Страница:
Крогер был неприятно удивлен.
– Что вы имеете в виду? – снова спросил он. – Быстрое течение? Как это – течение в колодце? Почему его просто не осушили, чтобы достать со дна сокровища?
Виллалобос опять хотел рассмеяться, но быстро подавил приступ веселья, увидев, что Крогер вот-вот взорвется.
– Ох, сеньор Крогер! Простите меня, но когда я вам все объясню, вы поймете, почему я развеселился. Видите ли, священный колодец – это совсем не такой колодец, какой можно увидеть в вашей стране. Это очень большой колодец естественного происхождения. Вода в нем поднимается из самых земных глубин. Может быть, вы заметили, что здесь, на Юкатане, реки не текут по поверхности земли. Юкатан расположен на известняке, и этот известняк такой пористый, что вода стекает вниз и уже под землей образует реки. Все реки у нас текут под землей, сеньор Крогер. Но природа не была к нам совсем уж жестока. Она сотворила то тут, то там естественные шахты, выходящие на поверхность, как колодцы, из которых жители и берут питьевую воду. Как я уже сказал вам, в Чичен-Итце есть два таких колодца. Из одного брали воду, другой использовали как священный.
– Жители Мериды тоже берут воду из такого колодца. Все города на Юкатане построены рядом с подобными источниками воды, хотя в нынешние времена люди копают колодцы сами, чтобы добраться до подземных вод. Поэтому, как видите, речь у нас идет не об обыкновенном колодце. Стены у этого колодца отвесные, и вода находится на много футов ниже уровня земли. Искатель должен опуститься на веревке до уровня воды, потом погрузиться глубоко в воду. Течение у потока очень быстрое, и многие искатели опустились в колодец, да так и не выбрались оттуда. Возможно, Чак взял их себе в качестве жертв.
Крогер пробормотал что-то презрительное насчет туземных суеверий. Виллалобос действительно оказался крайне полезным человеком, но Крогер все еще не доверял ему полностью. Он вообще не доверял людям, которые постоянно пребывали в хорошем настроении, как этот Виллалобос. Даже когда проводник был пьян, он никогда не ругался и не спорил. Напротив, становился еще веселее. Во всяком случае, Крогеру этот человек был нужен, и он был готов не обращать внимания на его недостатки, равно как и на пристрастие к спиртному.
Поэтому он доверил Виллалобосу свой план поисков сокровищ. Этот человек был нужен ему до тех пор, пока золото не будет добыто, а потом его легко будет убрать. Совершив одно убийство, Крогер понял, что не остановится перед ним и еще раз.
Пока же Крогер обдумывал, как достать сокровища, лежавшие под ледяной водой в колодце. Должен же быть какой-то способ! Не может быть, чтобы его не было! Все дело было в том, чтобы правильно спланировать это предприятие, а планирование всегда было сильной стороной Крогера. Да, в самом деле!
Он принялся закупать экипировку: веревки и инструменты, все специальное снаряжение, какое только мог найти в Мериде, благо опыт в устроительстве поисковой экспедиции у него уже был. Конечно, в прошлый раз никаких сокровищ не было – просто был предлог, чтобы выманить кругленькую сумму у очередного простофили.
На этот раз Крогер был уверен, что золото существует, и еще он не сомневался в том, что у него есть все возможности добыть его.
Глава 19
– Что вы имеете в виду? – снова спросил он. – Быстрое течение? Как это – течение в колодце? Почему его просто не осушили, чтобы достать со дна сокровища?
Виллалобос опять хотел рассмеяться, но быстро подавил приступ веселья, увидев, что Крогер вот-вот взорвется.
– Ох, сеньор Крогер! Простите меня, но когда я вам все объясню, вы поймете, почему я развеселился. Видите ли, священный колодец – это совсем не такой колодец, какой можно увидеть в вашей стране. Это очень большой колодец естественного происхождения. Вода в нем поднимается из самых земных глубин. Может быть, вы заметили, что здесь, на Юкатане, реки не текут по поверхности земли. Юкатан расположен на известняке, и этот известняк такой пористый, что вода стекает вниз и уже под землей образует реки. Все реки у нас текут под землей, сеньор Крогер. Но природа не была к нам совсем уж жестока. Она сотворила то тут, то там естественные шахты, выходящие на поверхность, как колодцы, из которых жители и берут питьевую воду. Как я уже сказал вам, в Чичен-Итце есть два таких колодца. Из одного брали воду, другой использовали как священный.
– Жители Мериды тоже берут воду из такого колодца. Все города на Юкатане построены рядом с подобными источниками воды, хотя в нынешние времена люди копают колодцы сами, чтобы добраться до подземных вод. Поэтому, как видите, речь у нас идет не об обыкновенном колодце. Стены у этого колодца отвесные, и вода находится на много футов ниже уровня земли. Искатель должен опуститься на веревке до уровня воды, потом погрузиться глубоко в воду. Течение у потока очень быстрое, и многие искатели опустились в колодец, да так и не выбрались оттуда. Возможно, Чак взял их себе в качестве жертв.
Крогер пробормотал что-то презрительное насчет туземных суеверий. Виллалобос действительно оказался крайне полезным человеком, но Крогер все еще не доверял ему полностью. Он вообще не доверял людям, которые постоянно пребывали в хорошем настроении, как этот Виллалобос. Даже когда проводник был пьян, он никогда не ругался и не спорил. Напротив, становился еще веселее. Во всяком случае, Крогеру этот человек был нужен, и он был готов не обращать внимания на его недостатки, равно как и на пристрастие к спиртному.
Поэтому он доверил Виллалобосу свой план поисков сокровищ. Этот человек был нужен ему до тех пор, пока золото не будет добыто, а потом его легко будет убрать. Совершив одно убийство, Крогер понял, что не остановится перед ним и еще раз.
Пока же Крогер обдумывал, как достать сокровища, лежавшие под ледяной водой в колодце. Должен же быть какой-то способ! Не может быть, чтобы его не было! Все дело было в том, чтобы правильно спланировать это предприятие, а планирование всегда было сильной стороной Крогера. Да, в самом деле!
Он принялся закупать экипировку: веревки и инструменты, все специальное снаряжение, какое только мог найти в Мериде, благо опыт в устроительстве поисковой экспедиции у него уже был. Конечно, в прошлый раз никаких сокровищ не было – просто был предлог, чтобы выманить кругленькую сумму у очередного простофили.
На этот раз Крогер был уверен, что золото существует, и еще он не сомневался в том, что у него есть все возможности добыть его.
Глава 19
Как только Альварадо Морено передал Марии карту, она позвонила Уингейту Мэннингу, и теперь они с Томом направлялись в дом банкира.
Карта была сделана весьма приблизительно, но при этом достаточно четко. Кроме нанесенных на нее маленьких островков, разбросанных вдоль западного побережья Флориды, один из которых был помечен крестиком, на карте были изображены Мексиканский залив и берег Юкатана, и около города Мериды стоял еще один большой крестик.
Мария была совершенно убеждена, что именно там и находились Крогер с Джессикой, однако Том все еще сомневался. Он то и дело напоминал ей, что наличие этой карты у Крогера само по себе еще не доказывало, что он отправился в места, на ней обозначенные. Очень даже возможно, говорил Том, что карта оставлена как фальшивый ключ, чтобы навести тех, кто пустится на розыски, на ложный след. Мария же возражала, что Крогер не намеревался бросать саквояж в отеле; он сделал это потому, что у него не было другого выхода.
Как бы то ни было, но интуиция говорила девушке, что карта имеет крайне важное значение, и она хотела как можно быстрее отдать ее в руки банкиру. Когда она рассказала Уингейту Мэннингу по телефону о находке, он очень разволновался и, кажется, согласился, что карта – это по крайней мере хоть какая-то возможность, отправная точка, которой до этого у них вообще не было.
Когда Анна Мэннинг открыла входную дверь и впустила их в полутемную гостиную, Мария и Том резко остановились при виде человека, поднявшегося навстречу им с дивана.
Первым пришел в себя Том.
– Нейл! Черт меня побери! Вот уж кого я не ожидал здесь встретить, так это тебя. Ты, значит, вернулся? Боже, как я рад тебя видеть!
Когда молодые люди заулыбались и принялись хлопать друг друга по спинам, Мария наконец узнала в этом человеке того лейтенанта, который так заинтересовался Джессикой во время бала в отеле. Нейл Дансер сильно изменился – он побледнел, осунулся, похудел и выглядел старше. И как ни странно, он был в штатском.
Том, словно читая ее мысли, проговорил:
– Нейл, ты в штатском! И чем же ты теперь занимаешься?
– Я был ранен. Вскоре после этого меня вернули в Тампу, а оставшиеся «Лихие ковбои» тоже скоро вернутся, потому что Сантьяго взят. Что же до формы, я, наверное, несколько предвосхитил события, но вряд ли это кого-то заденет: ведь я со дня на день жду решения об увольнении.
Мария вышла вперед. Ведь Нейл вполне мог встретиться на Кубе с Рамоном, или с Эдуардо, или с Карлосом.
– А вы не встречались на Кубе с повстанцами, лейтенант?
Нейл посмотрел на Марию, нахмурившись. Потом его лицо посветлело – он узнал девушку.
– В общем, встречался. Когда меня ранили, я несколько дней провел у них в лагере. Они, быть может, спасли мне жизнь.
– Мои братья, – объяснила Мария, – и... один мой друг по имени Карлос Чавез сейчас находятся на Кубе, воюют под началом генерала Нуньеса. Я знаю, там много кубинцев из Айбор-Сити, но мне хотелось бы знать, не сталкивались ли вы с кем-то из наших. Мы ничего не знаем о них с тех пор, как они уехали из Тампы.
Нейл кивнул:
– Конечно, это весьма возможно. Ваши братья, вы говорите? Я узнал вас, мы встречались в отеле, но я не знаю, как вас зовут.
– Мария Мендес, лейтенант, а моих братьев зовут Рамон и Эдуардо Мендесы.
Лицо Нейла окаменело, взгляд стал отчужденным.
– Рамон Мендес. Да, я встречал его. В ночь перед тем как я уехал из лагеря повстанцев, он появился там с группой бойцов – они вернулись после сражения, и, насколько я помню, он говорил, что с ним его брат. Замечательное совпадение!
– Как они? – с нетерпением спросила Мария. – С ними все в порядке?
– Кажется, да. Ранен он не был, если вы спрашиваете об этом. Другого вашего брата я не видел, но Рамон говорил о нем так, будто он тоже находился в лагере.
– А мой друг, Карлос, – нерешительно проговорила девушка, – о нем вы что-нибудь слышали?
– Я не помню, мисс Мендес. Ведь там было много повстанцев, и я встречался далеко не со всеми. К тому же я покинул лагерь на следующий день после того, как они появились. Нет, постойте! – Нейл прищелкнул пальцами. – Конечно же, ваш брат говорил, что с ним на Кубу прибыл его друг, но имени он не называл. Но я уверен, что с ним тоже все хорошо.
– Я тоже в этом уверена, – тихо отозвалась Мария.
Но все же ей было жаль, что Нейл не встретился с Карлосом. Тогда бы она знала наверняка, что он цел и невредим.
Том подошел к девушке и ласково погладил ее по руке. Она не успела взглянуть на него, потому что в этот момент заговорила Анна Мэннинг:
– Может быть, вы присядете? Я приготовила лимонад и печенье... – Внезапно она заплакала, и слезы ручьями потекли по ее лицу. – Простите. – Она вытерла глаза батистовым платочком. – Просто печенье, которое я испекла, это любимое печенье Джессики, и я...
Мария быстро подошла к Анне и обняла женщину за плечи.
– Ничего, ничего, миссис Мэннинг. Мы все понимаем, конечно же. Но теперь, когда обнаружена эта карта, может быть, удастся найти вашу дочь.
– Да, карта, – с нетерпением проговорил Уингейт Мэннинг, – пожалуйста, покажите ее мне.
Открыв сумочку, Мария достала сложенный лист бумаги.
– Как я уже сказала вам по телефону, мистер Мэннинг, это нашли в саквояже Крогера, который тот, очевидно, вынужден был бросить, когда убегал. По моему мнению, на карту нанесен маршрут, показывающий, куда он двинулся дальше.
Дрожащими пальцами Уингейт Мэннинг взял карту, расстелил ее на кофейном столике, и Том с Нейлом уселись рядом с ним.
Том сказал:
– Если этой карте можно доверять, значит, Крогер направился в Мериду, на Юкатан. Мне кажется, что он выбрал очень странное место.
– Может быть, не такое уж и странное, Том, – задумчиво возразил Нейл. – Мексика всегда была излюбленным местом у американских преступников, бежавших из своей страны, чтобы избавиться от преследований. Там они были недосягаемы для наших законов.
– Но разве они не предпочитают, как правило, места вроде Веракруса, где достаточно развлечений?
– Опять-таки, не всегда. У Крогера могли быть свои особые причины, по которым он выбрал Мериду, – ответил Нейл. – Я считаю, что стоит попробовать. Больше нам все равно ничего не известно. Единственное, что нам известно, – это то, что Крогер бежал морем. – Молодой человек взглянул на Уингейта Мэннинга. – Я еще не успел сообщить вам, сэр, но уйдя от вас вчера, я пошел в полицию. Там я узнал, что одна лодка – яхта с паровым двигателем – была украдена как раз накануне бала, и до сих пор ее не нашли. Лодка называется «Мейбл», в честь жены ее владельца. Я думаю, можно предположить, что Крогер украл эту яхту и воспользовался ею, чтобы бежать. Покупать или нанимать лодку он не стал, чтобы не оставлять слишком явных следов. Как бы там ни было, я намереваюсь отправиться в путь, как только достану лодку и необходимое снаряжение.
Том вскочил на ноги.
– Отправиться в путь, Нейл? Куда отправиться?
– Я отправляюсь за этим ублюд... ах, простите, леди. Я отправляюсь за Крогером и Джессикой. Полиция вроде бы зашла в тупик, Мексика для нее недосягаема. Но я-то могу туда попасть.
– Я достану вам лодку, Нейл, – сказал Уингейт Мэннинг. Надежда оживила его голос. – Мне бы очень хотелось поехать с вами, но... – Он бросил взгляд на жену и слабо улыбнулся. – Я не могу оставить Анну в такое время одну.
Мария, молча слушавшая весь разговор, заметила, что Том задумался. И тут он решительно заявил:
– Я хочу поехать с тобой, Нейл. – И поскольку Нейл собрался было заговорить, Том решительно оборвал товарища: – Нет, выслушай меня. Война окончилась, и я получу отпуск без всяких осложнений. Я просто с ума схожу от ничегонеделания. Ты же понимаешь, что тебе понадобится чья-то помощь, а мы с тобой неплохо ладим. Я хочу поехать с тобой!
Мария смотрела на Тома удивленно и несколько огорченно. Она видела, как был разочарован Том, когда войска отбыли на Кубу, а его оставили в Тампе; но все равно девушке казалось, что Тому хотелось быть подле нее, коль скоро он испытывал к ней такую любовь. Ее охватило странное, незнакомое чувство, и девушка поняла, что его явное желание расстаться с ней причиняет ей боль. Конечно, если быть справедливой, она, в общем, отвергла его предложение, и тогда он уцепился за возможность поехать с Нейлом. Но вопреки всякой логике Мария чувствовала, что отвергли ее. Она не хотела, чтобы Том уезжал!
И тут в голову ей пришла идея – идея такая несуразная, что девушка немедленно отбросила ее.
Нейл с Томом все еще обсуждали возможность участия Тома в опасном путешествии. Наконец лицо Нейла прояснилось, и он хлопнул товарища по плечу.
– Ладно, старина! Я с радостью принимаю твое предложение. Ясное дело, совсем неплохо, если рядом есть тот, кому доверяешь.
Смешная идея, думала Мария. Что скажет мама? И папа? Но если она такая смешная, почему и не высказать ее? Зачем давать ей укорениться в голове? И Мария внезапно услышала свой собственный голос:
– Том, лейтенант Дансер, я думаю, что вы должны взять и меня с собой тоже. Я хочу поехать с вами.
Воцарилось молчание, молчание тягостное и не предвещавшее ничего хорошего, напоминавшее воздух, в котором перед началом грозы потрескивают электрические разряды. Все уставились на девушку так, словно та неожиданно повредилась в рассудке.
Мария решила, что они явно потеряли дар речи от изумления, и быстро заговорила, воспользовавшись моментом:
– Это не так глупо, как вам кажется. Скажите, например: кто-нибудь из вас говорит по-испански?
Молодые люди обменялись быстрыми взглядами, и Нейл покачал головой:
– Что до меня, я знаю только несколько слов. Мария взглянула на Тома:
– И вы не говорите, Том. Вспомните вчерашний вечер и Альварадо.
– Это верно, не говорю.
– И что же? Вы едете в страну, где почти не говорят по-английски. Как вы намерены там объясняться? Жестами? Как вы надеетесь разыскать Крогера, если вы даже не можете поговорить с местными жителями? Вам обязательно понадобится переводчик.
Нейл внимательно смотрел на Марию, и лицо его выражало смущение, но не неприязнь.
– Мисс Мендес... Мария, простите, но ведь вы женщина. То, что вы сказали, наверное, правда, но в Айбор-Сити есть мужчины, и мы можем нанять кого-нибудь для этих целей.
Но Мария упрямо возразила:
– Мужчины постарше все заняты на работе, у них семьи, о которых они должны заботиться, а молодежь по большей части уехала на Кубу. Разумеется, в конце концов вы кого-нибудь найдете, но это будет неизвестный вам человек, на которого, может быть, и положиться-то нельзя. Кроме того, сами поиски займут немало времени, а оно дорого. Я же здесь, перед вами, меня не нужно искать, и я готова отправиться с вами в любую минут.
Том встал, подошел к Марии, сел подле нее и взял ее руки в свои.
– Но почему, Мария? Поездка будет тяжелой, она может оказаться опасной, вы же понимаете. Мы ведь знаем, что Крогер уже совершил одно убийство.
Мария поняла, что ее дерзкое решение уготовило ей ловушку, по твердо ответила:
– Причин много. Во-первых, потому что вам нужен переводчик. Во-вторых, потому что я знаю и люблю Джессику, и мне просто дурно делается при мысли о том, что она в руках этого человека. – Девушка помолчала. – И еще одна причина. Полиция появилась в номере Крогера как раз вовремя и спасла меня, но тогда он захватил Джессику, и я не могу не думать, что в каком-то смысле она оказалась у него вместо меня. Наверное, это кажется нелогичным, но я так чувствую. – Мария обратилась к Анне Мэннинг. – А вы, миссис Мэннинг, вы меня понимаете?
Анна Мэннинг кивнула:
– Да, кажется, понимаю.
Нейл в раздумье смотрел на Тома.
– Что ты скажешь, Том? Нам действительно нужен кто-то в качестве переводчика. Я согласен, что опасностей совсем не избежать, но ведь нас с тобой двое...
Том тяжело вздохнул.
– Мария сильная и смелая девушка. И очень упрямая. И мне сдается, что мы, по-видимому, потратим куда больше сил, если будем пытаться ее разубедить, вместо того чтобы просто согласиться взять ее с собой. – Том вдруг весело рассмеялся и погладил Марию по руке. – И с какой, собственно, стати мне ее разубеждать? Я буду счастлив взять ее с нами!
Нейл с серьезным видом кивнул Марии.
– Тогда, Мария, мы договорились. Добро пожаловать на борт нашей лодки.
Мария знала, что ее сообщение вызовет дома ужасный скандал, и не ошиблась.
Инес Мендес страшно расстроилась, хотя слово «расстроилась» очень приблизительно передает чувства, охватившие мать Марии. Конечно, говоря по справедливости, Инес была не совсем не права – теперь, когда старшие сыновья уехали, с ней из всех ее детей оставался только маленький Пауло.
Даже Феликс Мендес, всегда относившийся к дочери очень терпимо и с пониманием, на этот раз рассердился и в конце концов просто-напросто запретил ей ехать.
Мария оставалась спокойной среди этих криков и потоков эмоций, обрушившихся на нее. Она, как могла, старалась объяснить родителям, почему она решилась на эту поездку. И несмотря на бурю страстей, бушевавшую вокруг нее, девушка была непреклонна. Она поедет, вне зависимости от того, что скажут отец с матерью; она совершеннолетняя, в конце концов, значит, они не могут запретить ей, разве что привяжут к кроватному столбику.
Прошло много времени, прежде чем мать, устав, перестала браниться, а отец, все еще негодуя, отправился в отель. Они все-таки смирились с тем, что она поедет, с их разрешения или без оного.
Мария, всегда исполнявшая желания родителей, была страшно опечалена сценой, которую вызвало ее сообщение, но тем не менее настроение у нее было приподнятое. Конечно, она не могла не волноваться, что пускалась в далекое путешествие, оставляя скучную жизнь, которая была ей совсем не по душе. Но гораздо больше она волновалась из-за другого: она понимала, что ей предстоит провести много времени в обществе Тома Фэррела. О Карлосе тоже нельзя было забывать, но с ним она собиралась все уладить в свое время.
Стоя над маленьким саквояжем, который Мария собиралась брать с собой, и пытаясь отобрать и уложить вещи, которые понадобятся в поездке на Юкатан, Мария слышала, как мать грохочет на кухне кастрюлями и сковородками и с шумом хлопает дверцами кухонного шкафа.
Девушка улыбнулась. Мать все еще гневалась – она всегда шумела на кухне, когда злилась. Но ничего, все утрясется, успокоила себя Мария. Когда все будет кончено, и Джессика вернется домой, мать простит ее и все забудет. Будучи от природы вспыльчивой, Инес Мендес не принадлежала к тем людям, которые подолгу сердятся или нарочно разжигают в себе злобу.
Мария подняла голову: раздался громкий стук в переднюю дверь, а затем она услышала возглас матери и ее сердитые шаги, направлявшиеся к двери.
Девушка протянула руку к муслиновой блузке, собираясь уложить ее в саквояж, когда внезапно в доме воцарилась тишина, которую тут же нарушил резкий крик Инес Мендес.
Выскочив из своей комнаты, Мария бросилась в переднюю. Что там случилось? Сердце ее замерло: она вспомнила, что несколько семей в Айбор-Сити получили телеграммы от правительства, в которых сообщалось, что их сын – или брат, или муж – убиты в бою на Кубе. Уж не телеграмма ли это, оповещающая о смерти Района? Или Эдуардо?
Вбежав в гостиную, Мария тоже вскрикнула, но не от горя, а от удивления. Там стояли Эдуардо и Карлос – отрастившие бороды, немытые, но целехонькие.
Инес по очереди обнимала их и восклицала:
– О mis hijos! Mis hijos![17] – Потом она отступила немного и заглянула им за спины. И задала вопрос, который секунду назад пришел в голову Марии: – Но где же Рамон? Где мой старший?
Мария, подойдя к матери, обвила ее руками, пытаясь удержать. И в ужасе посмотрела на Карлоса.
– Рамон, где Рамон? – опять закричала Инес Мендес. – Мой Рамон, он умер! Он не вернулся ко мне! О Madre de Dios!
Карлос что-то проговорил, но из-за воплей Инес его никто не расслышал.
– Тише, мама, – мягко проговорила Мария. – Карлос хочет что-то сказать.
– Спасибо, Мария, – отозвался тот. – Нет, мамочка, ваш сын отнюдь не умер. Рамон жив и здоров и шлет вам поклоны, всем вам.
Его слова дошли наконец до Инес Мендес, и она с помощью дочери без сил опустилась на диван.
– Он жив, мой сыночек? Но тогда где же он? – Ее голос прозвучал укоризненно. – Почему его нет с вами?
Эдуардо улыбнулся.
– Потому что он все еще на Кубе, мама. Он решил там остаться.
Инес Мендес опять издала вопль:
– Остаться на Кубе? Но почему же? А почему он не вернулся домой, в лоно семьи?
Эдуардо привлек мать к себе, положил ее голову себе на плечо и ласково погладил по волосам.
– Потому что он патриот, мама, и потому что он нужен Кубе. Там много дел, там нужно создать новое правительство. Он там нужен. Ты же знаешь Рамона. Ты знаешь, он всегда чувствовал, что Куба – его родина. Он решил остаться там и построить там новую жизнь. Он велел сказать, что любит тебя и папу и что будет навещать вас время от времени.
Заговорил Карлос. Он говорил спокойно, не отрывая глаз от Марии.
– Он делает то, что подсказывают ему чувства, мамочка. Не ругайте его за это. Рамон – уже взрослый человек и должен идти своим путем.
Глядя на Карлоса, Мария испытывала разные чувства, в которых не могла сразу разобраться. Он изменился; с темной бородой, в грубой, полевой форме он выглядел похудевшим и окрепшим. Но тут ее внимание отвлекла мать: она опять принялась причитать.
– Сыночек мой! Мой Рамон! Он будет один в чужом краю! Он был такой маленький, когда мы уезжали с Кубы, он ее совсем не помнит.
– Он не будет одинок, мамочка, – сказал Карлос, утешая ее. – Он будет с друзьями. Мы соединились с группой повстанцев в битве за Сантьяго. Это славные люди, урожденные кубинцы, сильные и верные, и Рамон будет с ними.
Мария прикоснулась к плечу матери.
– Не грусти, мама. Рамон жив и здоров и поступает так, как считает нужным. Порадуйся за него. И перестань плакать. Здесь Эдуардо и Карлос. Они вернулись. Покажи же им, что ты этому рада.
Инес Мендес выпрямилась.
– Ну конечно, я рада. Вы, наверное, там ничего не ели, да? От вас остались кожа да кости! – проговорила она ворчливо. – Пойдемте, я хорошенько вас накормлю.
Карлос откашлялся.
– Немного погодя, мамочка. Сначала я хотел бы сказать два слова Марии. Давайте выйдем в сад, Мария.
Мать исподтишка бросила на девушку торжествующий взгляд, но Мария сделала вид, что ничего не заметила. Ей внезапно стало как-то неловко с Карлосом, словно он стал для нее совсем незнакомым человеком.
– Конечно, конечно, Карлос. Мама, мы скоро вернемся.
В саду Карлос вошел под сень беседки и повернулся к Марии с серьезным лицом. Он не пытался обнять девушку, и это ее удивило.
– Мария, – медленно проговорил он, его потемневшие глаза смотрели на нее с непонятным выражением, – я хочу сказать тебе сразу, чтобы ты могла принять решение. Иначе это будет несправедливо по отношению к тебе.
Мария вдруг поежилась, как от холода, хотя утро было знойным и душным. Какая-то неестественность была в поведении Карлоса.
– Мария, я тоже решил остаться на Кубе навсегда. Я вернулся только для того, чтобы повидаться с тобой и сообщить об этом. И спросить, поедешь ли ты со мной?
Мария была потрясена. На Кубу? Мысль об этом приходила ей в голову, но казалась несерьезной.
– Если ты думаешь, что ты там никого не знаешь, что будешь единственной женщиной среди мужчин, ты ошибаешься. В группе повстанцев уже есть несколько женщин, а одна из них, Маргарита Гомес, была там с самого начала восстания и не раз сражалась бок о бок с мужчинами. Я уверен, что ты ее полюбишь, потому что она сильная женщина, похожая на тебя, Мария.
– Ты твердо решил, Карлос?
Он кивнул; выражение его лица было по-прежнему выжидающим.
– Да, я понял, что вся моя жизнь должна пройти на Кубе. Вопрос в том, захочешь ли ты разделить ее со мной?
– Карлос, – проговорила девушка, беспомощно пожав плечами, – я не знаю, что сказать. Это так неожиданно!
– Я понимаю. Вот почему я должен был сказать тебе об этом сразу же, чтобы ты свыклась с этой мыслью. Я хотел дать тебе время все обдумать.
Мария прислонилась к решетчатой стене беседки.
– Карлос... произошло что-то еще? Ты даже не попытался поцеловать меня? Неужели твои чувства ко мне так изменились?
Молодой человек вспыхнул, потом ответил тихо:
– Я не изменился, Мария. Я по-прежнему люблю тебя, по-прежнему хочу, чтобы ты была моей женой. Просто я чувствую, что моя просьба несправедлива. Хотя я долго размышлял, прежде чем принял решение так распорядиться своей жизнью, я не имею права просить тебя разделить ее со мной. Поэтому, если ты не представляешь себе, что можешь выйти за меня и жить на Кубе, я приму это твое решение, хотя мне будет очень горько.
Мария никак не могла прийти в себя после заявления Карлоса; она испытующе смотрела на него. Ей казалось, что он произнес эти слова потому, что рассчитывал, что Мария ждет их от него. На самом деле слова Карлоса не выражали его истинных чувств.
Ну что же, все к лучшему. Карлос освобождал Марию от ее обещания и давал ей возможность отправиться на Юкатан. Но девушке нужно было время, чтобы все это тщательно обдумать, иначе легко было совершить ошибку, о которой она будет жалеть до конца своих дней.
Мария кивнула со строгим видом:
– Хорошо, Карлос, я подумаю о том, что ты мне сказал. А теперь тебе, наверное, лучше оставить меня. Мне нужно побыть одной.
Тогда он все же заключил ее в объятия, но как-то нерешительно, и прикосновение его губ было легким и не зажгло в ней никакого огня. Он тут же отступил от девушки, бросил на нее такой же непонятный взгляд и кивнул. Потом, не говоря ни слова, повернулся на каблуках и ушел в дом.
Мария опустилась на маленькую скамейку. Она смотрела вслед Карлосу, и в голове у нее промелькнуло имя – имя, которое он назвал. Маргарита Гомес. Вспомнив об этом, Мария поняла, что, когда Карлос произнес это имя, в его голосе прозвучало что-то теплое, искреннее. Не потому ли его отношение к ней так изменилось?
Долго она сидела, погруженная в беспокойные размышления. Любит ли она Карлоса? Может ли уехать с ним на Кубу? А Том Фэррел, как же Том? Она попыталась успокоиться, понимая, что настало время принять какое-то решение. Мысль о том, что Карлос нашел себе на Кубе другую женщину и увлекся ею, была неприятна Марии; и в то же время она испытывала облегчение. Карлос, сам того не ведая, помог ей принять решение. Все это время ей очень не хотелось причинять ему боль. Теперь же девушка убедилась, что по-настоящему больно ему не будет, пусть даже он и не осознает этого сразу. Если она не примет его предложения, он сможет с чистой совестью вернуться на Кубу, к этой Маргарите.
Карта была сделана весьма приблизительно, но при этом достаточно четко. Кроме нанесенных на нее маленьких островков, разбросанных вдоль западного побережья Флориды, один из которых был помечен крестиком, на карте были изображены Мексиканский залив и берег Юкатана, и около города Мериды стоял еще один большой крестик.
Мария была совершенно убеждена, что именно там и находились Крогер с Джессикой, однако Том все еще сомневался. Он то и дело напоминал ей, что наличие этой карты у Крогера само по себе еще не доказывало, что он отправился в места, на ней обозначенные. Очень даже возможно, говорил Том, что карта оставлена как фальшивый ключ, чтобы навести тех, кто пустится на розыски, на ложный след. Мария же возражала, что Крогер не намеревался бросать саквояж в отеле; он сделал это потому, что у него не было другого выхода.
Как бы то ни было, но интуиция говорила девушке, что карта имеет крайне важное значение, и она хотела как можно быстрее отдать ее в руки банкиру. Когда она рассказала Уингейту Мэннингу по телефону о находке, он очень разволновался и, кажется, согласился, что карта – это по крайней мере хоть какая-то возможность, отправная точка, которой до этого у них вообще не было.
Когда Анна Мэннинг открыла входную дверь и впустила их в полутемную гостиную, Мария и Том резко остановились при виде человека, поднявшегося навстречу им с дивана.
Первым пришел в себя Том.
– Нейл! Черт меня побери! Вот уж кого я не ожидал здесь встретить, так это тебя. Ты, значит, вернулся? Боже, как я рад тебя видеть!
Когда молодые люди заулыбались и принялись хлопать друг друга по спинам, Мария наконец узнала в этом человеке того лейтенанта, который так заинтересовался Джессикой во время бала в отеле. Нейл Дансер сильно изменился – он побледнел, осунулся, похудел и выглядел старше. И как ни странно, он был в штатском.
Том, словно читая ее мысли, проговорил:
– Нейл, ты в штатском! И чем же ты теперь занимаешься?
– Я был ранен. Вскоре после этого меня вернули в Тампу, а оставшиеся «Лихие ковбои» тоже скоро вернутся, потому что Сантьяго взят. Что же до формы, я, наверное, несколько предвосхитил события, но вряд ли это кого-то заденет: ведь я со дня на день жду решения об увольнении.
Мария вышла вперед. Ведь Нейл вполне мог встретиться на Кубе с Рамоном, или с Эдуардо, или с Карлосом.
– А вы не встречались на Кубе с повстанцами, лейтенант?
Нейл посмотрел на Марию, нахмурившись. Потом его лицо посветлело – он узнал девушку.
– В общем, встречался. Когда меня ранили, я несколько дней провел у них в лагере. Они, быть может, спасли мне жизнь.
– Мои братья, – объяснила Мария, – и... один мой друг по имени Карлос Чавез сейчас находятся на Кубе, воюют под началом генерала Нуньеса. Я знаю, там много кубинцев из Айбор-Сити, но мне хотелось бы знать, не сталкивались ли вы с кем-то из наших. Мы ничего не знаем о них с тех пор, как они уехали из Тампы.
Нейл кивнул:
– Конечно, это весьма возможно. Ваши братья, вы говорите? Я узнал вас, мы встречались в отеле, но я не знаю, как вас зовут.
– Мария Мендес, лейтенант, а моих братьев зовут Рамон и Эдуардо Мендесы.
Лицо Нейла окаменело, взгляд стал отчужденным.
– Рамон Мендес. Да, я встречал его. В ночь перед тем как я уехал из лагеря повстанцев, он появился там с группой бойцов – они вернулись после сражения, и, насколько я помню, он говорил, что с ним его брат. Замечательное совпадение!
– Как они? – с нетерпением спросила Мария. – С ними все в порядке?
– Кажется, да. Ранен он не был, если вы спрашиваете об этом. Другого вашего брата я не видел, но Рамон говорил о нем так, будто он тоже находился в лагере.
– А мой друг, Карлос, – нерешительно проговорила девушка, – о нем вы что-нибудь слышали?
– Я не помню, мисс Мендес. Ведь там было много повстанцев, и я встречался далеко не со всеми. К тому же я покинул лагерь на следующий день после того, как они появились. Нет, постойте! – Нейл прищелкнул пальцами. – Конечно же, ваш брат говорил, что с ним на Кубу прибыл его друг, но имени он не называл. Но я уверен, что с ним тоже все хорошо.
– Я тоже в этом уверена, – тихо отозвалась Мария.
Но все же ей было жаль, что Нейл не встретился с Карлосом. Тогда бы она знала наверняка, что он цел и невредим.
Том подошел к девушке и ласково погладил ее по руке. Она не успела взглянуть на него, потому что в этот момент заговорила Анна Мэннинг:
– Может быть, вы присядете? Я приготовила лимонад и печенье... – Внезапно она заплакала, и слезы ручьями потекли по ее лицу. – Простите. – Она вытерла глаза батистовым платочком. – Просто печенье, которое я испекла, это любимое печенье Джессики, и я...
Мария быстро подошла к Анне и обняла женщину за плечи.
– Ничего, ничего, миссис Мэннинг. Мы все понимаем, конечно же. Но теперь, когда обнаружена эта карта, может быть, удастся найти вашу дочь.
– Да, карта, – с нетерпением проговорил Уингейт Мэннинг, – пожалуйста, покажите ее мне.
Открыв сумочку, Мария достала сложенный лист бумаги.
– Как я уже сказала вам по телефону, мистер Мэннинг, это нашли в саквояже Крогера, который тот, очевидно, вынужден был бросить, когда убегал. По моему мнению, на карту нанесен маршрут, показывающий, куда он двинулся дальше.
Дрожащими пальцами Уингейт Мэннинг взял карту, расстелил ее на кофейном столике, и Том с Нейлом уселись рядом с ним.
Том сказал:
– Если этой карте можно доверять, значит, Крогер направился в Мериду, на Юкатан. Мне кажется, что он выбрал очень странное место.
– Может быть, не такое уж и странное, Том, – задумчиво возразил Нейл. – Мексика всегда была излюбленным местом у американских преступников, бежавших из своей страны, чтобы избавиться от преследований. Там они были недосягаемы для наших законов.
– Но разве они не предпочитают, как правило, места вроде Веракруса, где достаточно развлечений?
– Опять-таки, не всегда. У Крогера могли быть свои особые причины, по которым он выбрал Мериду, – ответил Нейл. – Я считаю, что стоит попробовать. Больше нам все равно ничего не известно. Единственное, что нам известно, – это то, что Крогер бежал морем. – Молодой человек взглянул на Уингейта Мэннинга. – Я еще не успел сообщить вам, сэр, но уйдя от вас вчера, я пошел в полицию. Там я узнал, что одна лодка – яхта с паровым двигателем – была украдена как раз накануне бала, и до сих пор ее не нашли. Лодка называется «Мейбл», в честь жены ее владельца. Я думаю, можно предположить, что Крогер украл эту яхту и воспользовался ею, чтобы бежать. Покупать или нанимать лодку он не стал, чтобы не оставлять слишком явных следов. Как бы там ни было, я намереваюсь отправиться в путь, как только достану лодку и необходимое снаряжение.
Том вскочил на ноги.
– Отправиться в путь, Нейл? Куда отправиться?
– Я отправляюсь за этим ублюд... ах, простите, леди. Я отправляюсь за Крогером и Джессикой. Полиция вроде бы зашла в тупик, Мексика для нее недосягаема. Но я-то могу туда попасть.
– Я достану вам лодку, Нейл, – сказал Уингейт Мэннинг. Надежда оживила его голос. – Мне бы очень хотелось поехать с вами, но... – Он бросил взгляд на жену и слабо улыбнулся. – Я не могу оставить Анну в такое время одну.
Мария, молча слушавшая весь разговор, заметила, что Том задумался. И тут он решительно заявил:
– Я хочу поехать с тобой, Нейл. – И поскольку Нейл собрался было заговорить, Том решительно оборвал товарища: – Нет, выслушай меня. Война окончилась, и я получу отпуск без всяких осложнений. Я просто с ума схожу от ничегонеделания. Ты же понимаешь, что тебе понадобится чья-то помощь, а мы с тобой неплохо ладим. Я хочу поехать с тобой!
Мария смотрела на Тома удивленно и несколько огорченно. Она видела, как был разочарован Том, когда войска отбыли на Кубу, а его оставили в Тампе; но все равно девушке казалось, что Тому хотелось быть подле нее, коль скоро он испытывал к ней такую любовь. Ее охватило странное, незнакомое чувство, и девушка поняла, что его явное желание расстаться с ней причиняет ей боль. Конечно, если быть справедливой, она, в общем, отвергла его предложение, и тогда он уцепился за возможность поехать с Нейлом. Но вопреки всякой логике Мария чувствовала, что отвергли ее. Она не хотела, чтобы Том уезжал!
И тут в голову ей пришла идея – идея такая несуразная, что девушка немедленно отбросила ее.
Нейл с Томом все еще обсуждали возможность участия Тома в опасном путешествии. Наконец лицо Нейла прояснилось, и он хлопнул товарища по плечу.
– Ладно, старина! Я с радостью принимаю твое предложение. Ясное дело, совсем неплохо, если рядом есть тот, кому доверяешь.
Смешная идея, думала Мария. Что скажет мама? И папа? Но если она такая смешная, почему и не высказать ее? Зачем давать ей укорениться в голове? И Мария внезапно услышала свой собственный голос:
– Том, лейтенант Дансер, я думаю, что вы должны взять и меня с собой тоже. Я хочу поехать с вами.
Воцарилось молчание, молчание тягостное и не предвещавшее ничего хорошего, напоминавшее воздух, в котором перед началом грозы потрескивают электрические разряды. Все уставились на девушку так, словно та неожиданно повредилась в рассудке.
Мария решила, что они явно потеряли дар речи от изумления, и быстро заговорила, воспользовавшись моментом:
– Это не так глупо, как вам кажется. Скажите, например: кто-нибудь из вас говорит по-испански?
Молодые люди обменялись быстрыми взглядами, и Нейл покачал головой:
– Что до меня, я знаю только несколько слов. Мария взглянула на Тома:
– И вы не говорите, Том. Вспомните вчерашний вечер и Альварадо.
– Это верно, не говорю.
– И что же? Вы едете в страну, где почти не говорят по-английски. Как вы намерены там объясняться? Жестами? Как вы надеетесь разыскать Крогера, если вы даже не можете поговорить с местными жителями? Вам обязательно понадобится переводчик.
Нейл внимательно смотрел на Марию, и лицо его выражало смущение, но не неприязнь.
– Мисс Мендес... Мария, простите, но ведь вы женщина. То, что вы сказали, наверное, правда, но в Айбор-Сити есть мужчины, и мы можем нанять кого-нибудь для этих целей.
Но Мария упрямо возразила:
– Мужчины постарше все заняты на работе, у них семьи, о которых они должны заботиться, а молодежь по большей части уехала на Кубу. Разумеется, в конце концов вы кого-нибудь найдете, но это будет неизвестный вам человек, на которого, может быть, и положиться-то нельзя. Кроме того, сами поиски займут немало времени, а оно дорого. Я же здесь, перед вами, меня не нужно искать, и я готова отправиться с вами в любую минут.
Том встал, подошел к Марии, сел подле нее и взял ее руки в свои.
– Но почему, Мария? Поездка будет тяжелой, она может оказаться опасной, вы же понимаете. Мы ведь знаем, что Крогер уже совершил одно убийство.
Мария поняла, что ее дерзкое решение уготовило ей ловушку, по твердо ответила:
– Причин много. Во-первых, потому что вам нужен переводчик. Во-вторых, потому что я знаю и люблю Джессику, и мне просто дурно делается при мысли о том, что она в руках этого человека. – Девушка помолчала. – И еще одна причина. Полиция появилась в номере Крогера как раз вовремя и спасла меня, но тогда он захватил Джессику, и я не могу не думать, что в каком-то смысле она оказалась у него вместо меня. Наверное, это кажется нелогичным, но я так чувствую. – Мария обратилась к Анне Мэннинг. – А вы, миссис Мэннинг, вы меня понимаете?
Анна Мэннинг кивнула:
– Да, кажется, понимаю.
Нейл в раздумье смотрел на Тома.
– Что ты скажешь, Том? Нам действительно нужен кто-то в качестве переводчика. Я согласен, что опасностей совсем не избежать, но ведь нас с тобой двое...
Том тяжело вздохнул.
– Мария сильная и смелая девушка. И очень упрямая. И мне сдается, что мы, по-видимому, потратим куда больше сил, если будем пытаться ее разубедить, вместо того чтобы просто согласиться взять ее с собой. – Том вдруг весело рассмеялся и погладил Марию по руке. – И с какой, собственно, стати мне ее разубеждать? Я буду счастлив взять ее с нами!
Нейл с серьезным видом кивнул Марии.
– Тогда, Мария, мы договорились. Добро пожаловать на борт нашей лодки.
Мария знала, что ее сообщение вызовет дома ужасный скандал, и не ошиблась.
Инес Мендес страшно расстроилась, хотя слово «расстроилась» очень приблизительно передает чувства, охватившие мать Марии. Конечно, говоря по справедливости, Инес была не совсем не права – теперь, когда старшие сыновья уехали, с ней из всех ее детей оставался только маленький Пауло.
Даже Феликс Мендес, всегда относившийся к дочери очень терпимо и с пониманием, на этот раз рассердился и в конце концов просто-напросто запретил ей ехать.
Мария оставалась спокойной среди этих криков и потоков эмоций, обрушившихся на нее. Она, как могла, старалась объяснить родителям, почему она решилась на эту поездку. И несмотря на бурю страстей, бушевавшую вокруг нее, девушка была непреклонна. Она поедет, вне зависимости от того, что скажут отец с матерью; она совершеннолетняя, в конце концов, значит, они не могут запретить ей, разве что привяжут к кроватному столбику.
Прошло много времени, прежде чем мать, устав, перестала браниться, а отец, все еще негодуя, отправился в отель. Они все-таки смирились с тем, что она поедет, с их разрешения или без оного.
Мария, всегда исполнявшая желания родителей, была страшно опечалена сценой, которую вызвало ее сообщение, но тем не менее настроение у нее было приподнятое. Конечно, она не могла не волноваться, что пускалась в далекое путешествие, оставляя скучную жизнь, которая была ей совсем не по душе. Но гораздо больше она волновалась из-за другого: она понимала, что ей предстоит провести много времени в обществе Тома Фэррела. О Карлосе тоже нельзя было забывать, но с ним она собиралась все уладить в свое время.
Стоя над маленьким саквояжем, который Мария собиралась брать с собой, и пытаясь отобрать и уложить вещи, которые понадобятся в поездке на Юкатан, Мария слышала, как мать грохочет на кухне кастрюлями и сковородками и с шумом хлопает дверцами кухонного шкафа.
Девушка улыбнулась. Мать все еще гневалась – она всегда шумела на кухне, когда злилась. Но ничего, все утрясется, успокоила себя Мария. Когда все будет кончено, и Джессика вернется домой, мать простит ее и все забудет. Будучи от природы вспыльчивой, Инес Мендес не принадлежала к тем людям, которые подолгу сердятся или нарочно разжигают в себе злобу.
Мария подняла голову: раздался громкий стук в переднюю дверь, а затем она услышала возглас матери и ее сердитые шаги, направлявшиеся к двери.
Девушка протянула руку к муслиновой блузке, собираясь уложить ее в саквояж, когда внезапно в доме воцарилась тишина, которую тут же нарушил резкий крик Инес Мендес.
Выскочив из своей комнаты, Мария бросилась в переднюю. Что там случилось? Сердце ее замерло: она вспомнила, что несколько семей в Айбор-Сити получили телеграммы от правительства, в которых сообщалось, что их сын – или брат, или муж – убиты в бою на Кубе. Уж не телеграмма ли это, оповещающая о смерти Района? Или Эдуардо?
Вбежав в гостиную, Мария тоже вскрикнула, но не от горя, а от удивления. Там стояли Эдуардо и Карлос – отрастившие бороды, немытые, но целехонькие.
Инес по очереди обнимала их и восклицала:
– О mis hijos! Mis hijos![17] – Потом она отступила немного и заглянула им за спины. И задала вопрос, который секунду назад пришел в голову Марии: – Но где же Рамон? Где мой старший?
Мария, подойдя к матери, обвила ее руками, пытаясь удержать. И в ужасе посмотрела на Карлоса.
– Рамон, где Рамон? – опять закричала Инес Мендес. – Мой Рамон, он умер! Он не вернулся ко мне! О Madre de Dios!
Карлос что-то проговорил, но из-за воплей Инес его никто не расслышал.
– Тише, мама, – мягко проговорила Мария. – Карлос хочет что-то сказать.
– Спасибо, Мария, – отозвался тот. – Нет, мамочка, ваш сын отнюдь не умер. Рамон жив и здоров и шлет вам поклоны, всем вам.
Его слова дошли наконец до Инес Мендес, и она с помощью дочери без сил опустилась на диван.
– Он жив, мой сыночек? Но тогда где же он? – Ее голос прозвучал укоризненно. – Почему его нет с вами?
Эдуардо улыбнулся.
– Потому что он все еще на Кубе, мама. Он решил там остаться.
Инес Мендес опять издала вопль:
– Остаться на Кубе? Но почему же? А почему он не вернулся домой, в лоно семьи?
Эдуардо привлек мать к себе, положил ее голову себе на плечо и ласково погладил по волосам.
– Потому что он патриот, мама, и потому что он нужен Кубе. Там много дел, там нужно создать новое правительство. Он там нужен. Ты же знаешь Рамона. Ты знаешь, он всегда чувствовал, что Куба – его родина. Он решил остаться там и построить там новую жизнь. Он велел сказать, что любит тебя и папу и что будет навещать вас время от времени.
Заговорил Карлос. Он говорил спокойно, не отрывая глаз от Марии.
– Он делает то, что подсказывают ему чувства, мамочка. Не ругайте его за это. Рамон – уже взрослый человек и должен идти своим путем.
Глядя на Карлоса, Мария испытывала разные чувства, в которых не могла сразу разобраться. Он изменился; с темной бородой, в грубой, полевой форме он выглядел похудевшим и окрепшим. Но тут ее внимание отвлекла мать: она опять принялась причитать.
– Сыночек мой! Мой Рамон! Он будет один в чужом краю! Он был такой маленький, когда мы уезжали с Кубы, он ее совсем не помнит.
– Он не будет одинок, мамочка, – сказал Карлос, утешая ее. – Он будет с друзьями. Мы соединились с группой повстанцев в битве за Сантьяго. Это славные люди, урожденные кубинцы, сильные и верные, и Рамон будет с ними.
Мария прикоснулась к плечу матери.
– Не грусти, мама. Рамон жив и здоров и поступает так, как считает нужным. Порадуйся за него. И перестань плакать. Здесь Эдуардо и Карлос. Они вернулись. Покажи же им, что ты этому рада.
Инес Мендес выпрямилась.
– Ну конечно, я рада. Вы, наверное, там ничего не ели, да? От вас остались кожа да кости! – проговорила она ворчливо. – Пойдемте, я хорошенько вас накормлю.
Карлос откашлялся.
– Немного погодя, мамочка. Сначала я хотел бы сказать два слова Марии. Давайте выйдем в сад, Мария.
Мать исподтишка бросила на девушку торжествующий взгляд, но Мария сделала вид, что ничего не заметила. Ей внезапно стало как-то неловко с Карлосом, словно он стал для нее совсем незнакомым человеком.
– Конечно, конечно, Карлос. Мама, мы скоро вернемся.
В саду Карлос вошел под сень беседки и повернулся к Марии с серьезным лицом. Он не пытался обнять девушку, и это ее удивило.
– Мария, – медленно проговорил он, его потемневшие глаза смотрели на нее с непонятным выражением, – я хочу сказать тебе сразу, чтобы ты могла принять решение. Иначе это будет несправедливо по отношению к тебе.
Мария вдруг поежилась, как от холода, хотя утро было знойным и душным. Какая-то неестественность была в поведении Карлоса.
– Мария, я тоже решил остаться на Кубе навсегда. Я вернулся только для того, чтобы повидаться с тобой и сообщить об этом. И спросить, поедешь ли ты со мной?
Мария была потрясена. На Кубу? Мысль об этом приходила ей в голову, но казалась несерьезной.
– Если ты думаешь, что ты там никого не знаешь, что будешь единственной женщиной среди мужчин, ты ошибаешься. В группе повстанцев уже есть несколько женщин, а одна из них, Маргарита Гомес, была там с самого начала восстания и не раз сражалась бок о бок с мужчинами. Я уверен, что ты ее полюбишь, потому что она сильная женщина, похожая на тебя, Мария.
– Ты твердо решил, Карлос?
Он кивнул; выражение его лица было по-прежнему выжидающим.
– Да, я понял, что вся моя жизнь должна пройти на Кубе. Вопрос в том, захочешь ли ты разделить ее со мной?
– Карлос, – проговорила девушка, беспомощно пожав плечами, – я не знаю, что сказать. Это так неожиданно!
– Я понимаю. Вот почему я должен был сказать тебе об этом сразу же, чтобы ты свыклась с этой мыслью. Я хотел дать тебе время все обдумать.
Мария прислонилась к решетчатой стене беседки.
– Карлос... произошло что-то еще? Ты даже не попытался поцеловать меня? Неужели твои чувства ко мне так изменились?
Молодой человек вспыхнул, потом ответил тихо:
– Я не изменился, Мария. Я по-прежнему люблю тебя, по-прежнему хочу, чтобы ты была моей женой. Просто я чувствую, что моя просьба несправедлива. Хотя я долго размышлял, прежде чем принял решение так распорядиться своей жизнью, я не имею права просить тебя разделить ее со мной. Поэтому, если ты не представляешь себе, что можешь выйти за меня и жить на Кубе, я приму это твое решение, хотя мне будет очень горько.
Мария никак не могла прийти в себя после заявления Карлоса; она испытующе смотрела на него. Ей казалось, что он произнес эти слова потому, что рассчитывал, что Мария ждет их от него. На самом деле слова Карлоса не выражали его истинных чувств.
Ну что же, все к лучшему. Карлос освобождал Марию от ее обещания и давал ей возможность отправиться на Юкатан. Но девушке нужно было время, чтобы все это тщательно обдумать, иначе легко было совершить ошибку, о которой она будет жалеть до конца своих дней.
Мария кивнула со строгим видом:
– Хорошо, Карлос, я подумаю о том, что ты мне сказал. А теперь тебе, наверное, лучше оставить меня. Мне нужно побыть одной.
Тогда он все же заключил ее в объятия, но как-то нерешительно, и прикосновение его губ было легким и не зажгло в ней никакого огня. Он тут же отступил от девушки, бросил на нее такой же непонятный взгляд и кивнул. Потом, не говоря ни слова, повернулся на каблуках и ушел в дом.
Мария опустилась на маленькую скамейку. Она смотрела вслед Карлосу, и в голове у нее промелькнуло имя – имя, которое он назвал. Маргарита Гомес. Вспомнив об этом, Мария поняла, что, когда Карлос произнес это имя, в его голосе прозвучало что-то теплое, искреннее. Не потому ли его отношение к ней так изменилось?
Долго она сидела, погруженная в беспокойные размышления. Любит ли она Карлоса? Может ли уехать с ним на Кубу? А Том Фэррел, как же Том? Она попыталась успокоиться, понимая, что настало время принять какое-то решение. Мысль о том, что Карлос нашел себе на Кубе другую женщину и увлекся ею, была неприятна Марии; и в то же время она испытывала облегчение. Карлос, сам того не ведая, помог ей принять решение. Все это время ей очень не хотелось причинять ему боль. Теперь же девушка убедилась, что по-настоящему больно ему не будет, пусть даже он и не осознает этого сразу. Если она не примет его предложения, он сможет с чистой совестью вернуться на Кубу, к этой Маргарите.