Мерфи Уоррен. Сатанинский взгляд

   — Мы бессильны, но пока еще живы, — сказал Римо. — Очень может быть, что только пока. Нужно поскорее сматываться отсюда.
   Анна посмотрела в ту сторону, куда смотрел Римо. Чиун, его учитель, вышел из штаба и не спеша спускался вниз.
   — Он направляется к нам, — объявил Римо.
   Анна внимательнее присмотрелась к маячившей вдали фигурке. Казалось, Чиун просто вышел прогуляться.
   — С чего ты взял?
   — Обрати внимание на его походку.
   — Я не вижу ничего особенного.
   — А я вижу. Чиун собирается кого-то убить. Не исключено, что меня.
   — Но почему?
   — Не знаю. Возможно, Рабинович догадался, почему мы здесь. Возможно, он приказал Чиуну убить не меня, а тебя.
   — В любом случае нам незачем здесь оставаться. Бежим!
   Римо увидел глаза Чиуна. Интересно, что у него на уме? Действует ли он по собственной воле или выступает слепым орудием чужой воли? Может быть, он принимает Римо за кого-то другого? На лице Чиуна не было ни следа гнева. Он всегда внушал Римо, что гнев обессиливает человека. Гнев — признак слабости, а не силы, он наносит колоссальный вред нервной системе. Только спокойствие позволяет человеку в полной мере реализовать свои возможности.
   — Существует только один способ уничтожить Рабиновича, — продолжала Анна. — Но искать его нужно не здесь, а в России.
   — Почему же ты не подумала об этом прежде? — спросил Римо.
   — Потому что у меня было мало времени, к тому же я не предполагала, что это так важно. Мне нужно было поскорее попасть в Америку. Я думала, что сумею обезвредить Рабиновича, а если понадобится, и убить его. Теперь я вижу, что мне это не по силам. Я поняла это, побывав на командном пункте.
   — И что же, по-твоему, мы найдем в России?
   — Секрет его могущества. Я уверена, что разгадку следует искать в Дульске. Существуют вещи, которых мужчины, как правило, не замечают.
   — Разве в России нет женщин? Уж они-то должны были заметить все, что нужно, — сказал Римо.
   Он взял Анну за руку и вместе с ней вышел на дорогу.
   Штабная машина с двумя офицерами даже не сбавила скорости при виде голосующих мужчины и женщины и остановилась только тогда, когда Римо вытащил через окно водителя. Один из сидящих в машине офицеров объявил, что Римо арестован. Этого было достаточно, чтобы уже в следующую секунду бедняга оказался на обочине, а когда ему удалось с помощью коллеги подняться на ноги, Римо с Анной уже умчались на их машине.
   Римо не сводил глаз с зеркала заднего обзора.
   — Теперь он нас не догонит, правда? — спросила Анна.
   Римо лишь ухмыльнулся в ответ.
   — Нет. На этой колымаге, да еще по таким дорогам, нам от него не улизнуть.
   — Зачем же было садиться в эту машину?
   — Вести тебя пешком через джунгли — довольно утомительное занятие.
   — У меня сложилось противоположное впечатление. Ты так нежно поддерживал меня.
   — Только для того, чтобы ты не выбилась из сил.
   Пожилой кореец в черном кимоно вышел на дорогу и, широко расставив ноги, медленно поднял руки над головой. Описав ими дугу, он столь же медленно опустил их и скрестил на груди.
   — Черт! — выругался Римо и плотно сжал губы.
   Анна заметила, как он побледнел.
   — Что случилось? — спросила она.
   — Я надеюсь, он принимает меня за кого-то другого.
   — Почему?
   — Этим знаком Чиун показал, что если я когда-нибудь вернусь сюда, он меня убьет.
   — Но тебе придется вернуться. Мы едем в Россию не навсегда, а только для того, чтобы раздобыть средство, с помощью которого можно будет разделаться с Василием и его злыми чарами раз и навсегда.
   — Если ради этого мне придется убить Чиуна, лучше на меня не рассчитывай.
   — Но это твой долг. Речь идет о судьбе всего человечества!
   — Чиун для меня дороже всего человечества, а он дал мне ясно понять, что если я сунусь сюда снова, пощады от него не жди.
   — Может быть, нам удастся разрушить чары, которые на него напустил Василий?
   — Ты сама не веришь в то, что говоришь.
   — Почему ты так решил?
   — Слишком неуверенным тоном ты это произнесла. Ну ладно, в путь.
   Попасть в Россию не так сложно, как выбраться оттуда. Нельзя сказать, чтобы туда рвались толпы эмигрантов. Для въезда в страну Анна предпочла не пользоваться официальными каналами, хотя у нее и имелись все необходимые документы. На следующий день они уже были в Дульске.
   — Если бы мы обратились за содействием к правительственным чиновникам, на это ушло бы не меньше недели, — сказала Анна. — Не понимаю, почему ваши интеллектуалы находят коммунизм столь привлекательным. В нашей стране развелось такое множество бюрократов, что она напоминает гигантскую почтовую контору.
   Дорога, ведущая в Дульск, хоть и асфальтированная, была сплошь в ухабах. Можно было подумать, что едешь по канзасским степям. Анна то и дело заглядывала в карту, приговаривая: «Отлично. Так я и думала».
   — Ты хочешь сказать, что в России не так-то просто отыскать нужное место?
   — Нет, дело не в этом. Я сама родом из небольшого провинциального городка. Но он совсем не похож на Дульск. Надеюсь, что не похож.
   Она посмотрела вперед:
   — Ты хорошо видишь на расстоянии, Римо?
   — Во всяком случае, лучше тебя.
   — Что ты видишь впереди?
   — Дорогу.
   — Какую дорогу?
   — Такую же, как и эта. Асфальтовую.
   — Прекрасно. Так я и думала.
   — Что в этом прекрасного?
   — А то, что мы вплотную подобрались к загадке Василия Рабиновича. Я думаю, он не единственный, кто наделен сверхъестественными способностями. Хочу предупредить тебя, Римо, нам ни в коем случае нельзя вспугнуть жителей этого городка. Никто здесь не должен знать, что я имею отношение к российскому правительству. Мы представимся друзьями Василия Рабиновича, который прислал нас сюда. Вот почему мы и оказались в Дульске. Понятно?
   — Я не понял ни слова из того, что ты сказала, — ответил Римо.
   Какое отношение имеет асфальтовая дорога к сверхъестественным гипнотическим способностям Рабиновича?
   Сбоку от дороги показалось несколько лотков с сельскохозяйственными продуктами, и Римо остановил машину. Он не знал, что в России существует частная торговля. В поле стояло несколько тракторов, на которых спали какие-то мужчины. Чуть поодаль на небольшом участке в поте лица трудились люди.
   — Это — индивидуальные участки колхозников, — пояснила Анна. — Трактора не принадлежат всему колхозу. Каждый год мы направляем в села новые трактора на смену проржавевшим старым.
   — Почему трактора ржавеют? Разве их не смазывают?
   — Иногда смазывают, но в основном их выводят в поле и там оставляют, чтобы создавалась видимость работы. Если в колхоз приезжает комиссия, их заводят. Но это случается редко. Чаще трактористы даже не прикасаются к рычагу переключения скоростей.
   — А как же разговоры об автоматизации?
   — Один умник написал целый трактат о том, что автоматизация только вредит сельскому хозяйству. Он должен был внести только одно уточнение: сельскому хозяйству России.
   Анна подошла к одной из торговок и купила у нее несколько картофелин, буханку хлеба и кусок мяса, завернутый в видавший виды обрывок бумаги.
   Она понюхала мясо.
   — Хорошее. Почти свежее.
   — Зачем ты все это купила?
   — Ты еще не проголодался?
   — Разве у вас в стране нет ресторанов?
   — Конечно, есть, но для этого нам пришлось бы вернуться в Москву.
   Нехитрый товар местных сельских тружеников помещался на бороне со спиленными зубьями, которая в таком преображенном виде отличалась завидной устойчивостью и с успехом заменяла прилавок.
   Римо взглянул на мясо и покачал головой. У него пропал аппетит.
   По мере того, как позади оставалось все больше километров асфальтового пути, на душе у Анны становилось веселее. Она напевала песни, которым выучилась еще в детстве. Чувствовалось, что она любит свою страну, несмотря на то, что пятьдесят процентов ее населения составляют мужчины. Впрочем, дело было не в самом мужском населении, а в том, что и как оно делает.
   — Кстати, почему ты упомянула об асфальтированной дороге? Что в этом необычного? — спросил Римо.
   — А-а, ты, конечно, этого не понимаешь, потому что ты американец.
   — Действительно, не понимаю. Дорога — она и есть дорога.
   — В Америке, Римо. В России дорогой называется утрамбованная полоска земли, которая во время дождей превращается в непролазную грязь. Обыкновенная ухабистая асфальтовая дорога здесь почтительно именуется автомагистралью.
   — Ну и что? — не понял Римо. — Значит, в Дульск ведет автомагистраль.
   — Да, тебе явно не хватает знания российских реалий. Тебе известно, какие важные производства находятся в Дульске?
   — Разумеется. Каждый американец изучает экономику Дульска в начальной школе, — усмехнулся Римо.
   Разболтанная колымага с подтекающим маслом, на которой они преодолевали российские просторы, отдаленно напоминала американский «нэш» модели 1949 года. Как известно, этот автомобиль был вытеснен с рынка более качественной продукцией конкурентов. В России же утверждали, что социалистическая экономика более эффективна, поскольку не ставит цели произвести сотню разновидностей товара, когда можно ограничиться одной.
   В каком-то смысле это было верно. Здесь была своя логика. Если бы не одна загвоздка: в России производилось крайне мало автомобилей, и все они были никудышного качества. Как учили мудрецы Синанджу, логика — не самая сильная сторона человеческого мышления.
   — Даже живя в России, Римо, ты все равно не смог бы ответить на вопрос, чем знаменит Дульск. Это обыкновенный захолустный городок, каких не счесть в российской глубинке, где нет электричества, нормальных дорог и куда не пускают иностранных туристов.
   — Но мы едем по асфальтированной дороге, — заметил Римо.
   — В том-то и дело. Почему именно в Дульск ведет асфальтированная дорога? И почему здесь нет следов, напоминающих о боях с немцами во время второй мировой войны? Линия фронта проходила в непосредственной близости от Дульска, и тем не менее не существует ни единого упоминания о том, что здесь было хоть одно крупное сражение.
   — Ну и что из этого?
   — Пошевели мозгами, Римо, даже если они у тебя затуманены мужскими гормонами. Подумай. Зачем мы сюда приехали? Почему я решила, что именно в Дульске можно найти средство, способное обезвредить Василия Рабиновича? Почему я считаю, что разгадка находится здесь?
   — Да, — сказал Римо.
   — Что значит «да»?
   — Это единственный ответ, который я знаю.
   — Но он не вытекает из вопроса.
   — Я не успел задать вопрос, — объяснил Римо.
   Радиоприемника в машине не было, но Римо не особенно огорчался из-за этого: вряд ли в России передают по радио что-нибудь интересное. Впрочем, кто знает? Чем еще, кроме радио, они могут похвастаться?
   — Разгадка заключается в том, что все жители Дульска обладают такими же способностями, как и Василий Рабинович. Они наделены ими от природы. Теперь я абсолютно убеждена в этом.
   — Ничего себе! Из огня мы угодили прямо в полымя!
   — Не обязательно, — возразила Анна. — Они подскажут нам, как обуздать Василия. Поэтому мы и представимся его друзьями. Понимаешь?
   — Пока что я понимаю только одно: очень скоро нас ждет встреча с сотней Чиунов и целой толпой людей, в которых ты узнаешь своих ближайших родственников.
   — Ничего, дружище, — сказала Анна, похлопав Римо по плечу. — Где наша не пропадала!
   Она провела рукой по его бедру.
   — Где у тебя расположена эрогенная зона, Римо?
   — В голове.
   — Я могу туда добраться?
   — Нет.
   Анна медленно расстегнула юбку. Римо, казалось, не заметил этого. Юбку пришлось снова застегнуть.
   — Пожалуй, я пойду к ним одна, — сказала Анна.
   — А что делать мне, если с тобой что-то случится? Я ведь не говорю по-русски.
   — Ты спасешь меня.
   — Мы пойдем вместе.
   — Но почему?
   — Я так хочу. Тут уж одно из двух: или пан, или пропал. Все равно без тебя мне тут нечего делать. Да я и не хочу что-либо делать без тебя.
   Дульск напоминал какой-нибудь Богом забытый городишко на американском Среднем западе. Но Анна объяснила, что, по советским меркам, это вполне процветающий областной центр, хотя и не играет никакой роли в экономике страны. Здесь не было ни металлургических комбинатов, ни заводов по производству электронной аппаратуры, ни крупных оборонных предприятий. Это был тихий, мирный уголок с множеством церквей, синагогой и мечетью. И ни одного отделения КГБ на весь город.
   — Так я и думала, — проговорила Анна.
   На улице им встретился мужчина в белой рубахе, темных брюках и сапогах.
   — А ну-ка, подойди сюда! — окликнул он Римо. — Я вижу, ты нездешний.
   — Да, папочка, — ответил Римо.
   Как хорошо, что Чиун тоже здесь, подумал он. Ведь сам он плохо говорит по-русски. Конечно, в крайнем случае он мог бы кое-как объясниться с местными жителями. Чиун всегда требовал, чтобы его ученик уделял больше внимания изучению иностранных языков.
   — Послушайте, — обратилась Анна к мужчине, которого Римо принял за Чиуна. — Мы — друзья Василия Рабиновича. Мы не желаем вам зла.
   — Этот парень очень опасен, — ответил тот.
   — Пожалуйста, не трогайте его.
   — Он наводит на меня страх.
   — Но ведь вы всегда сможете его обезопасить с помощью внушения.
   — Понятное дело. Чего не сделаешь со страху!
   — Вы хотите сказать, что это срабатывает у вас автоматически?
   — Да, красавица. И я ничего не могу с этим поделать.
   — Чиун, почему ты пригрозил меня убить? — спросил Римо.
   — Что он сказал? — поинтересовался местный житель. — Я не понимаю по-иностранному.
   — Мастер Синанджу не может поднять руку на своего сына, — продолжал Римо по-английски.
   — Я же говорю, что этот парень опасен, — повторил мужчина в белой рубахе.
   — Вы понимаете, о чем он говорит? — спросила Анна.
   Тот пожал плечами.
   — Я не собираюсь с тобой сражаться, папочка. Ни за что, — твердил свое Римо. Неожиданно он повернулся к Анне и спросил: — Куда подевался Чиун?
   — Его никогда здесь не было, Римо. Ты разговаривал с одним из местных жителей, и я узнала много интересного. Оказывается, гипноз служит у них своего рода защитной реакцией.
   — Прекрасно. Но где же Чиун?
   — Его здесь не было и в помине, — повторила Анна.
   — Но я видел его собственными глазами!
   — Ничего подобного. Все это внушил тебе вот этот человек, желая себя обезопасить. Так у него проявляется инстинкт самосохранения. Он срабатывает автоматически.
   — Если вы друзья Василия Рабиновича, — сказал мужчина в белой рубахе, — я могу отвести вас к его матери. Бедняга все еще не может прийти в себя от горя после его отъезда.
   Мать Рабиновича жила в крытой соломой избе с небольшим палисадником. Ее пришли навестить подруги. Женщины сидели за столом вокруг самовара и пили чай. Анна тщательно вытерла ноги о лежащий перед дверью коврик. Украшенная резьбой дверь выглядела довольно нарядно.
   — Я все еще не могу избавиться от ощущения, что это был Чиун, — признался Римо.
   — В этом и заключается вся опасность. И все же, возможно, ты первый, кому удалось выйти из гипнотического состояния. Ты понимаешь, что это был не Чиун?
   — Мне приходится убеждать себя в этом.
   Они вошли в избу, и тут Анна неожиданно воскликнула:
   — Здравствуй, мамочка!
   Правда, Римо ничего не понял, так как это было сказано по-русски.
   — Римо, я хочу познакомить тебя со своей мамой.
   — Сомневаюсь, чтобы здесь была твоя мама. Ты явно испугала кого-то из этих женщин.
   — Она приехала сюда в гости, — объяснила Анна.
   — Ты помнишь, почему мы здесь?
   — Конечно. Я думаю, мама сможет нам помочь.
   — Сначала спроси ее, говорит ли она по-английски.
   Анна перевела вопрос Римо на русский язык, и женщины кивнули в ответ.
   — Послушайте, — обратился к ним Римо. — Над миром нависла опасность, и виноват в этом парень из вашей деревни.
   — Василий, — угадала одна из женщин, такая же круглолицая, как и все остальные. — Что он натворил на этот раз? — спросила она по-английски.
   — Он сбежал в Америку и теперь собирается сесть в президентское кресло, — ответил Римо. — На его счету уже есть одна война.
   — Зачем ему понадобилось играть в войну?
   — Не знаю. Зачем-то понадобилось. Анна лучше в этом разбирается. Она умная женщина и хочет предотвратить новую беду. Она ваша соотечественница.
   — Не все русские одинаковы, — хором возразили женщины. — Кто она такая?
   Римо пожал плечами.
   — Она имеет отношение к нашим руководителям?
   — Анна считает их всех идиотами.
   — Ты не видел, куда подевалась моя мама? — обратилась Анна к Римо по-английски.
   — Ее никогда здесь не было.
   — Ну и чертовщина! Я готова дать голову на отсечение, что видела ее.
   — Значит, вы считаете наших руководителей идиотами? — спросила одна из женщин.
   — А как же иначе? Ведь все они — мужчины. Понимаете, ситуация сложилась действительно серьезная. Сбежав из городка парапсихологов, Василий Рабинович натворил много бед. Того и гляди, между Америкой и Россией начнется война. Не знаю, что там на уме у сидящих в Москве идиотов, но подозреваю, что теперь они примутся изо всех сил наращивать вооружения. А Василий тем временем прибирает к рукам Америку.
   — Ну, это его дело, — заявила мать Василия. — А война нам не страшна. Мы от нее не пострадаем.
   — Ошибаетесь. Атомная ракета — не человек. Она не поддается внушению.
   — Вы говорите об этих бомбах, которые могут разрушить целые страны? — спросила одна из женщин.
   — Именно.
   — Василий всегда был сорванцом, — вздохнула его мать.
   — Не обижайтесь, — заметила ее приятельница, — но от вашего сына никому не было покоя.
   — Поэтому он, наверное, и уехал, — предположила вторая гостья.
   — Он был не такой, как все остальные, — высказалась третья.
   — Не могли бы вы поподробнее рассказать об истоках его сверхъестественных способностей? — попросила Анна. — Судя по всему, в ваших краях он не исключение Насколько мне известно, во время войны под Дульском практически не было боев. Должно быть, немцам казалось, что они попали в родные места.
   — Что-то вроде этого, — подтвердила одна из женщин.
   — Увидев, что к Дульску ведет асфальтированная дорога, я поняла: руководители района наверняка считают, что этот городок сплошь состоит из их ближайших родственников, а также передовиков социалистического производства.
   — Что-то в этом роде.
   — Каждый из жителей вашего городка обладает даром внушения, правда?
   — Что-то вроде этого.
   — По-видимому, таким образом у вас проявляется защитный рефлекс.
   — Ничего подобного! — воскликнула одна из подруг матери Рабиновича.
   — При чем тут рефлекс? Мы обладаем чудодейственной силой, — подхватила другая.
   — Это дар свыше, — пояснила третья. — Благодаря ему все мы жили и не тужили, и если бы Василий никуда отсюда не уезжал, так было бы и поныне.
   — Я хотела сказать, что этот чудесный дар является прирожденным свойством жителей Дульска, — объяснила Анна. — Как известно, в процессе эволюции некоторые биологические виды приобретают определенные свойства, позволяющие им уцелеть в борьбе за существование. Судя по всему, вы...
   — Замолчите, милочка. Довольно научной чепухи. То, с чем вы здесь столкнулись, — чудо. Понимаете? Самое настоящее чудо!
   — Ей-богу, так оно и есть. Но если вы коммунистка, то все равно ничего не поймете.
   — Я с удовольствием вас выслушаю, — сказала Анна.
   Хозяйка налила ей чаю и вместе с подругами настояла, чтобы она хоть немного поела. А то ведь посмотреть не на что — одна кожа да кости! Они повернулись к Римо в надежде, что он их поддержит, однако на этот счет у Римо было иное мнение. Молодому человеку тоже не мешало бы поправиться, решили женщины.
   Анна взяла с тарелки пару печений, Римо же ограничился обыкновенной водой. Они были первыми из непосвященных, кому предстояло узнать о «дульском чуде».
   В двенадцатом веке Дульск был охвачен постоянными смутами. В те времена жило немало праведников и святых старцев, которые нередко соперничали между собой.
   И вот однажды в этой деревушке появился старец с окровавленной головой, опухшими от побоев глазами и переломанными руками.
   Жители деревни не знали, кто он: католик ли, православный, мусульманин или еврей. Губы у него были разбиты в кровь, и он не мог произнести ни одного членораздельного слова. Но было ясно, что этот человек святой, потому что он не переставая шептал молитвы.
   Выздоровев, старец понял, что деревенские жители не знают, какой он веры. Что ему было делать? Сторонников какой религии предпочесть? Все они одинаково ревностно ухаживали за ним.
   В России все святые праведники обладали особым даром. Одни видели в темноте. Другие, подобно Распутину, умели исцелять недуги. Третьи могли одновременно находиться в двух разных местах. Четвертые перемещали предметы на расстоянии.
   Этот старец был явно из их числа.
   Так какой же группе ему следовало отдать предпочтение? Каждая стремилась завоевать его расположение, чтобы на них снизошла его благодать. Все понимали, что спасши святого от смерти, они заслужат особой благодати.
   И тогда старец притворился немым, чтобы никто не догадался по его говору, к какому вероисповеданию он принадлежит. И он написал на бумаге пророческие слова:
   «Каждый из вас по-своему прекрасен. Все вы заботились обо мне как о родном. Да обернется моя беда для вас благом! С этого дня и впредь всякий, кто взглянет на вас, увидит того, кто любезен его сердцу. Всякий, кто придет сюда, станет, подобно мне, одного с вами рода и племени».
   Женщины слово в слово повторили это святое благословение.
   — Вот так благословил наших предков святой человек, и с той поры беды обходили нас стороной, пока мой сын, желая всех поразить, не отправился в этот сибирский городок.
   — Неужели никто не догадался проверить, нет ли на родине Василия людей, обладающих таким же даром?
   — Помнится, сюда приезжал один человек, но мать Василия быстренько отправила его восвояси, — улыбнулась одна из женщин.
   — Может быть, кто-то из вас согласится поехать с нами и приструнить Василия? — спросила Анна. — Нас он не станет слушать. Возражать ему — все равно, что возражать собственной матери. Даже хуже. С собственной матерью мне всегда удавалось договориться.
   Женщины покачали головами:
   — Василий никогда никого не слушал.
   Мать Рабиновича печально кивнула.
   — Он был трудным ребенком, — сказала она. — Уж не знаю, за что мне выпало такое наказание. Я не раз спрашивала себя: в чем моя вина? И знаете, к какому выводу я пришла? Ни в чем. Так что занимайтесь им сами.
   — А если он развяжет войну? — вступил в разговор Римо.
   — Если его разозлить, он на все способен. Начать войну — вполне в его духе.
   — Речь идет не просто о войне, а о мировой катастрофе! — воскликнул Римо.
   — Это его не остановит, — сказала мать Рабиновича.
   — Такой уж у Василия характер, — подтвердили остальные женщины.
   — И все же дайте нам какой-нибудь совет, — не сдавалась Анна. — Как его обезоружить?
   — Вы ничего не сможете с ним сделать. Дело вовсе не в нем, касатка, а в том, что происходит у вас в голове. Понимаете?
   — Слабое утешение, — вздохнул Римо.
   — В том-то и беда, что человек становится не властен над своим рассудком, — подытожила Анна.
   По тропинке к дому бежал пожилой человек с зелеными погонами офицера КГБ. Вскочив на крыльцо, он принялся барабанить в дверь.
   — Мама, открывай скорее! — закричал он.
   — Открыть? — спросила одна из женщин помоложе, обратившись к матери Рабиновича.
   — Да, — ответила та.
   — Мама, наш город окружен! — запыхавшись, сообщил офицер КГБ открывшей дверь женщине, которая была на добрых десять лет младше него. — Органам стало известно, что одна видная партийная деятельница по имени Анна Чутесова нелегально проникла в Россию. У нее немало недоброжелателей. С ней должен быть мужчина. Кто эти люди, мама?
   — Твои брат и сестра. Помоги им.
   — Бежим, сестренка, у нас мало времени! — затараторил офицер КГБ.
   Пребывание Анны и Римо в Дульске внезапно подошло к концу.
   — Знаешь, — сказал Римо Анне, — за русских я не беспокоюсь. Меня беспокоит, что мы будем делать, когда вернемся в Америку. Я все еще не могу отделаться от чувства, что Чиун где-то здесь.
   — И я тоже. Мне повсюду чудится моя мама.
   — Ну что ты копаешься, сестренка? Я проведу тебя через оцепление, но для этого нужно поторопиться!
   Римо и Анна поблагодарили гостеприимных женщин. Им понравилась спокойная, мирная атмосфера этого городка. Обладая сверхъестественными способностями, жители Дульска могли позволить себе роскошь быть приветливыми друг с другом. Анна по-прежнему пыталась дать этому феномену научное объяснение.
   — Совершенно ясно, что речь идет об особом свойстве, которое дульцы унаследовали вместе с генами от своих предков. Но чтобы объяснить себе этот феномен, они выдумали сказку про святого старца. С этого, между прочим, начинается любая религия.
   — Вы, коммунисты, всегда норовите дать чуду рационалистическое объяснение.
   — А какое объяснение устраивает тебя?
   — Никакое.
   Римо с Анной намекнули своему благодетелю, что не стоит выдавать их за своих брата и сестру, поскольку в это все равно никто не поверит.