, что за этой кражей стоит именно он. Надеюсь, нам удастся выявить сообщника.
– А что вы думаете о женщине?
– Я уже послал за ней.
– Вряд ли она могла это сделать.
– Маловероятно. Смелости ей, конечно, хватило бы. Но Пьер не заметил, чтобы она выходила той ночью. Даже если это сделала она, то ей кто-то помогал. Для женщины это слишком сложная задача.
– Может быть, Сент-Оуэн? Ведь нам известно, что она встречалась с ним.
– Жюль постоянно путается с женщинами. Я считаю, что у нас недостаточно оснований подозревать его. Думаю, что это были любовные свидания. Правда, раньше он козырял своим несогласием с политикой императора. Можно, конечно, и его допросить. Не помешает. – Кольбер кивком выразил согласие. – А женщина может дать ключ к разгадке, – продолжал Лафон. – Майор, несомненно, питает к ней слабость. Если через нее что-то выяснится, имеет смысл поторговаться. Пообещаем ему, что отправим ее домой, если он вернет документы.
– Я другого мнения о Фэлоне. Думаю, он скорее станет торговаться о своей отправке, а не жены.
– Возможно, вы правы. В любом случае это скоро выяснится. Так или иначе бумаги мы вернем и заодно узнаем, кому майор хотел их продать.
– Ясно кому.
– Вы думаете, он работает на англичан? Вряд ли. Наши люди так и не получили ни одной улики против него. Я полагаю, он мог продать бумаги тому, кто больше заплатит. Сейчас по меньшей мере полдюжины стран не пожалели бы никаких денег за эти чертежи.
– Царица небесная, а мне и в голову не приходило!
– Не случайно генерал поручил мне это дело. Я дольше всех знаком с майором и знаю его лучше, чем кто-либо. Если кто-то и сможет выяснить правду, так это я.
Кольбер улыбнулся:
– При помощи сержанта Пикереля.
Лафон покосился на тяжелую деревянную дверь. Он знал, что скрывается за ней. Образно представив страшную картину, он невольно содрогнулся.
– Пытки – отвратительная вещь. Честно говоря, я надеялся, что нам не придется к ним прибегать. И потом, я не думаю, что от майора можно чего-нибудь добиться таким способом.
Кольбер тоже посмотрел на дверь. Даже через толщу дерева были слышны глухие удары.
– Я знаю, что вы пошли на это скрепя сердце. Во всяком случае, мне казалось, что до сих пор вы относились к майору с уважением. Могу выразить вам сожаление. Лично мне этот человек всегда был неприятен.
– Война есть война. На ней все дозволено.
– К сожалению, это так.
Лафон толкнул дверь и заглянул вниз. Проход, начинавшийся за лестницей, был настолько темным, что стен не было видно уже на расстоянии нескольких шагов. Полковник заставил себя не думать о том, что скрывается в тени, и сосредоточился на маленьком светящемся кружке в конце лестницы.
На старом письменном столе со множеством зазубрин стояла масляная лампа. По обеим сторонам тоннеля из маленьких медных рожков торчало по факелу. Их мигающий свет привносил в и без того страшную картину зловещий оттенок.
Сержант Пикерель стоял, широко расставив толстые ляжки. Его мясистые руки были сжаты в кулаки, каждый величиной с мяч. Напротив него сидел майор, привязанный к стулу. Его тело бессильно опало на веревках. Один глаз опух и полностью закрылся. Губа была рассечена возле угла и тоже вздулась.
Виктор Лафон старался казаться спокойным.
– Дайте мне знать, когда приведут женщину, – сказал он Кольберу и приготовился сойти вниз.
Майор, услышав слова, наводящие ужас, поднял голову. Пытаясь распрямить избитое тело, он впился в полковника синими глазами.
За окном была одна темнота – ни луны, ни звезд. И по-прежнему никаких известий о Дамиане. Ветер стегал ветвями по стеклам. Этот звук еще больше взвинчивал нервы. Александра изнемогала от усталости, но тревога заставляла ее оставаться на ногах.
Наконец она отошла от окна и собралась спуститься в холл, чтобы хоть как-то отвлечься. Когда Александра дошла до середины коридора, ее внимание привлек громкий стук во входную дверь. Это был тревожный звук, резкий и решительный. Она бросилась вниз по лестнице. От волнения у нее высохло во рту и сдавило грудь.
Пьер уже выбежал в холл и суетился у двери, что-то бормоча. Александра торопливо шла за ним по черно-белому мрамору, чувствуя, как тяжело стучит ее сердце.
– Добрый вечер, мсье, – сказал дворецкий, открывая дверь. – Что вам угодно?
– Жюль, каким образом…
Она осеклась, увидев его встревоженное лицо.
– Мне нужно срочно поговорить с вами. Это очень важно.
Не обращая внимания на маленького черноволосого дворецкого, он прошел в холл и, схватив ее за руку, увлек в коридор.
– Жюль, ради Бога, скажите, что случилось?
Через секунду они были в кабинете. Когда дверь закрылась, Александра быстро повернулась и посмотрела ему в лицо.
– Я точно не знаю, – сказал он, – но что-то произошло. Отправляйтесь к себе и возьмите накидку. Захватите еще пару удобных туфель. Вам нужно немедленно уходить отсюда.
– Почему? Скажите наконец, что стряслось? Жюль нахмурился еще сильнее.
– Ваш муж арестован. Они обнаружили пропажу документов. Сегодня днем. И обвиняют его.
– Но они же знают, что он не мог этого сделать. Он же все время находился с ними!
– Они считают, что он организовал похищение. Теперь они хотят захватить вас. За вами уже послали солдат. Сейчас они прибудут сюда.
– Господи, что же будет?!
– Только не волнуйтесь. Берите накидку и туфли, как я сказал. Быстрее, Александра. У нас мало времени.
Она побежала наверх и, преодолевая страх, принялась собирать небольшой дорожный саквояж. Напоследок она запихнула в него пару коричневых туфель и, схватив накидку, побежала в холл. У выхода Жюль взял ее под руку, и они быстро покинули дом. Он усадил ее в небольшой черный фаэтон и сел рядом.
– Куда мы едем?
– В гостиницу «Марбёф». Бернар уже там с фургоном.
Он увезет вас из города на север. Вы еще можете мо успеть на судно в Гавре.
Ее мозг отказывался воспринимать все, что говорил Жюль. Единственное, о чем она думала, это об аресте Дамиана.
– В гостиницу «Марбёф»? – тупо повторила она.
– Да. Бернар отвезет вас на север.
– А как же… Дамиан?! Жюль сжал ей руку.
– Мне очень жаль, дорогая, но ему нельзя помочь. Она словно вросла в сиденье.
– Что значит нельзя помочь? – Наконец она пришла в себя и начала медленно соображать. – Мы должны вырвать его оттуда. Дамиан невиновен.
Жюль только молча покачал головой.
– Где он? – настаивала она.
– В катакомбах, – после долгого молчания сказал Жюль. – Сейчас он в камере под канцелярией префекта полиции. Потом его обычным порядком переведут в военную тюрьму.
– Катакомбы… Какой ужас! Боже мой, как они могли?!
Глаза Александры наполнились слезами, когда она представила подземелье, о котором рассказывали страшные вещи. Говорили, что оно сохранилось со времен Римской империи. Некогда это были гигантские известковые карьеры. Во время Террора катакомбы стали последним убежищем для тысяч узников, приговоренных к казни на гильотине. И теперь Дамиан должен сидеть в одной из грязных камер, среди истлевших костей и сгнивших трупов. Думать об этом было невыносимо тяжело.
– Я просто обязана освободить его, – тихо сказала она, утирая слезы. – Он не останется там.
– Вы должны слушаться меня, дорогая.
– Нет! Это вы должны меня слушать! Я не хочу, чтобы Дамиан страдал из-за меня. Это была моя идея похитить чертежи.
– Если бы мы не выкрали их, он сделал бы это сам.
– Да, сделал бы и тем самым подтвердил, что всегда говорил правду. Я не сомневаюсь в его честности.
– Зато генерал Моро другого мнения.
– Что вы имеете в виду?
– Генерал считает, что ваш муж рассчитывал сорвать большой куш. Наполеон со своей армией представляет большую угрозу для многих стран. Любая из них могла бы заплатить огромную сумму за эти бумаги. Вот зачем они понадобились ему.
– Меня… меня не интересует, для чего они были нужны ему. И мне безразлично, кому он собирался их продать. Все это для меня больше ничего не значит. Ничего! Я люблю его, Жюль. И намерена ему помочь. Что бы вы ни говорили и ни делали, вы не сможете меня остановить.
Сент-Оуэн чуть слышно выругался.
– Высадите меня, Жюль. Я найму кабриолет и доеду одна. Ни к чему вам ввязываться в эту историю. Достаточно того, что вы уже сделали. Более чем достаточно. С этой минуты я буду действовать самостоятельно.
Жюль резко натянул поводья, и небольшой черный фаэтон тут же остановился.
– Неужели вы считаете, что я позволю вам поехать туда?
– Жюль, не надо меня удерживать. Пожалуйста. Я должна это сделать.
Белокурый мужчина окинул ее суровым взглядом и вздохнул.
– Поймите, – сказал он шепотом, – если вы даже скажете им правду, это ничего не решит. Они могут убить вас обоих, чтобы обезопасить себя от утечки информации.
– Как еще я могу спасти его?
– Попытайтесь помочь ему бежать.
После этих слов у нее появился проблеск надежды.
– Вы думаете, это возможно?
– Шансы невелики, но есть.
– Как это сделать?
Жюль заставил лошадь отвернуть от гостиницы «Марбёф» и пустил ее по боковой улочке.
– Есть потайной ход в катакомбы в районе площади Ден-фер-Рошеро. Обычно там не бывает усиленной охраны. Я думаю, мы сумеем оттуда проникнуть в тоннель. Правда, не в тот, который нам нужен, а в другой. Но он пересекается с тем, что расположен под кабинетом префекта полиции.
– Вы что, были там?
– Один раз. Они довольно часто пользуются тоннелем.
Несколько месяцев назад мы вчетвером ходили туда. Пытались помочь одному нашему товарищу.
– И как, удачно?
– К сожалению, нет. Нас заметили. Одного убили, другого поймали. А нам двоим удалось скрыться.
Александра нервно облизнула губы.
– Как жаль. Извините. Он пожал плечами.
– Может быть, в этот раз получится.
– Будем молиться, – сказала она.
Мысленно она уже была в катакомбах. Будет ли Бог милостив к ним? Не прибавится ли к тысячам тел, уже погребенных в этой чудовищной могиле, еще три?
Виктор Лафон стоял наверху с наружной стороны двери.
– Она исчезла, – доложил вернувшийся Кольбер. – Убежала с Жюлем Сент-Оуэном.
– Черт побери! – Лафон ударил кулаком по двери. – Значит, он знал, что мы пошлем за ней.
– Возможно, это совпадение. Она могла отправить ему записку, что мужа вызвали к начальству. Кто знает, может, ждала случая, чтобы сбежать с любовником?
– Может, и так, хотя сомневаюсь. Скажите, чтобы перекрыли все дороги из города. Сделайте все, что можно. Пусть задерживают всех подозрительных.
– А что будем делать с Фэлоном? Будем припирать его с бумагами?
– Еще рано. За это время он не мог узнать, что попытка удалась. А мне не хочется доставлять ему это удовольствие. К тому же у нас пока нет ответа на другие вопросы. – У него вздулись желваки, но он тотчас овладел собой. – Однако теперь, вероятно, у нас появилось отличное оружие. У меня есть одна мысль. Как управитесь с распоряжениями, подходите. Посмотрим, что из этого получится. Лейтенант быстро отдал честь.
– Слушаюсь. Я скоро вернусь.
Лафон снова спустился в подвал. Майор потерял сознание. Веревки, перетянувшие грудь, впились в мышцы. Голова бессильно свесилась. Густые черные кудри в беспорядке упали на лицо.
– Приведите его в чувство, – приказал Лафон сержанту.
Плотный мужчина замычал и потянулся к луженому ведру, наполовину заполненному водой. Он выплеснул воду в окровавленное лицо майора и отшвырнул ведро. Фэлон застонал и открыл глаза.
– Хорошо, что вы еще не отдали Богу душу, майор, – сказал полковник, встретившись с гневным взглядом синих глаз. – У меня для вас есть интересные новости.
– Что вы можете мне сказать интересного, Виктор? Дамиан продолжал смотреть на человека, державшего его в плену, стараясь не дать глазам закрыться. У него болели ребра, мышцы, суставы, все тело до последней косточки. Он избегал глядеть на стены, зная, что ужас, который он увидит, поможет противнику сломить его волю. И весь этот кошмар вокруг него, и эти новости – все это было частью большой игры. А для выколачивания нужной информации на подхвате стоял сержант, хорошо знавший свое дело.
– Вы уверены, что мне нечего вам сообщить? – сказал Лафон. – А я думаю, вам будет небезынтересно узнать кое-что о вашей жене. Пока вы… находились здесь, она убежала с любовником.
У Дамиана изогнулась бровь.
– В самом деле? И кто этот любовник?
– Жюль Сент-Оуэн. – Лафон замолчал, решив немного поманежить майора неожиданным известием. – Я думаю, вы помните этого человека. Красивый блондин, очень независимый, с прочным положением. Ваша жена встречалась с ним в течение какого-то времени.
– Вы, вероятно, выжили из ума, если считаете, что я поверю в этот бред.
– Не верите? Тогда я могу продолжить. Сент-Оуэна несколько раз видели у вашего дома. Мы дважды следили за вашей женой, когда она ходила к нему на свидания в «Кафе де Валуа». – Полковник подвинулся ближе к свету факелов. – Послушайте, что я вам скажу, Фэлон. Вспомните императорский бал. Вы видели, как они танцевали? А как он смотрел на нее во дворце у генерала? Как он искал встречи с ней? Если уж я заметил, то вы тем более должны были видеть. Подумайте как следует. Может быть, вы поймете наконец, что я говорю правду.
Дамиан насторожился. После слов полковника что-то всколыхнулось у него в мозгу. Сначала это была тонкая ниточка, не более чем ненавязчивая мысль, прокладывавшая дорогу сомнениям. Во всяком случае, думал он, часть высказываний Лафона была близка к истине. Сент-Оуэн проявлял к Александре не просто интерес, а нечто большее. Не случайно в течение какого-то времени Дамиан считал, что между ними что-то есть, так как замечал ответный интерес со стороны Александры.
Раз возникшие сомнения начали устрашающе разрастаться, затмевая разум.
– Зачем вы мне все это рассказываете? Даже если это правда, чего вы хотите от меня добиться?
– Ответов на некоторые наши вопросы. Теперь, когда вы знаете о лояльности своей жены, может, приоткроете правду о себе? Как давно вы работаете против нас?
– Я работаю на вас, Виктор. Целых восемь лет. Если вы думаете иначе, то это просто глупо.
– Мы предлагаем вам выгодную сделку, Фэлон. Женщина дважды предала вас. Выкиньте ее из головы. Подумайте о себе. Сообщите нам нужные сведения – и мы подумаем о вашем освобождении.
Дамиан послал плевок под ноги полковнику.
– Убирайтесь к черту, Лафон.
– Сержант Пикерель, – сказал Лафон, поворачиваясь к солдату, – может быть, вы убедите майора отвечать на вопросы?
Дамиан совсем не думал о тех жестоких ударах, которые его ожидали. Его мысли витали вокруг Александры. Несомненно, Лафон сказал правду, и ему не давал покоя этот факт. За восемь лет он хорошо изучил полковника. Он не был лгуном и никогда не блефовал. Александра точно убежала с Сент-Оуэном. Не ясно только одно: почему она это сделала?
После первого удара под ложечку от боли закружилась голова и затошнило. Однако жена и Жюль Сент-Оуэн не ушли из мыслей. Может быть, Сент-Оуэн узнал о его аресте и, поняв, чем это грозит Александре, пришел ей на помощь? Такой вариант был возможен, хотя маловероятен. Вряд ли мужчина мог выяснить это за столь короткое время. За этим вопросом напрашивался второй. Если он хотел помочь его жене, то почему? Зачем ему рисковать жизнью ради женщины, с которой он едва знаком?
А как объяснить упомянутые Лафоном встречи? Для чего она приходила в кафе? Какие мотивы, кроме тех, что ей приписывал Лафон, могли двигать ею?
Пикерель ударил Дамиана кулаком в челюсть. Голова графа откинулась назад, и он отключился. Но быстро пришел в себя. С возвращением сознания перед глазами возник образ Александры. Она улыбалась ему кроткой благодарной улыбкой за то, что он помог Жан-Полю. Но почему она ходила к Сент-Оуэну? Неужели действительно стала его любовницей? Преследовавшие его вопросы выворачивали душу. Он уже готов был прекратить сопротивление и поддаться водовороту черных мыслей, когда неожиданно нашел ответ.
Она поступила так потому, что не доверяла ему. Хотя ему самому безумно хотелось завоевать ее доверие, в действительности за все это время он не сделал ничего, чтобы изменить положение вещей.
Александра мечтала уехать домой. Вероятно, Сент-Оуэн предложил ей помощь. Он владел судами и мог успешно выполнить эту задачу. Несомненно, будучи человеком, искушенным в любовных делах, он знал, чем прельстить ее. Александра, несмотря на браваду, по наивности поверила ему.
Представляя жену с Жюлем, он почувствовал такую боль в груди, словно ему вонзили нож в сердце. Вероятно, Сент-Оуэн не только доставит ее в Англию, но и захочет остаться с ней. Или просто задумал соблазнить ее. Потешится, пока не надоест, а потом избавится.
Дай Бог, чтобы он ошибался.
Его размышления нарушил голос генерала:
– Вы не согласны, майор Фэлон?
– Прошу прощения, господин генерал. Я немного отвлекся. Не могли бы вы еще раз…
– Господин генерал, извините за вторжение. – В прекрасно оборудованное штабное помещение вошел сержант Пике-рель. Это был грубый как зверь, сильный мужчина с темно-рыжими волосами. Он прошел через множество сражений и получил великолепную военную закалку. Сержант стоял в необычно напряженной позе. – У лейтенанта Кольбера срочное сообщение. Он просит вас и полковника уделить ему несколько минут для разговора наедине.
Генерал отодвинул кресло назад, так что его ножки со крипом проползли по натертому деревянному полу.
– Извините, майор. Вам придется подождать.
– Разумеется, господин генерал.
Наблюдая, как плотный мужчина в сопровождении Виктора Лафона покидает комнату, Дамиан слегка забеспокоился.
Кольбер был помощником Лафона. Пронырливый, тщеславный лейтенант жаждал повышения в чине и потому изо всех сил выслуживался перед полковником. Интересно, что за сведения он добыл и как это может отразиться на англичанах? Или… он пришел с чем-то еще?
Один Дамиан сидел и молчал. Остальные загудели и начали обмениваться предположениями. Через минуту сержант рывком открыл дверь.
Из коридора донесся какой-то шум. Дамиан различил топот сапог. В комнату вломились шестеро гвардейцев. Увидев охрану из генеральского штаба, сидевшие за столом дружно вскочили на ноги. Следом за солдатами шел Моро, за ним – Лафон и лейтенант Кольбер. Дамиан увидел, что они направляются прямо к нему.
– Майор Фэлон, – сказал полковник, – мне поручена неприятная миссия. Я должен вас арестовать.
– На каком основании? – спросил Дамиан, чувствуя, как в желудке возникает тугой узел.
– Вы подозреваетесь в выдаче государственной тайны. Дамиан заставил себя разжать кулак.
– Уверяю вас, полковник, здесь какая-то ошибка.
– Мы как раз хотим выяснить это, майор Фэлон, – сказал генерал, вторгаясь в круг мужчин. – Сержант Пикерель, можете приступать к выполнению своих обязанностей. Уведите арестованного.
Охранники сомкнулись вокруг Дамиана. Таким образом, бегство исключалось.
Он подчинился и пошел к выходу. Вместе с гулким эхом шагов один за другим вставали вопросы. Что их так встревожило? Куда его ведут? Что будет с Александрой?
В голову приходило множество ответов. Он взвешивал возможности и рассматривал варианты. Отметал одни решения и тотчас выдвигал другие. Однако в хаосе мыслей и чувств преобладал страх за Александру. Какая участь постигнет ее, если он окажется в тюрьме или… будет расстрелян? Может быть, они собираются и ее арестовать? Этого он никак не мог узнать, так же как и помочь ей. Но в любом случае нужно сохранять спокойствие. Он не мог допустить, чтобы тревога выбила его из колеи.
Когда его отконвоировали во двор, Дамиан почувствовал на спине ласковые, теплые лучи солнца. После того как ему вывернули и связали руки, его затолкали в фургон.
Он не представлял, куда они могут его отвезти, и не видел никакой возможности убежать. Он подумал об Александре и сразу вспомнил ее зеленые глаза, потемневшие от тревоги после вчерашнего известия. Он вспомнил также, как вдруг задрожала ее прелестная нижняя губка.
Проклятие! Если б можно было как-то сообщить Клоду. Этот человек наверняка бы спас ее.
Дамиан нещадно ругал себя. Надо было действовать раньше и не подвергать ее опасности.
Если бы он…
Можно было до бесконечности терзать себя. Но какая от этого польза Александре? Как бы теперь ни складывались обстоятельства, нужно вести игру до конца. Ничего другого не оставалось. Он хорошо понимал это, так же как и горькую истину, что, возможно, время уже упущено.
Александра, не находя места, металась по спальне. Прошли почти целые сутки, а Дамиан все не возвращался. Где он мог быть? Почему не едет домой? Может быть, его отсутствие связано с похищенными документами?
Она тревожилась все больше и больше, воображая самое страшное, что только могло произойти. Потом корила себя за необоснованные опасения и старалась переключиться на другие мысли или отвлечься чтением.
Вот и теперь она спустилась в кабинет Дамиана и сняла с полки томик Руссо – «Признания». Когда она собралась подняться к себе, то заметила в холле у парадной двери Мари-Клер, глядевшую через соседнее окно.
Александра тихо подошла сзади посмотреть, что ее так заинтересовало. Темноволосая женщина улыбалась. Ее глаза были слегка подернуты слезами радости.
– Что там, Мари-Клер?
Сначала женщина просто покачала головой и показала на окно. Александра посмотрела на выложенную кирпичом дорожку, выходившую на улицу, и увидела маленького Жан-Поля в окружении детей. От возбуждения на его круглых щеках играл румянец. Его штаны были безбожно помяты, белая полотняная рубашка забрызгана грязью, но он ничего не замечал. И его мать тоже не обращала внимания на его вид.
– У него получается, – с тихой гордостью сказала Мари-Клер, видя, как он наподдает кожаный мяч боковой поверхностью стопы. После его ударов мяч летел намного дальше, чем у всех остальных мальчиков. – Вы же сказали, что он это освоит. А мсье Фэлон показал, как надо бить.
– Да. – Александра видела, как дети с благоговением смотрели на своего товарища, и сама испытывала приятное волнение. – Мне кажется, ваш сын может добиться почти всего. Если сильно захочет.
Невысокая француженка повернула к ней большие черные глаза.
– Я так благодарна вам и вашему мужу за дружбу с моим сыном. Я никогда не забуду этого чудесного подарка.
У Александры тоже выступили слезы.
– Если бы мой муж сейчас был здесь, он гордился бы Жан-Полем.
Мари-Клер улыбнулась:
– Ваш муж будет замечательным отцом. Он сам этого не подозревает, но я знаю. Я говорю правду. Попомните мои слова.
Александре хотелось иметь ребенка от Дамиана, но она не представляла, что это желание будет таким сильным. Она прикусила задрожавшую губу и невольно приложила руку к животу. Может быть, она уже носит в себе это дитя. Дай Бог, чтобы так и было и чтобы Дамиан хотел его так же, как она.
Лишь бы его обещание оказалось правдой и они вернулись в Англию. Вспоминая его слова, она невольно думала об отношении к нему Жан-Поля. Любовь мальчика была чиста и не стеснена никакими обстоятельствами. Чем дольше она размышляла об этом, тем больше убеждалась, что не имело значения, на чьей стороне ее муж.
Не важно, что он сделал и во что он верит. Важно, что она его любит и надеется, что он ее тоже.
Если б только он вернулся, она сказала бы ему это.
Только бы с ним ничего не случилось.
Она сжала руку Мари-Клер. Тревога опять выплеснулась наружу.
Александра отвернулась от окна и оставила женщину любоваться сыном. Поднимаясь в свою комнату, она мысленно молилась о благополучном возвращении Дамиана.
Виктор Лафон остановился перед дверью. Дальше начиналась лестница, а прямо за ней – маленькая темная камера, расположенная точно под канцелярией префекта полиции. Рядом с полковником стоял лейтенант Кольбер. Сержант Пикерель находился внизу с арестованным.
– Не знаю, – сказал Кольбер, щуря острые глазки, – стоит ли предъявлять ему обвинение в краже документов?
Лафон покачал головой:
– Пока рано. Сейчас мы дадим ему веревку и посмотрим, полезет ли он в петлю.
Полковник получил четкое предписание: до той поры, пока неизвестно, попали ли бумаги государственного значения в руки врага, не разглашать сведений о краже в конторе конструктора.
– Сам он не мог их выкрасть, – сказал Кольбер. – Майор не выходил из помещения.
– Безусловно, Фэлон не брал чертежей. Но он один из немногих, кто знал об их существовании. У меня нет ни малейших сомнений, что за этой кражей стоит именно он. Надеюсь, нам удастся выявить сообщника.
– А что вы думаете о женщине?
– Я уже послал за ней.
– Вряд ли она могла это сделать.
– Маловероятно. Смелости ей, конечно, хватило бы. Но Пьер не заметил, чтобы она выходила той ночью. Даже если это сделала она, то ей кто-то помогал. Для женщины это слишком сложная задача.
– Может быть, Сент-Оуэн? Ведь нам известно, что она встречалась с ним.
– Жюль постоянно путается с женщинами. Я считаю, что у нас недостаточно оснований подозревать его. Думаю, что это были любовные свидания. Правда, раньше он козырял своим несогласием с политикой императора. Можно, конечно, и его допросить. Не помешает. – Кольбер кивком выразил согласие. – А женщина может дать ключ к разгадке, – продолжал Лафон. – Майор, несомненно, питает к ней слабость. Если через нее что-то выяснится, имеет смысл поторговаться. Пообещаем ему, что отправим ее домой, если он вернет документы.
– Я другого мнения о Фэлоне. Думаю, он скорее станет торговаться о своей отправке, а не жены.
– Возможно, вы правы. В любом случае это скоро выяснится. Так или иначе бумаги мы вернем и заодно узнаем, кому майор хотел их продать.
– Ясно кому.
– Вы думаете, он работает на англичан? Вряд ли. Наши люди так и не получили ни одной улики против него. Я полагаю, он мог продать бумаги тому, кто больше заплатит. Сейчас по меньшей мере полдюжины стран не пожалели бы никаких денег за эти чертежи.
– Царица небесная, а мне и в голову не приходило!
– Не случайно генерал поручил мне это дело. Я дольше всех знаком с майором и знаю его лучше, чем кто-либо. Если кто-то и сможет выяснить правду, так это я.
Кольбер улыбнулся:
– При помощи сержанта Пикереля.
Лафон покосился на тяжелую деревянную дверь. Он знал, что скрывается за ней. Образно представив страшную картину, он невольно содрогнулся.
– Пытки – отвратительная вещь. Честно говоря, я надеялся, что нам не придется к ним прибегать. И потом, я не думаю, что от майора можно чего-нибудь добиться таким способом.
Кольбер тоже посмотрел на дверь. Даже через толщу дерева были слышны глухие удары.
– Я знаю, что вы пошли на это скрепя сердце. Во всяком случае, мне казалось, что до сих пор вы относились к майору с уважением. Могу выразить вам сожаление. Лично мне этот человек всегда был неприятен.
– Война есть война. На ней все дозволено.
– К сожалению, это так.
Лафон толкнул дверь и заглянул вниз. Проход, начинавшийся за лестницей, был настолько темным, что стен не было видно уже на расстоянии нескольких шагов. Полковник заставил себя не думать о том, что скрывается в тени, и сосредоточился на маленьком светящемся кружке в конце лестницы.
На старом письменном столе со множеством зазубрин стояла масляная лампа. По обеим сторонам тоннеля из маленьких медных рожков торчало по факелу. Их мигающий свет привносил в и без того страшную картину зловещий оттенок.
Сержант Пикерель стоял, широко расставив толстые ляжки. Его мясистые руки были сжаты в кулаки, каждый величиной с мяч. Напротив него сидел майор, привязанный к стулу. Его тело бессильно опало на веревках. Один глаз опух и полностью закрылся. Губа была рассечена возле угла и тоже вздулась.
Виктор Лафон старался казаться спокойным.
– Дайте мне знать, когда приведут женщину, – сказал он Кольберу и приготовился сойти вниз.
Майор, услышав слова, наводящие ужас, поднял голову. Пытаясь распрямить избитое тело, он впился в полковника синими глазами.
За окном была одна темнота – ни луны, ни звезд. И по-прежнему никаких известий о Дамиане. Ветер стегал ветвями по стеклам. Этот звук еще больше взвинчивал нервы. Александра изнемогала от усталости, но тревога заставляла ее оставаться на ногах.
Наконец она отошла от окна и собралась спуститься в холл, чтобы хоть как-то отвлечься. Когда Александра дошла до середины коридора, ее внимание привлек громкий стук во входную дверь. Это был тревожный звук, резкий и решительный. Она бросилась вниз по лестнице. От волнения у нее высохло во рту и сдавило грудь.
Пьер уже выбежал в холл и суетился у двери, что-то бормоча. Александра торопливо шла за ним по черно-белому мрамору, чувствуя, как тяжело стучит ее сердце.
– Добрый вечер, мсье, – сказал дворецкий, открывая дверь. – Что вам угодно?
– Жюль, каким образом…
Она осеклась, увидев его встревоженное лицо.
– Мне нужно срочно поговорить с вами. Это очень важно.
Не обращая внимания на маленького черноволосого дворецкого, он прошел в холл и, схватив ее за руку, увлек в коридор.
– Жюль, ради Бога, скажите, что случилось?
Через секунду они были в кабинете. Когда дверь закрылась, Александра быстро повернулась и посмотрела ему в лицо.
– Я точно не знаю, – сказал он, – но что-то произошло. Отправляйтесь к себе и возьмите накидку. Захватите еще пару удобных туфель. Вам нужно немедленно уходить отсюда.
– Почему? Скажите наконец, что стряслось? Жюль нахмурился еще сильнее.
– Ваш муж арестован. Они обнаружили пропажу документов. Сегодня днем. И обвиняют его.
– Но они же знают, что он не мог этого сделать. Он же все время находился с ними!
– Они считают, что он организовал похищение. Теперь они хотят захватить вас. За вами уже послали солдат. Сейчас они прибудут сюда.
– Господи, что же будет?!
– Только не волнуйтесь. Берите накидку и туфли, как я сказал. Быстрее, Александра. У нас мало времени.
Она побежала наверх и, преодолевая страх, принялась собирать небольшой дорожный саквояж. Напоследок она запихнула в него пару коричневых туфель и, схватив накидку, побежала в холл. У выхода Жюль взял ее под руку, и они быстро покинули дом. Он усадил ее в небольшой черный фаэтон и сел рядом.
– Куда мы едем?
– В гостиницу «Марбёф». Бернар уже там с фургоном.
Он увезет вас из города на север. Вы еще можете мо успеть на судно в Гавре.
Ее мозг отказывался воспринимать все, что говорил Жюль. Единственное, о чем она думала, это об аресте Дамиана.
– В гостиницу «Марбёф»? – тупо повторила она.
– Да. Бернар отвезет вас на север.
– А как же… Дамиан?! Жюль сжал ей руку.
– Мне очень жаль, дорогая, но ему нельзя помочь. Она словно вросла в сиденье.
– Что значит нельзя помочь? – Наконец она пришла в себя и начала медленно соображать. – Мы должны вырвать его оттуда. Дамиан невиновен.
Жюль только молча покачал головой.
– Где он? – настаивала она.
– В катакомбах, – после долгого молчания сказал Жюль. – Сейчас он в камере под канцелярией префекта полиции. Потом его обычным порядком переведут в военную тюрьму.
– Катакомбы… Какой ужас! Боже мой, как они могли?!
Глаза Александры наполнились слезами, когда она представила подземелье, о котором рассказывали страшные вещи. Говорили, что оно сохранилось со времен Римской империи. Некогда это были гигантские известковые карьеры. Во время Террора катакомбы стали последним убежищем для тысяч узников, приговоренных к казни на гильотине. И теперь Дамиан должен сидеть в одной из грязных камер, среди истлевших костей и сгнивших трупов. Думать об этом было невыносимо тяжело.
– Я просто обязана освободить его, – тихо сказала она, утирая слезы. – Он не останется там.
– Вы должны слушаться меня, дорогая.
– Нет! Это вы должны меня слушать! Я не хочу, чтобы Дамиан страдал из-за меня. Это была моя идея похитить чертежи.
– Если бы мы не выкрали их, он сделал бы это сам.
– Да, сделал бы и тем самым подтвердил, что всегда говорил правду. Я не сомневаюсь в его честности.
– Зато генерал Моро другого мнения.
– Что вы имеете в виду?
– Генерал считает, что ваш муж рассчитывал сорвать большой куш. Наполеон со своей армией представляет большую угрозу для многих стран. Любая из них могла бы заплатить огромную сумму за эти бумаги. Вот зачем они понадобились ему.
– Меня… меня не интересует, для чего они были нужны ему. И мне безразлично, кому он собирался их продать. Все это для меня больше ничего не значит. Ничего! Я люблю его, Жюль. И намерена ему помочь. Что бы вы ни говорили и ни делали, вы не сможете меня остановить.
Сент-Оуэн чуть слышно выругался.
– Высадите меня, Жюль. Я найму кабриолет и доеду одна. Ни к чему вам ввязываться в эту историю. Достаточно того, что вы уже сделали. Более чем достаточно. С этой минуты я буду действовать самостоятельно.
Жюль резко натянул поводья, и небольшой черный фаэтон тут же остановился.
– Неужели вы считаете, что я позволю вам поехать туда?
– Жюль, не надо меня удерживать. Пожалуйста. Я должна это сделать.
Белокурый мужчина окинул ее суровым взглядом и вздохнул.
– Поймите, – сказал он шепотом, – если вы даже скажете им правду, это ничего не решит. Они могут убить вас обоих, чтобы обезопасить себя от утечки информации.
– Как еще я могу спасти его?
– Попытайтесь помочь ему бежать.
После этих слов у нее появился проблеск надежды.
– Вы думаете, это возможно?
– Шансы невелики, но есть.
– Как это сделать?
Жюль заставил лошадь отвернуть от гостиницы «Марбёф» и пустил ее по боковой улочке.
– Есть потайной ход в катакомбы в районе площади Ден-фер-Рошеро. Обычно там не бывает усиленной охраны. Я думаю, мы сумеем оттуда проникнуть в тоннель. Правда, не в тот, который нам нужен, а в другой. Но он пересекается с тем, что расположен под кабинетом префекта полиции.
– Вы что, были там?
– Один раз. Они довольно часто пользуются тоннелем.
Несколько месяцев назад мы вчетвером ходили туда. Пытались помочь одному нашему товарищу.
– И как, удачно?
– К сожалению, нет. Нас заметили. Одного убили, другого поймали. А нам двоим удалось скрыться.
Александра нервно облизнула губы.
– Как жаль. Извините. Он пожал плечами.
– Может быть, в этот раз получится.
– Будем молиться, – сказала она.
Мысленно она уже была в катакомбах. Будет ли Бог милостив к ним? Не прибавится ли к тысячам тел, уже погребенных в этой чудовищной могиле, еще три?
Виктор Лафон стоял наверху с наружной стороны двери.
– Она исчезла, – доложил вернувшийся Кольбер. – Убежала с Жюлем Сент-Оуэном.
– Черт побери! – Лафон ударил кулаком по двери. – Значит, он знал, что мы пошлем за ней.
– Возможно, это совпадение. Она могла отправить ему записку, что мужа вызвали к начальству. Кто знает, может, ждала случая, чтобы сбежать с любовником?
– Может, и так, хотя сомневаюсь. Скажите, чтобы перекрыли все дороги из города. Сделайте все, что можно. Пусть задерживают всех подозрительных.
– А что будем делать с Фэлоном? Будем припирать его с бумагами?
– Еще рано. За это время он не мог узнать, что попытка удалась. А мне не хочется доставлять ему это удовольствие. К тому же у нас пока нет ответа на другие вопросы. – У него вздулись желваки, но он тотчас овладел собой. – Однако теперь, вероятно, у нас появилось отличное оружие. У меня есть одна мысль. Как управитесь с распоряжениями, подходите. Посмотрим, что из этого получится. Лейтенант быстро отдал честь.
– Слушаюсь. Я скоро вернусь.
Лафон снова спустился в подвал. Майор потерял сознание. Веревки, перетянувшие грудь, впились в мышцы. Голова бессильно свесилась. Густые черные кудри в беспорядке упали на лицо.
– Приведите его в чувство, – приказал Лафон сержанту.
Плотный мужчина замычал и потянулся к луженому ведру, наполовину заполненному водой. Он выплеснул воду в окровавленное лицо майора и отшвырнул ведро. Фэлон застонал и открыл глаза.
– Хорошо, что вы еще не отдали Богу душу, майор, – сказал полковник, встретившись с гневным взглядом синих глаз. – У меня для вас есть интересные новости.
– Что вы можете мне сказать интересного, Виктор? Дамиан продолжал смотреть на человека, державшего его в плену, стараясь не дать глазам закрыться. У него болели ребра, мышцы, суставы, все тело до последней косточки. Он избегал глядеть на стены, зная, что ужас, который он увидит, поможет противнику сломить его волю. И весь этот кошмар вокруг него, и эти новости – все это было частью большой игры. А для выколачивания нужной информации на подхвате стоял сержант, хорошо знавший свое дело.
– Вы уверены, что мне нечего вам сообщить? – сказал Лафон. – А я думаю, вам будет небезынтересно узнать кое-что о вашей жене. Пока вы… находились здесь, она убежала с любовником.
У Дамиана изогнулась бровь.
– В самом деле? И кто этот любовник?
– Жюль Сент-Оуэн. – Лафон замолчал, решив немного поманежить майора неожиданным известием. – Я думаю, вы помните этого человека. Красивый блондин, очень независимый, с прочным положением. Ваша жена встречалась с ним в течение какого-то времени.
– Вы, вероятно, выжили из ума, если считаете, что я поверю в этот бред.
– Не верите? Тогда я могу продолжить. Сент-Оуэна несколько раз видели у вашего дома. Мы дважды следили за вашей женой, когда она ходила к нему на свидания в «Кафе де Валуа». – Полковник подвинулся ближе к свету факелов. – Послушайте, что я вам скажу, Фэлон. Вспомните императорский бал. Вы видели, как они танцевали? А как он смотрел на нее во дворце у генерала? Как он искал встречи с ней? Если уж я заметил, то вы тем более должны были видеть. Подумайте как следует. Может быть, вы поймете наконец, что я говорю правду.
Дамиан насторожился. После слов полковника что-то всколыхнулось у него в мозгу. Сначала это была тонкая ниточка, не более чем ненавязчивая мысль, прокладывавшая дорогу сомнениям. Во всяком случае, думал он, часть высказываний Лафона была близка к истине. Сент-Оуэн проявлял к Александре не просто интерес, а нечто большее. Не случайно в течение какого-то времени Дамиан считал, что между ними что-то есть, так как замечал ответный интерес со стороны Александры.
Раз возникшие сомнения начали устрашающе разрастаться, затмевая разум.
– Зачем вы мне все это рассказываете? Даже если это правда, чего вы хотите от меня добиться?
– Ответов на некоторые наши вопросы. Теперь, когда вы знаете о лояльности своей жены, может, приоткроете правду о себе? Как давно вы работаете против нас?
– Я работаю на вас, Виктор. Целых восемь лет. Если вы думаете иначе, то это просто глупо.
– Мы предлагаем вам выгодную сделку, Фэлон. Женщина дважды предала вас. Выкиньте ее из головы. Подумайте о себе. Сообщите нам нужные сведения – и мы подумаем о вашем освобождении.
Дамиан послал плевок под ноги полковнику.
– Убирайтесь к черту, Лафон.
– Сержант Пикерель, – сказал Лафон, поворачиваясь к солдату, – может быть, вы убедите майора отвечать на вопросы?
Дамиан совсем не думал о тех жестоких ударах, которые его ожидали. Его мысли витали вокруг Александры. Несомненно, Лафон сказал правду, и ему не давал покоя этот факт. За восемь лет он хорошо изучил полковника. Он не был лгуном и никогда не блефовал. Александра точно убежала с Сент-Оуэном. Не ясно только одно: почему она это сделала?
После первого удара под ложечку от боли закружилась голова и затошнило. Однако жена и Жюль Сент-Оуэн не ушли из мыслей. Может быть, Сент-Оуэн узнал о его аресте и, поняв, чем это грозит Александре, пришел ей на помощь? Такой вариант был возможен, хотя маловероятен. Вряд ли мужчина мог выяснить это за столь короткое время. За этим вопросом напрашивался второй. Если он хотел помочь его жене, то почему? Зачем ему рисковать жизнью ради женщины, с которой он едва знаком?
А как объяснить упомянутые Лафоном встречи? Для чего она приходила в кафе? Какие мотивы, кроме тех, что ей приписывал Лафон, могли двигать ею?
Пикерель ударил Дамиана кулаком в челюсть. Голова графа откинулась назад, и он отключился. Но быстро пришел в себя. С возвращением сознания перед глазами возник образ Александры. Она улыбалась ему кроткой благодарной улыбкой за то, что он помог Жан-Полю. Но почему она ходила к Сент-Оуэну? Неужели действительно стала его любовницей? Преследовавшие его вопросы выворачивали душу. Он уже готов был прекратить сопротивление и поддаться водовороту черных мыслей, когда неожиданно нашел ответ.
Она поступила так потому, что не доверяла ему. Хотя ему самому безумно хотелось завоевать ее доверие, в действительности за все это время он не сделал ничего, чтобы изменить положение вещей.
Александра мечтала уехать домой. Вероятно, Сент-Оуэн предложил ей помощь. Он владел судами и мог успешно выполнить эту задачу. Несомненно, будучи человеком, искушенным в любовных делах, он знал, чем прельстить ее. Александра, несмотря на браваду, по наивности поверила ему.
Представляя жену с Жюлем, он почувствовал такую боль в груди, словно ему вонзили нож в сердце. Вероятно, Сент-Оуэн не только доставит ее в Англию, но и захочет остаться с ней. Или просто задумал соблазнить ее. Потешится, пока не надоест, а потом избавится.