Страница:
Французский фрегат они обнаружили без труда – тот стоял в удобной бухте северо-восточнее траверза Тортуги. Паруса на «Черной стреле» были убраны, якоря спущены, на палубе не было видно ни души. Никто не проявил интереса к идущей через пролив шхуне с французским флагом на клотике, под которым на всякий случай вышел в море Черный Пастор. Билл, в свою очередь, решил, что основные силы уже высадились на берег. Он прошел еще две-три мили вдоль берега и пришвартовался в небольшой, но удобной бухте, которую окружал пологий берег, заросший мангровыми деревьями и невысоким кустарником.
Характер береговой линии был важен для его замысла, потому что Черный Билл задумал прихватить с собой в дорогу пару легких пушек. Как-никак противостоять ему будет регулярная армия, и отношение к ней должно быть соответствующее.
От команды Пастор не скрывал цели своих целей. Он знал, что путешествие в глубь острова будет рискованным, и заинтересовать в таком случае людей можно только обещанием щедрого барыша. Не скрывал Черный Билли и того, что искать им придется иголку в стоге сена, потому что карту у него похитили, а поиски иголки будут осложнены еще и тем, что стог сена охвачен пламенем и кому-то на этом огне придется поджариться. Команда была согласна. Легенды о сокровищах испанских конкистадоров десятилетиями бередили умы береговых братьев, и никакие опасности не могли заставить людей отказаться от возможности найти их.
На берег сошло двадцать пять человек – половина команды. Каждый был вооружен абордажными саблями, пистолетами и ножами и нес с собой солидный запас пороха и свинца. Корабельный плотник поставил лафеты двух легких пушек на самодельные колеса. Впрячься в них пришлось самим пиратам – лошадей у Черного Билли, конечно, с собой не было – их рассчитывали купить или отобрать на острове.
Высадившись, они, двигаясь в глубь острова, пару дней проплутали по заросшим скалам, пока, наконец, не наткнулись на следы какого-то большого отряда, в котором, судя по навозу и отпечаткам копыт, было с дюжину лошадей.
Черный Билл отправил четверых ловких молодцев в разведку. Они вернулись, лишь когда начало смеркаться. Трое напрасно тратили силы, зато четвертый принес совершенно точные сведения – около пятидесяти французских солдат остановились на ночлег в селении Гро-Шуан, милях в шести-семи от побережья. В отряде находились капитан фрегата «Черная стрела» Ришери, две красотки и полдюжины голландцев со, своим толстосумом. Отряд выставил часовых, а все остальные улеглись спать. Услышав такое, Черный Билли повеселел и приказал за добрую весть выдать гонцу полпинты рома. Затем он немедленно приказал выступать в путь.
– Хорошенько шевелите ногами, маменькины сынки! Веселее, акулья требуха! – радостно орал он, размахивая руками. – Напрягите свои щупальца и побудьте мужчинами хотя бы пару часов! Зато уж, когда мы разделаемся с французами, мы закатим такой пир, какой и турецкому султану не снился!
Шумел он больше для души, потому что никто из пиратов и не собирался отлынивать от дела. Даже те члены команды, на чью долю выпало изображать волов в запряжке, находились в приподнятом настроении и были готовы тащить свою ношу не только за шесть миль, но и на край света. В таком воодушевлении отряд преодолел необходимое расстояние за три с половиной часа и прибыл в Гро-Шуан, когда уже давно перевалило за полночь. Селение спало, и вокруг царила тишина. Высланные вперед лазутчики обнаружили часовых, которым тут же предусмотрительно перерезали глотки, так что противник остался непредупрежденным.
Билл, предвкушая скорую и легкую победу, приказал подкатить пушки поближе к городской площади, а пиратам готовиться к атаке. Ориентироваться следовало на самые добротные и большие дома – в них-то, скорее всего, и разместились на ночлег французы. Оба орудия грохнули почти одновременно, наполнив сонный поселок шумом взрывов, треском ломающихся досок, звоном стекла и криками ужаса. Одно ядро упало на крышу дома, где квартировал сам капитан Ришери, проломило черепицу и устроило небольшой пожар на чердаке, другое разнесло в щепки курятник, и оставшиеся в живых обитатели с громким кудахтаньем бросились врассыпную, попадая под ноги мечущимся спросонья людям и увеличивая панику.
Пока перезаряжались пушки, пираты открыли беспорядочную пальбу по окнам и стенам домов, а также по неясным теням, шарахающимся по улицам в безнадежных поисках убежища. В первые же минуты погибло не менее восьми солдат и четырех местных жителей. В двух зданиях на площади занялся пожар.
В это время Черный Билл, опьяненный легкой удачей, которая сама шла ему в руки, выхватил из-за пояса огромную абордажную саблю и, проревев: «На абордаж, ребята!», первым бросился врукопашную. Отряд с обнаженными клинками последовала его примеру. Однако, несмотря на суматоху и растерянность, капитану Ришери и войсковому сержанту удалось навести порядок и под флейту и барабан собрать войско. Схватка оказалась недолгой, но гораздо более кровавой, чем рассчитывал Черный Билл. Часть солдат организованно отступила, прикрывая обоз, лошадей и дочку Абрабанеля с тремя голландцами. Благодаря этому численный перевес оказался за береговыми братьями, позволив им занять селение. Но солдаты Ришери хоть и отступали, но за их спинами была единственная дорога, а дисциплина и выучка сделали свое дело. Им удалось вывести из строя около дюжины пиратов, перед тем как они рассеялись в лесу, и прикрыть обоз, который к тому времени был уже достаточно далеко. Еще с полдюжины джентльменов удачи было ранено, что означало для Билла самую настоящую пиррову победу.
Сами жители Гро-Шуана имели кое-какой опыт по части стычек – было время, их трепали испанцы, пираты, шайки беглых рабов-негров и даже собственные земляки, которым, как водится, соседское добро слаще своего. Дорогой опыт выживания помог выработать самую выгодную тактику. Первейшим ее элементом было массовое отступление. Обитатели селения хватали детей, оружие и ценности и тайными тропами скрывались в непроходимых зарослях вдоль реки или рассеивались по плантациям сахарного тростника. Впрочем, в эту ночь некоторые горячие головы попытались вступить в схватку – прячась за каменными заборами и плетеными изгородями, они некоторое время отстреливались, нанеся дополнительный урон пиратам, но, почувствовав, что пахнет жареным, быстро исчезли с поля боя.
Черный Билл пришел в ярость, увидев, сколько бессмысленных жертв принесла короткая стычка с солдатами Ришери. Что касается остальных пиратов, то они, почувствовав, что противник дает слабину и предпочитает отступить, совсем распоясались и начали громить все, что попадалось им на пути. Многие тут же забыли, собственно, из-за чего они здесь, и принялись искать ром. Пираты запалили несколько зданий, с восторгом наблюдая, как сполохи огня вырывают из тьмы то валяющийся труп человека, то дохлую собаку, то разбитый сундук или развороченное тряпье.
Билл почувствовал, что теряет власть над своей командой и вместе с этим лишается какого бы то ни было шанса вернуть карту. Бабы нигде не было видно, и можно было догадаться, что как раз она-то и исчезла из разгромленного селения в числе первых. Это обстоятельство сильно подпортило ему и без того упавшее до нуля настроение. Собрав вокруг себя около дюжины более или менее вменяемых пиратов, он приказал им поймать хоть каких-нибудь из фермерских разбежавшихся лошадей. В тот же момент послышались какой-то топот, крики и смех, перемежающийся горестными стонами и воплями. Билл обернулся, в сердцах намереваясь дать в зубы первому, кто подвернется ему под руку, и пред ним открылась картина, вполне достойная кисти батального живописца.
Пятеро перемазанных копотью и облепленных куриными перьями пиратов, озаренные пламенем пылающей конюшни, толкали перед собой нескольких, обмотанных веревками и простынями красных и злых мужиков, позади которых плелся, воздевая руки к небу, перепуганный толстяк, который и издавал эти самые вопли и стоны каждый раз, как кто-нибудь из молодцев Билла весело тыкал его саблей в бок.
– Разрази меня гром! – завопил в ответ на это Черный Билл, со злости втыкая саблю в землю. – Это что еще за вавилонское пленение? Вы видели что-нибудь подобное?! Эти недоноски, вместо того чтобы заняться делом, таскаются по курятникам и ловят каких-то никчемных засранцев!
– О, благородный джентльмен, умоляю вашу милость отпустить меня и моих ни в чем не повинных спутников! – завопил коротышка в купеческом одеянии, как только завидел Черного Билла.
– А эти еще заявляют, что ни в чем не виноваты! – заорал Билл, переключаясь на пленников. От злости на собственную непредусмотрительность у Билла побагровела шея и начал трястись подбородок, отчего его знаменитая борода судорожно заколыхалась. – Я – Черный Пастор, отпускающий в этих краях грехи всем нечестивцам, какие только пожелают войти в Царство Божие, за всю свою жизнь ни разу не встретил НИ ОДНОГО невинного человека! Человек – это вообще сосуд греха и горшок с дерьмом! Только беспримерная гордыня позволяет вам святотатствовать, объявляя себя невинными! Но Бог противится гордым, и поскольку Господу некогда заниматься всяким отребьем, вами займусь я, Черный Пастор! Грешников здесь хватает, и каждый из нас должен по мере сил помогать Господу наставлять заблудшие души на путь истинный. – Билл перевел дыхание и утер рот рукавом. Заметив, что его зрители явно заинтересованы исходом его проповеди, он почувствовал новый прилив вдохновения. – Я, например, – снова заорал он, выдергивая саблю из земли и тыча ею в грудь ближайшего пленника, – замечал, что, когда человек, прогулявшись по доске, отправляется за борт, его душа отправляется в небеса! Грешник падает в воду, отягченный страстями, но, пока идет ко дну, достигает совершенного бесстрастия, становясь невинным, как младенец. И тогда уже решительно все равно, гугенотом он был при жизни или верным чадом своей церкви. Что вы скажете насчет такого символа веры, нечестивцы?
Рослые голландцы угрюмо молчали, понимая, что в теологическом диспуте им у Черного Билла не выиграть. Зато внезапно оживился пузатый коротышка, который, несмотря на свой вечный страх, никогда не лишался надежды договориться о чем угодно и уладить какое угодно недоразумение. Он сделал таинственное лицо и украдкой поманил к себе предводителя пиратов.
– Могу я побеседовать с вами наедине? – спросил он.
– Что?! У меня нет секретов от своих товарищей! Если хочешь сказать последнее слово, то говори – у нас мало времени.
– И все-таки этот разговор должен быть между нами двоими, – с ласковой настойчивостью проговорил купец и схватил Билла за пуговку кафтана. – То, что я намерен вам сообщить, касается не совсем меня, а даже скорее вас, и мне не хотелось бы…
– Что-то больно мудрено ты поешь, – нахмурился пират. – Не воображай, что тебе удастся обвести меня вокруг пальца. Так и быть, я выслушаю твою байку, но потом ты все равно будешь болтаться на рее! Обыщите пока этих мокриц, ребята!
Черный Билли отошел с голландцем в сторону. Тот уже примеривался, как половчее прихватить пирата под локоток.
– Быстрее шевели языком, старый бочонок! – мрачно сказал Пастор. – Что ты хотел мне сказать?
– Мне хотелось бы заметить, что мы с вами в некотором роде партнеры. – Коротышка сыпал словами как горохом. – И вам не стоило бы пренебрегать моей дружбой. Меня зовут Давид Мала-теста Абрабанель. Я очень богат и влиятелен.
– Это прекрасно, – желчно рявкнул Черный Билл, – но чем сейчас поможет тебе твое богатство?
– Я готов заплатить выкуп, – быстро сказал Абрабанель. – Любую сумму, в разумных пределах. С собой у меня денег нет, но я могу выписать вексель… – добавил он, придавая лицу трогательно-наивное выражение.
– Как повешу тебя вниз головой на рее, сразу найдутся твои денежки! – пообещал пират. – И не потребуется писать векселей. Ненавижу крючкотворов! Но почему это ты сказал, что мы с тобой партнеры? Ты занимаешься каперством?
– Вы помните флейт «Голова Медузы»? – спросил Абрабанель. – С грузом серебра? Конечно, вы помните! Ведь вы захватили его, верно? Так вот знайте, что про этот флейт и его груз вам рассказал мой поверенный. И выходит, что это я сделал вам этот подарок!
Черный Билли был не из тех людей, которых легко сбить с толку, но сейчас он просто опешил. Открыв рот, он недоверчиво уставился на коротышку-банкира, который по мере того, как овладевал вниманием пирата, все более обретал свою обычную самоуверенность и уже снова прихватил пуговку между пальчиками, которые, кстати сказать, были предусмотрительно освобождены хозяином от перстней еще накануне.
– Ну что вы так смотрите? – с легким укором сказал голландец. – Я подарил вам целое судно, а вам жалко отпустить меня на свободу. Вспоминайте же! На Тортугу прибыл мой поверенный Якоб, назвал дату, приблизительную широту…
– Послушай, гнусный растленный старикашка! – желчно перебил его Билл. – Ты сам-то понимаешь, что изрыгают твои гнилые уста?! На том самом флейте, про который ты мне здесь плетешь, не было ни грамма серебра! На нем вообще ничего не было, кроме жирных корабельных крыс и тухлой соленой черепашины! И ты надеешься, что этот обман поможет тебе сохранить свою шкуру?
– Подождите! – опять обеспокоился Абрабанель. – Какой обман? В каком обмане вы меня упрекаете? На корабле не было серебра? Подумаешь, великое дело! На большей половине кораблей в Карибском море нет никакого серебра! А парусник, который вы получили?! Он же был просто великолепен! Само совершенство, украшение любой флотилии! Одна носовая фигура чего стоит, а медные планширы, а новехонький такелаж! У него же был штурвал! А много у вас было кораблей со штурвалом?! То-то! У него такая вместительность, что два рейса окупят любое серебро! Тоже мне – не нашли серебра! Зато вам подарили великолепное судно с вышколенной командой – прекрасные моряки, отважные люди, капитан – настоящий сквайр…
Он хотел еще что-то сказать, но в этот момент терпение у Черного Билла лопнуло. Он что есть силы размахнулся и рубанул саблей по молодым побегам пальмы. Сверкнула сталь, и срезанные ветки отлетели прочь на несколько футов. Но вошедшего в раж Абрабанеля было не так-то просто напутать.
– А как же наша сделка? – вскричал Абрабанель. – Мы можем легко договориться! Всегда есть и другие вещи, которые могут заинтересовать приличного человека! Например, сокровища конкистадоров…
– Клянусь собственной бородой, еще одно слово, и я отправлю тебя к праотцам! – рявкнул, не зная, как отделаться от предприимчивого банкира, бедный Билл. – Про сокровища ты вспомнил кстати, и если бы не твоя болтовня, дрянной ты старикашка, я бы уже давно поймал эту треклятую стерву.
– Если бы! – печально вскричал Абрабанель. – Эта низкая женщина, шпионка Бурбонов, натянула нам с вами нос, уважаемый!
– Что такое?! – Вытаращив красные от рома и дыма глаза, Билли уставился на банкира. – Да я сейчас вот этими руками так и вырву тебе твой поганый язык, жидовская ты собака! Ни одна юбка никогда не обманывала Черного Пастора!
– Я не спорю, – кротко сказал банкир, отряхивая свой кафтан. – Но вот эта, по крайней мере, попыталась. Чтоб вы только знали – когда началась стрельба, кстати, на мой взгляд, совершенно излишняя, наша дамочка прихватила свои вещички, вскочила на коня и ускакала. Я сам слышал стук копыт. И кстати… – он доверительно приблизился к пирату. – Несколько позже, я слышал, как отъехал обоз. Полагаю, с ним был капитан Ришери. Если бы я не видел в вас в высшей степени порядочного человека, я бы не дал за нашу жизнь и обрезанного луидора короля Генриха IV, изрядного, замечу, фальшивомонетчика, как рассказывал мне мой почтенный батюшка. Но я сразу понял, что мы с вами найдем общий язык и сумеем добраться до сокровищ раньше этих поганых французов, которые не в состоянии довести до конца ни одного дела. Подумайте только! Эта дама вообразила, будто она сумеет добраться до сокровищ, которые десятилетиями не давались в руки самым смелым и благородным мужчинам! Какое самомнение!
– Перестань морочить мне голову! – Черный Билл схватил Абрабанеля за беленький отложной воротничок. – Говори, собака, куда она поскакала? Где вы должны встретиться?
– Клянусь бородой Моисея! – Ювелир возвел на пирата кристально честные, полные глубокой грусти, глаза. – Она и не вспомнила о нас. Спасала свою шкуру! Сказать по правде, я вообще играл в этой ситуации несвойственную мне позорную роль. Роковые обстоятельства вынудили меня исполнять при этой авантюристке роль бедной жертвы, из которой она, шантажируя меня, постоянно вымогала золото.
– Ага, значит, золото все-таки есть! – зловеще прошипел Черный Билл. – Тебе это нужно было сразу сказать, голландская ты крыса! А у твоих друзей тоже есть золото?
– У них его гораздо больше, – тут же ответил Абрабанель. – Клянусь, с меня вы не получите и десятой доли того, что они заработали, путешествуя по Новой Гвиане…
– Отлично! Вам повезло, что у меня совершено нет на вас времени! – заявил Черный Билл. – Иначе вы все до одного уже болтались бы на рее… Нет, конечно, не на рее – я бы повесил вас вон на том большом дереве, но это не меняет дела. Однако пока я оставлю вам жизнь. Пошли!
Черный Билл обернулся к сидящим на корточках пиратам и заорал:
– Баба с картой сбежала, пока вы тут искали, чем бы промочить глотку! Где, дьявол вас побери, лошади, за которыми я вас посылал? По коням, дырявые лохани!
– Кстати, – он снова обернулся к Абрабанелю, – куда, говоришь, она поскакала?
– Вон туда! – И господин Абрабанель ткнул пальцем на юг.
Голландцы, связанные по рукам и ногам, растерянно переглянулись. Они уже давно не могли понять, что происходит, и надеялись, что хоть какие-то разъяснения даст им Абрабанель. Но Абрабанель сам еще не решил, как ему себя вести и на что надеяться. Пока будущее оставалось туманным, Абрабанель не мог рисковать. Его товарищи были солидными и состоятельными людьми, имеющими миллион достоинств и заслуживающими всяческого уважения, но ради собственной жизни и благополучия дочери Абрабанель был готов пожертвовать и товарищами тоже. Разумеется, лишь в том случае, если бы эта жертва имела смысл.
Хуже всего обстояло дело с Ван Дер Фельдом – погибни он от рук пиратов, и о выгодной сделке, каковой Абрабанель почитал будущее замужество своей дочери, можно было бы забыть. Такая перспектива выглядела крайне нежелательной.
– Сейчас я вас развяжу! – шепнул он Ван Дер Фельду, хотя, кроме голландцев, поблизости никого и не было. – Мы с вами почти родственники и в страшную минуту должны держаться друг друга.
– Но я не понимаю! – ответил раздраженный Ван Дер Фельд. – Что происходит? Почему мы попали в плен к пиратам? Где хваленые французские войска? Кто гарантирует нашу безопасность? Кстати, у меня за голенищем сапога нож. Вы можете им воспользоваться.
– Тише-тише, дорогой Ван Дер Фельд! – яростно зашептал Абрабанель, копаясь в ботфорте своего друга.
– Есть, – пробормотал он и принялся пилить морской узел, которым пираты намертво стянули локти его будущего зятя. – Хваленые французские войска, – бормотал он, неловко орудуя кинжалом, – как мне кажется, наголову разбиты и бежали. Все теперь в руках пиратов, и безопасность нашу гарантировать никто не может. Зато глотку перерезать – в любую минуту. Впрочем, если вы сумеете задобрить этих мерзавцев золотом, они могут пощадить нас. Страшный их предводитель с бородой прямо намекнул на это. Так что, если зайдет речь о деньгах, советую развязать кошелек, дорогой Йозеф!
Старый друг будто не слушал Абрабанеля. Он озирался по сторонам, глядя на фигуры вооруженных пиратов, слоняющихся по улицам, на горящие крыши и на темные узкие улочки, так заманчиво разбегающиеся в разные стороны от площади.
– Но мы должны немедленно бежать! – заявил Ван Дер Фельд, сердито хмуря брови. – Нельзя же здесь оставаться и полагаться на порядочность морских разбойников. Среди них, дорогой Давид, крайне мало благородных людей.
– Боже мой! – схватился за голову Абрабанель, едва не уронив кинжал на ногу Ван Дер Фельду. – Какое бегство?! Вы знаете, куда бежать, мой друг? Не спорю, вы обошли всю Южную Америку, чувствуете себя своим даже в болоте, можете сутками не кушать и не причесываться. Но здесь не тот случай. При попытке к бегству нас убьют безо всякого сожаления. Ведь у нас теперь нет даже лошадей. А я уже не в тех летах, чтобы таскаться пешком по скалам и лесным тропинкам. Надеюсь, вы не всерьез говорите о побеге?
Ван Дер Фельд посмотрел на своего будущего родственника с большим удивлением и даже беспокойством, как нянька, заметившая что дитя вместо рта подносит ложку к уху, а потом ответил:
– Ну, разумеется, я говорю о побеге совершенно серьезно, дорогой Давид! А как же иначе? Мне кажется, если ты посмотришь на дело трезво, то согласишься – нас в любом случае убьют без всякого сожаления, если мы останемся в этом бедламе. Просто странно, что еще не произошло. Мы теряем драгоценные минуты! А все потому, что ты никак не можешь распилить этот чертов узел да решиться на этот естественный шаг. Даже зайцы разбегаются, когда видят охотника. Сидеть и смотреть, как для тебя вяжут петлю, это не самое подходящее занятие для мужчины.
– Ой, мама, порезался, – взвизгнул Абрабанель и подул на палец, с которого закапала кровь. – Хорошо тебе рассуждать о зайцах! – обиженно сказал он. – Ты здоров, молод, у тебя ноги как у лошади! Ты можешь прямо сейчас отправиться шататься по миру, как пресловутый Вечный жид! А у меня, позволь тебе напомнить, подагра…
– Ты режь скорее, Давид, – вздохнув, поторопил друга Ван Дер Фельд.
– Да режу, режу! Я, Йозеф, почтенный человек и не могу бегать по кустам, как кролик. И к тому же я должен подумать о будущем своей малютки. Если меня прикончит какой-нибудь Джон-буль[13] или Жак в розовых панталонах, на кого ей опереться? Кстати, Ван Дер Фельд, я надеюсь, наш договор о помолвке остается в силе? Надеюсь, ты не собираешься разбить мое старое сердце и не откажешься от моей девочки? – Наконец-то Абрабанель закончил пилить, и разрезанная веревка провисла на плечах голландца.
Ван Дер Фельд крякнул от смущения и, распутываясь и потирая онемевшие руки, сказал:
– Разумеется, нет, дорогой Давид, не откажусь! Мне очень нравится твоя дочь, и я буду счастлив связать свою судьбу со столь достойной и привлекательной особой… – Произнося эту тираду, он выхватил кинжал из рук Абрабанеля и принялся спешно освобождать двух других голландцев. – Но я тебя умоляю – мы должны бежать! Немедленно! Иначе мы все погибнем. Обопрись о мою руку, и бежим, пока никто не обращает на нас внимания! Вот в этот переулок!
Он подтолкнул Абрабанеля к темному углу, за которым начиналась соседняя улочка. Еле владея затекшими руками и поминутно оглядываясь, голландцы поспешили туда. Там не было пожаров, и можно было отлично спрятаться в густой тени от домов и заборов. Ван Дер Фельд обернулся к своим товарищам и тихо проговорил:
– Господа, спешите! Я не могу оставить Давида. Мы должны выбраться из городка и найти французов, – ведь с ними дочь моего друга и моя невеста.
– Висельники! Остолопы! Акулья требуха! – орал он на полупьяных пиратов. – Мешки с вонючими костями! Обрадовались глотку дешевого рома! У вас под носом лежат миллионные сокровища! Тонны золота! А вы продались за склянку смердящего пойла! Где эти грязные голландцы? Немедленно найти и доставить сюда живыми. Дикий Сэм! Тебе поручаю! Бери надежных ребят, и обегайте всю округу. Когда я вернусь, голландцы должны быть здесь! Особенно этот наглый толстяк. И да поможет тебе Бог, если его здесь не будет! Ты умрешь такой смертью, что про нее будут складывать легенды по всему Испанскому Мэйну!
Коренастый и кривобокий пират по прозвищу Дикий Сэм, лицо которого было настолько уродливо, что напоминало застывшую античную маску ужаса, ухмыльнулся и, как ни в чем не бывало, отсалютовал своему главарю. Страшная угроза как будто нисколько не беспокоила его. Впрочем, во-первых, его уже тоже порядком взял хмель, во-вторых, он знал, что Черный Билли благоволит ему, угадывая в Сэме родственную дикую душу. Дождавшись, пока конный отряд под предводительством Черного Билли скроется в ночи, он свистнул нескольким своим приятелям и предложил им отправиться на охоту, ограничившись тремя, у которых, кроме оружия, было в руках по зеленой пыльной бутыли отменного рома, обнаруженного в подвале какого-то дома, брошенного хозяевами.
Характер береговой линии был важен для его замысла, потому что Черный Билл задумал прихватить с собой в дорогу пару легких пушек. Как-никак противостоять ему будет регулярная армия, и отношение к ней должно быть соответствующее.
От команды Пастор не скрывал цели своих целей. Он знал, что путешествие в глубь острова будет рискованным, и заинтересовать в таком случае людей можно только обещанием щедрого барыша. Не скрывал Черный Билли и того, что искать им придется иголку в стоге сена, потому что карту у него похитили, а поиски иголки будут осложнены еще и тем, что стог сена охвачен пламенем и кому-то на этом огне придется поджариться. Команда была согласна. Легенды о сокровищах испанских конкистадоров десятилетиями бередили умы береговых братьев, и никакие опасности не могли заставить людей отказаться от возможности найти их.
На берег сошло двадцать пять человек – половина команды. Каждый был вооружен абордажными саблями, пистолетами и ножами и нес с собой солидный запас пороха и свинца. Корабельный плотник поставил лафеты двух легких пушек на самодельные колеса. Впрячься в них пришлось самим пиратам – лошадей у Черного Билли, конечно, с собой не было – их рассчитывали купить или отобрать на острове.
Высадившись, они, двигаясь в глубь острова, пару дней проплутали по заросшим скалам, пока, наконец, не наткнулись на следы какого-то большого отряда, в котором, судя по навозу и отпечаткам копыт, было с дюжину лошадей.
Черный Билл отправил четверых ловких молодцев в разведку. Они вернулись, лишь когда начало смеркаться. Трое напрасно тратили силы, зато четвертый принес совершенно точные сведения – около пятидесяти французских солдат остановились на ночлег в селении Гро-Шуан, милях в шести-семи от побережья. В отряде находились капитан фрегата «Черная стрела» Ришери, две красотки и полдюжины голландцев со, своим толстосумом. Отряд выставил часовых, а все остальные улеглись спать. Услышав такое, Черный Билли повеселел и приказал за добрую весть выдать гонцу полпинты рома. Затем он немедленно приказал выступать в путь.
– Хорошенько шевелите ногами, маменькины сынки! Веселее, акулья требуха! – радостно орал он, размахивая руками. – Напрягите свои щупальца и побудьте мужчинами хотя бы пару часов! Зато уж, когда мы разделаемся с французами, мы закатим такой пир, какой и турецкому султану не снился!
Шумел он больше для души, потому что никто из пиратов и не собирался отлынивать от дела. Даже те члены команды, на чью долю выпало изображать волов в запряжке, находились в приподнятом настроении и были готовы тащить свою ношу не только за шесть миль, но и на край света. В таком воодушевлении отряд преодолел необходимое расстояние за три с половиной часа и прибыл в Гро-Шуан, когда уже давно перевалило за полночь. Селение спало, и вокруг царила тишина. Высланные вперед лазутчики обнаружили часовых, которым тут же предусмотрительно перерезали глотки, так что противник остался непредупрежденным.
Билл, предвкушая скорую и легкую победу, приказал подкатить пушки поближе к городской площади, а пиратам готовиться к атаке. Ориентироваться следовало на самые добротные и большие дома – в них-то, скорее всего, и разместились на ночлег французы. Оба орудия грохнули почти одновременно, наполнив сонный поселок шумом взрывов, треском ломающихся досок, звоном стекла и криками ужаса. Одно ядро упало на крышу дома, где квартировал сам капитан Ришери, проломило черепицу и устроило небольшой пожар на чердаке, другое разнесло в щепки курятник, и оставшиеся в живых обитатели с громким кудахтаньем бросились врассыпную, попадая под ноги мечущимся спросонья людям и увеличивая панику.
Пока перезаряжались пушки, пираты открыли беспорядочную пальбу по окнам и стенам домов, а также по неясным теням, шарахающимся по улицам в безнадежных поисках убежища. В первые же минуты погибло не менее восьми солдат и четырех местных жителей. В двух зданиях на площади занялся пожар.
В это время Черный Билл, опьяненный легкой удачей, которая сама шла ему в руки, выхватил из-за пояса огромную абордажную саблю и, проревев: «На абордаж, ребята!», первым бросился врукопашную. Отряд с обнаженными клинками последовала его примеру. Однако, несмотря на суматоху и растерянность, капитану Ришери и войсковому сержанту удалось навести порядок и под флейту и барабан собрать войско. Схватка оказалась недолгой, но гораздо более кровавой, чем рассчитывал Черный Билл. Часть солдат организованно отступила, прикрывая обоз, лошадей и дочку Абрабанеля с тремя голландцами. Благодаря этому численный перевес оказался за береговыми братьями, позволив им занять селение. Но солдаты Ришери хоть и отступали, но за их спинами была единственная дорога, а дисциплина и выучка сделали свое дело. Им удалось вывести из строя около дюжины пиратов, перед тем как они рассеялись в лесу, и прикрыть обоз, который к тому времени был уже достаточно далеко. Еще с полдюжины джентльменов удачи было ранено, что означало для Билла самую настоящую пиррову победу.
Сами жители Гро-Шуана имели кое-какой опыт по части стычек – было время, их трепали испанцы, пираты, шайки беглых рабов-негров и даже собственные земляки, которым, как водится, соседское добро слаще своего. Дорогой опыт выживания помог выработать самую выгодную тактику. Первейшим ее элементом было массовое отступление. Обитатели селения хватали детей, оружие и ценности и тайными тропами скрывались в непроходимых зарослях вдоль реки или рассеивались по плантациям сахарного тростника. Впрочем, в эту ночь некоторые горячие головы попытались вступить в схватку – прячась за каменными заборами и плетеными изгородями, они некоторое время отстреливались, нанеся дополнительный урон пиратам, но, почувствовав, что пахнет жареным, быстро исчезли с поля боя.
Черный Билл пришел в ярость, увидев, сколько бессмысленных жертв принесла короткая стычка с солдатами Ришери. Что касается остальных пиратов, то они, почувствовав, что противник дает слабину и предпочитает отступить, совсем распоясались и начали громить все, что попадалось им на пути. Многие тут же забыли, собственно, из-за чего они здесь, и принялись искать ром. Пираты запалили несколько зданий, с восторгом наблюдая, как сполохи огня вырывают из тьмы то валяющийся труп человека, то дохлую собаку, то разбитый сундук или развороченное тряпье.
Билл почувствовал, что теряет власть над своей командой и вместе с этим лишается какого бы то ни было шанса вернуть карту. Бабы нигде не было видно, и можно было догадаться, что как раз она-то и исчезла из разгромленного селения в числе первых. Это обстоятельство сильно подпортило ему и без того упавшее до нуля настроение. Собрав вокруг себя около дюжины более или менее вменяемых пиратов, он приказал им поймать хоть каких-нибудь из фермерских разбежавшихся лошадей. В тот же момент послышались какой-то топот, крики и смех, перемежающийся горестными стонами и воплями. Билл обернулся, в сердцах намереваясь дать в зубы первому, кто подвернется ему под руку, и пред ним открылась картина, вполне достойная кисти батального живописца.
Пятеро перемазанных копотью и облепленных куриными перьями пиратов, озаренные пламенем пылающей конюшни, толкали перед собой нескольких, обмотанных веревками и простынями красных и злых мужиков, позади которых плелся, воздевая руки к небу, перепуганный толстяк, который и издавал эти самые вопли и стоны каждый раз, как кто-нибудь из молодцев Билла весело тыкал его саблей в бок.
– Разрази меня гром! – завопил в ответ на это Черный Билл, со злости втыкая саблю в землю. – Это что еще за вавилонское пленение? Вы видели что-нибудь подобное?! Эти недоноски, вместо того чтобы заняться делом, таскаются по курятникам и ловят каких-то никчемных засранцев!
– О, благородный джентльмен, умоляю вашу милость отпустить меня и моих ни в чем не повинных спутников! – завопил коротышка в купеческом одеянии, как только завидел Черного Билла.
– А эти еще заявляют, что ни в чем не виноваты! – заорал Билл, переключаясь на пленников. От злости на собственную непредусмотрительность у Билла побагровела шея и начал трястись подбородок, отчего его знаменитая борода судорожно заколыхалась. – Я – Черный Пастор, отпускающий в этих краях грехи всем нечестивцам, какие только пожелают войти в Царство Божие, за всю свою жизнь ни разу не встретил НИ ОДНОГО невинного человека! Человек – это вообще сосуд греха и горшок с дерьмом! Только беспримерная гордыня позволяет вам святотатствовать, объявляя себя невинными! Но Бог противится гордым, и поскольку Господу некогда заниматься всяким отребьем, вами займусь я, Черный Пастор! Грешников здесь хватает, и каждый из нас должен по мере сил помогать Господу наставлять заблудшие души на путь истинный. – Билл перевел дыхание и утер рот рукавом. Заметив, что его зрители явно заинтересованы исходом его проповеди, он почувствовал новый прилив вдохновения. – Я, например, – снова заорал он, выдергивая саблю из земли и тыча ею в грудь ближайшего пленника, – замечал, что, когда человек, прогулявшись по доске, отправляется за борт, его душа отправляется в небеса! Грешник падает в воду, отягченный страстями, но, пока идет ко дну, достигает совершенного бесстрастия, становясь невинным, как младенец. И тогда уже решительно все равно, гугенотом он был при жизни или верным чадом своей церкви. Что вы скажете насчет такого символа веры, нечестивцы?
Рослые голландцы угрюмо молчали, понимая, что в теологическом диспуте им у Черного Билла не выиграть. Зато внезапно оживился пузатый коротышка, который, несмотря на свой вечный страх, никогда не лишался надежды договориться о чем угодно и уладить какое угодно недоразумение. Он сделал таинственное лицо и украдкой поманил к себе предводителя пиратов.
– Могу я побеседовать с вами наедине? – спросил он.
– Что?! У меня нет секретов от своих товарищей! Если хочешь сказать последнее слово, то говори – у нас мало времени.
– И все-таки этот разговор должен быть между нами двоими, – с ласковой настойчивостью проговорил купец и схватил Билла за пуговку кафтана. – То, что я намерен вам сообщить, касается не совсем меня, а даже скорее вас, и мне не хотелось бы…
– Что-то больно мудрено ты поешь, – нахмурился пират. – Не воображай, что тебе удастся обвести меня вокруг пальца. Так и быть, я выслушаю твою байку, но потом ты все равно будешь болтаться на рее! Обыщите пока этих мокриц, ребята!
Черный Билли отошел с голландцем в сторону. Тот уже примеривался, как половчее прихватить пирата под локоток.
– Быстрее шевели языком, старый бочонок! – мрачно сказал Пастор. – Что ты хотел мне сказать?
– Мне хотелось бы заметить, что мы с вами в некотором роде партнеры. – Коротышка сыпал словами как горохом. – И вам не стоило бы пренебрегать моей дружбой. Меня зовут Давид Мала-теста Абрабанель. Я очень богат и влиятелен.
– Это прекрасно, – желчно рявкнул Черный Билл, – но чем сейчас поможет тебе твое богатство?
– Я готов заплатить выкуп, – быстро сказал Абрабанель. – Любую сумму, в разумных пределах. С собой у меня денег нет, но я могу выписать вексель… – добавил он, придавая лицу трогательно-наивное выражение.
– Как повешу тебя вниз головой на рее, сразу найдутся твои денежки! – пообещал пират. – И не потребуется писать векселей. Ненавижу крючкотворов! Но почему это ты сказал, что мы с тобой партнеры? Ты занимаешься каперством?
– Вы помните флейт «Голова Медузы»? – спросил Абрабанель. – С грузом серебра? Конечно, вы помните! Ведь вы захватили его, верно? Так вот знайте, что про этот флейт и его груз вам рассказал мой поверенный. И выходит, что это я сделал вам этот подарок!
Черный Билли был не из тех людей, которых легко сбить с толку, но сейчас он просто опешил. Открыв рот, он недоверчиво уставился на коротышку-банкира, который по мере того, как овладевал вниманием пирата, все более обретал свою обычную самоуверенность и уже снова прихватил пуговку между пальчиками, которые, кстати сказать, были предусмотрительно освобождены хозяином от перстней еще накануне.
– Ну что вы так смотрите? – с легким укором сказал голландец. – Я подарил вам целое судно, а вам жалко отпустить меня на свободу. Вспоминайте же! На Тортугу прибыл мой поверенный Якоб, назвал дату, приблизительную широту…
– Послушай, гнусный растленный старикашка! – желчно перебил его Билл. – Ты сам-то понимаешь, что изрыгают твои гнилые уста?! На том самом флейте, про который ты мне здесь плетешь, не было ни грамма серебра! На нем вообще ничего не было, кроме жирных корабельных крыс и тухлой соленой черепашины! И ты надеешься, что этот обман поможет тебе сохранить свою шкуру?
– Подождите! – опять обеспокоился Абрабанель. – Какой обман? В каком обмане вы меня упрекаете? На корабле не было серебра? Подумаешь, великое дело! На большей половине кораблей в Карибском море нет никакого серебра! А парусник, который вы получили?! Он же был просто великолепен! Само совершенство, украшение любой флотилии! Одна носовая фигура чего стоит, а медные планширы, а новехонький такелаж! У него же был штурвал! А много у вас было кораблей со штурвалом?! То-то! У него такая вместительность, что два рейса окупят любое серебро! Тоже мне – не нашли серебра! Зато вам подарили великолепное судно с вышколенной командой – прекрасные моряки, отважные люди, капитан – настоящий сквайр…
Он хотел еще что-то сказать, но в этот момент терпение у Черного Билла лопнуло. Он что есть силы размахнулся и рубанул саблей по молодым побегам пальмы. Сверкнула сталь, и срезанные ветки отлетели прочь на несколько футов. Но вошедшего в раж Абрабанеля было не так-то просто напутать.
– А как же наша сделка? – вскричал Абрабанель. – Мы можем легко договориться! Всегда есть и другие вещи, которые могут заинтересовать приличного человека! Например, сокровища конкистадоров…
– Клянусь собственной бородой, еще одно слово, и я отправлю тебя к праотцам! – рявкнул, не зная, как отделаться от предприимчивого банкира, бедный Билл. – Про сокровища ты вспомнил кстати, и если бы не твоя болтовня, дрянной ты старикашка, я бы уже давно поймал эту треклятую стерву.
– Если бы! – печально вскричал Абрабанель. – Эта низкая женщина, шпионка Бурбонов, натянула нам с вами нос, уважаемый!
– Что такое?! – Вытаращив красные от рома и дыма глаза, Билли уставился на банкира. – Да я сейчас вот этими руками так и вырву тебе твой поганый язык, жидовская ты собака! Ни одна юбка никогда не обманывала Черного Пастора!
– Я не спорю, – кротко сказал банкир, отряхивая свой кафтан. – Но вот эта, по крайней мере, попыталась. Чтоб вы только знали – когда началась стрельба, кстати, на мой взгляд, совершенно излишняя, наша дамочка прихватила свои вещички, вскочила на коня и ускакала. Я сам слышал стук копыт. И кстати… – он доверительно приблизился к пирату. – Несколько позже, я слышал, как отъехал обоз. Полагаю, с ним был капитан Ришери. Если бы я не видел в вас в высшей степени порядочного человека, я бы не дал за нашу жизнь и обрезанного луидора короля Генриха IV, изрядного, замечу, фальшивомонетчика, как рассказывал мне мой почтенный батюшка. Но я сразу понял, что мы с вами найдем общий язык и сумеем добраться до сокровищ раньше этих поганых французов, которые не в состоянии довести до конца ни одного дела. Подумайте только! Эта дама вообразила, будто она сумеет добраться до сокровищ, которые десятилетиями не давались в руки самым смелым и благородным мужчинам! Какое самомнение!
– Перестань морочить мне голову! – Черный Билл схватил Абрабанеля за беленький отложной воротничок. – Говори, собака, куда она поскакала? Где вы должны встретиться?
– Клянусь бородой Моисея! – Ювелир возвел на пирата кристально честные, полные глубокой грусти, глаза. – Она и не вспомнила о нас. Спасала свою шкуру! Сказать по правде, я вообще играл в этой ситуации несвойственную мне позорную роль. Роковые обстоятельства вынудили меня исполнять при этой авантюристке роль бедной жертвы, из которой она, шантажируя меня, постоянно вымогала золото.
– Ага, значит, золото все-таки есть! – зловеще прошипел Черный Билл. – Тебе это нужно было сразу сказать, голландская ты крыса! А у твоих друзей тоже есть золото?
– У них его гораздо больше, – тут же ответил Абрабанель. – Клянусь, с меня вы не получите и десятой доли того, что они заработали, путешествуя по Новой Гвиане…
– Отлично! Вам повезло, что у меня совершено нет на вас времени! – заявил Черный Билл. – Иначе вы все до одного уже болтались бы на рее… Нет, конечно, не на рее – я бы повесил вас вон на том большом дереве, но это не меняет дела. Однако пока я оставлю вам жизнь. Пошли!
Черный Билл обернулся к сидящим на корточках пиратам и заорал:
– Баба с картой сбежала, пока вы тут искали, чем бы промочить глотку! Где, дьявол вас побери, лошади, за которыми я вас посылал? По коням, дырявые лохани!
– Кстати, – он снова обернулся к Абрабанелю, – куда, говоришь, она поскакала?
– Вон туда! – И господин Абрабанель ткнул пальцем на юг.
* * *
Черный Билли ринулся на поиск тех, кто пошел искать лошадей. Поскольку он не оставил никаких указаний по поводу пленников, то оставшиеся без приказа пираты затосковали, видя, как их товарищи весело проводят время, потроша погреба и сундуки, пока они так бездарно просиживают штаны вокруг никчемных сухопутных сукиных детей. Они переглянулись, дружно вскочили и отправились в сторону самого большого дома, того самого, где остановился на постой капитан Ришери.Голландцы, связанные по рукам и ногам, растерянно переглянулись. Они уже давно не могли понять, что происходит, и надеялись, что хоть какие-то разъяснения даст им Абрабанель. Но Абрабанель сам еще не решил, как ему себя вести и на что надеяться. Пока будущее оставалось туманным, Абрабанель не мог рисковать. Его товарищи были солидными и состоятельными людьми, имеющими миллион достоинств и заслуживающими всяческого уважения, но ради собственной жизни и благополучия дочери Абрабанель был готов пожертвовать и товарищами тоже. Разумеется, лишь в том случае, если бы эта жертва имела смысл.
Хуже всего обстояло дело с Ван Дер Фельдом – погибни он от рук пиратов, и о выгодной сделке, каковой Абрабанель почитал будущее замужество своей дочери, можно было бы забыть. Такая перспектива выглядела крайне нежелательной.
– Сейчас я вас развяжу! – шепнул он Ван Дер Фельду, хотя, кроме голландцев, поблизости никого и не было. – Мы с вами почти родственники и в страшную минуту должны держаться друг друга.
– Но я не понимаю! – ответил раздраженный Ван Дер Фельд. – Что происходит? Почему мы попали в плен к пиратам? Где хваленые французские войска? Кто гарантирует нашу безопасность? Кстати, у меня за голенищем сапога нож. Вы можете им воспользоваться.
– Тише-тише, дорогой Ван Дер Фельд! – яростно зашептал Абрабанель, копаясь в ботфорте своего друга.
– Есть, – пробормотал он и принялся пилить морской узел, которым пираты намертво стянули локти его будущего зятя. – Хваленые французские войска, – бормотал он, неловко орудуя кинжалом, – как мне кажется, наголову разбиты и бежали. Все теперь в руках пиратов, и безопасность нашу гарантировать никто не может. Зато глотку перерезать – в любую минуту. Впрочем, если вы сумеете задобрить этих мерзавцев золотом, они могут пощадить нас. Страшный их предводитель с бородой прямо намекнул на это. Так что, если зайдет речь о деньгах, советую развязать кошелек, дорогой Йозеф!
Старый друг будто не слушал Абрабанеля. Он озирался по сторонам, глядя на фигуры вооруженных пиратов, слоняющихся по улицам, на горящие крыши и на темные узкие улочки, так заманчиво разбегающиеся в разные стороны от площади.
– Но мы должны немедленно бежать! – заявил Ван Дер Фельд, сердито хмуря брови. – Нельзя же здесь оставаться и полагаться на порядочность морских разбойников. Среди них, дорогой Давид, крайне мало благородных людей.
– Боже мой! – схватился за голову Абрабанель, едва не уронив кинжал на ногу Ван Дер Фельду. – Какое бегство?! Вы знаете, куда бежать, мой друг? Не спорю, вы обошли всю Южную Америку, чувствуете себя своим даже в болоте, можете сутками не кушать и не причесываться. Но здесь не тот случай. При попытке к бегству нас убьют безо всякого сожаления. Ведь у нас теперь нет даже лошадей. А я уже не в тех летах, чтобы таскаться пешком по скалам и лесным тропинкам. Надеюсь, вы не всерьез говорите о побеге?
Ван Дер Фельд посмотрел на своего будущего родственника с большим удивлением и даже беспокойством, как нянька, заметившая что дитя вместо рта подносит ложку к уху, а потом ответил:
– Ну, разумеется, я говорю о побеге совершенно серьезно, дорогой Давид! А как же иначе? Мне кажется, если ты посмотришь на дело трезво, то согласишься – нас в любом случае убьют без всякого сожаления, если мы останемся в этом бедламе. Просто странно, что еще не произошло. Мы теряем драгоценные минуты! А все потому, что ты никак не можешь распилить этот чертов узел да решиться на этот естественный шаг. Даже зайцы разбегаются, когда видят охотника. Сидеть и смотреть, как для тебя вяжут петлю, это не самое подходящее занятие для мужчины.
– Ой, мама, порезался, – взвизгнул Абрабанель и подул на палец, с которого закапала кровь. – Хорошо тебе рассуждать о зайцах! – обиженно сказал он. – Ты здоров, молод, у тебя ноги как у лошади! Ты можешь прямо сейчас отправиться шататься по миру, как пресловутый Вечный жид! А у меня, позволь тебе напомнить, подагра…
– Ты режь скорее, Давид, – вздохнув, поторопил друга Ван Дер Фельд.
– Да режу, режу! Я, Йозеф, почтенный человек и не могу бегать по кустам, как кролик. И к тому же я должен подумать о будущем своей малютки. Если меня прикончит какой-нибудь Джон-буль[13] или Жак в розовых панталонах, на кого ей опереться? Кстати, Ван Дер Фельд, я надеюсь, наш договор о помолвке остается в силе? Надеюсь, ты не собираешься разбить мое старое сердце и не откажешься от моей девочки? – Наконец-то Абрабанель закончил пилить, и разрезанная веревка провисла на плечах голландца.
Ван Дер Фельд крякнул от смущения и, распутываясь и потирая онемевшие руки, сказал:
– Разумеется, нет, дорогой Давид, не откажусь! Мне очень нравится твоя дочь, и я буду счастлив связать свою судьбу со столь достойной и привлекательной особой… – Произнося эту тираду, он выхватил кинжал из рук Абрабанеля и принялся спешно освобождать двух других голландцев. – Но я тебя умоляю – мы должны бежать! Немедленно! Иначе мы все погибнем. Обопрись о мою руку, и бежим, пока никто не обращает на нас внимания! Вот в этот переулок!
Он подтолкнул Абрабанеля к темному углу, за которым начиналась соседняя улочка. Еле владея затекшими руками и поминутно оглядываясь, голландцы поспешили туда. Там не было пожаров, и можно было отлично спрятаться в густой тени от домов и заборов. Ван Дер Фельд обернулся к своим товарищам и тихо проговорил:
– Господа, спешите! Я не могу оставить Давида. Мы должны выбраться из городка и найти французов, – ведь с ними дочь моего друга и моя невеста.
* * *
Тем временем Черный Билли, нашедший, наконец, своих пиратов и лошадей, уже верхом вернулся на главную площадь и обнаружил, что никем не охраняемые голландцы сбежали. Ярости его не было предела.– Висельники! Остолопы! Акулья требуха! – орал он на полупьяных пиратов. – Мешки с вонючими костями! Обрадовались глотку дешевого рома! У вас под носом лежат миллионные сокровища! Тонны золота! А вы продались за склянку смердящего пойла! Где эти грязные голландцы? Немедленно найти и доставить сюда живыми. Дикий Сэм! Тебе поручаю! Бери надежных ребят, и обегайте всю округу. Когда я вернусь, голландцы должны быть здесь! Особенно этот наглый толстяк. И да поможет тебе Бог, если его здесь не будет! Ты умрешь такой смертью, что про нее будут складывать легенды по всему Испанскому Мэйну!
Коренастый и кривобокий пират по прозвищу Дикий Сэм, лицо которого было настолько уродливо, что напоминало застывшую античную маску ужаса, ухмыльнулся и, как ни в чем не бывало, отсалютовал своему главарю. Страшная угроза как будто нисколько не беспокоила его. Впрочем, во-первых, его уже тоже порядком взял хмель, во-вторых, он знал, что Черный Билли благоволит ему, угадывая в Сэме родственную дикую душу. Дождавшись, пока конный отряд под предводительством Черного Билли скроется в ночи, он свистнул нескольким своим приятелям и предложил им отправиться на охоту, ограничившись тремя, у которых, кроме оружия, было в руках по зеленой пыльной бутыли отменного рома, обнаруженного в подвале какого-то дома, брошенного хозяевами.