Майер Стефани. Затмение

   – С оговорками, – сквозь зубы поправил Чарли. – А тебе-то что?
   Я недовольно глянула на отца.
   – Да так, к сведению. Элис все не терпится пошататься с кем-нибудь по магазинам, и я уверен, что Белла будет рада выбраться в город. – Эдвард улыбнулся мне.
   – Ни за что! – зарычал Чарли и внезапно побагровел.
   – Па! Ну почему?
   Чарли с трудом разжал челюсти.
   – Я не хочу, чтобы ты в ближайшее время ездила в Сиэтл.
   – Почему?
   – Ты же слышала: в Сиэтле какая-то банда убивает всех подряд, так что держись от города подальше, ясно?
   Я закатила глаза.
   – Па, у меня гораздо больше шансов попасть под удар молнии, чем за единственный день в Сиэтле…
   – Нет, нет, Чарли прав, – прервал меня Эдвард. – Я вовсе не имел в виду Сиэтл. Вообще-то, я говорил о Портленде. Я бы и сам не пустил Беллу в Сиэтл. Ни в коем случае.
   Я в недоумении уставилась на Эдварда, но он внимательно читал статью на первой странице газеты. Наверное, просто хочет успокоить Чарли. Предположить, что в обществе Эдварда и Элис мне может грозить опасность даже от самых отпетых человеческих ублюдков – вот уж обхохочешься!
   Уловка сработала. Чарли на мгновение уставился на Эдварда, а потом пожал плечами.
   – Вот и хорошо. – Отец протопал в гостиную: похоже, заторопился, не желая пропустить начало игры.
   Я не хотела, чтобы Чарли меня услышал, и дождалась, пока он включит телевизор.
   – Что ты…
   – Погоди-ка, – отозвался Эдвард, не поднимая глаз от заявления, и подтолкнул бумажку ко мне. – По-моему, можно воспользоваться уже готовыми сочинениями: здесь точно такие же вопросы.
   Наверное, Чарли все еще прислушивается к нашему разговору. Я вздохнула и принялась заполнять однообразные графы «фамилия, имя», «адрес», «номер социального страхования»… Через несколько минут я посмотрела на Эдварда, но он сидел, задумчиво уставившись в окно. Я снова прилежно склонилась над заявлением – и только тут разглядела название университета! Фыркнув, я отодвинула бумажки в сторону.
   – Белла, ты чего?
   – Эдвард, не смеши меня. Заявление в Дартмут?
   Эдвард настойчиво придвинул бланк.
   – Я думаю, тебе понравится Нью-Гэмпшир. Для меня там есть полный набор вечерних классов, а местные леса очень удобно расположены для заядлого туриста. И полно всякой живности. – Эдвард криво улыбнулся, зная, что мне перед такой улыбкой не устоять.
   Я втянула воздух носом.
   – Можно подумать, меня туда возьмут! Разве что за чудовищную взятку. Может, отгрохать им новую библиотеку на деньги Калленов? Фигушки. Мы ведь уже говорили об этом!
   – Белла, ну почему бы тебе просто не заполнить заявление? С тебя не убудет.
   Я разозлилась.
   – А знаешь что? Я отказываюсь!
   Я протянула руку, собираясь скомкать листки и бросить в мусорное ведро, но бумажки уже исчезли. Секунду я смотрела на пустой стол, затем перевела взгляд на Эдварда. Он, казалось, не шелохнулся, однако заявление наверняка надежно спрятано у него в кармане.
   – Что за шуточки?
   – Твоя подпись у меня получается лучше, чем у тебя. А сочинения ты уже написала.
   – Это уже совсем ни в какие ворота! – Я заговорила шепотом на случай, если, несмотря на телевизор, Чарли все же услышит. – Мне никуда больше не надо подавать никаких заявлений. Меня уже приняли. И сбережений почти хватает на первый семестр. Лучшего алиби не придумаешь. Незачем бросать на ветер кучу денег – неважно чьих!
   На лице Эдварда застыла болезненная гримаса.
   – Белла…
   – Даже не начинай! Не спорю, что ради Чарли нужно делать вид, будто я поступаю в колледж, но мы-то оба знаем, что осенью мне будет не до учебы! И вообще придется держаться подальше от людей.
   О первых годах жизни вампира я имела весьма смутное представление. Эдвард подробностей не рассказывал, избегая этой темы, но я знала, что будет невесело. Судя по всему, самообладанию нужно еще научиться. И думать не стоило об учебе – разве что на заочных курсах.
   – По-моему, мы пока не определились со временем, – мягко напомнил Эдвард. – Ты могла бы поучиться семестр-другой. Ты еще столько всего не испытала в жизни.
   – Все это я и потом могу испытать.
   – Потом это будет уже не человеческая жизнь. Белла, второй раз человеком не станешь.
   Я вздохнула.
   – Эдвард, подумай хорошенько. Затягивать слишком опасно.
   – Пока еще не опасно, – настаивал он.
   Я хмуро уставилась на него. Не опасно? Ага, нисколечко! За мной всего лишь гоняется вампир-садистка, намеренная отомстить за смерть своего дружка – желательно путем лишения меня жизни каким-нибудь медленным и мучительным способом. Да черт с ней, с этой Викторией! Ах да, есть же еще и Вольтури! Королевская семейка вампиров с небольшой армией вампирчиков. И они настаивают на моей смерти в ближайшем будущем, потому что людям об их существовании знать не положено. Вот и все. Было бы от чего панику разводить!
   Эдвард полагался на невероятную способность Элис точно предвидеть будущее: она заранее предупредит нас об опасности. Но даже когда его сестра начеку, только сумасшедший стал бы рисковать!
   Кроме того, я уже выиграла этот спор. Мы договорились, что мое превращение в вампира произойдет сразу после выпускного – до которого остается всего несколько недель.
   Уже совсем скоро! От этой мысли в сердце екнуло. Конечно же, превращения не избежать. И кроме того, оно станет ключом к тому, чего я хочу больше всего на свете. Но у меня не выходило из головы, что Чарли сидит в соседней комнате и смотрит телевизор – точно так же, как в любой другой вечер. А мама все умоляет меня провести лето на пляже в солнечной Флориде – вместе с ней и ее новым мужем. И есть еще Джейкоб, который, в отличие от моих родителей, поймет, в чем дело, когда я уеду в какой-нибудь колледж у черта на рогах. Если даже родители долго ничего не заподозрят и мне удастся отвертеться от визитов домой под предлогом больших расходов, непомерной учебной нагрузки или слабого здоровья, то Джейкоб будет знать правду.
   На мгновение мысль о том, какое отвращение испытает ко мне Джейкоб, затмила все остальное.
   – Белла, не стоит торопиться. – Эдвард заметил мою расстроенную гримасу, и его лицо тоже исказилось от боли. – Я никому не позволю пальцем тебя тронуть. Ты можешь ждать, сколько захочешь.
   – Я хочу поторопиться, – с неуверенной улыбкой прошептала я, пытаясь обратить все в шутку. – Я хочу стать чудовищем.
   Эдвард стиснул зубы.
   – Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. – Он внезапно бросил на стол между нами мокрую газету и ткнул пальцем в заголовок на первой странице:

   КОЛИЧЕСТВО ЖЕРТВ РАСТЕТ
   ПОЛИЦИЯ ПОДОЗРЕВАЕТ БАНДУ

   – А это-то здесь при чем?
   – Белла, чудовища существуют на самом деле.
   Я ошарашенно посмотрела на заголовок и снова перевела взгляд на окаменевшее лицо Эдварда.
   – Это… это сделал вампир? – прошептала я.
   Эдвард невесело улыбнулся. Его голос прозвучал хрипло и холодно.
   – Белла, ты не представляешь, как часто подобные мне стоят за ужасными сообщениями ваших человеческих газет. Судя по этой статье, в Сиэтле резвится новорожденный вампир. Кровожадный, дикий, неуправляемый. И мы все такие.
   Я снова опустила глаза в газету, чтобы не встречаться взглядом с Эдвардом.
   – Мы уже несколько недель наблюдаем за происходящим, – продолжал он. – Все признаки налицо: невероятные исчезновения людей, происходящие ночью; плохо спрятанные трупы; отсутствие каких-либо вещественных доказательств… Это кто-то совсем новенький. И ни один из стареньких не взял на себя ответственность за появление новичка. – Эдвард глубоко вздохнул. – Честно говоря, нам до этого дела нет. Мы бы вообще не обратили внимания на новорожденного вампира, если бы он не появился так близко к дому. Я же говорю, такие вещи случаются постоянно. Существование чудовищ приводит к чудовищным последствиям.
   Я попыталась не заметить имена жертв, но они выделялись, словно набранные жирным шрифтом. Пять человек лишились жизни, пять семей скорбят о потере. Абстрактно размышлять об убийстве совсем не то, что прочитать имена жертв: Морин Гардинер, Джеффри Кемпбелл, Грейс Раци, Мишель О’Коннелл, Рональд Элбрук. Люди, у которых были родители, дети, друзья, кошки-собаки, работа, надежды, планы, воспоминания…
   – Со мной такого не случится, – прошептала я, словно убеждая саму себя. – Ты не позволишь мне стать такой. Мы будем жить в Антарктиде.
   Эдвард фыркнул, сводя все к шутке.
   – Пингвины, значит. Прелестно!
   Я неуверенно засмеялась и сбросила газету на пол, чтобы убрать эти имена с глаз долой. Конечно же, Эдвард прежде всего думает, на кого можно поохотиться. Он и его родственники-«вегетарианцы» защищают людей, предпочитая удовлетворять голод крупными хищниками.
   – Ну тогда, как и договорились, едем на Аляску. Только куда-нибудь подальше, чем Джуно – туда, где полно медведей-гризли, – сказала я.
   – Еще лучше, – согласился он. – Там и полярные медведи водятся. Очень злые. А волки так просто огромные.
   Я резко выдохнула.
   – Что с тобой? – спросил Эдвард. Прежде чем я успела прийти в себя, он уже понял, в чем дело, и напрягся всем телом. – Ясно. О волках вспоминать не будем, если тебе это неприятно. – Его голос прозвучал холодно и отчужденно, а плечи расправились.
   – Эдвард, он был моим лучшим другом, – пробормотала я. Слово «был» больно кольнуло. – Конечно же, мне неприятно.
   – Прошу прощения, я не подумал, – официальным тоном извинился он. – Мне не следовало так говорить.
   – Да ладно, чего там. – Я стиснула в кулаки лежавшие на столе руки и не сводила с них глаз.
   Мы помолчали, а потом Эдвард взял меня прохладными пальцами за подбородок. Теперь выражение его лица смягчилось.
   – Честное слово, прости.
   – Ничего. Я знаю, что ты не это хотел сказать. Мне не следовало так реагировать. Просто… я как раз перед твоим приходом думала о Джейке. – Я заколебалась. Мне казалось, что карие глаза Эдварда становятся чуть темнее каждый раз, когда я произношу имя Джейка. – Чарли говорит, что ему сейчас очень плохо, – умоляющим тоном сказал я. – Ему больно, и это… это моя вина.
   – Белла, ты ни в чем не виновата.
   Я глубоко вздохнула.
   – Помочь Джейку – мой долг. И к тому же одно из условий Чарли…
   Пока я говорила, лицо Эдварда снова стало каменным, как у статуи.
   – Ты ведь знаешь, и речи быть не может о том, чтобы ты встречалась с оборотнем без нашей защиты. А наше появление на их территории будет нарушением договора. Ты что, хочешь развязать войну?
   – Конечно нет!
   – Тогда и говорить больше не о чем. – Эдвард убрал руку и оглянулся в поисках чего-нибудь, что позволит сменить тему. Его взгляд задержался за моей спиной. Эдвард улыбнулся, хотя настороженность из глаз не исчезла. – Хорошо, что Чарли решил выпустить тебя из дома: тебе давно пора наведаться в книжный магазин. Сколько можно читать «Грозовой перевал»? Я думал, ты его уже наизусть выучила.
   – Не все же могут похвастаться фотографической памятью, – буркнула я.
   – Память тут ни при чем. Никак не могу понять, чем тебе нравится эта книга. Ее герои – ужасные типы, которые портят друг другу жизнь. Даже не знаю, почему Хитклифа и Кэтрин ставят наравне с парами вроде Ромео и Джульетты или Элизабет Беннет и Дарси. Это история не любви, а ненависти.
   – С классикой у тебя проблемы, – огрызнулась я.
   – Должно быть, потому, что антиквариат меня не впечатляет, – улыбнулся Эдвард. Похоже, он доволен, что ему удалось отвлечь мое внимание. – Нет, правда, скажи мне, почему ты ее перечитываешь снова и снова? – Теперь в его глазах светился искренний интерес: Эдвард в очередной раз хотел разобраться в мешанине моих мыслей. Он протянул руки через стол и обхватил мое лицо ладонями. – Чем она тебя так привлекает?
   Его искреннее любопытство меня обезоружило.
   – Не знаю, – ответила я, судорожно пытаясь собраться с мыслями, которые невольно разбегались под пристальным взглядом Эдварда. – Наверное, все дело в неизбежности. Ничто не может их разлучить: ни ее себялюбие, ни его злодеяния, ни даже сама смерть…
   Эдвард подумал и игриво ухмыльнулся.
   – По-моему, было бы гораздо лучше, если бы у каждого из них нашлось какое-нибудь искупающее все недостатки достоинство.
   – А по-моему, в этом-то все и дело, – возразила я. – Их единственное достоинство – любовь.
   – Надеюсь, тебе-то достанет здравого смысла не влюбиться в кого-нибудь столь же… зловредного.
   – Мне уже поздновато беспокоиться о том, в кого влюбляться, – заметила я. – Хотя и без предупреждений у меня вроде неплохо получилось.
   Эдвард тихо засмеялся.
   – Я рад, что ты так думаешь.
   – Надеюсь, тебе-то хватит ума держаться подальше от кого-нибудь столь же себялюбивого. Ведь на самом деле все беды от Кэтрин, а не от Хитклифа.
   – Я буду осторожен, – пообещал он.
   Я вздохнула. Эдварду здорово удается меня отвлекать. Я прижала его ладонь к своему лицу.
   – Мне нужно увидеться с Джейком.
   Эдвард закрыл глаза.
   – Нет.
   – Это совершенно безопасно! – вновь взмолилась я. – Я целыми днями торчала среди них в Ла-Пуш, и никогда ничего не происходило.
   Зря я: на последних словах голос невольно дрогнул. Я тут же поняла, что говорю неправду: однажды ведь кое-что произошло. Перед глазами встал огромный серый волк с оскаленными клыками, припавший к земле для прыжка – и ладони вспотели от незабываемого ужаса.
   Эдвард услышал, как у меня застучало сердце, и кивнул, словно я вслух признала свое вранье.
   – На оборотней полагаться нельзя. Находящиеся рядом с ними люди иногда получают травмы. А то и погибают.
   Я открыла рот, чтобы возразить, – и онемела. В памяти всплыла другая картинка: когда-то прекрасное личико Эмили Янг, обезображенное тремя темными шрамами, которые стянули вниз уголок правого глаза, а рот искривили в ухмылку.
   Мрачно торжествующий Эдвард ждал, пока ко мне вернется дар речи.
   – Ты их не знаешь, – прошептала я.
   – Белла, я знаю их лучше, чем ты думаешь. Я был здесь в прошлый раз.
   – В какой прошлый раз?
   – С оборотнями мы столкнулись лет семьдесят назад, когда осели возле Хоквиама. Еще до того, как к нам присоединились Элис и Джаспер. Нас было больше, однако их бы это не остановило, и они бросились бы в драку, если бы не Карлайл. Ему удалось убедить Эфраима Блэка в возможности сосуществования, и в конце концов мы заключили перемирие.
   Имя прадедушки Джейка заставило меня вздрогнуть.
   – Мы думали, что оборотни вымерли вместе с Эфраимом, – пробормотал Эдвард. Теперь он словно сам с собой разговаривал. – Думали, что генетическая мутация, позволявшая человеку превращаться в волка, была потеряна…
   Он замолчал и укоризненно посмотрел на меня.
   – Ты хоть понимаешь, что твое неукротимое влечение ко всему смертоносному вернуло к жизни вымирающую стаю волков-мутантов? Если бы твое невезение можно было законсервировать, мы бы получили оружие массового уничтожения!
   Я пропустила насмешку мимо ушей, обратив внимание лишь на предположение Эдварда – неужели он всерьез?
   – Эдвард, да я-то здесь при чем? Разве ты не знаешь?
   – Чего не знаю?
   – Оборотни вернулись из-за вампиров.
   Эдвард застыл и в изумлении уставился на меня.
   – Джейкоб сказал, что все началось с появления здесь твоей семьи. Я думала, ты в курсе…
   Эдвард прищурился.
   – Это они так говорят?
   – Да ты сам подумай! Семьдесят лет назад вы пришли сюда – и появились оборотни. Вы вернулись сейчас, и снова появились оборотни. По-твоему, совпадение?
   Он мигнул и перестал сверлить меня взглядом.
   – Карлайла заинтересует эта теория.
   – Ну да, теория! – фыркнула я.
   Эдвард помолчал, уставившись в окно. Наверное, размышлял о том, что присутствие его семьи превращает местных жителей в гигантских волков.
   – Любопытно, однако мало что меняет, – пробормотал он наконец. – Ситуация остается прежней.
   Что означает: никаких друзей среди оборотней.
   Я знала, что с Эдвардом нужно быть терпеливой. Дело не в том, что его нельзя переубедить, а в том, что он не понимает. Представить себе не может, скольким я обязана Джейкобу Блэку – спасением моей жизни (многократным!), да и здравым рассудком тоже.
   Я ни с кем не люблю говорить об этой черной полосе, особенно с Эдвардом. Ведь он пытался спасти меня своим отъездом, пытался спасти мою душу. Он не виноват во всех тех глупостях, которые я натворила в его отсутствие. Не виноват в тех страданиях, которые я испытала.
   Вот только сам Эдвард считает иначе.
   Поэтому мне придется очень осторожно выбирать слова.
   Я встала и обошла вокруг стола. Эдвард раскрыл объятия, и я села ему на колени, прижимаясь к прохладному, словно вырезанному из камня телу.
   – Пожалуйста, послушай меня, – начала я, не сводя глаз с его рук. – Это не просто дурацкий каприз – хочу повидать старого друга и все тут! Джейку сейчас очень больно. – Мой голос дрогнул. – Я никак не могу оставить его в беде, не могу отказаться от него сейчас, когда он во мне нуждается. Даже если он не всегда человек… Ведь он не оставил меня, когда я… когда я сама была не совсем человеком. Ты представить себе не можешь, каково мне пришлось…
   Я заколебалась. Обнимавшие меня руки окаменели; пальцы сжались в кулаки, и под кожей проступили сухожилия.
   – Если бы не Джейк… Не знаю, что бы со мной было к тому времени, как ты вернулся. Эдвард, я многим ему обязана.
   Я настороженно посмотрела на Эдварда: глаза закрыты, зубы стиснуты.
   – Никогда не прощу себе, что оставил тебя, – прошептал он. – Никогда.
   Я положила ладонь на его холодное лицо и держала, пока он не вздохнул и не открыл глаза.
   – Ты просто хотел как лучше. Так и получилось бы, не будь я такой ненормальной. Главное, сейчас ты здесь, остальное неважно.
   – Если бы я не уехал, ты бы не чувствовала себя обязанной рисковать жизнью, чтобы утешить пса.
   Меня передернуло. К Джейку я привыкла и не обращала особого внимания на его презрительные словечки: «кровосос», «пиявка», «паразит»… Бархатный голос Эдварда почему-то делал оскорбительное слово еще обиднее.
   – Даже не знаю, как тебе это сказать, – уныло начал Эдвард. – Все равно выйдет жестоко. Я уже чуть не потерял тебя один раз. И не потерплю, чтобы тебе грозила хотя бы малейшая опасность.
   – Доверься мне. Все будет хорошо.
   Его лицо опять исказилось от боли.
   – Пожалуйста, Белла, – прошептал он.
   Я посмотрела во внезапно вспыхнувшие золотистые глаза.
   – Что «пожалуйста»?
   – Пожалуйста, ради меня. Пожалуйста, постарайся быть осторожна. Я сделаю все, что в моих силах, но мне понадобится помощь.
   – Постараюсь, – пробормотала я.
   – Ты хоть понимаешь, что ты на самом деле для меня значишь? Как сильно я люблю тебя? – Эдвард прижал меня к твердой груди, положив подбородок мне на макушку.
   Я поцеловала ледяную шею.
   – Я знаю, как сильно я люблю тебя, – ответила я.
   – Ты сравниваешь одно маленькое деревце с целым лесом… – Эдвард поцеловал меня в макушку и вздохнул. – Никаких оборотней.
   – Не пойдет. Я должна повидаться с Джейком.
   – Тогда мне придется тебе помешать.
   В его голосе прозвучала несокрушимая уверенность.
   Я не сомневалась, что уверенность полностью обоснована.
   – Это мы еще посмотрим, – не сдавалась я. – Он по-прежнему мой друг.
   Записка Джейка внезапно стала оттягивать карман. Мне даже послышался голос Джейка: он будто соглашался с Эдвардом, чего в реальности ждать не приходится.
   «Это ничего не меняет. Извини».

Глава вторая
Уловка

   После испанского я шла в столовую в необычно приподнятом настроении – и не только потому, что держала за руку лучшего человека на свете, хотя и это, конечно, тоже.
   Может, дело было в том, что я «отсидела свой срок» и опять вышла на свободу.
   А может, дело вовсе даже не во мне: просто во всей школе царила атмосфера свободы. Учебный год заканчивался, и в воздухе чувствовалось возбуждение – особенно в выпускном классе.
   Все говорило о том, что до свободы рукой подать: плакаты, сплошь покрывшие стены столовой; разноцветные объявления, не вмещающиеся в мусорные баки; яркие рекламные брошюрки; зловещие объявления о выпускном бале, украшенные розовыми венками. Большой бал должен состояться в следующие выходные, но Эдвард железно пообещал, что мне это не грозит. В конце концов, эту часть человеческой жизни я уже попробовала.
   Нет, все же именно ощущение личной свободы так кружит голову. Окончание учебного года радует меня вовсе не так сильно, как остальных. Вообще-то, стоит об этом подумать, и я начинаю нервничать до тошноты. Уж лучше не думать.
   Но куда же денешься от разговоров о выпускном?
   – А вы разослали извещения? – поинтересовалась Анжела, когда мы с Эдвардом сели за наш столик.
   Анжела собрала каштановые волосы в неряшливый хвостик, глаза у нее нервно поблескивали.
   Элис и Бен сидели по обе стороны от Анжелы. Бен зачарованно уставился в комикс – даже очки сползли на кончик тонкого носа. Элис осмотрела мой невзрачный наряд – джинсы и футболка – с таким видом, что мне стало неловко. Наверное, планирует очередное превращение Золушки в принцессу. Я вздохнула. Элис все никак не смирится с моим безразличием к моде. Дай ей волю, и она будет переодевать меня каждый день – а то и несколько раз в день, – как какую-нибудь куклу-переростка.
   – Нет, – ответила я на вопрос Анжелы. – Кому посылать-то? Рене и так знает о выпускном, а больше и некому.
   – А ты, Элис?
   Элис улыбнулась.
   – Уже все разослала.
   – Везет, – вздохнула Анжела. – А у моей матушки полно родственников, и она хочет, чтобы я им всем от руки написала. У меня рука отвалится!.. Больше тянуть нельзя, и я заранее в ужасе.
   – Давай помогу, – предложила я. – Правда, пишу я, как курица лапой.
   Чарли будет в восторге. Краем глаза я заметила улыбку Эдварда. Ему тоже наверняка понравилась эта идея: можно выполнить условия Чарли, не связываясь с оборотнями.
   У Анжелы гора с плеч свалилась.
   – Ой, спасибо огромное! Я могу прийти к тебе, когда скажешь.
   – Лучше уж я к тебе: надоело дома сидеть. Вчера Чарли меня на волю выпустил, – ухмыльнулась я, сообщая хорошие новости.
   – Правда? – В добродушных карих глазах Анжелы загорелся восторг. – Ты вроде говорила, что у тебя пожизненное заключение.
   – Ну!.. Я-то думала, что сидеть мне дома, по крайней мере, до самого выпускного.
   – Белла, здорово! Надо это отпраздновать.
   – Категорически «за»!
   – Что бы нам такое вытворить? – Элис с воодушевлением прикидывала про себя разные возможности.
   Для меня ее идеи обычно слишком сногсшибательны. По глазам видно, что и в этот раз затевается нечто грандиозное.
   – Элис, что бы ты ни придумала, я боюсь, это выходит за границы дозволенного Чарли.
   – Если ты свободна, то какие могут быть границы?
   – Ну, хотя бы границы континентальной части США.
   Анжела с Беном расхохотались, а Элис недовольно поморщилась.
   – Так чем мы займемся вечером? – не отставала она.
   – Ничем. Давай дадим Чарли пару дней, надо убедиться, что он не шутил. К тому же завтра все равно в школу.
   – Тогда отпразднуем на выходных! – Энтузиазм Элис ничем не уймешь!
   – Обязательно, – пообещала я, надеясь ее утихомирить.
   Я знала, что не соглашусь ни на какие дурацкие выходки. С Чарли лучше быть поосторожнее: пусть оценит мое благоразумие, прежде чем я попрошу разрешить мне что-нибудь этакое.
   Анжела и Элис начали обсуждать варианты. Бен отложил комикс и присоединился к ним. Я перестала слушать, о чем они разговаривают. Надо же, а свобода меня не очень-то радует.
   Мои друзья обсуждали планы поездки в Порт-Анжелес или, может быть, в Хоквиам, а меня грызло недовольство, причина которого лежала на поверхности: с тех пор как я попрощалась с Джейкобом Блэком в лесу возле моего дома, из головы не выходила одна картинка. Словно назойливый будильник, заведенный звонить каждые полчаса, она врывалась в мысли. Искаженное от боли лицо Джейка. Таким я видела его в последний раз.
   Когда лицо Джейка вновь встало перед глазами, я поняла причину своего недовольства: моя свобода ограничена. Конечно, я могу поехать, куда вздумается – кроме Ла-Пуш; могу делать все, что угодно – только не видеться с Джейком.
   Я хмуро уставилась в стол. Наверняка ведь есть какой-то компромисс!
   – Элис? Элис!
   Оклик вывел меня из задумчивости. Анжела махала рукой перед лицом Элис, которая смотрела прямо перед собой невидящим взглядом. Вид Элис невольно вызвал у меня приступ паники: я уже знала этот невидящий взгляд и понимала, что Элис сейчас видит не школьную столовую, а нечто совершенно иное, хотя и в каком-то смысле столь же реальное. То, что должно скоро произойти. Я побледнела.
   И вдруг Эдвард рассмеялся – непритворным, беззаботным смехом. Анжела с Беном оглянулись на него, а Элис внезапно подскочила, словно кто-то пнул ее под столом.
   – Что, уже сонный час? – поддразнил Эдвард.
   Элис пришла в себя.
   – Ой, кажется, я замечталась.
   – Мечтать куда приятнее, чем целых два часа сидеть за партой, – заметил Бен.
   Элис снова втянулась в дискуссию – с еще большим оживлением, чем прежде. С нарочитым оживлением. Она всего лишь на секунду посмотрела Эдварду в глаза и перевела взгляд на Анжелу прежде, чем кто-либо еще успел это заметить. Эдвард молчал, рассеянно теребя мой локон.