Майя Родейл. Татуировка герцога

Глава 8
Появление «Татуированного герцога»

   Суббота, утро
 
   К удивлению Уиклиффа, к завтраку явился его старый добрый друг Харлан. Харлан пытался есть одной рукой, и все из-за нелепой перевязи, которую упорно носил по причине давнишней раны.
   Уиклифф подцепил Харлана где-то в Занзибаре, и с тех пор они были неразлучны. Боролись с акулами, пиратами и другими напастями. По очереди спасали друг другу жизнь.
   Харлан охотно переехал в герцогскую резиденцию, замышлял будущие приключения «в местах с лучшей погодой», как он выражался, заигрывал с горничными и попивал щедро сдобренный виски чай с миссис Пенелопой Баксби.
   Уиклифф упорно сопротивлялся своему желанию рассказать Харлану о прелестной Элизе и головокружительном ночном поцелуе. О чем он в тот вечер думал? Не нужно было напиваться даже из-за скверных новостей о финансовом положении. Но черт побери, поцелуй того стоил.
   Харлан посмотрел на Элизу, потом снова на герцога, который тщательно хранил нейтральное выражение лица. Уиклифф знал: стоит Харлану заподозрить, что он питает хоть малейшую симпатию к девушке, как будет немилосердно и безжалостно высмеян. Харлан уже пересек тридцатилетний рубеж, но зрелостью ума не слишком отличался от тринадцатилетнего мальчишки.
   Элиза пыталась сервировать завтрак, гремела посудой и ругалась себе под нос. Горничная она ужасная (но эта девчонка умеет целоваться!), хотя миссис Баксби клялась, что она пришла с прекрасными рекомендательными письмами от герцогини и графини. И еще ему дали понять, что очереди из желающих служить в такой печально известной семье нет.
   В лучшем хозяйстве работу Элизы делал бы лакей. Но средства были ограничены, а следовательно, и персонал. У немногочисленных лакеев столько дел, что стол сервировали горничные. Но Уиклифф был не из тех, кто строго соблюдал условности и этикет.
   Он перехватил взгляд голубых, как океан, глаз Элизы. Она восприняла это как просьбу снова налить ему кофе, к которому он пристрастился в Турции.
   На самом деле Уиклифф больше не хотел кофе. Но когда она встала рядом, чтобы наполнить чашку, он заметил: ее грудь приходится как раз на уровне его глаз, поскольку он сидел, а горничная стояла. Поэтому сегодня утром он готов был бесконечно пить этот ароматный напиток.
   – Ваша светлость, – объявил неслышно возникший за его плечом Саддлер.
   Уиклифф едва не подскочил от неожиданности и выругался себе под нос. Дворецкий имел пренеприятную привычку двигаться бесшумно и появляться внезапно. Это нервировало.
   – К вам посетители, – нараспев произнес Саддлер, протянув серебряный поднос с визитной карточкой мистера Монро Берка, который появился следом с газетой в руке.
   Прекрасно! Придется кормить еще один рот.
   – И куда ты намерен увлечь меня теперь? – сухо спросил Уиклифф. Последний раз Берк снял его с Таити почти через год после того, как сам же умышленно высадил там. Ах, эта дружеская конкуренция.
   Берк вернулся тогда с новостями о наследстве и обеспечил бесплатный проезд до Англии. Уиклифф еще не знал, что´ унаследовал. Знай он истинное положение дел, возможно, он остался бы на том теплом белом песке, под безоблачными небесами и жарким солнцем.
   – И вам доброе утро, ваша светлость, – ответил Берк. – Я пришел посмотреть, как вы устроились.
   – Меня осаждают кредиторы, раздражает погода, снедает тоска по солнцу, и мне уже наскучил титул, – перечислял Уиклифф, отхлебывая кофе. Все оказалось хуже, чем он ожидал. Надежда на то, что его визит на родину будет кратковременным, таяла день ото дня.
   – И тоска по свободным, покладистым и куда более нагим женщинам Таити, – подмигнул здоровым глазом Харлан.
   – Давайте организуем клуб, – широко улыбнулся Берк.
   Он увидел, как глаза Элизы округлились.
   – И зачем мы здесь? – вопросил Уиклифф. – Я не вижу никаких преимуществ жизни в Англии.
   – Мы здесь потому, что ты стал герцогом, – заметил Берк. – У тебя есть обязанности.
   Харлан состроил гримасу.
   – Но это не объясняет, что здесь делаешь ты. – Уиклифф перехватил взгляд Элизы, когда она подошла с кофейником. Герцог постарался незаметно взглянуть на ее грудь. Она была прелестной, округлой, тяжелой, а он слишком долго был в море. Он мужчина, и он Уиклифф. Он не мог удержаться от взгляда.
   – Мне нравится уравновешивать мои приключения в море приключениями в Лондоне, – ответил Берк.
   – Так выпьем же за это, – поднял стакан Харлан, и Уиклифф, оторвав жадный взгляд от груди Элизы, присоединился к нему.
   – По-моему, плохая примета чокаться водой или чаем, разве не так? – поинтересовался Берк. – Или кофе, который он пьет.
   – Кто сказал, что в этом доме нет ничего покрепче? У здешней экономки настоящие запасы.
   – Так вот где все деньги, – пробормотал Уиклифф, но только Элиза услышала его. Он восхищался ее нежным дыханием, сдержанным смешком.
   – Так ты меня простил, Уиклифф? – спросил Берк.
   Странно было слышать, как друг детства обращается к нему, называя новым именем, упоминая титул. Уиклифф хотел было возразить, но потом подумал: ему еще повезло, что Берк обращается к нему так, а не называет каким-нибудь прозвищем, желая подчеркнуть их дружбу.
   Он пока не чувствовал себя Уиклиффом. Но это не важно.
   – Простить, что ты вытащил меня из рая и вернул в холодную, дождливую, набитую обязанностями Англию? Никогда.
   – А мне она нравится все больше, – заметил Харлан.
   Уиклифф в удивлении повернулся к нему:
   – Вчера у тебя был список семидесяти трех мест, куда можно отправиться, и все они уж точно лучше Англии.
   – Я еще не познакомился с городом, – возразил Харлан. – У меня была только прошлая ночь. Английские девицы – это что-то.
   Уиклифф оглянулся на Элизу.
   Застенчивая улыбка соблазнительно играла на ее губах. Флирт прошлой ночью ни в малейшей степени не утолил его желание – Уиклифф все время думал о горничной.
   – Отбытое наказание – это тоже «что-то», – протянул Уиклифф.
   – Извините, ваше светлейшество, не все мы посещали Итон, – умышленно исказив обращение, проговорил Харлан.
   – Как вижу, вы продолжаете препираться, – с ухмылкой встрял Берк. – Вечно вы брюзжите, как старая супружеская чета.
   – Да, одни препирательства и никаких постельных утех, – съязвил Харлан.
   Уиклифф раздраженно нахмурился… и заметил веселый блеск в глазах Элизы.
   – Спасибо за уточнение, – парировал он.
   – Думаю, тебе не стоит беспокоиться из-за слухов, – зловеще начал Берк.
   – Да, я знаю, с серьгой и длинными волосами я никогда не попаду на чертовски скучные балы в «Олмаке», – с откровенным сарказмом сказал Уиклифф.
   – «Олмак» – это мелочь. Я имею в виду «Лондон уикли», – поднял газету Берк.
   – А-а, газета, – равнодушно протянул Уиклифф, попивая кофе.
   – Это не просто газета, – возразил Берк, и его губы сложились в улыбку.
   Такую улыбку Уиклифф видел на его лице, когда громадные волны обрушивались на их корабль, когда Берк сообщил новости об отце и герцогском титуле, испортив прекрасный день в земном раю. Эта улыбка предвещала что-то неприятное.
   Он отпил глоток кофе и ждал. Посмотрел на Берка, скосил глаза влево, где Элиза с легкой улыбкой разливала чай, потом снова перевел взгляд на Берка, ожидая объяснений об особенной газете.
 
   «Чертовски верно, это не просто газета», – думала Элиза, подливая чай Берку то ли из обычного чайника, то ли из предназначенного для специальной смеси с виски, которую так любили попивать Харлан и миссис Баксби. Такие мелочи не держались у нее в голове.
   Что ж, немного виски утром никому не повредит. Поймав взгляд герцога, она подошла налить ему кофе. Сегодня Уиклифф пил его не останавливаясь.
   – И что такого особенного в этой газете? – с откровенным скептицизмом поинтересовался герцог.
   – Во-первых, там трудятся Великосветские корреспондентки, как их называют, – ответил Берк, и Элиза постаралась сдержать улыбку.
   – А-а… так это написано женщинами? Думаю, речь идет о ленточках для волос, моде и косметике. Уверяю тебя, мне это не интересно, – сказал герцог.
   Элиза подумывала, уж не перелить ли герцогу кофе, чтобы горячий напиток выплеснулся из чашки на колено. Она ненавидела подобные комментарии о женских интересах. Но с другой стороны, именно благодаря им она в свое время написала пылкое письмо мистеру Найтли, предлагая нанять в редакцию женщину – ее, – которая будет писать о серьезных вопросах, а не о свадьбах, сплетнях и любовных советах.
   И теперь она – Боже милостивый! – горничная и пишет сплетни о скандальном красавце герцоге. Ее так и подмывало вздохнуть.
   Раскопать историю!
   – Тут не про ленточки, олух, – произнес Берк. – Сомневаюсь, что даже школьницы нынче этим интересуются. Эта газета всегда полна кричащих новостей и сплетен, всегда гонится за непристойным и скандальным. Ее все читают.
   Сердце Элизы затрепетало от гордости. За столь пылкую характеристику «Лондон уикли» этот мистер Монро Берк увидит свой лестный портрет в ее следующей статье.
   – Так уж и все? – вопросительно поднял бровь Уиклифф.
   – В свете невозможно поддерживать разговор, не читая ее. И аристократы, и простолюдины одинаково живо интересуются ею.
   Сущая правда, в эту самую минуту остальная прислуга наверняка просматривает газету в кухне, решила Элиза.
   – Еще один посетитель, ваша светлость, – возгласил Саддлер, и Элиза чуть не подпрыгнула от удивления. Как он мог бесшумно оказаться позади нее?
   За дворецким маячил кузен герцога.
   – Как я понимаю, вы говорите о «Лондон уикли»? – Сегодня на Бэзиле был сиреневый жилет, который совершенно ему не шел.
   – Даже Бэзил о ней знает, – заметил Берк.
   – Да, это кое о чем говорит, – бросил герцог.
   – Ты читал историю про себя, кузен? Я ожидал, что ты будешь рвать и метать, но поскольку молний не видно, а грома не слышно, значит, ты еще ничего не видел.
   – Так и ты за этим сюда явился? Полюбоваться возможной сценой? – повернулся герцог к Берку.
   – Отчасти, – ответил тот. – Из-за этого и из-за Тимбукту.
   – Тимбукту? – с интересом повторил Уиклифф.
   – Там тепло и сухо, – добавил Харлан. – Хотя и нет английских девиц…
   – Так будем мы читать «Лондон уикли» или нет? – перебил Бэзил.
   Уиклифф выхватил газету у Берка, который сказал:
   – На второй странице.
   Вторая страница! Статьи Элизы обычно появлялись на семнадцатой или восемнадцатой, рядом с объявлениями о чудодейственных мазях от болезней, которые неприлично упоминать, и об изготовлении мужских корсетов.
   – «Татуированный герцог», – с дьявольской улыбкой прочитал заголовок Берк.
   Элизе хотелось бы сказать, что деликатность не продается, но приходилось держать рот на замке. Она даже прикусила губу, чтобы не расплыться в улыбке. Ее статья на второй странице!
   – Как они об этом узнали? – подался вперед Харлан.
   Герцог взглянул на Элизу. Она прилагала героические усилия, чтобы сохранить невозмутимый вид, и благодарила Бога, что выросла в театре.
   – Любой моряк на моем корабле видел ее своими глазами, – сказал Берк. – У многих есть жены или подружки, которые не прочь поболтать.
   – Татуировка! – воскликнул Бэзил, и герцог устало потер глаза. – Как на твоих рисунках с нагой девушкой. Признаюсь, я счел нужным поделиться увиденным в клубе. Это секрет?
   Похоже, такое объяснение всех удовлетворило. Элиза едва слышно вздохнула с облегчением.
   – Читай дальше. – Герцог сунул газету Берку.
   – Хорошо, ваша светлость, – ответил тот. – Или мне следует говорить «ваша татуированная светлость»? Звучит очень подходяще, не так ли?
   – Кто бы мог подумать, что нечто совершенно банальное в одной части света окажется такой диковинкой в другой? – протянул Харлан.
   – Читай, – потребовал Уиклифф, и Берк подчинился, вслух перечисляя подробности диковинной внешности герцога и его татуировки:
   – «Дикарские рисунки покрывают широкую грудь его светлости, плечи и верхнюю часть рук. С откинутыми назад волосами и обширными, черными как смоль татуировками он походит на грозного языческого воина. Женщины тоже соблюдают этот ритуал, судя по рисункам из коллекции его светлости, на которых они татуированными руками прикрывают женские прелести. На других рисунках изображена диковинная фауна и флора, которая восхитила бы садовников в Кью. Светских франтов больше заинтересуют герцогские рисунки аборигенок с их татуировками, длинными черными волосами, сладострастными улыбками и полным отсутствием корсетов, платьев, чулок и прочей мишуры, которой украшают себя молодые леди. Может быть, теперь его светлость ожидает столь же свободного поведения от английских красавиц?»
   – Так они все голые? – ахнул Бэзил.
   Элиза съежилась.
   – Там чертовски жарко, чтобы носить одежду, – пояснил Харлан.
   – А что случилось с вашим глазом? И с рукой? – поинтересовался Бэзил.
   – Пиратская атака, – мрачно ответил Харлан.
   Но однажды Элиза подслушала, как он рассказывал лакею Томасу, что боролся с акулой. А еще раньше – что боги не приняли жертвы.
   Берк продолжал читать:
   – «Герцог даже не отрицал, что за одну ночь ублажил сотни женщин в гареме. Леди, берегитесь! Герцог, похоже, обладает экзотическим и неутолимым вкусом».
   – Ну, это меня не особенно беспокоит, – заметил герцог. – Хотя обидно – здесь не упомянуты мои заслуги перед короной.
   – Вроде увеличения населения по всему миру? – вставил Харлан.
   – Яблоко от яблони недалеко падает, – отважился высказаться Берк под взглядом герцога.
   – Популяризация Англии за границей. Содействие культурному обмену, – самодовольно ответил герцог.
   Один из джентльменов фыркнул.
   – Свет гудит, – заявил Бэзил. – К моей жене дамы приехали раньше полудня с единственной целью – обсудить статью. Одна из них даже потеряла сознание. Я слышал, как кричали, чтобы принесли нюхательную соль.
   – Правда? – спросил Уиклифф.
   – Да. Это все татуировка. И серьга. И пиратство, – добавил Бэзил. – И нагие женщины. Все эти мамаши с дочками на выданье вечно ведут охоту на женихов и сейчас решают, перевесит ли твой титул все твои недостатки.
   Герцог молчал, а Элиза задумалась, собирается ли он жениться. Внутри у нее все затрепетало от этой мысли, которую она отбросила как нелепую.
   – Если ты не склоняешься к браку, то у меня есть для тебя новости, – сказал Берк, и герцог переключил все внимание на него. – Французское правительство предложило десять тысяч фунтов тому, кто первый достигнет Тимбукту.
   Элизу насмешила быстрая смена эмоций на лице герцога – от отвращения при слове «французское» до распахнутых глаз при «Тимбукту».
   – И вернется, полагаю? – уточнил Уиклифф.
   – Я сам подумываю подготовить экспедицию, – спокойно сказал Берк, но герцог смотрел на него так, будто тот брызнул ядом. Взгляды мужчин скрестились, напряженные, злые.
   – Что такое Тимбукту? – спросил Бэзил, и Элиза обрадовалась, что этот болван задал вопрос, на который она тоже хотела знать ответ.
   – Это город в Африке, где улицы вымощены золотом, дождь идет алмазами, а все женщины нагие и свободного нрава, – ответил Берк.
   – Не слушай его, Бэзил, – возразил герцог. – Этот легендарный город в Африке всего лишь скопище грязных хижин. Но еще ни один европеец не смог до него добраться, и никто из пытавшихся не вернулся.
   – До великого Монро Берка, – объявил Монро Берк.
   – Или герцога Уиклиффа. Ты знаешь, я всегда намеревался принять этот вызов. И сообщил тебе об этом на обратном пути с Таити. Пространно и подробно, – напряженно сказал Уиклифф.
   Элиза заметила, как по лицу Берка промелькнуло раздражение, быстро сменившееся улыбкой.
   – Великое соперничество между нами продолжается! – торжественно объявил Берк, пытаясь игнорировать безмолвную ярость герцога. – От Итона до золотых грязных хижин Тимбукту.
   Элиза собрала тарелки и отнесла их на кухню, где повариха и служанки шумно обсуждали номер «Лондон уикли». Они читали «Татуированного герцога». Она изо всех сил старалась сдержать лукавую улыбку, но ликование прорвалось наружу. Наконец-то она сделала карьеру.

Глава 9,
в которой репутация герцога бежит впереди него

   В тот же день вечером
 
   Это название не покидало его весь день, вертясь на языке тремя мелодичными слогами. Тим… бук… ту. Как стихотворение, песня или молитва.
   Уиклифф всегда хотел добраться туда, еще когда ребенком слышал о нем разные истории и горел желанием сбежать из заточения в Уиклифф-Хаусе или в школе. Он думал об этом на Таити, об этом он говорил всю дорогу на пути в Англию. Фактически он вернулся только затем, чтобы спланировать и снарядить экспедицию. А теперь французы сулят кое-что еще, кроме славы. Десять тысяч фунтов! Жаль, что нельзя получить их вперед.
   Жаль, что и Берк гонится за этими деньгами. Друг называется! Но ведь их дружба всегда основывалась на соперничестве – вечно они соревновались: кто победит в драке, кто больше выпьет и кто сильнее распутничает. Весь мир был сценой, на которой они вели постоянную битву за превосходство. Берк на год оставил его на Таити. Уиклифф однажды на неделю высадил его в лепрозории.
   Теперь оба обратили взор к Тимбукту.
   Даже после десяти лет, проведенных за границей, тяга к странствиям опять овладела Уиклиффом, едва он ступил с палубы корабля Берка на лондонский причал. Было что-то душное в Англии: дождь, ее история, тень его отца и всех предшествующих герцогов Уиклиффов, которые пили, куролесили, проматывали состояния.
   Он не хотел так жить. Как не хотел жить связанным по рукам долгами.
   Тимбукту – его главная цель.
   Но бальные залы, светские развлечения, оргия богатства, распущенности, сплетен – все эти круги ада он должен пройти по дороге к своему путешествию.
   – Надеюсь, на этих сборищах еще подают бренди, – сказал Уиклифф. Целая вечность прошла с тех пор, как он бывал в свете.
   – Конечно, – усмехнулся Берк, – иначе никто не ходил бы на них.
   Они проталкивались сквозь толпу, сопровождаемые приветственными кивками (Берк) и любопытными взглядами (Уиклифф). Никто не приветствовал его, не сказал, как давно его не было, не спросил о путешествиях. Слишком уж он необычный даже для обыденного общения. Уиклифф хмуро сжал губы.
   Уиклифф никогда не задумывался, как странно он, должно быть, выглядит с длинными волосами и серьгой в ухе. Ему пришло в голову, что сейчас, когда он слоняется по бальному залу, все гости, вероятно, пытаются представить его татуировки и, следовательно, воображают его раздетым.
   Неудивительно, что все эти барышни и матроны вспыхивают и смущаются, когда он проходит мимо. С этим уже ничего не поделать, усмехнулся он.
   Потягивая бренди, Уиклифф смаковал воспоминания о том, как объяснял женщинам Таити, что такое лондонский бал. Потом он учил их танцевать вальс на белом песке, прямо у кромки прибоя.
   Но теперь бальный зал лорда и леди Каких-То-Там казался ему водами, кишащими акулами.
   Они кружили медленно, строго выверенными кругами. Разглядывали его прищуренными глазами, вынюхивали слабые места. Время от времени кто-нибудь наталкивался на него, словно предупреждая.
   Одна акула уже однажды попробовала его на зуб, и Уиклифф видел, как теперь она скользит к нему сквозь толпу. Гости расступались, расчищая дорогу пожирательнице мужчин к ее жертве.
   В огнях свечей ее волосы сверкали золотом. Золотые, как Тимбукту. Он хорошо это помнил.
   Пурпурные губки недовольно надуты, Уиклифф сразу это отметил. Когда-то этот рот то молил его о прикосновении, то изрыгал оскорбительные ругательства. Она была вспыльчива. Клубок энергии океанского шторма, затянутый в корсет и шелка.
   – Леди Алтея Шакли, – протянул он, когда она остановилась перед ним. Ее зеленые глаза горели, щеки вспыхнули. – Сколько лет, сколько зим!
   Она улыбнулась, сняла перчатку и голой рукой звучно хлестнула его по щеке.
   В бальном зале мгновенно воцарилась тишина.
   Леди Шакли круто повернулась и, вскинув голову, пошла прочь под шелест шелковых юбок.
   Все сосредоточили внимание на нем. С насмешливой улыбкой Татуированный герцог поднял бокал.
   – За Англию! – провозгласил он.
   Многим пришлось заставить себя поднять бокалы – ведь Уиклифф по виду и поведению был чужаком, несмотря на титул. Но он герцог, поэтому те, кто хоть чуточку уважал ранги и титулы, не могли отказаться.
   В этот миг Уиклифф понял, что не только отстал от моды, но его поведение граничит с предательством. Для человека его положения принять традиции другой культуры означало, что Англия для него не превыше всего. Он предал свою страну, и этого ему не простят.
   – За короля! – объявил он, снова поднимая бокал.
   Гости последовали его примеру. Самоуверенная улыбка тронула уголки его рта. Как им всем, должно быть, тяжко демонстрировать солидарность с этим изменником-герцогом, у которого длинные волосы, серьга в ухе, татуировка на загорелой груди и который своим присутствием доводит отвергнутых женщин до публичных приступов ярости. Да, он такой.
   Их род не зря прозвали Буйными Уиклиффами.
   Щеку еще покалывало. Леди Алтея не сдержалась. Это была заслуженная пощечина. Она напомнила ему о скандальных обстоятельствах, при которых он покинул страну.
   Задержавшись у выхода, леди Алтея презрительно взглянула через плечо.
   – И за королеву! – поднял бокал Уиклифф.
   Леди Алтея повернулась и вышла.

Глава 10
Звездная ночь

   После краткого набега в свет Уиклифф вернулся домой. Это тоже не улучшило его настроение. Он сменил одну золоченую клетку на другую, когда все в нем жаждало свободы.
   Прихватив бутылку бренди, он поднялся на крышу, где мерцание звезд и порывы свежего ветра создавали иллюзию плавания в океане. Но под ним дом, а не мягко покачивающаяся палуба, и проклятый лондонский смог портит вид.
   Он не мог уехать. Потому что…
   Нужны средства, чтобы снарядить экспедицию. А он без гроша. Ему приходится перешагивать через кредиторов, спящих у парадного входа. Утром он говорил с Саддлером о том, что надо придать хотя бы видимость приличия его безалаберному хозяйству.
   Будь он обычным герцогом, лениво размышлял Уиклифф, он женился бы на богатой невесте, и дело с концом. По здравом размышлении богатая жена – это решение всех его проблем, при этом в аккуратной упаковке с бантиком. Жена снабдит его деньгами на поездку и будет управлять владениями в его отсутствие.
   Хотя после возмутительной колонки в «Лондон уикли» и публичной атаки леди Алтеи маловероятно, что какая-нибудь богатая невеста свяжется с таким, как он.
   Он мог купить билет в один конец и слоняться из порта в порт, меняя одно развлечение на другое, без какого-то плана, полагаясь только на ум и обаяние, как делал все прошлые годы.
   Завтра ночью в это время он может быть в море. Его сердце застучало быстрее.
   Что его останавливает? Желание чего-то большего, чем просто оказаться на палубе, как ни любил он соленый морской воздух и плеск волн. Наступило время по-настоящему проверить себя. Добиться успеха, оставить свой собственный след в мире, а не быть просто одним «из этих Уиклиффов». Он хотел проложить собственную тропу в мире.
   Он мог бы стать первым человеком, который побывал там и вернулся.
   Уиклифф повернулся на звук: кто-то составил ему компанию на крыше. Дверные петли плохо смазаны. Очередное дополнение в перечень проблем: долги, упадок, скрипящая дверь…
   – Ваша светлость? – раздался в темноте женский голос.
   Он знал, что это Элиза, горничная, на которую он поглядывал при любой возможности. Как-то он видел, как она на четвереньках скребла пол в холле. Ему следует часок посидеть над расходными книгами, чтобы прийти в разум.
   Увлекательное это дело – расходные книги.
   Он припомнил другую ночь… Он тогда пил, но по-настоящему опьянел, только когда его губы коснулись ее рта. Это был безрассудный, импульсивный, идиотский порыв – поцеловать горничную среди ночи в холле. Но, честно сказать, через мгновение он сделал бы это снова.
   Не следует ей быть здесь, на крыше, в темноте, с ним.
   – Что вы здесь делаете? – спросил он, на его слух голос звучал хрипло.
   – Я слышала шум. Наверное, это были вы. Вот я и подумала: нужно на всякий случай проверить, – объяснила она, подходя и становясь с ним рядом у балюстрады.
   Бывает минута – моргни и можешь ее пропустить, – когда все вдруг смещается и весь курс меняется. Это был именно такой момент. Герцоги Уиклиффы и их горничные прославлены в веках.
   Какая-то часть его души подсказывала, что фамильный обычай позволяет ему нагнуть ее и получить удовольствие.
   Но он жаждал большего, ему не хотелось просто растрачивать себя с теплым и податливым женским телом. И он отчаянно не желал становиться типичным Уиклиффом, несмотря на свой порыв в тот вечер.
   И все-таки эта хорошенькая дерзкая девушка поднялась на крышу выяснить, что за странный шум послышался ей в ночи. Даже здесь, наедине с таким отъявленным авантюристом, как он, она полна самообладания. Она или полная дурочка, или из тех женщин, в которых можно влюбиться.