Медведев Михаил. Командировка во Вселенную

   – Хочу тебя, – тихо, с придыханиями говорила инопланетянка с плаката, устраиваясь у него на груди. – Возьми меня!
   Виктор оценивающе заглянул ей между ног и увидел, как оттуда выдвинулись челюсти. Они хищно клацнули большими ровными зубами. Витя взвизгнул и скинул с себя «красавицу». Воя от ужаса, он выскочил из каюты. За ним гнались! Друзья и родственники замученного накануне таракана жаждали кровной мести и преследовали его, шелестя лапками по стенам, полу и потолку. На пути Виктору попались две тараканьи засады, которые он с яростью растоптал. На его стороне была внезапность. Глупые насекомые не ожидали от него такого решительного натиска. Издав победный вопль, Виктор открыл огонь по преследователям. Лучемета у него не было, поэтому пришлось обойтись без него. Он поднял указательный палец. С его кончика сорвался ком горящей слизи и унесся в темноту коридора, разбрызгивая вокруг себя багровые обжигающие брызги. Позади раздались жалобный писк и мольбы о пощаде. Хрупкие тараканьи тельца с треском сгорали в огне.
   Вдруг перед Виктором как из-под земли вырос Че-Че. Он был совершенно голый и прикрывал свой срам толстой книгой. Имперский капитан широко улыбался и часто-часто кивал головой. Из дырки в его лбу рос тюльпан. Он свешивался на гибком стебельке к самой переносице и мерно раскачивался из стороны в сторону.
   – Мегенгуг ноф самбоб сафеовот, – сказал Че-Че.
   Виктор демонически захохотал в ответ и ударил Корнеева кулаком по голове. От удара ладонь превратилась в телефонную трубку с оборванным проводом.
   Не разбирая дороги, Витя бросился прочь с корабля.
 
   Он очнулся на пляже. Светало. Небо было затянуто мрачными тучами, и ветер гнал с моря пенящиеся шуршащие волны. Они ритмично, в порядке живой очереди подкатывались к Виктору и, омыв его босые ступни, застенчиво уползали обратно.
   Над побережьем, со свистом рассекая крыльями воздух, метались какие-то птицы. Они с тревожным криком падали в море, чтобы поймать серебристую рыбешку. Если погружение было удачным, птицы стрелой вылетали из воды, поднимались ввысь и направлялись в глубь материка, держа свою бесценную добычу в крепком красном клюве. Если им не везло, то они тихо всплывали на поверхность и качались на волнах, завистливо поглядывая на своих удачливых родственниц.
   Виктор наблюдал за ними, медленно восстанавливая в голове события последних часов. Минуту за минутой он вспомнил каждый свой поступок, и каждый раз, когда его начинало тошнить от того, что он натворил в шлюзовой камере «Эльсидоры», Витя мечтал о временной амнезии. В горле пересохло, и он заставил себя встать, зачерпнуть ладонью морскую воду и сделать несколько глотков. Вроде стало легче. Солоноватая жидкость смыла комки застрявшей в горле крови. Тщательно прополоскав рот, Витя потрогал нос. Тот был цел, но нестерпимо болел. Значит, Рита действительно била его по лицу, и он тоже ударил ее. Как у него могла подняться рука на женщину?! Что с ним произошло?! Какого черта он вообще накинулся на эту дуру, как обалдевший от воздержания девственник? Она же совершенно не в его вкусе! Витя вспомнил еще несколько пикантных подробностей своих ночных похождений, и его желудок судорожно вывернулся наизнанку.
   Бедная Рита! Какое же он жестокое чудовище! Да и с Че-Че нехорошо получилось. Похоже, у него натурально съехала крыша. Одни тараканы чего стоят! Виктор перевел дух и направил свои сумбурные мысли в более конструктивное русло: почему он свихнулся? От нервного истощения, что ли? И почему он сейчас один? Виктора бросило в жар. Он хорошо помнил, что много стрелял по тараканам, а может, это были не тараканы, и он истреблял своих друзей, обманутый своим разладившимся сознанием. Иначе почему они не упаковали его в смирительную рубашку и не оказали посильную психологическую помощь в виде холодного душа и парочки пощечин?
   – Пипа суринамская, вашу мать, – пробормотал Виктор школьное ругательство, плеснул в лицо несколько пригоршней пахнущей йодом воды и заторопился к шлюзу, опасаясьнайти там только трупы. Трупы, которые он изготовил собственноручно.
   Шлюзовая камера встретила его непривычным полумраком. Он уже освоился со своей способностью видеть в темноте, и теперь ему пришлось остановиться, дожидаясь, пока глаза не адаптируются к вспышкам скупого аварийного света. Эля и Рита должны быть где-то здесь. Сейчас он вспомнил, что видел их, когда пробегал через шлюз в последний раз. Они в обнимку лежали на матрасе и смачно целовались. Он еще тогда подумал: «Как хорошо, что девочки помирились». Только когда это было: до того, как он начал палить из пальца, или после? Он не знал и не был уверен, что это была не галлюцинация вроде синей зубастой инопланетянки.
   Наконец он смог различить впереди себя два женских тела. Они лежали неподвижно, но, когда Виктор приблизился, Элеонора неожиданно подняла голову и посмотрела на него красными, полыхнувшими огнем зрачками. По ее зубам и подбородку стекала кровь. На шее у неподвижно лежащей Риты Виктор успел заметить зияющую рваную рану.
   «Глюк или не глюк? Вот в чем вопрос!» – подумал Виктор, не веря своим глазам и отступая назад под давлением тяжелого взгляда новоявленной вампирши. Элька, глядя на него, с аппетитом облизала губы и шумно сглотнула. Она явно испытывала большой гастрономический интерес к своему приятелю.
   – Элеонора Львовна, будьте благоразумны, – громко сказал Витя. Он надеялся, что его слова выведут Эльку из состояния кровавого одурения или развеют его галлюцинацию.
   Низко наклонившись и не спуская глаз с его шеи, девушка начала подкрадываться к нему, упруго покачиваясь на полусогнутых ногах. Ее красивые выпуклые мышцы время от времени напрягались, готовя тело к прыжку. У Виктора не было никакого желания стать деликатесом, и времени размышлять о том, насколько реально то, что он видит, уже не осталось. Элька была совсем рядом. Он прыгнул первым. Было не важно, что ему мерещится, а что нет. Главное – поскорее выбраться с корабля и вытащить отсюда Эльку. Ведь если это массовое помешательство, значит, оно вызвано влиянием чего-то находящегося здесь, на разбитом звездолете, и если заставить девушку выйти на свежий воздух, то она должна прийти в себя. Он же очухался.
   Опрокинув Эльку на пол, Виктор прижал ее к склизкому голу и попытался скрутить ей руки. Но провести болевой приему него не получилось. Элеонора, а точнее, ее физическая оболочка, душа ее в этот момент временно отсутствовала на рабочем месте, нанесла Виктору очень подлый удар по уязвимому мужскому месту и, ловко вывернувшись, отскочила в ворону. Пока всё Витино внимание было занято пострадавшим органом, посылавшим в мозг отчаянные болевые сигналы, она запрыгнула ему на спину и, обхватив горло, начала душить. Виктор захрипел и попробовал оторвать железные пальчики от своей нежной глотки. Ничего не получилось! Чувствуя, что теряет сознание, он, волоча на себе удушливый груз, добрел до ближайшей стенки и начал изо всех сил биться об нее, стараясь одновременно поразить противницу затылком в лицо. Наконец у него за спиной что-то обнадеживающе хрустнуло, и смертельная хватка разжалась.
   Оба сползли на пол, и Виктор долго и глубоко дышал, восстанавливая недостаток кислорода в красных кровяных тельцах. Он уже не очень хорошо помнил, зачем он сюда пришел, но, услышав знакомый шорох тараканьих лапок и обнаружив, что окружающий полумрак вновь обретает прозрачность, быстро поднял свою подругу на руки и затрусил к выходу.
   «Какая женщина! – думал он, протискивая легкое тело девушки сквозь полуоткрытую дверь шлюзовой камеры. – Мне б такую. Ни с кем столько не возился, сколько с ней. Если Жак после этого не отблагодарит меня, то будет последней свиньей. А зачем нам Жак?» Виктор задохнулся от гениальности посетившей его идеи. Сейчас самый удобный момент, чтобы расправиться с удачливым конкурентом. Он положит Эльку на песочек, пойдет в холодильник и поступит с этим завороженным куском мяса так, как сочтет нужным. Виктор, срезая путь, кощунственно прошлепал через братскую могилу погибших матросов и, бегом добравшись до пляжа, уложил Элеонору на мягкий песок. Грязные мысли относительно ее бесчувственного и доступного тела быстро растворились в чистом воздухе Надежды. Витя покраснел, когда подумал о том, что он только что хотел сотворить с беспомощным Жаком. Он выругался и зашел подальше в море. Глубоко вздохнув, он с головой погрузился в воду и сидел на дне до тех пор, пока легкие не загорелись жгучим огнем, а мозг не прочистился от гадких мыслей. Затем он вернулся к бесчувственной Эльке, проверил пульс и побрызгал ей в лицо водой. Судя по всему, когда она очнется, то будет чувствовать себя не лучше Виктора, но, по крайней мере, перестанет бросаться на людей.
   Он погладил ее по щеке и, не в силах сдержать внезапный порыв, поцеловал в губы. Ему в нос ударил отчетливый запах миндаля. Виктор смущенно отвернулся, убеждая себя в том, что эго был всего лишь братский поцелуй.
   Нужно было возвращаться на «Эльсидору». Делать этого очень не хотелось, но там еще оставались Слава и Рита. Необходимо узнать, что с ними произошло и можно ли им чем-нибудь помочь.
   Обреченно вздохнув, Виктор поплелся обратно на корабль. Теперь он был уверен, что в воздухе на борту звездолета присутствует ядовитая примесь, которая и вызывает непонятный сдвиг в нервной системе. Возможно, при посадке лопнули резервуары с техническими жидкостями. А может быть, в трюмах корабля расплодились какие-нибудь микроскопические твари, проникшие на борт в одном из межпланетных портов.
   Пробравшись в шлюзовую камеру, он опять оказался в прохладной полутьме, и ему снова пришлось пройти скучную процедуру привыкания к плохому освещению. Но теперь он боялся глубоко дышать и, сдерживая себя, допускал в легкие мизерные порции кислорода, необходимые только для того, чтобы не потерять сознание. Его ближайшей задачей было спасение Риты, и он надеялся, что на этот раз всё обойдется без эксцессов. Почти на ощупь он отыскал девушку. Одного прикосновения к ее коже было достаточно, чтобы понять – с Ритой больше не будет никаких проблем и его помощь здесь не нужна. Тело было холодным и скользким, как металлические переборки корабля. Оно уже закоченело. Рита была мертва несколько часов.
   Не теряя драгоценного времени, которое отмерял ему яд жадно впитывающийся в кровь, Витя отправился на поиски Че-Че. Он совершенно не помнил то место, где ударил его, и не знал, было это во сне или наяву. В любом случае капитана нужно найти.
   Витя решил начать поиски с медпункта, и ему сразу повезло – Слава был на боевом посту. Как и во время незабвенной битвы с тараканами, он был обнажен. Правда, тюльпана у него во лбу не наблюдалось. Секретный агент стоял на коленях возле автоматического пожарного крана и отбивал поклоны, стукаясь своим железным лбом о не менее железный пол. Удары получались громкие и дребезжащие, немного напоминающие колокольный звон.
   – О Всемогущий Всевышний, – причитал Че-Че между звяками. – Услышь меня. Пошли мне свою святую благодать.
   Виктор завистливо вздохнул: Славик Корнеев оказался самым добрым и порядочным человеком среди всех живых на «Эльсидоре». Его умственное помрачение не приняло агрессивных сексуально-насильственных форм. Он просто ударился в религию. Достаточно невинный психоз на фоне того, что творили все остальные.
   Витя сложил руки на груди и, подняв глаза к потолку, произнес самым низким басом, на который был способен:
   – Слушаю тебя, возлюбленный сын мой.
   Че-Че вздрогнул и оглянулся. Не вставая с четверенек, он извернулся к новоявленному богу и в ускоренном темпе забился головой о напольные плиты.
   – Благодарю тебя, Всемилостивейший, что соизволил выслушать ничтожную просьбу смиренного раба твоего.
   – Короче, – поторопил его Виктор, опасаясь, что, пребывая в ядовитой атмосфере слишком долго, он и вправду возомнит себя богом и начнет воскрешать мертвых, изгонять бесов и даже, может быть, ходить по воде. – Зачем ты меня побеспокоил, возлюбленный сын мой?
   – Я хочу стать человеком. – Славик заплакал. – Я очень хочу стать обычным смертным человеком, ведь душа у меня человечья.
   «Как просто! – удивился Виктор. – Всем бы такие желания. Хотя, с другой стороны, он прав. Сегодняшняя ночь показала – не всё, что выглядит человеком, является человеком на самом деле. Во всяком случае, не всегда».
   – Иди за мной, – сказал он Че-Че. – Я исполню то, о чем ты молишься.
   Виктор спустился по винтовой лестнице. Кандидат в человеки засеменил сзади и не отставал от Вити до самого пляжа, где лежала бесчувственная Элеонора. Ее поза не изменилась, но щечки немного порозовели, и дышать она стала легче и спокойнее.
   Витя усадил Че-Че рядом с ней и приказал ему смотреть вдаль и размышлять о красоте всего сущего, впитывая в себя божественную прану моря. Сам устроился рядом, изредка заглядывая в глаза капитана. Когда расширенные до предела зрачки Че-Че чуть сузились, он толкнул его в плечо и спросил:
   – Прочухался?
   Славик грустно посмотрел на него.
   – Давно уже. Только жалко, что ты не бог.
   – Это в твоем глюке я был богом, а в своем я был хрен знает кем. Маньяком или извращением. А вот в ее, – Виктор показал на Элеонору, начавшую проявлять первые признаки сознательной жизни, – я был вкусным бифштексом. С кровью.
   – Почему так болит нос? – простонала Элька.
   – А у кого он не болит? – поинтересовался Виктор.
   – Не трогай. – Слава остановил ее руку, потянувшуюся к лицу. – Он у тебя сломан.
   Витя вдруг вспомнил, что у него очень грязное нижнее белье, и решил пойти постираться, не дожидаясь лишних вопросов. Теперь он точно знал, что именно хрустело, когда он бил Эльку своим затылком по лицу, но очень хотел сохранить в тайне это маленькое открытие.
   Вернувшись мокрым и чистым, Виктор не обнаружил своих друзей на том месте, где оставил, и, поняв, куда они могли направиться, побежал к шлюзовой камере. Как он и думал, ребята нашлись рядом с Ритой. По Элькиным щекам текли слезы, а Слава безуспешно пытался их остановить.
   – Неужели это я сделала? – рыдала Элька. – Я ведь до этого никого и никогда не убивала.
   – Пойдем отсюда. Я должен позаботиться о твоем лице. – Че-Че взял ее за плечи, но она сбросила его руки и продолжила свои горестные завывания.
   – Я убийца. Я убила человека.
   – Подумай сама, что скажет Жак, когда мы оживим его, а у тебя не нос, а пончик. И с твоими зубами надо что-то делать.
   – Оживим?! Ты нашел способ? – Настроение Элеоноры сменилось настолько быстро, что Виктор даже опешил. Куда подевались слезы, раскаяние и жалость к загубленной невинной душе. Возможно, ядовитый газ опять начал действовать, подумал он и отправился искать кислородные маски, оставив взбодрившуюся Элеонору и Че-Че в качестве грамотного психоаналитика и штатного утешителя.
   – Да, я нашел способ! – гордо заявил Славик. – Правда, для этого мне пришлось замучить человека. Надеюсь, что он того не осознал. У него просто не было нужного мыслительного аппарата, чтобы почувствовать страдание. В нормальном состоянии я бы обязательно воспользовался обезболивающим, но сегодня ночью… Я не знаю, что это было. Считай, что в нас вселился дьявол. Прости меня, господи. Никто из нас не виноват. Пойдем.
   – Ты не прав. Мы – виновны. Мы не стали бы творить зло, если бы оно уже не было внутри нас.
   – О горе мне! – возопил Че-Че. – Идем скорее. Похоже, у тебя начинается новый приступ умопомрачения.
   – Нет. Я хочу ее похоронить. Она была такая ласковая. Такая нежная… Никто и никогда не доставлял мне столько удовольствия.
   Славик почувствовал, что дьявол, умерший было под действием чистого морского воздуха, возвращается. Че-Че напряг все свои дипломатические способности и, тонко интригуя относительно плохого внешнего вида Элеоноры, скорого воскрешения Жака и оплетая ее хитрыми демагогическими рассуждениями о морали, почти насильно увел девушку в медпункт, чтобы оказать наконец первую медицинскую помощь.

* * *

   Дышать. О благословенный Кенрот, огради меня от Наки. Дышать! Почему так мало кислорода в крови? Неужели это проклятое тело уже не способно обеспечить меня самым простым окислителем? Неужели оно умерло?!
   Скабед напрягся, готовый почувствовать самое слабое биение жизни в организме земной самки. Но тело, в котором так уютно размещался его мозг, уже начало превращаться в прах. Сердце! Где сердце? Мертво, как камень! Гедабас был тысячу раз прав, когда говорил, что нельзя использовать наркоманку в качестве донора. Пацик совершил самую большую ошибку в своей жизни, не послушавшись умного, многоопытного кибера. Но, с другой стороны, у него ведь не было выбора. Или он воспользовался бы этим телом, или упустил бы Исток Сущего. Третьего не дано.
   Операция с самого начала пошла не так, как хотелось бы Скабеду. Во-первых, из яхты, которую Гедабас засек на подлете к Земле, высадился не один человек, как ожидалось, а двое. Приборы зафиксировали два сработавших гиперперехода. Причем в разных местах. На севере высадился Виктор, невольник с тарокских рудников, дикарь и убийца. Радиодатчик, вживленный в его зуб, работал устойчиво и показывал координаты с точностью до трех метров. Этот идиот так и не догадался избавиться от следящего устройства, информирующего всю Вселенную о его местоположении.
   Кто воспользовался южным переходом, было неизвестно, и в тот момент это показалось совершенно неважным. Скабед торопился содрать шкурку хотя бы с одного из зверьков, лезших ему в руки. А именно с того, с которым легче всего будет справиться.
   Еще шатаясь после операции по пересадке мозга, еще плохо контролируя свое новое, с таким трудом добытое тело, он отправился в шлюзовую камеру. Его мозг пока не вполне прижился в теле похищенной землянки. Он еще не врос в плоть фиксирующими метастазами и болтался в ее животе, как грешник в зубах Дамаха. Но долг перед родом Скабедов превыше всего! Пацик негнущимися пальцами натянул одежду, продезинфицированную заботливым Гедабасом, и вошел в шар перехода, приказав высадить себя неподалеку от того места, где приземлился Виктор.
   Вспышка гиперперехода была короткой и яркой. Скабед на мгновение зажмурился от непривычной рези в глазах. В чужих глазах. По коже пробежал холод, и дышать стало легче. Донорский организм чувствовал себя в привычных условиях гораздо лучше, чем на фрегате. Там ему немного не хватало кислорода. Пацик осмотрелся. сквозь чужие зрачки всё выглядело непонятным и незнакомым. Такой пейзаж можно увидеть только по монитору с испорченным блоком цветности. Черные ветви кустов на фоне белого порошка замерзшей воды. Только там, где горят фонари, можно различить какие-то краски.
   – Гедабас, где Виктор? – телепатический сигнал ушел на фрегат.
   Ответ был получен незамедлительно:
   – Северо-запад, сто пять метров.
   Пацик порыскал глазами по пустынной улице. «Дамах знает, где здесь северо-запад. У меня есть запасные мозги. Надо их испытать», – вспомнил он и тут же послал запрос в нервную систему самки. Никакой реакции. Неужели не работает? Еще один запрос.
   – Наверное, в районе метро «Крестовский остров», – вяло отозвался мозг самки.
   – Какое метро? Какой остров?! – взбесился Скабед. – Сдохнуть можно с такими помощниками.
   – Господин Пацик, поверните голову на тридцать градусов влево, – просьба кибермозга прошелестела едва слышно, почти за гранью сознания, но повторять ее не пришлось. Скабед, сощурив глаза, вперился в указанном направлении. Вот он! Виктор! Бредет через сугробы на освещенную площадку рядом с ветхим металлическим навесом. Не оглядывается и ничего не опасается. Надо его брать.
   Вокруг навеса топтались аборигены, одетые в неуклюжую толстую одежду. Они не смогут помешать похищению. Сейчас Гедабас наведет на Виктора гиперпереход, и тот вякнуть не успеет, как окажется на фрегате. Оттуда ему уже не выбраться.
   – Гедабас, готовь переход.
   – Переход включать нельзя. Я вижу патрульную машину.
   Пацик завертел головой. Точно! Желто-синий бензиновый автомобиль с мигалками стоял неподалеку, а метрах в двадцати от него переминались с ноги на ногу четыре милиционера. «Главное, не вступать в конфликт с властями. Они контролируются Империей, и это может плохо закончиться», – напомнил себе Скабед и, понурившись, стараясь не обращать на себя внимания окружающих, начал приближаться к Виктору. Придется последовать за ним и перехватить при более благоприятных обстоятельствах.
   Идти было трудновато. Новоприобретенное тело слушалось плохо, и утоптанный до твердого состояния снег скользил под подошвами неудобных сапог. Ноги постоянно пытались разъехаться на ширину плеч. Пацику приходилось проявлять чудеса ловкости и координации, чтобы остаться прямоходящим приматом и окончательно не уподобиться животному.
   В конце концов ему удалось сблизиться со своей целью на расстояние вытянутой руки, и Скабед поздравил себя с первой маленькой победой: Виктор не обратил на него никакого внимания. Этот чурбан с его недоразвитым мозгом не догадывался, что смертельную опасность может таить даже неприметная девушка, стоящая рядом.
   Пацик презрительно посмотрел на мерзнущих аборигенов. Какие же они всё-таки глупые. На этой планете спокойно могут поселиться тысячи, миллионы инопланетян, а земляне даже не догадаются об этом. А если еще хорошо подготовиться и пересаживать свой мозг не в живот туземцев, как сейчас сделал Скабед, а прямо в череп – никто и никогда не заподозрит подмены.
   «Так можно оккупировать планету, – подумал Пацик, восхищенный своей гениальностью. – Только кому она на хрен нужна, эта планета, если на ней нет гравитрона». Стоп! «Хрен» – странное слово. Оно не из его лексикона. Он никогда его не употреблял, а сейчас знает даже, что оно означает.
   От размышлений его отвлек неторопливо приближающийся патрульный.
   – Гедабас, будь готов включить переход, – просигналил Скабед на фрегат.
   – Всегда готов, – отозвался верный кибер.
   Патрульный прошел мимо, и Скабед перевел дух. В следующую секунду милиционер подошел к Виктору. О чем они говорили, Пацик не слышал, но ничего хорошего эта беседа сулить не могла. Разговор закончился, патрульный повернулся спиной, а Виктор направился к сине-желтой машине. Он по-хозяйски открыл заднюю дверцу и запрыгнул на сиденье. Проклятье! Дичь ускользнула из-под самого носа. Скорей всего этот дикарь попросил защиты у властей и теперь недостижим для Скабеда. Похищать землянина из-под охраны было, как минимум, неразумно.
   Немного постояв на месте и пережив первую горечь поражения, Пацик решил вернуться на фрегат. Не всё еще потеряно. Яхту, на которой прилетел Виктор, покинуло не меньше двух человек, и этот загадочный второй вполне может оказаться Истоком Сущего, вожделенным объектом «альфа».
   Пацик по своим следам вернулся на то место, где высадился. Здесь его окружали голые, но достаточно густые ветви кустов, бетонный забор и кирпичная стена недостроенного здания. Гедабас удачно выбрал посадочную площадку. Придется воспользоваться ею и вернуться на борт дедовского звездолета с временной неудачей. Ничего не поделаешь.
   Кибермозг услужливо включил переход в двух шагах от Пацика. Очень мило с его стороны. Непривычный к хождению по скользкой поверхности, Пацик уже немного устал балансировать на не очень послушных донорских конечностях.
   Фрегат встретил его традиционным дезинфицирующим душем и участливым голосом Гедабаса:
   – Вам нужно отдохнуть, господин Пацик. Приборы фиксируют значительное переутомление вашего мозга.
   – Некогда. Готовь переход на юг.
   – Уже готов, – отрапортовал кибер.
   «Мог бы и соврать. Дал бы мне пару минут на перекур, – подумал Скабед и замер, осознавая свою собственную мысль. – Перекур?! Вдыхание ядовитых никотиновых смол? Я это подумал?! Но я никогда этого не делал!»
   – Переход включен, – оборвал его размышления Гедабас. – Да пребудет с вами сила Трех Драконов.
   – И удача Дамаха, – суеверно добавил Пацик и, сделав оградительный жест, вошел в светящийся шар.
   Кибермозг фрегата действовал по стандартной схеме. Стена, кусты, сугроб. Только на этот раз сугроб был глубже, а стена древнее. Высоко задирая колени, Скабед выбрался из снега и осмотрелся. Перед ним простиралась большая, гладкая, как голова гридера, площадь. Она ограничивалась с одной стороны правильным параллелепипедом архаичного святилища с монументальной статуей божества у входа. С другой стороны высилась многокупольная конструкция, по-видимому технического назначения.
   Пацик отряхнул полы одежды от налипшего снега и запросил кибермозг фрегата о месте высадки объекта «альфа».
   – Сто метров прямо. – Гедабас учел свою ошибку со сторонами света и уже не пытался объясняться со Скабедом такими абстрактными в чужом мире понятиями.
   «Сто метров прямо, – пробурчал Пацик, выбираясь на утоптанную дорожку. – Ты думаешь, легко пройти такое расстояние на этих кривых лапках, да еще находясь в брюхе у самки с дикой планеты. Попробовал бы сделать это сам, тупая железяка. Пучок ржавых полупроводников. Где ее здесь искать? В такой толпе!»