– Дон Лукас Алакуэста, – ответил негр, ощерив свои белые как слоновая кость зубы.
– Вот видите! – вскричал торжествующим тоном Аройо. – А вы осмелились…
Но дон Корнелио не дал ему окончить и в свою очередь спросил негра:
– А как мое настоящее имя и кто я?
– Сеньор дон Корнелио Лантехас, капитан мексиканской армии и личный адъютант сеньора Морелоса, – поспешил ответить негр, поняв, что он сначала ответил не так, как было нужно.
– Доказательства! Доказательства! – снова крикнул Аройо. – Одним словом, я не верю, в особенности в таких людей, как этот черномазый пес. Мне нужны письменные доказательства.
В этот момент за дверями послышался крик нескольких голосов, среди которых особенно выделялся голос Косталя. Вслед за тем в комнату вбежал сам индеец, одною рукой размахивая окровавленным кинжалом, а другою, обернутою во что-то суконное, обороняясь от толпы преследовавших его гверильясов.
– Этот краснокожий индейский пес ударил кинжалом Гаспачо! – крикнул один из преследователей индейца, указывая на него Аройо.
– Да, я ударил его, чтобы вернуть одежду, которую он снял с капитана Лантехаса и не хотел отдать добровольно! – сознался индеец. – Извольте получить, сеньор капитан, – прибавил он, снимая с руки камзол и передавая его дону Корнелио.
Последний поспешно схватил свой камзол, порылся в одном из его карманов и вытащил оттуда пакет с бумагами.
– Вот требуемые вами доказательства! – воскликнул он, бросая пакет к ногам Аройо.
Тот машинально нагнулся и поднял пакет, который оказался открытым. Вынув из пакета бумаги и пробежав глазами текст документов, удостоверяющих личность и звание дона Корнелио Лантехаса, а также его чин и состояние в качестве адъютанта при генерале Морелосе, разбойничий атаман сильно смутился. Однако, не желая показать этого, он с прежним нахальством сказал:
– Да, подпись и печать генерала Морелоса, кажется, подлинные и подтверждают, что вы действительно тот, кем называете себя. Я готов верить этому. Что же касается внушений, сделанных вами мне от имени генерала Морелоса, то прошу передать ему в ответ от меня, что каждый действует по-своему, и я намерен продолжать так, как начал, а угроз никаких не боюсь… Ну, теперь вам здесь больше нечего делать, поэтому можете отправляться назад вместе с вашими провожатыми. Возвратить этим людям оружие, лошадей и все, что у них отобрано, как у подозрительных лиц, и проводить их до переправы! – распорядился он.
Можно себе представить, с какою радостью услышал это распоряжение дон Корнелио. Опасность, которая угрожала ему и его спутникам здесь, была одна из самых страшных, когда-либо испытанных им.
Глава XX. НЕУЛОВИМЫЙ
Вернемся теперь к полковнику Трэс-Вилласу, которого мы оставили спящим в лесу.
Из донесения Гаспачо своему начальнику Аройо мы уже знаем, что полковник накануне вечером подъезжал к своей гасиенде, около которой ему пришлось схватиться с осаждавшими ее гверильясами. Нескольких из них он уложил на месте, а от остальных благополучно ускользнул на своем верном Ронкадоре.
Очутившись в лесной глуши, он привязал своего коня к дереву, вокруг которого росло много сочной травы, а сам забрался на соседнее, и там, прикрепив себя длинным шарфом к ветвям, чтобы не свалиться на землю, устроился на ночь. Сильно утомленный трехдневным путешествием от Гуахапамы до своей гасиенды, он тут же крепко заснул и спокойно проспал до самого утра.
Посланные гверильясами ловить «бешеного полковника» десять человек до такой степени боялись этого храброго человека, считая его в родстве с демонами, что решили ночью не гоняться за ним, а переночевать где-нибудь поблизости и приняться за погоню на рассвете, «когда вся нечистая сила прячется».
Часть ночи гверильясы провели в карточной игре, во время которой так перессорились между собою, что дело дошло до драки, причем двое оказались избитыми почти до смерти, и утром, когда нужно было начать погоню за бешеным полковником, они были вынуждены остаться на месте. Таким образом, в погоне участвовало только восемь человек, которых мы и видели совещавшимися на лесной поляне. Они даже и не подозревали, что тот, кто им нужен, находится у них под боком.
С целью обследовать лес с двух сторон, гверильясы разделились на две части. Одна из них вскоре же столкнулась с отрядом, посланным в погоню за слугою дона Мариано де Сильвы и его караульным, бежавшим из лагеря Аройо. Оба отряда, обменявшись паролем, столковались насчет обоюдной поддержки и разъехались в разные стороны, условившись, однако, не терять связи между собою. В это время проснулся и дон Рафаэль. Со свойственной ему быстрой сообразительностью он сразу понял, что гверильясы, наверное, будут разыскивать его по следам, чтобы захватить в плен, и решил поскорее убраться с этого опасного места.
Дон Рафаэль направился к своему коню, которого вечером оставил привязанным к одному из соседних деревьев. Ронкадор оказался цел и невредим, но, видимо, сильно страдал от жажды, которая мучила и его хозяина. Точно понимая угрожавшую хозяину опасность, умное животное за все время ни разу не заржало, чтобы не выдать его. И теперь, когда дон Рафаэль подходил к нему, оно от радости только задрожало и повернуло к любимому хозяину свою благородную голову, но опять-таки молча.
– Бедный мой! – проговорил дон Рафаэль, трепля его по крутой шее и отвязывая от дерева. – Измучился ты и хочешь пить. Я тоже испытываю жажду. Пойдем искать воду. Только тише, как можно тише! – прибавил он, прислушиваясь, к голосам, которые стали раздаваться в лесу.
Пока дон Рафаэль, стараясь определить, с какой стороны доносятся эти голоса, принадлежавшие, без сомнения, его преследователям, осторожно пробирался к бамбуковым зарослям, ведя под уздцы Ронкадора, Цапотэ и Гаспар также спешили спастись от своих преследователей. Им было легче делать это, чем дону Рафаэлю, потому что Цапотэ знал такие глухие тропинки и обходы, куда не мог проникнуть ни один всадник.
Беглецы долго шли молча. Наконец Гаспар первый прервал молчание.
– Эх, как досадно, что мы не узнали имени этого сеньора! – начал он. – По всей видимости, это какой-нибудь важный человек.
Он и не подозревал, что встретил именно того, к кому был послан и кого все время искал.
– На что нам нужно было знать его имя? – возразил Цапотэ. – Он мог бы подумать, что мы хотим выдать его, если бы стали допытываться, как его зовут и кто он. Мне очень жаль, что я не мог проводить его, и опасаюсь, как бы он не попал в руки наших.
Вскоре беглецы вышли на большую дорогу, ведшую в Гуахапаму и пролегавшую около лесной опушки.
– Стой! Кто идет? – вдруг раздался грозный окрик, и им преградил дорогу вооруженный всадник, вынырнувший точно из-под земли. – Ба! Да это ты, Цапотэ? – совсем другим тоном продолжал он, узнав в беглеце своего товарища.
– Я самый! – отозвался Цапотэ. – Здравствуй, друг Перико! Как ты попал сюда!
– Я тут не один. Нас целый отряд. Мы посланы ловить одного испанского офицера. А ты как очутился здесь и кто это с тобой?
– Товарищ, недавно поступивший к нам на службу, – солгал без запинки Цапотэ. – Мы очень спешим по одному важному делу, которое поручил нам капитан.
– А куда и зачем вы посланы? – полюбопытствовал Перико.
– Ну, ты об этом лучше спроси у самого капитана, если тебе так хочется знать! – проговорил с улыбкой Цапотэ. – Видишь, как мы одеты, и идем с секретным поручением. Если мы откроем тебе секрет и капитан узнает об этом, то знаешь, что он способен сделать с нами?
– Знаю, знаю… Ну, идите. Счастливый путь… Ах, да, кстати! Не встретился ли вам тут, в лесу, бешеный полковник Трэс-Виллас? Мы осаждаем его гасиенду, которую он превратил в настоящую крепость. Недавно он сам появился около нее, и мы напали на него. Но он уложил четверых из наших и улизнул.
– А какой он из себя? – осведомился Цапотэ.
– Молодой еще, рослый, смазливый, с черными волосами и усами. За его поимку капитан назначил пятьсот долларов. Если вы видели его, скажите где. Мы поймаем его, доставим к капитану, получим награду и поделимся с вами.
– Пятьсот долларов! – воскликнул Цапотэ и на мгновение задумался, но потом решительно проговорил: – Нет, такого мы не встречали.
– Жаль! Ну, до свидания!
С этими словами Перико повернул лошадь и через минуту скрылся в лесной заросли.
– Ну, так и есть! Это и был сам дон Рафаэль Трэс-Виллас, которого я везде ищу, чтобы передать ему посылку. Как это я, дурак, не догадался спросить его имя? – сокрушался Гаспар, смотря вслед удалившемуся всаднику.
– Пятьсот долларов! – снова повторил Цапотэ, устремив задумчивый взгляд туда же. – Впрочем, много ли бы нам досталось из этой суммы? Да притом нам теперь нельзя и показаться капитану, – прибавил он, махнув рукой.
– Это верно, друг! – подтвердил его спутник. – Только знаешь что? Нам теперь тоже следует идти в Дель-Валле. Ведь туда направляется дон Рафаэль.
– Разумеется! Только сначала мы пройдем к бамбуковой заросли, куда я направил от своего дома дона Рафаэля. Может быть, там мы и найдем его.
– А разъезды, в особенности те, которые посланы за нами самим капитаном? – тревожно возразил Гаспар.
– Ничего, мы отделаемся и от них. Я уже кое-что придумал, сумею заговорить зубы и им. Идем к зарослям!
– Ну, как знаешь, – проговорил Гаспар и последовал за своим проводником, повернувшим назад, к бамбуковым зарослям.
Дон Рафаэль стал осторожно пробираться вместе с Ронкадором по лесной пуще. Ему то и дело приходилось прибегать к помощи сабли, чтобы продолжить путь среди сплошной сети лиан и других перепутавшихся растений. К счастью, те, которые гонялись за ним, так громко перекликались между собою, что дон Рафаэль в любую минуту мог знать, в какой они стороне и даже приблизительно, сколько их. Очевидно, это были люди совершенно неопытные в порученном им деле, иначе они не стали бы так открыто выдавать себя. Это-то и благоприятствовало преследуемому.
Но иногда он попадал в критическое положение. Временами обе группы, преследовавшие его, а также двух других беглецов, Гаспара и Цапотэ, напав на чей-либо след, сзывали одна другую свистками и старались со всех сторон окружить подозрительное место. Была минута, когда они совсем было напали на следы дона Рафаэля возле того места, где он ночевал и откуда они без особого труда могли выследить его по пятам. Приготовившись вскочить на своего коня, дон Рафаэль достал из кобуры пистолеты и стал выжидать.
Вдруг ему пришла на ум одна хитрость, применяемая в подобных случаях индейцами. Он поднял с земли сухой сук, придал ему вид молотка и стал им стучать о ствол дерева, искусно подражая дятлу, когда тот долбит клювом дерево. Известно, что эта птица всегда выбирает самые укромные места в лесной глуши, как можно дальше от людей: откуда слышатся ее удары, там не может быть человека.
Уловка эта удалась. Слышно было, как один из преследователей крикнул другим:
– Стой, братцы! Слышите, как долбит дятел? Значит, там никого нет. Бешеный полковник, должно быть, уже успел улизнуть куда-нибудь. Его надо искать в других местах.
Разъезд направился в другую сторону. Дон Рафаэль облегченно вздохнул. Опасность пока миновала. Можно было снова двинуться вперед, в противоположную сторону от преследователей.
Через некоторое время путнику попались на глаза спелые, сочные плоды пав-пав, которыми он мог хоть отчасти утолить томившие его голод и жажду. Вскоре встретился и горный ручеек. Изнывавший от зноя и жажды Ронкадор также был, наконец, напоен и освежен.
Время перешло за полдень, и косые солнечные лучи стали проникать сквозь зеленую листву, когда дон Рафаэль добрался до берега реки Остуты и увидел невдалеке высокую и густую бамбуковую заросль, о которой говорил ему Цапотэ. Лес почти вплотную подступал к этой заросли.
Укрыв там своего коня, дон Рафаэль взобрался на высокое дерево, росшее на самой опушке, и принялся обозревать окрестности. Убедившись, что вокруг все тихо и безлюдно, он спустился на землю и, в ожидании вечера, прилег возле Ронкадора в заросли исполинских бамбуков, как раз против того места, где на противоположном берегу громоздилась грубая палатка Аройо, возле которой взад и вперед шныряли пешие и конные гверильясы.
Наконец наступил и вечер. Вдруг дон Рафаэль заметил человека, переправлявшегося вброд через реку, тревожно осматривавшегося по сторонам и, видимо, куда-то очень спешившего. Когда он вышел на берег, дон Рафаэль, с целью получить от него какие-нибудь сведения, выскочил из своего убежища, направился незнакомцу навстречу и с обнаженной саблей в руке преградил ему путь.
– О, Господи! Как вы меня испугали, сеньор! – вскричал незнакомец, молодой парень добродушного вида, по-видимому, из простонародья.
– А кто ты и куда так спешишь? – осведомился дон Рафаэль.
– Я – слуга и спешу за помощью своему господину.
– А кто твой господин?
– Дон Фернандо Лаккара.
– Разве он в опасности?
– Да, в большой… А вы знаете его, сеньор?
– Знаю. Ему принадлежит гасиенда Сан-Карлос, и он женат на младшей дочери дона Мариано де Сильвы.
– Верно. Но вам, может быть, неизвестно, что часа два назад в гасиенду забрался этот разбойник Аройо вместе со своим помощником Бокардо, с ведьмой женой и со всей своей шайкой. Они теперь хозяйничают там. Схватили дона Фернандо и стали требовать от него, чтобы он дал им свою супругу «напрокат», все деньги и драгоценности. А так как дон Фернандо не соглашается, то они его раздели донага, связали и стали бичевать…
– Какие мерзавцы! – закричал возмущенный полковник. – Расправлюсь же я с ними! – прибавил он, потрясая саблей. – Ну а что с сеньорой Марианитой? Где она?
– Я и ее горничная помогли ей выбраться из дома в окно и посоветовали спрятаться где-нибудь в лесу, пока не явится помощь.
– А откуда ты рассчитываешь получить эту помощь?
– Из гасиенды Дель-Валле. Я туда и спешу.
– Да ведь эта гасиенда окружена разбойниками из шайки Аройо?
– Нет, он их отозвал оттуда, чтобы сначала покончить с гасиендой Сан-Карлос, а уж потом сделать нападение на Дель-Валле со всеми силами.
– Ага! Это хорошо! – обрадованно воскликнул дон Рафаэль. – Следовательно, теперь около Дель-Валле никого нет. Мне самому нужно как раз туда же. Садись и ты сзади, – продолжал он, выводя из-за дерева Ронкадора и вскакивая в седло. – Держись крепче за меня. Мы поедем быстро и скоро будем на месте. Командующий в Дель-Валле поручик Верегуи мой хороший знакомый. Он даст мне людей, и мы вот так расправимся с разбойниками! Не замучили бы только злодеи до смерти дона Фернандо да не разыскали бы в лесу сеньору Марианиту!
– Да, и я страшно боюсь этого! – ответил парень, взбираясь при помощи дона Рафаэля на коня и усаживаясь позади седла. – Бедная сеньора! Как она радовалась сегодня утром, когда узнала, что к вечеру приедут дон Мариано и сеньорита Гертруда. Ведь она так давно не видала их.
– Сегодня вечером они должны были приехать? – тревожно переспросил дон Рафаэль, пуская крупной рысью Ронкадора.
– Точно так, сеньор. Утром приезжал от них гонец с письмом. Упаси Боже и этих господ попасть в руки разбойников!..
– Ну, Бог даст, не попадут! – как бы в утешение самому себе проговорил дон Рафаэль.
– Дай-то Бог! – с искренним вздохом ответил парень и, немного помолчав, продолжал: – Слышно, сеньорита Гертруда не совсем здорова. Быть может, это и задержит их в пути.
– Не совсем здорова? Что же с ней? – слегка дрожавшим голосом спросил молодой человек, и парень почувствовал, как сидевший впереди всадник вздрогнул.
– Говорят, у нее какое-то тайное горе. Оно-то вот и точит ее.
– Влюблена, что ли, в кого? – внешне равнодушным тоном выпытывал дон Рафаэль, хотя у самого сердце от волнения готово было выскочить из груди.
– Да, в какого-то испанского офицера, – продолжал парень. – Говорят, сеньорита так любила его, что по случаю какой-то угрожавшей ему смертельной опасности она даже не пожалела своих пышных волос, чтобы принести их в жертву Пресвятой Деве… Должно быть, этот офицер забыл про нее, а она все еще любит его, вот и сохнет, как былинка в поле под солнцем… Но что это вы так трясетесь, сеньор? Уж не лихорадка ли у вас? – с участием осведомился парень, чувствуя как всадник, за которого он крепко держался, чтобы не свалиться с лошади, дрожит с головы до ног.
– Да, у меня в это время иногда бывает лихорадка, – пробормотал дон Рафаэль, довольный, что под этим предлогом он может скрыть волновавшие его чувства.
Он замолчал и стал понукать Ронкадора, и без того достаточно быстро бежавшего под двойной тяжестью. Словоохотливый парень пробовал было, немного погодя, снова заговорить. Но молодой человек, погруженный в свои мысли, не слышал его, так что в конце концов замолчал и тот.
Через полчаса показалась и гасиенда Дель-Валле, со стены которой раздался оклик часового, когда всадники подъехали к воротам.
– Доложить поручику Верегуи, что приехал полковник Трэс-Виллас! – крикнул дон Рафаэль.
Почти вслед за тем со двора гасиенды стали доноситься веселые звуки военных труб и рожков, заигравших радостную «встречу» любимому командиру, которого уже считали погибшим или захваченным в плен. Увидев и услышав это, спутник дона Рафаэля поспешил соскользнуть с лошади на землю и всячески принялся извиняться, что не узнал высокого звания сеньора кабальеро и был к нему недостаточно почтителен.
– Ничего, ничего, друг! – успокоил его дон Рафаэль. – Ты ни в чем не виноват передо мною. Входи смело в мою гасиенду. Я прикажу накормить тебя, пока сам буду делать нужные приготовления, чтобы помочь твоим господам и раз и навсегда положить конец разбойничьим подвигам Аройо и его шайки.
Ворота гасиенды широко распахнулись, и из них выступило целое шествие с факелами. Во главе шел поручик Верегуи, временный комендант крепости Дель-Валле.
– Добро пожаловать, полковник! – приветствовал он дона Рафаэля, идя рядом с его конем, радостно заржавшим при виде родных конюшен. – Вы приехали как раз вовремя. Разбойничий атаман Аройо…
– Знаю, знаю, поручик, и, быть может, даже больше вас! – прервал его Рафаэль. – Аройо хозяйничает в Сан-Карлосе, и я немедленно отправлюсь туда на выручку дона Фернандо… Сколько у нас людей?
– Сотни полторы вместе со слугами наберется. По вашему приказанию я подготовил и ваших слуг, так что они теперь не уступят солдатам…
– Отлично! Благодарю. Отделите мне сотню самых отборных и приготовьте одну из мортир. Чтобы через полчаса отряд был готов выступить со мною.
– Слушаю, полковник. К назначенному вами времени все будет готово, – ответил бравый служака и поспешно удалился, чтобы исполнить полученное приказание.
Дон Рафаэль пока прошел в сад, на могилу отца. Там молодой человек повторил свою клятву отомстить убийцам отца. В то же время его сердце рвалось навстречу любимой девушке. Он думал, что она все еще находится в Оахаке и забыла его. Но теперь, благодаря встреченному им слуге из гасиенды Сан-Карлос, он узнал, что девушка едет туда и мучается каким-то тайным недугом. Он чувствовал причину этого недуга и, как все искренне любящие люди, сам страдал, но вместе с тем и радовался этой причине. Ему страстно хотелось опять увидеть Гертруду и уверить ее в своей преданности ей. Он надеялся, что она, услышав это, вновь оживет и расцветет в лучах счастья.
Но он не чувствовал, что здесь, в гасиенде, его ожидает человек, принесший ему прядь волос любимой девушки, которую она обещала прислать ему, когда найдет это нужным. Дело в том, что Гаспар и Цапотэ попали в гасиенду Дель-Валле раньше ее владельца. Когда они объявили часовому о цели своего прихода, их впустили в гасиенду и оставили до прибытия дона Рафаэля.
После сытного ужина утомленные беглецы крепко заснули и проспали приезд и отъезд дона Рафаэля, а разбудить их никто второпях не догадался. Таким образом, Гаспару и на этот раз не удалось исполнить возложенного на него поручения. Тот, кого он искал, был так же неуловим для него, как и для тех, которые гонялись за ним по другой причине.
Глава XXI. ЗАКОЛДОВАННОЕ ОЗЕРО
Поздний вечер. Высоко раскинулось звездное небо над обширным плоскогорьем, где бесплодные саванны сменяются девственными лесами и болотами с тростниковыми зарослями. Посреди этого пейзажа находится большое озеро мрачного вида. Воды озера так мутны и темны, что самые яркие звезды еле отражаются в них бледными, расплывчатыми точками. Даже прибой волн о берега, окаймленные густым, непроницаемым камышом, звучит как-то особенно печально и зловеще.
Почти на самой середине озера высится странной формы утес темно-зеленого цвета, напоминающий те исполинские каменные нагромождения над могилами, которыми в глубокой древности дикие племена чтили память своих вождей. Конусообразная вершина этого утеса постоянно покрыта белою пеленою тумана, образующегося из водяных испарений, между тем как сам утес издали кажется скелетом какого-то исполинского допотопного чудовища. У ног этого чудовища в лунные ночи копошились современные чудища-аллигаторы.
Мрачный вид этого озера и его неприветливых берегов, странные очертания выдвинувшегося из его кедр утеса, постоянное безмолвие, царящее в нем и вокруг него, – все это производило на случайного зрителя крайне удручающее впечатление. Поэтому нисколько не удивительно, что суеверные люди считали это озеро обиталищем разных духов и уверяли, что древние ацтеки имели на вершине утеса алтарь для кровавых жертвоприношений.
В нескольких лигах от гасиенды Сан-Карлос ехавший туда дон Мариано де Сильва узнал, что по окрестностям рыщут разбойничьи шайки Аройо. Опасаясь столкнуться с ними ночью, дон Мариано решил лучше остановиться до утра в перелеске, на одном из берегов заколдованного озера. Он знал, что это озеро считается нечистым, а потому сюда ночью никто не заберется. Хотя он сам и его десять слуг и были хорошо вооружены, но что значила эта горсть против «целых полчищ», которые стоустая народная молва приписывала состоявшими под началом Аройо и его помощника Бокардо? Дон Мариано имел основание тем более бояться, что с ним была больная дочь.
Местом стоянки он выбрал небольшую поляну, со всех сторон укрытую густолиственными деревьями. Земля была покрыта пышным зеленым ковром сочной травы, а цветущие вьющиеся растения, обвивавшие деревья, насыщали воздух приятным ароматом. Над этой природной беседкой раскидывался темно-синий бархатный балдахин, унизанный сверкающими золотыми звездочками.
Убаюканная мерным движением носилок, Гертруда заснула в них, и отец не велел ее будить. Сквозь раздвинутую немного занавеску можно было видеть прекрасное, но страшно исхудавшее и побледневшее лицо девушки с темными кругами под глазами.
Носилки были поставлены на землю. Рядом с ними, на подостланных одеялах, расположился и дон Мариано, намеревавшийся не спать, пока будет отдыхать его дочь. Четверо слуг уселись в стороне, на опушке перелеска, почти на самом берегу озера, и, чтобы тоже не задремать, занимали друг друга разговорами, а остальные пятеро отправились в разные стороны на разведку. Тут же, невдалеке, с наслаждением жевали сочную траву шесть лошадей.
С того места, где сидели слуги, вполне ясно был виден таинственный утес, тянувшийся из озера к небу.
– Я слышал от стариков, – начал один из слуг, – что в очень давние времена это озеро было чистое и прозрачное, как хрусталь, а мутным и темным оно сделалось с тех пор, когда кем-то было посвящено дьяволу, который поселился на утесе посреди озера…
– Трудно поверить, чтобы тут решился поселиться даже дьявол, – прервал другой слуга. – Ведь и он мог бы найти себе более приятное местечко.
– Ну, если он там и не живет, – продолжал первый, – все же на этом утесе до сих пор творится что-то страшное. Для того чтобы скрыть это от людей, верхушка утеса всегда находится в тумане. Один старый индеец рассказал мне любопытную историю об этом утесе. Если хотите, я передам вам ее?
– Говори, говори, друг Зефирино! – разом закричали заинтересованные слушатели.
Рассказчик откашлялся и начал:
– В давние времена на этом утесе был устроен индейскими жрецами алтарь для человеческих жертвоприношений… Говорят, они резали там людей целыми сотнями, так что кровь по глубоким трещинам скалы лилась настоящими потоками. Положив связанного по рукам и ногам человека на жертвенник, жрецы прежде всего вскрывали у него грудь и вырывали сердце.
– Вот зверство-то! – закричал один из слушателей. – Ну и мерзавцы же были эти индейцы!
– И теперь есть люди, не только среди индейцев, способные на то же самое, если не на худшее, – заметил рассказчик и продолжал: – Так вот, лет пятьсот назад случилось чудо. Лишь только жрец вынул было из груди одного обреченного трепетавшее еще сердце, как вдруг тот протянул руку, вырвал у жреца свое сердце и хотел было вложить его обратно на место в груди, но в это время сердце выскользнуло у него из руки и скатилось со скалы в озеро. Обреченный – он тоже был индеец – с громким воплем бросился вслед за ним в воду. Надо полагать, что этот индеец не нашел тогда своего сердца и продолжает искать его до сих пор, потому что его часто видят в озере и около него. Те, кто видел его, говорят, что как пятьсот лет назад жрец вскрыл ему грудь, так она и осталась открытой до сих пор. Я знаю одного человека, который сам видел его здесь в прошлом году, – заключил рассказчик.
Когда он закончил, все слушатели с невольным любопытством и страхом посмотрели на озеро, не бродит ли там и сейчас легендарный индеец. Как раз в этот момент возле них послышался какой-то шорох. Бледные, дрожащие, растерянные, они все четверо вскочили на ноги. Оказалось, что к ним подходит один из разведчиков, их же товарищ.