Гин чувствовал себя немного пристыженным, но в то же время был доволен, что развеял свои сомнения. С этого момента он знал, что может доверять Лори, страх и недоверие больше не помешают им строить их отношения. Он все еще не мог забыть ту ночь, когда Лори вернулась вся в крови, но внушал себе, что его страх пройдет и его твердая вера в нее поможет Лори избавиться от той неестественной раздвоенности, с которой она жила до сих пор, и дать ей взамен мир и спокойствие.
Он так расслабился, что заснул почти мгновенно и не услышал ударов, которые раздались в доме час спустя. Будто кто-то, поднимаясь по ступеням, шаг за шагом, тащил за собой мешок, или матрас, или мертвое тело.
Глава 7
Он так расслабился, что заснул почти мгновенно и не услышал ударов, которые раздались в доме час спустя. Будто кто-то, поднимаясь по ступеням, шаг за шагом, тащил за собой мешок, или матрас, или мертвое тело.
Глава 7
Прошедшая неделя в Вашингтоне стала знаменательной по двум причинам. Во-первых, арестовали мужчину, который перебегал лужайку перед Белым домом с чем-то очень похожим на оружие, но, как потом оказалось, это была порция жареного цыпленка. Полиции задержанный сказал: «Я только хотел разделить мой ленч с Президентом. Ведь он же говорил, что хочет быть народным Президентом».
Вторым событием стали гастроли бродячего цирка «Ромеро», который прибыл в Мериленд неделю назад.
Было необычно тепло для этого времени года, и Гин ехал на работу с открытым окном. Купол цирка раскинулся недалеко от поворота дорога, ведущей в Мерриам. Проезжая, Гин увидел флаги, афиши, клетки с животными и уловил особый запах опилок, жмыха и звериной мочи.
Еще недавно она возвращалась домой и плакала по ночам из-за того, что Гин женился на Лори. Но сейчас она стала ему другом и советчиком и всеми силами хотела помочь ему в это нелегкое время, пока Лори привыкает к нормальной жизни среди людей. Мэгги всегда была рядом, если видела, что Гин чем-то встревожен и обеспокоен, и могла распознать все оттенки его настроения, как только он входил в кабинет.
Похоже, сегодня настроение у него было хорошее, он даже шутил.
— Ты не собираешься сходить в цирк? — спросила она, собирая бумага на его столе.
— Разве нужно ходить в цирк, если работаешь у Генри Несса? — спросил он.
— Это превосходное зрелище. Ты должен сходить. Возьми с собой Лори.
Гин закурил первую за день сигарету.
— Не могу сказать, что я люблю цирк. Я не любил его, даже когда был маленьким. Все эти слоны, которые держат друг друга за хвост. Это так похоже на сборище демократов.
Мэгги засмеялась.
— Хочешь кофе?
— Лучше помоги мне.
— Помочь? О чем ты просишь? Ты выглядишь так, будто у тебя сейчас все идет удачно.
Гин откинулся на спинку стула.
— Да, дела у Лори намного лучше. Я имею в виду, мы начинаем лучше понимать друг друга. Когда она сделает пластическую операцию, все худшее останется позади.
— Но?..
— Я вообще не говорил «но».
— Да, но это подразумевалось. Ваши отношения улучшились, ты ждешь не дождешься, когда ей сделают операцию, ты поселился в этом замке Дракулы, но…
Гин ухмыльнулся:
— Да, тебя не проведешь. Хорошо, я расскажу тебе, в чем дело. Понимаешь, все дело в этих убасти. Очевидно, это очень важно для Лори и еще более важно для ее матери. Но они никогда не расскажут об этом. Это их секрет, и они не собираются посвящать меня в эту тайну. Время от времени я получаю некоторые туманные намеки, но этого недостаточно. Хотя, думаю, если бы я узнал все до конца об этих убасти, кто они такие на самом деле, я мог бы лучше понять Лори и это сблизило бы нас.
Мэгги пожала плечами:
— Я думаю, ты окажешь себе большую услугу, если не будешь ничего выяснять. Если Лори не хочет рассказывать тебе об этом, значит, она считает, что это может тебя травмировать. Ты должен наладить ваши отношения и упрочить их до того, как опять начнешь свои расследования.
Гин встал и потянулся.
— Не знаю. Только у меня такое чувство, будто каждый в доме знает что-то такое, чего не знаю я. Например, шофер Матье. Он остановил меня на лестнице пару дней тому и пытался сказать мне что-то о «сыновьях Баста». Кто эти чертовы сыновья? Но как только появилась мадам, он исчез.
Мэгги отпила кофе.
— Я думаю, у тебя разыгралось воображение.
— Ты не живешь в этом доме.
— Пойми, Гин, все дело здесь в генетике. У Лори нет ничего общего с монстрами, рептилиями или хищниками. Это всего лишь генетическое нарушение, которое можно легко устранить с помощью здравого смысла. Вы обращались к психиатру, теперь собираетесь к хирургу. Что еще вы можете сделать?
— Я не знаю, — сказал Гин задумчиво. — В этом доме чувствуется какое-то напряжение, будто что-то должно произойти, и я не могу предположить, что именно.
— Конечно, Гин, напряжение неизбежно. Но неужели ты не понимаешь, что однажды все твои проблемы с Лори разрешатся и напряжение улетучится? Но это не может произойти за пять минут.
— Да, не может, — сказал Гин. — Думаю, не может.
Он снова сел и, хмурясь, уставился на тлеющую сигарету так, словно струящийся дымок мог указать ему путь к будущему счастью.
— Послушай, — сказала Мэгги, — если это облегчит тебе жизнь, почему бы не отпустить меня на пару часов, я схожу в специальную антропологическую библиотеку и посмотрю, что еще там можно найти для тебя.
— Я знаю, что не обязана, но хочу это сделать. Ты должен понять, что Лори — красивая девушка с небольшими генетическими проблемами, что Сэмплы — не монстры и что пора перестать из-за этого волноваться. Генри Несс заметил, что ты чем-то обеспокоен, ты знаешь? Он думает, что ты сделал что-то ужасное и не хочешь ему рассказать об этом, например продал Панамский канал Фиделю Кастро.
Гин посмотрел на часы:
— Хорошо, Мэгги, иди. Но тебе нужно быть здесь к трем.
— Отлично, — сказала Мэгги, допивая кофе. Она встала и окликнула его:
— Гин!
— Да?
— Помни, что я когда-то любила тебя и, возможно, все еще люблю. Я хочу, чтобы ты был счастлив.
Гин улыбнулся:
— Спасибо, Мэгги. Ты у меня на втором месте после ангела-хранителя.
Гин оставил для Мэгги записку на пишущей машинке с просьбой позвонить ему домой, взял свои бумаги и отправился на собрание.
Уолтер Фарлоу стоял у двери в конференц-зал, посасывая трубку, вид у него был раздраженный.
— Что случилось? — спросил Гин.
Уолтер засопел.
— Настоящая чертовщина. Пресса еще не добралась до этого. Какой-то маньяк похитил сына французского посла.
— Ты шутишь! Ты хочешь сказать, это произошло сегодня?
— Прошлой ночью. Полиция все держит в глубокой тайне. Генри вне себя.
— О Боже! Они уже знают, кто это сделал?
— Насколько мне известно, нет. Похоже, они вообще ничего не знают. Но Генри считает, что это каким-то образом связано с его инициативами по Ближнему Востоку. Он думает, что на него хотят оказать давление, что похитители потребуют санкций против арабов под угрозой убить ребенка.
В эту минуту двери конференц-зала распахнулись и их пригласили войти. Генри Несс уже был там и вместе с ним — человек из ФБР в черном костюме, представители из французского посольства и люди из ЦРУ.
— Итак, джентльмены, — начал Генри Несс, — давайте обсудим, что означает это похищение.
Они говорили уже три часа, все время возвращаясь к опасениям Генри, связанным с переговорами по Ближнему Востоку. В комнате потемнело от сигаретного дыма. Государственные мужи утомились и стали менее разговорчивыми. Полиция сообщила, что все еще не имеет сведений о похитителях. Обсуждение постепенно сходило на нет. Когда Генри в пятнадцатый раз излагал свою собственную теорию преступления, зазвонил стоявший перед Гином телефон.
— Извините, сэр, — сказал он и поднял трубку. — Кейлер.
— Дорогой, это Лори.
— А, привет! Послушай, милая, у нас в самом разгаре совещание. Мы заседаем уже несколько часов.
— Ну ладно. Представление в цирке начнется не раньше девяти тридцати.
— Цирк? О чем ты?
— Это сюрприз. Мне удалось купить два билета на вечернее представление.
Гин потянулся через стол за сигаретами.
— Лори, мне неприятно говорить тебе об этом, но я не думаю, что мне действительно хочется идти туда.
— Но дорогой, это представление будет исключительным. Говорят, там замечательные акробаты.
Он закурил и почесал затылок, сдерживая раздражение.
— Лори, должен тебе сказать, что после пятичасового совещания я меньше всего захочу идти в цирк. Будь умницей, сдай эти билеты.
— О Гин!
— Извини, любимая, но я очень занят.
— Гин, я так хотела пойти.
— Ну, может, в другой раз.
— Все билеты уже проданы. Кроме того, сегодня особенное представление.
— Что в нем такого особенного?
— Просто особенное.
Гин видел, что Генри Несс поглядывает на него с едва скрываемым неодобрением. Предполагалось, что новая администрация должна работать по принципу «всегда готов», звонки из дома в разгар напряженного политического совещания явно не одобрялись: По мнению Генри, государственный муж может быть женат только на своем рабочем столе и любой чиновник, который вечером приходит домой к своей жене, — двоеженец или, по меньшей мере, человек, нарушающий супружескую верность.
— Я должен кончать разговор, — сказал Гин, — у меня совещание.
— Ну пожалуйста, скажи «да».
— Лори, я перезвоню тебе, мы обсудим это позже.
— Я люблю тебя, Гин. Пожалуйста, скажи «да».
Генри Несс недовольно кашлянул. Гин смущенно улыбнулся.
— Хорошо, Лори, — сказал он, — мы пойдем. Зайди ко мне в офис около девяти. А сейчас я должен положить трубку.
— О Гин, какой ты славный! Я так тебя обожаю.
— Да, я тебя тоже. Ну пока.
Гин положил трубку. Лицо у него было такое серьезное, будто ему только что позвонил министр Фиделя Кастро или британский премьер.
— Я надеюсь, никаких семейных проблем, Гин? — спросил Генри Несс.
— О нет, сэр, вовсе нет, извините.
— Хорошо. Нам, политикам, и без домашних хлопот достаточно неразберихи в мире.
Все громко подобострастно засмеялись и вернулись к обсуждению бесконечных версий похищения сына французского посла.
Цирковое представление закончилось примерно в четверть двенадцатого. Гин чувствовал усталость и раздражение, когда они шли к автостоянке среди разбросанных коробочек от попкорна и оберток от жевательной резинки. Всюду горели фонарики. Клоуны и наездницы с обнаженными спинами расходились по своим автоприцепам, чтобы принять душ, выпить бутылочку пива и посмотреть ночную программу по телевизору.
Ноябрьский вечер был сырой и прохладный, Гин поднял воротник плаща.
Они опоздали к началу представления из-за пробок на дороге, затем обнаружили, что их места заняты каким-то типом в неказистом клетчатом пиджаке и пятью его упитанными детьми. В результате они просидели два часа на неудобной деревянной скамье среди кашляющих и чихающих детей и престарелых граждан. К тому же трудно было расслышать и разглядеть, что происходит на арене.
Но Лори просто сияла от счастья. Он прикинул, как выгодно водить ее в цирк: это стоит дешево и при этом она получает такое удовольствие. Гин сунул руку в карман и не нашел там сигарет.
— Гин, — сказала Лори, — я в восторге!
— В восторге? Что тебя так восхищает?
— О, все. В цирке все такое восхитительное.
— Может, ты шутишь? Я видел только толстых наездниц и клоунов, которые вылетают из пушки.
Лори потянула его за руку так, что он остановился, и посмотрела на него сияющими глазами:
— Гин, пойдем посмотрим львов.
— Львов? Ты уверена, что это стоящая идея?
— Ты видел их? Они такие красивые.
— Да, конечно. Они ничего.
— Они очень красивые. Этот самец с фантастической гривой! Он такой мужественный, мудрый, сильный и неистовый.
— Лори, извини, я не специалист по львам.
— Но ты женился на мне.
— Конечно, но послушай, я не в восторге от твоей идеи, вот и все. Думаю, нам лучше сесть в машину и отправиться домой.
Лори потянулась и поцеловала его.
Гин почувствовал тепло ее губ на прохладном ветру и уловил тот особый аромат, который всегда исходил от нее.
— Пожалуйста, Гин. Они прямо тут, за углом.
Он посмотрел на нее — она была такая хорошенькая, что он только улыбнулся и сказал:
— Хорошо. Но только на пару минут. И может, ты откроешь их лучшие черты дилетанту, который не может отличить гриву от швабры.
Она снова поцеловала его.
— Ты замечательный, — прошептала она, — ты даже не догадываешься, какой ты замечательный.
Они обошли автофургоны, миновали ограждение для слонов и приблизились к клеткам с тиграми и львами. Генераторы на ночь отключались, поэтому здесь было темно. Шелестела трава. Огромные хищники ворчали во сне и царапали когтями деревянный пол.
Лори тянула его за руку, и они уже почти подошли к последней в этом ряду клетке, в которой сидел огромный лев. Лори ускорила шаг, будто ей не терпелось увидеть его.
— Вот! — выдохнула Лори. — Разве он не красив? Разве он не великолепен?
Гин прищурился, заглядывая в клетку:
— Он мне нравится. Да, он симпатичный.
— О, он больше чем симпатичный, — произнесла Лори таким тихим восторженным голосом, которого Гин никогда раньше у нее не слышал. — Он словно король, словно бог. Посмотри на эти мускулы, на этот великолепный мех, на эти копи. Ты знаешь, сколько весит этот красавец?
Гин кашлянул.
— Не знаю, возможно, фунтов двести. И по-моему, он довольно грязный.
Лори, казалось, его не слышала. Она обратилась к хищнику:
— Тебя посадили в клетку, да, мой красивый, мой милый?
Лев зарычал, качая головой. Лори обхватила себя руками и закрыла глаза.
— Лори, — сказал Гин раздраженно, — пойдем, становится холодно. — Я целый день ничего не ел, кроме сэндвича, и я скоро замерзну, как полярный медведь.
Лори стояла с закрытыми глазами, поглаживая рукава своей шубы, как будто лаская себя. Лев снова зарычал и опустил массивную голову на лапы.
— Лори, — сказал Гин, — не хочешь ли ты попрощаться со своим другом и поехать домой?
Лори медленно открыла глаза и повернулась к нему.
— Знаешь, ты не имеешь права смеяться над ним, — прошептала она. — Хоть его и заперли в этой клетке, ты не должен смеяться над ним. Он слишком хорош для этого.
— Послушай, я не смеюсь над ним. Зачем мне это нужно? Я всего лишь попросил тебя поехать наконец домой.
— Подожди всего одну минуту.
Она шагнула прямо к решетке. Лев внимательно наблюдал за ней, открывая и закрывая узкие щелочки глаз.
Гин хотел было предупредить ее не стоять так близко у решетки, но что-то остановило его. Вероятно, она знает, что делает.
Лев снова поднял голову, затем встал. Это был мощный зрелый самец, жизнь в клетке сделала его немного осунувшимся и вялым, но мускулы у него были крепкие и сильные.
Его хвост медленно задвигался, и он подошел к решетке, где стояла Лори. Лев оскалился и зарычал, но она не сдвинулась с места. Наконец хищник подошел прямо к ней и засопел, принюхиваясь и царапая деревянный пол. Лори еще минуту стояла, вытянувшись в напряжении, затем сделала шаг назад и поклонилась. Это был глубокий поклон почти до земли.
— Лори! — резко окликнул Гин.
Она выпрямилась.
— Он прекрасен, — сказала она. — Я должна была выразить ему свое почтение.
— Почтение? Льву? Лори, ради Бога!
Лори засопела:
— Ты кое-что забываешь, Гин.
— Я ничего не забываю. Я просто не хочу, чтобы ты делала реверансы грязному животному, вот и все.
Лори хотела было возразить, но сдержала себя.
— Хорошо, Гин, — сказала она тихо, — извини меня. Но ты не должен забывать, что я наполовину львица. Этот хищник, кроме того, что он очень красив, еще и мой родственник.
— Лори, я это знаю. Тебе не кажется, что мне вот уже месяц твердят об этом? Но ты же обещала постараться забыть о своем львином происхождении и приобщиться к человеческому образу жизни, к человеческим идеалам. Этот… король джунглей… он, должно быть, очень красив для льва, но я не хочу, чтобы ты отвешивала ему поклоны. Ты можешь это понять? Он — зверь, а мы — люди, и это дает нам превосходство над ним. У пас нет с ним ничего общего, кроме биологии. Это факт естественной истории.
Лори повернулась и посмотрела на льва. Она медленно покачала головой, лев заворчал и опустился на пол.
— Ты понимаешь, о чем я говорю? — спросил Гин.
— Да, — ответила Лори, — понимаю.
— Но ты ведь не согласна со мной?
— Ты хочешь, чтобы я согласилась?
— Я не могу тебя заставлять, но мне бы хотелось, чтобы и ты думала так.
Лори взяла его за руку и они пошли по густой траве к автостоянке. Оттуда слышался непрерывный гул машин, красные огоньки фар мигали в морозной ночи.
— Гин, — сказала Лори, — ты ведь не подумаешь, что я не люблю тебя? Что мои чувства к тебе — притворство?
— Почему я должен так думать?
Она остановилась и внезапно притянула его к себе.
— Ты никогда не должен так думать, потому что это не правда. Я люблю тебя больше, чем ты можешь себе представить.
Гин нежно поцеловал ее мягкие волосы и прижался к ним лицом. Он пожалел, что так сильно устал.
— Пока ты любишь меня больше, чем львов, — сказал он тихо.
Лори подняла голову и посмотрела на него.
— В древнем языке убасти есть такое выражение: «Хаким-аль фарикка», — сказала она. — Это означает: «Две любви в одной». Однажды ты поймешь, что это значит и как сильна моя любовь.
Он снова поцеловал ее.
— Каждый день узнаешь что-нибудь новенькое, — сказал он мягко. — Пошли, пора домой.
В час ночи, когда Гин уже собирался выключить свет и лечь спать, он вспомнил о Мэгги, поднял трубку и набрал ее номер. После пятнадцатого-шестнадцатого звонка в трубке прозвучал ее сонный голос.
— Алло, — пробормотала она.
— Извини, — сказал Гин, — я снова тебя разбудил.
— Это ты, Гин?
— Может, я перезвоню тебе утром?
— Нет, нет, — сказала она быстро, — не надо. Дай мне пару секунд, чтобы проснуться.
Гин ковырял спичкой в зубах. Когда они вернулись из цирка, он приготовил себе холодный сэндвич с говядиной и огурцами, и кусочки мяса застряли у него в зубах.
— Ты в порядке? У тебя какой-то странный голос.
— Все нормально, — сказала она. — Я нашла в библиотеке столько необычной информации.
— Это не потерпит до утра?
— Как скажешь, но здесь есть такие вещи, которые, думаю, ты должен знать. Я нашла это в одной старой книге под названием «Запретные религии Нила». Там целая глава об убасти, но кто-то вырвал иллюстрации. Библиотекарь сказала, что они были слишком вызывающие или что-то в этом роде.
Гин кашлянул.
— Там есть что-нибудь новенькое, чего мы до сих пор не знали?
— Да, есть такое, что по-настоящему обеспокоило меня, — сказала Мэгги. — Здесь рассказ о Тель-Басте и о поклонении богу-льву Басту, описание некоторых отвратительных ритуалов и небольшой фрагмент, рассказывающий об их свадьбах.
— Ты можешь прочитать?
— Конечно. Вот: «… по строгой заповеди бога-льва Баста женщинам вменялось в обязанность продолжать и защищать род убасти из поколения в поколение. Они должны были сочетаться браком попеременно со львами и с мужчинами. Другими словами, если женщина-убасти спаривается со львом, ее дочь обязана вступить в союз с мужчиной и так далее, чередуясь. Это должно было сохранить и упрочить уникальную смешанную расу человекольвов».
Гин выслушал.
— Это какая-то бессмыслица, — сказал он, — ты не находишь?
— Почему?
— Мать Лори вышла замуж за мужчину — Жана Сэмпла, Лори вышла замуж за меня.
— Ты еще не спал с ней, не так ли? Так что она еще не вступила в союз с тобой.
— Да, но как только она оправится после операции…
— Подожди, Гин. Только послушай, что здесь написано: «Ритуал бракосочетания у убасти сложный и всегда проводится строго в соответствии с заветами великого бога-льва Баста. Если женщина вступает в брак с мужчиной, она преподносит ему деньги и драгоценности и приносит в жертву льва в его честь. Но если она становится женой льва — она предлагает ему в качестве жертвоприношения мужчину»…
— Мэгги! — перебил Гин.
— Подожди, это не все. Слушай. «После того, как женщина сочетается браком с мужчиной, она должна позаботиться о том, чтобы сохранить в тайне свою родословную. Ее избранник должен навсегда замолчать. Обычно она откусывает ему язык».
Гин молчал. Он слушал дыхание Мэгги на другом конце провода и задумчиво потирал лоб, его мысли путались, он чувствовал пустоту и неуверенность.
— Ты в этом уверена? — спросил он хрипло.
— Так написано в этой книге и повторяется в некоторых других источниках.
Он сделал глубокий вдох.
— Думаешь, это правда? — спросил он. — Или, по-твоему, это всего лишь легенда?
— Я не знаю, Гин. Извини. Я просто подумала, что ты должен об этом знать.
— Мэгги, — сказал он тихо, — мы сегодня ходили в цирк.
— Я думала, ты не любишь цирк.
— Я не люблю, но Лори настаивала. Когда представление закончилось, она повела меня смотреть львов.
— Ну?
Но он не мог ничего сказать. Он не мог рассказать даже Мэгги о своей догадке. Но если следовать легенде, то сейчас очередь Лори отдаться льву, и лев здесь, недалеко, он ждет ее. И если то, что написано в книге, — правда, значит, она вышла замуж за Гина не по любви, ее выбор никак не связан с привязанностью к нему, доверием или уважением. Она умышленно соблазнила, завлекла его и женила на себе, чтобы предложить в качестве приманки своему «суженому». Вот что имел в виду Матье, когда сказал «газель Смита». Гину Кейлеру предназначалось стать свадебным подарком, который Лори Сэмпл преподнесет хищнику — будущему отцу своих детей.
Онемев, он опустил трубку на колени. Все было так логично, все сходилось. Может, Лори искренне любила его в самом начале и поэтому так старалась его предостеречь. Она ведь знала, что произойдет, если они полюбят друг друга и поженятся, она, конечно, знала, что должна будет принести его в жертву.
Проявив слепое упрямство, он, оказывается, добился того, что попал в западню. Как только миссис Сэмпл увидела его, ни он, ни Лори уже не могли ничего изменить, не могли не пожениться. Она льстила Гину, поощряла его ухаживания за Лори. Как мать и как преданная последовательница религии бога-льва Баста, она, по-видимому, смогла заставить Лори соблюдать неизменный ритуал.
Лори и ее мать сделали все, что могли, чтобы задержать его в своем доме и подготовить к роли, которую ему в конечном счете предстояло сыграть. Может, кровавая охота Лори той ночью после их свадьбы была ее ошибкой, чуть было не спугнувшей его, но теперь он понимал, как старательно миссис Сэмпл внушала ему веру в то, что это всего лишь досадный эпизод и что Лори скоро изменится к лучшему.
Она никогда не изменится к лучшему. Она дочь убасти и, как все женщины-убасти, выполняет священную древнюю миссию продолжения рода бога-льва Баста. Легче «перевоспитать» убежденного мусульманина или набожного католика.
— Гин, — позвала Мэгги, — ты меня слушаешь?
— Да, Мэгги.
— Гин, ты сейчас думаешь о том, о чем я уже подумала. Я имею в виду… мне неприятно говорить об этом, но…
Он кашлянул.
— Не знаю, Мэгги, только, кажется, все сходится. Это ответ на все вопросы.
— Если это правда, Гин, ты должен покинуть этот дом как можно быстрее.
— Ну, а если это не правда?
— Гин, когда они отдадут тебя на съедение льву, не думаю, что у тебя будет время рассуждать.
— Но что, если это не правда? Что, если это древняя легенда? Если я уйду сейчас, я потеряю Лори. Отношения у нас и так довольно натянутые.
Мэгги некоторое время молчала.
— Почему бы тебе не разыскать Матье и не спросить у него?
— Матье?
— Помнишь, что он пытался сказать тебе что-то о сыновьях Баста? По логике вещей, кто они такие? Это львы, Гин, самые настоящие львы.
— Но почему…
Гин замолчал и нахмурился.
— Мэгги, — сказал он, — прочти еще раз этот отрывок о сохранении тайны их рода,
Мэгги зашуршала страницами и начала читать:
— "После того, как женщина сочетается браком с мужчиной, она должна позаботиться о том, чтобы сохранить в тайне свою родословную. Ее избранник должен навсегда замолчать. Обычно она откусывает ему язык".
Гин выслушал и кивнул.
— В этом есть смысл, не так ли? — произнес он тихо.
— Что ты сказал?
— Все сходится. Матье — это вовсе не Матье. Он отец Лори. Не могла бы ты завтра утром найти в архиве фотографии Жана Сэмпла? Если он и Матье — не одно и то же лицо, тогда я не знаю, что и подумать.
— Но если он действительно знает о людях-львах, если они откусили ему язык, он, наверное, хочет оттуда сбежать?
— Может, хочет, — сказал Гин, — а может, и нет. Что будет делать немой дипломат? Может, ему проще оставаться в этом доме, ведь мать Лори ухаживает за ним. Может, он все еще любит ее. Думаю, мне лучше найти его и самому обо всем расспросить.
Вторым событием стали гастроли бродячего цирка «Ромеро», который прибыл в Мериленд неделю назад.
Было необычно тепло для этого времени года, и Гин ехал на работу с открытым окном. Купол цирка раскинулся недалеко от поворота дорога, ведущей в Мерриам. Проезжая, Гин увидел флаги, афиши, клетки с животными и уловил особый запах опилок, жмыха и звериной мочи.
***
Мэгги догадывалась, что произошла какая-то неуловимая перемена в отношениях Гина и Лори, и еще больше старалась поддержать и ободрить его.Еще недавно она возвращалась домой и плакала по ночам из-за того, что Гин женился на Лори. Но сейчас она стала ему другом и советчиком и всеми силами хотела помочь ему в это нелегкое время, пока Лори привыкает к нормальной жизни среди людей. Мэгги всегда была рядом, если видела, что Гин чем-то встревожен и обеспокоен, и могла распознать все оттенки его настроения, как только он входил в кабинет.
Похоже, сегодня настроение у него было хорошее, он даже шутил.
— Ты не собираешься сходить в цирк? — спросила она, собирая бумага на его столе.
— Разве нужно ходить в цирк, если работаешь у Генри Несса? — спросил он.
— Это превосходное зрелище. Ты должен сходить. Возьми с собой Лори.
Гин закурил первую за день сигарету.
— Не могу сказать, что я люблю цирк. Я не любил его, даже когда был маленьким. Все эти слоны, которые держат друг друга за хвост. Это так похоже на сборище демократов.
Мэгги засмеялась.
— Хочешь кофе?
— Лучше помоги мне.
— Помочь? О чем ты просишь? Ты выглядишь так, будто у тебя сейчас все идет удачно.
Гин откинулся на спинку стула.
— Да, дела у Лори намного лучше. Я имею в виду, мы начинаем лучше понимать друг друга. Когда она сделает пластическую операцию, все худшее останется позади.
— Но?..
— Я вообще не говорил «но».
— Да, но это подразумевалось. Ваши отношения улучшились, ты ждешь не дождешься, когда ей сделают операцию, ты поселился в этом замке Дракулы, но…
Гин ухмыльнулся:
— Да, тебя не проведешь. Хорошо, я расскажу тебе, в чем дело. Понимаешь, все дело в этих убасти. Очевидно, это очень важно для Лори и еще более важно для ее матери. Но они никогда не расскажут об этом. Это их секрет, и они не собираются посвящать меня в эту тайну. Время от времени я получаю некоторые туманные намеки, но этого недостаточно. Хотя, думаю, если бы я узнал все до конца об этих убасти, кто они такие на самом деле, я мог бы лучше понять Лори и это сблизило бы нас.
Мэгги пожала плечами:
— Я думаю, ты окажешь себе большую услугу, если не будешь ничего выяснять. Если Лори не хочет рассказывать тебе об этом, значит, она считает, что это может тебя травмировать. Ты должен наладить ваши отношения и упрочить их до того, как опять начнешь свои расследования.
Гин встал и потянулся.
— Не знаю. Только у меня такое чувство, будто каждый в доме знает что-то такое, чего не знаю я. Например, шофер Матье. Он остановил меня на лестнице пару дней тому и пытался сказать мне что-то о «сыновьях Баста». Кто эти чертовы сыновья? Но как только появилась мадам, он исчез.
Мэгги отпила кофе.
— Я думаю, у тебя разыгралось воображение.
— Ты не живешь в этом доме.
— Пойми, Гин, все дело здесь в генетике. У Лори нет ничего общего с монстрами, рептилиями или хищниками. Это всего лишь генетическое нарушение, которое можно легко устранить с помощью здравого смысла. Вы обращались к психиатру, теперь собираетесь к хирургу. Что еще вы можете сделать?
— Я не знаю, — сказал Гин задумчиво. — В этом доме чувствуется какое-то напряжение, будто что-то должно произойти, и я не могу предположить, что именно.
— Конечно, Гин, напряжение неизбежно. Но неужели ты не понимаешь, что однажды все твои проблемы с Лори разрешатся и напряжение улетучится? Но это не может произойти за пять минут.
— Да, не может, — сказал Гин. — Думаю, не может.
Он снова сел и, хмурясь, уставился на тлеющую сигарету так, словно струящийся дымок мог указать ему путь к будущему счастью.
— Послушай, — сказала Мэгги, — если это облегчит тебе жизнь, почему бы не отпустить меня на пару часов, я схожу в специальную антропологическую библиотеку и посмотрю, что еще там можно найти для тебя.
***
— Но ты не обязана.— Я знаю, что не обязана, но хочу это сделать. Ты должен понять, что Лори — красивая девушка с небольшими генетическими проблемами, что Сэмплы — не монстры и что пора перестать из-за этого волноваться. Генри Несс заметил, что ты чем-то обеспокоен, ты знаешь? Он думает, что ты сделал что-то ужасное и не хочешь ему рассказать об этом, например продал Панамский канал Фиделю Кастро.
Гин посмотрел на часы:
— Хорошо, Мэгги, иди. Но тебе нужно быть здесь к трем.
— Отлично, — сказала Мэгги, допивая кофе. Она встала и окликнула его:
— Гин!
— Да?
— Помни, что я когда-то любила тебя и, возможно, все еще люблю. Я хочу, чтобы ты был счастлив.
Гин улыбнулся:
— Спасибо, Мэгги. Ты у меня на втором месте после ангела-хранителя.
***
Было пять часов вечера. Мэгги все еще не вернулась из библиотеки. Генри Несс устроил срочное совещание на двенадцатом этаже.Гин оставил для Мэгги записку на пишущей машинке с просьбой позвонить ему домой, взял свои бумаги и отправился на собрание.
Уолтер Фарлоу стоял у двери в конференц-зал, посасывая трубку, вид у него был раздраженный.
— Что случилось? — спросил Гин.
Уолтер засопел.
— Настоящая чертовщина. Пресса еще не добралась до этого. Какой-то маньяк похитил сына французского посла.
— Ты шутишь! Ты хочешь сказать, это произошло сегодня?
— Прошлой ночью. Полиция все держит в глубокой тайне. Генри вне себя.
— О Боже! Они уже знают, кто это сделал?
— Насколько мне известно, нет. Похоже, они вообще ничего не знают. Но Генри считает, что это каким-то образом связано с его инициативами по Ближнему Востоку. Он думает, что на него хотят оказать давление, что похитители потребуют санкций против арабов под угрозой убить ребенка.
В эту минуту двери конференц-зала распахнулись и их пригласили войти. Генри Несс уже был там и вместе с ним — человек из ФБР в черном костюме, представители из французского посольства и люди из ЦРУ.
— Итак, джентльмены, — начал Генри Несс, — давайте обсудим, что означает это похищение.
Они говорили уже три часа, все время возвращаясь к опасениям Генри, связанным с переговорами по Ближнему Востоку. В комнате потемнело от сигаретного дыма. Государственные мужи утомились и стали менее разговорчивыми. Полиция сообщила, что все еще не имеет сведений о похитителях. Обсуждение постепенно сходило на нет. Когда Генри в пятнадцатый раз излагал свою собственную теорию преступления, зазвонил стоявший перед Гином телефон.
— Извините, сэр, — сказал он и поднял трубку. — Кейлер.
— Дорогой, это Лори.
— А, привет! Послушай, милая, у нас в самом разгаре совещание. Мы заседаем уже несколько часов.
— Ну ладно. Представление в цирке начнется не раньше девяти тридцати.
— Цирк? О чем ты?
— Это сюрприз. Мне удалось купить два билета на вечернее представление.
Гин потянулся через стол за сигаретами.
— Лори, мне неприятно говорить тебе об этом, но я не думаю, что мне действительно хочется идти туда.
— Но дорогой, это представление будет исключительным. Говорят, там замечательные акробаты.
Он закурил и почесал затылок, сдерживая раздражение.
— Лори, должен тебе сказать, что после пятичасового совещания я меньше всего захочу идти в цирк. Будь умницей, сдай эти билеты.
— О Гин!
— Извини, любимая, но я очень занят.
— Гин, я так хотела пойти.
— Ну, может, в другой раз.
— Все билеты уже проданы. Кроме того, сегодня особенное представление.
— Что в нем такого особенного?
— Просто особенное.
Гин видел, что Генри Несс поглядывает на него с едва скрываемым неодобрением. Предполагалось, что новая администрация должна работать по принципу «всегда готов», звонки из дома в разгар напряженного политического совещания явно не одобрялись: По мнению Генри, государственный муж может быть женат только на своем рабочем столе и любой чиновник, который вечером приходит домой к своей жене, — двоеженец или, по меньшей мере, человек, нарушающий супружескую верность.
— Я должен кончать разговор, — сказал Гин, — у меня совещание.
— Ну пожалуйста, скажи «да».
— Лори, я перезвоню тебе, мы обсудим это позже.
— Я люблю тебя, Гин. Пожалуйста, скажи «да».
Генри Несс недовольно кашлянул. Гин смущенно улыбнулся.
— Хорошо, Лори, — сказал он, — мы пойдем. Зайди ко мне в офис около девяти. А сейчас я должен положить трубку.
— О Гин, какой ты славный! Я так тебя обожаю.
— Да, я тебя тоже. Ну пока.
Гин положил трубку. Лицо у него было такое серьезное, будто ему только что позвонил министр Фиделя Кастро или британский премьер.
— Я надеюсь, никаких семейных проблем, Гин? — спросил Генри Несс.
— О нет, сэр, вовсе нет, извините.
— Хорошо. Нам, политикам, и без домашних хлопот достаточно неразберихи в мире.
Все громко подобострастно засмеялись и вернулись к обсуждению бесконечных версий похищения сына французского посла.
Цирковое представление закончилось примерно в четверть двенадцатого. Гин чувствовал усталость и раздражение, когда они шли к автостоянке среди разбросанных коробочек от попкорна и оберток от жевательной резинки. Всюду горели фонарики. Клоуны и наездницы с обнаженными спинами расходились по своим автоприцепам, чтобы принять душ, выпить бутылочку пива и посмотреть ночную программу по телевизору.
Ноябрьский вечер был сырой и прохладный, Гин поднял воротник плаща.
Они опоздали к началу представления из-за пробок на дороге, затем обнаружили, что их места заняты каким-то типом в неказистом клетчатом пиджаке и пятью его упитанными детьми. В результате они просидели два часа на неудобной деревянной скамье среди кашляющих и чихающих детей и престарелых граждан. К тому же трудно было расслышать и разглядеть, что происходит на арене.
Но Лори просто сияла от счастья. Он прикинул, как выгодно водить ее в цирк: это стоит дешево и при этом она получает такое удовольствие. Гин сунул руку в карман и не нашел там сигарет.
— Гин, — сказала Лори, — я в восторге!
— В восторге? Что тебя так восхищает?
— О, все. В цирке все такое восхитительное.
— Может, ты шутишь? Я видел только толстых наездниц и клоунов, которые вылетают из пушки.
Лори потянула его за руку так, что он остановился, и посмотрела на него сияющими глазами:
— Гин, пойдем посмотрим львов.
— Львов? Ты уверена, что это стоящая идея?
— Ты видел их? Они такие красивые.
— Да, конечно. Они ничего.
— Они очень красивые. Этот самец с фантастической гривой! Он такой мужественный, мудрый, сильный и неистовый.
— Лори, извини, я не специалист по львам.
— Но ты женился на мне.
— Конечно, но послушай, я не в восторге от твоей идеи, вот и все. Думаю, нам лучше сесть в машину и отправиться домой.
Лори потянулась и поцеловала его.
Гин почувствовал тепло ее губ на прохладном ветру и уловил тот особый аромат, который всегда исходил от нее.
— Пожалуйста, Гин. Они прямо тут, за углом.
Он посмотрел на нее — она была такая хорошенькая, что он только улыбнулся и сказал:
— Хорошо. Но только на пару минут. И может, ты откроешь их лучшие черты дилетанту, который не может отличить гриву от швабры.
Она снова поцеловала его.
— Ты замечательный, — прошептала она, — ты даже не догадываешься, какой ты замечательный.
Они обошли автофургоны, миновали ограждение для слонов и приблизились к клеткам с тиграми и львами. Генераторы на ночь отключались, поэтому здесь было темно. Шелестела трава. Огромные хищники ворчали во сне и царапали когтями деревянный пол.
Лори тянула его за руку, и они уже почти подошли к последней в этом ряду клетке, в которой сидел огромный лев. Лори ускорила шаг, будто ей не терпелось увидеть его.
***
Наконец они остановились. Лев раскинулся в центре клетки и, подняв косматую голову, наблюдал за ними, щурясь и снова открывая глаза, с выражением жестокого превосходства.— Вот! — выдохнула Лори. — Разве он не красив? Разве он не великолепен?
Гин прищурился, заглядывая в клетку:
— Он мне нравится. Да, он симпатичный.
— О, он больше чем симпатичный, — произнесла Лори таким тихим восторженным голосом, которого Гин никогда раньше у нее не слышал. — Он словно король, словно бог. Посмотри на эти мускулы, на этот великолепный мех, на эти копи. Ты знаешь, сколько весит этот красавец?
Гин кашлянул.
— Не знаю, возможно, фунтов двести. И по-моему, он довольно грязный.
Лори, казалось, его не слышала. Она обратилась к хищнику:
— Тебя посадили в клетку, да, мой красивый, мой милый?
Лев зарычал, качая головой. Лори обхватила себя руками и закрыла глаза.
— Лори, — сказал Гин раздраженно, — пойдем, становится холодно. — Я целый день ничего не ел, кроме сэндвича, и я скоро замерзну, как полярный медведь.
Лори стояла с закрытыми глазами, поглаживая рукава своей шубы, как будто лаская себя. Лев снова зарычал и опустил массивную голову на лапы.
— Лори, — сказал Гин, — не хочешь ли ты попрощаться со своим другом и поехать домой?
Лори медленно открыла глаза и повернулась к нему.
— Знаешь, ты не имеешь права смеяться над ним, — прошептала она. — Хоть его и заперли в этой клетке, ты не должен смеяться над ним. Он слишком хорош для этого.
— Послушай, я не смеюсь над ним. Зачем мне это нужно? Я всего лишь попросил тебя поехать наконец домой.
— Подожди всего одну минуту.
Она шагнула прямо к решетке. Лев внимательно наблюдал за ней, открывая и закрывая узкие щелочки глаз.
Гин хотел было предупредить ее не стоять так близко у решетки, но что-то остановило его. Вероятно, она знает, что делает.
Лев снова поднял голову, затем встал. Это был мощный зрелый самец, жизнь в клетке сделала его немного осунувшимся и вялым, но мускулы у него были крепкие и сильные.
Его хвост медленно задвигался, и он подошел к решетке, где стояла Лори. Лев оскалился и зарычал, но она не сдвинулась с места. Наконец хищник подошел прямо к ней и засопел, принюхиваясь и царапая деревянный пол. Лори еще минуту стояла, вытянувшись в напряжении, затем сделала шаг назад и поклонилась. Это был глубокий поклон почти до земли.
— Лори! — резко окликнул Гин.
Она выпрямилась.
— Он прекрасен, — сказала она. — Я должна была выразить ему свое почтение.
— Почтение? Льву? Лори, ради Бога!
Лори засопела:
— Ты кое-что забываешь, Гин.
— Я ничего не забываю. Я просто не хочу, чтобы ты делала реверансы грязному животному, вот и все.
Лори хотела было возразить, но сдержала себя.
— Хорошо, Гин, — сказала она тихо, — извини меня. Но ты не должен забывать, что я наполовину львица. Этот хищник, кроме того, что он очень красив, еще и мой родственник.
— Лори, я это знаю. Тебе не кажется, что мне вот уже месяц твердят об этом? Но ты же обещала постараться забыть о своем львином происхождении и приобщиться к человеческому образу жизни, к человеческим идеалам. Этот… король джунглей… он, должно быть, очень красив для льва, но я не хочу, чтобы ты отвешивала ему поклоны. Ты можешь это понять? Он — зверь, а мы — люди, и это дает нам превосходство над ним. У пас нет с ним ничего общего, кроме биологии. Это факт естественной истории.
Лори повернулась и посмотрела на льва. Она медленно покачала головой, лев заворчал и опустился на пол.
— Ты понимаешь, о чем я говорю? — спросил Гин.
— Да, — ответила Лори, — понимаю.
— Но ты ведь не согласна со мной?
— Ты хочешь, чтобы я согласилась?
— Я не могу тебя заставлять, но мне бы хотелось, чтобы и ты думала так.
Лори взяла его за руку и они пошли по густой траве к автостоянке. Оттуда слышался непрерывный гул машин, красные огоньки фар мигали в морозной ночи.
— Гин, — сказала Лори, — ты ведь не подумаешь, что я не люблю тебя? Что мои чувства к тебе — притворство?
— Почему я должен так думать?
Она остановилась и внезапно притянула его к себе.
— Ты никогда не должен так думать, потому что это не правда. Я люблю тебя больше, чем ты можешь себе представить.
Гин нежно поцеловал ее мягкие волосы и прижался к ним лицом. Он пожалел, что так сильно устал.
— Пока ты любишь меня больше, чем львов, — сказал он тихо.
Лори подняла голову и посмотрела на него.
— В древнем языке убасти есть такое выражение: «Хаким-аль фарикка», — сказала она. — Это означает: «Две любви в одной». Однажды ты поймешь, что это значит и как сильна моя любовь.
Он снова поцеловал ее.
— Каждый день узнаешь что-нибудь новенькое, — сказал он мягко. — Пошли, пора домой.
В час ночи, когда Гин уже собирался выключить свет и лечь спать, он вспомнил о Мэгги, поднял трубку и набрал ее номер. После пятнадцатого-шестнадцатого звонка в трубке прозвучал ее сонный голос.
— Алло, — пробормотала она.
— Извини, — сказал Гин, — я снова тебя разбудил.
— Это ты, Гин?
— Может, я перезвоню тебе утром?
— Нет, нет, — сказала она быстро, — не надо. Дай мне пару секунд, чтобы проснуться.
Гин ковырял спичкой в зубах. Когда они вернулись из цирка, он приготовил себе холодный сэндвич с говядиной и огурцами, и кусочки мяса застряли у него в зубах.
— Ты в порядке? У тебя какой-то странный голос.
— Все нормально, — сказала она. — Я нашла в библиотеке столько необычной информации.
— Это не потерпит до утра?
— Как скажешь, но здесь есть такие вещи, которые, думаю, ты должен знать. Я нашла это в одной старой книге под названием «Запретные религии Нила». Там целая глава об убасти, но кто-то вырвал иллюстрации. Библиотекарь сказала, что они были слишком вызывающие или что-то в этом роде.
Гин кашлянул.
— Там есть что-нибудь новенькое, чего мы до сих пор не знали?
— Да, есть такое, что по-настоящему обеспокоило меня, — сказала Мэгги. — Здесь рассказ о Тель-Басте и о поклонении богу-льву Басту, описание некоторых отвратительных ритуалов и небольшой фрагмент, рассказывающий об их свадьбах.
— Ты можешь прочитать?
— Конечно. Вот: «… по строгой заповеди бога-льва Баста женщинам вменялось в обязанность продолжать и защищать род убасти из поколения в поколение. Они должны были сочетаться браком попеременно со львами и с мужчинами. Другими словами, если женщина-убасти спаривается со львом, ее дочь обязана вступить в союз с мужчиной и так далее, чередуясь. Это должно было сохранить и упрочить уникальную смешанную расу человекольвов».
Гин выслушал.
— Это какая-то бессмыслица, — сказал он, — ты не находишь?
— Почему?
— Мать Лори вышла замуж за мужчину — Жана Сэмпла, Лори вышла замуж за меня.
— Ты еще не спал с ней, не так ли? Так что она еще не вступила в союз с тобой.
— Да, но как только она оправится после операции…
— Подожди, Гин. Только послушай, что здесь написано: «Ритуал бракосочетания у убасти сложный и всегда проводится строго в соответствии с заветами великого бога-льва Баста. Если женщина вступает в брак с мужчиной, она преподносит ему деньги и драгоценности и приносит в жертву льва в его честь. Но если она становится женой льва — она предлагает ему в качестве жертвоприношения мужчину»…
— Мэгги! — перебил Гин.
— Подожди, это не все. Слушай. «После того, как женщина сочетается браком с мужчиной, она должна позаботиться о том, чтобы сохранить в тайне свою родословную. Ее избранник должен навсегда замолчать. Обычно она откусывает ему язык».
Гин молчал. Он слушал дыхание Мэгги на другом конце провода и задумчиво потирал лоб, его мысли путались, он чувствовал пустоту и неуверенность.
— Ты в этом уверена? — спросил он хрипло.
— Так написано в этой книге и повторяется в некоторых других источниках.
Он сделал глубокий вдох.
— Думаешь, это правда? — спросил он. — Или, по-твоему, это всего лишь легенда?
— Я не знаю, Гин. Извини. Я просто подумала, что ты должен об этом знать.
— Мэгги, — сказал он тихо, — мы сегодня ходили в цирк.
— Я думала, ты не любишь цирк.
— Я не люблю, но Лори настаивала. Когда представление закончилось, она повела меня смотреть львов.
— Ну?
Но он не мог ничего сказать. Он не мог рассказать даже Мэгги о своей догадке. Но если следовать легенде, то сейчас очередь Лори отдаться льву, и лев здесь, недалеко, он ждет ее. И если то, что написано в книге, — правда, значит, она вышла замуж за Гина не по любви, ее выбор никак не связан с привязанностью к нему, доверием или уважением. Она умышленно соблазнила, завлекла его и женила на себе, чтобы предложить в качестве приманки своему «суженому». Вот что имел в виду Матье, когда сказал «газель Смита». Гину Кейлеру предназначалось стать свадебным подарком, который Лори Сэмпл преподнесет хищнику — будущему отцу своих детей.
Онемев, он опустил трубку на колени. Все было так логично, все сходилось. Может, Лори искренне любила его в самом начале и поэтому так старалась его предостеречь. Она ведь знала, что произойдет, если они полюбят друг друга и поженятся, она, конечно, знала, что должна будет принести его в жертву.
Проявив слепое упрямство, он, оказывается, добился того, что попал в западню. Как только миссис Сэмпл увидела его, ни он, ни Лори уже не могли ничего изменить, не могли не пожениться. Она льстила Гину, поощряла его ухаживания за Лори. Как мать и как преданная последовательница религии бога-льва Баста, она, по-видимому, смогла заставить Лори соблюдать неизменный ритуал.
Лори и ее мать сделали все, что могли, чтобы задержать его в своем доме и подготовить к роли, которую ему в конечном счете предстояло сыграть. Может, кровавая охота Лори той ночью после их свадьбы была ее ошибкой, чуть было не спугнувшей его, но теперь он понимал, как старательно миссис Сэмпл внушала ему веру в то, что это всего лишь досадный эпизод и что Лори скоро изменится к лучшему.
Она никогда не изменится к лучшему. Она дочь убасти и, как все женщины-убасти, выполняет священную древнюю миссию продолжения рода бога-льва Баста. Легче «перевоспитать» убежденного мусульманина или набожного католика.
— Гин, — позвала Мэгги, — ты меня слушаешь?
— Да, Мэгги.
— Гин, ты сейчас думаешь о том, о чем я уже подумала. Я имею в виду… мне неприятно говорить об этом, но…
Он кашлянул.
— Не знаю, Мэгги, только, кажется, все сходится. Это ответ на все вопросы.
— Если это правда, Гин, ты должен покинуть этот дом как можно быстрее.
— Ну, а если это не правда?
— Гин, когда они отдадут тебя на съедение льву, не думаю, что у тебя будет время рассуждать.
— Но что, если это не правда? Что, если это древняя легенда? Если я уйду сейчас, я потеряю Лори. Отношения у нас и так довольно натянутые.
Мэгги некоторое время молчала.
— Почему бы тебе не разыскать Матье и не спросить у него?
— Матье?
— Помнишь, что он пытался сказать тебе что-то о сыновьях Баста? По логике вещей, кто они такие? Это львы, Гин, самые настоящие львы.
— Но почему…
Гин замолчал и нахмурился.
— Мэгги, — сказал он, — прочти еще раз этот отрывок о сохранении тайны их рода,
Мэгги зашуршала страницами и начала читать:
— "После того, как женщина сочетается браком с мужчиной, она должна позаботиться о том, чтобы сохранить в тайне свою родословную. Ее избранник должен навсегда замолчать. Обычно она откусывает ему язык".
Гин выслушал и кивнул.
— В этом есть смысл, не так ли? — произнес он тихо.
— Что ты сказал?
— Все сходится. Матье — это вовсе не Матье. Он отец Лори. Не могла бы ты завтра утром найти в архиве фотографии Жана Сэмпла? Если он и Матье — не одно и то же лицо, тогда я не знаю, что и подумать.
— Но если он действительно знает о людях-львах, если они откусили ему язык, он, наверное, хочет оттуда сбежать?
— Может, хочет, — сказал Гин, — а может, и нет. Что будет делать немой дипломат? Может, ему проще оставаться в этом доме, ведь мать Лори ухаживает за ним. Может, он все еще любит ее. Думаю, мне лучше найти его и самому обо всем расспросить.