Страница:
Стало совсем темно, но рабочие отлично ориентировались в округе, и Олд Файерхэнд полностью положился на них. Пока они шли в направлении Карлайла, он еще раз строго им приказал, как они должны вести себя в каждом возможном случае. Так они добрались до заранее условленного места, где должен был остановиться состав, и сели на траву, ожидая его прибытия. Когда поезд подъехал и затормозил рядом с ними, не было и трех часов после полуночи. Весь состав состоял из паровоза и шести больших пассажирских вагонов, которые Олд Файерхэнд быстро осмотрел. Вагоны были пусты, и лишь в первом стоял набитый камнями чемодан. Начальника поезда не было, остались только машинист и кочегар. Выйдя из вагона, Олд Файерхэнд подошел к обоим и дал необходимые указания. Он еще не успел закончить, а кочегар уже возразил:
— Сэр, минуточку! У меня нет никакого желания исполнять ваши приказы.
— Почему?
— Я кочегар, и мое дело топка, за это мне и деньги платят. Быть пристреленным у меня нет никакой охоты.
— А кто говорит о том, чтобы «быть пристреленным»?
— Не вы, конечно. Но мне самому нетрудно догадаться.
— Все останутся живы и здоровы.
— Я вообще не хочу заботиться больше ни о чем, кроме топки.
— Но разве ваши начальники не потребовали от вас делать то, что мы вам прикажем?
— Нет, они не могут этого сделать. Я отец семейства и служу исправно, но биться с трампами вовсе не входит в мои обязанности. Мне сказали, что я приеду сюда, а потом должен слушать, что мне тут скажут. Но вот подчиняться или нет — полностью зависит от меня самого! Сейчас я не буду этого делать.
— Это ваше окончательное решение?
— Да.
— А вы, сэр? — обратился Олд Файерхэнд к машинисту, который до сего момента спокойно слушал.
— Я не покину кабины, — ответил бравый железнодорожник.
— Считаю своим долгом предупредить вас, что с вами по пути может случиться все, что угодно.
— А с вами нет, сэр?
— Конечно.
— Так что же! Вы чужак и рискуете! Я служащий, а значит, тем более имею право на риск.
— Хорошо! Вы храбрый человек. Пусть кочегар спокойно идет в Шеридан и там ждет нашего возвращения, я встану на его место.
— Well, желаю удачи! — пробормотал кочегар и без разговоров удалился.
Олд Файерхэнд поднялся с двумя рабочими наверх, выполнил все указания машиниста, после чего намазал лицо сажей. В полотняной робе он теперь выглядел как настоящий кочегар. Поезд тронулся.
Вагоны были сработаны чисто по-американски — чтобы добраться до первого, необходимо войти в последний. Все они, естественно, обеспечивались освещением. Паровоз, принадлежащий к так называемым тендерным локомотивам, был со всех сторон окружен высокими и прочными стенками из листового железа, защищавшими от ненастья, а при случае и от нападения. Стенки полностью закрывали стоявших внутри людей и в момент перестрелки могли укрыть их от пуль.
Поезд очень быстро достиг Шеридана и притормозил. У полотна стоял один лишь инженер. Он перекинулся несколькими словами с машинистом и быстро отправил состав дальше.
Тем временем двое лазутчиков, которых подслушал Олд Файерхэнд, прибыли на место, где находился Полковник с трампами, и уверили главаря, что в Шеридане никто ни о чем не подозревает. Эта весть вызвала необычайную радость. Но потом они отвели Полковника в сторону и решили сообщить о своих опасениях, которые были темой их разговора в Шеридане. Бринкли выслушал их спокойно, а потом сказал:
— Ваши страхи мне понятны. Мне и в голову не придет брать с собой всех этих парней, большинство из которых бездельники. Я и не думал давать им ни одного доллара из этого полумиллиона. Они ничего не получат.
— Но они возьмут их сами.
— Не торопитесь! У меня есть план.
— Они же сядут в поезд!
— Хм! Я знаю, что все попытаются войти внутрь, но я останусь снаружи и буду ждать, пока вынесут кассу. Пусть поезд трогается, там видно будет, что делать.
— А как с нами?
— Останетесь со мной. Раз я послал вас в Шеридан — значит, доверяю. Теперь идите к Вудуарду, он знает мой план и назовет имена тех, кто едет с нами.
Они повиновались и направились к Вудуарду, который под началом «полковника», похоже, ходил в чине «лейтенанта». Тем временем все погрузилось во мрак. Позже, когда приблизился ожидаемый час, трампы разожгли маленький костер. Они и не предполагали, что им уготовили эти поздние ночные часы. В три было еще темно, но, когда поезд достиг Хвоста Орла, занялась заря.
А пока была четверть четвертого, когда наблюдатели услышали далекий гул приближающегося состава, а вскоре заметили свет паровозного фонаря. Олд Файерхэнд закрыл топку, чтобы ни его, ни остальных невозможно было узнать в отблесках пламени. На расстоянии примерно ста шагов от костра машинист, словно внезапно подчинившись чьему-то требованию, резко дернул рычаг. Раздался свисток, заскрежетали и завизжали тормоза; поезд стал.
Все шло по плану. До сих пор трампы не были уверены, удалось ли «писарю» и его помощнику заставить машиниста и кочегара подчиниться, но теперь, когда они увидели, что поезд остановился, они издали вопли радости и столпились у последнего вагона. Лишь Полковник не забыл о том, о чем надо было думать в первую очередь. Подойдя к паровозу, он поднял глаза вверх, пытаясь заглянуть за край металлической стенки, и спросил:
— Все в порядке, ребята?
— О'кей! — ответил один из рабочих, приложив к груди машиниста револьвер. — Ты должен сидеть тихо! При любом неосторожном движении спущу курок.
Олд Файерхэнд стоял, словно пораженный, опершись о бак для воды, и разыгрывал трагедию, ибо перед ним находился второй рабочий с револьвером. Полковник пока ничего не заподозрил.
— Отлично! — констатировал он. — Вы хорошо потрудились и получите хорошую награду. Оставайтесь здесь, пока мы все не закончим, а потом, как я дам знак, соскочите на землю, чтобы эти почтенные люди не умерли от страха и могли ехать дальше.
Полковник шагнул в темноту. Похоже, он ничего не заподозрил. Когда он ушел, Олд Файерхэнд высунулся, чтобы осмотреться. Он никого не увидел, но вагоны уже кишели трампами. Было слышно, что они ссорились у чемодана.
— А теперь вперед! — скомандовал охотник машинисту. — Скорее! Похоже, Полковник тоже сел. Мы не можем больше ждать, иначе они вылезут обратно.
Машинист принялся за дело, состав дернулся и снова пришел в движение.
— Стой, стой! — закричал чей-то голос. — Застрелите этих псов!
Когда вагоны дернулись, бандиты не столько испугались, сколько были удивлены. Они пытались выйти или выскочить, но паровоз набирал скорость, и подобная выходка равнялась самоубийству. Олд Файерхэнд активно раздувал огонь, который теперь хорошо освещал его и рабочих. Запертая дверь переднего вагона была с треском выбита, и в проеме показалось бородатое лицо Вудуарда. Через низкий задний борт трамп увидел перед собой машину и ярко освещенное лицо охотника, рядом с которым совершенно спокойно стояли мнимые трампы.
— Олд Файерхэнд! — вскрикнул он так громко, что его было слышно, несмотря на стук колес и гул машины. — Ты здесь, пес! Так иди к дьяволу!
Вытащив из-за пояса пистолет, бандит выстрелил. На мгновение раньше Олд Файерхэнд упал на пол, чтобы увернуться от пули, и в тот же миг в его руке блеснул револьвер. Выстрел — и грузный Вудуард, пораженный пулей прямо в сердце, рухнул в проем. В открытых дверях появились другие, и тотчас же их настигли пули — оба рабочих также стреляли по дверям из револьверов, предварительно согнув металлический лист заднего борта.
Между тем поезд бежал дальше; машинист не отвлекался и внимательно следил за дорогой, освещенной прожектором. Так прошли две четверти часа, и на востоке стало светать. Паровоз залился протяжным, растянутым гудком. Приближаясь к мосту, машинист давал сигналы ожидающим их людям.
Те давно стояли на своих постах. Еще до полуночи прибыли драгуны из Форт-Уоллеса; они расположились на обоих берегах реки под мостом, чтобы схватить любого трампа, который попытался бы спуститься с поезда. В начале моста позицию занимали Виннету с рафтерами и охотниками, а за мостом с двух сторон от входа в туннель поджидали вооруженные строители, стоявшие также и у выхода. С ними находился сменный мастер, которому предстояло выполнить далеко не безопасное задание: внутри туннеля отцепить паровоз от поезда. Услышав свисток машины, Уотсон приказал своим людям разжечь огонь.
Незамедлительно подожгли перед входом в туннель кучи дров и угля, а Уотсон вошел внутрь и, прижавшись к стене, ожидал поезда, который на малой скорости миновал мост, приближаясь к туннелю. Олд Файерхэнд на ходу крикнул своим людям:
— Зажгите за нами!
Минуту спустя поезд остановился почти в том самом месте, где прятался у стены Уотсон. Тот быстро пробрался между локомотивом и первым вагоном и без особых хлопот разомкнул соединение между ними. Паровоз тронулся, а вагоны остались на месте в туннеле, вход и выход из которого оказались перекрыты плотной стеной огня.
Все произошло гораздо быстрее, чем это можно было ожидать — трампы не могли даже сориентироваться в новом положении. Уже во время шальной езды они узнали, что у машины стоял Олд Файерхэнд, и понимали, что их план сорван. Все же они пока еще не осознали до конца, в каком положении оказались. Бандиты были хорошо вооружены и не сомневались, что вряд ли кто рискнул бы схватить их даже на оживленной станции.
Теперь поезд стоял, а трампы выжидали. Они выглянули через боковые окна, но в глаза ударила непроглядная тьма. Те, кто находился у дверей последнего вагона, словно через телескоп заметили сильно дымивший костер. Те же, кто был в первом вагоне, увидели, что паровоз исчез, а вместо него пылали дрова и угольные кучи.
— Туннель! — вскричал один из бандитов, осененный ужасной догадкой, и другие голоса эхом вторили ему. Трампы растерялись и стали толкаться, пытаясь выбраться из вагонов. Выход из переднего теперь был свободен, и пытавшиеся спокойно выйти через него оказались просто-напросто выпертыми своими же товарищами, находившимися сзади. Оказавшись на земле, бандиты стали проклинать своих спутников. В суматохе и давке поднялась паника, дело дошло до того, что кое-кто схватился за оружие.
Темноту туннеля, которую не смогли рассеять ни яркий огонь, ни свет из вагонных фонарей, теперь еще дополнил густой и едкий угольный дым, разгоняемый внутри утренним ветром.
— Дьявол! Они хотят нас удушить! Выходим отсюда! Выходим!
Десять, двадцать, пятьдесят, сто голосов отозвалось на эти призывы, и толпа в панике и ярости, толкаясь и напирая, бросилась к обоим выходам. Но там трещал высокий огонь, чье взметнувшееся пламя не позволяло пробиться наружу. Кто хотел вырваться из туннеля, должен был прыгать через огонь. Передние ряды отпрянули, трампы повернули назад, но другие шеренги продолжали напирать, и именно в этот момент между двух костров завязалась ожесточенная драка среди людей, которые совсем недавно были друзьями и братьями в общем деле — теперь все спасали своя шкуры. Эхо туннеля десятикратно усилило звуки безумных криков и яростного рева. Снаружи казалось, будто самое дикое зверье земли выпущено на свободу.
Олд Файерхэнд обошел скалу, чтобы вернуться к горящему У входа костру.
— Нам не стоит утруждаться, — обратился к нему один из строителей. — Эти бестии уничтожат себя сами. Вы только послушайте, сэр!
— Да, они попали в переделку, — ответил вестмен. — Но все же это люди, и мы должны быть снисходительны. Помогите мне очистить проход!
— Вы хотите войти туда, сэр?
— Да.
— Ради Бога, сэр, не делайте этого! Они бросятся на вас и убьют!
— Нет. Они не огорчатся, если я укажу им путь к спасению.
Строители и охотник палками отодвинули и разбросали в стороны пылающие головни. Между стеной туннеля и кучей образовался маленький проход, через который просто войти было нельзя — надо было прыгать. Одним прыжком охотник оказался в туннеле среди ошалевших людей. Никогда еще Олд Файерхэнд не вел себя так дерзко, но никогда, пожалуй, он не чувствовал себя так уверенно. Он не на словах знал, как мужество одного человека поворачивало вспять бушующие массы.
— Эй, тише! — раздался звучный голос Олд Файерхэнда, заглушивший крики ругающихся трампов и заставивший их умолкнуть. — Слушайте, что я вам скажу!
— Олд Файерхэнд! — прошел в толпе гул удивления и ненависти.
— Да, это я! Я не бросаю слов на ветер! Если вы не хотите задохнуться, оставьте здесь оружие и выходите, но по одному. Я стану у костра и буду управлять движением. Кто выскочит, не дождавшись моего знака, того настигнет пуля. Обещаю, что то же самое постигнет тех, кто возьмет с собой оружие! Нас много: рабочие, охотники, рафтеры и солдаты, по крайней мере, достаточно, чтобы осуществить все, о чем я говорю. Подумайте! Выбросьте нам шапку или шляпу — это будет знак, что вы готовы сдаться. Если вы не сделаете так, сто ружей уже смотрят на огонь, и никому не удастся здесь пройти.
Последние слова вестмен из-за едкого дыма смог выговорить с большим трудом, после чего мгновенно прыгнул обратно, исчезнув за стеной огня, чтобы не послужить мишенью для бандитов. Но это было излишней предосторожностью в данном случае, ибо его появление подействовало на трампов так, что ни один из них не рискнул поднять ружье.
Охотник дал знак рабочим направить свое оружие на вход в туннель, чтобы отбросить трампов назад, если они сделают попытку прорваться с боем. Снаружи было слышно, как много голосов старались перекричать друг друга, но дым был очень едок, дыхание становилось спертым, а поэтому времени на совещание у трампов совсем не оставалось. Гарь заполняла туннель, забивая легкие. Перед таким человеком, как Олд Файерхэнд, бандиты все же дрогнули — они знали, что тот слов на ветер не бросает, а чад становился все гуще, и теперь выход был только один — сдаваться. Через огонь пролетела шляпа, а затем окрик Олд Файерхэнда возвестил, что первый из трампов может выйти. По указанию охотника тот без остановки вынужден был пройти через мост, где его приняли рафтеры и охотники. Для осуществления плана, который, собственно, был идеей Виннету, загодя запаслись веревками, лассо и ремнями, и теперь рабочие связывали руки каждому, кто только достигал выхода. Едва прошла четверть часа, как все трампы сдались на милость победителям. Но, к великому сожалению охотников и рафтеров, выяснилось, что рыжий Полковник снова ускользнул. Пленники, у которых о нем спросили, рассказали, что он с двадцатью другими в самый последний момент не стал садиться в поезд. Их искали в туннеле и в вагонах, но никаких следов не нашли, так что пришлось на слово поверить бандитам.
Опять мириться с тем, что этот человек, которого искали столько времени, снова на свободе? Нет! Пленников доверили солдатам и строителям, а Олд Файерхэнд, Виннету, охотники и рафтеры вернулись на место, где затормозил поезд, чтобы найти следы улизнувших. Вестмен сразу же выслал в Шеридан четырех рафтеров, чтобы ему привели его коня, охотничью одежду и обоих пойманных трампов-шпионов, а заодно сообщили об удачном исходе задуманного. Файерхэнд не собирался возвращаться в Шеридан, он хотел вместе с друзьями ехать в форт Уоллес, где трампов должны были оставить под охраной военных, ибо место подобным мерзавцам могло быть только там.
Затем нашли место, где ранее располагались трампы в ожидании поезда. После долгих поисков и изучения следов коней и людей, вестмены пришли к выводу, что действительно ушло около двадцати человек, которые взяли с собой много запасных коней — естественно, лучших, разогнав остальных по прерии.
— Этот Полковник поступил очень хитро, — заметил Олд Файерхэнд. — Если бы он забрал с собой всех животных, то обременил бы этим свой маленький отряд, да и следов осталось бы столько, что даже ребенок без труда смог бы их прочитать. Разогнав коней, он затруднил наши поиски и выиграл во времени, а поскольку он прихватил с собой далеко не худших животных, то теперь имеет большое преимущество, которое мы с трудом сможем наверстать.
— Возможно, здесь мой белый брат ошибается, — заметил Виннету. — Этот бледнолицый не покинул местность, не узнав, что произошло с его людьми. Если мы пойдем по его следу, то он определенно приведет нас к Хвосту Орла.
— Мой краснокожий брат предположил верно. Полковник ускакал отсюда, чтобы подслушать нас. Теперь он знает, что делать, а потому бежал прочь как можно скорее. Мы же, пытаясь сейчас узнать, где он находится, лишь теряем драгоценное время.
— Если мы быстро вернемся, возможно, еще нагоним их.
— Нет. Мой брат должен согласиться, что мы не можем тотчас преследовать трампов. Мы все вместе должны отправиться в Форт-Уоллес и дать там показания. На это придется потратить весь сегодняшний день. Лишь завтра утром мы сможем преследовать бандитов.
— Тогда они еще на один день опередят нас!
— Да, но мы знаем, куда они едут, и нам не нужно тратить время, идя по следу. Мы поедем прямо к Серебряному озеру.
— Мой брат уверен, что они едут именно туда? Они не сменят своих намерений после сегодняшнего поражения?
— Конечно, нет! Им нужны были деньги, чтобы запастись необходимым и приготовиться к походу. Однако они могут обойтись и без денег, ибо у них, пожалуй, есть оружие, да и припасы тоже. Если вдруг чего-либо не хватит, эти ушлые люди найдут способ пополнить свои запасы. Я уверен, что они поедут на Серебряное озеро.
— Так поедем сейчас по их следу, чтобы узнать, куда они отправились хотя бы отсюда.
Двадцать всадников наследили достаточно. Их следы вели к реке, а потом шли вдоль берега. Отпечатки были такими четкими, что можно было скакать галопом без боязни потерять их из виду.
У Хвоста Орла, недалеко от моста, трампы остановились. Один из них, скорее всего Полковник, прокрался потом под защитой деревьев наверх, к рельсам. Там, лежа на насыпи, он стал свидетелем пленения всей компании. Как только он вернулся к своим, бандиты тотчас умчались прочь.
Охотники и рафтеры шли по следу еще полчаса, но потом повернули назад, к мосту, поскольку теперь точно знали, в каком направлении ускакали беглецы. Трампы держали путь к Буш-Крик — верный знак того, что они стремились в Колорадо, откуда собирались повернуть к Серебряному озеру.
Тем временем четверо рафтеров вернулись из Шеридана вместе с инженером Шаруа и Хартли, которые также направлялись в Форт-Уоллес, где были важны их показания. Рабочим, получившим в награду оружие трампов, предстояло вернуться в Шеридан пешком, ибо оба стоявших за туннелем состава — как монтажный, так и поезд с «деньгами» — готовились к отправке в Форт-Уоллес. После того как в них погрузили пленных, остальные тоже сели в вагоны, и оба поезда тронулись. Драгуны на конях двинулись следом.
Между тем в форте были оповещены о происшествии, и местное население жаждало узнать, как развивались события дальше. Когда составы прибыли на место, толпы людей обступили их, и трампы по гневному настроению жителей прекрасно поняли, что могло их здесь ждать. Если бы не эскорт, их тотчас бы линчевали.
Бандиты понесли большие потери, ибо почти четверть их отряда нашла свою смерть в туннеле. Остается лишь сказать, что до сих пор в тех местах рассказывают о знаменитой истории выкуривания трампов из туннеля у Хвоста Орла, при этом, естественно, называя имена Олд Файерхэнда и Виннету.
Глава одиннадцатая. В ЗАТРУДНИТЕЛЬНОМ ПОЛОЖЕНИИ
— Сэр, минуточку! У меня нет никакого желания исполнять ваши приказы.
— Почему?
— Я кочегар, и мое дело топка, за это мне и деньги платят. Быть пристреленным у меня нет никакой охоты.
— А кто говорит о том, чтобы «быть пристреленным»?
— Не вы, конечно. Но мне самому нетрудно догадаться.
— Все останутся живы и здоровы.
— Я вообще не хочу заботиться больше ни о чем, кроме топки.
— Но разве ваши начальники не потребовали от вас делать то, что мы вам прикажем?
— Нет, они не могут этого сделать. Я отец семейства и служу исправно, но биться с трампами вовсе не входит в мои обязанности. Мне сказали, что я приеду сюда, а потом должен слушать, что мне тут скажут. Но вот подчиняться или нет — полностью зависит от меня самого! Сейчас я не буду этого делать.
— Это ваше окончательное решение?
— Да.
— А вы, сэр? — обратился Олд Файерхэнд к машинисту, который до сего момента спокойно слушал.
— Я не покину кабины, — ответил бравый железнодорожник.
— Считаю своим долгом предупредить вас, что с вами по пути может случиться все, что угодно.
— А с вами нет, сэр?
— Конечно.
— Так что же! Вы чужак и рискуете! Я служащий, а значит, тем более имею право на риск.
— Хорошо! Вы храбрый человек. Пусть кочегар спокойно идет в Шеридан и там ждет нашего возвращения, я встану на его место.
— Well, желаю удачи! — пробормотал кочегар и без разговоров удалился.
Олд Файерхэнд поднялся с двумя рабочими наверх, выполнил все указания машиниста, после чего намазал лицо сажей. В полотняной робе он теперь выглядел как настоящий кочегар. Поезд тронулся.
Вагоны были сработаны чисто по-американски — чтобы добраться до первого, необходимо войти в последний. Все они, естественно, обеспечивались освещением. Паровоз, принадлежащий к так называемым тендерным локомотивам, был со всех сторон окружен высокими и прочными стенками из листового железа, защищавшими от ненастья, а при случае и от нападения. Стенки полностью закрывали стоявших внутри людей и в момент перестрелки могли укрыть их от пуль.
Поезд очень быстро достиг Шеридана и притормозил. У полотна стоял один лишь инженер. Он перекинулся несколькими словами с машинистом и быстро отправил состав дальше.
Тем временем двое лазутчиков, которых подслушал Олд Файерхэнд, прибыли на место, где находился Полковник с трампами, и уверили главаря, что в Шеридане никто ни о чем не подозревает. Эта весть вызвала необычайную радость. Но потом они отвели Полковника в сторону и решили сообщить о своих опасениях, которые были темой их разговора в Шеридане. Бринкли выслушал их спокойно, а потом сказал:
— Ваши страхи мне понятны. Мне и в голову не придет брать с собой всех этих парней, большинство из которых бездельники. Я и не думал давать им ни одного доллара из этого полумиллиона. Они ничего не получат.
— Но они возьмут их сами.
— Не торопитесь! У меня есть план.
— Они же сядут в поезд!
— Хм! Я знаю, что все попытаются войти внутрь, но я останусь снаружи и буду ждать, пока вынесут кассу. Пусть поезд трогается, там видно будет, что делать.
— А как с нами?
— Останетесь со мной. Раз я послал вас в Шеридан — значит, доверяю. Теперь идите к Вудуарду, он знает мой план и назовет имена тех, кто едет с нами.
Они повиновались и направились к Вудуарду, который под началом «полковника», похоже, ходил в чине «лейтенанта». Тем временем все погрузилось во мрак. Позже, когда приблизился ожидаемый час, трампы разожгли маленький костер. Они и не предполагали, что им уготовили эти поздние ночные часы. В три было еще темно, но, когда поезд достиг Хвоста Орла, занялась заря.
А пока была четверть четвертого, когда наблюдатели услышали далекий гул приближающегося состава, а вскоре заметили свет паровозного фонаря. Олд Файерхэнд закрыл топку, чтобы ни его, ни остальных невозможно было узнать в отблесках пламени. На расстоянии примерно ста шагов от костра машинист, словно внезапно подчинившись чьему-то требованию, резко дернул рычаг. Раздался свисток, заскрежетали и завизжали тормоза; поезд стал.
Все шло по плану. До сих пор трампы не были уверены, удалось ли «писарю» и его помощнику заставить машиниста и кочегара подчиниться, но теперь, когда они увидели, что поезд остановился, они издали вопли радости и столпились у последнего вагона. Лишь Полковник не забыл о том, о чем надо было думать в первую очередь. Подойдя к паровозу, он поднял глаза вверх, пытаясь заглянуть за край металлической стенки, и спросил:
— Все в порядке, ребята?
— О'кей! — ответил один из рабочих, приложив к груди машиниста револьвер. — Ты должен сидеть тихо! При любом неосторожном движении спущу курок.
Олд Файерхэнд стоял, словно пораженный, опершись о бак для воды, и разыгрывал трагедию, ибо перед ним находился второй рабочий с револьвером. Полковник пока ничего не заподозрил.
— Отлично! — констатировал он. — Вы хорошо потрудились и получите хорошую награду. Оставайтесь здесь, пока мы все не закончим, а потом, как я дам знак, соскочите на землю, чтобы эти почтенные люди не умерли от страха и могли ехать дальше.
Полковник шагнул в темноту. Похоже, он ничего не заподозрил. Когда он ушел, Олд Файерхэнд высунулся, чтобы осмотреться. Он никого не увидел, но вагоны уже кишели трампами. Было слышно, что они ссорились у чемодана.
— А теперь вперед! — скомандовал охотник машинисту. — Скорее! Похоже, Полковник тоже сел. Мы не можем больше ждать, иначе они вылезут обратно.
Машинист принялся за дело, состав дернулся и снова пришел в движение.
— Стой, стой! — закричал чей-то голос. — Застрелите этих псов!
Когда вагоны дернулись, бандиты не столько испугались, сколько были удивлены. Они пытались выйти или выскочить, но паровоз набирал скорость, и подобная выходка равнялась самоубийству. Олд Файерхэнд активно раздувал огонь, который теперь хорошо освещал его и рабочих. Запертая дверь переднего вагона была с треском выбита, и в проеме показалось бородатое лицо Вудуарда. Через низкий задний борт трамп увидел перед собой машину и ярко освещенное лицо охотника, рядом с которым совершенно спокойно стояли мнимые трампы.
— Олд Файерхэнд! — вскрикнул он так громко, что его было слышно, несмотря на стук колес и гул машины. — Ты здесь, пес! Так иди к дьяволу!
Вытащив из-за пояса пистолет, бандит выстрелил. На мгновение раньше Олд Файерхэнд упал на пол, чтобы увернуться от пули, и в тот же миг в его руке блеснул револьвер. Выстрел — и грузный Вудуард, пораженный пулей прямо в сердце, рухнул в проем. В открытых дверях появились другие, и тотчас же их настигли пули — оба рабочих также стреляли по дверям из револьверов, предварительно согнув металлический лист заднего борта.
Между тем поезд бежал дальше; машинист не отвлекался и внимательно следил за дорогой, освещенной прожектором. Так прошли две четверти часа, и на востоке стало светать. Паровоз залился протяжным, растянутым гудком. Приближаясь к мосту, машинист давал сигналы ожидающим их людям.
Те давно стояли на своих постах. Еще до полуночи прибыли драгуны из Форт-Уоллеса; они расположились на обоих берегах реки под мостом, чтобы схватить любого трампа, который попытался бы спуститься с поезда. В начале моста позицию занимали Виннету с рафтерами и охотниками, а за мостом с двух сторон от входа в туннель поджидали вооруженные строители, стоявшие также и у выхода. С ними находился сменный мастер, которому предстояло выполнить далеко не безопасное задание: внутри туннеля отцепить паровоз от поезда. Услышав свисток машины, Уотсон приказал своим людям разжечь огонь.
Незамедлительно подожгли перед входом в туннель кучи дров и угля, а Уотсон вошел внутрь и, прижавшись к стене, ожидал поезда, который на малой скорости миновал мост, приближаясь к туннелю. Олд Файерхэнд на ходу крикнул своим людям:
— Зажгите за нами!
Минуту спустя поезд остановился почти в том самом месте, где прятался у стены Уотсон. Тот быстро пробрался между локомотивом и первым вагоном и без особых хлопот разомкнул соединение между ними. Паровоз тронулся, а вагоны остались на месте в туннеле, вход и выход из которого оказались перекрыты плотной стеной огня.
Все произошло гораздо быстрее, чем это можно было ожидать — трампы не могли даже сориентироваться в новом положении. Уже во время шальной езды они узнали, что у машины стоял Олд Файерхэнд, и понимали, что их план сорван. Все же они пока еще не осознали до конца, в каком положении оказались. Бандиты были хорошо вооружены и не сомневались, что вряд ли кто рискнул бы схватить их даже на оживленной станции.
Теперь поезд стоял, а трампы выжидали. Они выглянули через боковые окна, но в глаза ударила непроглядная тьма. Те, кто находился у дверей последнего вагона, словно через телескоп заметили сильно дымивший костер. Те же, кто был в первом вагоне, увидели, что паровоз исчез, а вместо него пылали дрова и угольные кучи.
— Туннель! — вскричал один из бандитов, осененный ужасной догадкой, и другие голоса эхом вторили ему. Трампы растерялись и стали толкаться, пытаясь выбраться из вагонов. Выход из переднего теперь был свободен, и пытавшиеся спокойно выйти через него оказались просто-напросто выпертыми своими же товарищами, находившимися сзади. Оказавшись на земле, бандиты стали проклинать своих спутников. В суматохе и давке поднялась паника, дело дошло до того, что кое-кто схватился за оружие.
Темноту туннеля, которую не смогли рассеять ни яркий огонь, ни свет из вагонных фонарей, теперь еще дополнил густой и едкий угольный дым, разгоняемый внутри утренним ветром.
— Дьявол! Они хотят нас удушить! Выходим отсюда! Выходим!
Десять, двадцать, пятьдесят, сто голосов отозвалось на эти призывы, и толпа в панике и ярости, толкаясь и напирая, бросилась к обоим выходам. Но там трещал высокий огонь, чье взметнувшееся пламя не позволяло пробиться наружу. Кто хотел вырваться из туннеля, должен был прыгать через огонь. Передние ряды отпрянули, трампы повернули назад, но другие шеренги продолжали напирать, и именно в этот момент между двух костров завязалась ожесточенная драка среди людей, которые совсем недавно были друзьями и братьями в общем деле — теперь все спасали своя шкуры. Эхо туннеля десятикратно усилило звуки безумных криков и яростного рева. Снаружи казалось, будто самое дикое зверье земли выпущено на свободу.
Олд Файерхэнд обошел скалу, чтобы вернуться к горящему У входа костру.
— Нам не стоит утруждаться, — обратился к нему один из строителей. — Эти бестии уничтожат себя сами. Вы только послушайте, сэр!
— Да, они попали в переделку, — ответил вестмен. — Но все же это люди, и мы должны быть снисходительны. Помогите мне очистить проход!
— Вы хотите войти туда, сэр?
— Да.
— Ради Бога, сэр, не делайте этого! Они бросятся на вас и убьют!
— Нет. Они не огорчатся, если я укажу им путь к спасению.
Строители и охотник палками отодвинули и разбросали в стороны пылающие головни. Между стеной туннеля и кучей образовался маленький проход, через который просто войти было нельзя — надо было прыгать. Одним прыжком охотник оказался в туннеле среди ошалевших людей. Никогда еще Олд Файерхэнд не вел себя так дерзко, но никогда, пожалуй, он не чувствовал себя так уверенно. Он не на словах знал, как мужество одного человека поворачивало вспять бушующие массы.
— Эй, тише! — раздался звучный голос Олд Файерхэнда, заглушивший крики ругающихся трампов и заставивший их умолкнуть. — Слушайте, что я вам скажу!
— Олд Файерхэнд! — прошел в толпе гул удивления и ненависти.
— Да, это я! Я не бросаю слов на ветер! Если вы не хотите задохнуться, оставьте здесь оружие и выходите, но по одному. Я стану у костра и буду управлять движением. Кто выскочит, не дождавшись моего знака, того настигнет пуля. Обещаю, что то же самое постигнет тех, кто возьмет с собой оружие! Нас много: рабочие, охотники, рафтеры и солдаты, по крайней мере, достаточно, чтобы осуществить все, о чем я говорю. Подумайте! Выбросьте нам шапку или шляпу — это будет знак, что вы готовы сдаться. Если вы не сделаете так, сто ружей уже смотрят на огонь, и никому не удастся здесь пройти.
Последние слова вестмен из-за едкого дыма смог выговорить с большим трудом, после чего мгновенно прыгнул обратно, исчезнув за стеной огня, чтобы не послужить мишенью для бандитов. Но это было излишней предосторожностью в данном случае, ибо его появление подействовало на трампов так, что ни один из них не рискнул поднять ружье.
Охотник дал знак рабочим направить свое оружие на вход в туннель, чтобы отбросить трампов назад, если они сделают попытку прорваться с боем. Снаружи было слышно, как много голосов старались перекричать друг друга, но дым был очень едок, дыхание становилось спертым, а поэтому времени на совещание у трампов совсем не оставалось. Гарь заполняла туннель, забивая легкие. Перед таким человеком, как Олд Файерхэнд, бандиты все же дрогнули — они знали, что тот слов на ветер не бросает, а чад становился все гуще, и теперь выход был только один — сдаваться. Через огонь пролетела шляпа, а затем окрик Олд Файерхэнда возвестил, что первый из трампов может выйти. По указанию охотника тот без остановки вынужден был пройти через мост, где его приняли рафтеры и охотники. Для осуществления плана, который, собственно, был идеей Виннету, загодя запаслись веревками, лассо и ремнями, и теперь рабочие связывали руки каждому, кто только достигал выхода. Едва прошла четверть часа, как все трампы сдались на милость победителям. Но, к великому сожалению охотников и рафтеров, выяснилось, что рыжий Полковник снова ускользнул. Пленники, у которых о нем спросили, рассказали, что он с двадцатью другими в самый последний момент не стал садиться в поезд. Их искали в туннеле и в вагонах, но никаких следов не нашли, так что пришлось на слово поверить бандитам.
Опять мириться с тем, что этот человек, которого искали столько времени, снова на свободе? Нет! Пленников доверили солдатам и строителям, а Олд Файерхэнд, Виннету, охотники и рафтеры вернулись на место, где затормозил поезд, чтобы найти следы улизнувших. Вестмен сразу же выслал в Шеридан четырех рафтеров, чтобы ему привели его коня, охотничью одежду и обоих пойманных трампов-шпионов, а заодно сообщили об удачном исходе задуманного. Файерхэнд не собирался возвращаться в Шеридан, он хотел вместе с друзьями ехать в форт Уоллес, где трампов должны были оставить под охраной военных, ибо место подобным мерзавцам могло быть только там.
Затем нашли место, где ранее располагались трампы в ожидании поезда. После долгих поисков и изучения следов коней и людей, вестмены пришли к выводу, что действительно ушло около двадцати человек, которые взяли с собой много запасных коней — естественно, лучших, разогнав остальных по прерии.
— Этот Полковник поступил очень хитро, — заметил Олд Файерхэнд. — Если бы он забрал с собой всех животных, то обременил бы этим свой маленький отряд, да и следов осталось бы столько, что даже ребенок без труда смог бы их прочитать. Разогнав коней, он затруднил наши поиски и выиграл во времени, а поскольку он прихватил с собой далеко не худших животных, то теперь имеет большое преимущество, которое мы с трудом сможем наверстать.
— Возможно, здесь мой белый брат ошибается, — заметил Виннету. — Этот бледнолицый не покинул местность, не узнав, что произошло с его людьми. Если мы пойдем по его следу, то он определенно приведет нас к Хвосту Орла.
— Мой краснокожий брат предположил верно. Полковник ускакал отсюда, чтобы подслушать нас. Теперь он знает, что делать, а потому бежал прочь как можно скорее. Мы же, пытаясь сейчас узнать, где он находится, лишь теряем драгоценное время.
— Если мы быстро вернемся, возможно, еще нагоним их.
— Нет. Мой брат должен согласиться, что мы не можем тотчас преследовать трампов. Мы все вместе должны отправиться в Форт-Уоллес и дать там показания. На это придется потратить весь сегодняшний день. Лишь завтра утром мы сможем преследовать бандитов.
— Тогда они еще на один день опередят нас!
— Да, но мы знаем, куда они едут, и нам не нужно тратить время, идя по следу. Мы поедем прямо к Серебряному озеру.
— Мой брат уверен, что они едут именно туда? Они не сменят своих намерений после сегодняшнего поражения?
— Конечно, нет! Им нужны были деньги, чтобы запастись необходимым и приготовиться к походу. Однако они могут обойтись и без денег, ибо у них, пожалуй, есть оружие, да и припасы тоже. Если вдруг чего-либо не хватит, эти ушлые люди найдут способ пополнить свои запасы. Я уверен, что они поедут на Серебряное озеро.
— Так поедем сейчас по их следу, чтобы узнать, куда они отправились хотя бы отсюда.
Двадцать всадников наследили достаточно. Их следы вели к реке, а потом шли вдоль берега. Отпечатки были такими четкими, что можно было скакать галопом без боязни потерять их из виду.
У Хвоста Орла, недалеко от моста, трампы остановились. Один из них, скорее всего Полковник, прокрался потом под защитой деревьев наверх, к рельсам. Там, лежа на насыпи, он стал свидетелем пленения всей компании. Как только он вернулся к своим, бандиты тотчас умчались прочь.
Охотники и рафтеры шли по следу еще полчаса, но потом повернули назад, к мосту, поскольку теперь точно знали, в каком направлении ускакали беглецы. Трампы держали путь к Буш-Крик — верный знак того, что они стремились в Колорадо, откуда собирались повернуть к Серебряному озеру.
Тем временем четверо рафтеров вернулись из Шеридана вместе с инженером Шаруа и Хартли, которые также направлялись в Форт-Уоллес, где были важны их показания. Рабочим, получившим в награду оружие трампов, предстояло вернуться в Шеридан пешком, ибо оба стоявших за туннелем состава — как монтажный, так и поезд с «деньгами» — готовились к отправке в Форт-Уоллес. После того как в них погрузили пленных, остальные тоже сели в вагоны, и оба поезда тронулись. Драгуны на конях двинулись следом.
Между тем в форте были оповещены о происшествии, и местное население жаждало узнать, как развивались события дальше. Когда составы прибыли на место, толпы людей обступили их, и трампы по гневному настроению жителей прекрасно поняли, что могло их здесь ждать. Если бы не эскорт, их тотчас бы линчевали.
Бандиты понесли большие потери, ибо почти четверть их отряда нашла свою смерть в туннеле. Остается лишь сказать, что до сих пор в тех местах рассказывают о знаменитой истории выкуривания трампов из туннеля у Хвоста Орла, при этом, естественно, называя имена Олд Файерхэнда и Виннету.
Глава одиннадцатая. В ЗАТРУДНИТЕЛЬНОМ ПОЛОЖЕНИИ
Там, где над одним из берегов Ганнисон-Ривер возвышаются горы Элк, по необъятному и пустынному плоскогорью, поросшему низкой травой, скакали четверо всадников. Известно, что весь Дикий Запад полон необыкновенными личностями, однако эти четверо сразу приковывали к себе внимание.
Один из них, очень благородного вида, сидел на великолепном черном жеребце из породы тех, что разводят некоторые племена апачей. Его фигура не поражала своими размерами, но было очевидно, что человек обладал необычайной физической силой и выносливостью. Его опаленное солнцем мужественное лицо обрамляла темно-русая окладистая борода. Он носил коричневые кожаные легины, охотничью рубаху из того же материала и высокие сапоги, доходившие до колен. Голову путника покрывала широкополая фетровая шляпа, вокруг тульи которой был повязан толстый шнур с болтающимися ушами гризли. За широкий, сплетенный из нескольких ремней и полный патронов пояс были заткнуты два револьвера, сбоку в кожаном чехле висел длинный охотничий нож. К седлу были приторочены две пары прикручивающихся подков и четыре округлые, грубые плетенки из соломы и тростника, с ремнями и пряжками. Похоже, они пристегивались к копытам животного, когда нужно было обмануть преследователей. Торс всадника с левого плеча до правого бедра обвивало скрученное лассо, а на шее на шелковом шнуре покачивалась трубка мира, украшенная кожей колибри. В правой руке человек сжимал короткоствольное ружье, с затвором особой конструкции, а за плечами на широком ремне висела длинная тяжелая двустволка, когда-то метко нареченная «медвежебоем», ствол которой был рассчитан на пули самого крупного калибра. Этим человеком был Олд Шеттерхэнд, известнейший охотник, получивший свое прозвище благодаря тому, что мог свалить и оглушить любого противника ударом кулака.
Рядом с ним ехал маленький, хилый человечек без каких-либо следов растительности на лице в голубом долгополом фраке с желтыми, до блеска начищенными пуговицами. На его голове красовалась большая дамская шляпа — «амазонка», с которой свешивалось гигантское перо. Брюки всадника были слишком коротки, вследствие чего можно было обозревать голые ноги, торчащие из старых кожаных сапог с мексиканскими шпорами. Всадник обвешал себя целым арсеналом, но добродушное выражение его лица говорило о том, что все это лишь для отпугивания врага. Этим человеком был не кто иной, как герр Гелиогабал Морфей Франке, прозванный товарищами Хромой Френк, ибо вследствие давнего ранения припадал на одну ногу37.
За первыми двумя на старом, низком муле, который, казалось, под тяжестью выбивался из сил, восседала особа ростом более шести футов, представляющая собой то, что обычно называют «кожа да кости». Кожаные штаны, в которых болтались длинные ноги всадника, несомненно, были скроены на тучного и малорослого человека. Его кожаные сапоги, одетые также на босу ногу, столько раз были залатаны и зашиты, что, похоже, сплошь состояли из клочков и кусочков, вследствие чего каждый из этих сапог весил не менее пяти или шести фунтов. Рубаха из шкуры бизона, на которой не было видно ни пуговиц, ни застежек, ни петель, открывала впалую грудь, а ее рукава доходили всаднику лишь до локтей. Вокруг шеи человека был повязан выцветший суконный платок, а на острой голове сидел забавный головной убор, бывший в прошлом серым цилиндром, украшавшим, возможно, чело какого-нибудь толстосума, пошедшим затем по рукам и невесть каким способом заброшенным в прерии Дикого Запада. Новый владелец оборвал поля, посчитав их никчемными, оставив лишь маленький край, за который можно браться, чтобы снять или одеть этот неописуемо выгнутый и деформированный головной убор. За толстым веревочным шнуром, опоясывающим талию вместо ремня, были заткнуты два револьвера и индейский нож для скальпирования; на шнуре также висели несколько сумок с различными мелочами, без которых не может обойтись ни один вестмен. На плечи всадника был накинут резиновый плащ с пелериной. Этот элемент его гардероба уже никогда не мог быть использован по назначению, ибо после первого же дождя полностью сел и съежился, напоминая теперь гусарскую бурку. Поперек бесконечно длинных ног всадник держал ружье, из которого настоящий охотник никогда бы не промахнулся, стреляя по цели. Сколько ему было лет — не смог бы определить даже тот, кто сумел бы догадаться о возрасте его мула. Самое большее, что можно предположить — то, что оба, и хозяин и животное, повидали на своем веку немало и пережили вместе множество различных передряг.
Четвертый всадник восседал на очень высоком и крепком жеребце. Своей фигурой этот муж напоминал широкий бочонок. При этом он был так мал, что его ноги не доставали даже брюха животного. Несмотря на палящее солнце, толстяк носил вылинявшую шубу, всей шерсти с которой хватило бы разве что на шкурку полевой мыши. Голову толстяка прикрывала гигантских размеров шляпа-панама, а из-под шубы выглядывали большие сапоги с отвернутыми голенищами. Рукава шубы скрывали кисти всадника, и единственное, что было видно — его толстое, красное, радушное и вместе с тем плутоватое лицо. Большая шуба не позволяла видеть какое-либо оружие, кроме длинноствольного ружья, которое болталось за его спиной.
Этими двумя были Дэвид Кронерс и Якоб Пфефферкорн, всюду известные как Длинный Дэви и Толстяк Джемми38. Они были неразлучны подобно сиамским близнецам и всегда и везде появлялись вместе. Джемми был немцем, Дэви — янки, но после многих лет совместных скитаний последний набрался достаточно немецких выражений и теперь хорошо понимал чужую речь. Так же неразлучны были и их лошади. Они всегда находились рядом, вместе щипали траву, а когда вынуждены были терпеть общество других своих собратьев, отходили в сторонку, жались бок о бок, пофыркивали и ласкались друг к другу.
Один из них, очень благородного вида, сидел на великолепном черном жеребце из породы тех, что разводят некоторые племена апачей. Его фигура не поражала своими размерами, но было очевидно, что человек обладал необычайной физической силой и выносливостью. Его опаленное солнцем мужественное лицо обрамляла темно-русая окладистая борода. Он носил коричневые кожаные легины, охотничью рубаху из того же материала и высокие сапоги, доходившие до колен. Голову путника покрывала широкополая фетровая шляпа, вокруг тульи которой был повязан толстый шнур с болтающимися ушами гризли. За широкий, сплетенный из нескольких ремней и полный патронов пояс были заткнуты два револьвера, сбоку в кожаном чехле висел длинный охотничий нож. К седлу были приторочены две пары прикручивающихся подков и четыре округлые, грубые плетенки из соломы и тростника, с ремнями и пряжками. Похоже, они пристегивались к копытам животного, когда нужно было обмануть преследователей. Торс всадника с левого плеча до правого бедра обвивало скрученное лассо, а на шее на шелковом шнуре покачивалась трубка мира, украшенная кожей колибри. В правой руке человек сжимал короткоствольное ружье, с затвором особой конструкции, а за плечами на широком ремне висела длинная тяжелая двустволка, когда-то метко нареченная «медвежебоем», ствол которой был рассчитан на пули самого крупного калибра. Этим человеком был Олд Шеттерхэнд, известнейший охотник, получивший свое прозвище благодаря тому, что мог свалить и оглушить любого противника ударом кулака.
Рядом с ним ехал маленький, хилый человечек без каких-либо следов растительности на лице в голубом долгополом фраке с желтыми, до блеска начищенными пуговицами. На его голове красовалась большая дамская шляпа — «амазонка», с которой свешивалось гигантское перо. Брюки всадника были слишком коротки, вследствие чего можно было обозревать голые ноги, торчащие из старых кожаных сапог с мексиканскими шпорами. Всадник обвешал себя целым арсеналом, но добродушное выражение его лица говорило о том, что все это лишь для отпугивания врага. Этим человеком был не кто иной, как герр Гелиогабал Морфей Франке, прозванный товарищами Хромой Френк, ибо вследствие давнего ранения припадал на одну ногу37.
За первыми двумя на старом, низком муле, который, казалось, под тяжестью выбивался из сил, восседала особа ростом более шести футов, представляющая собой то, что обычно называют «кожа да кости». Кожаные штаны, в которых болтались длинные ноги всадника, несомненно, были скроены на тучного и малорослого человека. Его кожаные сапоги, одетые также на босу ногу, столько раз были залатаны и зашиты, что, похоже, сплошь состояли из клочков и кусочков, вследствие чего каждый из этих сапог весил не менее пяти или шести фунтов. Рубаха из шкуры бизона, на которой не было видно ни пуговиц, ни застежек, ни петель, открывала впалую грудь, а ее рукава доходили всаднику лишь до локтей. Вокруг шеи человека был повязан выцветший суконный платок, а на острой голове сидел забавный головной убор, бывший в прошлом серым цилиндром, украшавшим, возможно, чело какого-нибудь толстосума, пошедшим затем по рукам и невесть каким способом заброшенным в прерии Дикого Запада. Новый владелец оборвал поля, посчитав их никчемными, оставив лишь маленький край, за который можно браться, чтобы снять или одеть этот неописуемо выгнутый и деформированный головной убор. За толстым веревочным шнуром, опоясывающим талию вместо ремня, были заткнуты два револьвера и индейский нож для скальпирования; на шнуре также висели несколько сумок с различными мелочами, без которых не может обойтись ни один вестмен. На плечи всадника был накинут резиновый плащ с пелериной. Этот элемент его гардероба уже никогда не мог быть использован по назначению, ибо после первого же дождя полностью сел и съежился, напоминая теперь гусарскую бурку. Поперек бесконечно длинных ног всадник держал ружье, из которого настоящий охотник никогда бы не промахнулся, стреляя по цели. Сколько ему было лет — не смог бы определить даже тот, кто сумел бы догадаться о возрасте его мула. Самое большее, что можно предположить — то, что оба, и хозяин и животное, повидали на своем веку немало и пережили вместе множество различных передряг.
Четвертый всадник восседал на очень высоком и крепком жеребце. Своей фигурой этот муж напоминал широкий бочонок. При этом он был так мал, что его ноги не доставали даже брюха животного. Несмотря на палящее солнце, толстяк носил вылинявшую шубу, всей шерсти с которой хватило бы разве что на шкурку полевой мыши. Голову толстяка прикрывала гигантских размеров шляпа-панама, а из-под шубы выглядывали большие сапоги с отвернутыми голенищами. Рукава шубы скрывали кисти всадника, и единственное, что было видно — его толстое, красное, радушное и вместе с тем плутоватое лицо. Большая шуба не позволяла видеть какое-либо оружие, кроме длинноствольного ружья, которое болталось за его спиной.
Этими двумя были Дэвид Кронерс и Якоб Пфефферкорн, всюду известные как Длинный Дэви и Толстяк Джемми38. Они были неразлучны подобно сиамским близнецам и всегда и везде появлялись вместе. Джемми был немцем, Дэви — янки, но после многих лет совместных скитаний последний набрался достаточно немецких выражений и теперь хорошо понимал чужую речь. Так же неразлучны были и их лошади. Они всегда находились рядом, вместе щипали траву, а когда вынуждены были терпеть общество других своих собратьев, отходили в сторонку, жались бок о бок, пофыркивали и ласкались друг к другу.