— Скажу, что этот город переполнен женщинами. Так зачем же ограничивать себя одной-единственной?
— Но вы стоите миллиона женщин, — нагнетал давление Реймонд.
— Видите вон ту высокую блондинку в маленьком черном платьице? — Карли показала на Дану. Красавица стояла возле стола с закусками.
— Роскошная женщина! — В глазах Реймонда вспыхнул неподдельный интерес.
— Передайте ей от меня привет. Уверяю, вы именно тот, кого она ждет.
— Ну что же, прекрасно, — пробормотал Реймонд и направился в указанном направлении.
— Ты уверена, что это стоило делать?
В голове Карли прозвучал сигнал тревоги. Хорошо, что Эван стоял за спиной: она успела стереть выражение растерянности и скрыть миллион разнообразных чувств.
— Они созданы друг для друга.
И вот Карли и Эван оказались лицом к липу. Маклиш был в том же костюме, в котором она увидела его в первый раз. а сам казался воплощением красоты и мужественности. Карли провела в подготовке к бою несколько дней, а ему выглядеть шикарно ничего не стоило: всего-навсего принять душ и погладить рубашку. Мужчинам вовсе не обязательно прикладывать особые старания, чтобы усовершенствовать собственную внешность; достаточно всего лишь помыться, побриться и надеть что-нибудь чистое. А женщинам приходится не только доводить себя до стерильной чистоты, но и в полном смысле перевоплощаться.
— Привет, красавица, — поздоровался Эван.
— Привет. — Карли поздравила себя с тем, что даже не поморщилась, услышав до боли знакомое обращение.
— Как жизнь? — Эван внимательно взглянул, явно надеясь найти в лице ответ на свой вопрос.
— Прекрасно, — соврала Карли, изо всех сил стараясь сделать вид, что это действительно так. — А ты как?
— Все в порядке.
Судя по внешнему виду, он говорил правду.
— Пит Силвер здесь?
— Нет, он прячется. Боится, что после фильма некуда будет деваться от любопытных.
К Эвану подошел приятель, чтобы поздороваться и поздравить с премьерой, и Карли попыталась воспользоваться возможностью и улизнуть. Но Маклиш, должно быть, почувствовал движение и крепко сжал ее руку. Цепь замкнулась. В душе Карли мгновенно задули ветры и поднялась буря. Одно прикосновение, и вся сила, вся решимость куда-то улетучились. Одно пожатие руки, и она уже готова реветь, словно потерявшийся в зимней прерии теленок. Выдернув руку и стараясь не слышать окликов Эвана, девушка убежала в единственно надежное пристанище, в дамскую комнату. Надпись «Лайза и Чаки» оказалась зачеркнута и заменена новой — «Кристина и Чаки». За ней последовала еще одна: «Аманда и Чаки». Карли стояла лицом к двери кабинки и размышляла, что сделало этого человека по имени Чаки таким популярным среди дам. Она высморкалась в кусочек туалетной бумаги и, скомкав, бросила его в унитаз. Изделие принадлежало к разряду автоматических, а потому, чтобы смыть, надо было сесть, а потом снова встать. Она села и встала в третий раз, раздумывая о том, что хуже того положения, в котором оказалась, не может быть ничего.
— Карли? — раздался голос Даны. — Я знаю, что это ты. Узнала по туфлям.
Черт!
— С тобой все в порядке? — Под дверью кабинки показались носки туфель подруги. Сегодня она была на шпильках длиной в пять дюймов, и от этого ноги доходили Карли как раз до подмышек. Еще один повод для переживаний. — Нет.
— Может быть, мне к тебе войти?
— Нет!
— Подождать здесь?
— Нет. Я просто немного побуду одна, ладно? Все будет хорошо. А ты иди и смотри фильм.
Шикарные ноги Даны еще немного потоптались под дверью, а потом исчезли.
— Если нужно, позови. Я рядом.
Карли просидела в кабинке до тех пор, пока не осталось сомнений, что просмотр начался, и только после этого покинула убежище. Сквозь закрытые двери зала доносилось пение Арлин. Карли проникла в зал вместе с целой толпой опоздавших и села у самой двери. Пробежали начальные титры, и невероятно молодая Арлин Барлоу без сопровождения запела «Унеси меня на луну». Потом на экране появилось потрепанное свидетельство о рождении и начался рассказ Карли.
«Анджела Арлин Барлоу была третьей из четверых детей Эда и Кэрол Барлоу и при этом единственной дочкой. Уже два поколения семьи жили в штате Огайо и занимались разведением кукурузы…»
Жизнь Арлин разворачивалась на экране, и голос за кадром звучал на фоне все новых и новых песен, сопровождая оригинальные и яркие образы. Эван создал произведение, достойное мастера. Даже знакомство с материалом и знание текста не смогли помешать впечатлению. Фильм получился потрясающим. Великим, как и предсказывал Эван.
«Она хотела домой, и поэтому я забрал ее домой. Была весна. Она так любила весну».
Карли выскользнула из зала и вышла на улицу, в темноту ночи. В ушах звучал срывающийся от наплыва чувств голос Пита Силвера.
Глава 20
— Но вы стоите миллиона женщин, — нагнетал давление Реймонд.
— Видите вон ту высокую блондинку в маленьком черном платьице? — Карли показала на Дану. Красавица стояла возле стола с закусками.
— Роскошная женщина! — В глазах Реймонда вспыхнул неподдельный интерес.
— Передайте ей от меня привет. Уверяю, вы именно тот, кого она ждет.
— Ну что же, прекрасно, — пробормотал Реймонд и направился в указанном направлении.
— Ты уверена, что это стоило делать?
В голове Карли прозвучал сигнал тревоги. Хорошо, что Эван стоял за спиной: она успела стереть выражение растерянности и скрыть миллион разнообразных чувств.
— Они созданы друг для друга.
И вот Карли и Эван оказались лицом к липу. Маклиш был в том же костюме, в котором она увидела его в первый раз. а сам казался воплощением красоты и мужественности. Карли провела в подготовке к бою несколько дней, а ему выглядеть шикарно ничего не стоило: всего-навсего принять душ и погладить рубашку. Мужчинам вовсе не обязательно прикладывать особые старания, чтобы усовершенствовать собственную внешность; достаточно всего лишь помыться, побриться и надеть что-нибудь чистое. А женщинам приходится не только доводить себя до стерильной чистоты, но и в полном смысле перевоплощаться.
— Привет, красавица, — поздоровался Эван.
— Привет. — Карли поздравила себя с тем, что даже не поморщилась, услышав до боли знакомое обращение.
— Как жизнь? — Эван внимательно взглянул, явно надеясь найти в лице ответ на свой вопрос.
— Прекрасно, — соврала Карли, изо всех сил стараясь сделать вид, что это действительно так. — А ты как?
— Все в порядке.
Судя по внешнему виду, он говорил правду.
— Пит Силвер здесь?
— Нет, он прячется. Боится, что после фильма некуда будет деваться от любопытных.
К Эвану подошел приятель, чтобы поздороваться и поздравить с премьерой, и Карли попыталась воспользоваться возможностью и улизнуть. Но Маклиш, должно быть, почувствовал движение и крепко сжал ее руку. Цепь замкнулась. В душе Карли мгновенно задули ветры и поднялась буря. Одно прикосновение, и вся сила, вся решимость куда-то улетучились. Одно пожатие руки, и она уже готова реветь, словно потерявшийся в зимней прерии теленок. Выдернув руку и стараясь не слышать окликов Эвана, девушка убежала в единственно надежное пристанище, в дамскую комнату. Надпись «Лайза и Чаки» оказалась зачеркнута и заменена новой — «Кристина и Чаки». За ней последовала еще одна: «Аманда и Чаки». Карли стояла лицом к двери кабинки и размышляла, что сделало этого человека по имени Чаки таким популярным среди дам. Она высморкалась в кусочек туалетной бумаги и, скомкав, бросила его в унитаз. Изделие принадлежало к разряду автоматических, а потому, чтобы смыть, надо было сесть, а потом снова встать. Она села и встала в третий раз, раздумывая о том, что хуже того положения, в котором оказалась, не может быть ничего.
— Карли? — раздался голос Даны. — Я знаю, что это ты. Узнала по туфлям.
Черт!
— С тобой все в порядке? — Под дверью кабинки показались носки туфель подруги. Сегодня она была на шпильках длиной в пять дюймов, и от этого ноги доходили Карли как раз до подмышек. Еще один повод для переживаний. — Нет.
— Может быть, мне к тебе войти?
— Нет!
— Подождать здесь?
— Нет. Я просто немного побуду одна, ладно? Все будет хорошо. А ты иди и смотри фильм.
Шикарные ноги Даны еще немного потоптались под дверью, а потом исчезли.
— Если нужно, позови. Я рядом.
Карли просидела в кабинке до тех пор, пока не осталось сомнений, что просмотр начался, и только после этого покинула убежище. Сквозь закрытые двери зала доносилось пение Арлин. Карли проникла в зал вместе с целой толпой опоздавших и села у самой двери. Пробежали начальные титры, и невероятно молодая Арлин Барлоу без сопровождения запела «Унеси меня на луну». Потом на экране появилось потрепанное свидетельство о рождении и начался рассказ Карли.
«Анджела Арлин Барлоу была третьей из четверых детей Эда и Кэрол Барлоу и при этом единственной дочкой. Уже два поколения семьи жили в штате Огайо и занимались разведением кукурузы…»
Жизнь Арлин разворачивалась на экране, и голос за кадром звучал на фоне все новых и новых песен, сопровождая оригинальные и яркие образы. Эван создал произведение, достойное мастера. Даже знакомство с материалом и знание текста не смогли помешать впечатлению. Фильм получился потрясающим. Великим, как и предсказывал Эван.
«Она хотела домой, и поэтому я забрал ее домой. Была весна. Она так любила весну».
Карли выскользнула из зала и вышла на улицу, в темноту ночи. В ушах звучал срывающийся от наплыва чувств голос Пита Силвера.
Глава 20
Лос-Анджелес растянулся больше чем на четыре тысячи квадратных километров, причем основная часть его территории покрыта асфальтом. Единственное, что могло сейчас спасти Карли, — это скорость. Ехать и ехать, влиться в бесконечный поток фар и габаритных огней, озаряющих город подобно бриллиантовым и рубиновым ожерельям. Она выбрала самый дальний маршрут, меньше чем за час проехала по пяти шоссе и только после этого почувствовала, что может повернуть к дому. С радостью мазохиста ковыряя собственные раны, посмотрела, не стоит ли на дорожке машина Эвана. Разумеется, дорожка оказалась пустой.
Карли всерьез считала любовь опасной болезнью. Переболев и оставшись в живых, человек может рассчитывать на пожизненный иммунитет. Войдя в кухню, она поняла, что ей самой суждено любить лишь раз в жизни. Больше она просто не выдержит. Оставались серьезные сомнения насчет окончательного выздоровления после первого приступа болезни.
— Мяу?
— Отныне и впредь, — Карли взяла Одина на руки и вместе с ним вошла в гостиную, — отныне и впредь буду заниматься исключительно котом и любить только своего верного черного друга.
— Мяу, — одобрительно поддержал Один.
Рядом с телефоном мигала лампочка автоответчика. Карли автоматически включила звук.
— Привет, подружка! — прозвучал энергичный голос Даны. Где-то за ее спиной тренькало пианино. — Тебе известно, что ты сопродюсер? Маклиш возвел тебя в этот почетный статус. Что скажешь?
Музыка смолкла, а вместо нее раздался чуть надтреснутый голос:
— Выходи за меня замуж!
Игра возобновилась. Трудно было сказать, кому делает предложение Реймонд — Дане или ей самой.
— Мне нужно идти. Позвони, а не то притащусь к тебе домой.
Словно в тумане Карли побрела в спальню, чтобы переодеться и подумать. До нее еше не совсем дошел смысл всего услышанного. Сопродюсер? Подобно молнии без грома, слово казалось почти нереальным. Не успела она расстаться с роскошным платьем и начать сопоставлять факты, как раздались три громких, настойчивых, требовательных звонка в дверь.
— Черт возьми, Дана! — осудила бесцеремонность подруги Карли и, накинув халат, пошла открывать. Не дав себе труда встать на цыпочки и посмотреть в глазок, закричала: — Если не можешь ждать, открой своим ключом!
— Ты не дала мне ключ. — На пороге стоял Эван Маклиш собственной персоной. Густые темные волосы переливались в свете фонаря и бросали тень на лицо.
— Я… наверное, я подумала, что это кто-то другой, — запинаясь и с трудом находя подходящие слова, пробормотала Карли. Сердце оторвалось и покатилось куда-то в сторону пяток. — То есть… я не ждала тебя…
Эван окинул взглядом халат, под которым ничего не было, и нахмурился.
Карли наконец кое-как пришла в себя и расправила плечи.
— А что ты, собственно, делаешь на моем крыльце?
— Да так, просто проезжал неподалеку, — прозвучал стандартный ответ. Внешность, однако, не дотягивала до стандарта. На премьере режиссер-триумфатор выглядел поистине безупречно; сейчас на нем не было ни пиджака, ни галстука, да и сам он казался изрядно потрепанным. — Можно войти?
Слишком испуганная и взволнованная, чтобы воевать или даже спасаться бегством, Карли на мгновение задумалась, а потом отступила на шаг и вслед за незваным гостем направилась в кухню. Там он остановился и в упор, не мигая, словно желая пригвоздить к месту, уставился на нее.
— Какая же ты красивая, Карли, — произнес он почти благоговейно. Слова нарушили оцепенение. Эван прикрыл глаза, как будто ослепленный блеском видения, и не спешил их открывать. Наконец снова заговорил: — Стоит мне решить, что я наконец-то справился с твоей красотой, ты вдруг как-то поворачиваешь голову, или смеешься, или просто улыбаешься, словно вспомнив что-то забавное, и я снова пропадаю. Снова атомная бомба.
Карли отвела взгляд. Она ожидала каких угодно слов, только не этих. Ей хотелось ответить, что сама она ни. за что не привыкнет к его красоте, даже если будет рядом каждый день, до самой старости. Но разве можно сказать подобное? Поэтому Карли сменила тему:
— Спасибо за мой статус. За оба статуса.
— Благодарить вовсе не за что. — На лице Эвана появилось решительное выражение. — Ты это заслужила. Без тебя бы ничего не получилось.
— Тебе очень тяжело дались эти слова? Эван пожал плечами:
— Но ведь это правда.
— В любом случае спасибо.
Карли ждала каких-нибудь объяснений — например, зачем он появился в ее доме. Но объяснений не последовало.
— Похоже, что ты все-таки нашел надежный источник финансирования.
— Да, — ответил Эван и неуверенно засмеялся. — Ни за что не догадаешься, кто спонсор.
Карли покачала головой.
— Мама. — Он заметил удивление и кивнул: — Да, действительно странно. Деньги у нее остались от продажи бизнеса, которым она когда-то владела. И она сказала отцу то же самое, что ты сказала мне: «Это мои деньги, и я могу делать с ними все, что хочу. А потому собираюсь инвестировать в фильм об Арлин Барлоу».
— Твоя мама тебя очень любит. — Карли не стала подчеркивать, что и сама очень любит этого человека.
— Синяк до сих пор остался. — Эван посмотрел на ногу.
— Это хорошо. — Карли все еще держалась за сердце. — Ты это заслужил.
Он пожал плечами. Соглашался, отрицал, извинялся? Трудно сказать. Эван Маклиш казался Карли Бек таким же крепким орешком, как и заковыристые кроссворды в «Нью-Йорк тайме», но в отличие от них надеяться на правильный ответ в следующем номере, через неделю, было абсолютно бесполезно.
В растерянности она снова задала тот же вопрос:
— Что ты здесь делаешь, Эван?
— Хочу, чтобы мы снова оказались вместе, Карли. Хочу, чтобы все стало так же, как раньше. — Слова прозвучали устало и даже смиренно.
— О? — неопределенно воскликнула Карли. Этот человек, конечно, устал, но тем не менее выдвигает требования. Она медленно сняла с воротника халата черный волосок Одина. — Зачем?
— Как зачем? — Эван огорченно сморщился, словно актриса вдруг начала читать не тот текст. Он решил подсказать еще раз. Второй дубль оказался не столь сглаженным и прозвучал резче: — Я же сказал, что хочу, чтобы все снова стало по-прежнему.
— Слышала, — ответила Карли, отказываясь принимать подсказку. — А потому и спрашиваю: зачем?
Эван прикрыл глаза с выражением отчаянной внутренней борьбы и душевной муки. С трудом справившись с переживаниями, он открыл глаза и медленно заговорил:
— Потому что ты несчастна…
— С какой стати ты решил, что я несчастна? — тут же перебила Карли. Это было правдой, но она вовсе не собиралась признавать эту правду вслух, да еще в присутствии заинтересованного лица.
Эван принялся неторопливо загибать пальцы.
— Друзья, родственники, агент…
Карли оттолкнула руки, пока не закончились пальцы:
— Чем ты занимаешься? Следишь? Преследуешь меня?
— Не больше, чем ты меня, — парировал Эван.
— И когда же это я тебя преследовала? Мы давным-давно не виделись!
— Конечно, но ты уже много месяцев сводишь меня с ума, — с отчаянием произнес Эван, сжав руками голову и шагая по кухне. — Когда бы и где бы я ни работал над фильмом, везде ты. Стоит сесть в машину, как из приемника тут же раздается твой голос. Стоит включить телевизор, как этот чертов червяк Элла начинает воспитывать, учить, что непременно надо быть верным и надежным другом и ни в коем случае не забывать отправлять во вторичную переработку все, что можно переработать! Если все это и не считается противозаконным, то непременно должно стать противозаконным!
— Но я же не виновата…
— Все к черту! — Эван замахал руками, отметая любые аргументы. — Я скучаю. Мне плохо без тебя, Карли! Хочу быть с тобой, хочу, чтобы мы были вместе!
Все эти слова — хорошее начало, но еще далеко не все, что требуется для счастья.
— Вместе? В каком качестве? Как друзья, любовники, партнеры? Как?
— Так, как тебе будет угодно. — Эван обреченно опустился на стул. Растрепанные волосы торчали во все стороны.
Карли села рядом и положила руки на крашеный стол.
— Я уже говорила, Эван. Мне нужно все и сразу.
— Прекрасно, — пробормотал он. — Значит, мы женимся.
— Bay! Звучит романтично, словно судебный приговор! А тебе не приходило в голову, что лучше бы предложить или попросить, а не сухо констатировать?
— Ты просто меня убиваешь, Карли, — устало, из глубины измученной души простонал Эван. — Ведь когда-то я был разумным человеком. Знал, что делаю. Отвечал за собственные поступки. Контролировал свое настроение. А потом явилась ты вместе с всемогущими красными туфлями, и все полетело кувырком. Никак не могу понять, почему мечтаю о тебе каждый день, в то время как каждую ночь вижу тебя во сне? Разве здесь есть справедливость?
Карл и не отрываясь смотрела, как спокойный, невозмутимый человек, каким обычно выглядел Эван, начал медленно стучать головой о стол. Один тут же воспользовался возможностью и начал грызть шнурки парадных черных туфель. Сейчас Маклиш выглядел несчастным и разбитым, жалкой копией самого себя. И все из-за нее. Момент торжества казался совсем близким, но не нес того удовлетворения, которого она ожидала.
— Перестань. Голова заболит.
Эван выпрямился и уставился в потолок. Один основательно обслюнявил одну из туфель и принялся за вторую.
— Голова и так болит, — деревянным голосом произнес страдалец. — Так ты выйдешь за меня замуж?
— Нет.
— Нет? — Он так резко вскочил со стула, что кот вылетел из комнаты, словно пуля. — Но ведь ты любишь меня!
— Да уж, вот на этом ты меня поймал, — расстроенно призналась Карли. Но второе место в этой гонке ее вовсе не интересовало. Она заслуживала большего. — Но ведь это еще далеко не все.
— Не понимаю! — воздев руки и умоляя вселенную о милости, вопил Эван. — Я даю тебе все! Хочу на тебе жениться! Ты можешь участвовать в постановках моих фильмов всю оставшуюся жизнь! Я полностью тебе доверяю! Так чего же еще ты хочешь?
Карли встала на цыпочки, крепко схватила самоуверенного хозяина жизни за воротник и посмотрела в синие глаза.
— Вот чего я хочу. — Она поцеловала его с такой страстью, словно близилось второе пришествие и времени оставалось совсем мало. В поцелуе сконцентрировалась жизнь — прошлая, настоящая и будущая, — все, что уже случилось и еще могло произойти. В страстном соединении губ воплотились невысказанные надежды и желания. — Хочу, чтобы ты меня любил, — пробормотала Карли, с трудом успевая произнести слова и сердито раскачиваясь, от чего голова Эвана запрокинулась. Наконец она отпустила свою жертву. — Ничего больше и ни каплей меньше.
Что-то невнятно бормоча и качая головой, словно обреченный на вечные проклятия человек, Эван побрел к двери. Карли знала, что он больше не вернется: на сей раз любимый уходил от нее навсегда. В горле теснились громкие, отчаянные крики боли и горя.
Завыть она не успела: послышалось приглушенное предостерегающее рычание собаки, а потом окрик и почти одновременно с ним вопль боли. Через мгновение Эван уже совсем иначе, стремительно и энергично, ворвался в дом. Теперь его лицо выражало крайнюю степень решимости. Он осторожно сжимал правую руку, а в левой держал очки ночного видения.
— Дай ключи от твоей машины, — скомандовал он, швыряя шпионский оптический прибор на стол. Заметив сумочку, тут же принялся в ней копаться: — Ладно, сам найду.
— В чем дело? — лепетала Карли, не понимая, что происходит. Зачем-то торопливо провела по лицу рукавом халата, и на нем остались следы косметики.
Эван схватил ее за локоть и потащил к двери. По пути на секунду остановился, чтобы налить воду в миску Одина и доверху наполнить вторую миску, предназначенную для корма.
— В чем дело? Куда мы едем? — пыталась выяснить Карли. Эван вытащил ее на улицу и подвел к «ауди», причем с пассажирской стороны.
— Пожалуйста, Карли, не спорь и не возражай, — попросил он, принимаясь вытирать любимой слезы и целовать щеки, глаза и губы. — Можешь хоть раз в жизни что-то для меня сделать? Прошу тебя!
Карли еще ни разу не доводилось слышать, чтобы этот человек умолял, да еще к тому же полностью одетым. Лишившись дара речи, она опустилась на сиденье.
— Спасибо, — благодарно произнес Эван и закрыл дверь. Потом сел за руль и пулей вылетел на дорогу, нарушая все законы физики и штата Калифорния.
— А я и не спорю, — ответила Карли через некоторое время, когда машина уже мчалась по шоссе, обгоняя другие. Она твердо решила вести себя тихо и покорно. Ведь натуралист в условиях дикой природы ни за что не станет раздражать животных. — А можно спросить, куда мы едем?
— Мы едем в Вегас. — Дрожание челюсти противоречило спокойному голосу.
В Вегас. Решительное выражение лица доказывало, что Эван вовсе не шутит. Наверное, в конце концов ей удалось окончательно свести его с ума.
— Зачем нам в Вегас?
— Едем жениться.
Вцепившись в сиденье, Карли сдерживалась изо всех сил. Она обещала не спорить, но…
— Почему?
— Почему?! — словно в агонии завопил Эван. Койоты навострили уши и ответили на его крик протяжным воем. — Да потому, что ты хочешь всего! Ты не можешь не спорить со мной, а я тебя люблю! Ты актриса, а я тебя люблю! Ты вмешиваешься в мой фильм, а я тебя люблю! Ты веришь в то, что туфли приносят счастье — о Господи, — а я тебя люблю! Потому, что я люблю тебя, и это единственная правда! Теперь ты счастлива?
— Да! — выдохнула Карли. Она изо всех сил обняла любимого и начала осыпать его горячими, восторженными поцелуями. — Люблю тебя, Эван. Ты раздражительный, ворчливый, эгоистичный и вообще самый отвратительный из всех, кого я знаю, и все же я тебя люблю.
Эван заметно расслабился, напряженные плечи оттаяли, а суровый темно-синий цвет глаз посветлел и превратился в нежно-голубой. Складки на лбу разгладились, губы смягчились, а в уголках появилась легкая улыбка. Даже руки сжимали руль не так отчаянно-напряженно, но нога тем не менее упорно жала на педаль газа.
— Ты забыла упомянуть, насколько я низок, — вставил Эван.
Он попытался было снова изобразить на лице суровое выражение, но под щедрым поцелуем Карли оно тут же растаяло. Она сидела, со счастливой улыбкой откинувшись на спинку сиденья и поставив скрещенные ноги на приборный щиток. Полы халата раскрылись и обнажили фигуру почти до пояса. Эван взглянул в ее сторону, и машина резко дернулась.
— Карли? — позвал он, вновь обуздав «ауди».
— Мм?
— А что на тебе надето, кроме халата?
— Только мои красные туфли.
Эван издал еще один клич, на сей раз триумфальный, и затормозил на обочине.
— Откинь-ка сиденье, красавица, нам потребуется пространство.
Карли с удовольствием увидела, как лицо любимого расплылось в хорошо знакомой лукавой улыбке.
— Слушаюсь. — Она посмотрела на собственные ноги и рассмеялась. Может быть, красные туфли действительно приносят удачу?..
Карли всерьез считала любовь опасной болезнью. Переболев и оставшись в живых, человек может рассчитывать на пожизненный иммунитет. Войдя в кухню, она поняла, что ей самой суждено любить лишь раз в жизни. Больше она просто не выдержит. Оставались серьезные сомнения насчет окончательного выздоровления после первого приступа болезни.
— Мяу?
— Отныне и впредь, — Карли взяла Одина на руки и вместе с ним вошла в гостиную, — отныне и впредь буду заниматься исключительно котом и любить только своего верного черного друга.
— Мяу, — одобрительно поддержал Один.
Рядом с телефоном мигала лампочка автоответчика. Карли автоматически включила звук.
— Привет, подружка! — прозвучал энергичный голос Даны. Где-то за ее спиной тренькало пианино. — Тебе известно, что ты сопродюсер? Маклиш возвел тебя в этот почетный статус. Что скажешь?
Музыка смолкла, а вместо нее раздался чуть надтреснутый голос:
— Выходи за меня замуж!
Игра возобновилась. Трудно было сказать, кому делает предложение Реймонд — Дане или ей самой.
— Мне нужно идти. Позвони, а не то притащусь к тебе домой.
Словно в тумане Карли побрела в спальню, чтобы переодеться и подумать. До нее еше не совсем дошел смысл всего услышанного. Сопродюсер? Подобно молнии без грома, слово казалось почти нереальным. Не успела она расстаться с роскошным платьем и начать сопоставлять факты, как раздались три громких, настойчивых, требовательных звонка в дверь.
— Черт возьми, Дана! — осудила бесцеремонность подруги Карли и, накинув халат, пошла открывать. Не дав себе труда встать на цыпочки и посмотреть в глазок, закричала: — Если не можешь ждать, открой своим ключом!
— Ты не дала мне ключ. — На пороге стоял Эван Маклиш собственной персоной. Густые темные волосы переливались в свете фонаря и бросали тень на лицо.
— Я… наверное, я подумала, что это кто-то другой, — запинаясь и с трудом находя подходящие слова, пробормотала Карли. Сердце оторвалось и покатилось куда-то в сторону пяток. — То есть… я не ждала тебя…
Эван окинул взглядом халат, под которым ничего не было, и нахмурился.
Карли наконец кое-как пришла в себя и расправила плечи.
— А что ты, собственно, делаешь на моем крыльце?
— Да так, просто проезжал неподалеку, — прозвучал стандартный ответ. Внешность, однако, не дотягивала до стандарта. На премьере режиссер-триумфатор выглядел поистине безупречно; сейчас на нем не было ни пиджака, ни галстука, да и сам он казался изрядно потрепанным. — Можно войти?
Слишком испуганная и взволнованная, чтобы воевать или даже спасаться бегством, Карли на мгновение задумалась, а потом отступила на шаг и вслед за незваным гостем направилась в кухню. Там он остановился и в упор, не мигая, словно желая пригвоздить к месту, уставился на нее.
— Какая же ты красивая, Карли, — произнес он почти благоговейно. Слова нарушили оцепенение. Эван прикрыл глаза, как будто ослепленный блеском видения, и не спешил их открывать. Наконец снова заговорил: — Стоит мне решить, что я наконец-то справился с твоей красотой, ты вдруг как-то поворачиваешь голову, или смеешься, или просто улыбаешься, словно вспомнив что-то забавное, и я снова пропадаю. Снова атомная бомба.
Карли отвела взгляд. Она ожидала каких угодно слов, только не этих. Ей хотелось ответить, что сама она ни. за что не привыкнет к его красоте, даже если будет рядом каждый день, до самой старости. Но разве можно сказать подобное? Поэтому Карли сменила тему:
— Спасибо за мой статус. За оба статуса.
— Благодарить вовсе не за что. — На лице Эвана появилось решительное выражение. — Ты это заслужила. Без тебя бы ничего не получилось.
— Тебе очень тяжело дались эти слова? Эван пожал плечами:
— Но ведь это правда.
— В любом случае спасибо.
Карли ждала каких-нибудь объяснений — например, зачем он появился в ее доме. Но объяснений не последовало.
— Похоже, что ты все-таки нашел надежный источник финансирования.
— Да, — ответил Эван и неуверенно засмеялся. — Ни за что не догадаешься, кто спонсор.
Карли покачала головой.
— Мама. — Он заметил удивление и кивнул: — Да, действительно странно. Деньги у нее остались от продажи бизнеса, которым она когда-то владела. И она сказала отцу то же самое, что ты сказала мне: «Это мои деньги, и я могу делать с ними все, что хочу. А потому собираюсь инвестировать в фильм об Арлин Барлоу».
— Твоя мама тебя очень любит. — Карли не стала подчеркивать, что и сама очень любит этого человека.
— Синяк до сих пор остался. — Эван посмотрел на ногу.
— Это хорошо. — Карли все еще держалась за сердце. — Ты это заслужил.
Он пожал плечами. Соглашался, отрицал, извинялся? Трудно сказать. Эван Маклиш казался Карли Бек таким же крепким орешком, как и заковыристые кроссворды в «Нью-Йорк тайме», но в отличие от них надеяться на правильный ответ в следующем номере, через неделю, было абсолютно бесполезно.
В растерянности она снова задала тот же вопрос:
— Что ты здесь делаешь, Эван?
— Хочу, чтобы мы снова оказались вместе, Карли. Хочу, чтобы все стало так же, как раньше. — Слова прозвучали устало и даже смиренно.
— О? — неопределенно воскликнула Карли. Этот человек, конечно, устал, но тем не менее выдвигает требования. Она медленно сняла с воротника халата черный волосок Одина. — Зачем?
— Как зачем? — Эван огорченно сморщился, словно актриса вдруг начала читать не тот текст. Он решил подсказать еще раз. Второй дубль оказался не столь сглаженным и прозвучал резче: — Я же сказал, что хочу, чтобы все снова стало по-прежнему.
— Слышала, — ответила Карли, отказываясь принимать подсказку. — А потому и спрашиваю: зачем?
Эван прикрыл глаза с выражением отчаянной внутренней борьбы и душевной муки. С трудом справившись с переживаниями, он открыл глаза и медленно заговорил:
— Потому что ты несчастна…
— С какой стати ты решил, что я несчастна? — тут же перебила Карли. Это было правдой, но она вовсе не собиралась признавать эту правду вслух, да еще в присутствии заинтересованного лица.
Эван принялся неторопливо загибать пальцы.
— Друзья, родственники, агент…
Карли оттолкнула руки, пока не закончились пальцы:
— Чем ты занимаешься? Следишь? Преследуешь меня?
— Не больше, чем ты меня, — парировал Эван.
— И когда же это я тебя преследовала? Мы давным-давно не виделись!
— Конечно, но ты уже много месяцев сводишь меня с ума, — с отчаянием произнес Эван, сжав руками голову и шагая по кухне. — Когда бы и где бы я ни работал над фильмом, везде ты. Стоит сесть в машину, как из приемника тут же раздается твой голос. Стоит включить телевизор, как этот чертов червяк Элла начинает воспитывать, учить, что непременно надо быть верным и надежным другом и ни в коем случае не забывать отправлять во вторичную переработку все, что можно переработать! Если все это и не считается противозаконным, то непременно должно стать противозаконным!
— Но я же не виновата…
— Все к черту! — Эван замахал руками, отметая любые аргументы. — Я скучаю. Мне плохо без тебя, Карли! Хочу быть с тобой, хочу, чтобы мы были вместе!
Все эти слова — хорошее начало, но еще далеко не все, что требуется для счастья.
— Вместе? В каком качестве? Как друзья, любовники, партнеры? Как?
— Так, как тебе будет угодно. — Эван обреченно опустился на стул. Растрепанные волосы торчали во все стороны.
Карли села рядом и положила руки на крашеный стол.
— Я уже говорила, Эван. Мне нужно все и сразу.
— Прекрасно, — пробормотал он. — Значит, мы женимся.
— Bay! Звучит романтично, словно судебный приговор! А тебе не приходило в голову, что лучше бы предложить или попросить, а не сухо констатировать?
— Ты просто меня убиваешь, Карли, — устало, из глубины измученной души простонал Эван. — Ведь когда-то я был разумным человеком. Знал, что делаю. Отвечал за собственные поступки. Контролировал свое настроение. А потом явилась ты вместе с всемогущими красными туфлями, и все полетело кувырком. Никак не могу понять, почему мечтаю о тебе каждый день, в то время как каждую ночь вижу тебя во сне? Разве здесь есть справедливость?
Карл и не отрываясь смотрела, как спокойный, невозмутимый человек, каким обычно выглядел Эван, начал медленно стучать головой о стол. Один тут же воспользовался возможностью и начал грызть шнурки парадных черных туфель. Сейчас Маклиш выглядел несчастным и разбитым, жалкой копией самого себя. И все из-за нее. Момент торжества казался совсем близким, но не нес того удовлетворения, которого она ожидала.
— Перестань. Голова заболит.
Эван выпрямился и уставился в потолок. Один основательно обслюнявил одну из туфель и принялся за вторую.
— Голова и так болит, — деревянным голосом произнес страдалец. — Так ты выйдешь за меня замуж?
— Нет.
— Нет? — Он так резко вскочил со стула, что кот вылетел из комнаты, словно пуля. — Но ведь ты любишь меня!
— Да уж, вот на этом ты меня поймал, — расстроенно призналась Карли. Но второе место в этой гонке ее вовсе не интересовало. Она заслуживала большего. — Но ведь это еще далеко не все.
— Не понимаю! — воздев руки и умоляя вселенную о милости, вопил Эван. — Я даю тебе все! Хочу на тебе жениться! Ты можешь участвовать в постановках моих фильмов всю оставшуюся жизнь! Я полностью тебе доверяю! Так чего же еще ты хочешь?
Карли встала на цыпочки, крепко схватила самоуверенного хозяина жизни за воротник и посмотрела в синие глаза.
— Вот чего я хочу. — Она поцеловала его с такой страстью, словно близилось второе пришествие и времени оставалось совсем мало. В поцелуе сконцентрировалась жизнь — прошлая, настоящая и будущая, — все, что уже случилось и еще могло произойти. В страстном соединении губ воплотились невысказанные надежды и желания. — Хочу, чтобы ты меня любил, — пробормотала Карли, с трудом успевая произнести слова и сердито раскачиваясь, от чего голова Эвана запрокинулась. Наконец она отпустила свою жертву. — Ничего больше и ни каплей меньше.
Что-то невнятно бормоча и качая головой, словно обреченный на вечные проклятия человек, Эван побрел к двери. Карли знала, что он больше не вернется: на сей раз любимый уходил от нее навсегда. В горле теснились громкие, отчаянные крики боли и горя.
Завыть она не успела: послышалось приглушенное предостерегающее рычание собаки, а потом окрик и почти одновременно с ним вопль боли. Через мгновение Эван уже совсем иначе, стремительно и энергично, ворвался в дом. Теперь его лицо выражало крайнюю степень решимости. Он осторожно сжимал правую руку, а в левой держал очки ночного видения.
— Дай ключи от твоей машины, — скомандовал он, швыряя шпионский оптический прибор на стол. Заметив сумочку, тут же принялся в ней копаться: — Ладно, сам найду.
— В чем дело? — лепетала Карли, не понимая, что происходит. Зачем-то торопливо провела по лицу рукавом халата, и на нем остались следы косметики.
Эван схватил ее за локоть и потащил к двери. По пути на секунду остановился, чтобы налить воду в миску Одина и доверху наполнить вторую миску, предназначенную для корма.
— В чем дело? Куда мы едем? — пыталась выяснить Карли. Эван вытащил ее на улицу и подвел к «ауди», причем с пассажирской стороны.
— Пожалуйста, Карли, не спорь и не возражай, — попросил он, принимаясь вытирать любимой слезы и целовать щеки, глаза и губы. — Можешь хоть раз в жизни что-то для меня сделать? Прошу тебя!
Карли еще ни разу не доводилось слышать, чтобы этот человек умолял, да еще к тому же полностью одетым. Лишившись дара речи, она опустилась на сиденье.
— Спасибо, — благодарно произнес Эван и закрыл дверь. Потом сел за руль и пулей вылетел на дорогу, нарушая все законы физики и штата Калифорния.
— А я и не спорю, — ответила Карли через некоторое время, когда машина уже мчалась по шоссе, обгоняя другие. Она твердо решила вести себя тихо и покорно. Ведь натуралист в условиях дикой природы ни за что не станет раздражать животных. — А можно спросить, куда мы едем?
— Мы едем в Вегас. — Дрожание челюсти противоречило спокойному голосу.
В Вегас. Решительное выражение лица доказывало, что Эван вовсе не шутит. Наверное, в конце концов ей удалось окончательно свести его с ума.
— Зачем нам в Вегас?
— Едем жениться.
Вцепившись в сиденье, Карли сдерживалась изо всех сил. Она обещала не спорить, но…
— Почему?
— Почему?! — словно в агонии завопил Эван. Койоты навострили уши и ответили на его крик протяжным воем. — Да потому, что ты хочешь всего! Ты не можешь не спорить со мной, а я тебя люблю! Ты актриса, а я тебя люблю! Ты вмешиваешься в мой фильм, а я тебя люблю! Ты веришь в то, что туфли приносят счастье — о Господи, — а я тебя люблю! Потому, что я люблю тебя, и это единственная правда! Теперь ты счастлива?
— Да! — выдохнула Карли. Она изо всех сил обняла любимого и начала осыпать его горячими, восторженными поцелуями. — Люблю тебя, Эван. Ты раздражительный, ворчливый, эгоистичный и вообще самый отвратительный из всех, кого я знаю, и все же я тебя люблю.
Эван заметно расслабился, напряженные плечи оттаяли, а суровый темно-синий цвет глаз посветлел и превратился в нежно-голубой. Складки на лбу разгладились, губы смягчились, а в уголках появилась легкая улыбка. Даже руки сжимали руль не так отчаянно-напряженно, но нога тем не менее упорно жала на педаль газа.
— Ты забыла упомянуть, насколько я низок, — вставил Эван.
Он попытался было снова изобразить на лице суровое выражение, но под щедрым поцелуем Карли оно тут же растаяло. Она сидела, со счастливой улыбкой откинувшись на спинку сиденья и поставив скрещенные ноги на приборный щиток. Полы халата раскрылись и обнажили фигуру почти до пояса. Эван взглянул в ее сторону, и машина резко дернулась.
— Карли? — позвал он, вновь обуздав «ауди».
— Мм?
— А что на тебе надето, кроме халата?
— Только мои красные туфли.
Эван издал еще один клич, на сей раз триумфальный, и затормозил на обочине.
— Откинь-ка сиденье, красавица, нам потребуется пространство.
Карли с удовольствием увидела, как лицо любимого расплылось в хорошо знакомой лукавой улыбке.
— Слушаюсь. — Она посмотрела на собственные ноги и рассмеялась. Может быть, красные туфли действительно приносят удачу?..