Мертон Сандра. Как все началось...

   — Легчайший поцелуй… Звучит заманчиво, — с удовольствием сказал Слейд. — Не так ли, Лара? Лара посмотрела на него через стол.
   — Да, — сказала она после секундного колебания. — Весьма заманчиво.
   И спрятала лицо за меню.
   Неужели этот вечер никогда не кончится? Доббс и Слейд болтали о новом здании, о городе, обо всем на свете, пока Лара не испугалась, что они никогда не перестанут говорить. Она улыбалась до тех пор, пока у нее не заболела челюсть, гоняла по тарелке еду, отхлебывала вино и говорила «да», «нет».
   Наконец, когда ей показалось, что она вот-вот завизжит, если они не закончат в ту же минуту, Доббс посмотрел на часы, вздохнул и с сожалением попросил у официанта счет.
   — Слейд, — задумчиво проговорил он, когда они стояли на улице, — вы остаетесь или полетите сегодня в Бостон?
   — Я лечу в Техас, Эдвин. День рождения, помните?
   — О! Да, конечно. Мне в другую сторону. Может, вы с мисс Стивенc возьмете одно такси? Вам ведь в ту же сторону, не так ли, дорогая?
   — Нет, — быстро сказала Лара. — Я имею в виду, что… что… мне не кажется…
   — Я тоже не вижу здесь проблемы, — вежливо сказал Слейд. Он взял Лару под руку, сжав ей пальцы, когда она попыталась отстраниться. — Спасибо за ужин, Эдвин. Я пришлю вам по факсу информацию о том дизайнере, помните.
   — Отлично, — сказал Доббс, просияв. — Доброй ночи, мисс Стивенc. Я оставляю вас в надежных руках.
   — В надежных, разумеется, — пробормотала Лара, едва дверца такси захлопнулась. Она выдернула руку из пальцев Слейда и отодвинулась от него подальше. — Я чуть не сказала ему, что скорее пошла бы пешком, чем села с тобой в одно такси.
   — А в чем проблема, милочка? — Слейд откинулся, скрестил руки на груди и вытянул длинные ноги. — Ты что, за себя не отвечаешь, оказавшись со мной в закрытом месте?
   — Не отвечаю за себя? — Лара уничтожающе на него посмотрела. — Да я бы тебя проучила, будь у меня тонкие каблуки…
   Она тоже скрестила руки и устремила взгляд за окно. Так они молчали, пока такси не подъехало к ее дому Слейд вышел и открыл перед ней дверцу.
   — Тебя проводить? — спросил он предельно вежливо. Лара не потрудилась ответить. Она выскочила, захлопнула дверцу так сильно, как только могла, и заторопилась к дому.
   Миссис Краусс открыла дверь, прежде чем она повернула ключ.
   — Наконец-то, — сердито проворчала она. — Женщина с ребенком не должна так задерживаться.
   — Это по делу, миссис Краусс. — Лара пыталась говорить вежливо. Нелегко было подыскать надежного человека, который мог бы присматривать за Майклом. Миссис Краусс была ее третьей попыткой за последние месяцы. — Мне очень жаль, что я вас задержала. Как всегда, я вам вдвойне заплачу за сверхурочное время. Спасибо вам за то, что задержались. Увидимся в понедельник утром.
   — В понедельник я уезжаю. — Миссис Краусс водрузила бейсбольную кепку на седеющие волосы. — У меня сестра заболела. Не знаю, когда вернусь.
   — Нет! — Лара поспешила вслед за пожилой женщиной. — Вы не можете это сделать, миссис Краусс. Вы не можете, не можете… так просто бросить меня!
   — Я позвоню, когда буду возвращаться. — Дверь за миссис Краусс захлопнулась.
   Лара посмотрела на дверь, потом беспомощно прислонилась к стене и застонала. Что теперь? Детские сады переполнены. А у ее мальчика нет даже полноценной матери, которая располагает временем, или бабушки, или тети…
   Лара вздохнула, заперла входную дверь и поднялась на второй этаж.
   Но все это будет завтра. Она обзвонит агентства, а уж если ничего не получится, скажет в понедельник, что больна. У нее были назначены встречи, но их можно отложить. Ничто не было так важно, как Майкл.
   Он спал, свернувшись в своей кроватке, уткнувшись в любимого плюшевого медвежонка. Один взгляд на сына — и Лара мгновенно освободилась от напряжения сегодняшнего вечера.
   Ее спальня примыкала к его. Лара бесшумно сбросила черные туфли, сняла костюм и блузку, сменив идентификационные признаки своей карьеры на старую хлопковую рубашку и босые ноги. Это была единственная карьера, которую она теперь хотела, думала Лара, мягко вытаскивая Майкла из кроватки.
   Постоянно находиться с ребенком было невозможно, надо было работать, чтобы поддерживать существование ее маленькой семьи, но как Лара завидовала женщинам, которых видела в парке в те редкие, замечательные уик-энды, когда она оставалась дома, чтобы самой позаботиться о малыше.
   Майкл заворочался в ее руках.
   — Привет, солнышко! — прошептала она.
   Он заморгал и открыл глазки. Сонно улыбнулся, и у нее перехватило дыхание.
   У него были черные, как у отца, волосы, отцовские нос и подбородок. И большие пепельно-серые глаза.
   Нельзя было даже притвориться, что ее ребенок — не сын Слейда Бэрона.
   Лару охватил страх. Что сделает Слейд, если узнает? Игры, в которые, как он считал, она играет, были ничем по сравнению с этим. В этой игре ставки были самые высокие.
   Майкл зевнул и залепетал что-то во сне. Лара уселась в кресло. Заскользили минуты… и воспоминания.
   Поначалу было трудно. Вернуться. Организовать себе мужа и развестись — чтобы не было никаких вопросов. Быть одной. Всегда одной…
   В дверь позвонили.
   Лара вздрогнула.
   Звонок, в такой час?
   Снова раздался звонок, и проснувшийся Майкл заворочался у нее на руках.
   Она поднялась с кресла, аккуратно опустила ребенка в кроватку. Это, должно быть, миссис Краусс. Может, даже хорошо, что она уезжает. Она хорошо относилась к Майклу — так, по крайней мере, казалось, — но она была грубовата и забывчива. На прошлой неделе она уже почти доехала до дома, когда вдруг вспомнила, что забыла свою сумку у Лары на кухне.
   Звонок задребезжал в третий раз, и Лара сбежала по ступеням.
   — Миссис Краусс, — скороговоркой выпалила она, открывая дверь, — ради Бога, вы же разбудите…
   Это была не миссис Краусс, это был Слейд.
   Лара машинально закрыла дверь, но Слейд был быстрее и сильнее, и он уже играл в такие игры. Он толкнул дверь и вошел в дом.
   Слейд никогда не преследовал женщину, принадлежащую другому мужчине. Ни в коем случае. Но сегодня Лара дала ему понять, что он болезнь, от которой нужно скорее избавиться, а не мужчина, с которым она когда-то провела страстную ночь. И причиной этому — некто по имени Майкл. И он решил, что не уедет из Балтимора до тех пор, пока не увидит этот образец для подражания и — может, просто так — не украсит еще чуть-чуть морду этого ублюдка.
   Пара кружек пива в баре, где таксист оставил его, плюс пять или шесть кругов вокруг ее дома убедили его, что сделать это необходимо.
   Никто, и уж тем более Лара, его не остановит.
   — Где он? — прорычал Слейд, ногой захлопывая дверь.
   — Кто? — спросила она. «Майкл, — подумала она, — о, Майкл, не произноси ни звука!»
   — Сделай нам обоим одолжение, а? — Слейд обогнул ее и направился в гостиную. — Я знаю, он здесь; ты знаешь, он здесь. Пусть выйдет и встретится со мной, как мужчина.
   — Ты пьян, — сказала она и преградила ему дорогу. Его улыбка стала враждебной.
   — Я пытался напиться, но, поверь, у меня ничего не вышло, милочка. Я кристально трезв.
   — Я вызову полицию. И не утруждай себя угрозами, Слейд, — мне плевать, даже если все это закончится в суде. Никто не поставит мне в упрек, что я вызвала полицию, когда ты вломился в мой дом.
   — Вломился? Я? — Он грубо усмехнулся, обошел ее еще раз и заглянул в кухню. — Мы ужинали, взяли такси, и ты пригласила меня зайти. Если ты будешь отрицать это, мне придется рассказать старине Эду о тебе, обо мне и о денверском отеле. — Гостиная между тем оказалась пуста, как и крошечная кухня.
   — Черт возьми, где он? И не ври мне, Лара, я знаю, что твой драгоценный Майкл здесь. Ты почти вылетела из такси, так ты хотела быть с ним.
   — Ну хорошо. — Лара облизнула пересохшие губы. — Он здесь. Он… он спит. И если… если ты разбудишь его, он очень разозлится. Тебе будет трудно иметь с ним дело.
   Слейд засмеялся и прибавил шагу. Их звук показался Ларе очень неприятным.
   — Ну и отлично, сладкая, я тоже в настроении, так что и со мной будет нелегко иметь дело.
   — Слейд, пожалуйста… — Господи, о Господи. Он уже был у спальни Майкла. Еле дыша, она бросилась вперед и загородила дверь. — Не надо, нет…
   Она всхлипнула, когда он схватил ее и отстранил.
   — Подъем, Майкл, приятель, — сказал Слейд и включил свет.

Глава 6

   Слейд уже пропустил свой рейс на Даллас. Когда он приехал в аэропорт, объявили посадку на другой самолет.
   Он купил билет и побежал к турникетам. Ему неожиданно пришло в голову, что он мог бы поболтаться где-нибудь у далласского аэропорта, пока не будет рейса на Остин. «Проклятье, — подумал он мрачно, — а почему бы и нет?» Аэропорты последнее время играют весомую роль в его жизни…
   Сейчас больше всего ему хотелось оказаться как можно дальше от того, с чем он только что столкнулся.
   Ребенок. У Лары ребенок. Он не мог поверить в это. Комната, освещенная как сцена за поднимающимся занавесом, и в этом свете детская кроватка.
   И в ней — спящий ребенок.
   Господи, ребенок.
   Минуту, которая показалась вечностью, никто не двигался. Он стоял, Лара стояла, потом она издала звук, похожий на стон. Он услышал его и резко повернулся.
   — У тебя ребенок, — сказал он, откинул голову и застонал. Здорово сказано!
   Ребенок проснулся, сел и схватился за края кроватки. «Мальчик», — подумал Слейд. Ему почудилось, что мозги у него онемели.
   Малыш уставился на него парой огромных пепельно-серых глаз. Он смотрел на него с минуту, не плача, не произнеся ни звука, он просто… просто изучал его, если такое возможно.
   Слейд тоже впился в него глазами, почувствовав холод в позвоночнике. У Лары есть сын. Это было единственным, о чем он сейчас был способен думать. Лицо ребенка сморщилось, и он заплакал. Лара подлетела к нему, схватила на руки.
   — Майкл, — тихонько пропела она, — золотце, все хорошо. Мама здесь, не бойся.
   Слейд, чей язык, как ему казалось теперь, не умещался во рту, отступил назад.
   — Лара, — сказал он, и она повернула к нему белое лицо с безумными глазами.
   — Пошел вон, — прошептала она, потом голос стал громче и выше, балансируя на грани истерического, и наконец она завизжала, повторяя, чтобы он убирался немедленно.
   Могла бы не повторять — он ушел так быстро, как только позволяли ноги. Ушел не оглядываясь.
   Слейд закрыл глаза. Ну вот и все.
   Было скверно знать, что Лара принадлежит другому мужчине. Сотне мужчин, как он подозревал. Но что у нее ребенок… Что другой подарил ей ребенка…
   — Привет.
   Он вздрогнул, повернул голову и увидел женщину, проскользнувшую на соседнее сиденье.
   — Здесь занято? Я не заметила, чтобы здесь кто-то сидел, и я подумала…
   — Думаю, не занято. Она улыбнулась.
   — Хорошо, тогда я — Жанет.
   — Жанет, — отозвался Слейд. Приятное имя. Приятный голос. Приятное личико. Он кашлянул. — Все дело в том, Жанет, что ты теряешь время. Или мне придется потерять его для тебя.
   Ее улыбка застыла.
   — Извините?
   — О, это долгая личная история, Жанет, и я не в настроении ее рассказывать. Так что приятного полета, и ничего от меня не жди. Ну как, уразумела?
   Женщина вскочила с кресла.
   — Вы сумасшедший!
   Слейд коротко, резко хохотнул.
   — Да, — устало согласился он, — и это тоже. Он повернулся к иллюминатору. За темным стеклом выплыло лицо ребенка. Чернильно-черные волосы, глаза цвета дыма…
   Слейд схватил наушники, нацепил их и настроил на канал тяжелого рока. Все что угодно, только чтобы мозги перестали метаться. «Все что угодно», — подумал он, откинул голову и закрыл глаза.
   В «Эспаду» он попал ночью. Кармен услышала, как он входит в заднюю дверь.
   — Это я, Слейд, — поспешил сказать он, пока она не переполошила весь дом.
   Кармен улыбнулась, заторопилась к нему и крепко обняла.
   — Ты совсем не изменился, с тех пор как был мальчишкой, — сказала она, не отпуская его, — всегда возвращался в дом, когда остальные давно спали.
   — А ты всегда выгораживала меня перед стариком, улыбнулся он и поцеловал ее в щеку. — Посмотри на себя, ты еще прекрасней, чем прежде.
   — А ты все такой же потрясающий врун, — сказала она, покраснев. — Ты голоден? Могу разогреть что-нибудь от обеда или сделать тебе бутерброд — как захочешь.
   — Все, чего я хочу, так это горячий душ и выспаться за ночь. Кто-нибудь уже приехал?
   — Ты братьев имеешь в виду? Тревис прилетает завтра, Гейдж тоже.
   Слейд ухмыльнулся.
   — И Гейдж тоже? — Он наклонился, снова поцеловал хозяйку в щеку. — Знаешь что, Кармен? Так хорошо быть дома!
   Это правда было хорошо.
   Утром стало еще лучше, когда он увидел Кэти.
   — Слейд, — закричала она, бросившись в его протянутые руки. — Кармен сказала, что ты здесь. Когда ты успел? Почему не разбудил меня? Как здорово, что Тревис и Гейдж сегодня приезжают, да?
   — Уф, слишком много вопросов. Дай хоть кофе заварю. Рад тебя видеть, дорогая.
   — Я так счастлива, что ты побудешь здесь немного! Кэтлин снова его поцеловала, затем заварила кофе и налила ему и себе. — До этого я вообще не была уверена, что кто-нибудь из вас приедет.
   — Так ты же сразу сама заявишься с хлыстом! — Слейд усмехнулся. — Силы своей не знаешь, дорогая!
   — А что, мой красивый брат имеет проблемы с женщинами?
   — Я? — Слейд поставил чашку, подошел к плите и наложил себе яичницы. — Забыла, с кем дело имеешь? Я их люблю, я их и бросаю.
   — Ты не ответил на мой вопрос. Слейд вздохнул. Его сводная сестра умела быть настойчивой.
   — Я бы не назвал это «проблемой». Просто… эээ… кое-какие неприятности.
   — Что случилось? На сей раз ты полюбил, а тебя кинули?
   Слейд нервно усмехнулся.
   — Кэти, дорогая, не то чтобы я не ценил твою любознательность, просто…
   — Просто не желаешь этого обсуждать.
   — Здесь нечего обсуждать. Как я уже сказал, были некоторые затруднения.
   — Ладно, уговорил. Может, я могла бы помочь в твоей… в твоих затруднениях.
   Слейд посмотрел на сестру: улыбка Кэти излучала невинность. Занятно было бы представить, как он начнет ей рассказывать о Ларе. «Ну, — скажет он, — понимаешь, дорогая, есть одна малышка, с которой я переспал, а потом не видел ее долгое время. И встретил в ближайшие пару недель. Все дело в том, что мы не можем отделаться один от другого, хотя друг друга… ммм… недолюбливаем — и… о, а я упомянул, что у нее есть ребенок? Такой маленький мальчик с чернильно-черными волосиками…»
   — Слейд. — Кэтлин коснулась пальцами его ладони. Слейд, что случилось? У тебя такой вид, будто ты увидел привидение.
   — Ничего, все отлично, я в порядке. — Он тяжело вздохнул и изобразил подобие улыбки. — Просто в последнее время у меня немного сумасшедшая жизнь. Пара дней с тобой, Тревисом и Гейджем, и я буду как огурчик.
   — Вот это да! — послышался низкий голос. — Как это мой сын, моя плоть и кровь, допустил, чтобы папа не присутствовал при его душевных изменениях.
   Слейд напрягся и обернулся. Джонас Бэрон стоял в дверях, сухощавый, прямой и высокий, как всегда.
   — Отец, — вежливо проговорил Слейд, — рад тебя видеть.
   Джонас усмехнулся.
   — Как бы не так.
   «Вот именно», — подумал Слейд.
   Не все в этом мире можно забыть.
   К тому времени, когда приехал Тревис, Слейд чувствовал себя почти прежним.
   А вот Тревис явно нет. Он чуть не убил Слейда за шуточку, которую тот отпустил по поводу его пристрастия к блондинкам.
   — Что ты хотел этим сказать? — наступал на него Тревис. В былые времена это означало, что вскоре они начнут кататься по земле и мутузить друг друга.
   Впрочем, кое-что все же меняется, и Тревис, вместо того, чтобы повалить его, вздохнул, пробормотал извинения, и они замяли дело. Тревис замял, а Слейд только притворился. Что-то грызло его старшего брата, вполне вероятно, что-то, связанное с женщиной.
   Женщины оставались загадкой. Едва Слейду начинало казаться, что ключ найден, как он натыкался на новую стену.
   Следующим появился Гейдж, и все были шокированы, узнав, что Натали ушла от него. Что же это с ними со всеми происходит?!
   Однако постепенно все пришло в норму. Тепло семейного очага размягчило души, раздался смех, шутки, выяснилось, что Тревис оказался прав по поводу раздела имения, которое, как оказалось, никому не нужно, кроме Кэти, но Джонас не мог смириться с мыслью, что она не Бэрон по рождению.
   — Повезло же Кэти, — пробормотал Слейд и отправился с Гейджем и Тревисом на сеновал.
   Они сидели и шутили о том о сем. К ним присоединился Грант Ландон, адвокат старика. Он оказался хорошим парнем, но, черт его дери, у него не было проблем с женщиной.
   «Что же в женщинах такого? — думал Слейд, одеваясь на вечер. — Почему их совершенно нельзя понять?»
   Натали бросила Гейджа? Слейд недоуменно покачал головой — это невозможно было даже представить.
   Он взял галстук, повязал вокруг шеи и посмотрел в зеркало.
   «Проклятье», — выругался Слейд. Галстук никак не завязывался, один конец был слишком длинным, другой — коротким. Можно пойти к Кэти, попросить ее. Она умеет. Женщины всегда все умеют. А Лара? Умеет она завязывать галстук? Когда-нибудь завязывала своим экс-мужьям? Он никогда бы не спросил имя того парня, или чем он занимался…
   Или какого цвета у него волосы. Или глаза.
   — Пропади все пропадом… — Слейд сдернул галстук, сунул его в карман, рывком открыл дверь и пошел вниз, в гостиную.
   Через два часа он уже был в порядке. Так, по крайней мере, он себя убеждал. Надо только почаще себе это повторять, и тогда сам поверишь.
   Именно это он шепнул Кэти, когда она танцевала с этой старой змеей, кузеном Лейтоном, а потом — сыну Лейтона, Грею, который искренне ненавидел своего отца; а после — Марте, когда целовал ее в щеку и сказал, что она была почти самой прекрасной женщиной в этой комнате.
   — Какая очаровательная ложь, — заметила его мачеха, улыбаясь, — но, поскольку она исходит от самого красивого мужчины здесь, я ее ценю. — Она взяла его под руку. — Почему ты не танцуешь? Все женщины, достигшие половой зрелости, ждут не дождутся, когда ты окажешься столь любезен и разобьешь их сердца.
   Слейд расхохотался.
   — Обещаю сделать все что смогу, чтобы оправдать их ожидания. А как ты? Как это отец выпустил тебя из поля зрения?
   Марта улыбнулась и взяла бокал шампанского с подноса официанта.
   — Ты знаешь Джонаса. Он где-нибудь болтает со своими старушками. — Она отхлебнула вина, затем посмотрела на него снова. — У тебя и вправду все в порядке?
   — Почему женщины всегда задают этот вопрос? — Слейд изобразил то, что, как он надеялся, слабо напоминало улыбку. — Сначала Кэти спрашивает, все ли у меня хорошо, теперь ты. — Он положил ладонь на ладонь Марты. — Да я в порядке. Просто последнее время было много дел, метался от одной работы к другой…
   — Я не хотела бы показаться навязчивой, просто ты выглядел, как будто… А, ладно, неважно. — Марта мягко рассмеялась. — Ты прав — мы, женщины, порой бываем невыносимы. Как говорит твой отец, мы ищем проблемы там, где их нет.
   — Ну на этот раз я с ним соглашусь. — Слейд глянул через плечо мачехи на кучку мужчин, сгрудившихся вокруг кого-то. — Что там происходит? Похоже на толпу футбольных фанатов.
   Марта повернулась, посмотрела, куда он указывал, и рассмеялась.
   — Это мои дочери. Они в центре всей этой — как ты назвал? — толпы фанатов.
   — Твои дочери? Я их сто лет не видел. Три милые маленькие девочки, как я помню. Сэм, Мэнди и Кэрри. Глаза у Марты сверкнули.
   — Ну теперь ты их сможешь так назвать лишь в том случае, если захочешь своей смерти. Сейчас они уже Саманта, Аманда и Карин. Пойдем, я тебя представлю.
   Она подвела его к компании, и народ расступился. В центре оказались три юные женщины, способные заставить остановиться любое мужское сердце.
   — Девочки, это младший сын Джонаса, Слейд. Не знаю, помните ли вы его, так что я вас представлю. Слейд, это Саманта.
   Саманта оказалась рыжеволосой.
   — Привет, — резво проговорила она и сверкнула зубками.
   — А это Аманда.
   Аманда была блондинкой.
   — Здравствуйте, — сказала она и холодно улыбнулась.
   — А это Карин, моя старшая дочь. Карин была брюнеткой и выглядела как деловая женщина.
   — Рада познакомиться, — проговорила она и протянула руку.
   — Так-так-так, — сказал Слейд, улыбнулся и в первый раз подумал, что вряд ли он сумеет развлечься на этой вечеринке.
   Он старался. Дочери Марты тоже старались. Но как ни прекрасно было трио сестер, здесь, что называется, не хватало взаимного притяжения. Одна за другой девушки удалились, Карин задержалась.
   — Кто бы она ни была, — сказала она мягко, — ты должен про нее забыть.
   Слейд старался выглядеть так, будто у него все в порядке, и уже собрался возразить, но в конце концов кивнул, сунул руки глубоко в карманы и ответил, что это, безусловно, прекрасный совет, вот только если бы он мог им воспользоваться.
   Он танцевал с красивыми женщинами, поболтал с Греем, и они договорились пообедать вместе, когда оба окажутся в Нью-Йорке. Он ел бутерброды и пил шампанское и наконец, устав от приклеенной улыбки, вышел наружу, на нижнюю из террас, каскадом спускавшихся к саду. Он отыскал укромный угол и уютную скамейку и тихо сел.
   Может здесь, в тишине ночи, он наконец поймет, что происходит в его жизни?.. Сильный запах сигары прервал его размышления.
   Слейд нахмурился и вскочил.
   — Отец?
   Из темноты послышалось довольное хихиканье.
   — «Гавана» меня выдала, да?
   Слейд повернулся и посмотрел на отца. Джонас, опираясь локтями на перила террасы, стоял с сигарой, зажатой в зубах.
   — Я думал, ты в доме. Марта сказала, что ты где-то со своими приятелями.
   — Я был. — Отец вынул сигару, оценивающе ее понюхал, затем снова прикусил. — Что ты здесь делаешь, мальчик? Разве тебе не нравится вся эта забавная чепуха внутри?
   Слейд улыбнулся и облокотился на перила рядом с Джон асом.
   — Отличная вечеринка, — заметил он.
   — Отличная. Ты знаешь Кэти — если она что-нибудь решит сделать, то обязательно сделает.
   — Она любит тебя, — сказал Слейд и сквозь темноту вгляделся в лицо отца, — несмотря на твои попытки убедить ее в обратном.
   Джонас кивнул.
   — Как если бы она была от моей плоти и крови.
   — От плоти и крови еще ничего не значит, отец.
   — Значит, когда ты приблизился к той точке дороги, откуда ясно видишь ее конец. Слейд рассмеялся.
   — Ты нас всех переживешь.
   — Но я точно не переживу «Эспаду», поэтому она перейдет к тому, чья фамилия Бэрон.
   — Кэти лучше, чем Бэроны. Она любит тебя и любит это место.
   — Ты думаешь, я настолько глуп? — Джонас помахал рукой, исключая протесты. — Я все это знаю.
   — Но тогда…
   — Что тогда? Ну, говори, мальчик, я мысли читать не умею.
   Слейд напрягся.
   — Да, — сказал он холодно, — не умеешь. Если бы умел, то догадался бы, что если назовешь меня еще раз «мальчик», то я за себя…
   — Нет, ну вы только поглядите! — Джонас захихикал, выбросил сигару и повернулся к сыну. — А я смотрю, ты по-прежнему смышленый. Вся эта суета с бабами на тебе не отразилась…
   — Я проектирую офисные здания, — процедил Слейд сквозь зубы, презирая себя за то, что начал оправдываться. — И чертовски хорошие. Ты бы знал об этом, если бы хоть иногда высовывал свой нос за…
   — То, которое в Нью-Йорке, очень даже ничего. Слейд заморгал.
   — Ты его видел?
   — Конечно. А то, которое в Филадельфии, — лучше. Неплохо смотрятся — как ты их называешь? — эти внутренние парки с водопадами на всех уровнях.
   — Атриум. — Слейду послышалось недоверие в собственном голосе, и он прокашлялся. — Когда ты их видел?
   — Так, заезжал как-то. — Джонас усмехнулся. — Мужчине надо знать, что делают его потомки, даже если ему что-то не нравится.
   — Ну… — Слейд силился сказать нечто умное, но так ничего и не придумал. — Ну, — сказал он снова, — это очень интересно.
   — Ты удивишься, когда узнаешь, о чем думает мужчина в моем возрасте.
   — Ты не старый, — сказал Слейд искренне. — Я бы хотел выглядеть и вполовину так же хорошо, как ты, когда Кэти закатит вечеринку в честь моего восьмидесятипятилетия.
   Он ждал, что отец захихикает, но тот полез в карман и достал серебряную фляжку.
   — «Бурбон», — пробормотал он, отвинчивая крышку, — глотни.
   «„Бурбон“, — подумал Слейд, — ну, разумеется». Джонас любил эту гадость. Может, за это сыновья его и ненавидели. И все-таки он взял фляжку, кивнул и поднес к губам. Он не припоминал, чтобы хоть раз в жизни разговаривал с отцом по душам, и не собирался все это разрушить «бурбоном».
   — Благодарю, — сказал он, стараясь не содрогнуться. Джонас сверкнул насмешливой улыбкой.
   — Всегда пожалуйста. — Он сделал большой глоток, удовлетворенно вздохнул и закрыл фляжку. — Итак, ты надеешься, что твоя сводная сестра закатит тебе вечеринку в твои восемьдесят пять?
   Слейд рассмеялся.
   — Ну, что-то вроде этого.
   — А почему она должна?
   Голос Джонаса был холодным. Слейд нахмурился и посмотрел на него.
   — Я просто пошутил.
   — Я знаю, но подумай об этом. Почему она должна? Кроме того, у нее уже, наверное, будет свой муж. Дети. Может, даже внуки. — Он полез в нагрудный карман, достал еще одну сигару, откусил кончик и выплюнул его в темноту. — Нужен кто-то, кто придает смысл. Твои годы уже уходят, мальчик, тебе нужно завести своих сыновей. — Джонас достал из кармана золотую зажигалку, щелкнул и зажег сигару. — Да я думаю, тебе не нужен этот совет.