Медведев Валерий Владимирович. Флейта для чемпиона

   - Девочки не с ним, а за ним все пойдут в огонь и в воду. В него все влюблены...
   - Всё это зря, - потускнел Босс. - Мне надо, чтоб одна и за мной пошла бы...
   Они подошли к Ларионову, и Босс нетерпеливо спросил:
   - Ну как, подумал?
   - Подумал, - сказал Вениамин.
   - И решил? - спросил Босс.
   - Ещё надо подумать, - сказал Вениамин.
   - Ты так всю жизнь продумаешь. Ты прыгаешь. Твоё дело прыгать, а думать за тебя будут другие. Я буду за тебя думать. Ты только за меня держись, как за мамину ручку.
   - А он действительно стоящий прыгун?
   - Которого тебе надо перепрыгнуть? - переспросил Босс. - Самый перспективный прыгун в Москве, - со знанием дела сказал Босс.
   - Самый перспективный прыгун в Москве? Интересно бы встретиться! - заявил Вениамин.
   - Ну, самый перспективный после тебя, и только ты можешь его перепрыгнуть, - засмеялся Босс.
   - Стоит подумать, - повторил Ларионов.
   Таня, не выдержав, громко сказала в микрофон:
   - В перерывах между матчами они через своих поверенных эдиков отзывают талантливых игроков в сторонку, шёпотом сулят им всякие "дефицитные блага", намекают о приятных перспективах, и, если надо, мелькнут слова их светлого будущего: квартира, машина...
   - Ты уйдёшь со своей бандурой!.. - вскинулась Елена. - Тут все с таким трудом закарозивают Ларионова, а она нам его всё время раскарозивает.
   - Цену себе набиваешь?.. - тихо сказал Вениамину Босс. - Могу заплатить, станешь чемпионом - отдашь.
   - Ну что ты, я же любитель, а не профессионал, - отнекивался Вениамин.
   - Понимаешь, надо одного чемпиона среди юношей перепрыгнуть, только ты сможешь!.. - уговаривал Босс. - Главное, у тебя все в порядке и с тренером будет, можешь уже собирать вещи и переходить. Слушай, а ты что сегодня после всего этого делаешь?
   - Делаю что-то, - уклончиво ответил Ларионов.
   - Давай соберёмся у меня, - предложил Босс. - Будет много толчковых людей!.. Ты думаешь, что только нога бывает толчковая? Смоктуновский будет, Харламов, Турищева. Дни рождений отпразднуем.
   - А они что, в один день все родились? - спросил Вениамин.
   - Да я не об этом, я о тебе. Тебя и в "Советском спорте" сняли, и в документальном кино снимают, и на Мосфильм приглашают сниматься. И у нас с тобой дружба намечается. Тысяча поводов, и всю эту тысячу надо обмыть. Надо или не надо?
   - Раз надо так надо. А друзей можно пригласить? - задумчиво сказал Вениамин.
   - Не только друзей, но и друзих, - улыбнулся Босс.
   Они потрясли друг другу руки.
   - Собери наших, - сказал Вениамин Гусю. - Мы сегодня приглашены в гости. Будут Элизабетка Тейлор и Бриджитка Бардо.
   Гусь лихо сдвинул на лоб джинсовое кепи:
   - Личная охрана президента. Всех оповещу. Тачка "Жигули" ждет у проходных ворот. Все, все в машину! А то эти Гуляева и Фокина...
   - Договорились! - прервал его Босс.
   Татьяна вновь заговорила в микрофон:
   - Неизвестно, что труднее в спорте - побеждать или уметь достойно проигрывать, наслаждаться славой или быть все требовательней к себе, оставляя в стороне бури восторгов. Испытание славой - одно из самых тяжких. Кто его сумеет пройти - честь ему!
   - Ну и дворик! - огляделся Босс по сторонам.
   - А... а... там будет... эта? - шёпотом спросил у Гуся Вениамин.
   - Кто эта?
   - Ну, как её... - кивнул на Стеллку Ларионов.
   - Ты что, это же девочка Босса, - прошипел Гусь.
   Татьяна обернулась к Гуляевой. Та уже о чём-то совещалась с Фокиной за соседней "статуей".
   - Неужели не видите и не слышите: нашего Ларионова похищают! В гости зовут! С этой... Стеллкой!
   - Как похищают? - разом спросили Елена и Надежда.
   - Ну, уводят!.. - волновалась Татьяна.
   - Это ужасно! - сказала Елена.
   - Это прекрасно, - сказала Надежда.
   А Веня спрашивал у Гуся:
   - Можно Виту с собой взять?
   - Даже нужно! - послал ему Гусь воздушный поцелуй.
   - А Толкалина?
   - Можно, но не нужно, - отрезал Гусь.
   - Вита, едем с нами! - позвал Вениамин Левскую, поливавшую цветы под окном в узеньком палисаднике.
   - Да, но... но у меня вечером свидание в Большом зале консерватории.
   - Какое совпадение! - воскликнул Вениамин. - У меня тоже. Едем!.. Успеем!..
   - Тогда и мы с вами! - выскочили из-за фигур богов и атлетов Елена с Надеждой.
   - Очень нужны нам синие чулки! - высокомерно заметила Стеллка.
   - Но всё это должно происходить при нас! И на нашем дворе! непреклонно сказала Лена.
   - Что это? - оторопел Босс.
   - Всё это! - ответствовала Елена.
   - Это почему же всё при вас? - упёрла руки в бока Стеллка.
   - Потому что мы должны управ... - начала Надежда.
   - ...лять! - закончила Светлана.
   - Со... - снова начала Надежда.
   - ...бытиями, - снова закончила Светлана.
   - Мы должны их направ...
   - ...лять!
   Махнув рукой, Стеллка побежала со двора. Босс зашагал за ней, оборачиваясь и делая Ларионову знаки руками: сматывайся, мол, поскорей.
   - Витка, на тебя вся надежда! - взмолилась Елена. - Регулируй уличное движение!
   - Ладно! - сказала Вита Левская.
   - Чего вы волнуетесь? - успокаивал всех Вадим. - Мы же решили, что Ларионов должен попасть в плохую компанию.
   - Да, но не в такую же плохую! - ужаснулась Елена.
   - Ну, уж и не в такую плохую... - возразила Надежда. - Гусь же дал нам расписку.
   - Гусь-то дал, а вот эта, как её, Стеллка, не дала нам расписку. Да ещё этот Босс. Нет, я всё-таки волнуюсь! Милиция! Позовите милицию! - прокричала Елена.
   И совершенно неожиданно во двор вошёл милиционер.
   - Здесь милиция! - пробасил он.
   - Её только не хватало! - растерянно пробормотала Елена.
   - Кто здесь будет Гусев?.. - спросил милиционер.
   - Его здесь нет... - испугалась Надежда.
   - А где он? - придирчиво оглядел ребят милиционер.
   ЧАСТЬ ВТОРАЯ
   И достаточно ли безумна эта
   идея, чтобы быть правильной?
   Итак, пока закончилась первая половина встречи с читателями и "олимпийские игры" по марафон-прыжкам в высоту взяли тайм-аут, вернёмся обратно в Древнюю Грецию, оставаясь одновременно и у себя дома. Как будто и не прошло двух с половиной тысяч лет.
   Дело в том, что и в Древней Греции и у нас, может, примерно в одно и то же время и даже в одном и том же месяце (к примеру, в июне), разбирались два очень похожие друг на друга дела: в Древней Греции бегун Астил из города Кротона выдал себя за сиракузянина (разумеется, не бескорыстно!) и бежал на результат за чужую команду. А у нас в это же время разбиралось дело футболиста, назовём его Эдуардом Селивановым (имя и фамилия в данном случае, как вы сами догадываетесь, роли особой не играет) - дело о нарушении спортивной этики. А нарушение это заключалось в том, что член добровольного спортивного общества "Динамо", вышеупомянутый Селиванов, незаконно выступил за добровольное спортивное общество "Спартак".
   Как видите - два совершенно друг на друга похожие дела: одно неэтичное по отношению к своему родному городу, другое - по отношению к своей команде, и дела эти так похожи, что кажется, что не могло быть между ними расстояния в две с половиной тысячи лет, тем не менее эти два дела не высосаны автором из пальца, а, как говорится, это - исторический факт. Ну конечно, судили и Астила и Селиванова. С Астилом общественное мнение кротонцев обошлось довольно мягко: постыдили, пожурили, сказали, что "ай-ай-ай, Астил, ты такой молодой, такой талантливый спортсмен, а так нехорошо себя ведёшь", - сказали и дисквалифицировали Астила на два забега, и всё, кажется. А вот с Селивановым судейская коллегия обошлась круто. Но сначала вы представьте себе обычное современное судебное заседание. После краткого совещания судьи возвращаются в зал и оглашается приговор:
   Член добровольного спортивного общества "Динамо" футболист Селиванов (повторяю, что фамилия в данном случае роли не играет), незаконно выступивший за добровольное спортивное общество "Спартак", приговаривается к пожизненному изгнанию из родного дома. (Мало того, ещё и из родного города изгнали навсегда и ещё статую постановили свалить, что поставили Селиванову за прошлые победы.)
   Перечитал я написанное мною и сначала даже не понял, что произошло. Что за статуя футболисту Селиванову, которую разрушили, где это у нас за неэтичное поведение изгоняли не только из родного дома, но и из города?.. Что это за фантастическое наказание в нашем спорте?.. Анекдот какой-то!..
   Ах господи! Да это же всё машинистка перепутала. Это наши судьи сказали Селиванову, а не греческие Астилу: "Ай-ай-ай, Эдик, нехорошо, такой молодой, такой талантливый спортсмен, а уже так зазнался, что выступаешь за чужую команду!.." А греческие судьи, те выдали Астилу, как полагается по их греческим понятиям выдавать за прискорбное поведение в спорте: статую, что была поставлена Астилу за прежние заслуги, действительно свалили, а Астила навсегда изгнали из города...
   Глава 5
   НОЧНЫЕ РАЗГОВОРЫ
   Поздним вечером из квартиры Сидякиных спустились по лестнице и вышли во двор Лёня Толкалин и Тарас.
   - Может, Цветкова и этот... как его... древний Ксенофан, что ли, правы и нам действительно стоит, кроме марафон-прыжков, устроить спартакиаду Ума и Души? - И Лёня прочитал с выражением:
   ...несправедливо,
   Если искусству ума силу народ предпочтет.
   Пусть и могучих кулачных бойцов не имеет наш город,
   Нет ни борцов-крепышей, ни пятиборцев лихих,
   Ни бегуна быстроногого (как средоточия мощи.
   Что в состязаньи мужи ценят превыше всего)
   И добавил: - Ты бы мог выставить свои подводные картины?
   - А тебе что, понравились мои картины? - спросил Тарас.
   - Очень, - ответил Толкалин, - подводный художник - это вообще что-то новое в искусстве!.. А под водой и вправду так красиво, как у тебя на картинах!
   - Ещё красивее, - ответил Тарас. - А ты бы мог свои стихи почитать. Мне это нравится:
   Ах, вы, друзья, не спорьте,
   Вы нам, друзья, поверьте,
   Ах, Королева Спорта,
   Ах, Лёгкая Атлетика!
   - Мы с тобой вполне можем организовать общество взаимного восхищения, - отозвался Леонид грустно.
   - Нет, правда, - заспорил Тарас, - а Вита могла бы...
   - Не надо о ней, - сказал Леонид.
   Сидякин и Толкалин скрылись в тёмной глубине двора, куда не достигал свет подъездных лампочек.
   И оказалось, что в эту звёздную ночь бодрствовали не только они одни.
   Во двор вышли Фокина, Гуляева и Мухина.
   - Ну и что? - свистящим шёпотом говорила Елена.
   - А и то... Все в машину и уехали куда-то опять!.. - рассказывала Светлана.
   - И Витка с ними? - неприязненно спросила Надежда.
   - И Витка с ними! - кивнула Светлана.
   - А что было там? - полюбопытствовала Надежда.
   - Где?
   - Ну, куда уехали, - сказала Елена.
   Светлана вздохнула:
   - Если бы знать?!
   Елена остановилась.
   - А ещё что?
   Светлана затараторила:
   - Ларионов уже дней пять Гуся всё по ночам тренирует. Через планку с чемоданом и под милицейский свисток. Ларионов как свистнет, а Гусь как прыгнет!
   - С чемоданом?.. И под милицейский свисток? - удивились подруги. - С ума сойти, до чего опустились!
   Светлана продолжала выдавать информацию:
   - Ларионов, значит, Гуся тренирует, а Гусь ему говорит:
   "Ты, говорит, Ларионов, говорит, меня под монастырь подведёшь".
   - Значит, не Гусь Ларионова подведёт под монастырь, а Ларионов Гуся? - уточнила Надежда.
   - А под какой монастырь, не сказал? - съязвила Елена.
   - Нет, под какой - не сказал, - простодушно ответила Светлана.
   - Интересно, что бы это значило и с чем бы это было связано? вслух размышляла Лена.
   Светлана недоуменно посмотрела на неё.
   - С чем? Ясно, что с иконами. Милиционер говорит, что дедушка Гуся на него жаловался, что он у покойной бабушки какие-то бесценные иконы стибрил.
   - А Ларионов-то при чём здесь? - заволновалась Надежда.
   Светлана и на неё посмотрела с недоумением.
   - При чём? У него отец реставратор, у него всё есть для реставрации, а Ларионов может эти материалы у отца стибрить...
   - Вот уже дело и до икон дошло! - забеспокоилась Елена.
   - Прекрасно! - не унывала Надежда. - Когда Вениамин признает все эти ошибки, он такой мировой рекорд с новыми силами поставит!
   - А с Виткой у него что, роман? - спросила Елена.
   - Хуже. Она ему всё время тихо так что-то говорит, что-то говорит, потом он ей всё время тихо так что-то говорит, говорит, говорит, потом она каждый раз как заплачет, - вновь затараторила Светлана.
   Елена прищёлкнула языком:
   - Значит, сразу до слез довёл?
   - Сразу, - кивнула Светлана.
   - М-да... И ведь я видела, как он в кино с этой Стеллкой ходил, - призадумалась Надежда.
   И Елена задумалась...
   - Да, Надежда, ты права, тут не двойником чемпиона пахнет, а целым тройником!.. - наконец, сказала она.
   - А кто орал, что мы рано всё это придумали?! - осудила её Надежда. - Боюсь, что не поздно ли?..
   - Вот вам эти всякие инте... - привычно начала Елена.
   - ...грации! - привычно подхватила Светлана.
   - Интенси...
   - ...фикации! - приняла "эстафету" Светлана.
   - Акселе...
   - ...рации! - закончила Светлана.
   Елена вдруг узрела сидевшую на ступенях "судейской" беседки Татьяну. Ещё одна полуночница!
   - Кто орал, что рано?! - двинулась к ней Елена. - Что стоит ли?!
   Татьяна встала и подняла обе руки вверх.
   - Ну что, сдаёшься? - грозно подступила Елена.
   - Кто - я? - не опускала рук Татьяна.
   - Ты. Руки подняла, значит, сдаёшься!
   - Да это я просто зарядкой занимаюсь, утром - утренней, ночью - ночной. - Татьяна стала делать наклоны. - Чтоб таких, как вы, победить, с вашим идиотским здоровьем и вашими идиотскими выдумками, знаешь, надо быть в какой спортивной форме?!
   - Да ну тебя, - усмехнулась Елена.
   Девочки прошли мимо Татьяны.
   Самое удивительное, что в эту знаменательную ночь никто не изумлялся, увидев друг друга так поздно во дворе. Видимо, какие-то незримые чувства, по-иностранному "флюиды", не давали никому спать этой ночью. Всё смешалось в сознании: день и ночь, вчера и сегодня, прошлое и будущее. А будущее, как известно, зарождается в прошлом и куётся в настоящем с тем, чтобы самому когда-нибудь стать настоящим, а затем - и прошлым...
   Да и честно говоря, какой тут сон, когда столько волнений, нервов и забот поставлено на карту!
   - Ой, девочки! - вспомнила Светлана. - А ещё что случилось! Что случилось!
   - А что случилось? - безнадёжно сказала Елена, уже привыкшая к ударам судьбы.
   - Ужас! Сплошной ужас! - воскликнула Светлана.
   - Подожди. - Елена внимательно всматривалась в окружающую темноту. Даже под скамейку заглянула. - Этот... Этот с кинохроники, я заметила, не только Ларионова снимает, но и нас всех. Говорят, скрытой камерой начал... Я с Сидякиным вчера разговаривала, смотрю, а он с крыши беседки на нас свою кинокамеру навёл.
   Надежда опасливо заглянула за "статую" атлета.
   - А я выхожу на балкон, смотрю, этот Гиви меня с балкона Цветковой снимает прямо в упор.
   - Как бы нам с этим хроникёром в документальную историю не попасть, - сказала Елена. - А что у него с Мосфильмом-то?
   - Ой, девочки, - опять воодушевлённо начала Светлана, - режиссёр вчера был, уговаривал лично Ларионова. А Ларионов: "Я ещё должен подумать. Я ещё раз должен прочитать сценарий".
   - Господи! Все мечтают сниматься в кино, а он ещё должен подумать! Зазнался! - Елена пнула ногой камешек.
   - Это уж точно! - согласилась Надежда. - Если уж отказывается сниматься - это уж развоображался.
   - Ну, так какой ещё ужас? - деловито спросила Елена Светлану.
   - Витка-то влюбилась в Ларионова по-настоящему! - торопливо сообщила Мухина.
   - Ну, уж это уже перевыполнение нашего задания. В конце концов, мы её просили только "как бы влюбиться"! А Ларионов?
   - И Ларионов тоже по-настоящему влюбился, - потупилась Мухина.
   - Как по-настоящему? Он же друг Толкалина?! - рассердилась Елена.
   - Не должен, а влюбился.
   Как и Елена, Надежда была тоже явно огорошена.
   - Так ведь он с тремя встречается: со Стеллкой, со Степанидой и с Витой.
   - Ну, это просто моральное разложение, - простодушно разъясняла Светлана. - Раньше он на девчонок и внимания не обращал, а теперь сразу за тремя ухлёстывает. Вчера идёт пьяный, шатается и поёт: "Парней так много холостых, а я хочу женатым быть!.."
   Надежда так и ахнула:
   - С ума сойти! Неужели и выпивать начал?
   - Своими глазами видела, как Ларионов шёл и шатался.
   - А Гуся всё тренирует по ночам? - спросила Елена.
   - Тренирует! - ответила Светлана.
   - И всё под свисток? - не унималась Елена.
   - Под свисток!
   - И всё с чемо... - начала Елена.
   - ...даном! - подхватила Светлана. - С чемоданом. Мало того, что Гуся тренирует прыгать с чемоданом, так ещё и сам с чемоданом прыгает. Мало того, что с чемоданом прыгает, ещё и танцульки завёл! Раньше, бывало, на школьном вечере подойдёшь: "Веня, потанцуем?" А он: "Я не танцую!" А теперь...
   - Какие танцульки? - впервые услышала Надежда.
   - Вот так, потренирует Гуся, потренирует, а потом танцевать начинает то со Стеллкой, то с Витой Левской! А Гусь говорит, и зачем, говорит, полярная ночь шесть месяцев в Арктике, а не здесь, в Москве. И Цветков с ними тренируется.
   - Кошмар! Видно, целую шайку сколачивают! - подытожила Надежда.
   - Вот и выпивать начал. Ужас какой!.. - сокрушалась Елена.
   - И жениться хочет! - вставила Надежда.
   - Ты всё это в историю болезни записала? - сказала Елена Светлане.
   - Конечно, записала. Я же олимпийская медсестра!
   - Ещё что нового?
   Светлана знала всё.
   - Гусь-то жить уже переехал к Ларионову!
   - Да не может быть! - опешила Надежда.
   - Вот тебе и раз! - только и смогла вымолвить Елена.
   А Светлана продолжала:
   - Видно, и отца Ларионова хотят втянуть в свои дела.
   Надежда насторожилась.
   - В какие дела?
   Светлана словоохотливо пояснила:
   - А в такие, какими уже милиция заинтересовалась: у покойной бабушки Гуся уникальная коллекция икон была, а Гусь теперь с ними какие-то шахеры-махеры делает. А отец Ларионова, наверно, перед этим их реставрирует.
   Елена даже головой повертела:
   - С ума сойти! И Толкалин ещё воспевает его в своих стихах! Так!.. Кто говорил, "рано зазнавать Ларионова"? Рано!.. Поздно!.. Ещё раньше надо было зазнавать, раньше! Гораздо раньше!.. А теперь я уж и не знаю, не опоздали ли мы?
   - Да... - протянула Надежда, - здесь уже не двойничком чемпиона попахивает, а... может быть, и семерничком или даже восьмерничком!..
   - Всё это хорошо, - отмахнулась Елена, - но... почему он не выступает хуже, чем обычно? Больше того, он даже значительно улучшил свои результаты.
   - Сама удивляюсь! - удивилась Надежда.
   Девочки вновь повернули к беседке.
   Татьяна сидела на ступеньках уже не одна. Рядом с ней пристроился Леонид Толкалин с гитарой. Он взял несколько аккордов и откашлялся.
   - А-а-а, нахально-инструментальный ансамбль? - сказала ему Елена. - Что нового?
   - Три-четыре! - по-дирижёрски взмахнула Татьяна руками. И Лёня тихонечко запел:
   Спортсмен выжимает железа тонны,
   Так, что спины слышны тяжкие стоны,
   Здесь всё нам ясно, и мы заявим прямо:
   Решают здесь доли секунды и грамма.
   Чтобы быть здоровым и чтобы быть смелым,
   Зарядок много есть для тела,
   И все зарядки хороши,
   А где зарядки, ты мне подскажи,
   А где зарядки для души?
   Вот в чём вопрос
   И вот в чём дело!
   Чтоб наши души не мучила ревность,
   Чтоб мы дружны рекордно были,
   Чтоб верной любви мы рекорды били,
   Вот для чего нужна и важна нам,
   Вот для чего важна и нужна нам
   Душ наших верность и наших душ задушевность!
   - Души нет! - засмеялась Светлана.
   - Правильно, нет! - саркастически заметила Татьяна. - У кого души нет, у того её нет, а у кого она есть, у того она есть! Пошли, чего с ними разговаривать!..
   К ним, запыхавшись, подбежали Тарас Сидякин и Вадим Масюков.
   - Ну, всё, девчонки, всё! - возбуждённо жестикулировал Тарас. - Ларионов согласился выступать за чужую команду и под чужой фамилией. Сейчас он мне сам об этом сказал!..
   - Раз, говорит, надо, значит, надо! - поддакнул Вадим.
   - Слышала? - торжествующе повернулась к Татьяне Лена. - Ну, что твой ДОТ Ларионов?.. За чужую команду согласился выступать!..
   Но Татьяну не так-то легко было убедить:
   - Ну и что, что согласился? А в последнюю минуту, может, передумает!..
   - Строишь из себя какой-то страшный суд, - неприязненно сказала ей Елена.
   И тут мимо беседки прошла новая компания полуночников: сам Ларионов - в чёрном костюме, Стеллка - в бальном платье, Гусь - с тяжёлым чемоданом и транзистором.
   - Как говорится, миру - мир, а пиру - пир?! - сказал на прощание ошеломлённым "олимпийцам" Гусь.
   Вся компания скрылась в воротах... Затем послышался шум отъезжающей машины.
   Надежда беспомощно опустилась на скамейку:
   - Мне худо...
   - Кажется, наша затея кончится тем, что этим Ларионовым "Интерпол" заинтересуется, - со значением сказал Вадим.
   - Какой ещё "Интерпол"? - слабо отозвалась Надежда.
   - Интернациональная полиция. Вот вам ваш херувимчик-любимчик! Вот вам ваш Ларионов, ваш атлет-аскет-оглы сызмала-рекорд-бей. По-моему, он побьёт все существующие на свете рекорды безнравственности.
   - Чем-чем, а уж вашими авантюрами Интерполу... или там угрозыску давно пора заинтересоваться! - сказала Татьяна.
   Глава 6
   ОЛИМПИЙСКОЕ СПОКОЙСТВИЕ
   Над "судейской" беседкой висел написанный маслом портрет Вениамина Ларионова в большой багетной раме. Дворовые "олимпийцы" азартно соревновались на спортплощадке по прыжкам в высоту, а болельщики, как и положено болельщикам, весело горланили.
   Голос Виктора-диктора, комментирующего соревнования, гулко разносился из усилителя по всему двору:
   - Итак, первая часть олимпийских марафон-прыжковых игр подходит к своему разгару! Участники наших игр сделали почти по сто тридцать пять прыжков! Осталось предварительно определить только чемпиона по прыжкам в высоту. Среди претендентов Вениамин Ларионов, Вадим Масюков и Геннадий Цветков. Как сказал бы Грибоедов: "...который же из двух, то есть, который же из трёх?.."
   Рёв, свист, крики: "Ла-ри-онов! Ма-сю-ков! Цвет-ков!"
   Комментатор продолжал:
   - Если Ларионов возьмёт первое место по марафон-прыжкам в высоту, тогда это будет мировое достижение! Мировое, конечно, не в смысле мировое, а в смысле замечательное! Сейчас к прыжку готовится соперник Ларионова Вадим Масюков. Он заметно волнуется. Слишком даже заметно. А что же делает в это время Ларионов? Как всегда, улёгся на траву и читает книгу своего любимого писателя...
   Вита сидела на скамейке и что-то писала в блокноте.
   К ней подошёл Леонид и заглянул через её плечо:
   - Оказывается, ты пишешь ему записки и без меня?
   - Не подсматривай, - подняла голову Вита.
   - Вита, нас с тобой обманывают. У него роман со Стеллкой и её сестрой Степанидой.
   - Тогда почему это обманывают нас? - рассердилась Вита. - Ты хочешь сказать - меня!
   В это время Татьяна, держа под мышкой какую-то доску, окликнула Елену:
   - Товарищ Гуляева, вы не разрешите мне прибить к стене дома вот эту мемориальную доску?
   - Это что ещё за мемориальная доска?
   - А вот... - Татьяна показала ей доску.
   Елена медленно прочитала надпись:
   - "В этом дворе прыгал и допрыгался..." Это кто допрыгался, уж не Ларионов ли? - возмутилась она.
   - Ну, я же не написала фамилию. Вот кто допрыгается, я и допишу, а пока так повешу. В назидание потомкам.
   - Только попробуй!.. - И Лена сожалеюще сказала Фокиной: - А вообще-то, как мы сами не догадались про доску? Сидякин, сделай сейчас же мемориальную доску Ларионову!
   - Слушаюсь! - щёлкнул каблуками Тарас.
   Стеллка бродила по двору, кого-то разыскивая. Увидев Виту, она спросила:
   - Слушай, девочка, а где Веня?
   - Уже Веня, - Вита демонстративно отвернулась.
   А невдалеке от них Гиви Мебуке устанавливал свою кинокамеру и восторгался:
   - Нет, какая погода, какое солнце! Приготовиться к съёмкам! Тишина на площадке! Мотор! Кадр 384-й, дубль 1-й! Начали! Где Ларионов?!! Я спрашиваю, где Ларионов?
   Татьяна огляделась по сторонам:
   - Был где-то здесь.
   Гиви ринулся в толпу болельщиков, всё время спрашивая: "Где Ларионов?"
   - Ничего не понимаю, - сказала Стеллка Татьяне, - вот у меня есть любимый мальчишка - чемпион мира по прыжкам в ширину. И машина у него есть, а тянет меня сюда, к Вениамину, а он ещё и не чемпион мира, и машины у него нет, и дачи. Что значит это? Как ты думаешь?
   - Это значит... любовь это значит... - ревниво отозвалась Татьяна.
   - А как же мой жизненный принцип, чтобы любовь с первого взгляда, но по маленькому расчёту? - растерялась Стеллка. - Чтобы он был знаменитый и с машиной...
   - А ты дай расчёт тому своему чемпиону в ширину, и будет у тебя любовь по его расчёту, - посоветовала Татьяна.
   - Умница! Дай я тебя поцелую, девочка!
   - И отбей его у всех от этой дурацкой затеи, а то у меня что-то не получается, - грустно посмотрела на неё Татьяна.
   А Елена продолжала развивать бурную деятельность.
   - Ты написал статью о Вениамине? - дёрнула она за рукав Цветкова.
   - И перепечатал на машинке... Вот. Называется: "Ларионов чемпион, но... кому много дано, в скобках, от природы, с того много и спросится!.." - подчеркнул Геннадий.
   - Хорошо! Но я надеюсь, ты его в статье не хвалишь? Он, конечно, уже чемпион многих соревнований, но звёздная болезнь... уже должна в чём-то проявляться... Вот что, давай переделаем название статьи... Вот так: "Ларионов - чемпион, но... результаты могли бы быть лучше!.." Хотя, куда уж лучше? - Она заглянула в блокнот Фокиной: - Я ничего не понимаю, - результаты Ларионова не только не ухудшились, а даже улучшились?!
   - Я сама ничего не понимаю! - призналась Надежда.
   Все нервничали... Но, наверное, больше всех нервничал Вадим. Он ходил вокруг беседки и бормотал себе под нос: