Страница:
Морган направил инвалидную коляску вокруг фонтана; молчание мужа действовало на нервы Сабрины сильнее, чем поскрипывание колес по каменным плитам. «Пытаться заговорить с ним бессмысленно, — подумала она. — Совершенно очевидно, что он не в своем уме. Морган достаточно силен, чтобы вытащить меня в сад, но он не может заставить меня вести с ним светскую беседу».
— Ты никогда мне не говорил, что у тебя графский титул, — все же нарушила молчание Сабрина, что чисто по-женски было вполне логично после того, как она дала себе слово молчать.
— Ты никогда не спрашивала.
— И это все, что ты мне можешь сказать по этому поводу? Многословен, как обычно. Мне всегда трудно было вынести твою чрезмерную болтливость.
— Как и многое другое.
Сабрина тут же припомнила, как кричала мужу, что пальцем не позволит к себе притронуться. Может, он вернулся, чтобы отплатить за те жестокие речи? Приехал в Лондон, дабы отомстить и опозорить жену в глазах общества? При этой мысли холодок пробежал по спине. Из собственного опыта Сабрина знала, что Морган Макдоннелл был достойным противником, врагом коварным и опасным.
Кто ему помешает из чувства мести вновь жениться? Разве можно придумать более жестокое наказание для бросившей его жены? В таком случае придется молча наблюдать за тем, как он неспешно подбирает невесту среди массы красоток, не сводящих с него обожающих глаз, как кочует с одного бала на другой, блистает на приемах в свете и без конца меняет партнерш в танцах. Наверняка любая дама почтет за счастье выйти замуж за окруженного тайной шотландца. Это будет для нее незабываемым романтическим приключением.
Однако ни в коем случае нельзя допустить, чтобы Морган догадался о ее истинных чувствах, и Сабрина заговорила игривым тоном, который даже ей самой казался слишком театральным:
— Так что же ты сделал, чтобы заполучить титул? Убил настоящего графа Монтгаррского? Украл его одежду? Похитил его жену?
В этот момент Сабрина увидела, что они остановились возле пары невысоких ступенек, которые выводили на посыпанную гравием террасу. Вместо того чтобы толкнуть вперед инвалидную коляску и вывалить Сабрину на землю, чего она вполне заслуживала после своих слов, Морган обеими руками взялся за ручки и поднял коляску. Сабрина оказалась как бы в западне, сердце ушло в пятки, она боялась шевельнуться, глядя снизу вверх в грозно сверкавшие зеленые глаза.
— Я никого не похищал, — тихо сказал Морган. — Во всяком случае, в последнее время.
От него тянуло дурманящим запахом сосны и сандалового дерева, чисто выбритый крутой подбородок находился почти у самых губ Сабрины, их жаркое дыхание смешалось, впервые за очень долгое время она чувствовала себя абсолютно беспомощной, полностью во власти друтого человека. Сами собой закрылись глаза, чтобы не видеть, как падает вниз коляска, но она проплыла по воздуху и вновь покатилась, шурша гравием. Когда больная вновь открыла глаза, вокруг была все та же мирная пасторальная картина, но теперь плывущая мимо на большей скорости.
— Не знала, что ты теперь увлекаешься гонками! — прокричала Сабрина сквозь грохот колес. — Это весьма цивилизованный вид спорта, верно? Правда, не такой увлекательный, как грабеж и насилие.
Морган не сбавил темпа, и на следующем повороте коляска мчалась на одном колесе, опасно накренившись, это вынудило больную изо всех сил вцепиться в ручки обеими руками, чтобы удержаться на сиденье.
Дрожащим от гнева голосом Сабрина прокричала:
— Если ты сейчас же не сбавишь темп, меня стошнит! Боюсь, в первую очередь пострадают твои роскошные новые башмаки. — Она выхватила из-под головы подушку и махнула ею в сторону мужа. — Если ты появился здесь, желая закончить начатое тобой дело, то почему бы тебе просто не придушить меня подушкой? Это будет гораздо проще.
Больше Морган не мог вынести издевательств, остановился и толкнул инвалидную коляску вперед, она откатилась и застряла в мягкой траве. Сабрина по инерции пролетела чуть дальше и приземлилась на четвереньки, узел волос распался и хлестнул по лицу, больная зашлась в ярости, а Морган неспешно обошел ее кругом, потом встал перед ней и сказал:
— Прости, что так неудачно получилось. — В его голосе не было и тени сожаления или раскаяния. — Видимо, колесо налетело на камень. Впредь обещаю быть более внимательным.
Сабрина приподняла голову, кипя гневом. Особое раздражение вызывала его самоуверенная поза, безукоризненный покрой брюк и начищенные до блеска башмаки с пряжками. Казалось, время побежало вспять и вот снова у ног самодовольного мальчишки лежит свалившаяся в яму девчонка и не знает, что предпринять. Как легко оба они вернулись к тем ролям, которые играли в детстве!
— Ты всегда предпочитал видеть меня у своих ног, Морган Макдоннелл, не так ли? — спросила Сабрина, пытаясь рассмотреть мужа сквозь завесу свалившихся на лицо волос.
— Насколько мне помнится, ты отличалась особыми талантами именно в этой позиции, — насмешливо обронил Морган, недвусмысленно намекая на то время, когда им обоим хорошо было в одной постели.
— Ненавижу! — завопила Сабрина, замахнулась, хотела ударить его по щиколотке, но промахнулась.
— Вот и прекрасно, — спокойно ответил Морган, с интересом наблюдая за поверженной женой. — Раз ты меня ненавидишь, моя задача намного облегчается.
Скрестив руки на груди, Морган сверху вниз разглядывал жену, скрывая за каменным лицом бурные эмоции. Да, надо признать, было время, когда он страстно желал возненавидеть Сабрину Камерон. В тусклые предрассветные часы в замке Макдоннеллов, когда с похмелья раскалывалась голова, в ушах звучал пронзительный прощальный крик жены, винившей его во всем и гнавшей прочь. Тогда Морган почти убедил себя, что ему ничего не остается, как ненавидеть и презирать женщину, обманувшую его в лучших ожиданиях. Даже сейчас, если бы счел ее жалкой — скрючившаяся на мокрой траве, грязь на щеках, спутанные волосы, — он мог бы просто повернуться и уйти.
Но его гипнотизировал хищный блеск в ее глазах, спина была выгнута с таким вызовом, что казалось, будто Сабрина вот-вот прыгнет и вцепится ему в горло. Хотя ее сшибли с трона, Сабрина была готова сражаться до последней капли крови за свое право называться принцессой. Морган не испытывал жалости, в нем вспыхнуло совсем иное чувство, столь же могучее и опасное, как обоюдоострый меч. К тому же приходилось признать правоту Дугала: Сабрина нуждалась в своем муже, причем гораздо больше, нежели могла себе представить.
Морган опустился на колени в грязь рядом с женой.
— Я пришел сюда не для того, чтобы смотреть, как ты ползаешь. Я хочу увидеть, как ты ходишь.
Сабрина отвернулась, отбросила волосы, закрывшие лицо.
— Не говори ерунды. Ты же слышал доктора Монтджоя. Кому, как не тебе, знать, что я никогда в жизни больше не буду ходить.
Морган решил не тратить время на бесполезные споры, поднялся, сжал жену за плечи и поставил на ноги. Она не устояла и готова была свалиться, скользнув сквозь его руки, как мокрая тряпка, но он удержал ее, обнял, прижал к себе, прислонился бедром к низкой каменной ограде и широко расставил ноги, чтобы вынести на себе тяжесть двух тел.
Сабрина слишком иного времени провела в постели и из месяца в месяц прилагала все старания к тому, чтобы посторонние держались от нее подальше, пуская в ход капризные детские выходки и язвительные замечания. Поэтому сейчас она сочла близость Моргана невыносимой и оскорбительной. Горячее мужское тело, твердое и мускулистое, могло растопить ледяную стену, которую построила больная между собой и окружающим миром. Она вцепилась в него руками, царапая острыми ногтями, будто отталкиваясь, но одновременно ее неумолимо тянуло к мужу, в котором, как знала по опыту, удивительно сочетались огромная сила и нежность. Руки неудержимо дрожали, казалось, даже сильнее ног.
Сабрина и Морган сейчас слились вместе, как два ответа на один вопрос, который ни один из них не решался задать. Его жаркое дыхание обжигало висок, шевелило спутанные волосы. Больше не было сил сдерживаться, и Сабрина прижалась щекой к груди Моргана.
— Будь ты проклят! — глухо прошептала она. — Какое ты имеешь право так поступать?
— Прав у меня хоть отбавляй, — весело откликнулся Морган. — Я твой муж.
— Теперь уже ненадолго.
— Это зависит от тебя.
— Что ты хочешь этим сказать? — Сабрина едва не задохнулась от страха и надежды.
Морган взял ее двумя пальцами за подбородок и приблизил ее лицо к своему.
Если ты не позволишь мне навещать тебя ежедневно в течение ближайших четырех недель, я не допущу признания брака недействительным. Я обойду всех судей Лондона до Шотландии и каждому расскажу в деталях чем мы с тобой занимались в постели. И тогда твой батюшка будет вынужден начать бракоразводный процесс, и доброе имя Камеронов будет погублено.
Сабрина не могла отвести зачарованных глаз от красивого мужественного лица, не понимая, как с его губ могли слетать такие жестокие слова.
— Зачем? — еле слышно спросила она. — Почему ты так со мной поступаешь? Ты хочешь мне отомстить?
На какое-то мгновение показалось, будто в душе Моргана разбушевалась буря, его раздирают на части противоречивые эмоции, но он так быстро прикрыл веки, что Сабрина решила, что ей просто привиделось. Великан развернул жену, посадил на каменную ограду и отряхнул руки, как если бы запачкался.
— Можешь думать все, что тебе угодно, — с кривой усмешкой ответил Морган. — Может быть, я ищу мести, а может, хочу, чтобы ты больше не висела тяжким грузом на моей совести.
— Не говори глупостей, — возразила Сабрина, впиваясь ногтями в камни, — у Макдоннеллов нет совести.
Морган поправил шейный платок и зашагал по дорожке к воротам сада.
— Завтра буду здесь в два часа. Если ты не хочешь, чтобы я представился Бельмонтам как твой супруг, постарайся как-нибудь объяснить им мои визиты. Желаю всего наилучшего, дорогая мисс Камерон.
— А если я помогу тебе успокоить твою больную совесть, что я получу взамен? — крикнула ему вслед Сабрина.
— Свободу, — бросил через плечо Морган. — В тот день, когда ты сможешь ходить, ты получишь возможность уйти из моей жизни навсегда.
За его спиной громко хлопнула калитка. Только сейчас до Сабрины дошло, что она оказалась в безвыходном положении: сидит на каменной стене, звать на помощь бесполезно, потому что терраса, по которой ее катал Морган, скрыта от дома стволами деревьев. Сабрина прислушалась, но до нее доносилось только журчание воды в фонтане да неумолчное жужжание мохнатого шмеля, пьяно переваливавшегося с одного цветка на другой. Правда, неподалеку сверкала полированным деревом и сталью инвалидная коляска, зарывшаяся колесами в траву, но до нее, казалось, как до луны.
«Не ночевать же здесь! — подумала Сабрина и решила не терять больше времени. — Нечего зря пялиться на безжизненные ноги, пора действовать!» Держась за край стены, она опустила ноги, пока ступни не коснулись прохладной земли. Против ожидания, не ощутила острой боли, а лишь слабое покалывание. Мысленно проклиная Моргана, попробовала перенести часть своего веса на конечности. Ноги подкосились. Она съехала вниз по стене и с размаху села на землю.
Хотя удар пришелся по мягкому месту, но все же был ощутимым, и тут Сабрину обуяла дикая, всепоглощающая ярость. Это было новое, очищающее чувство, прогнавшее боль и обиду. Впервые за последние месяцы Сабрина почувствовала себя не жалкой калекой, а живым человеком, способным на многое, потому что теперь у нее была цель в жизни — белокурый зеленоглазый великан, позволивший себе издеваться над беспомощной калекой. Она ему еще покажет, кто на самом деле нуждается в помощи.
Сабрина откинула голову к бездонному синему небу и принялась звать на помощь так пронзительно, что домочадцы Бельмонтов впоследствии клялись, будто бы ее крики были услышаны на полпути к Эдинбургу.
27
— Ты никогда мне не говорил, что у тебя графский титул, — все же нарушила молчание Сабрина, что чисто по-женски было вполне логично после того, как она дала себе слово молчать.
— Ты никогда не спрашивала.
— И это все, что ты мне можешь сказать по этому поводу? Многословен, как обычно. Мне всегда трудно было вынести твою чрезмерную болтливость.
— Как и многое другое.
Сабрина тут же припомнила, как кричала мужу, что пальцем не позволит к себе притронуться. Может, он вернулся, чтобы отплатить за те жестокие речи? Приехал в Лондон, дабы отомстить и опозорить жену в глазах общества? При этой мысли холодок пробежал по спине. Из собственного опыта Сабрина знала, что Морган Макдоннелл был достойным противником, врагом коварным и опасным.
Кто ему помешает из чувства мести вновь жениться? Разве можно придумать более жестокое наказание для бросившей его жены? В таком случае придется молча наблюдать за тем, как он неспешно подбирает невесту среди массы красоток, не сводящих с него обожающих глаз, как кочует с одного бала на другой, блистает на приемах в свете и без конца меняет партнерш в танцах. Наверняка любая дама почтет за счастье выйти замуж за окруженного тайной шотландца. Это будет для нее незабываемым романтическим приключением.
Однако ни в коем случае нельзя допустить, чтобы Морган догадался о ее истинных чувствах, и Сабрина заговорила игривым тоном, который даже ей самой казался слишком театральным:
— Так что же ты сделал, чтобы заполучить титул? Убил настоящего графа Монтгаррского? Украл его одежду? Похитил его жену?
В этот момент Сабрина увидела, что они остановились возле пары невысоких ступенек, которые выводили на посыпанную гравием террасу. Вместо того чтобы толкнуть вперед инвалидную коляску и вывалить Сабрину на землю, чего она вполне заслуживала после своих слов, Морган обеими руками взялся за ручки и поднял коляску. Сабрина оказалась как бы в западне, сердце ушло в пятки, она боялась шевельнуться, глядя снизу вверх в грозно сверкавшие зеленые глаза.
— Я никого не похищал, — тихо сказал Морган. — Во всяком случае, в последнее время.
От него тянуло дурманящим запахом сосны и сандалового дерева, чисто выбритый крутой подбородок находился почти у самых губ Сабрины, их жаркое дыхание смешалось, впервые за очень долгое время она чувствовала себя абсолютно беспомощной, полностью во власти друтого человека. Сами собой закрылись глаза, чтобы не видеть, как падает вниз коляска, но она проплыла по воздуху и вновь покатилась, шурша гравием. Когда больная вновь открыла глаза, вокруг была все та же мирная пасторальная картина, но теперь плывущая мимо на большей скорости.
— Не знала, что ты теперь увлекаешься гонками! — прокричала Сабрина сквозь грохот колес. — Это весьма цивилизованный вид спорта, верно? Правда, не такой увлекательный, как грабеж и насилие.
Морган не сбавил темпа, и на следующем повороте коляска мчалась на одном колесе, опасно накренившись, это вынудило больную изо всех сил вцепиться в ручки обеими руками, чтобы удержаться на сиденье.
Дрожащим от гнева голосом Сабрина прокричала:
— Если ты сейчас же не сбавишь темп, меня стошнит! Боюсь, в первую очередь пострадают твои роскошные новые башмаки. — Она выхватила из-под головы подушку и махнула ею в сторону мужа. — Если ты появился здесь, желая закончить начатое тобой дело, то почему бы тебе просто не придушить меня подушкой? Это будет гораздо проще.
Больше Морган не мог вынести издевательств, остановился и толкнул инвалидную коляску вперед, она откатилась и застряла в мягкой траве. Сабрина по инерции пролетела чуть дальше и приземлилась на четвереньки, узел волос распался и хлестнул по лицу, больная зашлась в ярости, а Морган неспешно обошел ее кругом, потом встал перед ней и сказал:
— Прости, что так неудачно получилось. — В его голосе не было и тени сожаления или раскаяния. — Видимо, колесо налетело на камень. Впредь обещаю быть более внимательным.
Сабрина приподняла голову, кипя гневом. Особое раздражение вызывала его самоуверенная поза, безукоризненный покрой брюк и начищенные до блеска башмаки с пряжками. Казалось, время побежало вспять и вот снова у ног самодовольного мальчишки лежит свалившаяся в яму девчонка и не знает, что предпринять. Как легко оба они вернулись к тем ролям, которые играли в детстве!
— Ты всегда предпочитал видеть меня у своих ног, Морган Макдоннелл, не так ли? — спросила Сабрина, пытаясь рассмотреть мужа сквозь завесу свалившихся на лицо волос.
— Насколько мне помнится, ты отличалась особыми талантами именно в этой позиции, — насмешливо обронил Морган, недвусмысленно намекая на то время, когда им обоим хорошо было в одной постели.
— Ненавижу! — завопила Сабрина, замахнулась, хотела ударить его по щиколотке, но промахнулась.
— Вот и прекрасно, — спокойно ответил Морган, с интересом наблюдая за поверженной женой. — Раз ты меня ненавидишь, моя задача намного облегчается.
Скрестив руки на груди, Морган сверху вниз разглядывал жену, скрывая за каменным лицом бурные эмоции. Да, надо признать, было время, когда он страстно желал возненавидеть Сабрину Камерон. В тусклые предрассветные часы в замке Макдоннеллов, когда с похмелья раскалывалась голова, в ушах звучал пронзительный прощальный крик жены, винившей его во всем и гнавшей прочь. Тогда Морган почти убедил себя, что ему ничего не остается, как ненавидеть и презирать женщину, обманувшую его в лучших ожиданиях. Даже сейчас, если бы счел ее жалкой — скрючившаяся на мокрой траве, грязь на щеках, спутанные волосы, — он мог бы просто повернуться и уйти.
Но его гипнотизировал хищный блеск в ее глазах, спина была выгнута с таким вызовом, что казалось, будто Сабрина вот-вот прыгнет и вцепится ему в горло. Хотя ее сшибли с трона, Сабрина была готова сражаться до последней капли крови за свое право называться принцессой. Морган не испытывал жалости, в нем вспыхнуло совсем иное чувство, столь же могучее и опасное, как обоюдоострый меч. К тому же приходилось признать правоту Дугала: Сабрина нуждалась в своем муже, причем гораздо больше, нежели могла себе представить.
Морган опустился на колени в грязь рядом с женой.
— Я пришел сюда не для того, чтобы смотреть, как ты ползаешь. Я хочу увидеть, как ты ходишь.
Сабрина отвернулась, отбросила волосы, закрывшие лицо.
— Не говори ерунды. Ты же слышал доктора Монтджоя. Кому, как не тебе, знать, что я никогда в жизни больше не буду ходить.
Морган решил не тратить время на бесполезные споры, поднялся, сжал жену за плечи и поставил на ноги. Она не устояла и готова была свалиться, скользнув сквозь его руки, как мокрая тряпка, но он удержал ее, обнял, прижал к себе, прислонился бедром к низкой каменной ограде и широко расставил ноги, чтобы вынести на себе тяжесть двух тел.
Сабрина слишком иного времени провела в постели и из месяца в месяц прилагала все старания к тому, чтобы посторонние держались от нее подальше, пуская в ход капризные детские выходки и язвительные замечания. Поэтому сейчас она сочла близость Моргана невыносимой и оскорбительной. Горячее мужское тело, твердое и мускулистое, могло растопить ледяную стену, которую построила больная между собой и окружающим миром. Она вцепилась в него руками, царапая острыми ногтями, будто отталкиваясь, но одновременно ее неумолимо тянуло к мужу, в котором, как знала по опыту, удивительно сочетались огромная сила и нежность. Руки неудержимо дрожали, казалось, даже сильнее ног.
Сабрина и Морган сейчас слились вместе, как два ответа на один вопрос, который ни один из них не решался задать. Его жаркое дыхание обжигало висок, шевелило спутанные волосы. Больше не было сил сдерживаться, и Сабрина прижалась щекой к груди Моргана.
— Будь ты проклят! — глухо прошептала она. — Какое ты имеешь право так поступать?
— Прав у меня хоть отбавляй, — весело откликнулся Морган. — Я твой муж.
— Теперь уже ненадолго.
— Это зависит от тебя.
— Что ты хочешь этим сказать? — Сабрина едва не задохнулась от страха и надежды.
Морган взял ее двумя пальцами за подбородок и приблизил ее лицо к своему.
Если ты не позволишь мне навещать тебя ежедневно в течение ближайших четырех недель, я не допущу признания брака недействительным. Я обойду всех судей Лондона до Шотландии и каждому расскажу в деталях чем мы с тобой занимались в постели. И тогда твой батюшка будет вынужден начать бракоразводный процесс, и доброе имя Камеронов будет погублено.
Сабрина не могла отвести зачарованных глаз от красивого мужественного лица, не понимая, как с его губ могли слетать такие жестокие слова.
— Зачем? — еле слышно спросила она. — Почему ты так со мной поступаешь? Ты хочешь мне отомстить?
На какое-то мгновение показалось, будто в душе Моргана разбушевалась буря, его раздирают на части противоречивые эмоции, но он так быстро прикрыл веки, что Сабрина решила, что ей просто привиделось. Великан развернул жену, посадил на каменную ограду и отряхнул руки, как если бы запачкался.
— Можешь думать все, что тебе угодно, — с кривой усмешкой ответил Морган. — Может быть, я ищу мести, а может, хочу, чтобы ты больше не висела тяжким грузом на моей совести.
— Не говори глупостей, — возразила Сабрина, впиваясь ногтями в камни, — у Макдоннеллов нет совести.
Морган поправил шейный платок и зашагал по дорожке к воротам сада.
— Завтра буду здесь в два часа. Если ты не хочешь, чтобы я представился Бельмонтам как твой супруг, постарайся как-нибудь объяснить им мои визиты. Желаю всего наилучшего, дорогая мисс Камерон.
— А если я помогу тебе успокоить твою больную совесть, что я получу взамен? — крикнула ему вслед Сабрина.
— Свободу, — бросил через плечо Морган. — В тот день, когда ты сможешь ходить, ты получишь возможность уйти из моей жизни навсегда.
За его спиной громко хлопнула калитка. Только сейчас до Сабрины дошло, что она оказалась в безвыходном положении: сидит на каменной стене, звать на помощь бесполезно, потому что терраса, по которой ее катал Морган, скрыта от дома стволами деревьев. Сабрина прислушалась, но до нее доносилось только журчание воды в фонтане да неумолчное жужжание мохнатого шмеля, пьяно переваливавшегося с одного цветка на другой. Правда, неподалеку сверкала полированным деревом и сталью инвалидная коляска, зарывшаяся колесами в траву, но до нее, казалось, как до луны.
«Не ночевать же здесь! — подумала Сабрина и решила не терять больше времени. — Нечего зря пялиться на безжизненные ноги, пора действовать!» Держась за край стены, она опустила ноги, пока ступни не коснулись прохладной земли. Против ожидания, не ощутила острой боли, а лишь слабое покалывание. Мысленно проклиная Моргана, попробовала перенести часть своего веса на конечности. Ноги подкосились. Она съехала вниз по стене и с размаху села на землю.
Хотя удар пришелся по мягкому месту, но все же был ощутимым, и тут Сабрину обуяла дикая, всепоглощающая ярость. Это было новое, очищающее чувство, прогнавшее боль и обиду. Впервые за последние месяцы Сабрина почувствовала себя не жалкой калекой, а живым человеком, способным на многое, потому что теперь у нее была цель в жизни — белокурый зеленоглазый великан, позволивший себе издеваться над беспомощной калекой. Она ему еще покажет, кто на самом деле нуждается в помощи.
Сабрина откинула голову к бездонному синему небу и принялась звать на помощь так пронзительно, что домочадцы Бельмонтов впоследствии клялись, будто бы ее крики были услышаны на полпути к Эдинбургу.
27
Когда часы на каминной полке гулко пробили два раза, Сабрина вздрогнула всем телом, вызвав удивленные взгляды Энид и тетушки Оноры. Они не могли понять необычного поведения больной, которая после завтрака настояла на том, чтобы ее сразу же усади ли в инвалидную коляску. По меньшей мере, странное желание при наличии в доме огромного числа удобных мягких кресел.
Не обращая внимания на встревоженных родственниц, Сабрина молча перевернула страницу с таким видом, будто вся ушла в чтение, хотя никак нельзя было назвать эту тощую книжицу занимательной. В последние дни классика давалась с трудом и пришлось прибегнуть к помощи Энид, снабжавшей кузину литературой сомнительного качества, но весьма волнующего содержания. Так Сабрина познакомилась с дальнейшими приключениями знаменитой миссис Мэри Тафт, которая внезапно перестала производить на свет многочисленных кроликов после того, как ей пригрозил сделать жуткую хирургическую операцию не менее знаменитый лондонский акушер, пользовавшийся, кстати, дурной славой. Теперь миссис Тафт ожидала приговора суда, который мог оказаться весьма жестоким.
Часы тем временем безжалостно отсчитывали минуту за минутой, Морган не появлялся, настроение падало, глаза устали от чтения. Сабрина принялась разглядывать свое отражение на сверкающей поверхности основания бронзового подсвечника, стоявшего рядом на венецианском столике, и осталась собой недовольна. Сделав вид, будто хочет почесать за ухом, незаметно для других высвободила прядь волос, стянутых на макушке в тугой узел, разомкнула стиснутые губы и постаралась смягчить суровое выражение лица.
Сейчас на нее смотрела совершенно незнакомая женщина, застенчивая, неуверенная в себе, губы чуть подрагивают, будто признавая ее беззащитность. В целом ничего общего с капризной, вечно недовольной больной, в любую секунду готовой наброситься на окружающих, обидеть их или оскорбить.
Что ж, неплохо. Осталось только расправить складки бледно-зеленого пеньюара, самого ее любимого, который Морган пока еще не видел и наверняка одобрит. Однако что-то он задерживается. Может, вообще не придет? Скорее всего в прошлый раз просто поддразнивал, как не раз делал в детстве. Казалось бы, вырос, возмужал, а как был несносным мальчишкой, так и остался. Во всяком случае, в лучшую сторону, похоже, не изменился.
На миг примолк перестук вязальных спиц, которыми безостановочно орудовала Энид, и прозвучал ее голос:
— Хочешь, я тебе почитаю вслух, дорогая?
— Нет, спасибо, — рассеянно обронила Сабрина. — Зачем тебе затрудняться, если со зрением у меня все в порядке?
Энид и герцогиня обменялись недоуменными взглядами.
В это время в комнату робко проскользнула горничная. Она шла на цыпочках, держа серебряный поднос с чашкой горячего шоколада. Руки горничной дрожали, и на ее лице застыло испуганное выражение, словно она ожидала, что в любую секунду дымящаяся чашка может полететь ей в лицо. Как только Сабрина молча взяла чашку, служанка облегченно вздохнула и повернулась к выходу.
— Беатриса! — негромко позвала больная.
Горничная застыла на месте, на ее щеках выступили красные пятна.
— Слушаю, мисс.
— Очень вкусно, — Сабрина мило улыбнулась ей. — Благодарю тебя.
Беатриса разинула рот, пораженная переменой в поведении молодой госпожи. До сих пор горничная считала племянницу хозяев дурнушкой, но сейчас, с красиво изогнутыми в улыбке губами и без обычной кислой мины на лице, она выглядела на редкость хорошенькой. Беа быстро сделала книксен и заспешила на кухню, чтобы как скорее поделиться своим открытием с остальными слугами.
Отставив чашку на столик, Сабрина слизнула с верхней губы полоску шоколада, как кошка, оторвавшаяся от блюдечка с молоком. Часы продолжали безжалостно отмерять минуту за минутой, время шло, и сердце, казалось, билось в одном ритме с маятником. Появилось опасение, что оно может остановиться, когда часы пробьют половину третьего.
Но в этот момент в коридоре послышался сочный мужской баритон, и сердце вновь забилось учащенно. Сабрина уронила книжку, вновь схватила и поднесла к глазам, не сознавая, что держит книгу вверх ногами, посматривая поверх нее, как дядюшка Вилли вводит в гостиную Моргана, дружески похлопывая по спине, как будто они были знакомы всю жизнь. Сабрина вздрогнула, опасаясь, что подобная близость этих двух мужчин ничего хорошего ей не предвещает.
Предводитель Макдоннеллов вновь искусно разыгрывал роль джентльмена, стремившегося принять участие в судьбе молодой страдалицы. Вначале он рассыпался в комплиментах по адресу хозяйки дома, и тетушка Онора засветилась и засияла, как девица, впервые попавшая на бал, затем расхвалил вязанье Энид. Но когда Морган попытался сразить своим обаянием Сабрину, та спряталась за книгой, страстно желая оказаться невидимкой.
Морган склонился, чтобы поднести ее руку к губам, и книга тотчас прошелестела страницами, падая на пол.
Он скользнул губами по пальцам Сабрины, одновременно дразняще коснувшись их кончиком языка. Сабрина отдернула руку, будто ее обожгли, и зло взглянула на мужа. А он смотрел на нее с выражением столь глубокой печали во взоре, что даже женщина с каменным сердцем должна была бы сжалиться и преисполниться сочувствием.
— Ах, дорогая мисс Камерон! Боюсь, я забыл предупредить, что вам следовало одеться для улицы. Сегодня мы с вами отправляемся в дальнюю прогулку.
Сабрина в ужасе уставилась на мужа, понимая, что он не шутит. Только этого не хватало! На нее будут озираться все кому не лень, тыкать в ее сторону пальцами, насмехаться и перешептываться, скрывая злорадные усмешки. И каждый будет неизбежно задаваться одним и тем же вопросом: «Зачем такой великолепный мужчина тратит время на калеку?»
— Нет, — отрезала Сабрина, как если бы Морган предложил отправиться на луну. — Я никогда не выезжаю на прогулки.
— Теперь будете выезжать. — Он приятно улыбался, но, судя по выражению глаз, был абсолютно непреклонен. Сабрина живо представила себе, как со временем найдут в сточной канаве ее изуродованный труп, и содрогнулась. — Я подожду, пока вы оденетесь. — Склонившись к уху Сабрины, он прибавил шепотом: — Конечно, если вы не предпочитаете, чтобы я помог вам одеться.
Эти слова возродили в памяти картины прошлого: загорелые руки помогают снять корсет, обнажается нежная белая кожа; нижние юбки, шурша, спадают к ногам; горячие губы касаются бедра, одновременно ловкие пальцы снимают кружевные подвязки… Сабрина попыталась одернуть себя, подивившись тому, что на ум приходят сцены раздевания, а не одевания.
Строгий голос тетушки Оноры ворвался в ее воспоминания:
— …совершенно неприлично без компаньонки.
Морган выпрямился и одарил хозяйку дома сверкающей улыбкой:
— Пустяки. Убежден, что леди Маклеод будет счастлива сопровождать нас. Она вдова и будущая мать, и ее репутация абсолютно безупречна.
У дядюшки Вилли нервно задергалась щека. Тик одолевал его каждый раз, когда случалось сталкиваться с рассуждениями Моргана, имевшими многозначительный подтекст.
— Ну разумеется, уважаемый друг, если вы так уверены, то…
Неожиданно вмешалась Энид, проявив нехарактерную для нее готовность к самопожертвованию. Она отложила вязанье, взялась за спинку инвалидного кресла и покатила его к двери.
— Если граф соблаговолит подождать нас, я помогу кузине одеться.
Все проигнорировали жалобный вопль Сабрины:
— Но я никуда не хочу с ним ехать! Он же сумасшедший!
Сабрина хмуро помалкивала, пока вокруг нее суетилась кузина, пустившая в ход все свое искусство, чтобы одеть и причесать подругу наилучшим образом. Энид даже поцеловала ее в холодную щеку, прежде чем передать в руки врага.
— Иуда! — прошипела Сабрина, адресуясь к кузине, когда инвалидная коляска, направляемая Морганом, покатила к боковой двери, распахнутой расплывшимся в улыбке ливрейным лакеем.
Впрочем, Сабрина получила возможность отомстить подруге, когда они оказались на залитой ярким солнцем улице и перед ними предстал Рэналд в напудренном парике и ливрее. По-видимому, Энид и вообразить не могла, что предводитель Макдоннеллов способен простить кузену столь ужасное преступление и позволить негодяю сопровождать себя в Лондон.
Вначале Энид мертвенно побледнела, потом покраснела, а Рэналд с неприкрытым изумлением смотрел на ее округлившийся живот. Но тут в дело вмешался Морган:
— Я не говорил Рэналду, что он скоро станет папочкой. Я решил, что он предпочтет услышать это от тебя.
Сабрина ядовито усмехнулась, но долго злорадствовать не пришлось. Морган извлек жену из инвалидной коляски и так крепко сжал в объятиях, будто опасался, что она убежит, хотя прекрасно сознавал, что она не может этого сделать. Они чуть задели друг друга носами, когда Морган устраивал ее на кожаном сиденье.
— Негодяй, — пробормотала Сабрина.
— Малявка, — не остался в долгу Морган.
Высоко задрав нос, за больной последовала Энид, а великан пристроил инвалидную коляску на запятках кареты, потом уселся напротив дам.
— Почему бы тебе не вывесить на карете плакат? — язвительно предложила Сабрина, как только карета тронулась с места. — «Полпенса за погляд. Спешите видеть калеку». Глядишь, со временем обо мне книжку напишут.
— Не говори глупостей, — сурово оборвал жену Морган, оглядывая ее с головы до пят, от кокетливо изогнутых полей шляпки до кончиков остроносых туфелек, высовывавшихся из-под длинной юбки. — За тебя можно взять не меньше двух пенсов.
Сабрина покорно сложила на коленях руки в перчатках, вынужденная примолкнуть под сверлящим взглядом мужа. Едва экипаж свернул за угол, как в оконце показалось ухмылявшееся лицо Рэналда, и Энид поспешно задернула занавеску.
Не прошло и минуты, как над головами загрохотало, словно по крыше карабкался громадный паук, и в противоположном оконце вновь появился, прижавшись носом к стеклу, Рэналд. Энид прикрылась веером.
Карета неожиданно остановилась, запахло рекой, со всех сторон доносился неумолчный шум проспекта, заполненного людской толпой. Сабрина изогнула шею, выглянула в оконце и поняла, что они подъехали к Тауэру.
— Правильный выбор, — похвалила она мужа. — Чем-то напоминает замок Макдоннеллов, но, думаю, здесь намного уютнее.
— А ты бы предпочла попасть в сумасшедший дом?
— Нет, я бы предпочла очутиться в кровати, точнее, собственной постели в доме моего дядюшки.
— Что ж ты раньше молчала? — укоризненно сказал Морган. — Это можно было бы организовать.
Сабрина облила нахала презрением, но не сочла нужным возражать. Она сидела, гордо выпрямившись и глядя прямо перед собой, пока Морган отвязывал инвалидную коляску.
Энид вышла вслед за Морганом и отвернула голову в сторону, спускаясь по лесенке, будто не заметила протянутой руки Рэналда, но у него был такой смиренный вид, что толстушка смягчилась. Она скрестила руки поверх живота и огорченно вздохнула.
Морган не дал жене времени размышлять над горькой долей кузины. Он бережно вынес Сабрину из кареты и посадил в коляску. Она ухватилась за его руки, боясь отпустить и одновременно оглядываясь и прислушиваясь к тому, что происходит вокруг. А происходило именно то, чего она опасалась. Прогуливавшиеся мимо люди начали оглядываться, переговариваться, посмеиваться.
Рыжеволосый мальчишка дернул мать за подол и указал пальцем на Сабрину:
— Посмотри, мама! Вон с той красивой леди что-то стряслось.
Низко наклонив голову, Сабрина подумала, что дети намного честнее взрослых. По крайней мере, не шушукаются за твоей спиной, а высказывают свое мнение вслух и прямо в лицо. Морган заметил, как побледнела жена под любопытными взглядами зевак, поправил плед на ее ногах и достаточно громко, чтобы его могли слышать все, кто пожелает, спросил:
— Надеюсь, вам удобно, ваша светлость?
Сабрина вскинула голову, всерьез разозлившись. При чем здесь «ваша светлость»? Зачем он издевается? Она попыталась прочесть ответ в зеленых глазах, но в них светились давно, казалось, забытые эмоции — доброта, но не жалость, и сочувствие, но не сострадание. Впервые за годы общения с Морганом она поняла, что он пошутил не над ней, а ради нее.
Теперь из толпы гуляющих поглядывали на больную в коляске с почтением и уважением, вслух обсуждая возможность того, что особа королевских кровей иностранного происхождения, возможно, решила посетить знаменитый лондонский Тауэр. Пожилой джентльмен собрал вокруг себя небольшую группу зевак, поясняя, что странное сооружение с колесами скорее всего разновидность крытого кресла, в котором в прошлом обычно носили высокородных особ два ливрейных лакея.
Сабрина хотела поблагодарить находчивого мужа, но слова застряли в горле, она лишь одарила его величественной улыбкой и махнула рукой в сторону ворот Тауэра.
Рэналд заметно расстроился, когда Морган обошел стороной оружейную палату, где можно было бы лицезреть меч, отрубивший голову Анне Болейн, одной из жен Генриха VIII. Затем огорчилась и Энид, поскольку предводитель Макдоннеллов не счел нужным зайти в помещение, где можно было полюбоваться сокровищами английских монархов. Но как только инвалидная коляска выехала из западного выхода на пустынный дворик, где каменные арки были перегорожены стальными решетками, Сабрина поняла, что ее муж изначально стремился попасть именно сюда.
Морган привез ее в Тауэр не ради того, чтобы полюбоваться оружием или сокровищами британской короны, егo привлек зверинец, где можно было наблюдать, как мечется в клетке из угла в угол белый медведь, прыгают с ветки на ветку неугомонные мартышки, и посмотреть в упор на величественного льва. Лев, казалось бы, способен загипнотизировать любого пристальным взглядом немигающих желтых глаз; но потом он вдруг широко зевнул, вся магия пропала. Морган впервые видел всех этих экзотических животных, радовался, как малый ребенок, и го восторг передавался окружающим. Сабрина почти не обращала внимания на зверей и смотрела только на мужа, лицу которого блуждала столь редкая для него простодушная улыбка.
Не обращая внимания на встревоженных родственниц, Сабрина молча перевернула страницу с таким видом, будто вся ушла в чтение, хотя никак нельзя было назвать эту тощую книжицу занимательной. В последние дни классика давалась с трудом и пришлось прибегнуть к помощи Энид, снабжавшей кузину литературой сомнительного качества, но весьма волнующего содержания. Так Сабрина познакомилась с дальнейшими приключениями знаменитой миссис Мэри Тафт, которая внезапно перестала производить на свет многочисленных кроликов после того, как ей пригрозил сделать жуткую хирургическую операцию не менее знаменитый лондонский акушер, пользовавшийся, кстати, дурной славой. Теперь миссис Тафт ожидала приговора суда, который мог оказаться весьма жестоким.
Часы тем временем безжалостно отсчитывали минуту за минутой, Морган не появлялся, настроение падало, глаза устали от чтения. Сабрина принялась разглядывать свое отражение на сверкающей поверхности основания бронзового подсвечника, стоявшего рядом на венецианском столике, и осталась собой недовольна. Сделав вид, будто хочет почесать за ухом, незаметно для других высвободила прядь волос, стянутых на макушке в тугой узел, разомкнула стиснутые губы и постаралась смягчить суровое выражение лица.
Сейчас на нее смотрела совершенно незнакомая женщина, застенчивая, неуверенная в себе, губы чуть подрагивают, будто признавая ее беззащитность. В целом ничего общего с капризной, вечно недовольной больной, в любую секунду готовой наброситься на окружающих, обидеть их или оскорбить.
Что ж, неплохо. Осталось только расправить складки бледно-зеленого пеньюара, самого ее любимого, который Морган пока еще не видел и наверняка одобрит. Однако что-то он задерживается. Может, вообще не придет? Скорее всего в прошлый раз просто поддразнивал, как не раз делал в детстве. Казалось бы, вырос, возмужал, а как был несносным мальчишкой, так и остался. Во всяком случае, в лучшую сторону, похоже, не изменился.
На миг примолк перестук вязальных спиц, которыми безостановочно орудовала Энид, и прозвучал ее голос:
— Хочешь, я тебе почитаю вслух, дорогая?
— Нет, спасибо, — рассеянно обронила Сабрина. — Зачем тебе затрудняться, если со зрением у меня все в порядке?
Энид и герцогиня обменялись недоуменными взглядами.
В это время в комнату робко проскользнула горничная. Она шла на цыпочках, держа серебряный поднос с чашкой горячего шоколада. Руки горничной дрожали, и на ее лице застыло испуганное выражение, словно она ожидала, что в любую секунду дымящаяся чашка может полететь ей в лицо. Как только Сабрина молча взяла чашку, служанка облегченно вздохнула и повернулась к выходу.
— Беатриса! — негромко позвала больная.
Горничная застыла на месте, на ее щеках выступили красные пятна.
— Слушаю, мисс.
— Очень вкусно, — Сабрина мило улыбнулась ей. — Благодарю тебя.
Беатриса разинула рот, пораженная переменой в поведении молодой госпожи. До сих пор горничная считала племянницу хозяев дурнушкой, но сейчас, с красиво изогнутыми в улыбке губами и без обычной кислой мины на лице, она выглядела на редкость хорошенькой. Беа быстро сделала книксен и заспешила на кухню, чтобы как скорее поделиться своим открытием с остальными слугами.
Отставив чашку на столик, Сабрина слизнула с верхней губы полоску шоколада, как кошка, оторвавшаяся от блюдечка с молоком. Часы продолжали безжалостно отмерять минуту за минутой, время шло, и сердце, казалось, билось в одном ритме с маятником. Появилось опасение, что оно может остановиться, когда часы пробьют половину третьего.
Но в этот момент в коридоре послышался сочный мужской баритон, и сердце вновь забилось учащенно. Сабрина уронила книжку, вновь схватила и поднесла к глазам, не сознавая, что держит книгу вверх ногами, посматривая поверх нее, как дядюшка Вилли вводит в гостиную Моргана, дружески похлопывая по спине, как будто они были знакомы всю жизнь. Сабрина вздрогнула, опасаясь, что подобная близость этих двух мужчин ничего хорошего ей не предвещает.
Предводитель Макдоннеллов вновь искусно разыгрывал роль джентльмена, стремившегося принять участие в судьбе молодой страдалицы. Вначале он рассыпался в комплиментах по адресу хозяйки дома, и тетушка Онора засветилась и засияла, как девица, впервые попавшая на бал, затем расхвалил вязанье Энид. Но когда Морган попытался сразить своим обаянием Сабрину, та спряталась за книгой, страстно желая оказаться невидимкой.
Морган склонился, чтобы поднести ее руку к губам, и книга тотчас прошелестела страницами, падая на пол.
Он скользнул губами по пальцам Сабрины, одновременно дразняще коснувшись их кончиком языка. Сабрина отдернула руку, будто ее обожгли, и зло взглянула на мужа. А он смотрел на нее с выражением столь глубокой печали во взоре, что даже женщина с каменным сердцем должна была бы сжалиться и преисполниться сочувствием.
— Ах, дорогая мисс Камерон! Боюсь, я забыл предупредить, что вам следовало одеться для улицы. Сегодня мы с вами отправляемся в дальнюю прогулку.
Сабрина в ужасе уставилась на мужа, понимая, что он не шутит. Только этого не хватало! На нее будут озираться все кому не лень, тыкать в ее сторону пальцами, насмехаться и перешептываться, скрывая злорадные усмешки. И каждый будет неизбежно задаваться одним и тем же вопросом: «Зачем такой великолепный мужчина тратит время на калеку?»
— Нет, — отрезала Сабрина, как если бы Морган предложил отправиться на луну. — Я никогда не выезжаю на прогулки.
— Теперь будете выезжать. — Он приятно улыбался, но, судя по выражению глаз, был абсолютно непреклонен. Сабрина живо представила себе, как со временем найдут в сточной канаве ее изуродованный труп, и содрогнулась. — Я подожду, пока вы оденетесь. — Склонившись к уху Сабрины, он прибавил шепотом: — Конечно, если вы не предпочитаете, чтобы я помог вам одеться.
Эти слова возродили в памяти картины прошлого: загорелые руки помогают снять корсет, обнажается нежная белая кожа; нижние юбки, шурша, спадают к ногам; горячие губы касаются бедра, одновременно ловкие пальцы снимают кружевные подвязки… Сабрина попыталась одернуть себя, подивившись тому, что на ум приходят сцены раздевания, а не одевания.
Строгий голос тетушки Оноры ворвался в ее воспоминания:
— …совершенно неприлично без компаньонки.
Морган выпрямился и одарил хозяйку дома сверкающей улыбкой:
— Пустяки. Убежден, что леди Маклеод будет счастлива сопровождать нас. Она вдова и будущая мать, и ее репутация абсолютно безупречна.
У дядюшки Вилли нервно задергалась щека. Тик одолевал его каждый раз, когда случалось сталкиваться с рассуждениями Моргана, имевшими многозначительный подтекст.
— Ну разумеется, уважаемый друг, если вы так уверены, то…
Неожиданно вмешалась Энид, проявив нехарактерную для нее готовность к самопожертвованию. Она отложила вязанье, взялась за спинку инвалидного кресла и покатила его к двери.
— Если граф соблаговолит подождать нас, я помогу кузине одеться.
Все проигнорировали жалобный вопль Сабрины:
— Но я никуда не хочу с ним ехать! Он же сумасшедший!
Сабрина хмуро помалкивала, пока вокруг нее суетилась кузина, пустившая в ход все свое искусство, чтобы одеть и причесать подругу наилучшим образом. Энид даже поцеловала ее в холодную щеку, прежде чем передать в руки врага.
— Иуда! — прошипела Сабрина, адресуясь к кузине, когда инвалидная коляска, направляемая Морганом, покатила к боковой двери, распахнутой расплывшимся в улыбке ливрейным лакеем.
Впрочем, Сабрина получила возможность отомстить подруге, когда они оказались на залитой ярким солнцем улице и перед ними предстал Рэналд в напудренном парике и ливрее. По-видимому, Энид и вообразить не могла, что предводитель Макдоннеллов способен простить кузену столь ужасное преступление и позволить негодяю сопровождать себя в Лондон.
Вначале Энид мертвенно побледнела, потом покраснела, а Рэналд с неприкрытым изумлением смотрел на ее округлившийся живот. Но тут в дело вмешался Морган:
— Я не говорил Рэналду, что он скоро станет папочкой. Я решил, что он предпочтет услышать это от тебя.
Сабрина ядовито усмехнулась, но долго злорадствовать не пришлось. Морган извлек жену из инвалидной коляски и так крепко сжал в объятиях, будто опасался, что она убежит, хотя прекрасно сознавал, что она не может этого сделать. Они чуть задели друг друга носами, когда Морган устраивал ее на кожаном сиденье.
— Негодяй, — пробормотала Сабрина.
— Малявка, — не остался в долгу Морган.
Высоко задрав нос, за больной последовала Энид, а великан пристроил инвалидную коляску на запятках кареты, потом уселся напротив дам.
— Почему бы тебе не вывесить на карете плакат? — язвительно предложила Сабрина, как только карета тронулась с места. — «Полпенса за погляд. Спешите видеть калеку». Глядишь, со временем обо мне книжку напишут.
— Не говори глупостей, — сурово оборвал жену Морган, оглядывая ее с головы до пят, от кокетливо изогнутых полей шляпки до кончиков остроносых туфелек, высовывавшихся из-под длинной юбки. — За тебя можно взять не меньше двух пенсов.
Сабрина покорно сложила на коленях руки в перчатках, вынужденная примолкнуть под сверлящим взглядом мужа. Едва экипаж свернул за угол, как в оконце показалось ухмылявшееся лицо Рэналда, и Энид поспешно задернула занавеску.
Не прошло и минуты, как над головами загрохотало, словно по крыше карабкался громадный паук, и в противоположном оконце вновь появился, прижавшись носом к стеклу, Рэналд. Энид прикрылась веером.
Карета неожиданно остановилась, запахло рекой, со всех сторон доносился неумолчный шум проспекта, заполненного людской толпой. Сабрина изогнула шею, выглянула в оконце и поняла, что они подъехали к Тауэру.
— Правильный выбор, — похвалила она мужа. — Чем-то напоминает замок Макдоннеллов, но, думаю, здесь намного уютнее.
— А ты бы предпочла попасть в сумасшедший дом?
— Нет, я бы предпочла очутиться в кровати, точнее, собственной постели в доме моего дядюшки.
— Что ж ты раньше молчала? — укоризненно сказал Морган. — Это можно было бы организовать.
Сабрина облила нахала презрением, но не сочла нужным возражать. Она сидела, гордо выпрямившись и глядя прямо перед собой, пока Морган отвязывал инвалидную коляску.
Энид вышла вслед за Морганом и отвернула голову в сторону, спускаясь по лесенке, будто не заметила протянутой руки Рэналда, но у него был такой смиренный вид, что толстушка смягчилась. Она скрестила руки поверх живота и огорченно вздохнула.
Морган не дал жене времени размышлять над горькой долей кузины. Он бережно вынес Сабрину из кареты и посадил в коляску. Она ухватилась за его руки, боясь отпустить и одновременно оглядываясь и прислушиваясь к тому, что происходит вокруг. А происходило именно то, чего она опасалась. Прогуливавшиеся мимо люди начали оглядываться, переговариваться, посмеиваться.
Рыжеволосый мальчишка дернул мать за подол и указал пальцем на Сабрину:
— Посмотри, мама! Вон с той красивой леди что-то стряслось.
Низко наклонив голову, Сабрина подумала, что дети намного честнее взрослых. По крайней мере, не шушукаются за твоей спиной, а высказывают свое мнение вслух и прямо в лицо. Морган заметил, как побледнела жена под любопытными взглядами зевак, поправил плед на ее ногах и достаточно громко, чтобы его могли слышать все, кто пожелает, спросил:
— Надеюсь, вам удобно, ваша светлость?
Сабрина вскинула голову, всерьез разозлившись. При чем здесь «ваша светлость»? Зачем он издевается? Она попыталась прочесть ответ в зеленых глазах, но в них светились давно, казалось, забытые эмоции — доброта, но не жалость, и сочувствие, но не сострадание. Впервые за годы общения с Морганом она поняла, что он пошутил не над ней, а ради нее.
Теперь из толпы гуляющих поглядывали на больную в коляске с почтением и уважением, вслух обсуждая возможность того, что особа королевских кровей иностранного происхождения, возможно, решила посетить знаменитый лондонский Тауэр. Пожилой джентльмен собрал вокруг себя небольшую группу зевак, поясняя, что странное сооружение с колесами скорее всего разновидность крытого кресла, в котором в прошлом обычно носили высокородных особ два ливрейных лакея.
Сабрина хотела поблагодарить находчивого мужа, но слова застряли в горле, она лишь одарила его величественной улыбкой и махнула рукой в сторону ворот Тауэра.
Рэналд заметно расстроился, когда Морган обошел стороной оружейную палату, где можно было бы лицезреть меч, отрубивший голову Анне Болейн, одной из жен Генриха VIII. Затем огорчилась и Энид, поскольку предводитель Макдоннеллов не счел нужным зайти в помещение, где можно было полюбоваться сокровищами английских монархов. Но как только инвалидная коляска выехала из западного выхода на пустынный дворик, где каменные арки были перегорожены стальными решетками, Сабрина поняла, что ее муж изначально стремился попасть именно сюда.
Морган привез ее в Тауэр не ради того, чтобы полюбоваться оружием или сокровищами британской короны, егo привлек зверинец, где можно было наблюдать, как мечется в клетке из угла в угол белый медведь, прыгают с ветки на ветку неугомонные мартышки, и посмотреть в упор на величественного льва. Лев, казалось бы, способен загипнотизировать любого пристальным взглядом немигающих желтых глаз; но потом он вдруг широко зевнул, вся магия пропала. Морган впервые видел всех этих экзотических животных, радовался, как малый ребенок, и го восторг передавался окружающим. Сабрина почти не обращала внимания на зверей и смотрела только на мужа, лицу которого блуждала столь редкая для него простодушная улыбка.