Страница:
Даже опытный Олд Файерхэнд недооценивал опасность, и только Виннету, не принимая участия в ликовании по поводу временной удачи, лежал рядом со мной с отсутствующим видом.
- Взгляд моего краснокожего брата мрачен, а лоб нахмурен. Какие мысли тревожат сердце апача? - спросил я.
- Виннету разговаривает с Великим Духом. Он видит смерть, врывающуюся через проход и спускающуюся с гор. В долине бушует пламя, а вода покраснела от крови. Разум белых помутился от жажды мести, а глаза ослепли от ненависти. Паранох придет за скальпами охотников, но Виннету сразится с ним и споет песню смерти над телом врага.
- Но как могут индейцы ворваться в "крепость"? Им не проникнуть сюда через проход.
- Мой брат произносит слова, в которые не верит сам. Разве может одно ружье остановить сотни врагов?
Виннету был прав. Он повторил вслух мои мысли. Один человек не в состоянии защитить узкий проход от многочисленных врагов, он может поразить первых, но остальные растопчут его и прорвутся. Я поделился нашими сомнениями с Олд Файерхэндом, но он ответил:
- Тогда мы встретим их залпом у выхода из тоннеля.
Его довод меня не убедил, но и спорить не имело смысла. С наступлением темноты мы удвоили стражу. Я должен был встать на часах только на рассвете, когда индейцы предпочитают нападать на врага, чтобы застать его врасплох, но тягостное чувство беспокойства овладело моей душой, и внутренне я был готов вступить в бой в любое мгновение.
Чтобы как-то занять себя, я пошел искать Сволоу. Он щипал траву в дальнем конце долины у подножия взмывавшей вверх скальной стены. Похлопав его по шее и угостив лепешкой, я уже собрался было уходить, когда мое внимание привлек легкий шорох, донесшийся сверху.
Конь поднял голову, готовый предупредить меня об опасности громким фырканьем. Я быстро схватил его за узду и прикрыл ладонью раздутые ноздри, чтобы Сволоу не выдал наше присутствие. Я с напряжением вглядывался в ночное небо, надеясь различить на его фоне темные силуэты. Прошла минута, другая. Может быть, со скалы сорвался случайный камень? Или он был сброшен чьим-то неосторожным движением, а теперь неизвестные выжидают?
Наконец на скалах появились тени осторожно спускающихся вниз индейцев. Шедший впереди проводник двигался уверенно, словно бывал здесь уже не раз и хорошо знал тайную тропу. Еще немного, и враги ступят на дно долины.
Я мысленно бранил себя: если бы я не поддался общему легкомыслию и захватил с собой штуцер, достаточно было одного выстрела, чтоб убить проводника, без которого остальные не смогли бы сделать и шагу. При мне же были только револьверы, совершенно непригодные для прицельной стрельбы на таком расстоянии. Поднимать же пустую пальбу лишь для того, чтобы предупредить товарищей, тоже было нельзя: прежде чем ко мне подоспеет помощь, индейцы успеют до меня добраться, тем более что, убегая, я попаду на открытое пространство, где даже плохой стрелок может всадить в меня пулю. И я решил прибегнуть к хитрости.
Проводник приближался к скальному уступу, что находился как раз на полпути между нами. "Если я успею туда до него, - подумал я, - мне ничего не будет стоит убить и его, и еще дюжину идущих за ним краснокожих".
Цепляясь руками за валуны, я полез вверх, но тут со стороны входа донеслись выстрелы. Дьявольски хитрый Паранох, видимо, оставил снаружи десяток-другой индейцев, чтобы разыграть нападение и отвлечь наше внимание от истинной опасности. Я изо всех сил карабкался вверх, мои пальцы уже цеплялись за край уступа, к которому я так стремился, как вдруг камень выскользнул из-под моей ноги, и, не удержавшись, я полетел вниз, пересчитывая ребрами все острые и тупые углы скалы. От удара о землю я потерял сознание...
Когда я пришел в себя и вспомнил, что со мной произошло, индейцы находились от меня уже на расстоянии нескольких шагов. Тело пронзала острая боль, но я, превозмогая себя, вскочил на ноги, выстрелил несколько раз по темным силуэтам и, взобравшись на спину Сволоу, помчался прочь.
Поняв, что их обнаружили, индейцы с диким воем побежали за мной.
Увы, у костра никого не было. Охотники попались на хитрость Параноха и сгрудились у выхода, ожидая нападения оттуда, и только теперь обратили внимание на мои выстрелы.
- В чем дело? - крикнул мне Олд Файерхэнд. - Где вас черти носят? Индейцы атакуют вход!
- Они уже в долине! - ответил я. - Скорее в пещеры!
Индейцев было намного больше нас, и единственной возможностью спастись от неминуемой гибели был отход к пещерам, где, скрываясь за камнями, можно было отстреливаться от наседавших воинов. Но, к сожалению, было уже поздно,
Вопреки своим обычаям краснокожие не стали дожидаться, пока соберутся все, а бросились на охотников, настолько ошеломленных неожиданным появлением врага, что, только увидев занесенные над головами томагавки, они очнулись и стали отбиваться.
Может быть, я и успел бы добраться до моей кельи, но Гарри, Олд Файерхэнд и Виннету нуждались в моей помощи.
- Уходите под скалу! - кричал я, нанося удары озверевшим краснокожим.
На мгновение враги потеряли уверенность, отступили перед моей яростью и открыли нам путь к отвесной скале, где мы, по крайней мере, могли не опасаться удара в спину.
- Почему такое должно было случиться именно со мной, чтоб мне лопнуть! донесся из скалы знакомый голос. Из узкой расщелины, куда с трудом мог протиснуться человек, высовывалась голова Сэма Хокенса. - Какого черта вам понадобилось показывать краснокожим, где скрывается старый енот Сэм Хокенс?!
Маленький хитрый человечек был единственным, кто не потерял самообладания и мгновенно сообразил, где искать спасения. Несмотря на то, что мы привели к нему беснующихся от ярости краснокожих, он без колебаний ухватил Гарри за руку и потащил к себе в расщелину.
- Полезайте сюда, мой маленький сэр, для вас места хватит.
В рукопашном бою, когда вокруг мелькают тени, когда невозможно прицелиться и часто даже не успеваешь нажать на курок, карабины, ружья и штуцеры бесполезны. К счастью, трапперы готовились встретить индейцев у входа в долину, и ножей, и топоров у них хватало. Только Хокенс и Гарри, укрытые в скале, могли воспользоваться огнестрельным оружием. Хокенс заряжал, а мальчишка стрелял. Пороховое пламя вырывалось из расщелины, с одной стороны которой стоял я, а с другой - Олд Файерхэнд.
Костер отбрасывал мерцающие кровавые блики на мечущиеся темные фигуры индейцев и трапперов, звенела сталь, слышались короткие вскрики белых и истошный вой краснокожих.
У нас не оставалось сомнений, что участь наша предрешена - нас было слишком мало, чтобы выстоять, а помощи ждать было неоткуда. Но никому не хотелось покорно принимать смерть, каждый стремился продать свою жизнь подороже. В такие минуты к белому человеку приходят спокойствие и хладнокровие, что удваивает его силы и дает преимущество над краснокожими жителями американской прерии.
Туманным, смутным видением в моем мозгу пронеслись образы родителей, оставшихся за океаном, которые больше никогда не получат весточки от сына... Видение исчезло, и пришла холодная ясность ума.
Я не мог простить себе, что оставил штуцер в келье, куда сейчас никоим образом нельзя было добраться. Два дня я только и делал, что предвидел, предостерегал, советовал, но в конце концов вынужден был собственной кровью расплачиваться за чужие ошибки. От злости и горечи я с такой яростью стал размахивать томагавком, что Сэм Хокенс подал голос из своего укрытия.
- Славно, сэр! Вот это работа, любо-дорого посмотреть! - нахваливал он меня. - Я видел такое лишь однажды в жизни - когда мне пришлось пожить среди канадских дровосеков. Мы с вами прекрасная пара. Как жаль, что нас укокошат, а то бы мы с вами отняли еще не одну шкурку и у бобров, и у краснокожих.
Голос маленького вестмена прозвучал неожиданно громко, и его слова услышал даже Билл Паркер, несмотря на вчерашнее ранение разивший индейцев прикладом.
- Сэм Хокенс, - отозвался он. - Если уж тебе так приспичило поглазеть на что-нибудь забавное, то вылезай из своей норы и смотри сюда! Старый енот, ты назвал меня гринхорном! Ха-ха-ха! Скажи, разве гринхорн ничему не научился?
В двух шагах от меня, упираясь спиной в скалу, стоял Олд Файерхэнд. В одной руке он сжимал нож, в другой - томагавк, но казалось, что у него не две руки, а четыре - так ловко он расправлялся с бросавшимися на него противниками. Забрызганный с ног до головы своей и чужой кровью, он твердо стоял на широко расставленных, словно вросших в землю ногах, седые волосы длинными прядями свисали с его головы, богатырская фигура привлекала индейцев, как пламя свечи манит ночных мотыльков. Он получил больше ран, чем я, но ни одна из них не свалила его с ног.
Неожиданно из гущи схватки вынырнул Паранох и с криком бросился к Олд Файерхэнду:
- Наконец-то я добрался до тебя! Вспомни Рибанну и погибай!
Когда он пробегал мимо меня, я ухватил его за плечо и замахнулся томагавком. Он узнал меня, чудом успел уклониться от удара, и мое оружие со свистом разрезало воздух возле его уха.
- Ты тоже здесь? - взвыл он. - Тебя я возьму живым!
Он промчался мимо меня и выстрелил прежде, чем я успел занести руку для следующего удара. Олд Файерхэнд покачнулся и рухнул в толпу врагов, подминая их своей тяжестью под себя.
Мне показалось, что пуля попала в мою собственную грудь. Отшвырнув индейца, выросшего передо мной, я оторвался от спасительной скалы, ринулся за Паранохом и вдруг увидел, как темная гибкая фигура ловко проскользнула между сражающимися, чтобы внезапно предстать перед убийцей.
- Стой! Перед тобой вождь апачей Виннету. Он отомстит за смерть своего белого брата!
- Отправляйся в ад, собака пимо!
Я больше ничего не видел и не слышал. Забыв о собственной безопасности, я рвался к Параноху, когда вдруг вокруг моей шеи обвилась петля, на мою голову обрушился страшный удар, и я потерял сознание.
Когда я пришел в себя, вокруг было темно и тихо. Жгучая боль в голове напоминала об ударе, перед глазами плыли черные круги, перемежавшиеся ужасающе ясными подробностями сражения. Ременные путы впились в тело. Индейцы связали меня с изощренной дикарской жестокостью, так что я не мог шевельнуть и пальцем.
Внезапно рядом послышалось тяжелое сопение.
- Есть тут кто-нибудь? - спросил я, с трудом шевеля языком.
- Не кто-нибудь, а я собственной персоной, чтоб мне лопнуть! Я всегда считал, что я лучше, чем кто-нибудь.
- Это вы, Сэм? Скажите, ради Бога, где мы?
- В сравнительно безопасном месте, сэр. Они бросили нас в пещеру, где мы хранили шкуры. Что меня утешает, так это то, что мы успели спрятать все наши меха и краснокожим не удастся поживиться.
- Что с остальными, Сэм?
- Ничего особенного, сэр. Их просто укокошили. Дика Стоуна, Билла Паркера, но ведь он был гринхорн, хотя и не хотел верить мне. Гарри Корнера и Билла Балчера тоже укокошили, всех укокошили. Только вы еще живы. Апач и маленький сэр тоже еще живы, хотя и не очень... Про себя я уже не говорю, хи-хи-хи-хи.
- Вы уверены, что Гарри жив? - обрадовался я.
- Неужели вы думаете, что старый охотник за скальпами не помнит того, что видел собственными глазами? Он с апачем со всеми удобствами устроился в соседнем каменном мешке. Я хотел тоже попасть в их компанию, но нынешние хозяева не пожелали меня выслушать.
- А что с Виннету?
- Тоже ничего особенного. Ему продырявили шкуру. Если он выберется отсюда, будет выглядеть как старая куртка Сэма Хокенса - заплата на заплате.
- Легко сказать - выбраться отсюда... Но как случилось, что его взяли живым?
- Точно так же, как нас с вами. Он защищался как черт, чтоб мне лопнуть. По всему было видно, что он предпочитает умереть в бою, а не жариться на медленном огне у столба пыток. Да только ничего у него не вышло: заарканили, сбили с ног, едва не разорвали на клочки. Насколько я понял, вы не собираетесь уходить отсюда? А старый енот Сэм Хокенс только об этом и мечтает.
- Что пользы мечтать? Боюсь, что выбраться отсюда невозможно.
- Невозможно? Я словно снова слышу голос Билла Паркера! Краснокожие исключительно честные люди. Они отняли у старого Сэма все: пистолет, трубку, хи-хи-хи! То-то они обрадуются, когда понюхают ее, - благоухает она не хуже скунса. Лидди тоже пропала, и шляпа, и парик. Как бы они не передрались из-за моего скальпа, а он, как вы знаете, обошелся мне в три больших связки бобровых шкурок. Но вот нож они Сэму Хокенсу оставили. Он у меня в рукаве. Как только старый енот понял, что отдых в расщелине кончается и что охотники вот-вот доберутся до него, он припрятал ножик.
- У вас есть нож? Но вы не сможете его достать.
- И я так думаю. Вам придется изловчиться и помочь единственному сыну моей матери.
- Одну минуточку, посмотрим, что тут можно сделать.
Я хотел было подкатиться к нему, но полог, заменявший дверь, распахнулся, и в пещеру вошел Паранох в сопровождении нескольких свирепого вида индейцев. В руке он держал горящий факел. Я не стал притворяться, изображая человека, лежащего без чувств, но и не посмотрел на Параноха.
- Наконец-то и ты попался! - голосом, не предвещающим ничего хорошего, произнес он. - Никаких платежей в рассрочку, сполна и собственной шкурой. Ты узнаешь это? - И он поднес к моему лицу скальп, до сих пор висевший у пояса Виннету.
Итак, Тим Финетти знал, что именно я нанес ему роковой удар ножом, из-за которого ему пришлось расстаться со скальпом. Я не сомневался, что Виннету не мог ему сообщить об этом, и на все вопросы отвечал гордым молчанием. Значит, он запомнил меня еще во время той схватки при луне вблизи железной дороги.
- Вы все узнаете, что чувствует человек, когда у него с головы снимают кожу, придется только подождать до рассвета.
- Ну уж от меня особенного удовольствия вам нс видать, - не удержался Сэм Хокенс. - Хотелось бы только узнать, что вы сделаете с моей головой? Снять с нее скальп вам уже не удастся, он и так в ваших руках. Как вам понравилась работа великого мастера? Я выложил за нее три связки бобровых шкур!
- Можешь смеяться, но только до рассвета. Мы найдем, откуда спустить тебе кожу, - ответил Паранох, проверяя ремни у нас на ногах и руках. - Вам небось и в голову не пришло, что Тиму Финетти известно про вашу "крепость"? Но я бывал в этих краях еще до того, как Олд Файерхэнд - чтоб он вечно горел в аду! поселился здесь. Кроме того, у меня был проводник, знающий все тропинки.
Он вытащил из-за пояса нож и поднес костяную рукоятку к глазам Сэма, который, увидев вырезанные там буквы, воскликнул:
- Фред Овинс? Он всегда был негодяем, и я от души желаю ему испробовать на себе лезвие этого ножа.
- Поздно ругаться и поздно желать! Он наивно думал, что, если выдаст нам тайну, мы оставим ему жизнь, ха-ха-ха! Как он ошибался! Мы отняли у него и жизнь и скальп, но с вами поступим иначе: сначала скальп, потом жизнь.
- Воля ваша, завещание Сэма Хокенса давно готово. Лично вам я оставляю в наследство парик, может быть, он вам пригодится, хи-хи-хи!
Паранох в ярости пнул Сэма ногой и вышел вместе со свитой краснокожих.
Какое-то время мы молчали, ничего не предпринимая, боясь, что он вернется. Затем осмелели и, поворачиваясь с боку на бок, покатились навстречу друг другу. Хотя мои руки были стянуты до боли ремнем в запястьях, мне удалось вытащить из рукава Сэма нож и освободить его от пут. Спустя несколько минут мы оба растирали онемевшие конечности.
- Ты еще не совсем выжил из ума, Сэм Хокенс, мозги у тебя пока не высохли, - расхваливал сам себя хитрый маленький вестмен. - Ты бывал в разных переделках, но так близко к тому свету тебя еще не заносило. Любопытно, чем кончится вся эта история?
- Прежде всего надо посмотреть, что происходит снаружи, - бесцеремонно прервал его я, так как пора было действовать.
- Не спорю, сэр, посмотреть надо.
- Кроме того, необходимо раздобыть оружие. У вас есть нож, а у меня голые руки.
- Не беспокойтесь, что-нибудь придумаем.
Мы осторожно выглянули из-за кожаного полога, закрывавшего вход в пещеру. Светало. Индейцы сидели у костра - одни зализывали раны, другие заунывно оплакивали смерть товарищей, третьи вкапывали в землю столбы пыток. У входа из долины Сволоу ссорился с гнедым скакуном, украденным Биллом Паркером у самого Параноха. Рядом щипал траву высокий мосластый жеребец Виннету, внешне ничем не примечательный, но в выносливости не уступавший моему красавцу. Если бы нам посчастливилось добыть оружие и добраться до лошадей, побег наверняка удался бы.
- Вы только посмотрите, сэр! - взволнованно зашептал мне в ухо Сэм Хокенс. - Взгляните вот на того старого дуралея, растянувшегося на траве! Видите?
- Вижу.
- А что это он прислонил к скале? Видите?
- Тоже вижу.
- Хи-хи-хи! Сама судьба возвращает старику его Лидди! Ущипните меня, не сплю ли я? Если я действительно Сэм Хокенс, то передо мной лежит Лидди, а у краснокожего болвана небось у пояса и мешочек с пулями висит. Хи-хи-хи!
Внезапно Сэм умолк: из соседней пещеры вышел Паранох, за ним два краснокожих гиганта тащили связанных пленников. С искаженным злобой лицом он обратился к Виннету:
- Готовься, пимо! Столб уже вкопали в землю. А ты, - он повернулся к Гарри, - ты будешь жариться на медленном огне рядом с ним!
Он подал своим людям знак, чтобы те оттащили Виннету и Гарри в лагерь, а сам быстро зашагал к ярко горевшему костру, где краснокожие уже занимали места, чтобы насладиться страданиями пленников.
Теперь наша жизнь висела на волоске. В любое мгновение Паранох мог послать воинов за мною и Сэмом, а если Гарри и Виннету привяжут к столбам, освободить их будет не под силу никому. Надо было действовать, не теряя ни минуты.
- Могу я на вас положиться, Сэм? - спросил я.
- Откуда мне знать, можете или нет, если вы сами того не знаете? - не удержался от шутки старый балагур. - Попытайтесь, другого выхода у вас все равно нет.
- Возьмите на себя того, что справа, а я возьму того, что слева. И сразу же режем ремни.
- А потом бежим выручать мою Лидди?
- Боюсь, что времени на Лидди у нас не останется. Вы готовы?
Он кивнул мне головой с выражением озорной радости на лице, словно собирался посмеяться удачной шутке.
Краснокожие, тащившие на спине пленников, двигались медленно и тяжело, поэтому нам удалось быстро и незаметно приблизиться к ним. Сэм ловко вонзил свой нож в сердце индейцу, мне же пришлось потрудиться: сначала выхватить у моей жертвы томагавк, торчавший у нее за поясом, а затем нанести удар. Через мгновение разрезанные путы упали на землю, наши друзья были свободны. Сидящие у костра краснокожие, к счастью, ничего не заметили.
В минуты смертельной опасности, когда надо не рассуждать, а действовать, тело опережает мысль. Ноги сами понесли нас не к выходу из долины, а напрямик к костру, вокруг которого восседали враги, хотя мы и не сговаривались. Инстинктивно мы все увидели единственный путь к спасению.
Выхватив у застигнутых врасплох индейцев оружие, мы устремились дальше.
- Сволоу! - позвал я коня, и мой верный друг помчался мне навстречу. Вскакивая на него, я краем глаза заметил, что Виннету уже сидит на спине своего скакуна, а Сэм Хокенс ловит первую попавшуюся индейскую лошадь.
- Ко мне, Гарри! - позвал я мальчика, который тщетно пытался вскарабкаться на отчаянно брыкающегося гнедого коня Тима Финетти.
Раздался дикий вой индейцев, прогремели первые выстрелы, засвистели стрелы, и я, дав шпоры Сволоу, подскакал к мальчику, ухватил его за руку, вскинул на коня перед собой и помчался вслед за Виннету и Сэмом Хокенсом, уже скрывавшимися в узком тоннеле.
Мне трудно объяснить, почему в бешеной скачке по каменному коридору мы не расшиблись насмерть, почему краснокожие не догнали нас и почему ни одна стрела или пуля не задела меня, последним покидавшего долину, которая из "крепости" превратилась в тюрьму.
Сволоу галопом вынес нас из ущелья. Сэма Хокенса уже и след простыл, а Виннету скакал направо, в сторону прерии, по которой мы несколько дней назад ехали сюда. Апач уже приближался к скалам, за которыми пули индейцев были бы нам не страшны, и оглядывался назад, готовый прийти к нам на помощь.
Прогремел выстрел, пуля просвистела рядом со мной, и я почувствовал, как вздрогнул Гарри.
- Скорее, Сволоу, скорее, - умолял я коня, а он, словно догадываясь, что нам грозит смертельная опасность, несся точно так же, как и во время пожара в Нью-Венанго.
Оглянувшись, я увидел всего в нескольких шагах от нас Параноха. Его глаза горели яростным, безумным огнем хищника, у которого из-под носа ускользает добыча, чью кровь он уже чувствовал на языке. Он безжалостно хлестал своего гнедого, готовый скорее загнать коня, чем упустить нас, и я понял, что теперь наша жизнь зависела только от Сволоу. Я не страшился поединка с этим диким, необузданным человеком, я уже дважды одолел его, но мне мешал Гарри, сковывавший мои движения.
Свернув за скалы, мы со скоростью урагана понеслись вдоль реки. Бурый жеребец Виннету высекал копытами искры из камней, Сволоу, несмотря на то что нес на себе двоих всадников, не отставал от него. Паранох неотвязно мчался за нами, и топот копыт его гнедого я все время слышал за своей спиной.
- Вы ранены? - спросил я Гарри.
- Да.
- Опасно?
Он не ответил. Теплая кровь тоненькой струйкой текла по моей руке. Я прижимал его к себе и думал о том, что успел полюбить мальчика и что после гибели Олд Файерхэнда не могу допустить гибели его сына.
- Вы перенесете эту скачку?
- Надеюсь.
Я еще раз пришпорил Сволоу, и он, оправдывая свое имя, чуть ли не полетел. Казалось, он не касается копытами земли.
- Держитесь, Гарри, мы почти спасены.
- Отпустите меня, позвольте мне спрыгнуть. Я ведь вижу, что мешаю вам.
- Вы непременно должны жить, Гарри.
- К чему? Отец умер, и я предпочитаю умереть вместе с ним.
Тем временем цокот копыт гнедого стал постепенно удаляться. Сволоу выигрывал скачку, где ставкой была наша жизнь.
- Это я виноват в его гибели! - корил себя Гарри. - Если бы я послушался вас, мы казнили бы Параноха в "крепости", и отец остался бы жив.
- Сейчас не время думать об этом.
- Отпустите меня! Паранох отстал от нас, дайте лошади перевести дух.
Я снова оглянулся и увидел, что Паранох отстал. За ним по двое, по трое неслись индейцы, не желавшие отказаться от погони и удовольствия видеть нас привязанными к столбу пыток.
Виннету спрыгнул с лошади, зарядил захваченное во время бегства ружье и приготовился к сражению. Я остановился рядом с ним, уложил раненого мальчика на траву, а когда выпрямился, у меня уже не оставалось времени зарядить ружье.
Паранох был рядом, и я схватился за томагавк.
Обезумевший от ярости белый вождь бросился на меня, но прозвучал выстрел, и в то же самое мгновение я нанес сокрушительный удар томагавком. Паранох покачнулся и упал с лошади с пулей в груди и рассеченным черепом.
Виннету подошел к телу, перевернул его ногой и, глядя в лицо, с которого даже смерть не сумела стереть гримасу ненависти, сказал:
- Белый койот никогда больше не назовет вождя апачей именем пимо. Пусть мой брат заберет у него свое оружие.
Только сейчас я заметил, что Паранох присвоил мои револьверы, штуцер, нож и топор.
Тем временем Виннету поймал гнедого жеребца и подвел его к Гарри, чтоб усадить мальчика в седло. Неожиданно слева от нас что-то блеснуло, я посмотрел туда и увидел отряд всадников, выезжающий из леса как раз на полпути между нами и преследующими нас индейцами.
Это были драгуны из форта Рондэйл. Увидев неожиданную помощь, Виннету стрелой помчался на индейцев понка, у которых хватило времени лишь на то, чтобы развернуть лошадей и пуститься наутек. Я занялся Гарри, осмотрел его рану, отрезал ножом полосу от рубахи и остановил кровь.
- Вы сможете ехать верхом? - спросил я.
В ответ мальчик только улыбнулся, вскочил на гнедого жеребца и, дернув поводья, заставил его встать на дыбы, как во время нашего знакомства в Нью-Венанго.
- Краснокожие бегут! Бей их! - крикнул он и бросился в погоню.
Без вождя, который мог бы руководить боем, краснокожие растерялись, и мы поменялись с ними ролями. Судя по всему, понка намеревались укрыться в "крепости", и тогда выкурить их оттуда было бы не так-то просто.
Следовало опередить их и занять оборону у тоннеля, чтобы воспрепятствовать краснокожим проникнуть в долину. Наши кони были значительно резвее, мы постепенно нагоняли драгунов, затем оставили их позади и уже приближались к бегущим в ужасе краснокожим, когда из тоннеля раздался выстрел и скачущий первым индеец свалился с лошади. За ним последовал второй, третий.
Опешившие от неожиданности индейцы сбились в кучу, заметались у входа в "крепость" и помчались в сторону Манкисити. Драгуны устремились за ними, а мы, скрываясь за деревьями и кустами, направились к тоннелю с желанием выяснить, какой отважный стрелок сумел так удачно остановить бешено несущуюся лавину краснокожих.
Как только отгремел топот конских копыт, из зарослей ежевики показалась потертая широкополая шляпа и заросшая седой щетиной физиономия с огромным носом и маленькими хитрыми глазками. Через мгновение перед нами стоял Сэм Хокенс в своем кожаном панцире и с Лидди в руках. Из ствола еще вилась струйка порохового дыма.
- Взгляд моего краснокожего брата мрачен, а лоб нахмурен. Какие мысли тревожат сердце апача? - спросил я.
- Виннету разговаривает с Великим Духом. Он видит смерть, врывающуюся через проход и спускающуюся с гор. В долине бушует пламя, а вода покраснела от крови. Разум белых помутился от жажды мести, а глаза ослепли от ненависти. Паранох придет за скальпами охотников, но Виннету сразится с ним и споет песню смерти над телом врага.
- Но как могут индейцы ворваться в "крепость"? Им не проникнуть сюда через проход.
- Мой брат произносит слова, в которые не верит сам. Разве может одно ружье остановить сотни врагов?
Виннету был прав. Он повторил вслух мои мысли. Один человек не в состоянии защитить узкий проход от многочисленных врагов, он может поразить первых, но остальные растопчут его и прорвутся. Я поделился нашими сомнениями с Олд Файерхэндом, но он ответил:
- Тогда мы встретим их залпом у выхода из тоннеля.
Его довод меня не убедил, но и спорить не имело смысла. С наступлением темноты мы удвоили стражу. Я должен был встать на часах только на рассвете, когда индейцы предпочитают нападать на врага, чтобы застать его врасплох, но тягостное чувство беспокойства овладело моей душой, и внутренне я был готов вступить в бой в любое мгновение.
Чтобы как-то занять себя, я пошел искать Сволоу. Он щипал траву в дальнем конце долины у подножия взмывавшей вверх скальной стены. Похлопав его по шее и угостив лепешкой, я уже собрался было уходить, когда мое внимание привлек легкий шорох, донесшийся сверху.
Конь поднял голову, готовый предупредить меня об опасности громким фырканьем. Я быстро схватил его за узду и прикрыл ладонью раздутые ноздри, чтобы Сволоу не выдал наше присутствие. Я с напряжением вглядывался в ночное небо, надеясь различить на его фоне темные силуэты. Прошла минута, другая. Может быть, со скалы сорвался случайный камень? Или он был сброшен чьим-то неосторожным движением, а теперь неизвестные выжидают?
Наконец на скалах появились тени осторожно спускающихся вниз индейцев. Шедший впереди проводник двигался уверенно, словно бывал здесь уже не раз и хорошо знал тайную тропу. Еще немного, и враги ступят на дно долины.
Я мысленно бранил себя: если бы я не поддался общему легкомыслию и захватил с собой штуцер, достаточно было одного выстрела, чтоб убить проводника, без которого остальные не смогли бы сделать и шагу. При мне же были только револьверы, совершенно непригодные для прицельной стрельбы на таком расстоянии. Поднимать же пустую пальбу лишь для того, чтобы предупредить товарищей, тоже было нельзя: прежде чем ко мне подоспеет помощь, индейцы успеют до меня добраться, тем более что, убегая, я попаду на открытое пространство, где даже плохой стрелок может всадить в меня пулю. И я решил прибегнуть к хитрости.
Проводник приближался к скальному уступу, что находился как раз на полпути между нами. "Если я успею туда до него, - подумал я, - мне ничего не будет стоит убить и его, и еще дюжину идущих за ним краснокожих".
Цепляясь руками за валуны, я полез вверх, но тут со стороны входа донеслись выстрелы. Дьявольски хитрый Паранох, видимо, оставил снаружи десяток-другой индейцев, чтобы разыграть нападение и отвлечь наше внимание от истинной опасности. Я изо всех сил карабкался вверх, мои пальцы уже цеплялись за край уступа, к которому я так стремился, как вдруг камень выскользнул из-под моей ноги, и, не удержавшись, я полетел вниз, пересчитывая ребрами все острые и тупые углы скалы. От удара о землю я потерял сознание...
Когда я пришел в себя и вспомнил, что со мной произошло, индейцы находились от меня уже на расстоянии нескольких шагов. Тело пронзала острая боль, но я, превозмогая себя, вскочил на ноги, выстрелил несколько раз по темным силуэтам и, взобравшись на спину Сволоу, помчался прочь.
Поняв, что их обнаружили, индейцы с диким воем побежали за мной.
Увы, у костра никого не было. Охотники попались на хитрость Параноха и сгрудились у выхода, ожидая нападения оттуда, и только теперь обратили внимание на мои выстрелы.
- В чем дело? - крикнул мне Олд Файерхэнд. - Где вас черти носят? Индейцы атакуют вход!
- Они уже в долине! - ответил я. - Скорее в пещеры!
Индейцев было намного больше нас, и единственной возможностью спастись от неминуемой гибели был отход к пещерам, где, скрываясь за камнями, можно было отстреливаться от наседавших воинов. Но, к сожалению, было уже поздно,
Вопреки своим обычаям краснокожие не стали дожидаться, пока соберутся все, а бросились на охотников, настолько ошеломленных неожиданным появлением врага, что, только увидев занесенные над головами томагавки, они очнулись и стали отбиваться.
Может быть, я и успел бы добраться до моей кельи, но Гарри, Олд Файерхэнд и Виннету нуждались в моей помощи.
- Уходите под скалу! - кричал я, нанося удары озверевшим краснокожим.
На мгновение враги потеряли уверенность, отступили перед моей яростью и открыли нам путь к отвесной скале, где мы, по крайней мере, могли не опасаться удара в спину.
- Почему такое должно было случиться именно со мной, чтоб мне лопнуть! донесся из скалы знакомый голос. Из узкой расщелины, куда с трудом мог протиснуться человек, высовывалась голова Сэма Хокенса. - Какого черта вам понадобилось показывать краснокожим, где скрывается старый енот Сэм Хокенс?!
Маленький хитрый человечек был единственным, кто не потерял самообладания и мгновенно сообразил, где искать спасения. Несмотря на то, что мы привели к нему беснующихся от ярости краснокожих, он без колебаний ухватил Гарри за руку и потащил к себе в расщелину.
- Полезайте сюда, мой маленький сэр, для вас места хватит.
В рукопашном бою, когда вокруг мелькают тени, когда невозможно прицелиться и часто даже не успеваешь нажать на курок, карабины, ружья и штуцеры бесполезны. К счастью, трапперы готовились встретить индейцев у входа в долину, и ножей, и топоров у них хватало. Только Хокенс и Гарри, укрытые в скале, могли воспользоваться огнестрельным оружием. Хокенс заряжал, а мальчишка стрелял. Пороховое пламя вырывалось из расщелины, с одной стороны которой стоял я, а с другой - Олд Файерхэнд.
Костер отбрасывал мерцающие кровавые блики на мечущиеся темные фигуры индейцев и трапперов, звенела сталь, слышались короткие вскрики белых и истошный вой краснокожих.
У нас не оставалось сомнений, что участь наша предрешена - нас было слишком мало, чтобы выстоять, а помощи ждать было неоткуда. Но никому не хотелось покорно принимать смерть, каждый стремился продать свою жизнь подороже. В такие минуты к белому человеку приходят спокойствие и хладнокровие, что удваивает его силы и дает преимущество над краснокожими жителями американской прерии.
Туманным, смутным видением в моем мозгу пронеслись образы родителей, оставшихся за океаном, которые больше никогда не получат весточки от сына... Видение исчезло, и пришла холодная ясность ума.
Я не мог простить себе, что оставил штуцер в келье, куда сейчас никоим образом нельзя было добраться. Два дня я только и делал, что предвидел, предостерегал, советовал, но в конце концов вынужден был собственной кровью расплачиваться за чужие ошибки. От злости и горечи я с такой яростью стал размахивать томагавком, что Сэм Хокенс подал голос из своего укрытия.
- Славно, сэр! Вот это работа, любо-дорого посмотреть! - нахваливал он меня. - Я видел такое лишь однажды в жизни - когда мне пришлось пожить среди канадских дровосеков. Мы с вами прекрасная пара. Как жаль, что нас укокошат, а то бы мы с вами отняли еще не одну шкурку и у бобров, и у краснокожих.
Голос маленького вестмена прозвучал неожиданно громко, и его слова услышал даже Билл Паркер, несмотря на вчерашнее ранение разивший индейцев прикладом.
- Сэм Хокенс, - отозвался он. - Если уж тебе так приспичило поглазеть на что-нибудь забавное, то вылезай из своей норы и смотри сюда! Старый енот, ты назвал меня гринхорном! Ха-ха-ха! Скажи, разве гринхорн ничему не научился?
В двух шагах от меня, упираясь спиной в скалу, стоял Олд Файерхэнд. В одной руке он сжимал нож, в другой - томагавк, но казалось, что у него не две руки, а четыре - так ловко он расправлялся с бросавшимися на него противниками. Забрызганный с ног до головы своей и чужой кровью, он твердо стоял на широко расставленных, словно вросших в землю ногах, седые волосы длинными прядями свисали с его головы, богатырская фигура привлекала индейцев, как пламя свечи манит ночных мотыльков. Он получил больше ран, чем я, но ни одна из них не свалила его с ног.
Неожиданно из гущи схватки вынырнул Паранох и с криком бросился к Олд Файерхэнду:
- Наконец-то я добрался до тебя! Вспомни Рибанну и погибай!
Когда он пробегал мимо меня, я ухватил его за плечо и замахнулся томагавком. Он узнал меня, чудом успел уклониться от удара, и мое оружие со свистом разрезало воздух возле его уха.
- Ты тоже здесь? - взвыл он. - Тебя я возьму живым!
Он промчался мимо меня и выстрелил прежде, чем я успел занести руку для следующего удара. Олд Файерхэнд покачнулся и рухнул в толпу врагов, подминая их своей тяжестью под себя.
Мне показалось, что пуля попала в мою собственную грудь. Отшвырнув индейца, выросшего передо мной, я оторвался от спасительной скалы, ринулся за Паранохом и вдруг увидел, как темная гибкая фигура ловко проскользнула между сражающимися, чтобы внезапно предстать перед убийцей.
- Стой! Перед тобой вождь апачей Виннету. Он отомстит за смерть своего белого брата!
- Отправляйся в ад, собака пимо!
Я больше ничего не видел и не слышал. Забыв о собственной безопасности, я рвался к Параноху, когда вдруг вокруг моей шеи обвилась петля, на мою голову обрушился страшный удар, и я потерял сознание.
Когда я пришел в себя, вокруг было темно и тихо. Жгучая боль в голове напоминала об ударе, перед глазами плыли черные круги, перемежавшиеся ужасающе ясными подробностями сражения. Ременные путы впились в тело. Индейцы связали меня с изощренной дикарской жестокостью, так что я не мог шевельнуть и пальцем.
Внезапно рядом послышалось тяжелое сопение.
- Есть тут кто-нибудь? - спросил я, с трудом шевеля языком.
- Не кто-нибудь, а я собственной персоной, чтоб мне лопнуть! Я всегда считал, что я лучше, чем кто-нибудь.
- Это вы, Сэм? Скажите, ради Бога, где мы?
- В сравнительно безопасном месте, сэр. Они бросили нас в пещеру, где мы хранили шкуры. Что меня утешает, так это то, что мы успели спрятать все наши меха и краснокожим не удастся поживиться.
- Что с остальными, Сэм?
- Ничего особенного, сэр. Их просто укокошили. Дика Стоуна, Билла Паркера, но ведь он был гринхорн, хотя и не хотел верить мне. Гарри Корнера и Билла Балчера тоже укокошили, всех укокошили. Только вы еще живы. Апач и маленький сэр тоже еще живы, хотя и не очень... Про себя я уже не говорю, хи-хи-хи-хи.
- Вы уверены, что Гарри жив? - обрадовался я.
- Неужели вы думаете, что старый охотник за скальпами не помнит того, что видел собственными глазами? Он с апачем со всеми удобствами устроился в соседнем каменном мешке. Я хотел тоже попасть в их компанию, но нынешние хозяева не пожелали меня выслушать.
- А что с Виннету?
- Тоже ничего особенного. Ему продырявили шкуру. Если он выберется отсюда, будет выглядеть как старая куртка Сэма Хокенса - заплата на заплате.
- Легко сказать - выбраться отсюда... Но как случилось, что его взяли живым?
- Точно так же, как нас с вами. Он защищался как черт, чтоб мне лопнуть. По всему было видно, что он предпочитает умереть в бою, а не жариться на медленном огне у столба пыток. Да только ничего у него не вышло: заарканили, сбили с ног, едва не разорвали на клочки. Насколько я понял, вы не собираетесь уходить отсюда? А старый енот Сэм Хокенс только об этом и мечтает.
- Что пользы мечтать? Боюсь, что выбраться отсюда невозможно.
- Невозможно? Я словно снова слышу голос Билла Паркера! Краснокожие исключительно честные люди. Они отняли у старого Сэма все: пистолет, трубку, хи-хи-хи! То-то они обрадуются, когда понюхают ее, - благоухает она не хуже скунса. Лидди тоже пропала, и шляпа, и парик. Как бы они не передрались из-за моего скальпа, а он, как вы знаете, обошелся мне в три больших связки бобровых шкурок. Но вот нож они Сэму Хокенсу оставили. Он у меня в рукаве. Как только старый енот понял, что отдых в расщелине кончается и что охотники вот-вот доберутся до него, он припрятал ножик.
- У вас есть нож? Но вы не сможете его достать.
- И я так думаю. Вам придется изловчиться и помочь единственному сыну моей матери.
- Одну минуточку, посмотрим, что тут можно сделать.
Я хотел было подкатиться к нему, но полог, заменявший дверь, распахнулся, и в пещеру вошел Паранох в сопровождении нескольких свирепого вида индейцев. В руке он держал горящий факел. Я не стал притворяться, изображая человека, лежащего без чувств, но и не посмотрел на Параноха.
- Наконец-то и ты попался! - голосом, не предвещающим ничего хорошего, произнес он. - Никаких платежей в рассрочку, сполна и собственной шкурой. Ты узнаешь это? - И он поднес к моему лицу скальп, до сих пор висевший у пояса Виннету.
Итак, Тим Финетти знал, что именно я нанес ему роковой удар ножом, из-за которого ему пришлось расстаться со скальпом. Я не сомневался, что Виннету не мог ему сообщить об этом, и на все вопросы отвечал гордым молчанием. Значит, он запомнил меня еще во время той схватки при луне вблизи железной дороги.
- Вы все узнаете, что чувствует человек, когда у него с головы снимают кожу, придется только подождать до рассвета.
- Ну уж от меня особенного удовольствия вам нс видать, - не удержался Сэм Хокенс. - Хотелось бы только узнать, что вы сделаете с моей головой? Снять с нее скальп вам уже не удастся, он и так в ваших руках. Как вам понравилась работа великого мастера? Я выложил за нее три связки бобровых шкур!
- Можешь смеяться, но только до рассвета. Мы найдем, откуда спустить тебе кожу, - ответил Паранох, проверяя ремни у нас на ногах и руках. - Вам небось и в голову не пришло, что Тиму Финетти известно про вашу "крепость"? Но я бывал в этих краях еще до того, как Олд Файерхэнд - чтоб он вечно горел в аду! поселился здесь. Кроме того, у меня был проводник, знающий все тропинки.
Он вытащил из-за пояса нож и поднес костяную рукоятку к глазам Сэма, который, увидев вырезанные там буквы, воскликнул:
- Фред Овинс? Он всегда был негодяем, и я от души желаю ему испробовать на себе лезвие этого ножа.
- Поздно ругаться и поздно желать! Он наивно думал, что, если выдаст нам тайну, мы оставим ему жизнь, ха-ха-ха! Как он ошибался! Мы отняли у него и жизнь и скальп, но с вами поступим иначе: сначала скальп, потом жизнь.
- Воля ваша, завещание Сэма Хокенса давно готово. Лично вам я оставляю в наследство парик, может быть, он вам пригодится, хи-хи-хи!
Паранох в ярости пнул Сэма ногой и вышел вместе со свитой краснокожих.
Какое-то время мы молчали, ничего не предпринимая, боясь, что он вернется. Затем осмелели и, поворачиваясь с боку на бок, покатились навстречу друг другу. Хотя мои руки были стянуты до боли ремнем в запястьях, мне удалось вытащить из рукава Сэма нож и освободить его от пут. Спустя несколько минут мы оба растирали онемевшие конечности.
- Ты еще не совсем выжил из ума, Сэм Хокенс, мозги у тебя пока не высохли, - расхваливал сам себя хитрый маленький вестмен. - Ты бывал в разных переделках, но так близко к тому свету тебя еще не заносило. Любопытно, чем кончится вся эта история?
- Прежде всего надо посмотреть, что происходит снаружи, - бесцеремонно прервал его я, так как пора было действовать.
- Не спорю, сэр, посмотреть надо.
- Кроме того, необходимо раздобыть оружие. У вас есть нож, а у меня голые руки.
- Не беспокойтесь, что-нибудь придумаем.
Мы осторожно выглянули из-за кожаного полога, закрывавшего вход в пещеру. Светало. Индейцы сидели у костра - одни зализывали раны, другие заунывно оплакивали смерть товарищей, третьи вкапывали в землю столбы пыток. У входа из долины Сволоу ссорился с гнедым скакуном, украденным Биллом Паркером у самого Параноха. Рядом щипал траву высокий мосластый жеребец Виннету, внешне ничем не примечательный, но в выносливости не уступавший моему красавцу. Если бы нам посчастливилось добыть оружие и добраться до лошадей, побег наверняка удался бы.
- Вы только посмотрите, сэр! - взволнованно зашептал мне в ухо Сэм Хокенс. - Взгляните вот на того старого дуралея, растянувшегося на траве! Видите?
- Вижу.
- А что это он прислонил к скале? Видите?
- Тоже вижу.
- Хи-хи-хи! Сама судьба возвращает старику его Лидди! Ущипните меня, не сплю ли я? Если я действительно Сэм Хокенс, то передо мной лежит Лидди, а у краснокожего болвана небось у пояса и мешочек с пулями висит. Хи-хи-хи!
Внезапно Сэм умолк: из соседней пещеры вышел Паранох, за ним два краснокожих гиганта тащили связанных пленников. С искаженным злобой лицом он обратился к Виннету:
- Готовься, пимо! Столб уже вкопали в землю. А ты, - он повернулся к Гарри, - ты будешь жариться на медленном огне рядом с ним!
Он подал своим людям знак, чтобы те оттащили Виннету и Гарри в лагерь, а сам быстро зашагал к ярко горевшему костру, где краснокожие уже занимали места, чтобы насладиться страданиями пленников.
Теперь наша жизнь висела на волоске. В любое мгновение Паранох мог послать воинов за мною и Сэмом, а если Гарри и Виннету привяжут к столбам, освободить их будет не под силу никому. Надо было действовать, не теряя ни минуты.
- Могу я на вас положиться, Сэм? - спросил я.
- Откуда мне знать, можете или нет, если вы сами того не знаете? - не удержался от шутки старый балагур. - Попытайтесь, другого выхода у вас все равно нет.
- Возьмите на себя того, что справа, а я возьму того, что слева. И сразу же режем ремни.
- А потом бежим выручать мою Лидди?
- Боюсь, что времени на Лидди у нас не останется. Вы готовы?
Он кивнул мне головой с выражением озорной радости на лице, словно собирался посмеяться удачной шутке.
Краснокожие, тащившие на спине пленников, двигались медленно и тяжело, поэтому нам удалось быстро и незаметно приблизиться к ним. Сэм ловко вонзил свой нож в сердце индейцу, мне же пришлось потрудиться: сначала выхватить у моей жертвы томагавк, торчавший у нее за поясом, а затем нанести удар. Через мгновение разрезанные путы упали на землю, наши друзья были свободны. Сидящие у костра краснокожие, к счастью, ничего не заметили.
В минуты смертельной опасности, когда надо не рассуждать, а действовать, тело опережает мысль. Ноги сами понесли нас не к выходу из долины, а напрямик к костру, вокруг которого восседали враги, хотя мы и не сговаривались. Инстинктивно мы все увидели единственный путь к спасению.
Выхватив у застигнутых врасплох индейцев оружие, мы устремились дальше.
- Сволоу! - позвал я коня, и мой верный друг помчался мне навстречу. Вскакивая на него, я краем глаза заметил, что Виннету уже сидит на спине своего скакуна, а Сэм Хокенс ловит первую попавшуюся индейскую лошадь.
- Ко мне, Гарри! - позвал я мальчика, который тщетно пытался вскарабкаться на отчаянно брыкающегося гнедого коня Тима Финетти.
Раздался дикий вой индейцев, прогремели первые выстрелы, засвистели стрелы, и я, дав шпоры Сволоу, подскакал к мальчику, ухватил его за руку, вскинул на коня перед собой и помчался вслед за Виннету и Сэмом Хокенсом, уже скрывавшимися в узком тоннеле.
Мне трудно объяснить, почему в бешеной скачке по каменному коридору мы не расшиблись насмерть, почему краснокожие не догнали нас и почему ни одна стрела или пуля не задела меня, последним покидавшего долину, которая из "крепости" превратилась в тюрьму.
Сволоу галопом вынес нас из ущелья. Сэма Хокенса уже и след простыл, а Виннету скакал направо, в сторону прерии, по которой мы несколько дней назад ехали сюда. Апач уже приближался к скалам, за которыми пули индейцев были бы нам не страшны, и оглядывался назад, готовый прийти к нам на помощь.
Прогремел выстрел, пуля просвистела рядом со мной, и я почувствовал, как вздрогнул Гарри.
- Скорее, Сволоу, скорее, - умолял я коня, а он, словно догадываясь, что нам грозит смертельная опасность, несся точно так же, как и во время пожара в Нью-Венанго.
Оглянувшись, я увидел всего в нескольких шагах от нас Параноха. Его глаза горели яростным, безумным огнем хищника, у которого из-под носа ускользает добыча, чью кровь он уже чувствовал на языке. Он безжалостно хлестал своего гнедого, готовый скорее загнать коня, чем упустить нас, и я понял, что теперь наша жизнь зависела только от Сволоу. Я не страшился поединка с этим диким, необузданным человеком, я уже дважды одолел его, но мне мешал Гарри, сковывавший мои движения.
Свернув за скалы, мы со скоростью урагана понеслись вдоль реки. Бурый жеребец Виннету высекал копытами искры из камней, Сволоу, несмотря на то что нес на себе двоих всадников, не отставал от него. Паранох неотвязно мчался за нами, и топот копыт его гнедого я все время слышал за своей спиной.
- Вы ранены? - спросил я Гарри.
- Да.
- Опасно?
Он не ответил. Теплая кровь тоненькой струйкой текла по моей руке. Я прижимал его к себе и думал о том, что успел полюбить мальчика и что после гибели Олд Файерхэнда не могу допустить гибели его сына.
- Вы перенесете эту скачку?
- Надеюсь.
Я еще раз пришпорил Сволоу, и он, оправдывая свое имя, чуть ли не полетел. Казалось, он не касается копытами земли.
- Держитесь, Гарри, мы почти спасены.
- Отпустите меня, позвольте мне спрыгнуть. Я ведь вижу, что мешаю вам.
- Вы непременно должны жить, Гарри.
- К чему? Отец умер, и я предпочитаю умереть вместе с ним.
Тем временем цокот копыт гнедого стал постепенно удаляться. Сволоу выигрывал скачку, где ставкой была наша жизнь.
- Это я виноват в его гибели! - корил себя Гарри. - Если бы я послушался вас, мы казнили бы Параноха в "крепости", и отец остался бы жив.
- Сейчас не время думать об этом.
- Отпустите меня! Паранох отстал от нас, дайте лошади перевести дух.
Я снова оглянулся и увидел, что Паранох отстал. За ним по двое, по трое неслись индейцы, не желавшие отказаться от погони и удовольствия видеть нас привязанными к столбу пыток.
Виннету спрыгнул с лошади, зарядил захваченное во время бегства ружье и приготовился к сражению. Я остановился рядом с ним, уложил раненого мальчика на траву, а когда выпрямился, у меня уже не оставалось времени зарядить ружье.
Паранох был рядом, и я схватился за томагавк.
Обезумевший от ярости белый вождь бросился на меня, но прозвучал выстрел, и в то же самое мгновение я нанес сокрушительный удар томагавком. Паранох покачнулся и упал с лошади с пулей в груди и рассеченным черепом.
Виннету подошел к телу, перевернул его ногой и, глядя в лицо, с которого даже смерть не сумела стереть гримасу ненависти, сказал:
- Белый койот никогда больше не назовет вождя апачей именем пимо. Пусть мой брат заберет у него свое оружие.
Только сейчас я заметил, что Паранох присвоил мои револьверы, штуцер, нож и топор.
Тем временем Виннету поймал гнедого жеребца и подвел его к Гарри, чтоб усадить мальчика в седло. Неожиданно слева от нас что-то блеснуло, я посмотрел туда и увидел отряд всадников, выезжающий из леса как раз на полпути между нами и преследующими нас индейцами.
Это были драгуны из форта Рондэйл. Увидев неожиданную помощь, Виннету стрелой помчался на индейцев понка, у которых хватило времени лишь на то, чтобы развернуть лошадей и пуститься наутек. Я занялся Гарри, осмотрел его рану, отрезал ножом полосу от рубахи и остановил кровь.
- Вы сможете ехать верхом? - спросил я.
В ответ мальчик только улыбнулся, вскочил на гнедого жеребца и, дернув поводья, заставил его встать на дыбы, как во время нашего знакомства в Нью-Венанго.
- Краснокожие бегут! Бей их! - крикнул он и бросился в погоню.
Без вождя, который мог бы руководить боем, краснокожие растерялись, и мы поменялись с ними ролями. Судя по всему, понка намеревались укрыться в "крепости", и тогда выкурить их оттуда было бы не так-то просто.
Следовало опередить их и занять оборону у тоннеля, чтобы воспрепятствовать краснокожим проникнуть в долину. Наши кони были значительно резвее, мы постепенно нагоняли драгунов, затем оставили их позади и уже приближались к бегущим в ужасе краснокожим, когда из тоннеля раздался выстрел и скачущий первым индеец свалился с лошади. За ним последовал второй, третий.
Опешившие от неожиданности индейцы сбились в кучу, заметались у входа в "крепость" и помчались в сторону Манкисити. Драгуны устремились за ними, а мы, скрываясь за деревьями и кустами, направились к тоннелю с желанием выяснить, какой отважный стрелок сумел так удачно остановить бешено несущуюся лавину краснокожих.
Как только отгремел топот конских копыт, из зарослей ежевики показалась потертая широкополая шляпа и заросшая седой щетиной физиономия с огромным носом и маленькими хитрыми глазками. Через мгновение перед нами стоял Сэм Хокенс в своем кожаном панцире и с Лидди в руках. Из ствола еще вилась струйка порохового дыма.