При такой поддержке передвигаться по отелю можно без всякой опаски. А стало быть, и проверить стойла гекопардов. В одиночку соваться в крупное помещение, в котором неизвестная тварь может затаиться где угодно, не хотелось во всех случаях. Это не коридор, где нападения можно ждать только с двух направлений – спереди и сзади. Да еще из гипершкафа, будь он неладен…
По дороге к стойлам, понятно, терминалов последнего было куда меньше, равно как и раковин внутренней связи, поэтому немудрено, что следы бегства незваного гостя обнаружились на нашем пути в изобилии. В узком месте каменного коридора, пролегающего меж зубцами скал, вокруг которых строился отель, на стенах остались даже лохмы шерсти – длинной, серебристой, легко реющей на сквозняке в лучах света от недовольно скребущегося в склянке жука.
Что-то мне эта шерсть напомнила, но времени разобраться не было – по мере приближения к стойлам я все более энергично тащил за собой трактирщика. Особенно после того, как услышал недовольный взвизг гекопарда, почуявшего невдалеке чужака.
В стойла мы чуть не влетели с налета – остановила только меканская привычка сначала кидать в опасное помещение файрболл, а уж потом заходить туда. Здесь же вместо файрболла пришлось обойтись ярко светящимся мячом-тестером, заклятым на то, чтобы держаться над полом на высоте футов семь и не приближаться к стенам больше, чем на такое же расстояние.
Источник света медленно кружил по комнате, гоняя по стенам и полу длинные тени от столбов, а по потолку от балок. Гекопарды заинтересованно водили мордами, следя за летучим шариком, причем Шипучий – явно с намерением цапнуть и попробовать на зуб. Плотоядная заинтересованность явственно читалась на узкой оранжевой морде.
Среди множества теней ни одной лишней как-то не обнаруживалось. Разве что в овине среди куч сена, запасенного для рогачей, одна, самая большая, казалось, еще и сама тряслась в дрожащем свете тестера.
Да нет, не казалось. Кивнув Свену на копну, проявлявшую признаки самостоятельной жизни, я бочком-бочком, по стеночке, выставив перед собой стреломет, двинулся к стойлам, чтобы отрезать тварь от скакунов. Яндекссон со своим стре-лобоем остался в дверях, страхуя пути отхода…
– Погодите-ка, хай-сэр! – вдруг, словно молнией, расколола напряженное молчание его неожиданная реплика.
Не понимая, в чем дело, я попытался оглянуться на не вовремя подавшего голос трактирщика, в то же время не упуская из виду подозрительной копны, но это привело только к кратковременному приступу косоглазия.
– Да постойте же! – уже более настойчиво выкрикнул мой горе-напарник. – Это Пушок, я его взамен Шпиннэ завел!!! Он тихий совсем, хоть и большой…
Одновременно с его словами копна зашевелилась, и сено полетело во все стороны. Мой приступ косоглазия повторился в обратном направлении, от двери к овину. Услышав свое имя, новый любимец Свена завозился и выпростался наружу, фут за футом вздымаясь к потолку с виноватым поскуливанием.
Завершил свое явление Пушок совсем неуверенным «Ах-вах?», не идущим ни в какое сравнение с прежним бодрым кличем снежного горилла. Каковым он и был, без всякого сомнения. Вот, стало быть, куда прибился бедняга в поисках спасения от наших безобразий. Ничего себе любимец…
И все-таки при виде старого знакомца я опустил стреломет, памятуя о незлобивом характере здоровенного обезьяна, отягченном разве что неуемным любопытством, позволившим освоить гипершкаф, и изрядной нечистоплотностью, от которой, впрочем, сейчас не осталось и следа. Купание в организованном нами потопе явно пошло ему на пользу– теперь горилл вполне соответствовал своей новой кличке. Впервые в жизни чисто промытая шерсть топорщилась серебристым облаком, утыканным соломинками, мерцая и переливаясь в свете жука-фонарника. Пушок так Пушок. Хотя если уж следовать традициям альтийских сказок, робкого обезьяна следовало бы поименовать Фастольфом в честь отличавшегося такой же храбростью рыцаря-обжоры. Вон как трясется в своем углу, подпирая коренной столб – аж мусор с потолка сыплется. Лишь бы лужу не напустил со страху, под стать давешней куче…
– Ладно… Только все-таки держи его подальше от гекопардов, – так запросто беспокойство не отпускало.
– Конечно, хай-сэр, конечно, – заторопился трактирщик. Откуда-то снова взялось его нелепое подобострастие, а деловой тон и краткость сгинули, как не были. То ли со страху за нового любимца, то ли от привычки принципиально по-разному вести себя на людях и наедине.
Как вообще уживаются в одном человеке недурной выдумщик, сумевший соорудить гипершкаф, чувствительная натура, всегда готовая приголубить беспомощную животину, и обычный… не то чтобы совсем уж лакей и холуй, но не слишком далекий от этого тип? В Фроххарте чувства собственного достоинства куда больше, даром что тот дворецкий по званию и верный слуга по сути своей.
От таких мыслей стало как-то неловко, и задерживаться в стойлах особенно не хотелось. Кивнув Яндекссону на прощанье, я довольно торопливо отправился обратно в номер к оставленному семейству. Подгоняло меня еще и осознание редкой нелепости этой полночной беготни со стрелометами и амулетами наперевес. Хотя и тут был свой резон, оправдывающий чрезмерную бдительность.
Глупо, конечно, вышло. Вот только люди и прочие представители разумных рас, если не отказались от разума по собственной воле, делятся на две разновидности: беспечных храбрецов по ту сторону Последней Завесы и осмотрительных трусов – по эту. Переходить из второй категории в первую у меня не было желания с самого Мекана, где я постиг сию истину. А уж теперь-то, при семье и должности Властителя, и подавно нет никакой охоты пополнять скорбный список тех, кто вовремя не позаботился о собственной безопасности. Что же до громких слов – тот, кто пережил хоть один аркналет, вжимаясь в болотную жижу на дне окопа, на «труса» обижаться не станет…
Тихо-тихо, боясь потревожить сон моих эль-фочек, я проскользнул в номер и притворил дверь. Умудрившись ничем не брякнуть, стянул сапоги, содрал с себя оружейную сбрую и комбинезон. Скользнул под одеяло…
– Уже вернулся? – сонно, но вполне отчетливо пробормотала мне прямо в ухо разомлевшая Келла.
– Ага, – раздосадованный тем, что мое недолгое, как казалось, отсутствие было все же замечено, я попытался отделаться скороговоркой: – Все спокойно. Спи, не волнуйся…
– А к нам тут горилл в дверь царапался, – с другой стороны тоже сквозь дрему сообщила Хир-ра. – Скулил, бедненький…
– Его Алир прогнала, – в свою очередь умиротворяющее протянула младшая жена, кивнув на дрыхнущую без задних ног подопечную. – Стоило ей голос подать, он тут же удрал.
Так они всё знали?! На фоне этого заявления моя ночная спасательная операция начала выглядеть еще более идиотским образом, чем доселе.
– Видел я его, – только и осталось мне бросить в ответ на услышанное. – Больше не вернется…
– Надеюсь, он цел? – строго, насколько это вообще возможно со сна, попеняла старшая жена. – И как тебе не надоест шпынять бедное животное!
Более убийственного приговора моим ночным похождениям нельзя было и придумать. Пробурчав что-то невразумительное, я ткнулся носом в подушку и приложил все усилия, чтобы заснуть. Сказать что-либо в оправдание собственного дурного геройства мне было нечего, а отвернуться к стенке в теплом окружении жен – невозможно.
Наутро от моей досады не осталось и следа, как и от прочих ночных переживаний. Приятное ожидание вызванного с вечера летающего корабля, коротаемое за красочным пересказом Яндек-ссону всего, что с нами стряслось, сборы и подготовка гекопардов к пути… За всем этими делами можно позабыть и не такое, особенно если очень стараешься.
По счастью, новый любимец трактирщика сообразил не показываться на глаза до самого нашего отъезда. Верховые звери тоже порядком успокоились за остаток ночи и утро, без труда дав взнуздать и оседлать себя. Сегодня даже Столовая Белая ласкалась не хуже приставучего Мор-сика. Соскучились по хозяйкам, зверюжины…
Спустя полчаса после полудня мы все вновь стояли у входа в отель. Свен тоже вышел проводить беспокойных гостей. Не для расчета– денежные вопросы были улажены еще с утра, – просто попрощаться с последними посетителями перед долгой горной зимой. Переброситься напоследок еще парой слов перед тем, как на треть года, а то и больше снега и бури отрежут отель от остального мира. Почта, даже доставляемая телепосылом без малейшей отсрочки, общению не замена. Тут и гориллу неполноразумному рад будешь…
При всем понимании этих обстоятельств слова как-то не шли у меня с языка. Жены рассыпались в любезностях, прошаясь с Яндекссоном, а подопечная даже чмокнула его в нос напоследок. Сам же я после долгого молчания сумел выдавить лишь несложный вопрос:
– Какую вывеску теперь повесишь? Отчего-то сомневаться, что прежней осталось недолго висеть, даже в голову не приходило.
– Сообразно календарю, хай-сэр. – Трактирщик и не думал отрицать это. – «Замиренкин день», красную с золотом.
Как же, годовщина бунта Суганихи Кровавого. В праздники она попала явно ради успокоения народа – как раз с Приснодня месяц с лишним, последний хмель уходит, и в голове образуется нездоровая тяжесть. С которой можно натворить чего угодно, если не плеснуть на старые угольки новой порции горючей жидкости. Спорю, так бунт и начался в свое время. Да еще самая длинная ночь в году недалече, когда темнота отчаянно давит на мозги. В трезвом виде такое едва ли перетерпишь…
Ничего, скоро дома будем, а там стены помогут пережить осеннюю тоску. Да и повод для празднования есть – жрецы могут приняться починять мир раньше намеченного. Не на весеннее равноденствие, когда из Огрогор хоть как можно было бы выбраться, даже не на зимнее солнцестояние, а, к чести рода Ночных Властителей Стийорров, в ту пору, когда Ночь имеет наивысшую власть. Есть чем гордиться!
В таком настроении можно и в путь. Ничего, что на считанные часы верхом да неполный день по воздуху. Недобрым зачином можно любую дорогу обернуть в опасную, даже один шаг сделав шагом за Последнюю Завесу.
Слов прощания больше не требовалось – обошлись короткими взмахами рук прямо из седел. Стосковавшиеся по свободе гекопарды нетерпеливо пританцовывали, ожидая возможности сорваться с места.
Негоже было и дальше томить зверей, дожидаясь, пока застучит молоток по сменной вывеске. Легким нажатием стремян я послал Шипучего вперед. Тот рванул так обрадованно, что топот лап остальных скакунов стал слышен только спустя дюжину секунд. Еле нагнали.
Оглянувшись, я с удивлением заметил, что вперед вырвалась Алир на своем добродушном, но в общем-то вяловатом Морсике. Хирра с Келлой предпочли поотстать, вполголоса переговариваясь о чем-то в дюжине ярдов позади.
Когда мы втянулись в ущелье, жены и вовсе начали то и дело пропадать из виду за поворотами каменных стен, зато подопечная поддала ходу и пристроилась вровень со мной. Ее скакуну это давалось не без труда, так что мне пришлось сбавить рысь, чтобы не изнурять зверя без нужды. Морсик ведь – обычный гекопард, не чета скаковому, некогда собственноручно угнанному мной с ипподрома…
Несмотря на уменьшение скорости, моя древнейшая с моей же высокородной так нас и не нагнали. Видно, серьезный разговор меж ними завязался, не для лишних ушей. Особенно не для мужа и повелителя.
Что ж, они имеют на это право. Ничего во вред мне эльфи задумать не пожелают, а до прочего мне дела нет. Тем более, что здесь наклевывается свой разговор, если судить по интригующим взглядам, которые искоса бросает на меня светлоэль-фийская дива.
– Что это у тебя из чересседельных сумок торчит? – начал я первым, чтобы облегчить ей задачу. – Дрова какие-то…
– Рассада, – с готовностью отозвалась Алир, довольная, как кошка над сметаной. – Я еще перед выходом в горы набрала и у выхода из долины припрятала.
Это да – помнится, на подходе к скалам она приотстала малость, но задумываться над этим тогда, пока над нами еще висела проблема демона, не было ни малейшего желания. Да и клади никакой при подопечной не прибавилось, только кутаться в отсыревшую шубу стала еще сильней. Видно, под ней прутняк и схоронила. А когда и где она сумела его добыть, представить и вовсе невозможно.
– Что, без спросу? – в голове не укладывалось, что робкая эльфь оказалась способна хоть что-то сделать тайком.
– Что ты! Конечно, нет!!! – даже мысль об этом привела ее в священный ужас. – Хозяева еще спорили, у кого сорт лучше, чтобы мне подарить!
Тогда понятно. Огры ради нее готовы были не то что прутьев каких хочешь надергать – жилища свои по камешку разобрать. Тем более, что нечто в этом роде случилось с ними и без того. Темно-красная блестящая кора в крупных почках яснее ясного давала понять, какой именно рассадой обзавелась подопечная.
Скоро у дракота появится новая забава: гонять по коридорам шустрые пуховки огрского национального растения, одновременно служащего домашним любимцем. Вот только пыль у нас в замке не водится. Кроме того, отчаянно непрактичная светлая эльфь совершила еще одно упущение.
– Думаешь, эта рассада у нас привьется? – поспешил я указать ей на него. – Флафы же не селятся на высоких строениях…
– А я их во внутреннем дворике высажу, в саду камней, – очень своевременно нашлась Алир и совершенно нелогично пояснила: – Очень огр-ское местечко…
Хорошо, Хирра не слышала, как обозвали «огр-ским местечком» святыню стиля ее рода! Хотя мысль сама по себе здравая. Внутренний дворик в сердце вознесенного на каменном шпиле замка действительно имеет некоторое сродство с горной долиной, а гроты и искусственные скалы в нем с определенным допущением можно принять за огрскую постройку.
Что поделать, дома тамошние не красотой крепки, от кучи камней не враз отличишь. Тут вся разница изнутри видна, в хороший буран или дождь. Надежность и уют – качества, которых у них не отнять. Будем надеяться, что ограм удастся просушить и отремонтировать порушенные потопом жилища до наступления серьезных холодов.
Несколько снежинок, закрутившихся в воздухе у нас перед глазами, только усилили угрызения совести. Спустя считанные секунды мы уже ехали сквозь облака танцующих белых точек. Пусть демона больше нет, но подступающую зиму в горах никто отменить не в силах…
Мне показалось, что, доведя меня до столь мрачных рассуждений, разговор угас сам собой. Но у светлоэльфийской дивы оказалось свое мнение на этот счет.
– Джек, а Джек… – совершенно внезапно позвала она меня по имени.
– Чего тебе еще? – даже изумление от впервые услышанного обращения не смягчило моей досады.
– Я замуж хочу! – довольно мурлыкнула Алир, потягиваясь под снегом, редкими пока искрами оседающим нам на волосы и плечи.
Настроение мигом сменилось с просто мрачного на вконец обескураженное. Вот и пойми их, эльфей этих. Вроде бы нормально прижилась в замке, все непонятки разгребли, притерлись друг к другу – и на тебе! Все-таки зацепил ее романтик сопливый.
– За этого… как его? – Я замялся, вспоминая детское имя будущего властителя Рийосурра. – Он же еще совсем пацан!
– Не-а, не угадал! Он скучный, и вообще, – протянула Опушечная, умилительно взглянув через плечо. – Я за тебя хочу!
Оп-па… Дожили. Главное, с чего бы это?
Хотя и так ясно. Похоже, подопечная уверена, что все случившееся я устроил исключительно ради нее. Ведьмину пыльцу в глаза пускал. Развлечения обеспечивал, чтобы не заскучала, бедняжка…
Словно почуяв, как я завожусь, светлая эльфь в долю секунды перебралась со своего седла на холку гекопарда передо мной. Оба зверя тут же встали, обученные беречь не пристегнутого седока. Как она так быстро привязные ремни сбросила, не понимаю! Заранее, что ли?
Покуда я недоумевал, Алир повисла у меня на шее, крепко обняв, ткнулась носом в ключицу – для этого без малого семифутовой диве пришлось свернуться клубочком – и промурлыкала еще более сладко, чем обычно:
– С тобой надежно. Неспокойно, но всегда просто. Даже когда всякие бытовые неприятности…
Так-то. Вот, оказывается, как называется экспедиция в огрские горы, едва не стоившая всем участникам жизни, многолетнего плена или, в самом лучшем случае – позора на весь город Мелкая помеха в быту. Нет, как оказалось, эльфей я понимаю еще меньше, чем думал. Да и не только эльфей – любых женщин. Вне зависимости от расы и роста с возрастом…
Неожиданно я почувствовал, что совершенно спокоен. Раньше погасить мое внезапное раздражение удавалось только Келле. Хирра и то временами бессильна перед этими внезапными порывами – она сильна своей реакцией на мои закидоны. А тут ни то, ни другое, но не менее эффективно. Это оказалось приятной неожиданностью. Проблема пред-стата в совершенно ином свете.
В конце концов, отчего я завелся? Оттого, что вообразил, будто подопечная решила покинуть семью. А она, напротив, решила остаться подольше. В понимании эльфи – на несколько человеческих жизней. И вдобавок освободиться от условностей, сдерживающих любвеобильный темперамент, таких, как наша с Хиррой Высокая Клятва…
Может, во всем этом и есть рациональное зерно.
– Ладно, – с тяжелым вздохом признал я ее правоту и право на подобное предложение. – Только одно условие!
– Какое? – подняла на меня сияющие глазищи Алир.
– Сделай челку, – чуть виновато буркнул я и признался: – Чтоб с сестрой тебя не путать. А то ты на нее похожа – жуть. До сих пор в дрожь бросает.
Не говоря ни слова, светлоэльфийская дива убрала руки с моей шеи и отвернулась, склонив голову. Золотые завитки тут же рассыпались, занавесив ей лицо. Конечно, кому не жалко такого богатства… Под этим импровизированным пологом она то ли всхлипывала, то ли тихо возилась. Ну-ну… Чего будет стоить эльфи моя минутная прихоть?
Что-то щелкнуло, и Алир вновь стремительно повернулась ко мне, улыбаясь до ушей и задрав носик, на который падали наскоро обкромсанные прядки.
– Так? – спросила Опушечная, красуясь свеже-подрезанной челкой.
– Примерно… – в некотором обалдении подтвердил я.
Скромно потупившись, светлоэльфийская дива наматывала на палец решительно отхваченные волосы. Внушительный клубочек получается. Ох, чую, в недалеком будущем кто-нибудь в замке обзаведется изящной плетеной вещицей. Лихо у нее вышло, в момент. Хотя, на мой вкус, челка могла бы быть и поровней…
Не менее решительно я обнял и поцеловал бывшую подопечную и будущую нареченную в одном лице. Впервые по своей инициативе. Многое я раньше терял, оказывается.
Когда берешь дело в свои руки, Алир просто великолепна!
31.08.2003-29.04.2007
По дороге к стойлам, понятно, терминалов последнего было куда меньше, равно как и раковин внутренней связи, поэтому немудрено, что следы бегства незваного гостя обнаружились на нашем пути в изобилии. В узком месте каменного коридора, пролегающего меж зубцами скал, вокруг которых строился отель, на стенах остались даже лохмы шерсти – длинной, серебристой, легко реющей на сквозняке в лучах света от недовольно скребущегося в склянке жука.
Что-то мне эта шерсть напомнила, но времени разобраться не было – по мере приближения к стойлам я все более энергично тащил за собой трактирщика. Особенно после того, как услышал недовольный взвизг гекопарда, почуявшего невдалеке чужака.
В стойла мы чуть не влетели с налета – остановила только меканская привычка сначала кидать в опасное помещение файрболл, а уж потом заходить туда. Здесь же вместо файрболла пришлось обойтись ярко светящимся мячом-тестером, заклятым на то, чтобы держаться над полом на высоте футов семь и не приближаться к стенам больше, чем на такое же расстояние.
Источник света медленно кружил по комнате, гоняя по стенам и полу длинные тени от столбов, а по потолку от балок. Гекопарды заинтересованно водили мордами, следя за летучим шариком, причем Шипучий – явно с намерением цапнуть и попробовать на зуб. Плотоядная заинтересованность явственно читалась на узкой оранжевой морде.
Среди множества теней ни одной лишней как-то не обнаруживалось. Разве что в овине среди куч сена, запасенного для рогачей, одна, самая большая, казалось, еще и сама тряслась в дрожащем свете тестера.
Да нет, не казалось. Кивнув Свену на копну, проявлявшую признаки самостоятельной жизни, я бочком-бочком, по стеночке, выставив перед собой стреломет, двинулся к стойлам, чтобы отрезать тварь от скакунов. Яндекссон со своим стре-лобоем остался в дверях, страхуя пути отхода…
– Погодите-ка, хай-сэр! – вдруг, словно молнией, расколола напряженное молчание его неожиданная реплика.
Не понимая, в чем дело, я попытался оглянуться на не вовремя подавшего голос трактирщика, в то же время не упуская из виду подозрительной копны, но это привело только к кратковременному приступу косоглазия.
– Да постойте же! – уже более настойчиво выкрикнул мой горе-напарник. – Это Пушок, я его взамен Шпиннэ завел!!! Он тихий совсем, хоть и большой…
Одновременно с его словами копна зашевелилась, и сено полетело во все стороны. Мой приступ косоглазия повторился в обратном направлении, от двери к овину. Услышав свое имя, новый любимец Свена завозился и выпростался наружу, фут за футом вздымаясь к потолку с виноватым поскуливанием.
Завершил свое явление Пушок совсем неуверенным «Ах-вах?», не идущим ни в какое сравнение с прежним бодрым кличем снежного горилла. Каковым он и был, без всякого сомнения. Вот, стало быть, куда прибился бедняга в поисках спасения от наших безобразий. Ничего себе любимец…
И все-таки при виде старого знакомца я опустил стреломет, памятуя о незлобивом характере здоровенного обезьяна, отягченном разве что неуемным любопытством, позволившим освоить гипершкаф, и изрядной нечистоплотностью, от которой, впрочем, сейчас не осталось и следа. Купание в организованном нами потопе явно пошло ему на пользу– теперь горилл вполне соответствовал своей новой кличке. Впервые в жизни чисто промытая шерсть топорщилась серебристым облаком, утыканным соломинками, мерцая и переливаясь в свете жука-фонарника. Пушок так Пушок. Хотя если уж следовать традициям альтийских сказок, робкого обезьяна следовало бы поименовать Фастольфом в честь отличавшегося такой же храбростью рыцаря-обжоры. Вон как трясется в своем углу, подпирая коренной столб – аж мусор с потолка сыплется. Лишь бы лужу не напустил со страху, под стать давешней куче…
– Ладно… Только все-таки держи его подальше от гекопардов, – так запросто беспокойство не отпускало.
– Конечно, хай-сэр, конечно, – заторопился трактирщик. Откуда-то снова взялось его нелепое подобострастие, а деловой тон и краткость сгинули, как не были. То ли со страху за нового любимца, то ли от привычки принципиально по-разному вести себя на людях и наедине.
Как вообще уживаются в одном человеке недурной выдумщик, сумевший соорудить гипершкаф, чувствительная натура, всегда готовая приголубить беспомощную животину, и обычный… не то чтобы совсем уж лакей и холуй, но не слишком далекий от этого тип? В Фроххарте чувства собственного достоинства куда больше, даром что тот дворецкий по званию и верный слуга по сути своей.
От таких мыслей стало как-то неловко, и задерживаться в стойлах особенно не хотелось. Кивнув Яндекссону на прощанье, я довольно торопливо отправился обратно в номер к оставленному семейству. Подгоняло меня еще и осознание редкой нелепости этой полночной беготни со стрелометами и амулетами наперевес. Хотя и тут был свой резон, оправдывающий чрезмерную бдительность.
Глупо, конечно, вышло. Вот только люди и прочие представители разумных рас, если не отказались от разума по собственной воле, делятся на две разновидности: беспечных храбрецов по ту сторону Последней Завесы и осмотрительных трусов – по эту. Переходить из второй категории в первую у меня не было желания с самого Мекана, где я постиг сию истину. А уж теперь-то, при семье и должности Властителя, и подавно нет никакой охоты пополнять скорбный список тех, кто вовремя не позаботился о собственной безопасности. Что же до громких слов – тот, кто пережил хоть один аркналет, вжимаясь в болотную жижу на дне окопа, на «труса» обижаться не станет…
Тихо-тихо, боясь потревожить сон моих эль-фочек, я проскользнул в номер и притворил дверь. Умудрившись ничем не брякнуть, стянул сапоги, содрал с себя оружейную сбрую и комбинезон. Скользнул под одеяло…
– Уже вернулся? – сонно, но вполне отчетливо пробормотала мне прямо в ухо разомлевшая Келла.
– Ага, – раздосадованный тем, что мое недолгое, как казалось, отсутствие было все же замечено, я попытался отделаться скороговоркой: – Все спокойно. Спи, не волнуйся…
– А к нам тут горилл в дверь царапался, – с другой стороны тоже сквозь дрему сообщила Хир-ра. – Скулил, бедненький…
– Его Алир прогнала, – в свою очередь умиротворяющее протянула младшая жена, кивнув на дрыхнущую без задних ног подопечную. – Стоило ей голос подать, он тут же удрал.
Так они всё знали?! На фоне этого заявления моя ночная спасательная операция начала выглядеть еще более идиотским образом, чем доселе.
– Видел я его, – только и осталось мне бросить в ответ на услышанное. – Больше не вернется…
– Надеюсь, он цел? – строго, насколько это вообще возможно со сна, попеняла старшая жена. – И как тебе не надоест шпынять бедное животное!
Более убийственного приговора моим ночным похождениям нельзя было и придумать. Пробурчав что-то невразумительное, я ткнулся носом в подушку и приложил все усилия, чтобы заснуть. Сказать что-либо в оправдание собственного дурного геройства мне было нечего, а отвернуться к стенке в теплом окружении жен – невозможно.
Наутро от моей досады не осталось и следа, как и от прочих ночных переживаний. Приятное ожидание вызванного с вечера летающего корабля, коротаемое за красочным пересказом Яндек-ссону всего, что с нами стряслось, сборы и подготовка гекопардов к пути… За всем этими делами можно позабыть и не такое, особенно если очень стараешься.
По счастью, новый любимец трактирщика сообразил не показываться на глаза до самого нашего отъезда. Верховые звери тоже порядком успокоились за остаток ночи и утро, без труда дав взнуздать и оседлать себя. Сегодня даже Столовая Белая ласкалась не хуже приставучего Мор-сика. Соскучились по хозяйкам, зверюжины…
Спустя полчаса после полудня мы все вновь стояли у входа в отель. Свен тоже вышел проводить беспокойных гостей. Не для расчета– денежные вопросы были улажены еще с утра, – просто попрощаться с последними посетителями перед долгой горной зимой. Переброситься напоследок еще парой слов перед тем, как на треть года, а то и больше снега и бури отрежут отель от остального мира. Почта, даже доставляемая телепосылом без малейшей отсрочки, общению не замена. Тут и гориллу неполноразумному рад будешь…
При всем понимании этих обстоятельств слова как-то не шли у меня с языка. Жены рассыпались в любезностях, прошаясь с Яндекссоном, а подопечная даже чмокнула его в нос напоследок. Сам же я после долгого молчания сумел выдавить лишь несложный вопрос:
– Какую вывеску теперь повесишь? Отчего-то сомневаться, что прежней осталось недолго висеть, даже в голову не приходило.
– Сообразно календарю, хай-сэр. – Трактирщик и не думал отрицать это. – «Замиренкин день», красную с золотом.
Как же, годовщина бунта Суганихи Кровавого. В праздники она попала явно ради успокоения народа – как раз с Приснодня месяц с лишним, последний хмель уходит, и в голове образуется нездоровая тяжесть. С которой можно натворить чего угодно, если не плеснуть на старые угольки новой порции горючей жидкости. Спорю, так бунт и начался в свое время. Да еще самая длинная ночь в году недалече, когда темнота отчаянно давит на мозги. В трезвом виде такое едва ли перетерпишь…
Ничего, скоро дома будем, а там стены помогут пережить осеннюю тоску. Да и повод для празднования есть – жрецы могут приняться починять мир раньше намеченного. Не на весеннее равноденствие, когда из Огрогор хоть как можно было бы выбраться, даже не на зимнее солнцестояние, а, к чести рода Ночных Властителей Стийорров, в ту пору, когда Ночь имеет наивысшую власть. Есть чем гордиться!
В таком настроении можно и в путь. Ничего, что на считанные часы верхом да неполный день по воздуху. Недобрым зачином можно любую дорогу обернуть в опасную, даже один шаг сделав шагом за Последнюю Завесу.
Слов прощания больше не требовалось – обошлись короткими взмахами рук прямо из седел. Стосковавшиеся по свободе гекопарды нетерпеливо пританцовывали, ожидая возможности сорваться с места.
Негоже было и дальше томить зверей, дожидаясь, пока застучит молоток по сменной вывеске. Легким нажатием стремян я послал Шипучего вперед. Тот рванул так обрадованно, что топот лап остальных скакунов стал слышен только спустя дюжину секунд. Еле нагнали.
Оглянувшись, я с удивлением заметил, что вперед вырвалась Алир на своем добродушном, но в общем-то вяловатом Морсике. Хирра с Келлой предпочли поотстать, вполголоса переговариваясь о чем-то в дюжине ярдов позади.
Когда мы втянулись в ущелье, жены и вовсе начали то и дело пропадать из виду за поворотами каменных стен, зато подопечная поддала ходу и пристроилась вровень со мной. Ее скакуну это давалось не без труда, так что мне пришлось сбавить рысь, чтобы не изнурять зверя без нужды. Морсик ведь – обычный гекопард, не чета скаковому, некогда собственноручно угнанному мной с ипподрома…
Несмотря на уменьшение скорости, моя древнейшая с моей же высокородной так нас и не нагнали. Видно, серьезный разговор меж ними завязался, не для лишних ушей. Особенно не для мужа и повелителя.
Что ж, они имеют на это право. Ничего во вред мне эльфи задумать не пожелают, а до прочего мне дела нет. Тем более, что здесь наклевывается свой разговор, если судить по интригующим взглядам, которые искоса бросает на меня светлоэль-фийская дива.
– Что это у тебя из чересседельных сумок торчит? – начал я первым, чтобы облегчить ей задачу. – Дрова какие-то…
– Рассада, – с готовностью отозвалась Алир, довольная, как кошка над сметаной. – Я еще перед выходом в горы набрала и у выхода из долины припрятала.
Это да – помнится, на подходе к скалам она приотстала малость, но задумываться над этим тогда, пока над нами еще висела проблема демона, не было ни малейшего желания. Да и клади никакой при подопечной не прибавилось, только кутаться в отсыревшую шубу стала еще сильней. Видно, под ней прутняк и схоронила. А когда и где она сумела его добыть, представить и вовсе невозможно.
– Что, без спросу? – в голове не укладывалось, что робкая эльфь оказалась способна хоть что-то сделать тайком.
– Что ты! Конечно, нет!!! – даже мысль об этом привела ее в священный ужас. – Хозяева еще спорили, у кого сорт лучше, чтобы мне подарить!
Тогда понятно. Огры ради нее готовы были не то что прутьев каких хочешь надергать – жилища свои по камешку разобрать. Тем более, что нечто в этом роде случилось с ними и без того. Темно-красная блестящая кора в крупных почках яснее ясного давала понять, какой именно рассадой обзавелась подопечная.
Скоро у дракота появится новая забава: гонять по коридорам шустрые пуховки огрского национального растения, одновременно служащего домашним любимцем. Вот только пыль у нас в замке не водится. Кроме того, отчаянно непрактичная светлая эльфь совершила еще одно упущение.
– Думаешь, эта рассада у нас привьется? – поспешил я указать ей на него. – Флафы же не селятся на высоких строениях…
– А я их во внутреннем дворике высажу, в саду камней, – очень своевременно нашлась Алир и совершенно нелогично пояснила: – Очень огр-ское местечко…
Хорошо, Хирра не слышала, как обозвали «огр-ским местечком» святыню стиля ее рода! Хотя мысль сама по себе здравая. Внутренний дворик в сердце вознесенного на каменном шпиле замка действительно имеет некоторое сродство с горной долиной, а гроты и искусственные скалы в нем с определенным допущением можно принять за огрскую постройку.
Что поделать, дома тамошние не красотой крепки, от кучи камней не враз отличишь. Тут вся разница изнутри видна, в хороший буран или дождь. Надежность и уют – качества, которых у них не отнять. Будем надеяться, что ограм удастся просушить и отремонтировать порушенные потопом жилища до наступления серьезных холодов.
Несколько снежинок, закрутившихся в воздухе у нас перед глазами, только усилили угрызения совести. Спустя считанные секунды мы уже ехали сквозь облака танцующих белых точек. Пусть демона больше нет, но подступающую зиму в горах никто отменить не в силах…
Мне показалось, что, доведя меня до столь мрачных рассуждений, разговор угас сам собой. Но у светлоэльфийской дивы оказалось свое мнение на этот счет.
– Джек, а Джек… – совершенно внезапно позвала она меня по имени.
– Чего тебе еще? – даже изумление от впервые услышанного обращения не смягчило моей досады.
– Я замуж хочу! – довольно мурлыкнула Алир, потягиваясь под снегом, редкими пока искрами оседающим нам на волосы и плечи.
Настроение мигом сменилось с просто мрачного на вконец обескураженное. Вот и пойми их, эльфей этих. Вроде бы нормально прижилась в замке, все непонятки разгребли, притерлись друг к другу – и на тебе! Все-таки зацепил ее романтик сопливый.
– За этого… как его? – Я замялся, вспоминая детское имя будущего властителя Рийосурра. – Он же еще совсем пацан!
– Не-а, не угадал! Он скучный, и вообще, – протянула Опушечная, умилительно взглянув через плечо. – Я за тебя хочу!
Оп-па… Дожили. Главное, с чего бы это?
Хотя и так ясно. Похоже, подопечная уверена, что все случившееся я устроил исключительно ради нее. Ведьмину пыльцу в глаза пускал. Развлечения обеспечивал, чтобы не заскучала, бедняжка…
Словно почуяв, как я завожусь, светлая эльфь в долю секунды перебралась со своего седла на холку гекопарда передо мной. Оба зверя тут же встали, обученные беречь не пристегнутого седока. Как она так быстро привязные ремни сбросила, не понимаю! Заранее, что ли?
Покуда я недоумевал, Алир повисла у меня на шее, крепко обняв, ткнулась носом в ключицу – для этого без малого семифутовой диве пришлось свернуться клубочком – и промурлыкала еще более сладко, чем обычно:
– С тобой надежно. Неспокойно, но всегда просто. Даже когда всякие бытовые неприятности…
Так-то. Вот, оказывается, как называется экспедиция в огрские горы, едва не стоившая всем участникам жизни, многолетнего плена или, в самом лучшем случае – позора на весь город Мелкая помеха в быту. Нет, как оказалось, эльфей я понимаю еще меньше, чем думал. Да и не только эльфей – любых женщин. Вне зависимости от расы и роста с возрастом…
Неожиданно я почувствовал, что совершенно спокоен. Раньше погасить мое внезапное раздражение удавалось только Келле. Хирра и то временами бессильна перед этими внезапными порывами – она сильна своей реакцией на мои закидоны. А тут ни то, ни другое, но не менее эффективно. Это оказалось приятной неожиданностью. Проблема пред-стата в совершенно ином свете.
В конце концов, отчего я завелся? Оттого, что вообразил, будто подопечная решила покинуть семью. А она, напротив, решила остаться подольше. В понимании эльфи – на несколько человеческих жизней. И вдобавок освободиться от условностей, сдерживающих любвеобильный темперамент, таких, как наша с Хиррой Высокая Клятва…
Может, во всем этом и есть рациональное зерно.
– Ладно, – с тяжелым вздохом признал я ее правоту и право на подобное предложение. – Только одно условие!
– Какое? – подняла на меня сияющие глазищи Алир.
– Сделай челку, – чуть виновато буркнул я и признался: – Чтоб с сестрой тебя не путать. А то ты на нее похожа – жуть. До сих пор в дрожь бросает.
Не говоря ни слова, светлоэльфийская дива убрала руки с моей шеи и отвернулась, склонив голову. Золотые завитки тут же рассыпались, занавесив ей лицо. Конечно, кому не жалко такого богатства… Под этим импровизированным пологом она то ли всхлипывала, то ли тихо возилась. Ну-ну… Чего будет стоить эльфи моя минутная прихоть?
Что-то щелкнуло, и Алир вновь стремительно повернулась ко мне, улыбаясь до ушей и задрав носик, на который падали наскоро обкромсанные прядки.
– Так? – спросила Опушечная, красуясь свеже-подрезанной челкой.
– Примерно… – в некотором обалдении подтвердил я.
Скромно потупившись, светлоэльфийская дива наматывала на палец решительно отхваченные волосы. Внушительный клубочек получается. Ох, чую, в недалеком будущем кто-нибудь в замке обзаведется изящной плетеной вещицей. Лихо у нее вышло, в момент. Хотя, на мой вкус, челка могла бы быть и поровней…
Не менее решительно я обнял и поцеловал бывшую подопечную и будущую нареченную в одном лице. Впервые по своей инициативе. Многое я раньше терял, оказывается.
Когда берешь дело в свои руки, Алир просто великолепна!
31.08.2003-29.04.2007