— Вам нравится жить в пустыне? — вежливо поинтересовалась Карли.
   — Здесь жизнь дешевая, — ответил он, отхлебывая пиво, — и спокойно, преступность низкая.
   Эван вернулся с двумя алюминиевыми чемоданчиками, наполненными оборудованием. Аккуратно укрепил на треноге цифровую камеру, а вокруг Реймонда установил рефлекторы. На холодильник поставил цифровой магнитофон. Потом протянул к герою интервью маленький микрофон с прищепкой.
   — Вот это надо прицепить на рубашку. Реймонд выпрямился в качалке.
   — Валяй.
   Эван прикрепил микрофон к отвороту рубашки, надел наушники и начал настраивать магнитофон на речь Реймонда.
   — И много вы вдвоем снимаете этих документальных фильмов? — поинтересовался старик.
   Карли заметила у губ Эвана раздраженную складку.
   — Нет, мы не работаем вместе. Фильмы снимает Эван, а я обычно озвучиваю рекламные ролики и мультфильмы.
   — Не смотрю мультфильмы и, как правило, стараюсь не обращать внимания на рекламу. А вы не поете?
   Эван поставил складной стул за камерой, снял несколько пробных кадров и немного поправил объектив.
   — В общем-то могу что-нибудь спеть чисто, но ничего интересного в моем пении нет.
   Ответ, судя по всему, не разочаровал Реймонда.
   — Я иногда играю на пианино в Палм-Спрингсе. А вы можете время от времени составить мне приятную компанию. Многого не потребуется. Всю работу «на зрителя» я беру на себя. — Он сделал вид, что играет на воображаемой клавиатуре.
   — Подумаю, — честно ответила Карли. В конце концов, предложение работы всегда ценно. Приятно, когда можешь на что-то сгодиться.
   — Порядок, — раздался из-за камеры голос Эвана. — Я готов.
   — Красивое оборудование, — заметил Реймонд, разглядывая сначала микрофон у себя на груди, а потом камеру. — Сейчас все такое маленькое. Те микрофоны, которыми пользовались мы, были просто огромными. Сейчас их, наверное, уже и не найдешь.
   — Ими все еще довольно часто пользуются. Многие предпочитают именно тот звук, который получается с этими старыми микрофонами.
   — Не может быть!
   — Вы готовы?
   — Всегда готов! — подчеркнуто отчеканил старик. Прежде чем включить аппаратуру, Эван попросил Реймонда подписать бумагу на оплату. И вот наконец интервью началось.
   — Можете ли вы что-нибудь рассказать о детстве Арлин в Огайо?
   Реймонд улыбнулся, и на фоне загорелой, смуглой кожи сверкнули белые зубы.
   — Она не слишком-то любила ферму. Нет, сэр. Наш отец выращивал кукурузу. Акры и акры кукурузы — точно так же, как и у всех фермеров в округе. Арлин кукурузу просто возненавидела — настолько, что, уже уехав в город, наотрез отказывалась ее есть. А я люблю кукурузу и скучаю без нее. Сейчас трудно найти настоящую свежую кукурузу. Кругом одна только консервированная да мороженая.
   Интервью продолжалось больше часа. Реймонд не располагал какими-то новыми фактами, которых они еще не знали, но рассказ близкого человека был важен сам по себе: он добавил биографии Арлин глубину и новые краски. Эван оказался искусным, чутким слушателем и умело направлял рассказ, не мешая и не выставляя напоказ собственную персону. Карли внимательно слушала и смотрела. Работа Эвана производила сильное впечатление, а истории и анекдоты Реймонда казались забавными, хотя многие из них не заходили дальше кукурузы.
   — Расскажите, когда вы в последний раз видели Арлин или получали от нее какие-то известия.
   Реймонд пошевелился, и качалка тут же пришла в движение. Чтобы остановить ее, Карли пришлось упереться ногой в землю.
   — Она только что вернулась из Парижа. Мы отправились в один ресторанчик и хорошо пообедали: бифштекс, жареная картошка, кукуруза. Потом она пошла навестить Пита, Пита Силвера, который в то время жил в Огайо. Арлин собиралась остаться на все лето, но не протянула и месяца. Ничего удивительного. Эти двое постоянно ругались.
   Поправляя оборудование, Эван время от времени что-то незаметно записывал.
   — А что вы почувствовали, когда поняли, что она пропала?
   Реймонд лишь пожал плечами.
   — Когда Арлин что-то задумывала, то непременно поступала по-своему, так ведь? И никогда ни у кого не спрашивала разрешения.
   — А как вы думаете, куда она могла деться? Реймонд усмехнулся:
   — Скорее всего живет где-нибудь потихоньку.
   Эван задал еще несколько вопросов, а потом заявил, что интервью закончено, и поблагодарил Реймонда за помощь.
   — О, всегда рад повторить! Я-то никуда уезжать не собираюсь.
   Эван снял микрофон и начал разбирать аппаратуру.
   — Я обязательно сообщу вам, когда фильм выйдет.
   — Было бы очень приятно. — Старый музыкант повернулся к девушке и взял ее за руку: — Ну, а теперь, Карли, вы споете что-нибудь специально для меня?
   — О, Реймонд! Мне, честное слово, очень приятно, но я на самом деле далеко не певица. Уверена, что у вас это получится гораздо лучше.
   — Ну хорошо. В таком случае как насчет того, чтобы выйти за меня замуж?
   Карли рассмеялась:
   — А что, это действительно возможно? Старик проказливо улыбнулся:
   — Я был женат четыре раза.
   — Ну, желаю счастья в пятом браке. — Карли поцеловала калифорнийского Казанову в щеку.
   На обратном пути, когда «тойота» снова преодолевала канавы и ямы, выбираясь на шоссе, на переднем сиденье царила куда более легкая и дружелюбная атмосфера, чем утром, перед встречей с Реймондом Барлоу. Эван по-прежнему не стремился к общению, но и ледяным его тоже нельзя было назвать. Скорее, он казался просто тихим. А Карли настолько переполнилась рассказами старика, что и ей разговаривать не хотелось.
   Они проехали уже половину спуска с Высокой Пустыни, когда Эван внезапно свернул на Индиан-авеню, в сторону Палм-Спрингса. Поскольку до объяснений он не снизошел, Карли пришлось самой спросить, в чем дело.
   — Мне необходимо ненадолго остановиться.
   — Хорошо. — В животе у Карли урчало от голода. Она принялась копаться в своей большой сумке. Однако там не нашлось ничего съедобного, кроме бутылки воды, коробки с мятными пастилками и жвачки без сахара в потрепанной упаковке. Рацион супермодели, но не нормального человека.
   — Ты есть не хочешь? — с надеждой в голосе поинтересовалась Карли, пытаясь шелестом сумки заглушить очередную революцию в желудке.
   — Когда остановимся, обязательно что-нибудь съедим, — коротко ответил Эван.
   — Отлично. — Девушка с облегчением вздохнула. Коробочка мятных пастилок обещала десять калорий на три штуки. Карли засунула в рот сразу три, и от мятной атаки на глазах едва не выступили слезы.
   Индиан-авеню сливалась со 111-м шоссе и превращалась в главную дорогу, пересекающую Палм-Спрингс. Карли с тоской смотрела на заманчивые вывески ресторанов и кафе. Над стоящими на улице столиками висели водяные охладители, окутывая обезвоженных посетителей прохладными влажными облаками.
   Эван свернул с главной улицы и направился к окраине города, где мотели и отели уступили место солидным частным домам. Проехав еще немного, он остановился перед красивым садом, в глубине которого возвышался двухэтажный, в испанском стиле, особняк, а на дорожке стоял «мерседес». Эван запустил руку за сиденье и достал небольшой сверток.
   — Это займет не больше минуты.
   Карли сгорала от любопытства, но удержалась от расспросов. В конце концов, она ведь даже не надеялась вернуться из пустыни живой.
   Словно не замечая ведущей к дому красиво вымощенной дорожки, Эван зашагал прямо по ярко-зеленому, тщательно ухоженному газону. Когда он подошел к крыльцу, парадная дверь уже открылась. На крыльце показалась пожилая дама, одетая по последнему слову местной моды, в полотняную тунику и сандалии. И глаза, и нос ее казались абсолютно такими же, как у Эвана. После короткого объятия и поцелуя Эван отдал пакет. Дама показала на дом, но Эван лишь покачал головой. Тогда она взглянула в сторону «тойоты» и улыбнулась. А меньше чем через минуту уже оказалась возле машины.
   — Добрый день. Я — Сара Маклиш, мама Эвана, — представилась она через закрытое окно.
   Карли, не зная, как опустить управляемое электричеством стекло, открыла дверь и вышла. Пожала протянутую руку.
   — А меня зовут Карли Бек, я приятельница Эвана. Конечно, слово «приятельница» в данном случае нельзя было назвать самым подходящим. Выражение «смертный враг» описало бы отношения значительно точнее.
   — Карли, не хочешь зайти в дом и перекусить с нами? — спросила Сара, не обращая внимания на подошедшего сына. — Самое время для ленча. Я как раз приготовила кое-что для нас с отцом, но вполне хватит и на четверых.
   Желудок Карли тут же согласно заурчал.
   — Будем считать вопрос решенным, — заключила Сара, беря Карли за руку.
   — Спасибо, мама, но нам действительно надо как можно быстрее вернуться, — вежливо возразил Эван. Впрочем, взгляд, которым он одарил девушку из-за плеча матери, вовсе не отличался любезностью. — Мы что-нибудь перехватим по дороге.
   — Но зачем, если у меня как раз готов ленч? Карли очень голодна, да и сам ты наверняка тоже. Даже слышать ничего не хочу!
   Карли покорно пошла за Эваном и его матерью, словно втянутая в мощное магнитное поле.
   Внутреннее убранство дома выглядело таким же изысканным и дорогим, как и сад. В гостиной вместо «мерседеса» оказался припаркован элегантный черный рояль, крышку которого украшали черно-белые фотографии в серебряных рамках. Преобладали белые, кремовые и бежевые тона. Двухцветный персидский ковер из чистой шерсти, серая бархатная софа из нескольких секций. Где-то негромко играла спокойная классическая музыка.
   Карли неловко поежилась: в своем ярко-желтом платье, с большой оранжевой, в полоску, сумкой в руках, в утонченной комнате она чувствовала себя инородным элементом. Наряд, который дома казался жизнерадостным и солнечным, в интерьере миссис Маклиш моментально превратил ее в безвкусную туристку. Эван, однако, не слишком беспокоился о том, что на своих туристических ботинках притащил в дом грязь.
   — Рассаживайтесь. — Хозяйка привела гостей в столовую и показала на два стула возле длинного, покрытого камчатной скатертью стола. — Сейчас принесу приборы.
   — Можно, я помогу? — спросила Карли, не желая оставаться наедине с Эваном.
   — Нет, вы оба отдыхайте. Через минуту все будет готово. — Сара вышла из комнаты. — Билл! Угадай, кто приехал?
   — Я не собирался задерживаться, — проворчал Эван, едва мать скрылась.
   — Что я могла сделать? — попыталась защититься Карли.
   — Остаться в машине.
   Сара вернулась с красивой фарфоровой посудой и столовым серебром. Посередине стола она поставила кувшин с холодным чаем, в котором плавали кусочки льда, и несколько тарелок с разнообразными маленькими бутербродами и салатами. Сама села напротив гостей, оставив место во главе стола для хозяина дома, таинственного мистера Маклиша.
   — Не ждите, начинайте. Папа через минуту к нам присоединится.
   С явным облегчением Эван наполнил тарелки — сначала Карли, а потом и свою, налил в стаканы холодный чай.
   —Я так рада, что ты заехал, — жизнерадостно заметила Сара, наполняя тарелку Билла. — Не рассчитывала, что появишься завтра, в День отца. Так приятно собраться всем вместе!
   — Я сейчас действительно очень занят, мама, заканчиваю фильм об Арлин Барлоу, — начал оправдываться Эван. — Вовсе не хотел вас обидеть.
   — Понимаю, дорогой. — Сара положила в чай мужа сахар и начала его размешивать. — Я говорю Биллу то же самое, но иногда он просто не хочет меня слушать.
   Карли не спеша справлялась со своим ленчем и слушала разговор матери с сыном. Ей уже начало казаться, что Билл Маклиш — невидимка. Она украдкой взглянула на его тарелку, как будто ожидала увидеть, как она постепенно пустеет.
   — Карли, у тебя уже есть какие-нибудь планы на День отца? — поинтересовалась Сара.
   Карли торопливо проглотила салат.
   — Хотелось бы встретиться с папой, но он живет на Гавайях, так что это не так-то просто сделать.
   — Жаль, что он так далеко забрался, — вздохнула Сара и повернулась к сыну: — Дорогой, не ешь слишком быстро, это вредно для желудка.
   Карли взглянула на пустой стул, а потом на Эвана, который расправлялся со своей порцией так, словно она была последней в жизни. Создавалось впечатление, что предупреждение матери слегка запоздало.
   Сара ковыряла вилкой салат. Она, как и Билл, еще не притронулась к еде.
   — В конце лета папе надо лететь на конференцию в Лондон. Скорее всего мы на несколько недель снимем там квартиру. Будет просто великолепно. Может быть, присоединишься к нам?
   — Как-нибудь в другой раз, мам, — мягко отказался Эван.
   — Вы вполне можете приехать вместе, — с энтузиазмом продолжала Сара, включив в компанию и Карли. — Мы так мало сидим дома, что вы нас и не заметите.
   Карли едва не подавилась. Она взглянула на Эвана, ожидая помощи. Но тот поспешно глотал чай и в упор смотрел на пустой стул Билла. Интересно, папочка всегда вот так выразительно отсутствовал? Тогда его действительно можно не заметить.
   — Большое спасибо за ленч, мамуля, — поблагодарил Эван, кладя на стол салфетку. — Но нам действительно пора ехать. Уже опаздываем.
   Карли последовала его примеру, хотя еще не совсем утолила голод.
   — Эван! — загремел у двери мощный голос. — Тебе уже давно пора было появиться! — Билл Маклиш занял свое место во главе стола и, как подобает истинному начальнику, окинул всех присутствующих пристальным взглядом. Мощной фигурой и темными волосами он очень напоминал сына. Экипировку его составляли шорты, рубашка для игры в регби и часы «Ролекс».
   — Нам пора ехать, папа, — твердо произнес Эван.
   — Ничего подобного, — возразил Билл, ныряя в тарелку. — Кстати, кто это с тобой?
   — Карли Бек, познакомься, пожалуйста, с мистером Биллом Маклишем, — тускло произнес Эван.
   — Так-так, Карли, — обратился к гостье папочка, — и чем же вы занимаетесь?
   — Рекламой, — опередив спутницу, быстро ответил Эван.
   — Хороший бизнес, — одобрительно кивнул мистер Маклиш и повернулся к сыну: — А ты не думал о размещении товаров? Я читал об этом в «Уолл-стрит джорнал». Реклама в фильмах. Один из твоих персонажей покупает бутылку колы, и — раз! — ты получаешь от компании «Кока-кола» щедрый гонорар. Таким способом наверняка можно неплохо заработать.
   — Несомненно, — не скрывая сарказма, согласился Эван. Он взял Карли за руку и помог встать из-за стола.
   — Большое спасибо за ленч, мамочка.
   — Да, — вежливо поддержала Карли, — большое спасибо, все было очень вкусно.
   — Всегда искренне рады вас видеть. — Сара поднялась, чтобы проводить гостей.
   — Пока, папа! — коротко попрощался Эван.
   — Мама говорила о Лондоне? — поинтересовался Билл, не обращая внимания на слова сына. — Вы вдвоем могли бы составить ей прекрасную компанию, пока я буду заниматься делами. Не сомневаюсь, что смогу за это время организовать немало товаров для размещения рекламы в твоих фильмах.
   — До свидания, папа, — повторил Эван, на этот раз уже более настойчиво и решительно.
   — Кэти, моя секретарша, на этой неделе тебе позвонит. — Не замечая полного отсутствия интереса сына или просто не обращая внимания на его безразличие, Билл снова занялся ленчем. Эван повел Карли на улицу, а Сара шла следом.
   — Скоро увидимся, мамуля, — заверил на прощание сын.
   — До свидания, дорогой. — Сара обняла Эвана, одарив его той самой обожающей улыбкой, которую матери держат в арсенале исключительно для сыновей. — Спасибо, что приехал навестить отца, он очень ценит твои визиты.
   Эван ответил усталым взглядом, поцеловал мать в щеку и направился к водительской двери.
   — Было очень приятно с вами познакомиться, миссис Маклиш, — сказала Карли.
   — Пожалуйста, зови меня просто Сара, — предложила хозяйка. Словно не заметив протянутой руки, она обняла девушку и прошептала на ухо: — Не волнуйся, милая, он не всегда такой плохой.
   Садясь в машину, Карли раздумывала, о ком из Маклишей говорила хозяйка этого красивого дома.

Глава 12

   По мере того как пустыня отступала и небольшие города вырастали все ближе друг к другу, движение на дороге становилось все напряженнее. Эван изворачивался в потоке машин, искусно обманывая смерть на скорости в семьдесят миль в час. Карли, давно привыкшая к «почти столкновениям» и «едва ли не авариям», спокойно вытянула ноги и даже скинула босоножки. Их отделяла от дома сотня миль асфальтового покрытия. Совсем не мало.
   — Анекдотов больше не будет?
   Голос удивил. Она решила, что на сегодня уже исчерпала лимит его терпения.
   — А я больше и не знаю. Эта история о монашках — мой дежурный номер.
   — Довольно забавно.
   — Правда? — не поверила Карли и покосилась на спутника, нет ли в этой оценке подвоха.
   — Конечно. — Уголки губ Эвана поднялись, словно в улыбке. — Приходилось слышать и хуже.
   Карли рассмеялась:
   — Ты ничуть не лучше моего агента. После удачно прошедшего дня он говорит, что я по крайней мере не слишком опозорилась.
   — Неужели? — удивленно переспросил Эван.
   — Правда.
   Карли наслаждалась одобрением, закутавшись в него, словно в норковое манто. От удовольствия едва не замурлыкала, однако сдержалась, опасаясь, что кое-кто из рядом сидящих решит, что ей небезразлично его мнение.
   — Так что же с туфлями? — неожиданно спросил Эван, нарушая уютную безмятежность.
   — Извини, — смутилась Карли, взглянув на босые ноги. — Тебя очень раздражает, что я сняла туфли?
   — Вовсе нет, — ответил он. — У тебя прекрасные ноги. Действительно очень красивые. Я говорю о других туфлях.
   Карли растерялась, не имея возможности оценить второй комплимент, так как слишком беспокоилась о том, что уместнее сказать. Эван перестроился на соседнюю полосу, чтобы обогнать грузовик с птицей, вслед за которым летело снежное облако перьев.
   — В чем именно заключается история? — пояснил свой вопрос Эван, так и не дождавшись ответа. — Я полагаю, что какая-то история непременно существует.
   Карли сунула ноги в босоножки.
   — Нет, ты ошибаешься. Никакой истории не существует.
   — Как бы не так! Можно подумать, что ты взялась за работу объемом в целый месяц лишь потому, что купила подходящую по цвету сумочку и не хочешь нарушать гармонию.
   — Эти туфли имеют всего лишь эмоциональную ценность, и ничего больше.
   — И в чем же заключается их эмоциональная ценность?
   Карли понимала, что искреннее объяснение вовсе не поднимет ее во мнении Эвана. Она считала, что в его глазах занимает на лестнице млекопитающих почетную ступеньку где-то между лопоухим кроликом и карликовой козой. Но знала также и то, что если не ответит на вопрос, то Эван не отстанет до самого Лос-Анджелеса.
   — Эти туфли приносят мне удачу, — произнесла она наконец.
   Эван перестал смотреть на дорогу и уставился на пассажирку, смерив ее взглядом с ног до головы.
   — Удачу? В каком смысле? Когда они у тебя на ногах, тебя осеняет высшее вдохновение, прозрение?
   — Нет! — раздраженно ответила Карли. — Удачу в смысле обычного человеческого везения. Туфли приносят успех, благоприятную карму.
   — Карму ты создаешь сама, — поправил Эван.
   — Ах, прости, пожалуйста, — саркастически извинилась Карли. — И как только я могла забыть! Но дело в том, что мне платят за чтение слов, а не за понимание.
   Она скрестила руки и сердито уставилась в окно, понимая, что излишние эмоции вовсе не исправят положения, а лишь укрепят упрямца в мысли о ее ущербности.
   — Удачу! — презрительно повторил Эван. — Ты называешь свои высокие гонорары удачей? Считаешь, что тебе платят в два раза больше, чем другим, лишь потому, что ты удачлива, а остальные нет, а вовсе не потому, что хорошо делаешь свое дело? Значит, просто везет?! Прекрасно!
   Разве этот человек мог понять, каково ей живется в профессиональном мире? Эван всегда был личностью, победителем; воздух вокруг него немедленно наполнялся золотым светом успеха. А к Карли успех никогда не приходил легко, сам собой. Она иногда говорила, что стоит ей купить лотерейный билет, как все шансы на успех тут же убегают.
   — Таким людям, как ты, не дано этого понять. — Голос Карли звучал спокойно. — Когда ты был ребенком, наверняка сверстники не жаловались на то, что ты оказался в их команде: «О, вот идет Эван! Ну уж с ним-то мы ни за что не проиграем! Он такая сила!»
   Маклиш пожал плечами, вовсе не собираясь оспаривать очевидного.
   — А я в детстве была первой дурочкой. Популярностью никогда не пользовалась, одевалась, как головорез, говорила глупости и отличалась странным вкусом в музыке. Всегда все теряла и постоянно появлялась не там, где нужно, и не тогда, когда нужно. Волосы у меня были некрасивыми, я носила очки и брекеты на зубах, а потому, когда в класс приходил фотограф, всегда пряталась в надежде, что обо мне забудут. Настало время, когда я наотрез отказалась от очков, брекетов и плохого парикмахера, но во всем остальном была все такой же нелепой.
   Эван покачал головой — возможно, недоверчиво, но скорее всего сочувственно.
   — Уверена, что тебе никогда не приходилось чувствовать себя отвергнутым, обделенным или что-нибудь в этом роде, — горько продолжала Карли. — Просто не могу представить, чтобы твоя мама подсовывала тебе книги типа «Уроки общения для дурачков».
   Эван не верил:
   — Ты ведь шутишь, правда?
   — Добро пожаловать в мой мир, Эван Маклиш, — беззаботно пригласила Карли и тут же изменила голос, не слишком старательно подражая охрипшему от крика киношному зазывале: — В ближайшем кинотеатре! «Ничтожная жизнь», в главной роли — Карли Бек. Фильм основан на скучной, но правдивой истории. Детям до семнадцати лет смотреть не рекомендуется из-за откровенных сцен глупости и реалистичного изображения полнейшей неудачливости!
   — Тебя вряд ли можно назвать неудачницей, Карли, — заметил Эван, пристально взглянув ей прямо в глаза, словно смотреть на дорогу было вовсе не обязательно. — На самом деле туфли ничего не значат. Твоя жизнь такова, какой ее делаешь ты. Никакие талисманы не действуют и не помогают — вообще не оказывают никакого влияния.
   Карли упрямо покачала головой.
   — Но ведь ты совсем не знаешь, какой ужасной была моя жизнь. И с тех пор как я купила эти туфли, она полностью изменилась и стала хорошей. Иначе с какой стати я согласилась бы терпеть из-за них такие лишения?
   — Туфли — ничто.
   — Туфли — все.
   Эван смерил спутницу презрительным взглядом и самоуверенно-нагло заявил:
   — Вот для меня они счастливые, это правда.
   Карли уставилась в окно, искренне, но с опозданием сожалея о том, что сказала гораздо больше, чем следовало. Неуместная откровенность скорее всего полностью уничтожала те крохи уважения, которые она заработала за время поездки. Теперь ее рейтинг наверняка понизился с ушастого кролика до бактерии и других не наделенных мозгом простейших организмов.
   Последняя запись к фильму предстояла в ближайшую пятницу. В результате обязательства Карли по отношению к Эвану окажутся исчерпанными, и она вернет себе туфли, а вместе с ними и удачу. Ну а пока, раз жизнь снова стала такой, какой была когда-то раньше, приходится терпеть унижение и ущемленную гордость — все ради светлого будущего.
 
   Карли проснулась от поцелуя, словно Спящая красавица. Но Эван мало походил на прекрасного принца.
   — Я решил, что это поможет вернуть тебя к действительности, — пояснил он.
   Девушка оттолкнула его и посмотрела в окно. Они стояли возле ее дома.
   — Знаешь, — продолжал он, — твоя привычка постоянно засыпать может оттолкнуть многих мужчин.
   Карли собрала вещи и зло пробормотала:
   — Но только не тебя.
   — Не меня, — ухмыльнулся Эван. — Итак, что же сегодня, Карли? Падающие звезды? Молнии? Или просто милые утята?
   Она несколько мгновений недоуменно смотрела, не понимая, что он имеет в виду. Наконец догадалась. Чем же, черт возьми, он занимался? Исследовал ящик с бельем, пока она спала? Возможно, Дана права и он действительно склонен к фетишизму?
   — Иди к чертям, — не слишком убедительно огрызнулась Карли.
   Эван понимающе улыбнулся:
   — Тогда там, куда ты меня посылаешь, наверняка будут маленькие чертенята.
   Когда Карли и Дана приехали на барахолку возле Пасадена-Сити-Колледжа, торговля уже кипела вовсю. Первую остановку они сделали возле палатки со съестным, в которой торговали студентки — будущие медсестры. Они явно инвестировали в будущую карьеру, пытаясь всучить покупателям еду, напичканную жиром, солью, сахаром и нитратами и тем самым создавая потребность в собственных услугах.
   — Кофе? Пончики? Хот-доги? — Новоявленная Флоренс Найтингейл со свежим румяным личиком помахала перед носом Даны тарелкой со всякими сомнительными вкусностями. От этого движения Дана вздрогнула и отстранилась.
   Карли потеснила погруженную в себя подругу:
   — Нам, пожалуйста, два кофе и два пончика — один шоколадный и один с сахарной пудрой. Да, кофе, пожалуйста, большой.
   — Не забудь о Дейзи, — скучным голосом произнесла Дана. Она дернула поводок, чтобы забренчали подвески. Такса с энтузиазмом уставилась на хозяйку.
   — И еще пакет картофельных чипсов, — добавила Карли. Она заплатила за еду и начала готовить кофе, щедро нагружая его сахаром и сливками. Потом сунула один стакан в руку Даны. — Выпей-ка.
   Та сделала большой глоток и вздохнула.