Перед тем, как покинуть кабинет, Гидеон пролистал первые выпуски вечерних газет. О массовом побеге из Милуэйз сообщалось под крупным заголовком и на первой полосе, и эта новость отодвинула все другие происшествия на второй план. Тем не менее в них во всех подробностях расписывался и арест Уильяма Роуза, а его фотография красовалась на видном месте. Наглядный пример журналистских нравов: Роуза, естественно, прямо не подавали, как убийцу, явно опасаясь высказать какое-либо категорическое утверждение, которое могло бы повлечь за собой юридический иск против автора статьи. Но при этом все было представлено в таком свете, что девять читателей из десяти не сомневались в его виновности. Руководство подразделения "Эйч-5" не поскупилось проинформировать прессу об этом случае во всех деталях. Особенно насчет ножа юноши. Даже слишком подробно. Гидеон на их месте вел бы себя куда более сдержанно. Вообще это подразделение доставляло Гидеону массу хлопот, и не будет ничего удивительного, если в один прекрасный день возникнут более серьезные основания для беспокойства.
В четыре с половиной часа Гидеон подъезжал к "Эйч-5". Этот район Лондона выглядел довольно грустно, и множество низеньких домов нуждалось в хорошем ремонте. Одним словом, неприглядная картина. Семья Роуз жила недалеко отсюда, в относительно новом здании.
Гидеон не предупреждал местных коллег о своем прибытии. Но Леметр, зная о его намерениях, позаботился о том, чтобы поставить их в известность, и когда Гидеон вошел в участок, то там все было вычищено, надраено и отлажено, как перед самой тщательной инспекторской проверкой. Дежурный тут же его узнал и, встав навытяжку, доложил, что суперинтендент сегодня уехал домой довольно рано.
- Подхватил дрянную простуду, сэр.
- Да, - ответил Гидеон, - это сейчас случается сплошь и рядом. Кто вместо него?
- Главный иинспектор Смедд, сэр.
- Будьте добры, скажите ему, что я прибыл.
Гидеон не спешил. В этом старом здании лестницы были довольно крутыми, и Гидеон поднимался по ним, не торопясь, чтобы не прийти на третий этаж запыхавшимся. Было бы абсолютно неверным шагом предстать перед подчиненными, отфыркиваясь, как морж, и хватая ртом воздух. По пути он думал о Смедде, инспекторе, который задержал Роуза; он знал его достаточно хорошо, чтобы считать способным обойтись с Мэри довольно грубо. Инспектор был энергичным человеком и чертовски квалифицированным профессиналом, подумал Гидеон, и, что было не одно и то же, почти таким же хорошим полицейским. Гидеон его недолюбливал, хотя по работе они до сих пор никогда непосредственно не сталкивались. В принципе, Смедд был человеком, которому следовало доверять, и если он что-то утверждал, то в этом можно было не сомневаться.
Инспектор поджидал Гидеона на пороге своего кабинета, который он разделял вместе с суперинтендентом, и Гидеон вновь с недоумением подумал, когда же все-таки тот мог уйти домой.
- Хэлло, мистер комендент! Какая неожиданная честь для нас, воскликнул Смедд, встречая его хищной улыбкой и крепким рукопожатием.
Для инспектора Си-Ай-Ди он был, скорее, невысокого роста и едва дотягивал до установленного уставом предела, проходя под ростометром. Раньше к этому относились более сурово, но сейчас норма в пять футов и шесть дюймов уже не так соблюдалась. Смедд был одет во все коричневое, но несколько броского оттенка, а его галстук можно было, пожалуй, посчитать кричаще ярким. Кучерявые, почти рыжие волосы были чрезмерно напомажены; казалось, он только что выскочил из ванны, где энергично растирался жетской щеткой: нежно-розовая кожа отдавала свежестью. Лицо Смедда было сплошь усеяно веснушками.
- Прошу вас, заходите. Очень сожалею, что суперинтендент отсутствует, но сегодня он отбыл очень рано. Они все здесь очень простужены. А вас, этой зимой, эта напасть не коснулась?
- Спасибо, как-то обошлось.
Гидеон уселся за стол и осмотрелся. Было очевидно, что всем здесь заправлял Смедд, даже если суперинтендент и проводил немало времени в участке. Все вокруг было безукоризненно чисто, каждая вещь находилась на своем месте, все аккуратно разложено по полочкам. Гидеон заметил огромный, совершенно новый рабочий стол и подумал, не поставили ли его для Смедда? Он попал в точку! Смедд сел именно за него.
- Вы пришли, полагаю, в связи с делом Роуза? Я рад, что мы взяли этого ублюдка. Если бы это зависело от меня, я бы его повесил.
- Гм, неприятная история. Вижу, вы абсолютно уверены в его виновности? - поинтересовался Гидеон без улыбки. - Сегодня утром я разговаривал с одним из сотрудников Прокуратуры, и тот высказывался в том духе, что дело может развалиться при рассмотрении в суде. Поэтому-то мне и хотелось бы разобраться в нем самому.
- Мы его засадим за решетку, этого Роуза, - отрезал Смедд.
Смедд нахмурил брови. Скорее всего он просто завелся, так как в принципе прекрасно умел сдерживаться в присутствии Гидеона, но сейчас ему трудно было скрыть свою досаду или, по меньшей мере, нетерпение.
- Что касается меня, так я бы прямо завтра представил все материалы на рассмотрение суда. Конечно, если вы считаете нужным, можно попросить недельную отсрочку. Раз уж создалась такая ситуация, то, понятное дело, лучше все обстоятельно обосновать перед тем, как передать дело в суд. Но у меня нет и тени сомнения в его виновности. Это так, между нами, я бы не стал это говорить следственному судье... Так что же получается - вы не ознакомились с досье, которое я отправил?
Ну вот, теперь дошло и до упреков!
- Нет, почему же, но хотелось бы ещё раз оценить вместе некоторые главные моменты.
Смедд ответил не сразу. В его взгляде мелькнул насмешливый огонек, говоривший: ну как же, так я и поверю, что ты прочитал! Держу пари, что нет! Он открыл ящик и вытащил папку, в которой лежало около двадцати тщательно скрепленных листочков разного формата. Некоторые были отпечатаны на машинке, другие написаны от руки. Он начал просматривать один из них, не поднимая взглядя на Гидеона, и давая ему ясно понять, что он предпочитает, чтобы факты говорили сами за себя.
- Роуз и Винифрида Нортон встречались уже в течение шести месяцев. Она постоянно находилась у него или, наоборот, - он у нее. Единственные ссоры, что происходили между ними, были вызваны ревностью молодого человека. Он не выносил, когда видел её в компании иных мужчин. А недавно она, похоже, заинтересовалась другими парнями, нежели Уильямом, и из-за этого они крепко поцапались за несколько часов до того, как нашли её труп. После их перебранки она пошла собирать подснежники и...
- Одна?
- Да. Она сказала одной из своих подруг, куда едет, и уточнила, что делает это, стремясь избежать Роуза, которого начала побаиваться. И это был последний раз, когда их видели вместе, а её живой. Тело было найдено на следующее утро. В левой руке она все ещё сжимала букетик подснежников; всего нанесено одиннадцать ударов ножом. Большинство в грудь. Хотите узнать мою точку зрения? Этот парень - просто чудовище, - убежденно высказался он, словно выплевывая слова. - Таковы факты, касающиеся девушки, - продолжал Смедд. - Ну, а теперь перейдем к юноше. После их ссоры Роуз пошел прогуляться, причем один и домой не возвращался. Он утверждает, что был в кино, но рядом с телом Винифриды были обнаружены отпечатки его ботинок, а среди цветов - также и принадлежавший ему нож. Его лезвие было в крови, а на рукоятке - четкие отпечатки пальцев Роуза. Удары жертве были нанесены сквозь одежду, так что кровь не брызнула. Поэтому-то и не было ни единой капли крови на его руках. Но нам и не нужно доказательств такого рода. Поверьте мне, этот молодой негодяй заслуженно находится сейчас там, где ему место.
Смедд замолчал, как будто бросая тем самым вызов Гидеону.
- А как сам Роуз объясняет то, что его нож нашли на месте преступления?
- Классическая история! Дескать, за день или два до этого он его потерял.
- А отпечатки обуви?
- О, он признает, что виделся с ней там, но затем якобы ушел. Да, он и впрямь её покинул... но уже бездыханную, - заключил Смедд в провокационно-агрессивном ключе.
Глава 7
Гидеон ни на секунду не сомневался, что разубедить Смедда будет так же трудно, как и Леметра. В конечном счете он знал, что если Смедд и оставил без внимания или даже специально опустил некоторые детали, то в целом его расследование было проведено вполне серьезно. И если он, Гидеон, и выскажет сейчас пожелание проконтролировать все его действия, то Смедд упрется и будет настаивать на своем с ещё большим рвением. Поэтому Гидеон повел себя с инспектором, как с человеком, которого он знал бы получше и поболее уважал бы: со свойственной ему неторопливостью он кивнул головой, достал из кармана свою внушительную трубку из вишневого дерева и начал набивать её с медленной и мрачной улыбкой на лице.
- Значит, вы действительно расставили все точки над "i". А жаль!
- Жаль? Но, боже мой, что же вам ещё надо? - вскипел Смедд. Его карие глаза с зелеными крапинками никогда ещё так не сверкали, как в эти минуты.
Смотри-ка, сам себе сказал Гидеон, а его можно растормошить, если немного подтолкнуть!
- Этот мерзавец, - снова заговорил Смедд, - сцепился со своей подружкой - честной и красивой девушкой, которая только ещё вступала в жизнь, расправляя крылья. Во всяком случае, отчет медицинского эксперта категоричен в том, что он не пытался её изнасиловать. Посмотрим, как все происходило. Она ему говорит, что между ними все кончено. И чем же он отвечает? Крадется за ней в лес и зверски одиннадцать раз вонзает в неё нож. Защита, конечно, будет утверждать, что он действовал в состоянии аффекта, потеряв самообладание, даже рассудок, и начнут намекать на временное умопомрачение. На самом деле он сумасшедший не более, чем вы или я. Он просто мелкий подонок, которых так много развелось в наши дни. Пока он получает то, что хочет, все идет нормально, но как только начинают сопротивляться его желаниям, он теряет голову! А вы говорите "как жаль!".
Смедд остановился, чтобы отдышаться после столь длительной тирады. Гидеон продолжал все так же мрачновато улыбаться, как бы извиняясь, и, наконец, закончил набивать трубку. У него в запасе было несколько отработанных опытом приемов ведения бесед, о которых Смедд и не догадывался: он умел молчать, особенно в таких ситуациях, давая собеседнику выговориться.
- Только не заявляйте мне, - сжав кулаки, воскликнул Смедд, - что вы симпатизируете этому юному злодею? Если у вас есть сыновья, не забывайте, что и у меня их трое.
- Причем тут наши дети, хотя и это, конечно, тоже имеет значение, осторожно начал Гидеон. - Налицо один факт: сестра молодого Роуза, некая Мэри, знакома с моей дочерью Пруд. Они вместе учились музыке, ну, в общем, что-то в этом роде. И я ей обещал посмотреть, нет ли где в этом деле слабого звена. Я несколько надеялся, что вы не до такой степени уверены в виновности этого парня, но теперь ясно вижу, что это не так. Вы позволите мне встретиться с этим Роузом?
- Естественно. Говорите с ним, сколько угодно. Сами увидите, что его россказни подействуют на вас не более, чем на меня. Так значит, вы виделись с его сестрой?
- Она взяла Ярд приступом.
- Она и у нас тут пыталась проделать то же самое, - язвительно произнес Смедд. - Не люблю, когда молодежь, уверенная, что знает все на свете, лезет к тебе со всеми байками. И я вовсе не желаю, чтобы меня обзывали вруном, даже если это делает явно возбужденная девица.
Гидеон присвистнул сквозь зубы.
- Что, так прямо и говорила?
- Светх того, намолотила ещё и кучу всяких глупостей, - продолжал Смедд. - Закатила истерику, повела свою игру, одним словом! Или блефовала! Но я признаю только одно: факты. А в досье Роуза их набралось уже в два раза больше, чем нужно, чтобы признать его виновным. И единственное, что меня сейчас бесит, это то, что будут пытаться выдать его за невменяемого. Всякий раз, когда по этой причине освобождают из-под стражи какого-нибудь парня, у меня создается впечатление, что тут же двое других совершат новое убийство в надежде отделаться столь же легко. Какая, все-таки, странная вещь - человеческий разум! За сколько же преступлений несет ответственность это подлое подсознание?
- Я с вами полностью согласен. Если не считать этого, есть ли другие слабые места в этом деле?
- Нет, - вновь сжимая кулаки, уверенно ответил Смедд. - Я допросил весь персонал кинотеатра, куда, по словам сестры Роуза, они якобы вместе ходили. Никто её не узнал. Поймите меня правильно. Я не поверил ни единому слову его сестры, но несмотря на это, мы проверили её показания, зря потратив на это то время, когда могли бы оказаться полезными где-то в другом месте.
- Одно другому не мешает, - прокомментировал Гидеон.
- Ну хорошо, пройдемте к этому Роузу, - предложил Смедд. - Я говорил с помощником Комиссара насчет целесообразности уже сегодня во второй половине дня вынести дело Роуза на чрезвычайный суд, но он склонен подождать до завтра. Это мне позволило все ещё раз проверить и убедиться, что у этого молодого стервеца нет и других грехов на совести.
Они спустились по лестнице, ведущей к камерам предварительного заключения. Гидеон и Смедд оказались в подвале с матового цвета окнами, забранными прочными решетками; так что освещение там было довольно скудным. Короче, место было зловещим и мрачным, способным привести в трепетный ужас самого невинного из тех, кто туда попадал. За столом сидел капрал, который при виде Смедда и Гидеона повторно вскочил, вытянувшись в струнку.
- Мы хотим увидеть Роуза, - обратился к нему Смедд.
- Есть, сэр.
Гидеон как-то сразу стал незаметным, отошел на второй план с поразительной для человека его телосложения грацией. Он проследовал за двумя коллегами по узкому коридору, ведущему к камерам. Следует признать, что заявление Мэри не поразило его сверх всякой меры, но сейчас он поймал себя на том, что думает о её младшем брате в таком духе, который Смедд явно бы не одобрил. Ну как ему не заинтересоваться двадцатилетним парнем, у которого вся жизнь впереди, а наверху его поджидает тощая картонная папка, обрекающая на двадцать или тридцать лет заключения, если не на смертный приговор?
Уильям Роуз слышал, как они подходили. Когда полицейские вступили в камеру, он поднялся. То был бледный подросток, более тщедушный, чем представлял его себе Гидеон. Он дал бы ему от силы не более шестнадцати лет; Роуз очень походил на свою сестру, несмотря на то, что та была брюнеткой, а он - блондином с небесно-голубыми, лихорадочно поблескивавшими глазами. Его ботинки были хорошо начищены, а волосы тщательно причесаны этот молодой парень, безусловно, умел за собой следить.
- Перед тобой комендент Гидеон, - пролаял Смедд.
Во взгляде, которым молодой человек окинул его, подняв голову, Гидеон прочитал скорее глубокую потерянность, нежели выражение невиновности или, наоборот, признание своей вины.
- Добрый вечер, Роуз. Я очень сожалею, что вижу вас в таком отчаянном положении, - обратился он к парню, который, как, впрочем и Смедд, явно не ожидал такого начала разговора. - Не знаю, что вам наговорил главный инспектор, но вы должны знать, что по английским законам у вас есть право на защиту и, вы рассматриваетесь невиновным, покуда не будет доказано обратное.
- Теоретически все это звучит очень красиво, сэр.
Интересно, подумал Гидеон, его еще, кажется, не сломили?
- Что именно хотите вы этим сказать? - спокойно спросил Гидеон, сохраняя благодушный вид, чтобы расположить парня к себе.
- С самого начала они все до единого обращались со мной, как с виновным, - ответил ему Роуз без всякой горечи в голосе.
- А вы таковым не являетесь? - задал вопрос Гидеон голосом, полным обманчивой мягкости.
- Я не убивал Винифриду, сэр. Ничего не знаю об этом убийстве. Несколько дней назад я потерял свой нож, и убийца, должно быть, нашел его. Да, я поссорился с Винифридой, а затем пошел в кино. Со своей сестрой Мэри. Все это правда, сэр.
Гидеон его внимательно рассматривал.
- Вы знаете, где потеряли нож?
Парень покраснел.
- Нет, понятия не имею. Это был подарок моей сестры Мэри ко дню рождения, и я старался скрыть, что посеял его... от нее, как и от матери.
- Хорошо. Если вы мне сказали правду, нам следует её доказать. Не так ли, мистер главный инспектор?
- Мы установим истину, - четко ответил инспектор.
- Этого мы все и добиваемся, - прокомментировал Гидеон. - Кстати, не смогли бы вы послать за стенографом. У меня есть несколько вопросов к Роузу.
В этом Гидеону трудно было отказать, и он начал спокойно, без враждебности, скорее дружеским голосом задавать вопросы. Сначала Роуз отвечал с горечью, как если бы чувствовал, что ведет заранее проигранное сражение; затем, постепенно, перешел на более естественный тон и закончил свою исповедь весь пунцовый, чуть ли не в страстной манере.
Его ответы полностью соответствовали двум предыдущим допросам и каких-либо противоречий не просматривалось.
- Большое спасибо, Смедд, - пожал руку инспектору Гидеон перед тем, как расстаться с ним. - Я весьма сожалею, что мне пришлось совать свой нос в эту историю, но вы сами знаете, какие сейчас пошли люди. Только дотронься до молодежи, и они уже начинают орать во всю глотку. По ним, так мы должны воспитывать наших девочек и мальчиков под стеклянным колпаком. Предпочитаю не рисковать и быть уверенным, что не допущу ошибки. Иначе, мы можем здорово с ним залететь. Между нами, я...
Гидеон вдруг резко замолчал. Смедд ждал какой-то откровенности с его стороны, но не той, которую после секундного размышления и несколько неловким тоном выдал ему Гидеон.
- Только держите это при себе, Смедд. Ходят слухи, что к концу года помощник Комиссара подаст в отставку. Поговаривают, что он недавно получил большое наследство. Так что никто не посмеет осудить меня за то, что я стараюсь не упустить своего самого счастливого шанса в жизни. Не так ли? Но вы даже не можете себе представить, какой эффект может произвести в министерстве юстиции оправдательный приговор! Достаточно двух или трех таких штучек, чтобы торпедировать все мои планы. Так что поймите правильно, все эти мелкие симпатии моей дочери тут не при чем... Но извините, мне уже пора.
Когда он удалялся, Смедд проследил за ним уголком глаза. Он прекрасно знал, что рекомендация Гидеона была ему абсолютно необходима для того, чтобы, когда место суперинтендента подразделения "Эйч-5" освободится, возглавлять список претендентов на эту должность. Поэтому Смедд поклялся ещё раз перекопать все дело, попытаться отыскать в нем мельчайшие слабые места, чтобы избежать ошибки или глупости, короче, изучить дело с такой же тщательностью, с которой сделает это адвокат. В конце концов, теперь он уже ничем не рисковал, слепо обрушиваясь на молодого Роуза.
Кстати, симпатичный он все же мальчишка.
Но вот именно такими приятными мальчиками иногда обуревает какая-то необузданная ярость! И не следует забывать, что нож, которым была убита "девушка с подснежниками", все-таки принадлежал Роузу.
Без пятнадцати шесть машина Гидеона въехала на узкую и неприглядную Маскетт-стрит, где жила миссис Бенсон. На углу улицы он заметил старину Перси, бывалого и искушенного в своем ремесле полицейского. Из-за полнейшего отсутствия честолюбия тот никогда так и не поднялся выше среднего звена, но при этом был одним из самых светлых приобретений Ярда. Перси, разумеется, тут же узнал Гидеона, но не подал виду и продолжал наблюдать за задней частью дома Бенсонов, в то время как его коллега, молодой Эббот, следил за дверью, выходившей на улицу.
Как раз в это время Эббот направлялся в сторону машины Гидеона, и оказался почти напротив дома номер 52, где жила миссис Бенсон. Он шел размеренным, медленным шагом. Его манера идти скорее напоминала походку полисмена, осуществляющего свой обход, чем действия инспектора, выполнявшего спецзадание, но Гидеон не видел ничего плохого в том, что сотрудник уголовного розыска напоминал полицейского в форме. Иногда, в какой-то мере, такое поведение становилось даже преимуществом и, в конце концов, со временем у него это пройдет.
Гидеон припарковал машину у тротуара, когда Эббот заметил его и кинулся открывать дверцу.
- Добрый день, сэр.
- Хэлло, - ответил Гидеон, делая вид, что удивлен. - Так это вы занимаетесь этим делом?
- Меня должны сменить в восемь часов, сэр. Капрал - инспектор Лоусен.
- Да, я его видел. Все спокойно?
- С моей точки зрения ничего такого, что давало бы основание для тревоги, не произошло, - отчеканил Эббот, поставив затем Гидеона в известность о перемещениях детей и двух человек, живущих на верхнем этаже; он ему описал также двух лиц, проходивших, но не вошедших в дом - мужчину и женщину. Да, действительно ничего особенного. Во время отчета Эббота Гидеон заметил, как в одном из окон шевельнулась занавеска. Наверное, это была Руби, а может, кто-то из детей. Он подошел к двери в комнату, окна которой выходили на улицу, и увидел внутри мальчугана лет двенадцати и десятилетнюю девочку. Постучав, он услышал, как дети что-то прокричали, но что именно, не понял. Затем до его слуха донеслись наставления матери, раздался шум шагов и дверь открылась.
Гидеон был просто ошеломлен.
Перед ним, несомненно, стояла Руби Бенсон, но насколько же - просто невероятно! - она выглядела сейчас моложе, чем в момент их знакомства. У Гидеона даже создалось впечатление, что он встретил младшую сестру той женщины, которую знал раньше. Ее волосы, конечно же, были уложены искусным парикмахером, а на висках уже не проступала седина. Но этот моложавый вид не был навеян только женской кокетливостью: цвет её кожи стал светлее, глаза потеряли прежнее выражение боли и страдания и, как констатировал Гидеон, на лице Руби стало вроде бы гораздо меньше морщин. Одетая в белую блузку и темно-серую юбку, она по фигуре ни в чем не уступала молодой девушке, для которой прическа Святой Катерины<$F<|>"Прическа Святой Катерины" - незамужняя 25-летняя девушка празднует день Святой Катерины, официально переходя в возраст "перезлелок".> - дело ещё сравнительно далекого будущего.
Гидеон протянул руку.
- Ну и ну, - только и смог проронить Гидеон. - Нужно мне будет взять у вас рецепт! Я бы тоже был не прочь помолодеть лет этак на двадцать.
Комплимент явно пришелся ей по душе, и миссис Бенсон улыбнулась. Она, несколько поколебавшись, пожала протянутую ей руку и, отступив назад, впустали Гидеона в дом.
- Просто нет той мороки и треволнений, что были раньше... по меньшей мере до настоящего времени... Пройдемте в переднюю комнату.
Гидеон хорошо её помнил. Он вошел и - снова сюрприз: все в ней было полностью переделано, и теперь помещение казалось более просторным, а светлые, радостные тона, в которых оно было выдержано, резко контрастировали с этим угрюмым кварталом.
- У меня появилось нечто вроде странного, непонятного предчувствия, внезапно бросила она. - Интуиция подсказывает, что он доберется до Лондона и примется за детей. Я вам уже говорила об этом. Он прекрасно знает, что они для меня - все и как раз в его характере... Он вполне удовольствуется, если я останусь живой, но дети погибнут или станут калеками. В общем, что-то в этом роде! Но я вам ещё не все сказала, - продолжала она прерывисто, скороговоркой, как если бы говорила по телефону. - Я вам не сообщила, что мать Бенсона навещала его в тюрьме Милуэйз. Вы знали об этом?
- Нет.
- Ну так вот, она там была. И когда вернулась, передала мне от него устное послание, смысл которого ей был непонятен. Зато я сразу сообразила, в чем дело. Но ей ничего не сказала и не делались этим ни с кем, но... когда я узнала, что он сбежал, то его слова мгновенно всплыли в моей памяти, мистер Гидеон, и я настолько испугана, что оказалась не в силах что-либо придумать.
Ну ещё бы, подумал Гидеон.
- И что же было в этом послании?
- Он передал мне, чтобы я вспомнила, что произошло с семьей Майклрайт. И все... Не думаю, что вы слышали эту историю. Несколько лет назад глава этой семьи часто работал на Сида. Однажды он заподозрил, что Сид его крепко надул... Тогда я ещё не была уверена в этом, но сейчас, полагаю, что так оно и было.
У Гидеона появилось впечатление, что она несколько непоследовательна. Но в то же время он прекрасно понимал причину этого взрыва эмоций после стольких лет сдержанности и подавления их в себе. Пусть говорит. Это её немного успокоит. Постепенно в голове Гидеона начала складываться цельная картина случившегося, которую Руби начала набрасывать отдельными мазками.
- У четы Майклрайтов было двое мальчиков и, понимаете, в один прекрасный день оба они были раздавлены машиной, которая тут же скрылась. В тот день они шли по улице вместе с отцом. Тот с одним из малышей погиб на месте; другой сынишка остался калекой на всю жизнь. Я не могла быть в то время уверенной, что это сделал лично Сид, но неоспоримо одно: Майклрайт мертв... и мне известно, что стало с его детьми. И вот тогда, когда мать Сида передала мне эту фразу Бенсона, я, естественно, сразу же подумала в том духе, как только что вам сказала.
- Миссис Бенсон, мы не допустим, чтобы с вашими детьми что-нибудь стряслось, - спокойно заверил её Гидеон.
- Это вы так говорите, - пылко, чуть ли не в ярости, воскликнула она. - Но кто ему помешает сделать это? Теперь, находясь на свободе, он позвонит одному из своих друзей. А у него их хоть отбавляй! Я подумала об этом сегодня же утром, когда вы повесили трубку. Вот почему не пустила детей после обеда в школу. Мистер Гидеон, как вы можете точно узнать, что он не принесет зла моим детям?
В четыре с половиной часа Гидеон подъезжал к "Эйч-5". Этот район Лондона выглядел довольно грустно, и множество низеньких домов нуждалось в хорошем ремонте. Одним словом, неприглядная картина. Семья Роуз жила недалеко отсюда, в относительно новом здании.
Гидеон не предупреждал местных коллег о своем прибытии. Но Леметр, зная о его намерениях, позаботился о том, чтобы поставить их в известность, и когда Гидеон вошел в участок, то там все было вычищено, надраено и отлажено, как перед самой тщательной инспекторской проверкой. Дежурный тут же его узнал и, встав навытяжку, доложил, что суперинтендент сегодня уехал домой довольно рано.
- Подхватил дрянную простуду, сэр.
- Да, - ответил Гидеон, - это сейчас случается сплошь и рядом. Кто вместо него?
- Главный иинспектор Смедд, сэр.
- Будьте добры, скажите ему, что я прибыл.
Гидеон не спешил. В этом старом здании лестницы были довольно крутыми, и Гидеон поднимался по ним, не торопясь, чтобы не прийти на третий этаж запыхавшимся. Было бы абсолютно неверным шагом предстать перед подчиненными, отфыркиваясь, как морж, и хватая ртом воздух. По пути он думал о Смедде, инспекторе, который задержал Роуза; он знал его достаточно хорошо, чтобы считать способным обойтись с Мэри довольно грубо. Инспектор был энергичным человеком и чертовски квалифицированным профессиналом, подумал Гидеон, и, что было не одно и то же, почти таким же хорошим полицейским. Гидеон его недолюбливал, хотя по работе они до сих пор никогда непосредственно не сталкивались. В принципе, Смедд был человеком, которому следовало доверять, и если он что-то утверждал, то в этом можно было не сомневаться.
Инспектор поджидал Гидеона на пороге своего кабинета, который он разделял вместе с суперинтендентом, и Гидеон вновь с недоумением подумал, когда же все-таки тот мог уйти домой.
- Хэлло, мистер комендент! Какая неожиданная честь для нас, воскликнул Смедд, встречая его хищной улыбкой и крепким рукопожатием.
Для инспектора Си-Ай-Ди он был, скорее, невысокого роста и едва дотягивал до установленного уставом предела, проходя под ростометром. Раньше к этому относились более сурово, но сейчас норма в пять футов и шесть дюймов уже не так соблюдалась. Смедд был одет во все коричневое, но несколько броского оттенка, а его галстук можно было, пожалуй, посчитать кричаще ярким. Кучерявые, почти рыжие волосы были чрезмерно напомажены; казалось, он только что выскочил из ванны, где энергично растирался жетской щеткой: нежно-розовая кожа отдавала свежестью. Лицо Смедда было сплошь усеяно веснушками.
- Прошу вас, заходите. Очень сожалею, что суперинтендент отсутствует, но сегодня он отбыл очень рано. Они все здесь очень простужены. А вас, этой зимой, эта напасть не коснулась?
- Спасибо, как-то обошлось.
Гидеон уселся за стол и осмотрелся. Было очевидно, что всем здесь заправлял Смедд, даже если суперинтендент и проводил немало времени в участке. Все вокруг было безукоризненно чисто, каждая вещь находилась на своем месте, все аккуратно разложено по полочкам. Гидеон заметил огромный, совершенно новый рабочий стол и подумал, не поставили ли его для Смедда? Он попал в точку! Смедд сел именно за него.
- Вы пришли, полагаю, в связи с делом Роуза? Я рад, что мы взяли этого ублюдка. Если бы это зависело от меня, я бы его повесил.
- Гм, неприятная история. Вижу, вы абсолютно уверены в его виновности? - поинтересовался Гидеон без улыбки. - Сегодня утром я разговаривал с одним из сотрудников Прокуратуры, и тот высказывался в том духе, что дело может развалиться при рассмотрении в суде. Поэтому-то мне и хотелось бы разобраться в нем самому.
- Мы его засадим за решетку, этого Роуза, - отрезал Смедд.
Смедд нахмурил брови. Скорее всего он просто завелся, так как в принципе прекрасно умел сдерживаться в присутствии Гидеона, но сейчас ему трудно было скрыть свою досаду или, по меньшей мере, нетерпение.
- Что касается меня, так я бы прямо завтра представил все материалы на рассмотрение суда. Конечно, если вы считаете нужным, можно попросить недельную отсрочку. Раз уж создалась такая ситуация, то, понятное дело, лучше все обстоятельно обосновать перед тем, как передать дело в суд. Но у меня нет и тени сомнения в его виновности. Это так, между нами, я бы не стал это говорить следственному судье... Так что же получается - вы не ознакомились с досье, которое я отправил?
Ну вот, теперь дошло и до упреков!
- Нет, почему же, но хотелось бы ещё раз оценить вместе некоторые главные моменты.
Смедд ответил не сразу. В его взгляде мелькнул насмешливый огонек, говоривший: ну как же, так я и поверю, что ты прочитал! Держу пари, что нет! Он открыл ящик и вытащил папку, в которой лежало около двадцати тщательно скрепленных листочков разного формата. Некоторые были отпечатаны на машинке, другие написаны от руки. Он начал просматривать один из них, не поднимая взглядя на Гидеона, и давая ему ясно понять, что он предпочитает, чтобы факты говорили сами за себя.
- Роуз и Винифрида Нортон встречались уже в течение шести месяцев. Она постоянно находилась у него или, наоборот, - он у нее. Единственные ссоры, что происходили между ними, были вызваны ревностью молодого человека. Он не выносил, когда видел её в компании иных мужчин. А недавно она, похоже, заинтересовалась другими парнями, нежели Уильямом, и из-за этого они крепко поцапались за несколько часов до того, как нашли её труп. После их перебранки она пошла собирать подснежники и...
- Одна?
- Да. Она сказала одной из своих подруг, куда едет, и уточнила, что делает это, стремясь избежать Роуза, которого начала побаиваться. И это был последний раз, когда их видели вместе, а её живой. Тело было найдено на следующее утро. В левой руке она все ещё сжимала букетик подснежников; всего нанесено одиннадцать ударов ножом. Большинство в грудь. Хотите узнать мою точку зрения? Этот парень - просто чудовище, - убежденно высказался он, словно выплевывая слова. - Таковы факты, касающиеся девушки, - продолжал Смедд. - Ну, а теперь перейдем к юноше. После их ссоры Роуз пошел прогуляться, причем один и домой не возвращался. Он утверждает, что был в кино, но рядом с телом Винифриды были обнаружены отпечатки его ботинок, а среди цветов - также и принадлежавший ему нож. Его лезвие было в крови, а на рукоятке - четкие отпечатки пальцев Роуза. Удары жертве были нанесены сквозь одежду, так что кровь не брызнула. Поэтому-то и не было ни единой капли крови на его руках. Но нам и не нужно доказательств такого рода. Поверьте мне, этот молодой негодяй заслуженно находится сейчас там, где ему место.
Смедд замолчал, как будто бросая тем самым вызов Гидеону.
- А как сам Роуз объясняет то, что его нож нашли на месте преступления?
- Классическая история! Дескать, за день или два до этого он его потерял.
- А отпечатки обуви?
- О, он признает, что виделся с ней там, но затем якобы ушел. Да, он и впрямь её покинул... но уже бездыханную, - заключил Смедд в провокационно-агрессивном ключе.
Глава 7
Гидеон ни на секунду не сомневался, что разубедить Смедда будет так же трудно, как и Леметра. В конечном счете он знал, что если Смедд и оставил без внимания или даже специально опустил некоторые детали, то в целом его расследование было проведено вполне серьезно. И если он, Гидеон, и выскажет сейчас пожелание проконтролировать все его действия, то Смедд упрется и будет настаивать на своем с ещё большим рвением. Поэтому Гидеон повел себя с инспектором, как с человеком, которого он знал бы получше и поболее уважал бы: со свойственной ему неторопливостью он кивнул головой, достал из кармана свою внушительную трубку из вишневого дерева и начал набивать её с медленной и мрачной улыбкой на лице.
- Значит, вы действительно расставили все точки над "i". А жаль!
- Жаль? Но, боже мой, что же вам ещё надо? - вскипел Смедд. Его карие глаза с зелеными крапинками никогда ещё так не сверкали, как в эти минуты.
Смотри-ка, сам себе сказал Гидеон, а его можно растормошить, если немного подтолкнуть!
- Этот мерзавец, - снова заговорил Смедд, - сцепился со своей подружкой - честной и красивой девушкой, которая только ещё вступала в жизнь, расправляя крылья. Во всяком случае, отчет медицинского эксперта категоричен в том, что он не пытался её изнасиловать. Посмотрим, как все происходило. Она ему говорит, что между ними все кончено. И чем же он отвечает? Крадется за ней в лес и зверски одиннадцать раз вонзает в неё нож. Защита, конечно, будет утверждать, что он действовал в состоянии аффекта, потеряв самообладание, даже рассудок, и начнут намекать на временное умопомрачение. На самом деле он сумасшедший не более, чем вы или я. Он просто мелкий подонок, которых так много развелось в наши дни. Пока он получает то, что хочет, все идет нормально, но как только начинают сопротивляться его желаниям, он теряет голову! А вы говорите "как жаль!".
Смедд остановился, чтобы отдышаться после столь длительной тирады. Гидеон продолжал все так же мрачновато улыбаться, как бы извиняясь, и, наконец, закончил набивать трубку. У него в запасе было несколько отработанных опытом приемов ведения бесед, о которых Смедд и не догадывался: он умел молчать, особенно в таких ситуациях, давая собеседнику выговориться.
- Только не заявляйте мне, - сжав кулаки, воскликнул Смедд, - что вы симпатизируете этому юному злодею? Если у вас есть сыновья, не забывайте, что и у меня их трое.
- Причем тут наши дети, хотя и это, конечно, тоже имеет значение, осторожно начал Гидеон. - Налицо один факт: сестра молодого Роуза, некая Мэри, знакома с моей дочерью Пруд. Они вместе учились музыке, ну, в общем, что-то в этом роде. И я ей обещал посмотреть, нет ли где в этом деле слабого звена. Я несколько надеялся, что вы не до такой степени уверены в виновности этого парня, но теперь ясно вижу, что это не так. Вы позволите мне встретиться с этим Роузом?
- Естественно. Говорите с ним, сколько угодно. Сами увидите, что его россказни подействуют на вас не более, чем на меня. Так значит, вы виделись с его сестрой?
- Она взяла Ярд приступом.
- Она и у нас тут пыталась проделать то же самое, - язвительно произнес Смедд. - Не люблю, когда молодежь, уверенная, что знает все на свете, лезет к тебе со всеми байками. И я вовсе не желаю, чтобы меня обзывали вруном, даже если это делает явно возбужденная девица.
Гидеон присвистнул сквозь зубы.
- Что, так прямо и говорила?
- Светх того, намолотила ещё и кучу всяких глупостей, - продолжал Смедд. - Закатила истерику, повела свою игру, одним словом! Или блефовала! Но я признаю только одно: факты. А в досье Роуза их набралось уже в два раза больше, чем нужно, чтобы признать его виновным. И единственное, что меня сейчас бесит, это то, что будут пытаться выдать его за невменяемого. Всякий раз, когда по этой причине освобождают из-под стражи какого-нибудь парня, у меня создается впечатление, что тут же двое других совершат новое убийство в надежде отделаться столь же легко. Какая, все-таки, странная вещь - человеческий разум! За сколько же преступлений несет ответственность это подлое подсознание?
- Я с вами полностью согласен. Если не считать этого, есть ли другие слабые места в этом деле?
- Нет, - вновь сжимая кулаки, уверенно ответил Смедд. - Я допросил весь персонал кинотеатра, куда, по словам сестры Роуза, они якобы вместе ходили. Никто её не узнал. Поймите меня правильно. Я не поверил ни единому слову его сестры, но несмотря на это, мы проверили её показания, зря потратив на это то время, когда могли бы оказаться полезными где-то в другом месте.
- Одно другому не мешает, - прокомментировал Гидеон.
- Ну хорошо, пройдемте к этому Роузу, - предложил Смедд. - Я говорил с помощником Комиссара насчет целесообразности уже сегодня во второй половине дня вынести дело Роуза на чрезвычайный суд, но он склонен подождать до завтра. Это мне позволило все ещё раз проверить и убедиться, что у этого молодого стервеца нет и других грехов на совести.
Они спустились по лестнице, ведущей к камерам предварительного заключения. Гидеон и Смедд оказались в подвале с матового цвета окнами, забранными прочными решетками; так что освещение там было довольно скудным. Короче, место было зловещим и мрачным, способным привести в трепетный ужас самого невинного из тех, кто туда попадал. За столом сидел капрал, который при виде Смедда и Гидеона повторно вскочил, вытянувшись в струнку.
- Мы хотим увидеть Роуза, - обратился к нему Смедд.
- Есть, сэр.
Гидеон как-то сразу стал незаметным, отошел на второй план с поразительной для человека его телосложения грацией. Он проследовал за двумя коллегами по узкому коридору, ведущему к камерам. Следует признать, что заявление Мэри не поразило его сверх всякой меры, но сейчас он поймал себя на том, что думает о её младшем брате в таком духе, который Смедд явно бы не одобрил. Ну как ему не заинтересоваться двадцатилетним парнем, у которого вся жизнь впереди, а наверху его поджидает тощая картонная папка, обрекающая на двадцать или тридцать лет заключения, если не на смертный приговор?
Уильям Роуз слышал, как они подходили. Когда полицейские вступили в камеру, он поднялся. То был бледный подросток, более тщедушный, чем представлял его себе Гидеон. Он дал бы ему от силы не более шестнадцати лет; Роуз очень походил на свою сестру, несмотря на то, что та была брюнеткой, а он - блондином с небесно-голубыми, лихорадочно поблескивавшими глазами. Его ботинки были хорошо начищены, а волосы тщательно причесаны этот молодой парень, безусловно, умел за собой следить.
- Перед тобой комендент Гидеон, - пролаял Смедд.
Во взгляде, которым молодой человек окинул его, подняв голову, Гидеон прочитал скорее глубокую потерянность, нежели выражение невиновности или, наоборот, признание своей вины.
- Добрый вечер, Роуз. Я очень сожалею, что вижу вас в таком отчаянном положении, - обратился он к парню, который, как, впрочем и Смедд, явно не ожидал такого начала разговора. - Не знаю, что вам наговорил главный инспектор, но вы должны знать, что по английским законам у вас есть право на защиту и, вы рассматриваетесь невиновным, покуда не будет доказано обратное.
- Теоретически все это звучит очень красиво, сэр.
Интересно, подумал Гидеон, его еще, кажется, не сломили?
- Что именно хотите вы этим сказать? - спокойно спросил Гидеон, сохраняя благодушный вид, чтобы расположить парня к себе.
- С самого начала они все до единого обращались со мной, как с виновным, - ответил ему Роуз без всякой горечи в голосе.
- А вы таковым не являетесь? - задал вопрос Гидеон голосом, полным обманчивой мягкости.
- Я не убивал Винифриду, сэр. Ничего не знаю об этом убийстве. Несколько дней назад я потерял свой нож, и убийца, должно быть, нашел его. Да, я поссорился с Винифридой, а затем пошел в кино. Со своей сестрой Мэри. Все это правда, сэр.
Гидеон его внимательно рассматривал.
- Вы знаете, где потеряли нож?
Парень покраснел.
- Нет, понятия не имею. Это был подарок моей сестры Мэри ко дню рождения, и я старался скрыть, что посеял его... от нее, как и от матери.
- Хорошо. Если вы мне сказали правду, нам следует её доказать. Не так ли, мистер главный инспектор?
- Мы установим истину, - четко ответил инспектор.
- Этого мы все и добиваемся, - прокомментировал Гидеон. - Кстати, не смогли бы вы послать за стенографом. У меня есть несколько вопросов к Роузу.
В этом Гидеону трудно было отказать, и он начал спокойно, без враждебности, скорее дружеским голосом задавать вопросы. Сначала Роуз отвечал с горечью, как если бы чувствовал, что ведет заранее проигранное сражение; затем, постепенно, перешел на более естественный тон и закончил свою исповедь весь пунцовый, чуть ли не в страстной манере.
Его ответы полностью соответствовали двум предыдущим допросам и каких-либо противоречий не просматривалось.
- Большое спасибо, Смедд, - пожал руку инспектору Гидеон перед тем, как расстаться с ним. - Я весьма сожалею, что мне пришлось совать свой нос в эту историю, но вы сами знаете, какие сейчас пошли люди. Только дотронься до молодежи, и они уже начинают орать во всю глотку. По ним, так мы должны воспитывать наших девочек и мальчиков под стеклянным колпаком. Предпочитаю не рисковать и быть уверенным, что не допущу ошибки. Иначе, мы можем здорово с ним залететь. Между нами, я...
Гидеон вдруг резко замолчал. Смедд ждал какой-то откровенности с его стороны, но не той, которую после секундного размышления и несколько неловким тоном выдал ему Гидеон.
- Только держите это при себе, Смедд. Ходят слухи, что к концу года помощник Комиссара подаст в отставку. Поговаривают, что он недавно получил большое наследство. Так что никто не посмеет осудить меня за то, что я стараюсь не упустить своего самого счастливого шанса в жизни. Не так ли? Но вы даже не можете себе представить, какой эффект может произвести в министерстве юстиции оправдательный приговор! Достаточно двух или трех таких штучек, чтобы торпедировать все мои планы. Так что поймите правильно, все эти мелкие симпатии моей дочери тут не при чем... Но извините, мне уже пора.
Когда он удалялся, Смедд проследил за ним уголком глаза. Он прекрасно знал, что рекомендация Гидеона была ему абсолютно необходима для того, чтобы, когда место суперинтендента подразделения "Эйч-5" освободится, возглавлять список претендентов на эту должность. Поэтому Смедд поклялся ещё раз перекопать все дело, попытаться отыскать в нем мельчайшие слабые места, чтобы избежать ошибки или глупости, короче, изучить дело с такой же тщательностью, с которой сделает это адвокат. В конце концов, теперь он уже ничем не рисковал, слепо обрушиваясь на молодого Роуза.
Кстати, симпатичный он все же мальчишка.
Но вот именно такими приятными мальчиками иногда обуревает какая-то необузданная ярость! И не следует забывать, что нож, которым была убита "девушка с подснежниками", все-таки принадлежал Роузу.
Без пятнадцати шесть машина Гидеона въехала на узкую и неприглядную Маскетт-стрит, где жила миссис Бенсон. На углу улицы он заметил старину Перси, бывалого и искушенного в своем ремесле полицейского. Из-за полнейшего отсутствия честолюбия тот никогда так и не поднялся выше среднего звена, но при этом был одним из самых светлых приобретений Ярда. Перси, разумеется, тут же узнал Гидеона, но не подал виду и продолжал наблюдать за задней частью дома Бенсонов, в то время как его коллега, молодой Эббот, следил за дверью, выходившей на улицу.
Как раз в это время Эббот направлялся в сторону машины Гидеона, и оказался почти напротив дома номер 52, где жила миссис Бенсон. Он шел размеренным, медленным шагом. Его манера идти скорее напоминала походку полисмена, осуществляющего свой обход, чем действия инспектора, выполнявшего спецзадание, но Гидеон не видел ничего плохого в том, что сотрудник уголовного розыска напоминал полицейского в форме. Иногда, в какой-то мере, такое поведение становилось даже преимуществом и, в конце концов, со временем у него это пройдет.
Гидеон припарковал машину у тротуара, когда Эббот заметил его и кинулся открывать дверцу.
- Добрый день, сэр.
- Хэлло, - ответил Гидеон, делая вид, что удивлен. - Так это вы занимаетесь этим делом?
- Меня должны сменить в восемь часов, сэр. Капрал - инспектор Лоусен.
- Да, я его видел. Все спокойно?
- С моей точки зрения ничего такого, что давало бы основание для тревоги, не произошло, - отчеканил Эббот, поставив затем Гидеона в известность о перемещениях детей и двух человек, живущих на верхнем этаже; он ему описал также двух лиц, проходивших, но не вошедших в дом - мужчину и женщину. Да, действительно ничего особенного. Во время отчета Эббота Гидеон заметил, как в одном из окон шевельнулась занавеска. Наверное, это была Руби, а может, кто-то из детей. Он подошел к двери в комнату, окна которой выходили на улицу, и увидел внутри мальчугана лет двенадцати и десятилетнюю девочку. Постучав, он услышал, как дети что-то прокричали, но что именно, не понял. Затем до его слуха донеслись наставления матери, раздался шум шагов и дверь открылась.
Гидеон был просто ошеломлен.
Перед ним, несомненно, стояла Руби Бенсон, но насколько же - просто невероятно! - она выглядела сейчас моложе, чем в момент их знакомства. У Гидеона даже создалось впечатление, что он встретил младшую сестру той женщины, которую знал раньше. Ее волосы, конечно же, были уложены искусным парикмахером, а на висках уже не проступала седина. Но этот моложавый вид не был навеян только женской кокетливостью: цвет её кожи стал светлее, глаза потеряли прежнее выражение боли и страдания и, как констатировал Гидеон, на лице Руби стало вроде бы гораздо меньше морщин. Одетая в белую блузку и темно-серую юбку, она по фигуре ни в чем не уступала молодой девушке, для которой прическа Святой Катерины<$F<|>"Прическа Святой Катерины" - незамужняя 25-летняя девушка празднует день Святой Катерины, официально переходя в возраст "перезлелок".> - дело ещё сравнительно далекого будущего.
Гидеон протянул руку.
- Ну и ну, - только и смог проронить Гидеон. - Нужно мне будет взять у вас рецепт! Я бы тоже был не прочь помолодеть лет этак на двадцать.
Комплимент явно пришелся ей по душе, и миссис Бенсон улыбнулась. Она, несколько поколебавшись, пожала протянутую ей руку и, отступив назад, впустали Гидеона в дом.
- Просто нет той мороки и треволнений, что были раньше... по меньшей мере до настоящего времени... Пройдемте в переднюю комнату.
Гидеон хорошо её помнил. Он вошел и - снова сюрприз: все в ней было полностью переделано, и теперь помещение казалось более просторным, а светлые, радостные тона, в которых оно было выдержано, резко контрастировали с этим угрюмым кварталом.
- У меня появилось нечто вроде странного, непонятного предчувствия, внезапно бросила она. - Интуиция подсказывает, что он доберется до Лондона и примется за детей. Я вам уже говорила об этом. Он прекрасно знает, что они для меня - все и как раз в его характере... Он вполне удовольствуется, если я останусь живой, но дети погибнут или станут калеками. В общем, что-то в этом роде! Но я вам ещё не все сказала, - продолжала она прерывисто, скороговоркой, как если бы говорила по телефону. - Я вам не сообщила, что мать Бенсона навещала его в тюрьме Милуэйз. Вы знали об этом?
- Нет.
- Ну так вот, она там была. И когда вернулась, передала мне от него устное послание, смысл которого ей был непонятен. Зато я сразу сообразила, в чем дело. Но ей ничего не сказала и не делались этим ни с кем, но... когда я узнала, что он сбежал, то его слова мгновенно всплыли в моей памяти, мистер Гидеон, и я настолько испугана, что оказалась не в силах что-либо придумать.
Ну ещё бы, подумал Гидеон.
- И что же было в этом послании?
- Он передал мне, чтобы я вспомнила, что произошло с семьей Майклрайт. И все... Не думаю, что вы слышали эту историю. Несколько лет назад глава этой семьи часто работал на Сида. Однажды он заподозрил, что Сид его крепко надул... Тогда я ещё не была уверена в этом, но сейчас, полагаю, что так оно и было.
У Гидеона появилось впечатление, что она несколько непоследовательна. Но в то же время он прекрасно понимал причину этого взрыва эмоций после стольких лет сдержанности и подавления их в себе. Пусть говорит. Это её немного успокоит. Постепенно в голове Гидеона начала складываться цельная картина случившегося, которую Руби начала набрасывать отдельными мазками.
- У четы Майклрайтов было двое мальчиков и, понимаете, в один прекрасный день оба они были раздавлены машиной, которая тут же скрылась. В тот день они шли по улице вместе с отцом. Тот с одним из малышей погиб на месте; другой сынишка остался калекой на всю жизнь. Я не могла быть в то время уверенной, что это сделал лично Сид, но неоспоримо одно: Майклрайт мертв... и мне известно, что стало с его детьми. И вот тогда, когда мать Сида передала мне эту фразу Бенсона, я, естественно, сразу же подумала в том духе, как только что вам сказала.
- Миссис Бенсон, мы не допустим, чтобы с вашими детьми что-нибудь стряслось, - спокойно заверил её Гидеон.
- Это вы так говорите, - пылко, чуть ли не в ярости, воскликнула она. - Но кто ему помешает сделать это? Теперь, находясь на свободе, он позвонит одному из своих друзей. А у него их хоть отбавляй! Я подумала об этом сегодня же утром, когда вы повесили трубку. Вот почему не пустила детей после обеда в школу. Мистер Гидеон, как вы можете точно узнать, что он не принесет зла моим детям?