Мэтьюз Патриция. Прекрасная мука любви

   – Вы местный, мистер Лайтфут? – поинтересовалась она, нарушив неловкое молчание.
   – Вы имеете в виду, живу ли я в Кейро?
   – Да.
   – Нет, я из Луисвилла, штат Кентукки. Сюда я приехал, чтобы принять участие в скачках. Однако если уж отвечать на ваш вопрос со всей честностью, должен признаться, что я наполовину индеец. Надеюсь, это вас не пугает?
   – Конечно, нет. А почему это должно меня пугать?
   На секунду улыбка исчезла с лица Стивена и на него легла тень. Но, быстро спохватившись, Стивен снова улыбнулся. Улыбка получилась искренней, хотя и не очень веселой.
   – Видите ли, существует ряд мест, куда меня не пускают, – пояснил Стивен, – и ряд людей, которые предпочитают держаться от меня подальше, потому что я полукровка. И что особенно нелепо, я даже не могу, когда захочу, купить себе бутылку виски, – добавил он, невесело усмехнувшись.
   – Но почему? – спросила Ребекка. – Чем вы отличаетесь от других людей?
   Стивен не сразу понял, что этот вопрос Ребекки продиктован наивностью, а поняв, принялся хохотать. Он хохотал так весело, что Ребекка даже обиделась и не сочла нужным этого скрывать.
   – Мисс Хокинс, не обижайтесь, – попросил Стивен, вытирая выступившие от смеха слезы. – Я смеялся вовсе не над вами. Просто приятно видеть, что есть люди, начисто лишенные предрассудков, и вы относитесь к их числу. Похоже, вы понятия не имеете, что продавать индейцам или полукровкам алкогольные напитки запрещено законом. Как было бы хорошо, если бы все люди были такими, как вы! Еще раз прошу прощения за свой смех. Вы неверно поняли его причину.
   – Хорошо, мистер Лайтфут, я принимаю ваше извинение, – сказала Ребекка. – Вы правы, я и не знала...
   – Бекки! – послышался у нее за спиной мужской голос. Обернувшись, Стивен с Ребеккой увидели, что к ним со стороны конюшни направляется, прихрамывая, Генри Хокинс.
   – Это ваш дедушка?
   – Да, – ответила Ребекка и умоляюще взглянула на Стивена. – Пожалуйста, не говорите ему, что я пустила Принца во всю прыть.
   – Даю вам честное слово, – беззаботно пообещал Стивен. – Познакомьте меня с вашим дедушкой, и я никому не выдам вашу тайну.
   – Ты проводишь слишком много времени с Черным Принцем, девочка, и совсем забросила Пэдди Боя, – недовольно заметил Хок, подходя к Ребекке. – А ведь это Пэдди Бой будет участвовать в нынешних соревнованиях, а не Черный Принц.
   – У вас есть еще один чистокровный жеребец? – удивился Стивен.
   – У нас есть иноходец, которого мы выставляем на соревновании двуколок, – поспешно пояснила Ребекка и, заметив, что дедушка с подозрением смотрит на Стивена, представила его: – Дедушка, это Стивен Лайтфут. Он утверждает, что он дикий индеец.
   – Дикий индеец, говоришь? Я бы поостерегся так представляться, – заметил Хок.
   – Ваша внучка просто надо мной издевается, поверьте, – улыбнулся Стивен. – Я лишь вскользь упомянул в разговоре, что я наполовину индеец. Но зато наездник чистокровный, – с гордостью прибавил он. – Потому-то я так счастлив с вами познакомиться, сэр. Я много о вас слышал.
   Стив сказал это так искренне, что все подозрения Хока относительно него растаяли как дым. Взяв протянутую Стивеном руку, он тепло пожал ее.
   – Так вы говорите, что у вас есть иноходец? Значит, вы собираетесь принимать участие и в состязаниях двуколок, и в конных состязаниях?
   – Нет, – поспешно ответил Хок. – Мы будем участвовать только в соревнованиях двуколок.
   – А как же это великолепное создание? – поинтересовался Стивен, указывая на Черного Принца. – Потрясающий конь! Я бы с удовольствием вызвал его на состязание, но боюсь, что проиграю и лишусь собственного рысака.
   Хок расхохотался.
   – Это уж точно. Но не беспокойтесь, я не собираюсь выставлять Черного Принца ни на скачках, ни против вашей лошади. Он еще молод. Когда-нибудь он покажет, на что способен, но пока я предпочел бы им не рисковать. Мало ли что может случиться? Вдруг он повредит ногу?
   Взглянув исподтишка на Ребекку, Стивен ухмыльнулся во весь рот и лукаво ей подмигнул. Ребекка мгновенно вспыхнула и отвела взгляд.
   – Как я понял, вы собираетесь принять сегодня участие в скачках? – спросил Стивена ничего не заметивший Хок.
   – Непременно! – порывисто воскликнул Стивен. – Я буду скакать на своем чистокровном жеребце Брайт Мон. Если вы рискнете поставить на него доллар, обещаю, вы не пожалеете. Брайт Мон выиграет.
   – Что ж, мистер Лайтфут, скромностью вы, похоже, не страдаете, – съязвила Ребекка. Замечание было несправедливым, и Ребекка это понимала, однако ей очень хотелось отплатить Стиву за ухмылку, что она и сделала.
   – Ну что вы, мисс Хокинс, какое же это отсутствие скромности? Это просто уверенность в том, что Брайт Мон выиграет. Я лично здесь совершенно ни при чем. Надеюсь, вы на меня не обиделись?
   – Конечно, нет, – резко бросил Хок и хмуро взглянул на Ребекку. – А тебе, девочка, пора бы научиться различать, когда человек хвастается своей лошадью, а когда уверен в ее победе.
   Ребекка снова вспыхнула. Конечно, дедушка прав. Нечего было соваться со своими высказываниями. Но ведь у нее и в мыслях не было задеть Стивена Лайтфута. Просто Ребекке хотелось чуть-чуть подколоть его. Но похоже, она перестаралась, вот и сказала не то, что следовало.
   – Пойду отведу Черного Принца на конюшню, – смущенно пробормотала она и застенчиво взглянула на Стивена. – Прошу меня простить, если наговорила лишнего. Вчера я познакомилась с одним пренеприятнейшим человеком, ужасно самодовольным и самонадеянным. Наверное, поэтому и углядела самонадеянность там, где ее и в помине нет.
   – А как зовут этого человека? – поинтересовался Стивен. – Надо будет непременно с ним познакомиться.
   – Я бы вам этого не советовала. Он просто отвратительный, – поморщилась Ребекка. – А зовут его Оскар Сталл.
   – Оскар Сталл? Я о нем слышал, хотя сам с ним не знаком. Его репутация немного подванивает, простите, мисс Хокинс, за грубое выражение. А тот наездник, которого вчера убили, – он ведь, кажется, работал на Сталла?
   – Работал, – отозвался Хок.
   – Так я и думал. Говорят, что этот Сталл уже нанял на сегодняшние скачки нового наездника. Уму непостижимо, как ему удалось так быстро найти убитому замену. А кто ваш наездник, мистер Хокинс?
   – Один молодой человек, невероятно застенчивый, – привычно пояснил Хок. – Из тех, что во время скачек не любит ни с кем общаться.
   – Никогда таких наездников не видел, – признался Стивен. – Но это, естественно, его право. Пожелайте ему удачи от моего имени. А сейчас мне пора. Нужно сходить на конюшню, посмотреть, как там моя лошадь. – И Стив учтиво поклонился Ребекке. – Надеюсь увидеться с вами обоими позже.
   Ребекка с Хокинсом провожали взглядом Стивена Лайтфута, пока он не скрылся из виду, а затем повели Черного Принца на конюшню.
   – Какой приятный молодой человек, этот Стивен, – заметил Хок.
   – Только немного развязный.
   – Послушай, а он, случайно, не приставал к тебе? – забеспокоился Хок.
   – Нет-нет, – поспешила успокоить деда Ребекка, улыбнувшись его страхам. – Он ничего плохого мне не сделал, правда-правда!
   – Ну, если ты в этом уверена, – с сомнением произнес Хок. – Смотри-ка! А это не Глэдни Хэллоран?
   – Где? – заинтересовалась Ребекка и обернулась.
   – Да вон там, в конце конюшни. Видишь, там, где стол стоит и толпится народ. Интересно, что они все там делают?
   – Дедушка, может, ты один отведешь Черного Принца? – спросила Ребекка, вкладывая вожжи Хоку в руку. – А я подойду к мистеру Хэллорану. Надо же мне поблагодарить его за чудесный вчерашний ужин.
   – Хорошо, иди, девочка. Только не забудь, что сегодня скачки. До начала осталось не так уж много времени. Наш наездник должен быть готов.
   – Он и будет готов, не волнуйся, – улыбнулась Ребекка. Хок повел Черного Принца на конюшню, а Ребекка направилась к Глэдни Хэллорану. Тот стоял у небольшого складного столика и втолковывал что-то сгрудившимся вокруг мужчинам. Ребекку он не заметил, и она была этому только рада: можно будет без помех посмотреть, чем тут занимается Глэдни.
   – Ну что, друзья? Кто желает сделать ставку? Давайте, не робейте! Все проще пареной репы. Нужно только сказать, под какой скорлупкой находится горошина, – и все, выигрыш ваш. Ставите один доллар – кладете себе в карман два, – объяснял Глэдни собравшимся.
   – Вы хотите сказать, что за один доллар можно получить два? – удивился кто-то из зрителей.
   – Ну да, об этом и речь. Игра пустяковая, выеденного яйца не стоит. Так что пользуйтесь моей добротой, делайте ставки. Выиграть – раз плюнуть.
   Все время, пока Глэдни говорил, он, не переставая, двигал по столу три половинки скорлупок. Время от времени он поднимал одну из них, показывал зрителям лежавшую под ней горошину, после чего снова принимался возить по столу скорлупки, да так быстро, что они только перед глазами мелькали.
   Ребекка стояла в толпе, сгорая от ярости. Меньше всего она ожидала, что Глэдни Хэллоран окажется обычным игроком в скорлупки! Пока Глэдни занимался привычным для себя делом – облапошиванием простодушных зевак, Ребекка чувствовала, что все ее розовые иллюзии относительного этого молодого человека обращаются в прах. Еще вчера Глэдни был в ее глазах почти героем: он не побоялся вызвать на поединок такого огромного детину, как Оскар Сталл! Позже, вечером, после того как Ребекка увидела, с каким уважением относятся к нему на борту «Королевы Огайо», и послушала рассказ Большого Сэма о подвигах молодого ирландца, Глэдни стал и вовсе казаться ей рыцарем на белом коне. Она настолько увлеклась им, что даже позволила ему себя поцеловать!
   А оказывается, он простой игрок в скорлупки... Ребекке было больно и обидно. Как же она могла позволить вскружить себе голову такому человеку? Она хотела повернуться и уйти – неприятно было наблюдать за всем этим мошенничеством, – но, странное дело, ноги словно к земле приросли. Похоже, и в новом качестве Глэдни Хэллоран продолжал притягивать Ребекку.
   И она стала смотреть, что будет дальше.
   – Ну-ка ты, парень, – обратился Глэдни к парнишке лет шестнадцати, стоявшему в первом ряду. – Думаю, глаз у тебя острый. Покажи-ка им всем, на что ты способен.
   – Да у меня денег нет, – пробормотал парень.
   – Это ничего, мой мальчик, – вкрадчивым голосом произнес Глэдни. – Ты будешь моим ассистентом, и если глаз у тебя и в самом деле такой острый, как мне кажется, ты выиграешь двадцать пять центов, не ставя ничего на кон. Идет? Ну давай, не робей, малыш. Ты ведь ничего не теряешь.
   – Ладно, давайте попробуем, – охотно согласился парнишка.
   – Ну вот и хорошо, – одобрил Глэдни и, положив на стол горошину, накрыл ее пустой скорлупкой грецкого ореха. – А теперь гляди в оба.
   И Глэдни принялся проворно двигать скорлупки по столу. Чувствовалось, что занимается он этим отнюдь не в первый раз. Наконец он остановился.
   – Ну, где горошина, парень?
   – Вон под той скорлупкой, – быстро предположил паренек, ткнув пальцем посередине.
   Глэдни поднял скорлупку: горошина и в самом деле лежала там.
   – Молодец, выиграл! – воскликнул он. – Глаз – алмаз!
   – Подумаешь, дело какое! – презрительно фыркнул хорошо одетый толстяк, внимательно следивший за игрой. – Я все время знал, где лежит эта чертова горошина!
   – Да ну? – хмыкнул Глэдни, глядя на толстяка невинными глазами. – Может, сыграете со мной, сэр?
   – Нет, – отказался толстяк. – Я еще немного посмотрю, если не возражаешь.
   – Я никогда не возражаю против зрителей, – заметил Глэдни. – В моем деле чем больше народу, тем лучше. Ну, кто хотел бы со мной сыграть?
   – Я.
   Вперед вышел высокий худой мужчина в комбинезоне и красной фланелевой рубашке. Видно было, что человек этот хорошо потрудился в своей жизни, видел и нужду, и лишения.
   – Я вижу, вы человек рабочий, – сказал Глэдни. – Доллар для вас – деньги немалые. Вы уверены, что хотите рискнуть ими, сэр?
   – Уверен, – ответил мужчина. – Я целый год дожидался этой ярмарки и хочу немного погулять. На один доллар, конечно, особо не разгуляешься, но на три можно отлично провести время. – Он от души расхохотался, и стоявшие рядом тоже заулыбались.
   – Так значит, вы уверены? – еще раз спросил Глэдни, внимательно глядя «на мужчину.
   – В чем дело, приятель? Боишься, что глаза у меня окажутся слишком острыми? – насмешливо бросил работяга и оглядел собравшихся, ожидая от них реакции на свою шутку.
   – Хорошо, дружище. Клади свой доллар на стол и смотри за горошиной. Приготовились... Начали!
   «О Господи! – ужаснулась Ребекка. – Неужели он собирается отнять у этого бедолаги последний доллар? Ну, если он только посмеет это сделать, я ему тотчас же выложу все, что о нем думаю!»
   Решив, что уже достаточно, Глэдни остановился и вопросительно взглянул на игрока.
   – Здесь! – торжествующе воскликнул тот, ткнув в скорлупку длинным заскорузлым пальцем.
   Глэдни поднял скорлупку: горошина лежала под ней. Зрители заохали, заахали, выражая искреннее сочувствие Глэдни, которому так не повезло.
   – У тебя тоже исключительно зоркий глаз, приятель, – со вздохом констатировал Глэдни. – Что уж тут поделаешь. – И он вручил победителю два доллара.
   – Спасибо, мистер, – так и просиял работяга, беря деньги. – Уж я найду, как ими распорядиться, помяните мое слово. – И, положив выигрыш в карман, он отошел от столика.
   – Я и сейчас знал, где спрятана горошина, – снова подал голос толстяк.
   – Вот как? Может, сыграем, сэр?
   – Нет, – снова отказался тот.
   Нашелся еще один желающий сыграть. Одну игру он выиграл, вторую проиграл. Когда мужчина проиграл, из толпы раздались смех и шуточки.
   – Ну, он тебя одолел, Пит! – крикнул кто-то.
   – А меня нет, – самодовольно бросил толстяк. – Я все время знал, где лежит горошина.
   На этот раз Глэдни не обратил на него внимания. Снова положив горошину под скорлупку, он принялся быстро двигать их по столу. Все наблюдали за ним, однако играть желающих не находилось. Руки Глэдни двигались с быстротой молнии. Наконец он прекратил свои манипуляции и только собрался перевернуть скорлупки, как послышался возглас:
   – Подожди! Я хочу сделать ставку!
   Это был все тот же неугомонный толстяк.
   – Вы должны были делать ставку, прежде чем я начал, – с беспокойством проговорил Глэдни.
   Толстяк самодовольно улыбнулся, и оглядел собравшихся.
   – А теперь, – торжествующе бросил он, – вы все увидите, как я выведу этого мошенника на чистую воду. Да что же это такое? Когда никто не делает ставок, он оставляет горошину под скорлупкой, а когда кто-то соглашается играть, прячет ее в руке. Это просто мошенничество, вот что я вам скажу!
   Глэдни негодующе выпрямился.
   – Вы меня оскорбляете, сэр!
   – Если этот парень мошенничает, – послышался голос из толпы, – то не очень-то в этом преуспел. Он же проиграл в десять раз больше, чем выиграл, это точно!
   – Это он все специально подстроил. Я вам говорю, что он мошенничает, – стоял на своем толстяк. – И я могу это доказать прямо сейчас.
   – И как вы это сделаете? – спросил один из присутствующих.
   Толстяк взглянул на Глэдни и хитро улыбнулся.
   – Если он не согласится сейчас со мной играть, значит, он жульничает!
   На лице Глэдни отразилось замешательство.
   – Но это против правил. Вы должны были сделать ставку, прежде чем я начал двигать скорлупки.
   – Вот видите! – торжествующе закричал толстяк. – Я тебя поймал! Ты не думал, что кто-то будет с тобой играть, вот и оставил горошину под скорлупкой, а не стал прятать ее в руку. Я знаю, где она находится! Да и все это знают, черт подери! Так что если ты играешь по-честному, то разрешишь мне сейчас сделать ставку!
   – Ладно, – махнул рукой Глэдни. – Кладите свой доллар на стол, приятель.
   – Нет, сэр. – Толстяк энергично замотал головой и ехидно ухмыльнулся. Сунув во внутренний карман куртки руку, он вытащил оттуда толстую пачку денег и отсчитал несколько купюр. – Ставлю сто долларов! – И он швырнул деньги на столик.
   – Сто долларов! – ахнули в толпе. – На какие-то скорлупки!
   – Сто долларов против твоих двухсот. Точно так же, как ты играл с другими, – предложил толстяк. – Ну что, идет?
   – Ну, не знаю, – замялся Глэдни. – Я играю просто для развлечения. Ставки делаю маленькие, от которых никому никакого вреда, и даже если кто-то и проигрывает, он получает удовольствие от игры. А при такой большой ставке, которую предложили вы, сэр, если проиграешь, тут уж не до смеха будет.
   – Или ты соглашаешься, – стоял на своем толстяк, – или признаешь, что мошенничал!
   – Что ж, похоже, вы не оставляете мне выбора, – покорно согласился Глэдни. – Под какой скорлупкой лежит горошина, сэр? Выбирайте!
   Толстяк самодовольно оглядел собравшихся. Горделиво выпрямившись, он без колебания ткнул пальцем в крайнюю справа.
   – Здесь! – заявил он, но, как только Глэдни протянул руку, чтобы перевернуть скорлупку, схватил его за запястье. – Не надо! Я сам переверну.
   Толстяк перевернул скорлупку и, даже не посмотрев, есть ли под ней горошина, взглянул на зрителей, ожидая восторженных аплодисментов.
   Однако ничего подобного не произошло. Толпа испуганно ахнула. На лице толстяка отразилось замешательство. Глянув на стол, он, к своему ужасу, заметил, что никакой горошины под скорлупкой нет.
   – Какого черта! – вскричал он. – Ты спрятал горошину в кулак! Ее нет ни под одной из скорлупок!
   Скрестив руки на груди, Глэдни холодно произнес:
   – Потрудитесь перевернуть ту скорлупку, что в середине, сэр.
   Трясущимися пальцами толстяк перевернул среднюю скорлупку – под ней лежала горошина. По толпе прокатился хохот.
   – Ну что, вы согласны с тем, что я выиграл? – повысил голос Глэдни.
   – Да, черт тебя дери! Ты выиграл, будь ты неладен!
   – И показал этой жирной свинье, чего стоишь! – раздался голос из толпы.
   – Спасибо, дружище, – поблагодарил говорившего Глэдни и сгреб со стола деньги.
   Вне себя от ярости, толстяк, расталкивая собравшихся, отправился восвояси, преследуемый улюлюканьем и веселым смехом.
   Только сейчас, взглянув поверх голов зрителей, Глэдни впервые заметил Ребекку.
   – Джентльмены, – обратился он к собравшимся. – Мне доставило огромное удовольствие скоротать с вами время. Большое вам спасибо за компанию. Но скоро начнутся скачки, и пора прекратить игру. Я собираюсь сделать пару ставок на лошадей и не сомневаюсь, что и вы захотите последовать моему примеру. Особую благодарность выражаю последнему игроку, – тут Глэдни широко улыбнулся, – за его необыкновенную щедрость.
   Когда зрители разошлись, Глэдни подошел к Ребекке.
   – Как вы себя чувствуете этим чудесным ясным утром, мисс Хокинс? – улыбнувшись, поинтересовался он.
   – Так вот, значит, каким способом вы зарабатываете себе на жизнь? – ехидно заметила Ребекка.
   Глэдни насмешливо взглянул на нее.
   – Что такое? Я, кажется, слышу в вашем голосе нотку неодобрения, или мне это почудилось?
   – Нет, не почудилось!
   – А чем вам не нравится мой способ зарабатывания денег, скажите на милость?
   – Чем? И вы еще спрашиваете? Неужели и так не ясно? Я встречала людей, подобных вам, на каждой ярмарке и на каждых скачках, куда мы ездили с дедушкой! Я видела, как несчастные простодушные работяги проигрывают свои тяжким трудом заработанные деньги таким, как вы, жуликам! К мошенникам, павшим настолько низко, что они не гнушаются отнимать у честных людей последние крохи, я никогда не испытывала ничего, кроме отвращения! И вот теперь я узнаю, что и вы принадлежите к их числу!
   – А в чем, собственно, разница между мной и вами? – спросил Глэдни. – Неужели вы настолько наивны, что полагаете, будто, делая ставки на вашу лошадь, никто не проигрывает? Проигрывают, и значительно большие суммы, чем играя в мою игру.
   – Я вам скажу, в чем разница. На скачках выигрывают честно, а в вашей игре, мистер Хэллоран, все зависит от вас. Вы сами решаете, кому выиграть, а кому проиграть.
   – Ну и что в этом страшного? Вы же видели того пожилого фермера, который выиграл три доллара. Вам не показалось, что после игры в скорлупки у него заметно поднялось настроение? Если бы я не вел игру по своему усмотрению, он мог бы проиграть свой доллар.
   – Значит, вы признаетесь, что все подстроили? – удивилась Ребекка.
   – Ну конечно, малышка, признаю. И вовсе не стыжусь этого.
   – А вот мне за вас стыдно, – заявила Ребекка и недовольно поджала губы.
   – Малышка, малышка, не стоит растрачивать на меня запасы своей стыдливости, – проговорил Глэдни со смиренным вздохом. – Может настать время, когда она вам еще понадобится, и как будет грустно, если все уйдет на такого недостойного человека, как я. Я этого не заслуживаю. – Глэдни явно намеревался рассмешить Ребекку, но та заявила, что это вовсе ие смешно.
   – В таком случае, малышка, примите мои извинения, – развел руками Глэдни. – Я вовсе не собирался вас обижать. Я хочу, чтобы мы с вами были друзьями. Неужели это невозможно?
   Ребекка взглянула на Глэдни – глаза сверкают, на губах уже знакомая усмешка – и почувствовала, что раздражение ее куда-то испаряется. Сменив гнев на милость, она слегка улыбнулась.
   – Я не одобряю способа, которым вы зарабатываете себе на жизнь, и никогда его не одобрю, – заявила она, – но не вижу причины, почему бы нам с вами не быть друзьями. Думаю, никакого вреда от этого не будет.
   – Вот это другой разговор! – обрадовался Глэдни.
   Но кое-что никак не давало Ребекке покоя: ей очень хотелось узнать, как Глэдни удается выигрывать, и она решила его об этом спросить.
   – Глэдни... – осторожно начала она.
   Услышав, что Ребекка назвала его по имени – это случилось впервые! – Глэдни так и расцвел.
   – Да, Ребекка?
   – Расскажите мне, как вы это делаете? Как вы надули того толстого напыщенного идиота?
   Откинув голову, Глэдни заливисто расхохотался.
   – Ловкость рук, моя дорогая, простая ловкость рук, – ответил он и, не вдаваясь в объяснения, вынул из кармана часы. – Однако скоро начнутся скачки. Пойдемте, я хочу поставить на Пэдди Боя свой выигрыш. А затем мы с вами найдем какое-нибудь хорошее местечко у финишной прямой, откуда лучше будет видно.
   – О Господи! Скачки! – Ребекка испуганно прижала ладонь ко рту. – Чуть не забыла! Я должна идти.
   – Идти? Куда идти? – удивился Глэдни. – Разве вы не будете смотреть вместе со мной скачки?
   – Нет, – взволнованно ответила Ребекка. – Я должна подготовить наездника к состязаниям.
   – Подготовить наездника? Как это? – Глэдни изумленно уставился на Ребекку. – Он что, сам не может подготовиться? Неужели он настолько беспомощный?
   – Дедушка ведь говорил вам, что он очень застенчив. Если перед скачками к нему подходит кто-то чужой, это настолько выбивает его из колеи, что он может и проиграть.
   – Боже правый! Ну и наездник у вас! Никогда не думал, что такие нежные бывают. Что ж, вы его наняли, и это ваше дело. Только передайте ему от меня, чтобы старался, потому что я собираюсь поставить на Пэдди Боя все свои деньги.
   – Глэдни, пожалуйста, не делайте этого! – взмолилась Ребекка. – Я не хочу оказаться виноватой, если Пэдди Бой проиграет и вы все потеряете.
   Но Глэдни лишь отмахнулся.
   – Не беспокойтесь за Хэллорана, Ребекка. Я не раз терял свои денежки и, думаю, еще не раз потеряю. Но ведь когда рискуешь, жить гораздо веселее. Чувствуешь, что жизнь – отличная штука, верно? А сейчас идите к своему наезднику, и если потом сможете присоединиться ко мне, чтобы посмотреть скачки, – прекрасно. А если нет, тогда, может, после состязаний отпразднуем победу Пэдди Боя?
   Ребекка повернулась, чтобы уйти, но, вспомнив еще кое о чем, остановилась.
   – Скажите-ка мне еще вот что, Глэдни. Вы ведь не всегда говорите с ирландским акцентом. Как это у вас получается?
   – Это меня и самого беспокоит, дорогая, – совершенно серьезно ответил Глэдни. – То он есть, то его нету. Сам не пойму, как это получается.
   Когда Глэдни с Ребеккой разошлись в разные стороны, каждый по своим делам, в противоположном конце ярмарки Оскар Сталл встретился со своим новым наездником Редом Паркером. Это был крохотный человечек с близко посаженными глазками-бусинками, злобным взглядом, ярко-рыжими взъерошенными волосами, крючковатым, словно ястребиный клюв, носом и тонким, почти беззубым ртом. Он постоянно злился на весь белый свет за свой неказистый рост, и эта злость составляла отличительную черту его характера.
   – Помни, – внушал ему Сталл, – нужно обязательно столкнуться с двуколкой, иначе колесо может не отлететь. Ты должен подъехать к двуколке Хокинса как можно ближе, но самому при этом удержаться. Справишься?
   – А как же, мистер. Сталл, – нахально заявил Паркер и углубился в созерцание своих ногтей, словно задача, которую поставил перед ним Сталл, была не бог весть какая сложная.
   – Смотри у меня! – рявкнул Сталл. – Не справишься – я тебя в порошок сотру! Я не потерплю, чтобы Хокинс опять взял надо мной верх!
   Паркер улыбнулся, и улыбка эта не только не смягчила его лица, а, наоборот, сделала его еще более злобным.
   – Не волнуйтесь, мистер Сталл. Вот увидите, его наездник будет сидеть в пыли на своей заднице и думать только о том, как бы не попасть под колеса прочих двуколок. Будем надеяться, что шкура у него толстая, да и башка крепкая, а то ведь если лошадь ненароком ударит по ней копытом, она и расколоться может как орех!