Мерфи Уоррен. Детские игры

   Вздох получился горестный. Римо был настоящим мужчиной. Жаль, что ему придется умереть.
   В коридоре послышались выстрелы. Бедный мистер Уинслоу! Так звали дрыхнущего в подвале сторожа. Ему и в голову не приходило, что творится в этой школе. Он знал одно: по случаю спевок Сашур Кауфперсон с религиозным постоянством приносила в подвал баночку пива, наливала половину ему и ждала, пока он выпьет свою порцию. Ему нравилось, что ему прислуживает эта образованная евреечка. Он ни разу не задавался вопросом, почему от этого пива его так быстро и так мощно начинает клонить в сон. Бедняга не подозревал, что в пиво подмешивается снотворное.
   Нет, мистер Уинслоу не услышит выстрелов — это она знала наверняка.
   Она надела жакет и направилась к двери, но по пути спохватилась. Вернувшись к доске, она взяла мелок и написала:
   «Мальчики! Перед уходом не забудьте убрать за собой».
   Она покидала класс в отменном настроении. Не годится, чтобы мальчики оставили изрешеченное пулями тело Римо на полу, где утром его может обнаружить Уинслоу, знающий, кто накануне находился в школе.
   Закрывая за собой дверь, она снова глубоко вздохнула.
   Римо свернул не туда и вместо того, чтобы попасть на лестницу, ведущую вниз, оказался на лестнице, ведущей на крышу. По привычке нащупывая подошвами шероховатости ступеней, он метнулся наверх.
   За спиной у него послышался скрип открываемой двери. «Он наверху», — шепотом сказал один из мальчиков.
   Лестничный пролет привел Римо к двери. Когда-то, когда здесь сновали ученики, дверь была снабжена штангой для открывания, но теперь ее давно уже оторвали, и дверь осталась запертой. Римо взялся за ручку замка, медленно повернул ее и снял со стальной двери с такой же легкостью, как снимают крышку с бутылочки кетчупа.
   Крыша пахла свежим гудроном, на липкой поверхности которого выступали мелкие камешки. Ограждением служила стенка высотой в три фута. В небе не было ни луны, ни звезд, и на крыше было темно, как в чернильнице; здесь было совершенно пусто, если не считать широкой изогнутой трубы от давно вышедшей из строя вентиляционной системы.
   Если спрятаться за трубой, то именно туда преследователи заглянут в первую очередь. Однако Римо спрятался за трубой. Мальчики выбрались на крышу, и он услышал их шепот.
   — Эй, — прошипел один, — он наверняка вон за той трубой. Осторожнее! Не дайте ему отнять у вас пистолеты.
   Римо высунулся из-за трубы. В этот самый момент на крышу хлынул поток яркого света. Наверное, кто-то из мальчишек нашел за дверью выключатель. Когда дверь с лязгом захлопнулась, свет исчез.
   Стоя за трубой, Римо прислушивался к шарканью ног приближающихся к нему преследователей. Судя по всему, они разбились на две группы, чтобы окружить трубу с обеих сторон.
   Стараясь ступать неслышно, Римо стал пятиться к дальнему краю крыши. Почувствовав спиной перила ограждения, он бесшумно скользнул вправо, оставаясь тенью в сонме прочих ночных теней, добрался до угла, а затем метнулся к центру крыши, где была дверь, сулившая спасение.
   Когда до двери оставалось не больше фута, из темноты послышались голоса:
   — Куда он делся? Осторожнее, Чарли, его здесь нет.
   Дверь никто не сторожил. Римо приоткрыл ее и шмыгнул на лестницу, готовясь бежать вниз. Но в середине лестничного пролета его поджидал мальчишка лет девяти.
   — Видно, ты и есть Чарли? — спросил Римо.
   — Руки вверх! — скомандовал Чарли, целясь Римо в живот.
   Пистолет был мелкокалиберный. Получив одну такую пулю в живот, Римо, пожалуй, сумел бы спастись. Однако полный барабан превратит его в решето! При мысли об этом, при одной только мысли о том, что его прикончит девятилетний сопляк, Римо почувствовал не столько уныние, сколько гнев. Он сделал плавный разворот, и мальчишка скосил глаза влево, куда вроде бы переместилось туловище Римо. Однако Римо уже успел проскочить справа от него, одним махом преодолев несколько ступенек, хотя казалось, что он вовсе не торопится. Через мгновение он накинулся на пакостника сзади. Вырвав у него пистолет, Римо поднял мальчишку и зажал под мышкой.
   Мальчишка вскрикнул. Римо засунул пистолет себе за пояс и отвесил ему увесистый подзатыльник, из-за чего крик перешел в визг.
   Римо замер. Он ударил ребенка! Чувство, не позволявшее ему поднять руку на ребенка, теперь улетучилось без следа. Подобно псу, забавляющемуся с игрушкой, он отвесил Чарли еще пару подзатыльников.
   Держа негодяя под мышкой, как полено, Римо опять взлетел вверх по лестнице, к двери, ведущей на крышу.
   — Отпустите меня! Отпустите, или...
   — Сейчас я снова дам тебе по башке, детка, — сказал Римо и осуществил угрозу.
   Чарли заревел.
   Римо втолкнул его в дверь. Чарли на лету сбил с ног троих сообщников, бежавших ему навстречу, и покатился вместе с ними по крыше. Римо пригнулся, проскользнул в дверь и захлопнул ее за собой, чтобы не дать никому возможности улизнуть.
   Крыша снова утонула в темноте. Римо до предела расширил зрачки и обрел зрение в темноте. Его окружали мальчишки.
   Одного из них он мимоходом ударил по лицу — и за пояс к нему перекочевал еще один пистолет.
   — О, черт, больно!
   — Вот и хорошо! — одобрил Римо. — А теперь?
   Он отвесил парню еще одну оплеуху, потом развернулся, нанес другому удар под зад и завладел третьим пистолетом.
   — Сукин сын! — зарычал обезоруженный боец десяти лет от роду.
   — А ты, оказывается, грубиян! — укоризненно заметил Римо и врезал сквернослову по уху. — Чтобы никакой ругани в школе!
   Мальчишки бегали по крыше, точно щенки в поисках куска мяса, который они чуяли, но не могли разглядеть. Они боялись стрелять из опасения попасть в своего.
   Римо же двигался среди них, раздавая налево и направо пощечины, подзатыльники, оплеухи, шлепки и пинки, а заодно отбирая у них оружие.
   — Этот гад отнял у меня пистолет!
   — И у меня!
   — У кого-нибудь остался пистолет?
   — На тебе! Получи оплеуху!
   — Что за выражение, бесстыдник! — прикрикнул Римо. — Я живо отправлю тебя в кабинет к директору!
   — У кого остался пистолет? — В голосе кричавшего слышалось такое отчаяние, какое редко кому приходится испытать на одиннадцатом году жизни.
   — У меня, — откликнулся Римо. — Все ваши игрушки у меня.
   — Я сваливаю. Ну ее в задницу, эту Кауфперсон! Пусть сама делает эту грязную работу.
   — Не подходить к двери, пока я выбрасываю ваши хлопушки! — предупредил Римо.
   Самый взрослый из парней, тринадцатилетний балбес, кинулся к двери и дернул ручку. В следующий момент он уже сидел на гудроне, чувствуя, как острые камешки впиваются ему в мягкое место.
   — Я же предупреждал, чтобы никто не совался к двери, — с укором молвил Римо. — И не вздумайте тянуться к пугачам! С играми покончено!
   Римо сорвал решетку с вентиляционной шахты и швырнул в нее пистолеты. Они заскользили по наклонной поверхности, а потом один за другим полетели вниз. Римо не знал, куда именно ведет труба, но слух подсказывал ему, что пистолеты находятся на глубине в семнадцать с половиной футов.
   За спиной у него послышался шепот. Шептуны полагали, что говорят достаточно тихо, чтобы Римо не разобрал ни слова.
   — Дверь заклинило. Никак не открою...
   — Тогда давайте на него набросимся!
   — Ага! Только все сразу. И с размаху промеж ног!
   Ребята толкались у двери, пока Римо шел к ним. Несмотря на темноту, теперь они различали его силуэт. Римо же видел их совершенно ясно, как средь бела дня.
   — Всем хорошо видно? — спросил он. — Нет? Сейчас все устроим.
   Мальчишки, стоявшие у самой двери, не почувствовали ничего, кроме движения воздуха перед своими носами. Затем они услышали звук удара и скрежет раздираемого металла; в следующее мгновение на крышу хлынул поток света — он проникал в дыру, проделанную Римо в стальной двери голой правой рукой.
   — Ну вот, — бросил Римо, отступая на шаг назад, — так-то лучше. — Он улыбнулся, и его зубы блеснули, как кладбищенский мрамор.
   Мальчишки стояли в молчаливом оцепенении, переводя взгляд с Римо на дыру в двери и обратно.
   — Внимание, класс! — начал Римо, прикидывая, к каким средствам прибегла бы в подобной ситуации сестра Мэри-Элизабет в ньюаркском приюте. Скорее всего, не обошлось бы без ударов линейкой по рукам; Римо подозревал, что этот метод и сейчас сработал бы безупречно. Со времен сестры Мэри-Элизабет и ее казарменных методов воспитания минули десятилетия, общество в своем развитии ушло вперед на несколько световых лет, однако Римо чувствовал, что попадись ей эти дети в чуть более нежном возрасте — и им бы не пришлось толпиться среди ночи на крыше, умирая от страха в присутствии человека, которого они только что пытались отправить на тот свет.
   — Наверное, вам хочется узнать, зачем я вас тут собрал, — продолжал Римо. — Дело в том, что в Комитет по образованию на вас поступают тревожные сигналы. Вы не учите уроки, не проявляете внимания в классе. Это правда?
   Молчание. В темноте кто-то проговорил полушепотом:
   — А шел бы ты...
   Римо вычислил шептуна и одарил его ослепительной улыбкой.
   — Вообще-то я ожидал несколько иного ответа, но к этому мы еще вернемся. Ладно, а теперь назовите мне столицу Венесуэлы. Кто-нибудь может ответить?
   Снова молчание.
   Римо протянул руку к двоим парням, стоявшим ближе к нему, и отвесил каждому по увесистой оплеухе.
   — Класс не старается! Еще раз: столица Венесуэлы?
   — Сан-Хуан? — робко предположил кто-то.
   — Уже теплее, но еще не горячо. — Римо не помнил, как называется столица Венесуэлы, но точно знал, что это не Сан-Хуан. — Ну что ж, тогда все вместе попытайтесь извлечь квадратный корень из ста шестидесяти восьми. — Он подождал. — Никто не знает? Скверно. С арифметикой вы тоже не в ладах. Придется отметить это в отчете комитету по образованию.
   Он улыбнулся.
   — Перейдем к грамматике. Что такое «гуляя» — прошедшее время или инфинитив? — Римо сам вряд ли ответил бы на этот вопрос.
   — Послушайте, мистер, может, отпустите нас по домам?
   — Ни в коем случае, урок еще не кончен. Какой же ты ученик, если стремишься манкировать занятиями? Итак, повторяю свой вопрос: «гуляя» — прошедшее время или неопределенная форма глагола? Только не все сразу.
   На крыше установилась мертвая тишина. До Римо доносилось только взволнованное дыхание десяти перепуганных мальчишек, чье желание отдубасить его улетучилось в тот момент, когда он пробил стальную дверь голой рукой.
   — Должен вам сказать, что худшего ответа я не слышал за все годы преподавательской деятельности.
   — Вы никакой не учитель. — Это был тот же голос, который недавно послал Римо подальше.
   — Ошибаешься, — сказал Римо. — Как раз учитель. Правда, я не учился в педагогическом колледже, чтобы не загреметь во Вьетнам, поэтому не ношу джинсов и значков «за мир». Но тем не менее я — учитель. И сейчас докажу это. А ну-ка, подойди сюда.
   — Я? — отозвался тот же голос.
   — Да, чучело, ты!
   Самый старший и высокий из мальчишек поднялся и медленно вышел вперед. Хотя он стоял спиной к свету, Римо видел его глаза дикого зверька, оценивающие, насколько силен противник, прикидывающие, не стоит ли врезать ему ногой ниже пояса.
   — Сейчас я докажу, что я учитель, — сказал Римо. — Ты сейчас раздумываешь, не врезать ли мне. Ну что ж, давай, не стесняйся.
   Парень замялся.
   — Ну, что же ты? Смотри, я отворачиваюсь. Так тебе будет проще.
   Римо повернулся к нему спиной. Парень разбежался и подпрыгнул, целясь обеими ногами Римо в затылок, как в телевизионном матче по вольной борьбе.
   Римо вовремя увернулся, и ноги просвистели буквально в дюйме от его лица. Он поймал прыгуна за ноги, потащил к краю крыши и, крепко держа его за одну лодыжку, перекинул за перегородку.
   Парень, осознав, что висит вниз головой на высоте пятидесяти футов над землей и что ниточка, связывающая его с жизнью, может оборваться, если он будет продолжать дергаться, замер.
   Римо повернулся к остальным.
   — Вот вам урок номер один. Как бы сильны и ловки вы ни были, обязательно найдется кто-то, кто окажется сильнее и ловче вас. Это правило распространяется на всех, за исключением единственного человека в целом мире, но это уже вас не касается. Так что в следующий раз, прежде чем снова искать приключений, задумайтесь над этим. Второй урок состоит в том, что вы еще слишком малы, чтобы лезть в подобные дела. Теперь каждый из вас повисит в воздухе, подобно вашему товарищу, чтобы вы узнали вкус медленной смерти. Вам это понравится, а, класс?
   Никто не ответил.
   — Не слышу! — крикнул Римо.
   — Нет, нет, нет! — откликнулось несколько голосов.
   — Хорошо, — кивнул Римо. — Только, обращаясь к учителю, следует говорить «нет, сэр».
   — Нет, сэр! Нет, сэр! Нет, сэр! — Теперь голосов было больше.
   Римо взглянул на мальчишку, смирно лежащего на краю крыши.
   — Ты не ответил мне! — прикрикнул он.
   — Нет, сэр, — послушно пискнул тот. — Поднимите меня. Пожалуйста, поднимите!
   — Повтори-ка еще разок.
   — Пожалуйста, поднимите меня!
   — Просьба должна звучать более почтительно!
   — Будьте добры, прошу вас, поднимите меня!
   — Добавь еще немножко елея!
   — Будьте добры, прошу вас, умоляю вас, сэр...
   — Ладно. — Римо, ничуть не напрягаясь, одним движением правой руки выдернул парня из пропасти, словно тот был воздушным шариком, а не подростком весом фунтов в сто двадцать. Внизу на улице он заметил «мерседес» Сашур Кауфперсон и понял, что несколько задержался на крыше.
   Подросток перелетел через ограждение. Римо швырнул его на крышу головой вперед, и он отполз в сторонку на карачках, боясь встать на ноги без разрешения, но еще больше опасаясь оставаться поблизости от этого психа.
   — Ладно, класс, — сказал Римо. — Переходим к последнему уроку: завтра вы все, как один, явитесь в школу, поняли, хулиганье? Вы будете вести себя вежливо, говорить «да, сэр», «пожалуйста» и «спасибо». Вы будете выполнять домашние задания и демонстрировать примерное поведение. В противном случае я вернусь и повырываю ваши проклятые языки. Усвоили?
   — Да, сэр! — На сей раз ответ был слаженным и громким.
   — Хорошо. И запомните: у меня записаны ваши фамилии и номера школ, где вы учитесь. Так что я проверю, выполняете ли вы обещание. Надеюсь, вы не сделаете ничего такого, что могло бы меня огорчить.
   — Нет, сэр! Не сделаем, сэр!
   — Будем надеяться. А теперь, я думаю, вам пора спать. Расходитесь по домам. Согласны?
   — Да, сэр! — гаркнул хор.
   — Так. — Римо подошел к заклинившей двери. — Чтобы вы меня не забывали...
   С этими словами он взялся руками за края рваного отверстия в двери и немного развел руки, заставив металл завибрировать. Когда вибрация усилилась, он поднатужился и разорвал дверь сверху донизу, как будто вскрыл конверт с письмом.
   Крышу затопил свет. Римо глядел на мальчишек, держа в руках кусок двери, точно официант — поднос. Он улыбался. Впервые хулиганы получили возможность разглядеть его. Он насупился, чтобы выглядеть посуровее.
   — Постарайтесь, чтобы мне не пришлось браться за вас во второй раз.
   — Да, сэр! — Хором прокричав это обещание, они кинулись вниз по лестнице, высыпали на улицу и разбежались по домам.
   Проводив их взглядом, Римо швырнул остаток двери на крышу. С его лица не сходила улыбка. Безобразники были так напуганы, что даже сестра Мэри-Элизабет показалась бы им сейчас снисходительным ангелом.
   Римо перелез через ограждение и стал спускаться вниз. Для страховки он прибег к телефонному проводу, протянутому с крыши вниз. Провод не выдержал бы его веса, но Римо не висел на нем, а замедлял с его помощью движение вниз, когда отталкивался от стены, опускаясь с каждым прыжком футов на пять.
   Внизу Сашур Кауфперсон садилась в свой «мерседес». Она уже отъезжала от здания, когда Римо подскочил к машине, распахнул дверцу и прыгнул на боковое сиденье.
   — Привет! — сказал он. Она в ужасе отшатнулась, — Обучение по сокращенной программе — вот что меня всегда особенно привлекало в педагогическом процессе.

Глава 11

   Сашур Кауфперсон решила выйти сухой из воды. Она не сказала Римо правды — во всяком случае, всей правды.
   Говоря, что Уорнер Пелл стоял во главе организации, использующей детей-убийц, она кое-что утаила. Пелл был боссом для нее, однако далеко не главным человеком в системе. Она понятия не имела, кто этот главный.
   Она не лгала, рассказав, что Пелла охватила паника, когда над ними стали сгущаться тучи, и что он угрожал выдать ее полиции.
   Она была потрясена, ошеломлена, перепугана, но ей и в голову не приходило заставить кого-то из своих подопечных убить Пелла. Она и не делала этого — до тех пор, пока в квартире у нее не раздался телефонный звонок.
   Звонил босс Пелла, возглавлявший всю операцию. Она его не знала, а он не счел нужным ей представиться.
   Римо брезгливо поморщился.
   — Я сыт по горло твоими недомолвками. Говори прямо: кто тебе звонил?
   — Я к этому и веду, Римо, — сказала она. — Сперва он велел мне уничтожить Пелла с помощью Элвина. Он сказал, что для меня это единственная возможность спасти шкуру.
   — И ты выполнила это задание, жертвуя собой, а главное — Пеллом, — покачал головой Римо.
   — Сарказм здесь ни к чему, — заметила Сашур.
   — Ой, прости! Я совсем забыл правила хорошего тона, пока возился с ребятишками, которые хотели меня прикончить.
   — Пойми наконец, не я дрессировала этих зверенышей! Этим занимался Пелл. Он учил их приемам рукопашного боя, обращению с оружием и, Бог знает, чему еще.
   — А ты всего-навсего каждое утро устраивала им перекличку.
   Сворачивая налево, Сашур отрицательно покачала головой.
   — Я — квалифицированный психолог. Пелл поручил мне заниматься с детьми дисциплиной, внушать им необходимость держать язык за зубами. Вот я их и натаскивала.
   — У тебя неплохо получилось, — похвалил Римо. — Никогда не встречал таких отменно натасканных ребяток.
   Сашур рванула к обочине и резко заторомозила.
   — Я говорю правду! — выпалила она. — Лучше убей меня прямо сейчас, и дело с концом. Я слишком устала от всей этой нервотрепки. Устала объяснять тебе, когда ты ничего не желаешь слушать.
   Плечи у нее вздрогнули, она опустила лицо на рулевое колесо и залилась слезами.
   — Не надо! — сказал Римо. — Не могу видеть женские слезы.
   — Прости, — пролепетала она, всхлипывая. — Просто я очень устала. От всего... От лжи, обмана... Я так устала!..
   Римо потрепал ее по плечу, желая утешить.
   — Ну-ну, успокойся! Расскажи, как все было.
   Она тряхнула головой, словно пытаясь смахнуть слезы, и снова нажала на газ, внимательно посмотрев в зеркальце заднего обзора, прежде чем вырулить на середину дороги.
   — В общем, я помогала Пеллу работать с детьми. И вот однажды раздался этот звонок... Это произошло вскоре после того, как Пелл пообещал сделать меня козлом отпущения.
   — Ну и?..
   — Голос звонившего был мне незнаком. Он не назвал своего имени. Но он сказал мне, что знает, чем я занимаюсь и чем занимается Пелл. Потом он сообщил, что является начальником Пелла. Он дал мне понять, что если я хочу заткнуть Пеллу рот, мне придется заняться этим самой. Иначе мне грозит тюрьма. О, Римо, это было так ужасно! Но мне пришлось это сделать. Я так испугалась! И я велела Элвину застрелить Пелла.
   — И он тебя послушался? Ведь главным наставником этих ребят был Пелл.
   — Я тоже была их наставницей. Они мне доверяли.
   — Дальше.
   — Это все.
   — Не совсем, — сказал Римо. — Чем ты занималась с детьми сегодня вечером?
   — О, — смутилась Сашур, — я не сказала тебе самого главного! Сегодня днем мне снова позвонил человек, который надоумил меня убрать Пелла. На сей раз речь шла о тебе и твоем друге-азиате. Он предупредил меня о вашем визите и посоветовал избавиться от вас. Но я на это не пойду. Нет, не пойду!
   — Ты так ему и сказала?
   — Нет, притворилась, что на все согласна. Но, повесив трубку, я тотчас позвонила в полицию и сказала, что мне требуется защита. От вас двоих. Я решила, что вы — убийцы.
   — Это я-то — убийца? — спросил Римо.
   Сашур улыбнулась.
   — Так я подумала. А потом вы нагрянули ко мне; сразу после вашего ухода явились полицейские, которых я вызвала, и извлекли меня из шкафа.
   — И ты до сих пор не знаешь, кто этот человек? Я имею в виду того, кто тебе звонил и отдавал распоряжения.
   — Нет, теперь знаю. Узнала сегодня вечером.
   — Кто же он?
   — Я увидела его по телевизору, — сказана Сашур. — Может быть, ты его тоже видел. Генерал Хапт! Я бы узнала этот голос из тысячи.
   — Отлично! У меня и так есть дело к генералу Хапту, — кивнул Римо.
   Римо, разумеется, давно заметил хвост. Салон машины Сашур постоянно освещался фарами идущей сзади машины, отражавшимися в зеркале заднего вида и ненадолго пропадавшими из виду, когда она сворачивала, чтобы через мгновение появиться снова. Это было настолько очевидно, что Римо даже не дал себе труда оглянуться.
   Он нисколько не удивился, когда, вслед за тем как Сашур припарковала машину у его мотеля, их моментально объехал другой автомобиль и уткнулся в парапет прямо перед ними.
   — Дьявольщина! — выругалась Сашур.
   — В чем дело?
   — Джордж!
   В мужчине, выбирающемся из серого «шевроле», Римо без труда узнал приятеля Сашур, того самого, который бросился за ними вдогонку, когда накануне они покинули квартиру Сашур. Сейчас он загораживал дверцу Римо.
   — Ну, ты, выходи! — Джордж пытался изобразить грозное рычание, однако голос у него был такой тоненький, что напоминал скорее повизгивание разыгравшегося щенка.
   — Выхожу, — послушно ответил Римо в приоткрытое окно.
   Сашур удержала его.
   — Не надо! — сказала она. — Он страшно вспыльчивый. Джордж, почему ты не хочешь оставить нас в покое?
   — Довольно с меня твоих измен! — пискнул Джордж. Римо заметил, что он тучен и неуклюж. Обращаясь к Сашур, он нетерпеливо раскачивался из стороны в сторону.
   — Я тебе изменяю?! — возмутилась Сашур. — Даже если бы это было так, хотя у меня и в мыслях нет ничего подобного...
   — Прекрасно, — заметил Римо. — Сослагательное наклонение. Условие, противоречащее реальному положению вещей. — Он повернулся к Джорджу. — Разве у женщины, наставляющей вам рога, хватило бы хладнокровия, чтобы столь безупречно изъясняться?
   — Даже если бы это было так, хотя у меня и в мыслях нет ничего подобного, — повторила Сашур, — то это все равно нельзя было бы назвать изменой: мы не женаты!
   — Назначь день свадьбы, — поймал ее на слове Джордж.
   — Когда угодно, но только не сегодня, — вмешался Римо. — Сегодня она едет со мной за город.
   — Слушай, парень, тебя здесь только не хватало! Убирайся подобру-поздорову!
   — Но я только приехал! — возразил Римо, распахнул дверцу и шагнул на тротуар.
   Джордж попятился, чтобы пропустить его.
   Сашур перегнулась через сиденье и крикнула:
   — Будь с ним осторожен, Римо!
   Взглянув на Джорджа, Римо заметил, как в глазах у него сверкнули слезы. Похоже, этот увалень по уши влюблен! Возможно, они созданы друг для друга.
   — Так ты отстанешь от нее? — пристал к нему Джордж.
   Да, он ее любит, в этом нет сомнений. Может, и она когда-нибудь сумеет его полюбить...
   — А ты меня заставь! — подзадорил его Римо.
   — Что ж, ты сам напросился! — С этими словами Джордж выбросил вперед правую руку с той же грацией, с какой бурые мишки ловят в стремнине рыбу.
   Римо позволил ему ударить себя по голове, слегка отпрянув от его кулака. Подобно всем не привыкшим к дракам людям, Джордж убрал руку, едва коснувшись мишени. Римо почувствовал, как кулак скользнул по его щеке, и чуть отшатнулся, когда Джордж занес руку для второго удара. Римо повалился на багажник машины, делая вид, что туда его отбросил мощный удар противника.
   — Хватит с тебя? — осведомился Джордж.
   — Я еще не начал драться, — был ответ.
   Тогда Джордж прыгнул к нему и нанес удар справа. Римо принял удар плечом, откатился на крыло автомобиля и притворно застонал.
   — Прекрати, Джордж! — завопила Сашур. — Ты его убьешь!
   — И убью! — рявкнул Джордж. Голос его звучал уже не так визгливо, как поначалу, — А заодно и тебя, если не перестанешь мне изменять!
   — О-о-о-о-о! — стонал Римо.
   Джордж для важности кивнул ему и затанцевал по тротуару, пытаясь зайти с левой стороны и угостить Римо еще одним ударом.
   — Желаешь схлопотать еще, приятель?
   — Нет, нет! — остановил его Римо. — С меня довольно!
   — То-то же. Не смей прикасаться к этой женщине! Я уже второй раз вижу тебя с ней. Третьего раза не будет. — Джордж просунул голову к Сашур в машину. — Завтра, когда ты пойдешь с работы, я буду ждать тебя около школы. Ты пойдешь ко мне и останешься на ночь.
   — В твоем свинарнике?
   — Никаких возражений, детка! Ты все слышала. Завтра у школы.
   Тяжело ступая, Джордж направился к машине, и вскоре она сорвалась с места.
   Римо дождался, пока машина Джорджа завернет за угол, и только тогда поднялся на ноги. К нему уже спешила Сашур.
   — Римо, тебе больно?
   — Да уж, отделал меня за милую душу. — Римо потрогал челюсть, как будто она болела. — Пошли, нам надо подняться наверх.
   Он пропустил Сашур в дверь мотеля, довольный тем, как исполнил роль покровителя влюбленных.
   Они застали Чиуна бодрствующим, что порадовало Римо, которому вовсе не улыбалась перспектива будить Мастера Синанджу в три часа ночи.