Страница:
— Нет — нет! — вопил человек в воздухе, которому через три секунды предстояло встретиться с Создателем.
— Выпрямись! — кричал Римо.
— Мама!..
Человек свернулся клубком. Это будет гораздо труднее. Труднее, но все же не слишком тяжело. Это было сделать легко, почто до неудобного легко. Чиун будет смеяться над ним всю дорогу обратно в Фолкрофт, если Римо не сможет сейчас поймать этих двух падающих человек, держась только коленями. Может быть только носками ботинок...
За годы обучения Римо Чиун метал в него валуны и с высоты тридцать футов и требовал, чтобы он останавливал их тремя пальцами. Тогда было трудно. Сейчас — не стоило ничего.
Но когда он поймал этих двух человек, схватив их за странные развевающиеся одежды, движением своих пальцев, которые перераспределили энергию и запеленали их как младенцев, толпа внизу сошла с ума. Они вели себя так, будто он только что прилетел с Марса и привез им поиграть двух маленьких красных человечков. Женщина, которая перед этим потеряла сознание посмотрела на него с сияющим восторгом лицом, и прокричала. «Храни вас Господь!» Остальные трижды прокричали им «ура» и возбужденно обсуждали, каким героем был Римо.
Только Чиун видел, насколько незначительным на самом деле был этот маневр, и он смотрел на плачущие и вопящие лица вокруг так, будто он оказался в сумасшедшем доме. Римо пожал плечами втягивая внутрь дома через окно оцепеневших мужчин с дикими глазами.
— Спасибо, спасибо вам, — бормотал седовласый человек, падая на колени и целуя все еще босые ноги Римо.
— Эй, полегче! — раздраженно сказал Римо.
Достаточно того, что ему пришлось демонстрировать детсадовские трюки при скоплении зрителей, но терпеть чьи-то губы на своих ступнях — это переходит все границы.
Человек поднял вверх заплаканное лицо.
— Это судьба, — нараспев произнес он.
Этим человеком оказался Сеймур Бардих, наконец расставшийся со своей черной водолазкой и надевший греческую тогу, которая, похоже, была в стиле Шангри-ла.
— Опять вы? — сказал Римо.
— Вы вернули мне мою жизнь. Вы настоящий герой! Что я могу для вас сделать? Все, что угодно.
Римо задумался.
— Что угодно?
— Все, что вы скажете.
— Хорошо. Подождите, пока этот тип придет сюда и я скажу, что вы можете для меня сделать.
Бардих удрал в сторону от подоконника, откуда как раз появлялся другой человек, которого спас Римо, огромный. Толстяк прокашлялся и простер руку в сторону Римо.
— Сынок, — сказал он, в его голосе теперь звучала власть. — Такой человек, как вы, может далеко пойти. Я президент Объединения железа и стали из Хьюстона, и я хочу, чтобы вы знали, что место вице-президента ждет вас.
— Ладно, — сказал Римо. — Окажите любезность.
— Говорите.
— Все что угодно, — сказал Бардих. — Я на край земли за вами пойду. В горы, по горячим углям...
— Я хочу, чтобы вы сказали всем, что вы сами там оказались.
— Что? — удивленно спросил Бардих.
Объединенная Сталь протянул:
— Слушай парень, какой-то старый китаец зашвырнул меня в небо и я хочу увидеть как он опустит свой маленький желтый нос.
Римо пытался убедить его.
— А как будет выглядеть если вы будете ходить и рассказывать на каждом углу как маленький старикашка весом в сто фунтов запустил вас в воздух на высоту десятого этажа?
— Но пойми, что они видели это своими собственными глазами.
— Впечатление может быть обманчиво, — философствовал Римо.
— Ри-мо! Ри-мо! — скандировали за дверью.
Толстяк задумался. Потом тряхнул головой и сказал:
— Нет. Извини, сынок. Ты хороший парень, но справедливость должна восторжествовать. Правда это правда, справедливость есть справедливость.
Римо взял его за лодыжку и высунул его снова в окно.
— А несчастный случай — это несчастный случай, — сказал он.
Толстяк взревел болтаясь вверх-вниз, его рыжие волосы развевались на ветру.
— Ладно, я сам это сделал! — Римо втянул его обратно. — Хотя я очень сомневаюсь, что кто-нибудь поверит в это. — Каким образом я мог это сделать? Играя в классики?
— Скажите им, что это старинный семейный секрет, — ответил Римо. Он повернулся к Бардиху, который снова расположился возле его ног, совершая частые низкие поклоны. — Вас это устраивает? — спросил Римо.
— Абсолютно. Я готов проглотить жабу. Я готов сразиться с целой ордой.
— Отлично. Тогда посражайтесь немного с ордой за дверью.
— Все, что вы скажете, — мрачно ответил Бардих.
— И вы тоже, — сказал Римо, подталкивая толстяка к выходу. — Расскажите им какую-нибудь историю.
Когда они вышли, Римо бросился к окну. Чиун все еще стоял внизу, презрительно глядя вверх.
— Подожди меня, папочка, — сказал Римо.
Он медленно перелез за окно, прижимая ступни и ладони к поверхности стены. Как паук, без видимых усилий, он сполз по кирпичам вниз и, перевернувшись в последнее мгновение, оказался на земле.
Чиун испепелил его взглядом.
— Они называли тебя героем! — мрачно произнес старик.
Римо повел его к небольшому потайному углубленному окну в фундаменте здания.
— Хочу проверить подвал, — сказал он.
— Герой! За небольшое дельце, которое мог провернуть любой шимпанзе.
— Что же я могу поделать? — сказал Римо, приподнимая раму и проскользнув внутрь. Чиун последовал за ним. — Они же не знали, как легко мне было поймать этих двух парней. Ничего обидного в этом нет.
— Ничего обидного? Ничего обидного! Мне обидно. Я отправил этих двоих в рай двумя превосходными восходящими спиралями. Разве ты не видел, какой получился узор, когда тела начали снижение?
— Замолчи, — прошептал отвлекшись Римо.
Вполне возможно, что Пози Понзелли говорила правду, независимо от того, соответствовало ли это мнению компьютеров Смитти. И если она была права, здесь, в подвале, могли находиться ощутимые доказательства ее жуткой истории.
— Ах, это действительно было прекрасно, Чиун. Просто превосходно.
— Мне не нужны твои дешевые похвалы. Это не было превосходно. Это было безупречно. Это был один из самых исключительных воздушных запусков двойной спиралью, когда либо совершенных в истории учения Синанджу. Но я, сам Мастер, услышал ли от этих пресных бледнолицых хотя бы слова «здорово сработано»? — Он презрительно ткнул пальцем в направлении верхних этажей здания. — Хоть один из них попытался наградить меня всего лишь ненужной безделушкой?
— Чиун, — позвал Римо. Под шаткой лестницей он обнаружил десятки сложенных запечатанных коробок. В каждой из них оказалось по тридцать бутылочек с прозрачной жидкостью. — Вот эта штука для гостей.
Чиун не обратил никакого внимания на его слова.
— Натурально, ни один из них даже не попытался похвалить Мастера Синанджу за его славный поступок.
Римо ощупал покрытые паутиной стены. Камни фундамента лежали здесь уже более ста лет. Соединяющий их цемент растрескался и порос плесенью. Он начал ритмично постукивать по камням, одна рука повторяла движения другой и в результате стены стали вибрировать с низким грохотом. Он проверил камень за камнем три стены подвала. Достигнув последней, в самом темном углу, звук от его постукиваний резко изменился. Он снова попробовал этот камень. Ошибки быть не могло. За ним была пустота.
Барабаня пальцами по цементу вокруг камня, Римо раскрошил его в мелкую пыль. Это был другой, недавно положенный раствор. Он с легкостью вынул камень и ощупал пространство, открывшееся за ним. В нескольких дюймах от поверхности находилось нечто похожее на кусок брезента, покрывавшего большую геометрическую фигуру.
Чиун продолжал шагать из угла в угол, излагая свои различные психологические травмы.
— Вместо этого они смотрели на тебя! На тебя, который не сделал ничего кроме того, что безо всякого изящества повис в окне...
— Вот оно, — сказал Римо. Под брезентом оказался огромный куб мерцавшего в темноте золота. Он просунул голову внутрь, чтобы определить размеры золотого слитка. — Интересно, сколько миллионов эта штука может стоить?
— Ты меня слушаешь? — проворчал старик.
— Нет, — Римо поставил камень на прежнее место и прислушался. Сверху, из коридора возле покинутой ими спальни, доносился настойчивый гул голосов. — Пошли. Я видел, то, что хотел. Нам надо вернуться туда.
— Зачем? — спросил Чиун, взбираясь по стене вслед за Римо. — Ты что получил недостаточно незаслуженной похвалы на сегодня?
— Я просто хочу, чтобы все выглядело нормально, — объяснил Римо. — Мы до сих пор не поговорили с Фоксом. До тех пор, пока мы не сделаем этого, я хочу чтобы все считали нас просто парой симпатичных парней.
— Я и так симпатичный, — ответил Чиун. — Я самый симпатичный, обаятельный, чудесный...
— Ты чуть не убил тех двоих, — прошептал Римо, переваливаясь через подоконник обратно в комнату. — Ты отдаешь себе отчет в том, какой шум поднялся бы, если бы они погибли?
— Это смешно, — сказал Чиун. — Никто бы даже не заметил этого. Они все выглядят абсолютно одинаково в этих непристойных балахонах.
— Я не могу спорить с тобой целый день. Факт в том, что ты подверг смертельной опасности двух людей, которые не сделали ничего плохого.
— Не сделали!.. — Чиун отшатнулся назад, не в силах вымолвить слово. — Разве ты не видел, какое ужасное оскорбление они нанесли мне?
— Конечно нет. Меня же там не было.
Лицо старика стало жестоким.
— Ты был с этой женщиной с желтыми волосами и бесформенной грудью, я не сомневаюсь.
— Это не имеет отношения к делу. Так что они натворили?
— Они попытались пристыдить меня публично. — Он потупил взгляд. — При всех, в самый разгар парада.
— Ты бы мог поступить лучше, Чиун, — сказал Римо. — Парада? Какого парада в снегопад? Не ври, Чиун.
— Это чистая правда! Пока ты был наверху и развлекался с этой выпуклой бледнолицей штучкой, эти идиоты сначала исчезли, а потом вернулись в своих странных ночных сорочках со свечами в руках. Они пели и ходили кругами по комнате. После этого построились рядами и вышли маршировать на улицу. Поскольку это было единственное интересное дело за весь вечер, я прозволил себе присоединиться к ним. Чтобы доставить им удовольствие я исполнил для них строевую песню киприотов на марше, которые тоже были дураки и одевались в ночные сорочки.
— И что?
— То, что я подвергся оскорблениям. Я. Не они!
— За песню?
Чиун вздохнул.
— Нет, глупый ты человек. Никто не может осуждать Мастера Синанджу за его безукоризненное пение. Это было похоже на пение летящей птицы...
— Тогда за что?! — воскликнул взбешенный Римо.
— За то, что я отказался надеть эту безобразную одежду! — взвизгнул Чиун. — Ты что, ничего не понимаешь? Те двое посмели остановить шествие и требовать от меня, чтобы я снял свой замечательный халат и напялил на себя это убогий белый наряд. Я был в шоке.
— Послушай, мне тоже не понятно, для чего они ходят в этих штуках, — сказал Римо. — Но это не причина, чтобы убрать их.
— Я и не собирался убирать их, — с достоинством ответил старик. — Я лишь опробовал запуск в воздух двойной спиралью. Я только слегка дотронулся до них. О, это было так красиво...
— Ладно, считаем, что ничего не было, хорошо? — сказал Римо, прислушиваясь к растущему шуму толпы за дверью, выкрикивающей его имя. — Те двое, которых ты чуть не угробил, любезно согласились сказать, что ты их не трогал.
Чиун улыбнулся.
— Очень мило с их стороны. Но должен тебе сказать, Римо, что даже мастер Синанджу не сможет исполнить спиралевидный запуск не дотронувшись до чего бы там ни было. О, это был легкий, почти символический шлепок, но тем не менее...
— Я имел ввиду, они скажут, что взлетели в воздух сами.
Глаза старика сделались круглыми.
— Что?!
— И тогда никто не попытается выкинуть нас отсюда. Мы должны продержаться здесь ровно столько, чтобы я мог закрутить гайки этому доктору Фоксу.
— Сами? Два этих вялых стручка? Ты, наверное, шутишь!
— У нас нет другого выхода, Чиун.
Чиун сверкнул глазами.
— Никогда, Римо. Только подумать, как я тебе доверял, вскормил тебя своей добротой и своим трудом, и все для того, чтобы получить удар в спину от такого неблагодарного ученика — это все равно, что запятнать славное имя всего Дома Синанджу.
— Доверься мне, — произнес Римо направившись к двери.
— Довериться? — переспросил Чиун с легким намеком на улыбку на своих губах. — Он говорит мне о доверии. Он, кто вонзил мне в грудь кинжал опасности.
— Эй, приятели, — бросил Римо толпе, стоявшей за дверью. В ответ раздались возгласы и приветствия.
— Ри-мо! Ри-мо!
— Бог мой! — выдохнул Чиун.
— Просим! Просим!
— Нет, ну правда, — сказал Римо, застенчиво улыбаясь. — Ничего особенного я не сделал. Эти парни просто сами создали себе некоторые проблемы, да?
Он пихнул Бардиха под ребро.
— Совершенно верно.
— Он даже подготовил себе соучастников! — завопил старик из глубины комнаты.
— Эй, кто это там? — спросил кто-то из толпы.
— Никто, — поспешно ответил Римо.
— Никто! — повторил Чиун.
— У меня есть идея, — сказал Римо. — Давайте все спустимся вниз.
— Замечательно, — мурлыкнул в ответ голос Пози Понзелли. Она проскользнула вперед и отстранила техасца, который стоял на пути Римо. — Вниз, мальчики, — сказала она, сжав руку Римо. — Доктор Фокс ждет встречи с нашим героем. — Она подмигнула Римо и прошептала; — Как я обещала.
— Спасибо, Пози.
— Наш герой! — воскликнула стоявшая рядом женщина.
Из комнаты за спиной Римо раздался звук, похожий на затянувшийся приступ дыхания астматика.
Фокс сидел в своем кабинете. На нем была шелковая мантия, а в руке рядом с носом — маленькая ложечка с кокаином. Он приветствовал Римо.
— Вы наш герой, — сказал он, предлагая кокаин Римо.
— Нет, спасибо. У меня от него нос чешется.
Фокс улыбнулся. Это была та же приветливая, мягкая улыбка, что покоряла сердца миллионов.
— Мы все вам очень признательны, — сказал он. — Этим приятелям без вас пришлось бы худо.
— Ерунда, — с трудом выдавил Римо. Ему не хотелось, чтобы Фокс имел больше представления о том, что он может делать. Всегда лучше оставаться неразгаданным. — Счастливое стечение обстоятельств.
— М-м-м, — Фокс втянул носом новую порцию порошка. — Вы здесь для того, чтобы начать лечение, мистер...
— Римо. Называйте меня просто Римо. Да, сэр. Просто один из мальчиков.
— Должен заметить, что вы как раз выглядите наиболее нехарактерным пациентом для нашей клиники, — сказал Фокс. — Большинство из наших гостей боится наступления среднего возраста. А вы, похоже, вкушаете прелести зеленой молодости.
Фокс не понравился Римо. В нем было что-то фальшивое. И запах... Здесь, в Шангри-ла присутствовал какой-то запах. Вокруг Фокса он был значительно сильнее, чем где-либо еще.
— Я всегда говорю: нет другого времени, кроме настоящего.
— Но вы не зарегистрировались.
— Я наверное, опоздал.
Фокс прокашлялся.
— Один из гостей, Бобби Джей, узнал вас когда вы героически высунулись из окна. Он заявил, что сегодня утром вы приходили к нему домой.
— Э-э, да...
— И что вы интересовались военными областями.
— Не совсем так, — запнулся Римо, недовольный тем, что его вычислили слишком рано. Он хотел подбираться к Фоксу медленно, наблюдать за ним, следовать за ним, пока доктор не приведет его к чему-то важному.
Все это сорвалось. Фокс понял, что здесь что-то не так.
— Думаю, меня неправильно поняли.
— Я хочу заявить вам прямо здесь, сейчас, что ни я, ни эта клиника не имеют никакого отношения к военным сферам. Более того, люди со стороны в Шангри-ла не допускаются. — Он окинул Римо испытующим неприязненным взглядом. — Как бы там ни было, чем вы занимаетесь?
— Разная работенка, — ответил Римо. — Знаете — сильная спина, слабый ум. Я кое-что слышал об этом местечке и захотел посмотреть.
Полегче, сказал себе Римо. Когда настанет подходящий момент, он заставит Фокса крутиться быстрее. Только не спугнуть его сейчас. Пусть все будет легко и приятно.
— И что же вам удалось увидеть? — снисходительно спросил Фокс.
— Ничего особенного, — ответил Римо. — Только вот телефоны... Вы знаете, что ни один телефон не работает?
— Правда? — язвительно спросил Фокс.
— Да-а. Может мне стоит взглянуть. Я хорошо в этом разбираюсь. Может, я смогу их починить.
— В этом нет необходимости, — ответил Фокс. — Они были отключены преднамеренно.
— Почему? — невинно спросил Римо.
— Потому что нам не нужны здесь посторонние, — голос Фокса приобрел угрожающие нотки. — Телефоны искушают связываться с посторонними.
— В таком случае, почему вы позволили мне находиться здесь так долго?
— Вас, если так можно выразиться держала под стражей одна из гостей, — сказал Фокс. — Могу вас уверить, мисс Понзелли уже получила выговор за свое поведение. И еще получит.
Римо улыбнулся.
— А сейчас и остальные гости не хотят, чтобы вы выкинули меня отсюда.
Фокс презрительно фыркнул:
— Раз уж вы оказались столь полезны для двух наших попавших в беду гостей, вам и вашему престарелому другу будет даровано специальное разрешение остаться на церемонию Выхода из власти возраста сегодня вечером. Как бы там ни было...
— Выхода из власти возраста?
Фокс отмахнулся возражающим жестом.
— Небольшое ритуальное представление, на котором гости получают препарат на следующий месяц. Им это нравится. Вы можете остаться на церемонию, но должны уехать отсюда до наступления утра. Кроме всего, это ведь довольно дорогая клиника. И было бы неправильно позволить вам оставаться здесь наравне с гостями, которые за это платят. Вы должны понять.
Он говорил так по-отечески, так настойчиво и в то же время мягко, в такой уверенной натренированной манере.
Тьфу, подумал Римо. Но надо терпеть. Если он хочет, чтобы они убрались отсюда до утра, значит вскоре должен наступить момент, когда он начнет действовать. Все, что будет нужно, — это небольшой толчок со стороны Римо, и Фокс запрыгает как испуганный кролик. А Римо будет у него за спиной.
— Да, конечно, я понимаю, — ответил Римо тоном мальчика из приюта — лучшим, на который он был способен. — Я очень вам признателен за то, что вы разрешаете мне и моему другу остаться на Церемонию. Нам было бы очень жаль упустить такое зрелище. Ни за что, сэр.
Для начала маленький толчок.
— На этом все, — сказал Фокс, отправляя Римо взмахом своей кокаиновой ложечки.
Пора, подумал Римо. Пора начинать.
— Да, кстати, доктор.
— Да? — раздраженно спросил Фокс.
— Одна моя знакомая просто сходит по вам с ума. Вы однажды встречались с ней.
— Действительно? — без интереса спросил доктор.
— Да, она просила передать вам привет.
Фокс натянуто улыбнулся и кивнул.
— Она сказала, что даже не надеется, что вы ее вспомните, но я сказал, что по телевизору вы выглядите отличным парнем. Я ей сказал: «Ирма, он точно должен тебя вспомнить. Он выглядит отличным парнем.» Вот что я ей сказал.
Фокс насторожился.
— Ирма немного болела, но сейчас ей лучше. О, я знал, что вам захочется это услышать. Ирма Шварц. Вспомнили ее?
— Это невоз... — начал Фокс, поднимаясь с кресла.
Он сглотнул, и мелькнувшая было неуверенность исчезла с его лица.
— Это очень плохо, — мягко произнес он. — Обязательно передайте Ирме мой привет.
— Я знал, что вы ее вспомните, — улыбнулся Римо. Пришло время закручивать гайки. — Я слышал, что вы помните многие вещи. Например то, что происходило в этом доме в 1938 году.
Фокс моргнул.
— Какие-то эксперименты с лекарствами, не так ли? Доктор... Вокс.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — быстро проговорил Фокс. — Должно быть вы спутали меня с кем-то еще.
— Я так не думаю, доктор Вокс. Ведь те эксперименты проводились с прокаином, правда? А это как раз и есть то, чем вы пичкаете этих богатых идиотов. Итак, совершенно не важно, сколько вы берете с них за это, все равно это не те деньги. А у вас в подвале сейчас лежит около миллиона долларов в золотых слитках. И если только издатели не платят теперь за ваши книги в триллионах золотом, — я не вижу, как вам удалось приобрести столько.
— Вы сейчас же уйдете отсюда, — произнес Фокс, руки его тряслись.
— Поэтому я сказал себе: «Римо, наверное здесь что-то не так». Но это всего лишь мои мысли.
Он повернулся, чтобы уйти, оставляя в комнате бледного, испуганного человека, вцепившегося в подлокотники кресла так, будто он катался на американских горках непристегнутый.
Этот толчок сработал.
— Спасибо за гостеприимство, доктор. Может быть, мы еще встретимся.
Доктор не ответил. Еще долго после того, как за спиной Римо с мягким щелчком закрылась дверь, он неподвижно, будто приклеенный, сидел в своем кресле, вцепившись побелевшими пальцами в подлокотники.
— Выпрямись! — кричал Римо.
— Мама!..
Человек свернулся клубком. Это будет гораздо труднее. Труднее, но все же не слишком тяжело. Это было сделать легко, почто до неудобного легко. Чиун будет смеяться над ним всю дорогу обратно в Фолкрофт, если Римо не сможет сейчас поймать этих двух падающих человек, держась только коленями. Может быть только носками ботинок...
За годы обучения Римо Чиун метал в него валуны и с высоты тридцать футов и требовал, чтобы он останавливал их тремя пальцами. Тогда было трудно. Сейчас — не стоило ничего.
Но когда он поймал этих двух человек, схватив их за странные развевающиеся одежды, движением своих пальцев, которые перераспределили энергию и запеленали их как младенцев, толпа внизу сошла с ума. Они вели себя так, будто он только что прилетел с Марса и привез им поиграть двух маленьких красных человечков. Женщина, которая перед этим потеряла сознание посмотрела на него с сияющим восторгом лицом, и прокричала. «Храни вас Господь!» Остальные трижды прокричали им «ура» и возбужденно обсуждали, каким героем был Римо.
Только Чиун видел, насколько незначительным на самом деле был этот маневр, и он смотрел на плачущие и вопящие лица вокруг так, будто он оказался в сумасшедшем доме. Римо пожал плечами втягивая внутрь дома через окно оцепеневших мужчин с дикими глазами.
— Спасибо, спасибо вам, — бормотал седовласый человек, падая на колени и целуя все еще босые ноги Римо.
— Эй, полегче! — раздраженно сказал Римо.
Достаточно того, что ему пришлось демонстрировать детсадовские трюки при скоплении зрителей, но терпеть чьи-то губы на своих ступнях — это переходит все границы.
Человек поднял вверх заплаканное лицо.
— Это судьба, — нараспев произнес он.
Этим человеком оказался Сеймур Бардих, наконец расставшийся со своей черной водолазкой и надевший греческую тогу, которая, похоже, была в стиле Шангри-ла.
— Опять вы? — сказал Римо.
— Вы вернули мне мою жизнь. Вы настоящий герой! Что я могу для вас сделать? Все, что угодно.
Римо задумался.
— Что угодно?
— Все, что вы скажете.
— Хорошо. Подождите, пока этот тип придет сюда и я скажу, что вы можете для меня сделать.
Бардих удрал в сторону от подоконника, откуда как раз появлялся другой человек, которого спас Римо, огромный. Толстяк прокашлялся и простер руку в сторону Римо.
— Сынок, — сказал он, в его голосе теперь звучала власть. — Такой человек, как вы, может далеко пойти. Я президент Объединения железа и стали из Хьюстона, и я хочу, чтобы вы знали, что место вице-президента ждет вас.
— Ладно, — сказал Римо. — Окажите любезность.
— Говорите.
— Все что угодно, — сказал Бардих. — Я на край земли за вами пойду. В горы, по горячим углям...
— Я хочу, чтобы вы сказали всем, что вы сами там оказались.
— Что? — удивленно спросил Бардих.
Объединенная Сталь протянул:
— Слушай парень, какой-то старый китаец зашвырнул меня в небо и я хочу увидеть как он опустит свой маленький желтый нос.
Римо пытался убедить его.
— А как будет выглядеть если вы будете ходить и рассказывать на каждом углу как маленький старикашка весом в сто фунтов запустил вас в воздух на высоту десятого этажа?
— Но пойми, что они видели это своими собственными глазами.
— Впечатление может быть обманчиво, — философствовал Римо.
— Ри-мо! Ри-мо! — скандировали за дверью.
Толстяк задумался. Потом тряхнул головой и сказал:
— Нет. Извини, сынок. Ты хороший парень, но справедливость должна восторжествовать. Правда это правда, справедливость есть справедливость.
Римо взял его за лодыжку и высунул его снова в окно.
— А несчастный случай — это несчастный случай, — сказал он.
Толстяк взревел болтаясь вверх-вниз, его рыжие волосы развевались на ветру.
— Ладно, я сам это сделал! — Римо втянул его обратно. — Хотя я очень сомневаюсь, что кто-нибудь поверит в это. — Каким образом я мог это сделать? Играя в классики?
— Скажите им, что это старинный семейный секрет, — ответил Римо. Он повернулся к Бардиху, который снова расположился возле его ног, совершая частые низкие поклоны. — Вас это устраивает? — спросил Римо.
— Абсолютно. Я готов проглотить жабу. Я готов сразиться с целой ордой.
— Отлично. Тогда посражайтесь немного с ордой за дверью.
— Все, что вы скажете, — мрачно ответил Бардих.
— И вы тоже, — сказал Римо, подталкивая толстяка к выходу. — Расскажите им какую-нибудь историю.
Когда они вышли, Римо бросился к окну. Чиун все еще стоял внизу, презрительно глядя вверх.
— Подожди меня, папочка, — сказал Римо.
Он медленно перелез за окно, прижимая ступни и ладони к поверхности стены. Как паук, без видимых усилий, он сполз по кирпичам вниз и, перевернувшись в последнее мгновение, оказался на земле.
Чиун испепелил его взглядом.
— Они называли тебя героем! — мрачно произнес старик.
Римо повел его к небольшому потайному углубленному окну в фундаменте здания.
— Хочу проверить подвал, — сказал он.
— Герой! За небольшое дельце, которое мог провернуть любой шимпанзе.
— Что же я могу поделать? — сказал Римо, приподнимая раму и проскользнув внутрь. Чиун последовал за ним. — Они же не знали, как легко мне было поймать этих двух парней. Ничего обидного в этом нет.
— Ничего обидного? Ничего обидного! Мне обидно. Я отправил этих двоих в рай двумя превосходными восходящими спиралями. Разве ты не видел, какой получился узор, когда тела начали снижение?
— Замолчи, — прошептал отвлекшись Римо.
Вполне возможно, что Пози Понзелли говорила правду, независимо от того, соответствовало ли это мнению компьютеров Смитти. И если она была права, здесь, в подвале, могли находиться ощутимые доказательства ее жуткой истории.
— Ах, это действительно было прекрасно, Чиун. Просто превосходно.
— Мне не нужны твои дешевые похвалы. Это не было превосходно. Это было безупречно. Это был один из самых исключительных воздушных запусков двойной спиралью, когда либо совершенных в истории учения Синанджу. Но я, сам Мастер, услышал ли от этих пресных бледнолицых хотя бы слова «здорово сработано»? — Он презрительно ткнул пальцем в направлении верхних этажей здания. — Хоть один из них попытался наградить меня всего лишь ненужной безделушкой?
— Чиун, — позвал Римо. Под шаткой лестницей он обнаружил десятки сложенных запечатанных коробок. В каждой из них оказалось по тридцать бутылочек с прозрачной жидкостью. — Вот эта штука для гостей.
Чиун не обратил никакого внимания на его слова.
— Натурально, ни один из них даже не попытался похвалить Мастера Синанджу за его славный поступок.
Римо ощупал покрытые паутиной стены. Камни фундамента лежали здесь уже более ста лет. Соединяющий их цемент растрескался и порос плесенью. Он начал ритмично постукивать по камням, одна рука повторяла движения другой и в результате стены стали вибрировать с низким грохотом. Он проверил камень за камнем три стены подвала. Достигнув последней, в самом темном углу, звук от его постукиваний резко изменился. Он снова попробовал этот камень. Ошибки быть не могло. За ним была пустота.
Барабаня пальцами по цементу вокруг камня, Римо раскрошил его в мелкую пыль. Это был другой, недавно положенный раствор. Он с легкостью вынул камень и ощупал пространство, открывшееся за ним. В нескольких дюймах от поверхности находилось нечто похожее на кусок брезента, покрывавшего большую геометрическую фигуру.
Чиун продолжал шагать из угла в угол, излагая свои различные психологические травмы.
— Вместо этого они смотрели на тебя! На тебя, который не сделал ничего кроме того, что безо всякого изящества повис в окне...
— Вот оно, — сказал Римо. Под брезентом оказался огромный куб мерцавшего в темноте золота. Он просунул голову внутрь, чтобы определить размеры золотого слитка. — Интересно, сколько миллионов эта штука может стоить?
— Ты меня слушаешь? — проворчал старик.
— Нет, — Римо поставил камень на прежнее место и прислушался. Сверху, из коридора возле покинутой ими спальни, доносился настойчивый гул голосов. — Пошли. Я видел, то, что хотел. Нам надо вернуться туда.
— Зачем? — спросил Чиун, взбираясь по стене вслед за Римо. — Ты что получил недостаточно незаслуженной похвалы на сегодня?
— Я просто хочу, чтобы все выглядело нормально, — объяснил Римо. — Мы до сих пор не поговорили с Фоксом. До тех пор, пока мы не сделаем этого, я хочу чтобы все считали нас просто парой симпатичных парней.
— Я и так симпатичный, — ответил Чиун. — Я самый симпатичный, обаятельный, чудесный...
— Ты чуть не убил тех двоих, — прошептал Римо, переваливаясь через подоконник обратно в комнату. — Ты отдаешь себе отчет в том, какой шум поднялся бы, если бы они погибли?
— Это смешно, — сказал Чиун. — Никто бы даже не заметил этого. Они все выглядят абсолютно одинаково в этих непристойных балахонах.
— Я не могу спорить с тобой целый день. Факт в том, что ты подверг смертельной опасности двух людей, которые не сделали ничего плохого.
— Не сделали!.. — Чиун отшатнулся назад, не в силах вымолвить слово. — Разве ты не видел, какое ужасное оскорбление они нанесли мне?
— Конечно нет. Меня же там не было.
Лицо старика стало жестоким.
— Ты был с этой женщиной с желтыми волосами и бесформенной грудью, я не сомневаюсь.
— Это не имеет отношения к делу. Так что они натворили?
— Они попытались пристыдить меня публично. — Он потупил взгляд. — При всех, в самый разгар парада.
— Ты бы мог поступить лучше, Чиун, — сказал Римо. — Парада? Какого парада в снегопад? Не ври, Чиун.
— Это чистая правда! Пока ты был наверху и развлекался с этой выпуклой бледнолицей штучкой, эти идиоты сначала исчезли, а потом вернулись в своих странных ночных сорочках со свечами в руках. Они пели и ходили кругами по комнате. После этого построились рядами и вышли маршировать на улицу. Поскольку это было единственное интересное дело за весь вечер, я прозволил себе присоединиться к ним. Чтобы доставить им удовольствие я исполнил для них строевую песню киприотов на марше, которые тоже были дураки и одевались в ночные сорочки.
— И что?
— То, что я подвергся оскорблениям. Я. Не они!
— За песню?
Чиун вздохнул.
— Нет, глупый ты человек. Никто не может осуждать Мастера Синанджу за его безукоризненное пение. Это было похоже на пение летящей птицы...
— Тогда за что?! — воскликнул взбешенный Римо.
— За то, что я отказался надеть эту безобразную одежду! — взвизгнул Чиун. — Ты что, ничего не понимаешь? Те двое посмели остановить шествие и требовать от меня, чтобы я снял свой замечательный халат и напялил на себя это убогий белый наряд. Я был в шоке.
— Послушай, мне тоже не понятно, для чего они ходят в этих штуках, — сказал Римо. — Но это не причина, чтобы убрать их.
— Я и не собирался убирать их, — с достоинством ответил старик. — Я лишь опробовал запуск в воздух двойной спиралью. Я только слегка дотронулся до них. О, это было так красиво...
— Ладно, считаем, что ничего не было, хорошо? — сказал Римо, прислушиваясь к растущему шуму толпы за дверью, выкрикивающей его имя. — Те двое, которых ты чуть не угробил, любезно согласились сказать, что ты их не трогал.
Чиун улыбнулся.
— Очень мило с их стороны. Но должен тебе сказать, Римо, что даже мастер Синанджу не сможет исполнить спиралевидный запуск не дотронувшись до чего бы там ни было. О, это был легкий, почти символический шлепок, но тем не менее...
— Я имел ввиду, они скажут, что взлетели в воздух сами.
Глаза старика сделались круглыми.
— Что?!
— И тогда никто не попытается выкинуть нас отсюда. Мы должны продержаться здесь ровно столько, чтобы я мог закрутить гайки этому доктору Фоксу.
— Сами? Два этих вялых стручка? Ты, наверное, шутишь!
— У нас нет другого выхода, Чиун.
Чиун сверкнул глазами.
— Никогда, Римо. Только подумать, как я тебе доверял, вскормил тебя своей добротой и своим трудом, и все для того, чтобы получить удар в спину от такого неблагодарного ученика — это все равно, что запятнать славное имя всего Дома Синанджу.
— Доверься мне, — произнес Римо направившись к двери.
— Довериться? — переспросил Чиун с легким намеком на улыбку на своих губах. — Он говорит мне о доверии. Он, кто вонзил мне в грудь кинжал опасности.
— Эй, приятели, — бросил Римо толпе, стоявшей за дверью. В ответ раздались возгласы и приветствия.
— Ри-мо! Ри-мо!
— Бог мой! — выдохнул Чиун.
— Просим! Просим!
— Нет, ну правда, — сказал Римо, застенчиво улыбаясь. — Ничего особенного я не сделал. Эти парни просто сами создали себе некоторые проблемы, да?
Он пихнул Бардиха под ребро.
— Совершенно верно.
— Он даже подготовил себе соучастников! — завопил старик из глубины комнаты.
— Эй, кто это там? — спросил кто-то из толпы.
— Никто, — поспешно ответил Римо.
— Никто! — повторил Чиун.
— У меня есть идея, — сказал Римо. — Давайте все спустимся вниз.
— Замечательно, — мурлыкнул в ответ голос Пози Понзелли. Она проскользнула вперед и отстранила техасца, который стоял на пути Римо. — Вниз, мальчики, — сказала она, сжав руку Римо. — Доктор Фокс ждет встречи с нашим героем. — Она подмигнула Римо и прошептала; — Как я обещала.
— Спасибо, Пози.
— Наш герой! — воскликнула стоявшая рядом женщина.
Из комнаты за спиной Римо раздался звук, похожий на затянувшийся приступ дыхания астматика.
Фокс сидел в своем кабинете. На нем была шелковая мантия, а в руке рядом с носом — маленькая ложечка с кокаином. Он приветствовал Римо.
— Вы наш герой, — сказал он, предлагая кокаин Римо.
— Нет, спасибо. У меня от него нос чешется.
Фокс улыбнулся. Это была та же приветливая, мягкая улыбка, что покоряла сердца миллионов.
— Мы все вам очень признательны, — сказал он. — Этим приятелям без вас пришлось бы худо.
— Ерунда, — с трудом выдавил Римо. Ему не хотелось, чтобы Фокс имел больше представления о том, что он может делать. Всегда лучше оставаться неразгаданным. — Счастливое стечение обстоятельств.
— М-м-м, — Фокс втянул носом новую порцию порошка. — Вы здесь для того, чтобы начать лечение, мистер...
— Римо. Называйте меня просто Римо. Да, сэр. Просто один из мальчиков.
— Должен заметить, что вы как раз выглядите наиболее нехарактерным пациентом для нашей клиники, — сказал Фокс. — Большинство из наших гостей боится наступления среднего возраста. А вы, похоже, вкушаете прелести зеленой молодости.
Фокс не понравился Римо. В нем было что-то фальшивое. И запах... Здесь, в Шангри-ла присутствовал какой-то запах. Вокруг Фокса он был значительно сильнее, чем где-либо еще.
— Я всегда говорю: нет другого времени, кроме настоящего.
— Но вы не зарегистрировались.
— Я наверное, опоздал.
Фокс прокашлялся.
— Один из гостей, Бобби Джей, узнал вас когда вы героически высунулись из окна. Он заявил, что сегодня утром вы приходили к нему домой.
— Э-э, да...
— И что вы интересовались военными областями.
— Не совсем так, — запнулся Римо, недовольный тем, что его вычислили слишком рано. Он хотел подбираться к Фоксу медленно, наблюдать за ним, следовать за ним, пока доктор не приведет его к чему-то важному.
Все это сорвалось. Фокс понял, что здесь что-то не так.
— Думаю, меня неправильно поняли.
— Я хочу заявить вам прямо здесь, сейчас, что ни я, ни эта клиника не имеют никакого отношения к военным сферам. Более того, люди со стороны в Шангри-ла не допускаются. — Он окинул Римо испытующим неприязненным взглядом. — Как бы там ни было, чем вы занимаетесь?
— Разная работенка, — ответил Римо. — Знаете — сильная спина, слабый ум. Я кое-что слышал об этом местечке и захотел посмотреть.
Полегче, сказал себе Римо. Когда настанет подходящий момент, он заставит Фокса крутиться быстрее. Только не спугнуть его сейчас. Пусть все будет легко и приятно.
— И что же вам удалось увидеть? — снисходительно спросил Фокс.
— Ничего особенного, — ответил Римо. — Только вот телефоны... Вы знаете, что ни один телефон не работает?
— Правда? — язвительно спросил Фокс.
— Да-а. Может мне стоит взглянуть. Я хорошо в этом разбираюсь. Может, я смогу их починить.
— В этом нет необходимости, — ответил Фокс. — Они были отключены преднамеренно.
— Почему? — невинно спросил Римо.
— Потому что нам не нужны здесь посторонние, — голос Фокса приобрел угрожающие нотки. — Телефоны искушают связываться с посторонними.
— В таком случае, почему вы позволили мне находиться здесь так долго?
— Вас, если так можно выразиться держала под стражей одна из гостей, — сказал Фокс. — Могу вас уверить, мисс Понзелли уже получила выговор за свое поведение. И еще получит.
Римо улыбнулся.
— А сейчас и остальные гости не хотят, чтобы вы выкинули меня отсюда.
Фокс презрительно фыркнул:
— Раз уж вы оказались столь полезны для двух наших попавших в беду гостей, вам и вашему престарелому другу будет даровано специальное разрешение остаться на церемонию Выхода из власти возраста сегодня вечером. Как бы там ни было...
— Выхода из власти возраста?
Фокс отмахнулся возражающим жестом.
— Небольшое ритуальное представление, на котором гости получают препарат на следующий месяц. Им это нравится. Вы можете остаться на церемонию, но должны уехать отсюда до наступления утра. Кроме всего, это ведь довольно дорогая клиника. И было бы неправильно позволить вам оставаться здесь наравне с гостями, которые за это платят. Вы должны понять.
Он говорил так по-отечески, так настойчиво и в то же время мягко, в такой уверенной натренированной манере.
Тьфу, подумал Римо. Но надо терпеть. Если он хочет, чтобы они убрались отсюда до утра, значит вскоре должен наступить момент, когда он начнет действовать. Все, что будет нужно, — это небольшой толчок со стороны Римо, и Фокс запрыгает как испуганный кролик. А Римо будет у него за спиной.
— Да, конечно, я понимаю, — ответил Римо тоном мальчика из приюта — лучшим, на который он был способен. — Я очень вам признателен за то, что вы разрешаете мне и моему другу остаться на Церемонию. Нам было бы очень жаль упустить такое зрелище. Ни за что, сэр.
Для начала маленький толчок.
— На этом все, — сказал Фокс, отправляя Римо взмахом своей кокаиновой ложечки.
Пора, подумал Римо. Пора начинать.
— Да, кстати, доктор.
— Да? — раздраженно спросил Фокс.
— Одна моя знакомая просто сходит по вам с ума. Вы однажды встречались с ней.
— Действительно? — без интереса спросил доктор.
— Да, она просила передать вам привет.
Фокс натянуто улыбнулся и кивнул.
— Она сказала, что даже не надеется, что вы ее вспомните, но я сказал, что по телевизору вы выглядите отличным парнем. Я ей сказал: «Ирма, он точно должен тебя вспомнить. Он выглядит отличным парнем.» Вот что я ей сказал.
Фокс насторожился.
— Ирма немного болела, но сейчас ей лучше. О, я знал, что вам захочется это услышать. Ирма Шварц. Вспомнили ее?
— Это невоз... — начал Фокс, поднимаясь с кресла.
Он сглотнул, и мелькнувшая было неуверенность исчезла с его лица.
— Это очень плохо, — мягко произнес он. — Обязательно передайте Ирме мой привет.
— Я знал, что вы ее вспомните, — улыбнулся Римо. Пришло время закручивать гайки. — Я слышал, что вы помните многие вещи. Например то, что происходило в этом доме в 1938 году.
Фокс моргнул.
— Какие-то эксперименты с лекарствами, не так ли? Доктор... Вокс.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — быстро проговорил Фокс. — Должно быть вы спутали меня с кем-то еще.
— Я так не думаю, доктор Вокс. Ведь те эксперименты проводились с прокаином, правда? А это как раз и есть то, чем вы пичкаете этих богатых идиотов. Итак, совершенно не важно, сколько вы берете с них за это, все равно это не те деньги. А у вас в подвале сейчас лежит около миллиона долларов в золотых слитках. И если только издатели не платят теперь за ваши книги в триллионах золотом, — я не вижу, как вам удалось приобрести столько.
— Вы сейчас же уйдете отсюда, — произнес Фокс, руки его тряслись.
— Поэтому я сказал себе: «Римо, наверное здесь что-то не так». Но это всего лишь мои мысли.
Он повернулся, чтобы уйти, оставляя в комнате бледного, испуганного человека, вцепившегося в подлокотники кресла так, будто он катался на американских горках непристегнутый.
Этот толчок сработал.
— Спасибо за гостеприимство, доктор. Может быть, мы еще встретимся.
Доктор не ответил. Еще долго после того, как за спиной Римо с мягким щелчком закрылась дверь, он неподвижно, будто приклеенный, сидел в своем кресле, вцепившись побелевшими пальцами в подлокотники.
Глава девятая
Последние десять минут Римо разговаривал сам с собой. Чиун находится с ним рядом, в той же комнате, где Римо и Пози открывались друг другу, но старик был не здесь. Он сидел на полу в позе полного лотоса, соединив средние и большие пальцы, и с низким жужжанием напевал старинные корейские заклинания. Единственный ответ, который мог услышать от него Римо, были вариации жужжания. Интенсивное жужжание говорило о несогласии с кажущимися разрозненными аргументами Римо. Чиун, и Римо это знал, не собирался удостоить присутствие Римо словами. Став героем, он сослал себя на навозную кучу эмоциональных задворков Чиуна. И, судя по бешенству жужжания, он, кроме того, не был в восторге от предложения Римо.
— Это задание, папочка, — взмолился он, держа перед стариком белую тогу, который продолжал оглушительно жужжать. — Это ведь ничего не значит. Мы наденем их поверх своей одежды.
Короткое фырканье выразило взгляды Чиуна на это предложение, за ним последовало все то же низкое жужжание. Глаза старика были закрыты.
— Церемония может начаться в любую минуту, а Фокс уже начеку. Он знает, что мы следим за ним и он напуган. Если он собирается выкинуть что-то, то сейчас самое подходящее время.
Чиун закатил глаза и продолжал жужжать.
— Он может с кем-то связаться, или что-нибудь перепрятать. Или переговорит с кем-то на месте. Я тебе объясняю, сейчас он покажет свое лицо.
Лицо старика сжалось в яростной гримасе, а жужжание возвысилось до визга и оборвалось.
— Так же как ты показал свое? — взорвался он, не в силах дольше сдерживать себя. — Ты одурачил этих безумцев и они поверили, что ты совершил подвиг, исполнив упражнение для второкурсников, пока подвиги Мастера Синанджу были приписаны парочке кретинов, завернутых и банные полотенца!
— Это не полотенца, — вступился Римо, протягивая ему одеяние. — Это тоги. Их носили римские сенаторы.
— И люди за них голосовали? Они что были нудистами?
— Их носили все.
— Кто? — вопросил Чиун. — Ни один уважающий себя человек не наденет такую дегенератскую вещь.
— Очень многие их надевали. Аристотель носил.
— Никогда о таком не слышал, — фыркнул Чиун. — Шарлатан.
— Это один из самых значительных философов всех времен.
— Он рассказывал о красоте берегов Синанджу?
— Э-э, не совсем...
— В таком случае он шарлатан. Каждому известно, что все настоящие философы были корейцами.
— Ладно, — вздохнул Римо. Он напряг память, вспоминая, кто же еще носил тогу. — Есть! Юлий Цезарь. Великий император.
Чиун надулся:
— Кого волнует, в чем ходили бледнолицые.
— Только набрось ее. Мы не можем присутствовать на церемонии без них.
Нехотя старик взял тогу из рук Римо.
— Я надену это позорное одеяние на одном условии, — сказал он.
— На каком? — с надеждой спросил Римо. — Слушаю тебя.
— Ты скажешь собравшимся там идиотам, что это я отправил в рай двойной спиралью тех двоих дегенератов.
— Я не могу этого сделать. Тогда я оберну их против нас. Сейчас мы им нравимся, так что даже Фокс не может выкинуть нас отсюда. А мы должны находиться здесь, чтобы наблюдать за ним.
Пока Римо говорил, Чиун качал взад-вперед своей головой, глаза его были закрыты, челюсти окончательно и многозначительно сомкнуты.
— О, Чиун! Это лишь создаст дополнительные трудности. Кроме того, нам надо быть внизу, прежде чем Фокс начнет действовать.
— Таково мое условие.
— Давай что-нибудь еще. Все, что угодно, и я выполню твое условие. Если ты захочешь, мы проведем следующий отпуск в Синанджу.
— Мы в любом случае проводим следующий отпуск в Синанджу. Теперь моя очередь выбирать место очередного отпуска. И я уже сообщил о своем решении императору Смиту.
— А как насчет нового телевизора «Бетамакс»? — предложил Римо. — Там будет все, что надо и экран размером четыре фута.
— Я вполне удовлетворен теми скромными ящиками, которые у меня есть, — произнес Чиун.
Римо сдался.
— Что же ты хочешь взамен того, чтобы надеть эту тогу? — отчаявшись спросил он.
Чиун молчал. Затем его старые миндалевидные глаза блеснули и он заговорил:
— Думаю, есть кое-что. Одна маленькая вещица.
— Ну сейчас будет!
— Принеси мне портрет Читы Чинг в традиционном корейском платье. Ради этого я отброшу свое самомнение и появлюсь на публике завернутым в полотенце. Это будет доказательством моего бесконечного восхищения ее красотой.
— Это задание, папочка, — взмолился он, держа перед стариком белую тогу, который продолжал оглушительно жужжать. — Это ведь ничего не значит. Мы наденем их поверх своей одежды.
Короткое фырканье выразило взгляды Чиуна на это предложение, за ним последовало все то же низкое жужжание. Глаза старика были закрыты.
— Церемония может начаться в любую минуту, а Фокс уже начеку. Он знает, что мы следим за ним и он напуган. Если он собирается выкинуть что-то, то сейчас самое подходящее время.
Чиун закатил глаза и продолжал жужжать.
— Он может с кем-то связаться, или что-нибудь перепрятать. Или переговорит с кем-то на месте. Я тебе объясняю, сейчас он покажет свое лицо.
Лицо старика сжалось в яростной гримасе, а жужжание возвысилось до визга и оборвалось.
— Так же как ты показал свое? — взорвался он, не в силах дольше сдерживать себя. — Ты одурачил этих безумцев и они поверили, что ты совершил подвиг, исполнив упражнение для второкурсников, пока подвиги Мастера Синанджу были приписаны парочке кретинов, завернутых и банные полотенца!
— Это не полотенца, — вступился Римо, протягивая ему одеяние. — Это тоги. Их носили римские сенаторы.
— И люди за них голосовали? Они что были нудистами?
— Их носили все.
— Кто? — вопросил Чиун. — Ни один уважающий себя человек не наденет такую дегенератскую вещь.
— Очень многие их надевали. Аристотель носил.
— Никогда о таком не слышал, — фыркнул Чиун. — Шарлатан.
— Это один из самых значительных философов всех времен.
— Он рассказывал о красоте берегов Синанджу?
— Э-э, не совсем...
— В таком случае он шарлатан. Каждому известно, что все настоящие философы были корейцами.
— Ладно, — вздохнул Римо. Он напряг память, вспоминая, кто же еще носил тогу. — Есть! Юлий Цезарь. Великий император.
Чиун надулся:
— Кого волнует, в чем ходили бледнолицые.
— Только набрось ее. Мы не можем присутствовать на церемонии без них.
Нехотя старик взял тогу из рук Римо.
— Я надену это позорное одеяние на одном условии, — сказал он.
— На каком? — с надеждой спросил Римо. — Слушаю тебя.
— Ты скажешь собравшимся там идиотам, что это я отправил в рай двойной спиралью тех двоих дегенератов.
— Я не могу этого сделать. Тогда я оберну их против нас. Сейчас мы им нравимся, так что даже Фокс не может выкинуть нас отсюда. А мы должны находиться здесь, чтобы наблюдать за ним.
Пока Римо говорил, Чиун качал взад-вперед своей головой, глаза его были закрыты, челюсти окончательно и многозначительно сомкнуты.
— О, Чиун! Это лишь создаст дополнительные трудности. Кроме того, нам надо быть внизу, прежде чем Фокс начнет действовать.
— Таково мое условие.
— Давай что-нибудь еще. Все, что угодно, и я выполню твое условие. Если ты захочешь, мы проведем следующий отпуск в Синанджу.
— Мы в любом случае проводим следующий отпуск в Синанджу. Теперь моя очередь выбирать место очередного отпуска. И я уже сообщил о своем решении императору Смиту.
— А как насчет нового телевизора «Бетамакс»? — предложил Римо. — Там будет все, что надо и экран размером четыре фута.
— Я вполне удовлетворен теми скромными ящиками, которые у меня есть, — произнес Чиун.
Римо сдался.
— Что же ты хочешь взамен того, чтобы надеть эту тогу? — отчаявшись спросил он.
Чиун молчал. Затем его старые миндалевидные глаза блеснули и он заговорил:
— Думаю, есть кое-что. Одна маленькая вещица.
— Ну сейчас будет!
— Принеси мне портрет Читы Чинг в традиционном корейском платье. Ради этого я отброшу свое самомнение и появлюсь на публике завернутым в полотенце. Это будет доказательством моего бесконечного восхищения ее красотой.