Мазин Александр Владимирович. Трон императора

   Итак, Фаргал отправит в Райно капитана Шотара. Шотару это понравится: капитан соскучился по звону мечей не меньше своего Императора. Фаргалу не по нраву Шарам Сарнал, но конфликт Владык следует разрешить немедленно и решительно. И, посылая Шотара, он, царь, показывает, как важна для него обида, причиненная Райно. Это справедливо!
   – Государь! – Шарам Сарнал смущенно посмотрел на возвышавшегося над ним Фаргала.– Если мне будет позволено еще некоторое время побыть под твоей защитой…
   Фаргал насторожился, но потом вспомнил, что таков традиционный оборот речи, и успокоился.
   – Да,– сказал он.– Старший Советник Саконнин укажет тебе твои покои!
   И поднял руку, отпуская благородного Владыку.
   Так Император Карнагрии коснулся третьей из нитей паутины. Третьей, которую мог заметить. Но не заметил.

10

   Дорога полого опускалась вниз, между безмолвными вековыми деревьями. Справа была сплошная тьма. Слева же между кронами просачивался лунный свет.
   Два всадника рысью ехали по сухой лесной дороге.
   Капюшон плаща первого был откинут на плечи. Светловолосую голову охватывала широкая серебристая диадема. Но металл, из которого шесть веков назад выковали эту чудесную вещь, был много дороже серебра. Еще древнее – вправленный в металл камень. Сердцевина его красным огнем горела над переносицей всадника. Как глаз зверя.
   Глаза увенчанного диадемой всадника сами ничуть не уступали звериным. Не мигая, смотрел он вперед. И различал каждый камешек на дороге и каждый лист в темных кронах. С виду немолод был светловолосый всадник, но в седле держался уверенно, и лицо его сохранило холодную красоту. Оружия у него не было, того оружия, которое носят воины. Только короткий кинжал, что разрешен в Карнагрии любому свободному.
   Второй всадник уступал первому ростом, но превосходил шириной плеч. Капюшон шерстяного плаща укрывал его голову, а из-под полы плаща выглядывали ножны длинного меча.
   Сытые сильные кони бежали весело. Видно было, что они лишь недавно покинули стойла, следовательно, ночь была для всадников предпочтительнее дня.
   Деревья слева расступились, и открылась широкая водная гладь, черно-синяя в свете полной луны. Озеро Реми.
   – Мой господин? – Второй всадник придержал коня.
   – Не здесь, Карашшер!
   У человека, увенчанного старинной диадемой, был высокий свистящий голос, напоминающий звук, что издает клинок, когда им ведут по точильному камню.
   Всадники некоторое время ехали вдоль берега. Вид на озеро был великолепен. Полнолуние, безветрие, тишина. И водная чаша – как драгоценность в оправе древнего леса.
   Дорога снова пошла вверх, свернула, и черное зеркало скрылось за деревьями.
   И снова стучали копыта по сухой дороге, а ноздри людей втягивали теплый воздух, пропитанный запахом земли и старых листьев.
   – Нас ожидают,– спустя некоторое время уронил первый всадник.
   Второй откинул в сторону плащ и взялся за рукоять меча. Капюшон упал с его головы, тускло блеснула сталь шлема.
   Всадники проехали еще шагов двести и увидели темные фигуры, маячившие впереди.
   Первый всадник и не подумал придержать коня. Он не остановился и тогда, когда между ним и преградившими путь осталось лишь несколько десятков шагов.
   Перегородившие дорогу тронули коней навстречу. Трое. Обнаженные мечи тускло блестели в темноте.
   Карашшер ехал на два корпуса позади светловолосого.
   По сторонам дороги раздался легкий шум, и из-под крон, из тени, отбрасываемой толстыми ветвями, выступили люди. Лучники.
   Первый всадник продолжал ехать с прежней скоростью.
   – Стража Владыки Земли Реми! Кто таков? – зычным голосом произнес один из преградивших ему дорогу.
   Всадник в диадеме не ответил. И не остановился. Между ним и тремя стражниками осталось не больше двадцати шагов.
   – Стой! – рявкнул тот же стражник.
   Лязгнули забрала шлемов, закрывая лица.
   Карашшер напрягся, услышав, как скрипнули натягиваемые луки. Спину его защищала двойная кольчуга, затылок и шею – сталь шлема, но он чувствовал себя голым под прицелом двух дюжин стрелков.
   Первый всадник поднял руки, показывая: безоружен!
   Те, что двигались ему навстречу, опустили мечи…
   Напрасно!
   Змеящиеся красные молнии вырвались из поднятых ладоней и вонзились в дорогу, под ноги лошадям. Животные взвились на дыбы, захрапели и, охваченные безумным ужасом, ринулись прочь. При этом лишь один из всадников сумел удержаться в седле. Остальные, со звоном, тяжело рухнули наземь и остались лежать, не подавая признаков жизни.
   Карашшер толкнул коня шпорами, и тот огромным прыжком поравнялся с лошадью человека в диадеме.
   Дружно ударили тетивы луков.
   Карашшер инстинктивно пригнулся, но ни одна стрела не задела его. Быстро оглянувшись, воин увидел, как валятся на землю пронзенные стрелами лучники. Они перебили друг друга!
   Конь Карашшера переступил через лежащее на земле тело, зацепил его. Раздался негромкий стон. Всадник не взглянул вниз. Он пришпорил коня и догнал своего господина. Вскоре место, где на них пытались напасть, осталось далеко позади.
   – Разбойники? – спросил Карашшер.
   – Нет,– последовал ответ.– Ты же слышал – это воины здешнего Владыки. Там,– поднятая рука указала на запад,– в миле отсюда – замок! – Последние слова маг произнес с особой интонацией, но его слуга был слишком взволнован, чтобы обратить на это внимание.
   – Значит, это был дозор? – спросил он.– Тогда зачем ты убил их? Разве Владыка Ладар…– осекся.
   Понял, что сейчас господина лучше не беспокоить. Если не хочешь присоединиться к тем, кто остался лежать на дороге.
   Слева опять засверкала вода.
   – Здесь,– раздался свистящий голос.
   Человек в диадеме повернул коня и остановил его в нескольких шагах от берега.
   На этом месте дорога проходила на два человеческих роста выше уровня воды.
   Всадники спешились. Карашшер принял повод второго коня.
   – Подождем,– сказал маг.– Еще не сошлось.
   – Знак избранного? – указывая на небо, спросил Карашшер.
   – Да,– подтвердил его господин и усмехнулся.– Очень скоро он сойдется со знаком царя! Я упреждаю их соединение во славу Аша!
   – А что бы ты делал, если б нынешняя ночь не была ночью Ирзаи? – осторожно спросил Карашшер.
   – Такого быть не могло,– последовал ответ.– Мудрость Змея провидит пути звезд. И творит будущее на века вперед. След Аша извилист, но тому, кто следует путем Змея, нужно опасаться только одного!
   – Да, мой господин?
   – Не возомнить, что прямой путь – короче! Мудрость Змея хранит его жрецов!
   – Благодарю, мой господин! – Карашшер наклонил голову.
   «Тебя-то Аш сохранит,– подумал он.– А меня? Что продлевает мою жизнь: мудрость Змея или магия его жреца?»
   К счастью для слуги, хозяин в этот момент не слышал его мыслей.
   – Пора,– произнес маг через некоторое время, и Карашшер отступил в тень деревьев, потянув за собой лошадей.
   Жрец Аша подошел к самому краю нависшего над водой берега. Из-под дерна посыпалась сухая земля, но маг явно не боялся сорваться.
   Он развел руки, потом соединил их горстью перед собой. Прямо из ночного воздуха в подставленные ладони посыпался белый, легкий, как пыльца, порошок.
   Маг заговорил.
   Камень на диадеме пульсировал, озаряя поверхность озера частыми багровыми вспышками.
   Карашшер услышал голос мага, и тут же за спиной Карашшера захрапели кони, натянули поводья, пытаясь вырвать их из рук человека. Пришлось приложить немалую силу, чтобы удержать животных.
   Маг умолк. Камень перестал пульсировать, но теперь вспыхнул холодным огнем порошок в ладонях. Зеленое сияние, более яркое, чем свет луны.
   Маг дунул – и сверкающее облако взвилось вверх, выше его светловолосой головы, поплыло над озером.
   Человек в диадеме шагнул назад и произнес одно-единственное слово.
   Облако сгустилось и начало медленно опускаться.
   Карашшер увидел, как сияние коснулось воды и без единого звука погрузилось в озеро. Какое-то время еще пробивался к поверхности зеленый отсвет, но потом и он угас, растворенный в свете полной луны.
   Карашшер ждал продолжения, но его не было – волшба закончилась.
   Маг повернулся и, пошатываясь, побрел к лошадям.
   – Помоги,– негромко проговорил он, и Карашшер, согнувшись, подставил спину под ногу хозяина.
   Ему пришлось упереться руками в землю, чтобы выдержать тяжесть мага, чей вес был в полтора раза больше, чем вес любого человека того же роста и сложения. Но конь, в седло которого опустился маг, был боевых кровей, из тех, что способны галопом нести всадника в полном вооружении.
   Карашшер посмотрел на озеро: водное зеркало было гладким и неподвижным.
   «Не удалось»,– подумал он не без облегчения.
   – Она не проснулась, мой господин?
   – Что? – Голос мага был совсем тихим.– Не сразу. Не сразу, Карашшер. Спавшая тысячу лет не пробуждается в одно мгновение. К твоему счастью. Или – горю! – раздался свистящий смешок.– Хочешь оказаться рядом с Ирзаи, когда она проснется? Я мог бы дать тебе такую возможность. Ты хочешь? Кто лучше Ирзаи может осчастливить мужчину? Разве что сестра ее, Таймат! – Презрительная улыбка заиграла на губах жреца Аша.– Так ты хочешь?
   – О нет! Нет, мой господин! – воскликнул Карашшер, содрогнувшись.– Я служу Змею!
   – …Насколько человек может служить Ему,– пробормотал маг.
   Они выехали на лесную дорогу. Маг накинул на голову подбитый шелком шерстяной капюшон. Его знобило.
   Начало светать.

11

   Разбудил Кэра Хар-Руд. Рядом с помощником Управителя стоял раб с плетеной корзинкой в руках.
   – Вставай! – скомандовал эгерини.– Хватит щеки отлеживать!
   По его знаку раб достал из корзинки небольшой горшочек, полный мелко нарезанного козьего мяса, тушенного с овощами и ячменной кашей. Следом появилась деревянная ложка и глиняная бутыль с кисловатым напитком.
   Кэр набросился на еду с таким пылом, что через пару минут горшочек опустел. Помощник Управителя наблюдал за юношей с нескрываемым удовольствием.
   Кэр поскреб ложкой по стенкам горшка, собирая остатки, и поднял глаза на Хар-Руда. Во взгляде юноши ясно читалось: еще!
   Помощник Управителя толкнул локтем замечтавшегося раба, и тот поспешно извлек из корзинки пару груш и кусок пирога, завернутый в пальмовые листья.
   Кэр оживился. И молниеносно расправился с пирогом и грушами. Он чуть было не съел и листья, но Хар-Руд отобрал их и бросил в корзинку.
   – Ты прожорлив, как пожар! – сказал он с одобрением.– Но не будь козлом! Не надо есть траву – потерпи до ужина. Живо одевайся – и пойдем! Я тебе кое-что покажу!
   – Просто я проголодался,– проговорил Кэр, завязывая ремешки сандалий.
   Юноша сам удивлялся собственному аппетиту. Раньше ему хватало куда меньшего количества еды, чтобы почувствовать себя сытым.
   Спустившись вниз, Кэр, вслед за Хар-Рудом, пересек крохотный дворик с водоемом и вошел в ворота, которые подпирал плечом воин в красных доспехах. Когда Кэр прошагал мимо, воин проводил его взглядом, но не шевельнулся.
   Минуту-другую юноша и эгерини петляли по коридорам, а затем снова вышли на открытый воздух.
   Перед Кэром лежал круглый двор с несколькими выходами. Один из них открывался в галерею, в конце которой юноша разглядел дневной свет. Еще один выход представлял собой запертые решетчатые ворота. Сквозь прутья можно было видеть тесно посаженные пальмы, а за пальмами – ряд больших ящиков. Ноздри сына вождя уловили тяжелый дух с привкусом падали. Кэр знал этот запах. Хищники.
   – Вперед, парень! – Хар-Руд подтолкнул юношу в сторону галереи.
   Пройдя по переходу, стены которого изобиловали закрытыми дверьми, они опять оказались на солнце.
   Кэр мысленно повторил весь пройденный путь и убедился, что запомнил каждый поворот. Пригодится, когда сыну вождя придет время попрощаться с Гладиаторским Двором!
   Слова помощника Управителя, произнесенные совершенно не свойственным эгерини тоном, вернули Кэра в настоящее.
   – Вот она, сынок,– Арена! – сказал Хар-Руд, и в голосе его было столько почтения, что Кэр с удивлением взглянул на помощника Управителя.
   С его точки зрения, сооружение не отличалось ничем особенным. Тем более – для Великондара. Здоровенный круг, засыпанный смешанными с песком опилками, обнесенный бронзовой решеткой. Над ней – уходящие вверх ряды скамей.
   Хар-Руд угадал его мысли.
   – На этом месте не один век льется кровь таких, как мы, сынок! Отнесись к нему с уважением: скорее всего, и твоя жизнь закончится здесь, на этом песке!
   – Не думаю,– сказал самериец без всякого хвастовства.– Твоя ведь не кончилась!
   – Я,– сказал Хар-Руд,– бился один против четверых, когда все мои ребята валялись вокруг, зарезанные, как свиньи! И я победил! Толпа заставила освободить меня! Как когда-то – Фаргала!
   «Толпа» было сказано с пренебрежением, но сравнив себя с царем, эгерини засиял от гордости.
   – Значит, если гладиатор оказывается хорошим бойцом, его могут освободить?
   «Пусть считает, что я и не думаю о побеге!»
   – Хорошим бойцом? – Хар-Руд хмыкнул.– С чего ты взял? Просто бо€льшая часть горлопанов ставила на мой цвет!
   – Ставила?
   – Ты в кости играешь?
   – Нет. Но видел, как играют! Хотя не понимаю, какой в этом толк?
   – А как насчет спора? Денежного спора?
   Кэр пожал плечами:
   – Если двое мужчин спорят, к чему примешивать деньги?
   Хар-Руд выругался.
   – Ты так говоришь, потому что ты – варвар!
   – А что такое «варвар», наставник?
   Хар-Руд снова выругался: ну что тут еще скажешь!
   – Короче,– заявил он,– имей в виду: в этом городе почти каждый мужчина бьется об заклад часто и с удовольствием! Если есть деньги! Деньги, парень, многое значат в Великондаре!
   – Не больше жизни!
   Так говорили в клане Мечей.
   Помощник Управителя рассмеялся:
   – Больше, сынок! Куда больше! Твоя, например, была куплена за золотой! Это хорошие деньги. Но еще дороже она будет стоить здесь, на Арене! Только ты – не продавец и не покупатель. А Арена… Арена, верно, куда больше, чем деньги! Ты не стой! Пройдись, пощупай ее! Думаю, очень скоро ты выйдешь сюда с мечом в руке, а эти скамьи,– он обвел рукой поднимающийся вверх амфитеатр,– будут трещать от множества людей! Да сам увидишь: до полнолуния осталось три дня!
   – До полнолуния?
   – Игры! Они начинаются в полнолуние! Не ночью, конечно! – Хар-Руд усмехнулся.– Через три часа после восхода! Иди поброди здесь, я подожду!
   Кэр вышел на середину. В сандалии сразу набился песок. Сын вождя копнул ногой и обнаружил под ним камень. Гранит. Он оглянулся.
   Над аркой, через которую они вошли, располагался ряд крытых лож и балконов. В центре, в самой роскошной из лож возвышался трон из черного дерева.
   – Наставник,– спросил Кэр,– для чего эти решетки? Чтобы никто из нас не убежал?
   – Здесь не убегают! – ответил Хар-Руд.– Тех, кто убежал бы с Арены, мы узнаем еще на тренировочной площадке! Решетки – чтобы отделить Арену от толпы.
   – Толпа вооружена?
   – Большинство – нет. В Великондаре лишь у немногих есть право носить оружие.
   – Я заметил. Но послушай, а как же тогда человек сможет защититься от разбойника?
   – Для того есть стража!
   – Но разве стража может уследить за каждым?
   – Сынок! Невелика беда, если разбойник убьет простолюдина! Главное – чтоб простолюдин не захотел убить сборщика налогов, например! Им только дай оружие!
   – Ты так думаешь?
   Кэр был поражен.
   – Я – нет! – Хар-Руд снова рассмеялся.– Но Императорам лучше знать!
   – Но царь Фаргал, неужели он боится какого-нибудь ремесленника с ржавым мечом?
   – Фаргал, может, и не боится. Но Фаргал – только царь! Здесь, во дворце, есть Зал Царей. Там они стоят, один за другим, как солдаты на плацу! Что для Империи – царь, когда ее законам тысячи лет!
   – Ты много знаешь об этой стране! – с уважением произнес юноша.
   – Да, много,– согласился Хар-Руд.– Но куда меньше, чем тот законник, что собирался тебя повесить! Хотя видишь: ты жив!
   – Да,– подтвердил Кэр.– Потому что ты воин!
   Помощник Управителя покачал головой:
   – Потому что – золото! Ты спрашивал о решетках? А потом спросил: вооружена ли толпа. Почему?
   – Зачем воину нападать на безоружных? Хотя…– он запнулся,– тут ведь это – обычное дело?
   – В самую точку! Да, многим из наших парней приятно было бы поковыряться мечами в жирных тушах ублюдков. Но – много чести! Решетки – это от зверей!
   – Здесь что, охотятся?
   – Охотятся. По-великондарски.
   – Это как?
   – Травят быков – волками, медведя – львами, львов – носорогом! А чаще всего всем этим зверьем – дичь, что на двух ногах да без перьев!
   – Людей?
   – Догадлив, сынок!
   – Что ж,– рассудительно произнес Кэр.– Я тоже однажды леопарда убил. Рогатиной.
   – А без рогатины?
   – Шутишь?
   – С чего взял?
   – Ну…– юноша замялся, потом, вспомнив: – Нидир, из Беркутов, убил леопарда камнем! Но тот, правда, сильно его порвал!
   – А я,– сказал Хар-Руд,– знаю человека, что голыми руками на этом самом месте прикончил взрослого льва! Правда, лев был горный, мелкий… Но из тебя, к примеру, вмиг выпустил бы внутренности!
   – Кто же этот герой? – с уважением спросил Кэр.– Жив ли?
   – Жив! Да ты его знаешь! – рассмеялся помощник Управителя.– Нынче он здесь правит! Царь Фаргал!
   – И за этот подвиг его избрали царем? – Уважение юноши к законам Карнагрии выросло втрое.
   Хар-Руд расхохотался. Еще громче.
   – Что я сказал смешного? – смутился юноша.
   – За этот подвиг, как ты выразился, пойманного разбойника-эгерини из вонючей тюремной ямы перевели в келью, которую ныне занимаешь ты! Теперь понимаешь, сынок, насколько легче она досталась тебе?
   – Все-таки он стал царем,– сказал Кэр.– Хотя… Мне он не понравился!
   – Вот горе-то для Фаргала! Да, сынок, он стал царем. Но той кровью, что Фаргал пролил ради этого, можно наполнить небольшое озеро. Пойдем, парень! У тебя есть работа. И у меня – тоже. Хотя я бы с тобой поменялся!
   – Да? – удивился юноша.
   – А ты полагаешь, что проверять хозяйственные счета так весело?
   – Хозяйственные счета? Что это?
   – Вот видишь, сынок! Да, нам с тобой не махнуться. По крайней мере пока ты не научишься считать!
   Кэр фыркнул.
   – Воин пишет острием меча! – изрек он.
   – Дурак! Велю Босу гонять тебя, пока не упадешь! Глядишь, сил не останется, чтоб повторять чужие глупости!
   – Это не глупости! – оскорбился Кэр.– Так говорят воины клана Мечей! Так говорит мой отец!
   – А скажи,– хитро прищурился Хар-Руд,– твой клан платит дань Императору Самери?
   – Клан Мечей никому не платит! Хотя наши воины оказывают честь Императору, сражаясь за него!
   – Ага,– сказал помощник Управителя.– Я знавал кое-кого из самерийцев, не знаю уж, из твоего ли клана или нет, что «оказывают честь» царю Фаргалу – в рядах его наемников! Ладно, парень! Для своего возраста ты не так уж глуп! В пятнадцать лет я сам полагал, что довольно сильной и умелой руки, чтобы мир стал твоим!
   – А разве – нет?
   – В мире слишком много рук, пусть слабых и неумелых, но их достаточно, чтобы одна сильная рука не значила слишком много. Иное дело, если к сильной руке – неслабая голова! Бос сделает твою руку умелой, это точно! А вот сумею ли я вложить что-нибудь в твои мозги раньше, чем их смешают с этим песком? – Он кивнул в сторону Арены.
   – Я понял тебя, наставник!
   – Надеюсь! В чем-то и ты прав: сильная и умелая рука еще никому не вредила!
   – Довольно! – сказал Бос, опуская шест.– Иди смочи глотку, ополоснись и марш обедать!
   Кэр взглянул на положение солнца.
   – Еще не время! – сказал он.
   – Придержи язык, ты, сопляк! – гаркнул Бос.
   Но вспомнив, что у него не совсем обычный ученик, снизошел до объяснения:
   – Этой ночью – полнолуние! А завтра – Игры! Потому обед и ужин – на два часа раньше. И после обеда – никаких занятий! Чтоб не портить удовольствие: как-никак кое для кого это последние обед и ужин!
   Бос засмеялся.
   – Зато,– продолжал он,– к ужину сюда набежит столько сучек, что на каждого придется по три! Это Гронир, Управитель, завел такой порядок! Раньше нанимали девок, а этот хоть и из Алых, а заткнет за пояс любого торгаша: сам берет грошики с карнагрийских бабенок! Да с разбором, не каждую к нашему брату пустит! А мы – не в обиде! – Он похлопал Кэра по спине.– Эти богатые шлюшки по своей части – круче иной уличной девки!
   – А как же их мужчины? – спросил Кэр.
   – Мужчины? – фыркнул Бос.– Разве это мужчины? Ха! Ублюдки! А сам ты, парень, как насчет этого дела?
   – Думаю, да,– сказал Кэр.– Я один раз попробовал, мне понравилось. Но не было возможности повторить – сразу попал к вам, а тут, у вас, женщин нет!
   – Не у вас, а у нас! Ты теперь хоть и сопляк, а все же – из нас, Потерявших Жизнь!
   – Я – сын вождя клана! – гордо возразил юноша.
   – А я – дочь царя Эгерина! Иди мойся! Я не намерен терять время из-за твоей болтовни!
   Длинный стол пересекал из конца в конец темноватое помещение столовой. По обе стороны от стола – грубо сколоченные скамьи.
   Гладиаторы по очереди подходили к раздаточному окну, получали по миске с мясной похлебкой и по круглой ржаной лепешке. Очередность строгая: первыми – лучшие бойцы, последними – ученики. Раньше, когда еды было в обрез, последним доставалась лишь вода с горсткой овощей и следами жира. Но во время управления Гронира и Хар-Руда пищи стало вдоволь. Эгерини не экономил на мелочах, ему хватало того, что он зарабатывал на ставках.
   За стол тоже садились по рангу: старшие – ближе к дверям. Где светлее. Споры были редки: все решалось не здесь – на Арене. Конфликты возникали только между учениками, но до крика или тем более до драки не доходило никогда. Боялись вмешательства старших.
   Кэр занимал одно из последних мест. Ему было наплевать: смешно спорить из-за лучшего места у свиного корыта! Так полагал юноша. Дальше, чем самериец, сидел лишь один человек, уроженец Великондара, непонятно как попавший на Гладиаторский Двор. Этот – жив до первого выхода на Арену. Хар-Руд никому не позволял ходить в учениках больше полугода. Не выучился – расплатишься жизнью. Потому-то среди старых бойцов большинство – из бывших солдат: военнопленных, разбойников, наемников, согрешивших против Кодекса и проданных в рабство собственными соратниками.
   Слева от Кэра сидел ученик совершенно другого типа. Захваченный соктами пират с Архипелага Табе. Этот – зверь. Месяца не пройдет, как Хар-Руд выпустит его на Арену. И поскольку на Двор он попал уже опытным бойцом, то, скорее всего, вернется живым. Новичков не принято выпускать в одиночку, а когда сражались отрядами, добивать проигравших не обязательно.
   Да, табит был крепок. Но на Кэра смотрел с почтением: скажи тот слово – и бывший пират тут же поменяется с ним местами.
   Однако сын вождя молчал. Он уже наметил себе место: рядом с Босом! Он займет это место… и сбежит! Потому что тогда Гладиаторский Двор больше ничего не сможет ему дать.
   Дальше в будущее Кэр не заглядывал. Хотя то, что Хар-Руд поселил его в бывшей келье Фаргала, казалось юноше важным знаком.
   После обеда, на котором одни были молчаливее обычного, а другие, наоборот, болтливы, как женщины на рынке, Потерявшие Жизнь толпой вывалили на площадь перед воротами. Там должно было произойти самое важное: объявление тех, кто завтра выйдет на Арену.
   Спустя некоторое время из своего дома вышел Хар-Руд. Вышел, взглянул на часового на башне. Тот покачал головой. Помощник Управителя прошелся взад-вперед. В руке он держал свиток пергамента, на который многие бросали алчные взгляды. Хар-Руд был спокоен. На лице его застыла рассеянная улыбка.
   Внезапно часовой на башне засвистел.
   Помощник Управителя тотчас преобразился.
   – Разбер-рись, демоны! – рявкнул он во всю мочь.
   Гладиаторы мигом выстроились в длинную шеренгу, все сто двадцать шесть человек, не считая учеников, пристроившихся позади.
   Ворота распахнулись, и во двор на крупном кауром жеребце, неторопливо, важно, въехал Управитель Гладиаторского Двора Гронир.
   Сам Управитель никогда не был гладиатором, но принадлежал к тем, кого обитатели Двора почитали более других: Алым.
   В битве, сражаясь бок о бок с самим Фаргалом, Гронир потерял правую руку. Но – выжил. Фаргал тогда еще не был царем. Но первым полководцем Карнагрии – был. И, три года спустя, сев на Кедровый Трон, Фаргал одарил соратника Гронира синекурой – Гладиаторским Двором. Почет, деньги, власть – все, что ценил в жизни сотник Гронир, дал ему царь. Лишь об одном мог сожалеть Алый: сам Фаргал никогда не появлялся на Играх.
   Левой, уцелевшей рукой Управитель принял от Хар-Руда свиток, кое-как развернул, прочел и кивнул, одобряя. Он никогда не оспаривал выбор своего помощника, но соблюдал порядок.
   Хар-Руд принял свиток обратно, откашлялся:
   – Первая пара: Кушога – Бос!
   Названные сделали шаг вперед.
   По линии выстроившихся гладиаторов пробежал ропот.
   – Что? – рыкнул Хар-Руд.– Кто-то недоволен?
   Ропот тотчас прекратился.
   – Вторая пара: Шершень – Медведь!