Мэкомбер Дебби. Знойные дни в Заполярье

   После того как Сойер встретил Эбби, он все время мыслями возвращался к отцу, его переживаниям, когда мать объявила, что хочет уехать. Вскоре она собрала чемоданы и вернулась в Англию с Кристианом.
   Сойер был еще совсем мальчишкой, но прекрасно помнил день отъезда матери. Отец молча отвез ее на аэродром и наблюдал, как взлетал самолет. Даже теперь Сойер не мог до конца понять, что за отношения были у его родителей. Он всегда чувствовал, что мать глубоко несчастна, и, будучи ребенком, уже понимал, что она не похожа на других женщин в Хард-Лаке. Она говорила с акцентом и всегда держалась особняком. Насколько он знал, Перл была ее единственной подругой. Другие женщины часто встречались в клубе и школе, но Эллен никогда не звали.
   Это всегда немного смущало мальчика. Он предпочел бы, чтобы она больше походила на матерей его приятелей. Казалось, единственное, что она действительно любит, — это свои книги. И — о, ирония судьбы! — именно эти книги привели в Хард-Лак и Эбби. А теперь, как когда-то отцу, ему придется идти на аэродром и наблюдать, как навсегда исчезает женщина, которую он любил. А затем он так же, как отец, скорее всего, напьется вдребезги.
   Отодвинув нетронутую тарелку, Сойер встал, вошел в гостиную и уставился в окно. Эбби была рядом, прямо напротив через улицу, но с таким же успехом она могла быть на другом конце земли.
   Желание пойти к ней и высказать все, что у него на сердце, было подобно неутихающему, грызущему голоду. Если бы был хоть малейший шанс, что она выслушает его, он бы решился.
   Уголком глаза Сойер наблюдал, как Скотт подвел к дому велосипед. Мальчик бросил его на землю и так сильно пнул ногой, что Сойер вздрогнул. Сначала мать, теперь сын. Тяжело вздохнув, он открыл дверь и вышел на крыльцо.
   — Что-то не так, сынок?
   — Я вам не сынок! — выкрикнул Скотт.
   — Что случилось?
   Мальчик опять пнул велосипед.
   — Можете забрать свой противный старый велосипед. Мне он не нужен. Он никогда мне не нравился!
   — Спасибо, что возвращаешь, — без всякого выражения проговорил Сойер. В отличие от него Скотт не мог сдержать боли и гнева, переполнявших его. Не зная, как вести себя дальше, Сойер поднялся по ступеням. — Не поможешь мне убрать его?
   — Нет.
   Он наклонился, чтобы поднять велосипед, и в тот же момент почувствовал, как на него посыпались удары и пинки. Это было не больно, однако очень неожиданно.
   — Ты заставил маму плакать! — кричал Скотт. — Теперь нам придется уехать!
   Сойер пытался уклониться от сыпавшихся на него ударов маленьких кулаков и бешеных пинков. Несколько раз ботинок Скотта чуть не угодил ему в подбородок. Бросив велосипед, он обхватил мальчика руками, прижал к себе и опустился на колени. Скотт уже не мог больше сдерживаться и, открыто и громко всхлипывая, рыдал.
   Сердце Сойера разрывалось. Потерять Эбби было уже страшно, но потерять еще и детей — эта мысль была просто непереносима.
   За то недолгое время, что они прожили в Хард-Лаке, Скотт и Сьюзен успели полностью завоевать его сердце. Он уже не мог себе представить, что утром мальчик не зайдет к нему и не попросит отпустить с ним пса. Да и Сьюзен… Ее широкая улыбка, милое хихиканье, умение всегда найти способ обвести его вокруг своего маленького пальчика…
   — Мне очень жаль, что мама из-за меня плакала, — шептал Сойер снова и снова, хотя было ясно, что мальчик не слышит его. Судорожно всхлипывая, он спрятал лицо на плече у Сойера. Вскоре его маленькие ручки обвились вокруг шеи Сойера, и он так тесно прижался к нему, словно никогда не хотел отпускать.
   — Велосипед у тебя вовсе не плохой, — пробормотал он.
   — Я знаю.
   — Нам пришлось сложить чемоданы, — проговорил Скотт. — Мама сказала за обедом, что мы улетаем рано утром.
   — Знаю. — Он даже не пытался скрыть горечи.
   Скотт поднял голову и опухшими от слез глазами уставился на Сойера.
   — Ты знаешь? Сойер кивнул.
   — И ты собираешься вот так просто нас отпустить, даже не простившись?
   — Я хотел пойти утром на летное поле и проводить вас, — объяснил Сойер. А потом молча стоять и смотреть на улетающий самолет. У него не было выбора. Что еще он мог сделать?
   — Мы со Сьюзен не хотим уезжать. Сойер вздрогнул от слабой надежды. Может, дети преуспеют там, где он потерпел столь сокрушительную неудачу?
   — Вы сказали об этом маме?
   На глаза мальчика опять навернулись слезы.
   — От этого она заплакала еще сильнее. Я думал, ты любишь маму, и Сьюзен, и меня.
   — Так и есть, Скотт, даже больше, чем ты думаешь.
   Мальчик слегка отстранился.
   — Так почему же мама хочет поскорее уехать и почему ты отпускаешь ее?
   — Потому что… — Сойер никак не мог найти нужных слов. — Иногда очень трудно понять, особенно когда тебе только девять и…
   — Я не смогу этого понять, даже когда мне будет… ну, даже сорок.
   Сойер невольно улыбнулся.
   — Хотелось бы мне и самому это понять. — Он потрепал мальчика по волосам. — Хочешь, мы еще поговорим об этом?
   — Нет, — потряс головой Скотт. Он вытер ладонью глаза, повернулся и побежал прочь так быстро, как только позволяли ему ноги.
   Сердце Сойера разрывалось, ему страстно хотелось догнать ребенка и поклясться, что он сделает все, чтобы уговорить Эбби остаться. Все что угодно. Но вместо этого он продолжал стоять, молча глядя вслед ее убегающему сыну. И даже не заметил, что к нему направляется Митч. В ответ на приветствие он поднял руку и слабо улыбнулся. Было ясно, что страж порядка заглянул к нему не по какому-то официальному делу. Спокойный и мягкий человек, Митч был лучшим полицейским, которого когда-либо имел город, но сейчас Сойеру нужен был не полицейский.
   — Послушай, ты, гляжу, что-то совсем скис, — заметил Митч, подходя ближе.
   Сойер все не мог оторвать взгляда от дома напротив.
   — Эбби уезжает, — сказал он потухшим голосом.
   — Ты шутишь, надеюсь? Ее дочка и Крисси неразлучны, как близнецы.
   — Знаю.
   — Я был так счастлив, что у Крисси появилась подружка. — Глаза Митча сузились от беспокойства. — Последнее время они не расставались ни на минуту. Что стряслось?
   — Будь я проклят, если понимаю. — Сойер растерянно потер лоб.
   — Я думал… вернее, слышал, что вы с Эбби стали… близкими друзьями. — Я тоже так считал. Видно, ошибался. Она хочет уехать из Хард-Лака.
   — И ты ее отпустишь?
   Гордость заставила Сойера пожать плечами с таким видом, будто ее отъезд не имеет для него особого значения.
   — Похоже, идея привезти в город женщин обернулась пустой тратой денег.
   — И все-таки ужасно жаль, что Эбби и дети уезжают, — сказал Митч. — Крисси будет скучать по Сьюзен, и, подозреваю, городу будет недоставать библиотекарши. Эбби была бы очень на месте, если б решила остаться. Правда ужасно жаль.
   С этим Сойер был полностью согласен.
   — Это не единственная наша проблема, — сказал он и принес из дома письмо, адресованное Школьному совету Маргарет Симпсон, учительницей старших классов. — Я получил его с сегодняшней почтой, — сказал он, протягивая письмо Митчу.
   Тот быстро пробежал его глазами.
   — Все-таки Маргарет решила оставить преподавание.
   — Так тут написано. — Письмо адресовалось Сойеру как председателю Школьного совета. — Похоже, нам придется искать другого учителя. В конце недели я собираюсь созвать Школьный совет.
   — Да, плохие новости не приходят поодиночке.
   Сойер опять посмотрел на дом напротив.
   — Выходит, что так, — пробормотал он. Мужчины обменялись рукопожатием, и Митч направился к дому Кристиана. Сойер никогда не был особенно любопытен, но сейчас ему страстно захотелось узнать, что тому там понадобилось.
   Эбби сама открыла дверь. Хотя Сойер не мог расслышать разговора, он понял, что Митч желает ей счастливого пути. Разговор длился недолго. Надеясь не выглядеть слишком навязчивым, Сойер попытался привлечь к себе ее внимание. Ничего не вышло. Эбби скрылась в доме быстрее, чем черепаха в своем панцире.
   Дети явно не спешили ложиться спать. Так как в десять вечера солнце стояло еще высоко, было трудно ожидать, что они быстро уснут. Как всегда, Эбби прикрыла слегка ставни, чтобы в комнате стало хоть немного темнее.
   Через какое-то время она с облегчением услышала, что разговоры в детской прекратились. Она сидела за кухонным столом, положив ноги на стул, и потягивала холодный чай, в который раз обдумывая свое решение.
   Ее вещи были уложены, детские тоже. Они собирались вместе, молча, не скрывая своего огорчения. Как это было не похоже на их веселые, возбужденные хлопоты перед отъездом сюда!
   Перед тем как лечь спать, Скотт сказал, что отдал Сойеру велосипед. Эбби поцеловала сына.
   — Фэрбенкс — совсем не плохое место, — пыталась утешить она себя и детей. — Это второй по величине город на Аляске, и жить там будет так же удобно, как и в Сиэтле.
   Никакой реакции.
   Она уверяла их, что они устроятся и привыкнут еще до школьных занятий. Но даже упоминание о том, что Фэрбенкс международный центр разведения ездовых лаек, не подняло настроения Скотта. Ему будет очень не хватать собаки Сойера.
   — Я когда-нибудь еще смогу увидеть Игла? — спросил он.
   — Я… я не знаю, — грустно ответила Эбби. Хотя она прекрасно понимала, что ей не уснуть сегодня, она все же направилась в спальню, по привычке заглянув в комнату детей.
   Зная, что им тоже было трудно уснуть, она тихонько приоткрыла дверь.
   Оба спали, натянув на себя простыни. Прикрыв снова дверь, она направилась к себе, но, пройдя немного, замерла. Что-то было не так. Эбби не могла сообразить, что же ее насторожило. Вернувшись к детской, распахнула на этот раз дверь пошире, но, сколько ни всматривалась, не могла понять, в чем дело. Прокравшись на цыпочках в комнату, Эбби тихонько присела на край кровати Скотта.
   И вдруг увидела, что на кровати мальчика нет, а вместо него лежит аккуратно свернутое одеяло и на подушке футбольный мяч.
   Молодая женщина, вскрикнув, отдернула простыню. Скотт исчез. Она кинулась к другой кровати, но Сьюзен тоже не было.
   Эбби зажгла свет и увидела лежащий на ночном столике возле лампы конверт. Трясущимися руками она схватила и развернула его.
   «Дорогая мама!
   Мы не хотим уезжать из Хард-Лака. Ты можешь ехать без меня и Сьюзен. О нас не беспокойся.
   С любовью, Скотт и Сьюзен».
   Эбби раза четыре перечитала письмо, прежде чем до нее дошло, что дети сбежали. Она кинулась к телефону и инстинктивно набрала номер Сойера. У нее так тряслись руки, что пришлось дважды набирать номер.
   — Да?
   Хорошо хоть он не спит.
   — Это Эбби. Игл на месте?
   — Ты хочешь поговорить с моим псом?
   — Можно без шуток? Я хочу, чтобы ты сейчас же проверил, на месте ли он, и сказал мне. Пожалуйста, Сойер, это очень важно.
   — Я и так могу сказать, — пробормотал Сойер. — Я запер его час назад.
   — Проверь, пожалуйста.
   — Сейчас.
   Эбби услышала, как он положил трубку на стол. Она закрыла глаза и стала считать в уме, пока он ходил узнавать. К тому времени, как он вернулся, она дошла до шестидесяти трех.
   — Его нет, — запыхавшись, крикнул Сойер. — Эбби, в чем дело? Что случилось?
   У нее так сильно колотилось сердце, что мешало говорить.
   — Скотт и Сьюзен сбежали.
   — Сейчас приду.
   — Пожалуйста, скорее, — прошептала она, но он уже бросил трубку.

Глава 10

   — Куда они могли деться? — закричала Эбби, едва только Сойер появился на пороге. Она протянула ему письмо Скотта. Он прочитал его.
   — Ума не приложу.
   Эбби рухнула на диван. Ноги больше не держали ее.
   — Это я виновата.
   — Казня себя, ты детям не поможешь. Подумай хорошенько, Эбби! Ты ведь знаешь Скотта и Сьюзен. Где они могут прятаться?
   Эбби закрыла лицо руками, пытаясь сосредоточиться, но мысли путались. Ей все время представлялись дети, одни среди дикой тундры. Сойер так часто предупреждал об опасностях, которые там таятся, рассказал им о своей тетке, бесследно исчезнувшей в пятилетнем возрасте…
   Никто конкретно не пугал их бурыми медведями, но опасность была совершенно реальна. В первый же день ее научили пользоваться специальным спреем с перцем, чтобы в случае чего отпугнуть зверя. А теперь ее дети, ее единственное счастье в жизни, одинокие и беззащитные, блуждают в тундре. И только Игл может защитить их.
   — Эбби, я найду Скотта и Сьюзен, — пообещал Сойер. Взяв ее за руки, он опустился перед ней на колени. — Клянусь, я не успокоюсь, пока они не будут дома, в безопасности.
   Ни о чем не думая, Эбби упала к нему на грудь. Несмотря на все их ссоры, несмотря на то, что через несколько часов она собиралась навсегда уйти из его жизни, она доверяла ему, как никому другому. Он найдет ее детей — или умрет. В этом она была уверена.
   Он обхватил ее руками, и они прижались друг к другу.
   — Эбби, не забывай: с ними собака. Это очень хорошо. Оставайся дома, — велел он. — Я пойду к Митчу, и мы организуем поисковую команду.
   Она кивнула, сознавая, что от нее все равно пользы не будет. Но остаться наедине со своими страхами тоже было невозможно. Казалось, Сойер почувствовал это.
   — Я попрошу Перл побыть с тобой.
   На трясущихся ногах Эбби проводила его до входной двери. На пороге он нежно погладил ее по щеке и исчез.
   Эбби вышла на крыльцо и села на качели, от страха не соображая, что делает. Ее тут же облепили комары, но она не обратила на это внимания. Снова и снова она мысленно возвращалась к последнему разговору с детьми.
   Они полюбили Хард-Лак, и Игла, и Сойера. Они так легко привыкли к жизни на Аляске. Эбби казалось, что прошло слишком мало времени, чтобы они ко всему так сильно привязались, но она ошибалась. И она… что ж, с ней тоже кое-что произошло.
   Она полюбила Сойера О'Хэллорена. Теперь все виделось совершенно ясно. Она испугалась своей любви и поэтому решила сбежать. Страх перед новой ошибкой вызвал панику.
   Пришла Перл. Погруженная в свои мысли, молодая женщина не сразу заметила ее.
   — Эбби?
   — О, Перл… — шепнула она растерянно. — Я так боюсь.
   Старая женщина присела рядом и обняла ее за плечи.
   — Не волнуйся, Сойер отыщет твоих детей.
   — Но они могут быть где угодно.
   — Помяни мои слова, Скотта и Сьюзен вскоре найдут. По крайней мере они сообразили взять с собой собаку. Игл хороший пес, в случае чего он их защитит.
   Эбби попыталась расслабиться, но тщетно. Пока дети не будут дома, в безопасности, ей это не удастся.
   — Пойдем, — предложила Перл, — сварим кофе и сделаем бутерброды. Мужчинам они понадобятся.
   Эбби согласилась, хотя и сознавала, что Перл просто старается отвлечь ее от страшных мыслей. Она пошла на кухню и начала готовить.
   — Ты уверена, что понадобится столько кофе? — спросила Перл, перестав на минуту резать хлеб.
   Эбби увидела, что машинально высыпала целую банку.
   — Нет. — Она нервно засмеялась. — Может, лучше ты сама сваришь?
   — Конечно-конечно. Только вот закончу с бутербродами.
   Они сидели на кухне и слушали, как бурлит кипящая вода. В тишине дома звук казался каким-то ненатуральным.
   Прошел самый длинный час в ее жизни. Заходил Митч и задал множество вопросов о привычках детей. Когда он ушел, Перл налила ей чашечку кофе.
   — Дети расстроились из-за предстоящего отъезда, — призналась ей Эбби.
   — Вы уезжаете? — Перл была потрясена. — Господи, почему?
   — Потому что… Ох, я не знаю. Потому что все пошло не так. Я боюсь, Перл… я больше не хочу влюбляться. Одна мысль об этом приводит меня в ужас. А Сойер… Никогда не думала, что можно так оскорбить женщину, предлагая ей руку и сердце, но он ухитрился. Кажется, он считает, что все женщины только и мечтают окрутить его.
   Перл ласково потрепала ее по руке.
   — Значит, парень по-настоящему влюбился в тебя, иначе он никогда бы не предложил тебе стать его женой.
   Несмотря на все переживания, Эбби улыбнулась.
   — Думаю, Сойер испугался не меньше, чем я. Телефонный звонок прозвучал как удар грома. Эбби будто окаменела, не в силах сдвинуться с места, не соображая, что надо делать. Перл схватила трубку.
   — Да, да… — повторяла она, кивая. Эбби вперилась взглядом в лицо старой женщины, стараясь понять, о чем речь. Заметив это. Перл прикрыла трубку ладонью.
   — Это Сойер. Он говорит, что отправили две команды из четырех человек прочесывать тундру. Пока следов детей не обнаружили. Он хочет поговорить с тобой.
   Эбби выхватила трубку.
   — Сойер, как у вас? — Сейчас любые известия были лучше, чем ничего.
   — Пока никаких новостей. — Голос был уверенный и спокойный. — Не волнуйся, мы найдем их. Ты сама-то как, в порядке?
   — Нет! — закричала она. — Мне нужны мои дети!
   — Мы найдем их, Эбби, — повторил он снова. — Не волнуйся.
   Она набрала побольше воздуха и постаралась взять себя в руки.
   — А следов пса не нашли? — Если они найдут собаку, значит, и дети где-нибудь поблизости.
   — Пока нет.
   — Пожалуйста, звони чаще. Даже если вы их не найдете. Мне надо знать, что происходит.
   — Хорошо, — пообещал он.
   Перл налила ей еще кофе. Эбби уставилась на подымающийся из чашки пар, судорожно пытаясь собраться с мыслями.
   Прошел еще час мучительного ожидания. Эбби не находила себе места. На этот раз, когда зазвонил телефон, она кинулась к нему сама.
   — Ты нашел их? — прокричала она в трубку.
   — Мам!
   — Скотт, это ты? — Слезы брызнули у нее из глаз. Облегчение нахлынуло на нее, как… как чистые холодные воды озера Эбби.
   — Не плачь, мам. У нас все хорошо. Только вот мы всех вас переполошили… Лучше поговори с Сойером.
   Эбби попыталась взять себя в руки, но на это уже не было сил. Трубку взял Сойер.
   — Эбби, это я.
   — Где они были?
   — Мы нашли их в старом доме. Они ухитрились забраться наверх и там спрятаться. Я нашел всех троих вместе. Игл лежал посередке, а они по бокам, обняв его.
   — Ты хочешь сказать, что все это время они были так близко? Сойер засмеялся.
   — Ну да. Игл, конечно, слышал, как я зову его, но не хотел оставить детей.
   — Напомни мне поцеловать этого пса, — тихо засмеялась Эбби.
   — Я бы предпочел, чтобы ты поцеловала хозяина.
   Смех замер на губах Эбби, напряжение вернулось.
   — Ладно, забудь, — сказал Сойер со вздохом. — Я пошутил. Важно, что дети живы и здоровы. Сейчас я привезу их домой.
   — Спасибо, спасибо тебе! — Эбби положила трубку и взглянула на Перл. — Все в порядке, — проговорила она, вытирая слезы. — Сойер нашел их, они прятались в старом доме.
   — Слава Богу, — прошептала Перл и встала. — Наверное, я больше тебе не понадоблюсь. — Старая женщина направилась к двери, но на пороге остановилась. — Я знаю, это не мое дело, но надеюсь, ты все-таки решишь остаться в Хард-Лаке. Не мне тебе рассказывать, какими упрямыми ослами бывают мужчины, а Сойер упрямее их всех. Но сердце у него золотое.
   В смущении Эбби отвела глаза.
   — Нам будет не хватать тебя и твоих ребятишек, — печально продолжала Перл, — но, конечно, ты все должна решить сама.
   Эбби проводила ее и осталась на крыльце, ожидая, когда Сойер привезет ее детей. Он прибыл на пикапе вместе с братом. Как только он открыл дверь. Скотт и Сьюзен кинулись в объятия матери.
   Оба говорили одновременно, пытаясь объяснить, что же и почему произошло. Обняв и расцеловав их обоих, она подняла глаза на стоящего возле пикапа Сойера. Чарльз оставался в машине.
   — Вы доставили людям массу хлопот, — строго сказала она детям. — Вам придется написать письма с извинениями всем, кто вас сегодня искал.
   Скотт кивнул и опустил голову. Сьюзен последовала примеру брата.
   — Извини, мам, — проговорил мальчик, — но мы не хотим переезжать в Фэрбенкс. Мы хотим жить тут.
   — Мы все обсудим утром, в том числе и то, какое вы заслуживаете наказание, и оно не ограничится написанием писем. Понятно?
   Дети опять кивнули.
   — Сейчас идите и примите ванну — вы чудовищно извозились. Потом отправляйтесь в кровати. Завтра будет трудный день.
   — Но, мам…
   — Спокойной ночи, Скотт. Спокойной ночи, Сьюзен, — проговорила она, не обращая внимания на тон сына.
   Понурив головы, дети отправились в дом. Эбби поглядела на Сойера и, глубоко вздохнув, подошла к нему.
   — Сойер, у меня нет слов, чтобы отблагодарить тебя, — произнесла она, скрестив на груди руки, и неуверенно улыбнулась ему. Даже сейчас было трудно совладать с нестерпимым желанием кинуться к нему в объятия. Не случайно же инстинктивно именно о нем она вспомнила, когда пропали дети.
   — Главное, все обошлось…
   Они молча глядели друг на друга, не в силах сделать первый шаг.
   Казалось, прошла вечность, прежде чем Чарльз высунулся из окна пикапа и кашлянул.
   — Увидимся утром, не так ли? Эбби оторвала взгляд от Сойера и посмотрела на Чарльза.
   — Да, утром, — повторила она, повернулась и пошла в дом.
   — Тебе не помешала бы хорошая порция выпивки, — сказал Чарльз, когда брат забрался в пикап. Сойер неотрывно смотрел на закрывшуюся дверь дома. Нет, виски ему не поможет.
   — Я отвезу тебя домой, — без выражения отозвался он. Его руки так сжали руль, что косточки побелели.
   — Значит, влюбился, — констатировал Чарльз.
   — В это так трудно поверить?
   — Ты же мало знаешь эту женщину! Гнев захлестнул Сойера.
   — Зато я знаю, что чувствую. Завтра, когда Эбби и ее ребятишки сядут в самолет, который ты поведешь, они навсегда увезут часть моего сердца.
   — Это так серьезно?
   — Абсолютно, черт побери! — взорвался Сойер.
   Чарльз не сказал больше ни слова, пока они не доехали, а это был другой конец города.
   — Я был не прав, что вмешался, — признал он наконец. Но Сойеру не стало от этого легче.
   — Я действительно не считаю, что ваша с Кристианом идея лучшее, что вы могли придумать, но одно очевидно: ты действительно привязался к Эбби и ее детям.
   — Слишком мягко сказано. — Брату все равно не понять, как он привязан к ним, пока сам не влюбится.
   — И ты собираешься ее отпустить?
   — А что мне остается? — безнадежно вздохнул Сойер. — Не могу же я держать ее в заложниках. Я пытался говорить с ней, но ничего хорошего из этого не получилось. Наверное, потому, что стоит мне открыть рот, чтобы сказать о своих чувствах, как я ее обижаю.
   Чарльз улыбнулся. Видимо, признание брата его позабавило.
   — Со мной никогда… такого не было, — проговорил Сойер, словно оправдываясь. — И я скажу тебе: остерегайся и ты, это похоже на приступ самой страшной лихорадки. Твоя очередь тоже придет, так что сотри саркастическую ухмылку со своего лица.
   — Нет уж, спасибо, — парировал Чарльз. — Достаточно посмотреть на тебя.
   — Думаешь, я этого хотел? Это случилось само собой. Приехала Эбби… и вот я уже стою перед ней как побитая собака.
   Чарльз рассмеялся.
   — Как же так получилось, брат, что мы дожили до тридцати трех и тридцати пяти лет — и ни разу не влюблялись?
   — И гордились этим, не правда ли? — Сойеру тоже показалось это забавным. — Для меня все кончилось. Когда я встретил Эбби, то сразу почувствовал себя сосунком. И всячески старался от нее избавиться.
   — Что же заставило ее решиться уехать?
   — Ты имеешь в виду — кроме моего предложения жениться на ней? Чарльз опять рассмеялся.
   — Так вот чем ты ее напугал.
   — Черт подери, мне не до смеха! Может, я не произнес красивых слов, не сказал, что ангелы улыбались, когда она появилась на свет, но я же предложил жениться на ней. — Он остановился, потом с сожалением проговорил:
   — Наверное, надо было обставить это чуть романтичнее…
   — Что же ты ей сказал?
   — Ну… — Сойер попытался вспомнить их первый разговор. — Точно не помню. Мы были у Бена, вокруг масса народу, ну, я подошел к ней и сказал, что мне не кажется удачной ее идея выйти замуж за Пита, да и за всех остальных, кто сделал ей предложение.
   — То есть другие тоже делали ей предложение?
   — Да. — Пальцы Сойера так сжались, что грозили сломать руль. — Кроме Пита, думаю, Ральф мог просить ее тоже.
   — Итак, ты стоял рядом с ней у Бена…
   — Правильно. Мы встречали Элисон Рейнолдс. Ну, в общем, я сказал Эбби, что, если ей так уж приспичило замуж, я сам могу жениться на ней.
   — Так вот как это было, — удивительно спокойным голосом произнес Чарльз. Сойер кивнул.
   — Ты не спрашиваешь моего совета, но я его все-таки тебе дам. Я бы на твоем месте попросил снова, но наговорил бы побольше нежных слов, которые ты так не любишь.
   — Не знаю, смогу ли, — печально признался Сойер.
   — А у тебя что, есть выбор? — спросил Чарльз.
   — Не знаю. Просто не знаю.
   Отвезя брата, Сойер вернулся домой, навестил собаку и, поговорив с ней минутку, вошел в дом. Там было тихо и пусто. Налив себе выпить, он пошел в спальню и долго и внимательно вглядывался в фотографию родителей, стоявшую на комоде.
   Впереди была длинная-предлинная ночь. Лежа на спине и закинув руки за голову, Сойер смотрел в потолок, пытаясь решить, что же ему теперь делать.
   Он сказал брату правду. Когда Эбби уедет, она увезет с собой его сердце. Он должен объяснить это ей. Но он не знал, как это сделать.
   Сойер никогда не отличался красноречием. Каждый раз, когда он открывал рот, все шло кувырком. Но ведь должен же быть какой-то способ доказать Эбби, что он ее любит!
   В эту ночь Сойер почти не спал.
   К шести утра он был уже одет и, сидя на кухне за кофе, обдумывал план действий.
   Подождав до восьми, Сойер собрал нужные ему вещи и направился к дому Кристиана.