Мазин Александр Владимирович. Трон императора

   – С каких пор ты стал верить в Судьбу, Люг Смертный Бой? – Бровь царя поползла вверх.
   Сокт не ответил.
   Император Карнагрии поднялся. Лекарь, не успевший толком закрепить повязку, попытался протестовать, но Фаргал не обратил на него внимания. Он шагнул к сидящему сокту, возвышаясь над ним, широкий, могучий, как крепостная башня. Ласково потрепал по плечу.
   – Пока я – Владыка Карнагрии,– произнес он с нежностью.– Я – твоя Судьба, Люг Смертный Бой!
   – Да, мой царь,– проговорил сокт, не поднимая головы. Лицо Люга оставалось нахмуренным.
   Когда процессия возвращалась из храма во дворец, три из пяти виселиц Судной площади были заняты. Но парнишки, о котором шла речь, среди повешенных не было.
   «С этим следует разобраться,– подумал Люг.– Странные вещи происходят сегодня в Великондаре. Утром какой-то бродяга прикончил трех Алых… Жаль, что тупица-сотник бросил его труп в Великон! Потом этот мальчишка… Чье тело тоже пропало…»
   Фаргал, прихрамывая, вернулся на свое место и позволил лекарю закончить дело. А потом еще с четверть часа просидел молча, погруженный в собственные мысли.
   Царю недавно исполнилось сорок лет, но выглядел он тридцатилетним. И был так же силен, как в день, когда впервые сел на Кедровый Трон. Вот уже четыре года ни внешние, ни внутренние враги не осмеливались тревожить Фаргала. Воины его были лучшими в Империях, флот не уступал флоту соктов… Ну почти не уступал. А дружба последних делала Императора Карнагрии еще сильнее. Прислужники Аша, едва не погубившие Фаргала в первый год царствования и трижды угрожавшие его жизни в последующие пять лет, более не объявлялись в пределах Карнагрии. Не было и серьезных мятежей. И это – в Империи, где склонность к бунту – фамильная черта почти всех благородных Владык. Время шло, и даже тысячелетний свод законов и традиций Карнагрии обрел наконец некое равновесие с деятельной натурой Фаргала. Царь больше не сокрушал устои, а народ, в свою очередь, прощал царю некоторые отступления от Древности.
   Видимый порядок воцарился в Империи, и беззаконию приходилось ютиться в грязи и тьме, не смея выйти не только на улицы Верхнего города, но и на площади Нижнего. Фаргал любил свою страну и обращался с ней так, как сильный мужчина обращается со своенравной женой.
   Рана, полученная несколько дней назад на охоте, была его единственной раной за последние четыре года. И тревожно было царю, потому что он не доверял покою. То была не его стихия.
   Два десятка слуг и придворных сдерживали дыхание, чтобы не потревожить высоких мыслей Императора. Только Люг, знаком подозвав к себе церемониймейстера, шепнул тому на ухо:
   – Вели подавать обед в Большом Посольском Зале. И оповести приглашенных, чтоб были через час.
   – Старший Советник Саконнин… уже распорядился! – так же тихо ответил церемониймейстер.
   – А-а…
   И вождь соктов, поглаживая священный браслет с изображением летящего сокола, украшавший его правую руку, принялся терпеливо ждать, пока Фаргал очнется от царственных дум.
   Царь же размышлял о справедливости. И о величии. Годы спокойного царствования притупили его чутье, и Фаргал, случайно(!) задевший еще одну нить паутины, не почувствовал, как вокруг него сплетается сеть…
   Кавалерия втянулась внутрь крепости. Следом за ней, черным ручейком,– тяжелая пехота. Колеблющаяся полоса тумана скрывала эти маневры от демона, играющего за Старого Императора, но не от второго игрока. Поэтому когда он увидел, как туман рассеялся и из крепости в сторону Столицы ушла кавалькада крохотных всадников, то, использовав Право на магию, придал дюжине опытных воинов облик торговцев и, со своей стороны, тоже двинул их к Столице.
   Первый игрок одобрительно кивнул. Он играл намного лучше. И не только потому, что был магом, а второй игрок – всего лишь его собственным слугой. За несколько сотен лет постоянной практики становишься виртуозом в любой игре, а маг впервые коснулся игрового поля «Пути Императора» четыре века назад, когда он еще не был одним из преданнейших слуг Мудрого, а всего лишь подающим надежды учеником Лосанской магической школы. Игра «Путь Императора» тогда еще не была под запретом в Фетисе для всех, кроме членов Императорского Дома. Ее запретили потом, когда стала очевидна связь между Игрой и Промыслом. Но тогдашний Повелитель Фетиса опоздал. «Путь Императора» уже стал известен вне пределов его страны, хотя вне ее пределов усилиями не искушенных в Искусстве великая Игра превратилась в обычное развлечение просвещенной аристократии. И только последователи Мудрого бога сумели не только сохранить, но и умножить силу Игры, ведь именно Мудрость творит будущее. Первый же игрок по праву считал себя лучшим из мастеров «Пути Императора». И всегда достигал успеха. В Игре. В жизни это получалось не всегда…
   Приманка сработала. Демон клюнул. Из ворот Столицы выползла длинная разноцветная гусеница. Войско Старого Императора. С ним самим – во главе.
   Следующим ходом второй игрок ввел свою группу воинов-торговцев внутрь Столицы, а затем, вторично использовав Право на магию, создал дюжины обращенных воинов двух полных оборотней и, воспользовавшись тем, что охрана временно ослаблена, ввел оборотней внутрь Императорского дворца.
   Первый игрок усмехнулся. Его соперник точно оценил силы, укрытые в мятежной крепости. Армия Старого Императора вполне способна справиться с ними. В противном случае он наверняка послал бы крысу-шпиона – предупредить их общего противника о засаде. Он все оценил верно, второй игрок. На уровне своего понимания. Старый Император захватит крепость, вернется в Столицу и… Там, прямо в собственном дворце…
   Первый игрок щелкнул пальцами, и все, что было на игровом поле, окаменело. Демон Игры высунулся из своей щели, сердито залопотал – и тут же растворился в воздухе. Второй игрок удивленно посмотрел на своего хозяина.
   – Время,– сказал тот, качнув красивой светловолосой головой.– Не будем его дразнить.

6

   Кэр, проснувшись, не сразу понял, где находится.
   Над собой он увидел цветную ткань полога, под головой обнаружил подушку, набитую пухом. Сын вождя клана Мечей спит на подушке!
   Кэр повернулся, и боль обожгла руку. На правом плече воспаленным узором отпечатался Коронованный Лев Карнагрии.
   Сон окончательно ушел, и в памяти Кэра возник вчерашний день. В мельчайших подробностях.
   Юноша подавил волнение, успокоил сердце и, как его учили, шаг за шагом пересек прошлое. Он вел себя как подобает. Если не считать последнего часа.
   – Я вижу, ты проснулся! – раздался знакомый бас.
   Юноша открыл глаза и холодно посмотрел на гладко выбритое лицо с синими глазами, расплющенным носом и широким выступом подбородка.
   Хар-Руд! Хозяин!
   Усилием воли Кэр удержался от презрительной улыбки.
   Хозяин!
   Что может сделать свободного – рабом? Путь Смерти всегда открыт. Но нет, Кэр не будет торопить Освободительницу!
   Хар-Руд отодвинулся, и юноша спрыгнул на пол. Паркет под босыми ногами был неожиданно теплым.
   Хозяин смотрел на него взглядом, каким сам юноша дома смотрел на любимого пса.
   – Нужду справишь во дворе. И умоешься. Увидишь где! – сказал помощник Управителя.– Да поторопись: нам есть чем заняться.
   Кэр ничего не сказал. Он вышел наружу и огляделся.
   Мощеный двор, окруженный с трех сторон дворцовыми постройками. С четвертой – каменная стена в два человеческих роста. В стене – ворота, через которые Кэра вчера ввели на Гладиаторский Двор. За ними – город.
   Три здания смыкаются углами, два – прорезаны арками. Но маловероятно, что это путь к свободе.
   Во дворе Кэр увидел около десятка мужчин. Воины, судя по внешности. У каждого на руке – царское клеймо, а кожа буквально испещрена шрамами.
   Нужник представлял собой широкую доску с дырками, переброшенную через канаву с бегущей водой. Десятью шагами выше канал расширялся, образуя что-то вроде маленького бассейна. Кэр помочился, сошел с доски и, подойдя к расширению, зачерпнул ладонью воду. Понюхал. Потом, скинув одежду, прыгнул в канаву. Было мелко, по пояс. А вода жгла холодом, словно в горном ручье. Кэр с наслаждением окунулся с головой.
   – Эй, парень! Здесь не купальня для поросят! – раздалось сверху.
   Кэр не спеша окунулся еще пару раз и выбрался на берег. Поднял хитон.
   – Ты слышал, что я сказал, сопляк?
   Мужчина ростом чуть повыше Кэра, коротконогий, короткорукий, смуглый, в упор глядел на юношу. Глаза у коротышки были – густой синевы.
   Кэр равнодушно посмотрел на мужчину и принялся растираться хитоном.
   – Глухой, да? – Короткие волосатые пальцы схватили его за плечо. Там, где багровело клеймо.
   Кэр резким ударом сбросил руку…
   И оказался на камнях. Голова его шла кругом, подбородок онемел.
   Коротышка стоял над ним, наклонясь, расставив мускулистые ноги.
   – Будь вежливым, щенок! – проговорил он.– Будь вежливым – и тебе сразу станет легче!
   Голова Кэра перестала кружиться, и юноша приподнялся на локте. Коротконогий глядел на него сверху немигающими глазами. Как сова.
   Кэр оперся на руку и пнул коротышку в пах.
   Тот хекнул и согнулся пополам. Кэр вскочил на ноги.
   Но, пока он размышлял, стоит ли ударить еще раз, синеглазый разогнулся… и юноша снова оказался на камнях. Носок деревянной сандалии врезался ему в ребро.
   – Устул! – по-бычьи заревел Хар-Руд с противоположного конца двора.
   Коротышка с наслаждением пнул еще раз и отступил назад.
   Вокруг собрались обитатели Гладиаторского Двора. Но никто не предложил Кэру руку, чтобы помочь встать.
   Сын вождя поднялся и с трудом распрямился.
   Хар-Руд бесцеремонно растолкал всех и оказался рядом с Кэром. Даже среди этих здоровенных парней помощник Управителя казался огромным.
   – Этот парень – гордец! – прорычал он.– Но он прикончил стражника его же мечом! И смотрел в глаза Фаргала так же спокойно, как на топор палача!
   – Красиво сказано! – сказал кто-то насмешливо.
   – Можно попроще! – заявил Хар-Руд.– Если кто тронет парня до тех пор, пока я не скажу: «Можно», – пожалеет о том, что родился! Ясно, мясники? А ты,– он повернулся к Кэру,– имей в виду: среди Потерявших Жизнь ты – последний!
   Кэр молчал.
   – Я же сказал, гордец! – с удовольствием произнес Хар-Руд.
   – Арена гордых не любит! – сказал кто-то.– А если какой-то вшивый…
   – Так, Кушога! – холодно оборвал его помощник Управителя.– На Играх будешь стоять против своего дружка Боса!
   – Несправедливо! – проворчал высокий длиннорукий гладиатор.– Это несправедливо, Хар-Руд!
   – Ты, Бос, помалкивай! – отрезал помощник Управителя.
   Но чувствовалось, что к высокому он относится не так, как к остальным.
   – А ты, Кушога, за справедливостью можешь обращаться прямо к царю!
   Раздался хохот.
   – Пошли, Кэр! – Помощник Управителя обнял юношу за плечи. Да так, что вырываться было бесполезно.
   Кэр и не пытался. Похоже, Хар-Руд – вождь. А сыну вождя не зазорно подчиняться вождю. Или наставнику.
   – Я голоден! – заявил он, едва переступил порог дома помощника Управителя.
   – Потерпишь! – отрезал Хар-Руд.– Хочу посмотреть, на что ты способен с пустым брюхом!
   Кэр не стал спорить. Обходиться без еды три-четыре дня в клане Мечей умеют пятилетние мальчишки.
   Хитон Кэр все еще держал в руках. Он хотел одеться, но Хар-Руд не дал.
   – Стань-ка прямо! – приказал он.– А теперь открой рот! Хм! Зубы у тебя как у гиены!
   Согнутым пальцем помощник Управителя постучал юношу по груди, потом несильно ткнул в живот, промычал что-то одобрительное.
   – Повернись! Эй, что это у тебя на спине?
   Кожа между лопаток юноши была испещрена крохотными шрамами.
   – Испытание,– ответил Кэр.
   – Продолжай! – сердито приказал Хар-Руд.– Что же, каждое слово из тебя клещами вытягивать?
   – Красные муравьи! – сказал юноша.– Их привязывают к решетке из тростника, по одному – к каждой крестовине, конским волосом. А решетку – к спине.
   – Жгучие красные муравьи? – переспросил Хар-Руд.– Это их следы?
   – Ну да! – подтвердил Кэр.– Ты знаешь, что это за насекомые?
   – Знаю! – Хар-Руд покачал головой.– Эта дрянь водится даже у меня на родине, в Эгерине!
   – Ты – эгерини ?
   – Да! – не без гордости ответил помощник Управителя.– Как царь Фаргал! И я, признаться, думал – ты тоже из наших!
   – Я? Почему? – удивился юноша.
   – Похож. Хотя, конечно, такие светлые волосы, как у тебя, для урожденного эгерини – редкость. Оденься! Нет, хитон оставь, только повязку! И – погоди!
   Он вынул коробочку с желтой мазью и наложил ее на воспаленное плечо.
   – Конечно, в сравнении со жгучими муравьями – это ничто,– заметил он.– Кстати, Устул тебе ничего не попортил?
   – Да нет.– Юноша потер бок.– Он ловко дерется!
   – Подлая тварь,– отметил Хар-Руд.
   Без осуждения. Как факт.
   Они вышли наружу. Через одну из арок вошли в тоннель шагов сорока длиной. Пройдя его, снова оказались на солнце.
   Перед Кэром лежал прямоугольный двор, не замощенный, а поросший густой травяной щеткой. В длину двор достигал сотни локтей, а в ширину – вполовину меньше. Десятка два мужчин упражнялись здесь в боевом искусстве. Некоторых Кэр уже видел утром: беловолосого Кушога, длиннорукого Боса. Последний наблюдал сейчас за поединком двух воинов в десяти шагах от сына вождя. В руках Бос держал длинный бамбуковый шест, которым он время от времени поправлял сражавшихся. Воины орудовали деревянными мечами, а голову и туловище, кисти рук, предплечья и голени каждого из поединщиков защищали кожаные доспехи. Но били они в полную силу.
   За первым двором, через проем между двумя врытыми в землю каменными столбами, виднелся второй, такой же. За вторым – третий.
   У Кэра загорелись глаза, когда он увидел воинов, орудующих мечами и копьями, отрабатывающих силу и быстроту с помощью хитроумных механизмов. Ему вспомнилась уединенная долина в горах, где оттачивали мастерство воины клана Мечей. Кэр лишь дважды удостоился чести побывать там. Только как зритель.
   – Хватит пялиться!
   Хар-Руд подтолкнул юношу к вертикальному столбу, основание которого было опущено в яму с черной жидкостью. Поперек столба были укреплены две жерди: одна – на высоте подбородка, вторая – на уровне колен.
   Верхушку столба украшало небольшое колесо, через которое проходил длинный ремень, тянувшийся к еще одному столбу. Второй столб был без жердей, зато с деревянным устройством из нескольких колес – сбоку.
   Потный здоровяк крутил рукоять, заставляя столб вращаться. Это вращение через ремень передавалось столбу с жердями, а тот, в свою очередь, приводил в движение двух парней, вынуждая их то пригибаться, то подпрыгивать, чтобы избежать удара жердью.
   Мальчик лет шести время от времени поливал водой вращающиеся колеса.
   Хар-Руд дал знак одному из парней отойти, что тот сделал с явным облегчением.
   – Давай-ка на его место! – приказал помощник Управителя Кэру.
   «Так кто он – вождь или наставник?» – подумал юноша.
   Выждав момент, Кэр шагнул к столбу.
   Уклоняться от жердей было нетрудно. Простой ритм – простые движения.
   Хар-Руд подошел к рабу, вращавшему механизм и, оттолкнув его в сторону, сам взялся за рукоять.
   Скрип трущегося дерева стал на тон выше. Раздался сухой удар, вскрик. Парень, прыгавший рядом с Кэром, откатился в сторону, держась за ушибленную ногу.
   Помощник Управителя раскручивал рукоять. Жерди с шипением рассекали воздух.
   Кэр подпрыгивал, сжимаясь в воздухе в комок, чтобы верхняя жердь не разбила ему голову. На такой скорости даже гладкое дерево могло расколоть череп. Подпрыгивал, распрямлялся, ударяя ногами в землю, снова подскакивал. Голова – к коленям. Два удара сердца – прыжок. Два удара – прыжок.
   Даже могучий Хар-Руд не мог бы раскрутить столб быстрее. Трущееся дерево пронзительно скрипело. Два удара – прыжок. Два удара – прыжок.
   Кэр понял: надолго его не хватит. Но тут помощник Управителя придержал рукоять. Столб остановился. Остановился и Кэр, тяжело дыша.
   Человек десять, привлеченных звуком вращавшегося с бешеной скоростью столба, столпились вокруг. Кто-то одобрительно свистнул.
   – Крепко! – сказал тот, кого звали Кушога.
   – Ну-ка, дайте пройти! – велел помощник Управителя.– Кэр! Ты не уснул? В сторону, ребята! В сторону!
   Они пересекли двор и оказались у механизма, похожего на первый. С той разницей, что вместо жердей к столбу были прикреплены блестящие стальные лезвия.
   Устройство бездействовало. Но когда Кэр и Хар-Руд подошли к нему, человек двадцать воинов и учеников, заинтересованные, приблизились и остановились поодаль, наблюдая.
   – Проверим, на что ты способен! – проворчал помощник Управителя. Он подтолкнул Кэра к столбу и взялся за рукоять.
   – Эй! Дай ему отдышаться! – крикнул Кушога.
   – Заткнись! К бою, парень!
   И отточенная полоса металла двинулась к лицу юноши.
   Кэр наклонился, подпрыгнул – и вторая полоса прошла в пяди от подошв его сандалий.
   Ось раскручивалась, но далеко не так быстро, как на первом снаряде. Кэр никак не мог взять в толк, к чему это новое испытание.
   – Он проворен, как сам Фаргал! – заметил Бос, останавливаясь рядом с пыхтящим Хар-Рудом.– И, клянусь Ашшуром, ему все равно: палка или меч!
   – В самую точку! – отозвался помощник Управителя.
   – Ставлю большой серебряный, что парень продержится полсотни кругов!
   – Для меня он готов! – сказал Бос.
   – Так считаешь? – Хар-Руд отпустил рукоять, тяжело дыша.
   – Пергаменты и счета тебя доконают! – заметил Бос.
   – Надеешься меня пережить? – усмехнулся Хар-Руд.– Эй, Кэр! Иди сюда!
   Когда юноша подошел, помощник Управителя присел на корточки и потрогал его колени.
   – Передохни пару минут! – сказал он.
   – Я не устал!
   – Да? Если я сказал: передохни значит, отдыхай! – рявкнул помощник Управителя.
   – Да, наставник! – вырвалось у Кэра.
   – Что? Обращайся ко мне: господин Хар-Руд! – сердито сказал эгерини.– Отдыхай!
   – Да, господин Хар-Руд.
   Юноша сел на землю, вытянул ноги и опустил голову на колени.
   Брови помощника Управителя поползли вверх.
   – Бос,– приказал он,– возьми пару деревянных мечей, сам подберешь, какие надо, и приступай. Да смотри поаккуратнее,– добавил он, понизив голос,– не попорти парнишку, из него выйдет изрядный боец!
   – Не слепой, вижу,– буркнул высокий гладиатор.– Что это он делает?
   – По-видимому, отдыхает.
   – Да ну? – восхитился Бос.
   – Кэр!
   – Да, господин Хар-Руд?
   Юноша вмиг оказался на ногах.
   – Этот человек,– помощник Управителя похлопал Боса по загорелому плечу,– займется тобой. И не смей ему перечить!
   – А почему он, а не ты?
   Бос расхохотался, а Хар-Руд нахмурился.
   – С ним трудно,– сказал он.– Но дело того стоит.
   Сказано было на диалекте эгерини.
   Высокий гладиатор внимательно оглядел Кэра, а тот, в свою очередь, нового наставника.
   Оба остались довольны.
   – Пошли, бродяга! – Длинная жилистая рука несильно хлопнула Кэра по затылку.– Если я для тебя плох, боюсь, тебе долго не сыскать учителя!

7

   Царская лодка неторопливо двигалась вверх по Великону. Попутный ветер наполнял квадратный парус, на котором – золотом на красном – был выткан Коронованный Лев Карнагрии. Тень паруса косо пересекала верхнюю палубу, где в одной набедренной повязке возлежал на шелковых подушках Царь царей Фаргал. Император Карнагрии бездумно смотрел, как два ряда длинных весел опускаются в зеленую воду реки. Ветер, особенно сладостный в жаркий полдень, овевал медно-загорелую кожу царя точно так же, как и худые потные спины гребцов на нижней палубе.
   Фаргал возвращался в столицу из Великонкада, города-порта, расположенного в устье Великона восьмьюдесятью милями ниже столицы Карнагрии.
   Когда Фаргал отнял Кедровый Трон у императора Йорганкеша, он слабо представлял себе, что такое – быть Императором Карнагрии. То есть он был великолепным воином, превосходным полководцем, более того, несмотря на молодость, лучшим военным стратегом в Четырех Империях. Фаргал был идеальным государем… для войны. Идеальным завоевателем. Если бы Император Карнагрии выполнил свое предназначение (о котором не ведал), то сейчас весь обозримый мир: от Ашских гор до пустыни Джехи, включая скалистые гнезда кушога, архипелаг Табе и Священные острова Сок,– лежал у ног Фаргала. Ибо он был тот, кому предназначенобыло завоевать этот мир. Завоевать, но не править.Талантом мирногоправителя Фаргал наделен не был и удержать в мирномповиновении завоеванное не смог бы никогда. Впрочем, тот, кто некогда оставил на обочине дороги мальчонку, которому было предназначено завоевать мир, и не рассчитывал на Фаргала- правителя. Распорядиться завоеванным он намеревался сам. И цель его была куда значительнее, чем просто власть над Четырьмя Империями…
   Но Фаргал не стал завоевателем. Потому что рядом с ним оказались два сокта, два воина-жреца незримого бога Яго, которым было суждено (или предназначено?) изменить судьбу Фаргала. Одного из соктов звали Люг Смертный Бой, Друг Царя; второго, полномочного посланника Священных островов в Карнагрии, звали Кен-Гизар. Именно этот человек научил Императора-завоевателя правитьи сумел внушить Фаргалу, что мир – лучше, достойнее и справедливее войны.
   И Фаргал смирил свою жажду битвы, упрятал талант полководца поглубже и принялся правитьсильнейшей из Четырех Империй.
   Многие жаждали высшей власти. Многие были готовы на все ради высшей власти. Многие были бы счастливы обладать ею… Император Фаргал счастлив не был. К власти как таковой он был равнодушен, поэтому никакого удовольствия от собственно власти Фаргал не получал. Его раздражали многочисленные ритуалы, которые было предписано исполнять царю. Его утомляли бесчисленные документы, указы, прошения, требовавшие его решения, Фаргала повергали в смертельную скуку бесконечные церемонии и приемы. Даже хитросплетения высшей политики перестали его развлекать, когда он начал более-менее в них разбираться. Все оказалось невероятно скучно. Политика практически не отличалась от рыночной торговли, разве что цены повыше да товар – с гнильцой.
   Тем не менее Фаргал относился к своим «обязанностям царя» достаточно ответственно. И довольно быстро навел порядок и в стране, и в столице. Главным образом потому, что умел находить и приближать к себе нужных людей… А также перекладывать на них львиную долю забот по управлению государством. Впрочем полностью он доверял только самым близким: Кен-Гизару, Люгу, Старшему советнику Саконнину, капитану дворцовой стражи Шотару… Остальные же, будь то Владыки земель, наместники, высшие чиновники, были готовы к тому, что у ворот их дворцов и замков в любой момент, совершенно неожиданномогут появиться Алые личной царской охраны, а следом – и сам Владыка Карнагрии. На горе тому, чьей деятельностью Император окажется недоволен.
   Впрочем, и эти внезапные проверки давно перестали развлекать Царя царей. Вот и сейчас он посетил Великондар, крупнейший порт своей Империи, главным образом потому, что хотел лично встретить посланника Священных островов, своего друга и советника Кен-Гизара.
   И вот он, Кен-Гизар, возлежит здесь, рядом с царем, большой, тучный, темнокожий, бросает в рот желтые крупные виноградины и певучим завораживающим голосом высокорожденного сокта повествует о том, что произошло в Империях за прошедшие полгода. Новости, собранные мореплавателями Священных островов, всегда самые свежие.
   – …Кансу опять сожгли три южные области Фетиса. Не помогла даже новая линия крепостей, возведенная за прошедшие пять лет. Астрологи заранее предупредили императора о набеге, армия Фетиса два месяца держала границы, а все-таки кочевники ухитрились просочиться через заставы и, больше того, беспрепятственно ушли в свои степи со всей захваченной добычей!
   Фаргал засмеялся.
   – Коннице Хаттуса никогда не изловить верблюжатников, с добычей или без! – сказал царь.– Фетсы слишком ленивы и больше надеются на стены, чем на остроту копий. Кончится тем, что Хаттусу придется огородить стеной всю южную границу.
   – Ты угадал, о царь!
   Кен-Гизар взял новую кисть винограда.
   – Именно это Хаттус собирается сделать. Только хватит ли у него средств?
   – Хаттус – дурак! – пренебрежительно бросил царь Карнагрии.– Я приручил бы кансу меньше чем за год!
   – Каким образом, царь?
   Посланник соктов с любопытством поглядел на Фаргала.
   – Мой старший маг, Мескес,– фетс,– сказал царь.– Он говорит: в южных степях раз в три-четыре года пустыня делает шаг вперед. Засуха. И кансу нечем кормить свои стада и своих детей. Голод гонит их на север. А на севере – жирный ленивый сосед. Ашшур! Пусть Хаттус построит стену в сто локтей высотой – верблюжатники найдут в ней лазейку!
   – Так что бы все-таки сделал ты, о царь? – напомнил Кен-Гизар.
   – У кансу – добрая дюжина кланов! – произнес Фаргал.– И они – как эти! – Царь показал на отмель, где грелись на солнце несколько черных великонских крокодилов.– Собираются вместе, только чтобы урвать кусок гнилого мяса. Да и то: чуть что – каждый готов загрызть соседа! Я купил бы верность нескольких племен, послав им столько подарков, сколько им никогда не увезти на своих верблюдах. И столько еды, что хватило бы на три года засухи. А взамен попросил приструнить соседей. Клянусь Ашшуром, через год я взял бы за глотку и тех и других!