В комнате воцарилась тишина, только голос женщины, улыбающейся с экрана, восторженно расхваливал одноразовые пеленки. По ее словам, каждая такая пеленка способна не только содержась малыша сухим, но и укреплять семейные узы. Равнодушный к рекламе, Чиун заинтересовался, что за оружие и на кого направлено. Оружие он чувствовал нюхом.
Когда Чиун увидел, что развалившийся в мягком кресле боров держит на мушке другого борова, то потерял всякий интерес к происходящему в комнате и предпочел обратить свой взор на телевизор, чтобы убедиться в чудодейственности бесфосфатного мыла «Лемон Смарт», способного придать любому белью свежесть и даже блеск. Чиун презирал людей, готовых применять оружие на близком расстоянии. «Так может убить и малый ребенок, – сказал он однажды. – Нажимай только на кнопки!»
– Сэр, остановитесь! – вскричал Винарский.
– Чш-ш-ш! – Чиун прижал к губам тонкий указательный палец с длинным остро отточенным ногтем.
– Успокой же, наконец, этого китайца, Трэйси! – Беннон дулом револьвера указал на Чиуна.
– Стойте! – попытался удержать их Римо. – Не подходите к старику! Только не сейчас! Не двигайтесь со своих мест!
– Чего-то ждешь, Трэйси? – начал закипать Беннон. – Или я проделаю в тебе такую же большую дырку, какую собираюсь сделать в Римо Дональдсоне, поправшем справедливость. Я – судья и палач, Дональдсон. И мой суд беспощаден.
– Сэр, – пролепетал Винарский, – но это… это не по инструкции…
Винарский, как понял Римо, почувствовал всю бессмысленность сказанного сразу, не договорив последнего слова.
– Шевелись, Трэйси! Или ты покойник! – Взгляд Беннона снова стал отсутствующим, как только он замурлыкал приставшую к губам мелодию.
Что же это за песня? Где я мог ее слышать? – пытался вспомнить Римо.
Беннон прикрыл глаза. Собрался. Уперся локтем правой руки в бедро, чтобы нельзя было выбить из нее револьвер. Короткоствольное оружие – самое удобное для стрельбы в упор. Пули этой маленькой пушки способны пробить в животе жертвы отверстие величиной с грейпфрут. Лоб Трэйси покрылся липкой испариной. Римо видел, как он судорожно сглотнул слюну. Беннон находился на расстоянии одного стремительного шага и одного простого удара, поэтому Римо мог в любой момент разоружить его.
В то же самое время Трэйси начал медленно передвигаться в сторону Чиуна, и Римо переключил все внимание на него.
– Остановитесь! – предупредил он фэбээровца. – Не приближайтесь к старику сейчас. Не подходите слишком близко!
– Мистер! – сказал агент Трэйси. – Дуло револьвера 38-го калибра направлено мне в живот, и я уже ощущаю пулю в своем теле, поэтому с вашего любезного согласия или без него я прикончу старикашку.
– Я видел много людей, оставшихся жить после пулевого ранения, но я никогда не…
Римо не услал договорить. Все дальнейшее произошло в считанные доли секунды.
Находясь в жутком нервном напряжении, Трэйси ухватил старика за пучок седых волос на лысеющей голове. Сделал он это левой рукой, не переставая наблюдать за Бенноном, так как считал револьвер главной опасностью для своей жизни. Возможно, Трейси даже не почувствовал, как переломилось его запястье, а потом его тело, подброшенное вверх, уже летело на пол. Старик, одетый в кимоно цвета золота, использовал его массу как точку опоры, когда вскакивал на ноги.
Римо не успел уследить, когда был нанесен смертельный удар по черепу Трэйси, который испытывал страх перед стрелковым оружием и заплатил по высшей ставке за свой просчет. Он грохнулся на ковер, испустив дух еще до приземления.
Доли секунды не хватило Беннону, чтобы нажать на курок. Узкая ступня Чиуна стрелой пронзила правый глаз инспектора и вонзилась в мозг, который не успел предупредить об опасности.
Римо догадался о случившемся только благодаря складкам золотистого кимоно, огненным вихрем взметнувшимся вокруг смертоносной стопы старика. Рука Винарского инстинктивно потянулась к кобуре, висевшей на поясе, а сам он развернулся в пол-оборота. И, будто следуя дурной инструкции, весь открылся противнику, подставив под удар грудь, сердце, горло, голову. Винарский, вероятно, был уверен, что делает все правильно и готов не только к защите, но и нападению. Римо помнил его белую рубашку – большую, открытую мишень… Он запомнил всю картину и в целом, и отдельные кадры: белая рубашка… беспомощная рука у пояса… золотистый вихрь… красное пятно на сером ковре, куда опустился большой палец смертоносной стопы, пронзивший глазницу Беннона. Сам Чиун, казалось, завис в воздухе, выбирая место на теле Винарского для очередного удара наповал.
Он поразил его ударом правой распрямленной руки в открытый висок со стороны руки фэбээровца, потянувшейся за пистолетом. Столкнувшись с множеством явных мишеней и судорожных непродуманных действий, Чиун предпринял молниеносную, но очень четкую атаку.
Винарский стоял на полусогнутых ногах, слегка подавшись вперед, в стойке, единственно удобной, согласно иструкции ФБР, для того, чтобы вынуть пистолет из кобуры, висящей на поясе. Он так стоял, пока над ухом не образовалось красное пятно. И некоторое время оставался в этой позе, хотя уже не дышал.
Не успел агент Винарский грохнуться на пол, как мастер Синанджу полностью погрузился в нескончаемые проблемы средних американцев. Чиун не раз говорил, что ценит поистине уникальное искусство Америки.
Перед Римо лежали три мертвеца: два на полу и один в кресле.
Придется, кажется, менять гостиницу… Хотя, зная неповоротливость некоторых организаций, может быть, и не стоит особенно торопиться, – подумал Римо, набирая номер телефона штаб-квартиры ФБР. Назвавшись именем одного из инспекторов, работавших в Ньюарке, он попросил инспектора Беннона. Секретарь ответила, что инспектор Беннон ушел обедать.
– А Винарский и Трэйси на месте? – поинтересовался Римо.
– Они пошли обедать вместе с ним.
– Вы не знаете, где бы я мог их найти? – настаивал Римо. – Дело срочное.
– Скорее всего, в «Плимут Ланченетт». Он говорил, что пойдет обедать туда.
– Спасибо, – сказал Римо и положил трубку. Значит, в штаб-квартире ФБР их еще не хватились.
Затем Римо позвонил портье.
– Меня никто не спрашивал в вестибюле? Я жду гостей.
– Нет, сэр, – ответил помощник портье.
Скорее всего Беннон действовал по собственной инициативе, без санкции начальства, – размышлял Римо. – Значит, следов не осталось.
Римо перетащил тела в ванную комнату, а потом надел летние брюки, спортивную рубашку и мягкие итальянские туфли. Ему хотелось как можно меньше привлекать к себе внимание там, куда он собрался.
– Никого не впускай, Чиун! – сказал он перед уходом тому, кто в роскошном кимоно цвета золота, с прядями серебристых волос важно восседал перед телевизором.
– Чш-ш-ш! – ответил мастер Синанджу, которому не нравилось, когда нарушали красоту.
– Чиун! – крикнул Римо с порога. – Если бы ты не был так хорош, ты был бы просто дерьмом.
Громко хлопнув дверью, он вышел из номера. Чиун никогда не убирал за собой тела убитых. Никогда!
Владелец магазина садового инвентаря заверил молодого симпатичного домовладельца, что мешки «Супер Гарб» не пропустят влагу, если даже листья будут сильно мокрыми. Кроме того, заверил он, мешки прошли специальные испытания на прочность и выдерживают до двухсот пятидесяти фунтов.
– Дайте мне три штуки.
Мягкие пластичные движения молодого домовладельца наводили на мысль, что он из «голубых».
– Заверните, – грубо повторил клиент.
– О-о! – разочаровано выдохнул владелец магазина, который растрачивал силы по мелочам, пытаясь найти общий язык с продавцом, вечно переутомленным, обиженным и чересчур гетеросексуальным.
… В тот же день Римо выяснил, что огромные чемоданы «Дюралит» изготовляются из полихромида.
– Спасибо, дайте мне три штуки, – сказал он продавцу магазина «Турист».
– У них также специальное покрытие, защищающее от царапин. И, что особенно важно, новая удобная застежка.
– Три! – повторил Римо.
– Кроме того, – не мог остановиться продавец, – они с гарантией на восемь лет. Восьмилетняя гарантия…
– Дайте мне три, пока я не сделал из вас отбивную котлету, – сказал Римо улыбаясь.
– Что вы сказали?! – продавец с трудом удержался, чтобы не выбросить хама за дверь. Но, во-первых, он сбывал залежалый товар, а во-вторых, ему тогда не найти нового места.
– Три, пожалуйста! – приказал Римо. – Доставьте их немедленно в мой номер. Немедленно! – снова улыбнулся он. – Иначе я за них не заплачу ни цента. У вас в запасе полчаса. Действуйте.
– Хотелось бы встретиться с ним еще раз, – сказал продавец напарнику, когда покупатель скрылся за дверью. – Желательно в темном углу бара.
… Джентльмен желает, чтобы его вещи были застрахованы?
– Конечно, – сказал Римо. – Для меня они очень ценны. Даже бесценны. Застрахуйте их на шесть тысяч долларов. Каждый чемодан на две тысячи.
– Антиквариат?
– Нет, рукописи. Для меня они не имеют цены.
– Отлично! Через час наш человек заберет их из вашего отеля.
– Это вам обоим за труды, – сказал Римо, подавая десятидолларовую бумажку. – Чемоданы тяжелые, имейте в виду. И прошу вас, не побеспокойте старика, который в гостиной смотрит телевизор. Пожалуйста.
Когда Чиун увидел, что развалившийся в мягком кресле боров держит на мушке другого борова, то потерял всякий интерес к происходящему в комнате и предпочел обратить свой взор на телевизор, чтобы убедиться в чудодейственности бесфосфатного мыла «Лемон Смарт», способного придать любому белью свежесть и даже блеск. Чиун презирал людей, готовых применять оружие на близком расстоянии. «Так может убить и малый ребенок, – сказал он однажды. – Нажимай только на кнопки!»
– Сэр, остановитесь! – вскричал Винарский.
– Чш-ш-ш! – Чиун прижал к губам тонкий указательный палец с длинным остро отточенным ногтем.
– Успокой же, наконец, этого китайца, Трэйси! – Беннон дулом револьвера указал на Чиуна.
– Стойте! – попытался удержать их Римо. – Не подходите к старику! Только не сейчас! Не двигайтесь со своих мест!
– Чего-то ждешь, Трэйси? – начал закипать Беннон. – Или я проделаю в тебе такую же большую дырку, какую собираюсь сделать в Римо Дональдсоне, поправшем справедливость. Я – судья и палач, Дональдсон. И мой суд беспощаден.
– Сэр, – пролепетал Винарский, – но это… это не по инструкции…
Винарский, как понял Римо, почувствовал всю бессмысленность сказанного сразу, не договорив последнего слова.
– Шевелись, Трэйси! Или ты покойник! – Взгляд Беннона снова стал отсутствующим, как только он замурлыкал приставшую к губам мелодию.
Что же это за песня? Где я мог ее слышать? – пытался вспомнить Римо.
Беннон прикрыл глаза. Собрался. Уперся локтем правой руки в бедро, чтобы нельзя было выбить из нее револьвер. Короткоствольное оружие – самое удобное для стрельбы в упор. Пули этой маленькой пушки способны пробить в животе жертвы отверстие величиной с грейпфрут. Лоб Трэйси покрылся липкой испариной. Римо видел, как он судорожно сглотнул слюну. Беннон находился на расстоянии одного стремительного шага и одного простого удара, поэтому Римо мог в любой момент разоружить его.
В то же самое время Трэйси начал медленно передвигаться в сторону Чиуна, и Римо переключил все внимание на него.
– Остановитесь! – предупредил он фэбээровца. – Не приближайтесь к старику сейчас. Не подходите слишком близко!
– Мистер! – сказал агент Трэйси. – Дуло револьвера 38-го калибра направлено мне в живот, и я уже ощущаю пулю в своем теле, поэтому с вашего любезного согласия или без него я прикончу старикашку.
– Я видел много людей, оставшихся жить после пулевого ранения, но я никогда не…
Римо не услал договорить. Все дальнейшее произошло в считанные доли секунды.
Находясь в жутком нервном напряжении, Трэйси ухватил старика за пучок седых волос на лысеющей голове. Сделал он это левой рукой, не переставая наблюдать за Бенноном, так как считал револьвер главной опасностью для своей жизни. Возможно, Трейси даже не почувствовал, как переломилось его запястье, а потом его тело, подброшенное вверх, уже летело на пол. Старик, одетый в кимоно цвета золота, использовал его массу как точку опоры, когда вскакивал на ноги.
Римо не успел уследить, когда был нанесен смертельный удар по черепу Трэйси, который испытывал страх перед стрелковым оружием и заплатил по высшей ставке за свой просчет. Он грохнулся на ковер, испустив дух еще до приземления.
Доли секунды не хватило Беннону, чтобы нажать на курок. Узкая ступня Чиуна стрелой пронзила правый глаз инспектора и вонзилась в мозг, который не успел предупредить об опасности.
Римо догадался о случившемся только благодаря складкам золотистого кимоно, огненным вихрем взметнувшимся вокруг смертоносной стопы старика. Рука Винарского инстинктивно потянулась к кобуре, висевшей на поясе, а сам он развернулся в пол-оборота. И, будто следуя дурной инструкции, весь открылся противнику, подставив под удар грудь, сердце, горло, голову. Винарский, вероятно, был уверен, что делает все правильно и готов не только к защите, но и нападению. Римо помнил его белую рубашку – большую, открытую мишень… Он запомнил всю картину и в целом, и отдельные кадры: белая рубашка… беспомощная рука у пояса… золотистый вихрь… красное пятно на сером ковре, куда опустился большой палец смертоносной стопы, пронзивший глазницу Беннона. Сам Чиун, казалось, завис в воздухе, выбирая место на теле Винарского для очередного удара наповал.
Он поразил его ударом правой распрямленной руки в открытый висок со стороны руки фэбээровца, потянувшейся за пистолетом. Столкнувшись с множеством явных мишеней и судорожных непродуманных действий, Чиун предпринял молниеносную, но очень четкую атаку.
Винарский стоял на полусогнутых ногах, слегка подавшись вперед, в стойке, единственно удобной, согласно иструкции ФБР, для того, чтобы вынуть пистолет из кобуры, висящей на поясе. Он так стоял, пока над ухом не образовалось красное пятно. И некоторое время оставался в этой позе, хотя уже не дышал.
Не успел агент Винарский грохнуться на пол, как мастер Синанджу полностью погрузился в нескончаемые проблемы средних американцев. Чиун не раз говорил, что ценит поистине уникальное искусство Америки.
Перед Римо лежали три мертвеца: два на полу и один в кресле.
Придется, кажется, менять гостиницу… Хотя, зная неповоротливость некоторых организаций, может быть, и не стоит особенно торопиться, – подумал Римо, набирая номер телефона штаб-квартиры ФБР. Назвавшись именем одного из инспекторов, работавших в Ньюарке, он попросил инспектора Беннона. Секретарь ответила, что инспектор Беннон ушел обедать.
– А Винарский и Трэйси на месте? – поинтересовался Римо.
– Они пошли обедать вместе с ним.
– Вы не знаете, где бы я мог их найти? – настаивал Римо. – Дело срочное.
– Скорее всего, в «Плимут Ланченетт». Он говорил, что пойдет обедать туда.
– Спасибо, – сказал Римо и положил трубку. Значит, в штаб-квартире ФБР их еще не хватились.
Затем Римо позвонил портье.
– Меня никто не спрашивал в вестибюле? Я жду гостей.
– Нет, сэр, – ответил помощник портье.
Скорее всего Беннон действовал по собственной инициативе, без санкции начальства, – размышлял Римо. – Значит, следов не осталось.
Римо перетащил тела в ванную комнату, а потом надел летние брюки, спортивную рубашку и мягкие итальянские туфли. Ему хотелось как можно меньше привлекать к себе внимание там, куда он собрался.
– Никого не впускай, Чиун! – сказал он перед уходом тому, кто в роскошном кимоно цвета золота, с прядями серебристых волос важно восседал перед телевизором.
– Чш-ш-ш! – ответил мастер Синанджу, которому не нравилось, когда нарушали красоту.
– Чиун! – крикнул Римо с порога. – Если бы ты не был так хорош, ты был бы просто дерьмом.
Громко хлопнув дверью, он вышел из номера. Чиун никогда не убирал за собой тела убитых. Никогда!
Владелец магазина садового инвентаря заверил молодого симпатичного домовладельца, что мешки «Супер Гарб» не пропустят влагу, если даже листья будут сильно мокрыми. Кроме того, заверил он, мешки прошли специальные испытания на прочность и выдерживают до двухсот пятидесяти фунтов.
– Дайте мне три штуки.
Мягкие пластичные движения молодого домовладельца наводили на мысль, что он из «голубых».
– Заверните, – грубо повторил клиент.
– О-о! – разочаровано выдохнул владелец магазина, который растрачивал силы по мелочам, пытаясь найти общий язык с продавцом, вечно переутомленным, обиженным и чересчур гетеросексуальным.
… В тот же день Римо выяснил, что огромные чемоданы «Дюралит» изготовляются из полихромида.
– Спасибо, дайте мне три штуки, – сказал он продавцу магазина «Турист».
– У них также специальное покрытие, защищающее от царапин. И, что особенно важно, новая удобная застежка.
– Три! – повторил Римо.
– Кроме того, – не мог остановиться продавец, – они с гарантией на восемь лет. Восьмилетняя гарантия…
– Дайте мне три, пока я не сделал из вас отбивную котлету, – сказал Римо улыбаясь.
– Что вы сказали?! – продавец с трудом удержался, чтобы не выбросить хама за дверь. Но, во-первых, он сбывал залежалый товар, а во-вторых, ему тогда не найти нового места.
– Три, пожалуйста! – приказал Римо. – Доставьте их немедленно в мой номер. Немедленно! – снова улыбнулся он. – Иначе я за них не заплачу ни цента. У вас в запасе полчаса. Действуйте.
– Хотелось бы встретиться с ним еще раз, – сказал продавец напарнику, когда покупатель скрылся за дверью. – Желательно в темном углу бара.
… Джентльмен желает, чтобы его вещи были застрахованы?
– Конечно, – сказал Римо. – Для меня они очень ценны. Даже бесценны. Застрахуйте их на шесть тысяч долларов. Каждый чемодан на две тысячи.
– Антиквариат?
– Нет, рукописи. Для меня они не имеют цены.
– Отлично! Через час наш человек заберет их из вашего отеля.
– Это вам обоим за труды, – сказал Римо, подавая десятидолларовую бумажку. – Чемоданы тяжелые, имейте в виду. И прошу вас, не побеспокойте старика, который в гостиной смотрит телевизор. Пожалуйста.
Глава двенадцатая
Римо был вынужден взять Чиуна с собой.
Ничего другого не оставалось. Чиун опять кое-что натворил. Как обычно, кто-то его якобы оскорбил, потом возникло небольшое недоразумение. Вот и все.
– Я не надеюсь, что человек, позволивший себе сюсюкать с этими тремя кретинами, способен это понять, – заключил Чиун.
– Хорошо, давай вспомним все сначала, – предложил Римо, укладывая в свой единственный чемодан две стопочки нижнего белья и аккуратно сложенный костюм. Затем занялся вещами Чиуна. – Значит, ты мирно сидел внизу, в ресторане… Правильно?
– Это так, – кивнул Чиун, показывая длинным указательным пальцем, что белый и синий халаты следует вывернуть наизнанку.
Чиун мог упаковаться и сам, но тогда они выехали бы из гостиницы не раньше, чем через день.
– А человек за соседним столиком, – продолжил Римо, – рассуждал о странах третьего мира, верно ведь?
– Это так.
– И сам ты не вступал в беседу?
– Это так.
– А потом что случилось?
– Не надо меня расспрашивать, словно неразумное дитя. Положи зеленый халат сверху.
– Придется сообщить о случившемся Смиту, – сказал Римо, откладывая зеленый халат в сторону.
– Ну конечно. Я и забыл, что имею дело с человеком, который шпионит за мной, – заметил Чиун. – Я и забыл, что все, чему я тебя научил, пустяки. Я забыл, что правила, которые спасают тебе жизнь, уже не имеют ко мне отношения, ибо известны тебе, а сам я не состою в твоей замечательной организации. Мне даже неизвестно, что это такое, – продолжав Чиун. – Так меня ценят! Кто я? Бедный учитель, ничтожный слуга… Положи сандалии в мешок!
– Позволь мне напомнить, папочка, что именно ты рассказал Смиту о моей способности работать, не достигнув пика.
– Если кто-то чувствует себя лучше, посыпая старые раны солью, пусть не отказывает себе в этом удовольствии. Я всего лишь ничтожный слуга.
– Чиун, черт побери! – вскричал Римо, запихивая первую из восьми пар туфель в один из восьми пластиковых мешков. – Когда главный претендент на титул чемпиона по боксу в тяжелом весе оказывается сидящим на полу от удара восьмидесятилетнего старца, нужны же хоть какие-то объяснения. Ты не считаешь?
– Никто не видел моего удара, – заметил Чиун.
– Но зато многие наблюдали, как Али-Баба или как там его, летел на пол. Надеюсь, этого ты не будешь отрицать?
– Они не видели моей руки, как не видел и тот молодой джентльмен, который, позволю заметить, стал бы, вероятно, лучшим учеником, чем ты, – заявил Чиун. – Я заглянул ему в глаза. Да и физические данные у него намного лучше. Но доктор Смит не привел ко мне для обучения такого славного парня. Нет, он появился с обломком кораблекрушения в руке, всплывшим из клоаки Америки, который насквозь провонял мясом и алкоголем и у которого был затуманен разум и отсутствовало чувство равновесия. Я сделал из него настоящего мастера… – Однако спохватившись, что сказал лишнее, Чиун быстро добавил: – По американским стандартам, конечно.
– И все же, как это произошло? – не сдавался Римо.
– Я был занят своими личными делами, когда он бросил мне в лицо необоснованные оскорбления. Я их, как всегда, игнорировал, потому что не люблю, ты знаешь, лишних беспорядков. Кроме того, я помнил о твоей привередливости и ничем не подкрепленных подозрениях.
– А потом?
– Меня вновь оскорбили.
– Что он сказал? – спросил Римо.
– Мне не хотелось бы тревожить старые раны.
– Старые? Это случилось полтора часа назад, и теперь несчастный ублюдок зализывает свои раны в больнице. Что же все-таки произошло?
В царственном молчании Чиун смотрел в окно.
– Твоя видеоаппаратура не вечна, папочка, а мне хорошо известно, что на новую ты из собственных средств не потратишь ни цента.
– Я пригрел на груди змею, – вздохнул Чиун. – Что ж, это мне наказание за великодушие и доверчивость. Человек в ресторане бросил клеветнические слова в адрес моей матери. Но я не реагировал до тех пор, пока он не нападал на меня.
– Что он сказал о… Постой-постой, кажется, догадываюсь. Он сказал, что все люди третьего мира – братья. Я прав?
Чиун кивнул.
– И обнял тебя за плечи в знак дружбы, да? Вот тогда ты и раздробил ему запястье? Я прав?
– Я не убил его только потому, что знаю, как ты избегаешь огласки. Но благодарности никакой! Ни слова признательности за то, что он поверил, будто сам раздробил кисть руки, ударившись о стул. Никакой благодарности за мою бескорыстную заботу о тебе и твоей расчудесной организации, к которой, заметь это, я сохраняю лояльность. Ничего такого! Зато добрых два часа я выслушиваю чудовищные угрозы лишить меня наиболее ценной части моей личной собственности.
– Что ж, ладно, – вздохнул Римо, уложив зеленый халат поверх остальной одежды в громадный сундук и с шумом захлопнув крышку. – Ты поедешь со мной, Чиун. Я не оставлю тебя здесь одного.
Римо отправил бы Чиуна в Фолкрофт, но сейчас там небезопасно. Это первая трудность. Вторая состояла в том, что не было никакой ясности, как поведет себя Чиун в Центре по изучению подсознания. Спросить Римо не решался. Чиун не любил, когда вмешивались в его личную жизнь, особенно в ее эмоциональную сферу.
Дежурный администратор в приемном отделении Центра по изучению подсознания сообщила господину Римо Дональдсону, что, к сожалению, не сможет принять его вместе с инструктором по физическому воспитанию из-за отсутствия свободных мест. Все забронировано на ближайшие три года. Однако, если господин Дональдсон захочет встретиться с ней после работы, чтобы обсудить возможность устроиться в какой-нибудь другой клинике, она будет рада.
– Более чем рада, мистер Дональдсон.
Ей не было еще и двадцати. Тонкая белая блузка едва прикрывала хорошо сформировавшуюся грудь. Девушка провела языком по розовым свежим губам, как бы невзначай опустив взгляд пониже брючного ремня Римо
Он наклонился к ней и почувствовал тонкий аромат духов. Ее тщательно расчесанные волосы, каштановым водопадом спадавшие на плечи, коснулись его щеки. Он придвинулся еще ближе и низким завораживающим голосом прошептал ей на ухо:
– Послушай! Меня ты должна принять, а то …обижусь.
Простые слова, произнесенные медленно и многозначительно, произвели нужное впечатление: лицо девушки зарделось, в глазах вспыхнуло желание.
– Мне хотелось бы… – произнесла она слабеющим голосом, – но доктор Форрестер лично регистрирует всех новичков. О-о, если бы я сама могла сделать это!
– Соедини меня с доктором Форрестером. Я поговорю с ним.
– С ней.
– Тем более.
– Увидев ее, вы забудете обо мне.
– Ты всегда будешь самой желанной.
– Правда?!
– Нет! – честно ответил Римо, улыбнувшись сладкому кусочку удовольствия.
– Мерзкий женоненавистник! – пролепетала она, с трудом сдерживая слезы.
– Что есть, то есть, – спокойно сказал Римо. – Женоненавистник, который не прочь затащить тебя в темный уголок.
– Я позвоню, но это бесполезно.
– Звони! – великодушно разрешил Римо, разглядывая просторную приемную. В Центре по изучению подсознания чувствовался размах: обширные помещения, пышные растения в горшках до пояса, огромные окна, открывавшие взору небо, землю и деревья. Девушка, лицо которой все еще пылало от возбуждения и неудовлетворенных желаний, нервно крутила диск плоского белого телефона, стоявшего на покрытом стеклом рабочем столе.
Римо медленно подошел к Чиуну, который наслаждался окружавшей его атмосферой и размышлял о деятельности Центра по изучению подсознания. Взглянув на Римо, он заметил:
– А ты ведь и на самом деле женоненавистник! С роду не видел такого циничного обращения с женщиной.
– Главное – результат!
– Почему ты не стал угрожать ей оружием? Результат был бы такой же.
Римо взял брошюру с журнального столика из хромированной стали, глянул первую страницу и усмехнулся:
– Тебе придется раздеваться в присутствии других людей, Чиун. Читай.
– У каждой проблемы есть решение, – сказал Чиун невозмутимо, даже не взглянув на брошюру. Он был увлечен созерцанием ландшафта за окном.
Римо пожал плечами. Ему ни разу не приходилось видеть Чиуна раздетым. Даже мокрой губкой старик обтирался под прикрытием складок одного из своих многочисленных кимоно. Меняя кимоно, он умудрялся делать это так, что снимал одно и надевал другое почти одновременно. Римо так не мог или, может быть, к этому не стремился.
Доктор Лития Форрестер проводила консультацию, когда раздался телефонный звонок. Полагая, что это ошибка коммутатора, где знали, с кем и когда ее соединять, Лития, Форрестер не ответила ни на первый, ни на второй… ни на пятый звонок. Но в конце концов все же подняла трубку.
– Я же говорила, что меня нельзя отвлекать во время консультаций! У нас нет ни одного места на ближайшие три… Дональдсон? Ты сказала Римо Дональдсон? Ну хорошо. Я побеседую с ним. Попроси его подняться ко мне через пятнадцать минут.
Она положила трубку, и рука ее неожиданно дрогнула.
– Он здесь! Он здесь! Он здесь! – В голосе Литии звучало предвкушение победы.
– Кто он? – спросил мужчина, с которым она только что беседовала.
– Тот, кого я мечтала заманить сюда. Этот человек может сорвать наши планы. Но теперь он здесь. Вот уж подарок судьбы.
– Но не бывает и добра без худа, – философски заметил мужчина.
Прежде чем Римо Дональдсон получил разрешение войти, доктор Лития Форрестер еще раз, без посторонних, ознакомилась с его досье.
Час назад, когда Беннон не позвонил ей в условленное время, она забеспокоилась.
Жаль, если он погиб, – подумала Лития Форрестер. – Всегда такой осторожный, основательный, исполнительный и аккуратный, инспектор ФБР Беннон… И его люди тоже… Генерал Ванс Уитерс отправился на тот свет. Полковник войск специального назначения, профессиональный убийца тоже погиб… и его люди. Что ж, добро пожаловать, Римо Дональдсон! – подытожила она мстительно. – Добро пожаловать для участия в турнире интеллектов, в котором и твой мозг, и твои половые инстинкты будут направлены против тебя. Мне известно о тебе многое. Ты – оружие в человеческом облике, но тебе предстоит состязаться с таким противником, который не только устоит перед тобой, но и уничтожит тебя.
Страх, который Лития Форрестер испытала, подумав о смерти Беннона, прошел. Она была готова к встрече.
Однако доктор Лития Форрестер не могла знать, что восемью этажами ниже старый человек с Востока, купаясь в лучах солнца, струившихся через большое окно, тоже размышлял о Римо.
Я подготовил тебя хорошо, сын мой, Шива, Разрушитель Миров, – шептали беззвучно губы старика. – Входи без страха в эту западню разума. Как бы ни была велика опасность, она не может противостоять мощи Человека. Наводнение, буря, шторм… – все бессмысленно перед ним. Все, включая и пространство, раскинувшееся до самых звезд. Теперь иди! Дух Разрушителя воспаряет над жалкими замыслами других смертных.
Девушке, которая только что направила Римо Дональдсона к доктору Форрестер, не забыв напомнить о встрече вечером, престарелый азиат показался забавным и совсем беззащитным.
– Простите, сэр, – обратилась она к нему, – мне не хотелось бы показаться излишне любопытной и лезть в чужие дела, но как вам удастся сохранять такими длинными ногти на руках?
Девушка так мило улыбнулась, что отказать ей в чем-либо было невозможно. С помощью подобной улыбки она в день своего шестнадцатилетия получила от отца в подарок автомобиль.
– Ты как раз лезешь в чужие дела, – улыбнулся в ответ милый беззащитный старикан.
А наверху Римо Уильямс, известный под именем Римо Дональдсон, прошел через двойную дверь и увидел самую красивую женщину, из всех с какими когда-либо стоял рядом. Она была совершенством природы и воплощением мужской мечты.
Лития сделала несколько шагов ему навстречу.
– Хэлоу, Римо Дональдсон. Я ждала вас.
Ничего другого не оставалось. Чиун опять кое-что натворил. Как обычно, кто-то его якобы оскорбил, потом возникло небольшое недоразумение. Вот и все.
– Я не надеюсь, что человек, позволивший себе сюсюкать с этими тремя кретинами, способен это понять, – заключил Чиун.
– Хорошо, давай вспомним все сначала, – предложил Римо, укладывая в свой единственный чемодан две стопочки нижнего белья и аккуратно сложенный костюм. Затем занялся вещами Чиуна. – Значит, ты мирно сидел внизу, в ресторане… Правильно?
– Это так, – кивнул Чиун, показывая длинным указательным пальцем, что белый и синий халаты следует вывернуть наизнанку.
Чиун мог упаковаться и сам, но тогда они выехали бы из гостиницы не раньше, чем через день.
– А человек за соседним столиком, – продолжил Римо, – рассуждал о странах третьего мира, верно ведь?
– Это так.
– И сам ты не вступал в беседу?
– Это так.
– А потом что случилось?
– Не надо меня расспрашивать, словно неразумное дитя. Положи зеленый халат сверху.
– Придется сообщить о случившемся Смиту, – сказал Римо, откладывая зеленый халат в сторону.
– Ну конечно. Я и забыл, что имею дело с человеком, который шпионит за мной, – заметил Чиун. – Я и забыл, что все, чему я тебя научил, пустяки. Я забыл, что правила, которые спасают тебе жизнь, уже не имеют ко мне отношения, ибо известны тебе, а сам я не состою в твоей замечательной организации. Мне даже неизвестно, что это такое, – продолжав Чиун. – Так меня ценят! Кто я? Бедный учитель, ничтожный слуга… Положи сандалии в мешок!
– Позволь мне напомнить, папочка, что именно ты рассказал Смиту о моей способности работать, не достигнув пика.
– Если кто-то чувствует себя лучше, посыпая старые раны солью, пусть не отказывает себе в этом удовольствии. Я всего лишь ничтожный слуга.
– Чиун, черт побери! – вскричал Римо, запихивая первую из восьми пар туфель в один из восьми пластиковых мешков. – Когда главный претендент на титул чемпиона по боксу в тяжелом весе оказывается сидящим на полу от удара восьмидесятилетнего старца, нужны же хоть какие-то объяснения. Ты не считаешь?
– Никто не видел моего удара, – заметил Чиун.
– Но зато многие наблюдали, как Али-Баба или как там его, летел на пол. Надеюсь, этого ты не будешь отрицать?
– Они не видели моей руки, как не видел и тот молодой джентльмен, который, позволю заметить, стал бы, вероятно, лучшим учеником, чем ты, – заявил Чиун. – Я заглянул ему в глаза. Да и физические данные у него намного лучше. Но доктор Смит не привел ко мне для обучения такого славного парня. Нет, он появился с обломком кораблекрушения в руке, всплывшим из клоаки Америки, который насквозь провонял мясом и алкоголем и у которого был затуманен разум и отсутствовало чувство равновесия. Я сделал из него настоящего мастера… – Однако спохватившись, что сказал лишнее, Чиун быстро добавил: – По американским стандартам, конечно.
– И все же, как это произошло? – не сдавался Римо.
– Я был занят своими личными делами, когда он бросил мне в лицо необоснованные оскорбления. Я их, как всегда, игнорировал, потому что не люблю, ты знаешь, лишних беспорядков. Кроме того, я помнил о твоей привередливости и ничем не подкрепленных подозрениях.
– А потом?
– Меня вновь оскорбили.
– Что он сказал? – спросил Римо.
– Мне не хотелось бы тревожить старые раны.
– Старые? Это случилось полтора часа назад, и теперь несчастный ублюдок зализывает свои раны в больнице. Что же все-таки произошло?
В царственном молчании Чиун смотрел в окно.
– Твоя видеоаппаратура не вечна, папочка, а мне хорошо известно, что на новую ты из собственных средств не потратишь ни цента.
– Я пригрел на груди змею, – вздохнул Чиун. – Что ж, это мне наказание за великодушие и доверчивость. Человек в ресторане бросил клеветнические слова в адрес моей матери. Но я не реагировал до тех пор, пока он не нападал на меня.
– Что он сказал о… Постой-постой, кажется, догадываюсь. Он сказал, что все люди третьего мира – братья. Я прав?
Чиун кивнул.
– И обнял тебя за плечи в знак дружбы, да? Вот тогда ты и раздробил ему запястье? Я прав?
– Я не убил его только потому, что знаю, как ты избегаешь огласки. Но благодарности никакой! Ни слова признательности за то, что он поверил, будто сам раздробил кисть руки, ударившись о стул. Никакой благодарности за мою бескорыстную заботу о тебе и твоей расчудесной организации, к которой, заметь это, я сохраняю лояльность. Ничего такого! Зато добрых два часа я выслушиваю чудовищные угрозы лишить меня наиболее ценной части моей личной собственности.
– Что ж, ладно, – вздохнул Римо, уложив зеленый халат поверх остальной одежды в громадный сундук и с шумом захлопнув крышку. – Ты поедешь со мной, Чиун. Я не оставлю тебя здесь одного.
Римо отправил бы Чиуна в Фолкрофт, но сейчас там небезопасно. Это первая трудность. Вторая состояла в том, что не было никакой ясности, как поведет себя Чиун в Центре по изучению подсознания. Спросить Римо не решался. Чиун не любил, когда вмешивались в его личную жизнь, особенно в ее эмоциональную сферу.
Дежурный администратор в приемном отделении Центра по изучению подсознания сообщила господину Римо Дональдсону, что, к сожалению, не сможет принять его вместе с инструктором по физическому воспитанию из-за отсутствия свободных мест. Все забронировано на ближайшие три года. Однако, если господин Дональдсон захочет встретиться с ней после работы, чтобы обсудить возможность устроиться в какой-нибудь другой клинике, она будет рада.
– Более чем рада, мистер Дональдсон.
Ей не было еще и двадцати. Тонкая белая блузка едва прикрывала хорошо сформировавшуюся грудь. Девушка провела языком по розовым свежим губам, как бы невзначай опустив взгляд пониже брючного ремня Римо
Он наклонился к ней и почувствовал тонкий аромат духов. Ее тщательно расчесанные волосы, каштановым водопадом спадавшие на плечи, коснулись его щеки. Он придвинулся еще ближе и низким завораживающим голосом прошептал ей на ухо:
– Послушай! Меня ты должна принять, а то …обижусь.
Простые слова, произнесенные медленно и многозначительно, произвели нужное впечатление: лицо девушки зарделось, в глазах вспыхнуло желание.
– Мне хотелось бы… – произнесла она слабеющим голосом, – но доктор Форрестер лично регистрирует всех новичков. О-о, если бы я сама могла сделать это!
– Соедини меня с доктором Форрестером. Я поговорю с ним.
– С ней.
– Тем более.
– Увидев ее, вы забудете обо мне.
– Ты всегда будешь самой желанной.
– Правда?!
– Нет! – честно ответил Римо, улыбнувшись сладкому кусочку удовольствия.
– Мерзкий женоненавистник! – пролепетала она, с трудом сдерживая слезы.
– Что есть, то есть, – спокойно сказал Римо. – Женоненавистник, который не прочь затащить тебя в темный уголок.
– Я позвоню, но это бесполезно.
– Звони! – великодушно разрешил Римо, разглядывая просторную приемную. В Центре по изучению подсознания чувствовался размах: обширные помещения, пышные растения в горшках до пояса, огромные окна, открывавшие взору небо, землю и деревья. Девушка, лицо которой все еще пылало от возбуждения и неудовлетворенных желаний, нервно крутила диск плоского белого телефона, стоявшего на покрытом стеклом рабочем столе.
Римо медленно подошел к Чиуну, который наслаждался окружавшей его атмосферой и размышлял о деятельности Центра по изучению подсознания. Взглянув на Римо, он заметил:
– А ты ведь и на самом деле женоненавистник! С роду не видел такого циничного обращения с женщиной.
– Главное – результат!
– Почему ты не стал угрожать ей оружием? Результат был бы такой же.
Римо взял брошюру с журнального столика из хромированной стали, глянул первую страницу и усмехнулся:
– Тебе придется раздеваться в присутствии других людей, Чиун. Читай.
– У каждой проблемы есть решение, – сказал Чиун невозмутимо, даже не взглянув на брошюру. Он был увлечен созерцанием ландшафта за окном.
Римо пожал плечами. Ему ни разу не приходилось видеть Чиуна раздетым. Даже мокрой губкой старик обтирался под прикрытием складок одного из своих многочисленных кимоно. Меняя кимоно, он умудрялся делать это так, что снимал одно и надевал другое почти одновременно. Римо так не мог или, может быть, к этому не стремился.
Доктор Лития Форрестер проводила консультацию, когда раздался телефонный звонок. Полагая, что это ошибка коммутатора, где знали, с кем и когда ее соединять, Лития, Форрестер не ответила ни на первый, ни на второй… ни на пятый звонок. Но в конце концов все же подняла трубку.
– Я же говорила, что меня нельзя отвлекать во время консультаций! У нас нет ни одного места на ближайшие три… Дональдсон? Ты сказала Римо Дональдсон? Ну хорошо. Я побеседую с ним. Попроси его подняться ко мне через пятнадцать минут.
Она положила трубку, и рука ее неожиданно дрогнула.
– Он здесь! Он здесь! Он здесь! – В голосе Литии звучало предвкушение победы.
– Кто он? – спросил мужчина, с которым она только что беседовала.
– Тот, кого я мечтала заманить сюда. Этот человек может сорвать наши планы. Но теперь он здесь. Вот уж подарок судьбы.
– Но не бывает и добра без худа, – философски заметил мужчина.
Прежде чем Римо Дональдсон получил разрешение войти, доктор Лития Форрестер еще раз, без посторонних, ознакомилась с его досье.
Час назад, когда Беннон не позвонил ей в условленное время, она забеспокоилась.
Жаль, если он погиб, – подумала Лития Форрестер. – Всегда такой осторожный, основательный, исполнительный и аккуратный, инспектор ФБР Беннон… И его люди тоже… Генерал Ванс Уитерс отправился на тот свет. Полковник войск специального назначения, профессиональный убийца тоже погиб… и его люди. Что ж, добро пожаловать, Римо Дональдсон! – подытожила она мстительно. – Добро пожаловать для участия в турнире интеллектов, в котором и твой мозг, и твои половые инстинкты будут направлены против тебя. Мне известно о тебе многое. Ты – оружие в человеческом облике, но тебе предстоит состязаться с таким противником, который не только устоит перед тобой, но и уничтожит тебя.
Страх, который Лития Форрестер испытала, подумав о смерти Беннона, прошел. Она была готова к встрече.
Однако доктор Лития Форрестер не могла знать, что восемью этажами ниже старый человек с Востока, купаясь в лучах солнца, струившихся через большое окно, тоже размышлял о Римо.
Я подготовил тебя хорошо, сын мой, Шива, Разрушитель Миров, – шептали беззвучно губы старика. – Входи без страха в эту западню разума. Как бы ни была велика опасность, она не может противостоять мощи Человека. Наводнение, буря, шторм… – все бессмысленно перед ним. Все, включая и пространство, раскинувшееся до самых звезд. Теперь иди! Дух Разрушителя воспаряет над жалкими замыслами других смертных.
Девушке, которая только что направила Римо Дональдсона к доктору Форрестер, не забыв напомнить о встрече вечером, престарелый азиат показался забавным и совсем беззащитным.
– Простите, сэр, – обратилась она к нему, – мне не хотелось бы показаться излишне любопытной и лезть в чужие дела, но как вам удастся сохранять такими длинными ногти на руках?
Девушка так мило улыбнулась, что отказать ей в чем-либо было невозможно. С помощью подобной улыбки она в день своего шестнадцатилетия получила от отца в подарок автомобиль.
– Ты как раз лезешь в чужие дела, – улыбнулся в ответ милый беззащитный старикан.
А наверху Римо Уильямс, известный под именем Римо Дональдсон, прошел через двойную дверь и увидел самую красивую женщину, из всех с какими когда-либо стоял рядом. Она была совершенством природы и воплощением мужской мечты.
Лития сделала несколько шагов ему навстречу.
– Хэлоу, Римо Дональдсон. Я ждала вас.
Глава тринадцатая
Учреждение, носящее длинное название Центр по изучению подсознания, было «своеобразной мастерской для выявления в человеке побуждающих мотивов, углубленного их исследования и восстановления механизма преодоления с помощью соответствующих методов».
Так было написано в брошюре.
У Чиуна на этот счет было свое мнение, и он сообщил его Римо, когда они распаковывали чемоданы в отведенной им комнате:
– Это означает массовое раздевание при всех, употребление неприличных слов и, наконец, ощупывание друг друга.
– Ощупывание предусматривается, – подтвердил Римо. – Дай мне знать, если заметишь что-нибудь подозрительное.
– А что ты ищешь?
– Сам не знаю.
– Должно быть, увлекательное дело мыслить, как белый человек: иди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что. Это невозможно, сын мой!
– Я опять стал твоим сыном?
– Я не храню ни на кого зла.
Чиун был явно в настроении. Скорее всего, его развлекли тесты, которые им предложили после обеда. Чуть позже Римо встречался и беседовал с доктором Форрестер (мысленно он называл ее просто Литией). Он был так очарован ее красотой, что разоткровенничался и рассказал фальшивую историю своей жизни. Она внимательно выслушала Римо, назначила время для новых тестов и тут же отпустила, говоря с ним тоном учительницы.
Чиун не был зарегистрирован в качестве пациента, но вместе с Римо прошел через все психологические тесты. Ему они показались чрезвычайно забавными, и он развлекался.
– Послушай вот это, – веселился Чиун. – «Кем бы вы предпочли стать: чистильщиком рыбы, солдатом, уборщиком мусора или художником? Отметьте что-то одно».
– Итак, выбирай! – предложил Римо.
– Я не хочу быть ни чистильщиком рыбы, ни солдатом, ни художником. Мне нечего выбирать. – Взял ручку и через весь вопросник размашисто начертал: «Я предпочитаю быть Мастером Синанджу».
Следующий тест показался ему еще забавней. Требовалось из маленьких блоков сложить большой куб. Чиун быстро справился с заданием, но почему-то у него один блок остался. Краем ладони Чиун раздробил его в порошок, а затем посыпал порошком большой куб.
– Теперь все! – радостно воскликнул он.
В таких заботах и протекало время.
Римо старался как мог, но пока не знал ни своих результатов, ни того, будут ли они вообще.
Но вот однажды в их маленькой комнате раздался телефонный звонок. Римо поднял трубку:
– Дональдсон слушает.
– Доктор Форрестер хотела бы видеть вас, желательно сейчас же, – холодно произнес женский голос.
Был почти вечер, когда Римо вновь вошел в кабинет доктора Литии Форрестер. Она стояла у рабочего стола спиной к двери. Взглянув на нее, Римо понял, что никакой самоконтроль не сможет заглушить зова природы. Это было больше, чем сексуальное влечение. Это было неизведанное желание вместе с ней воспроизвести себя.
– Садитесь, мистер Дональдсон, – предложила она, указав на диван. – Я хотела поговорить о результатах ваших тестов.
Доктор Форрестер взяла со стола заранее приготовленную стопку бумаг и, подойдя к дивану, села рядом с Римо.
За тест на умение сложить из блоков куб, что означало способность к самосознанию и самоорганизации, Римо получил высшую оценку. Это его немного удивило, потому что когда он был еще Римо Уильямс и пробовал поступить на работу в полицию Ньюарка и Нью-Джерси, ему за то же самое поставили «удовлетворительно». Чиун был прав, ум можно развить, как мускулы рук и ног.
Потом обсуждалась возможность нервных срывов. Римо показал высокую степень подверженности. Это подтверждали какие-то кляксы или что-то в этом роде.
– А вот у вашего тренера этот показатель очень низкий, ниже я не встречала, – сказала Лития Форрестер, прислоняясь к плечу Римо. – Как вы думаете, почему?
Ее тело распространяло аромат редкой утонченности.
– Потому что ему удается рассеивать свое дурное настроение за чужой счет, – ответил Римо, усмехнувшись.
Так было написано в брошюре.
У Чиуна на этот счет было свое мнение, и он сообщил его Римо, когда они распаковывали чемоданы в отведенной им комнате:
– Это означает массовое раздевание при всех, употребление неприличных слов и, наконец, ощупывание друг друга.
– Ощупывание предусматривается, – подтвердил Римо. – Дай мне знать, если заметишь что-нибудь подозрительное.
– А что ты ищешь?
– Сам не знаю.
– Должно быть, увлекательное дело мыслить, как белый человек: иди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что. Это невозможно, сын мой!
– Я опять стал твоим сыном?
– Я не храню ни на кого зла.
Чиун был явно в настроении. Скорее всего, его развлекли тесты, которые им предложили после обеда. Чуть позже Римо встречался и беседовал с доктором Форрестер (мысленно он называл ее просто Литией). Он был так очарован ее красотой, что разоткровенничался и рассказал фальшивую историю своей жизни. Она внимательно выслушала Римо, назначила время для новых тестов и тут же отпустила, говоря с ним тоном учительницы.
Чиун не был зарегистрирован в качестве пациента, но вместе с Римо прошел через все психологические тесты. Ему они показались чрезвычайно забавными, и он развлекался.
– Послушай вот это, – веселился Чиун. – «Кем бы вы предпочли стать: чистильщиком рыбы, солдатом, уборщиком мусора или художником? Отметьте что-то одно».
– Итак, выбирай! – предложил Римо.
– Я не хочу быть ни чистильщиком рыбы, ни солдатом, ни художником. Мне нечего выбирать. – Взял ручку и через весь вопросник размашисто начертал: «Я предпочитаю быть Мастером Синанджу».
Следующий тест показался ему еще забавней. Требовалось из маленьких блоков сложить большой куб. Чиун быстро справился с заданием, но почему-то у него один блок остался. Краем ладони Чиун раздробил его в порошок, а затем посыпал порошком большой куб.
– Теперь все! – радостно воскликнул он.
В таких заботах и протекало время.
Римо старался как мог, но пока не знал ни своих результатов, ни того, будут ли они вообще.
Но вот однажды в их маленькой комнате раздался телефонный звонок. Римо поднял трубку:
– Дональдсон слушает.
– Доктор Форрестер хотела бы видеть вас, желательно сейчас же, – холодно произнес женский голос.
Был почти вечер, когда Римо вновь вошел в кабинет доктора Литии Форрестер. Она стояла у рабочего стола спиной к двери. Взглянув на нее, Римо понял, что никакой самоконтроль не сможет заглушить зова природы. Это было больше, чем сексуальное влечение. Это было неизведанное желание вместе с ней воспроизвести себя.
– Садитесь, мистер Дональдсон, – предложила она, указав на диван. – Я хотела поговорить о результатах ваших тестов.
Доктор Форрестер взяла со стола заранее приготовленную стопку бумаг и, подойдя к дивану, села рядом с Римо.
За тест на умение сложить из блоков куб, что означало способность к самосознанию и самоорганизации, Римо получил высшую оценку. Это его немного удивило, потому что когда он был еще Римо Уильямс и пробовал поступить на работу в полицию Ньюарка и Нью-Джерси, ему за то же самое поставили «удовлетворительно». Чиун был прав, ум можно развить, как мускулы рук и ног.
Потом обсуждалась возможность нервных срывов. Римо показал высокую степень подверженности. Это подтверждали какие-то кляксы или что-то в этом роде.
– А вот у вашего тренера этот показатель очень низкий, ниже я не встречала, – сказала Лития Форрестер, прислоняясь к плечу Римо. – Как вы думаете, почему?
Ее тело распространяло аромат редкой утонченности.
– Потому что ему удается рассеивать свое дурное настроение за чужой счет, – ответил Римо, усмехнувшись.