Мэтьюз Патриция. Сердце язычницы

   – Я уже сказал: нет так нет.
   И он покинул хижину. Остаток дня Лилиа провела, трепеща от каждого шороха. Хотя она и держалась смело во время разговора с Лопакой, но понимала, что слова его – не пустая угроза. Девушка мерила шагами хижину до тех пор, пока ноги у нее не начали подкашиваться от усталости. Она сомневалась, что Лопака выполнит свое гнусное намерение до наступления ночи, но боялась, как бы он не запретил кормить ее ужином. Кавика оставался единственной надеждой Лилиа.
   К счастью, на закате дверь открылась и вошел воин с деревянным подносом, нагруженным едой. Увидев его, Лилиа с облегчением вздохнула. Схватив Кавику за руку, она увлекла его в дальний угол хижины.
   – Я должна бежать сегодня.
   – Сегодня? Но как же это? Сначала ведь нужно продумать план бегства!
   – У нас нет времени на это! – И Лилиа пересказала разговор с Лопакой и его угрозы. – Не знаю, когда он намерен все это осуществить, и надеюсь, что не сегодня. Лопака знает, что ужас ожидания мучительнее, чем любая пытка, а потому не станет спешить. И все же рано или поздно это случится, потому-то я и должна поскорее бежать. Если ты оставишь дверь незапертой, ночью я выскользну и незаметно покину ущелье...
   – Я, конечно, могу это сделать. Но когда тебя не найдут здесь поутру, отвечать придется мне.
   – И отвечать своей жизнью. Лопака прикажет убить тебя немедленно. – Лилиа задумалась. И вдруг лицо ее оживилось. – Тогда бежим вместе, Кавика! Остаться ты не можешь, да и зачем тебе оставаться с тем, кому ты больше не веришь? Твое место среди родных и друзей, в Хана.
   – Ты права, Лилиа, но позволят ли мне вернуться? Ведь я предал своих близких, предал Акаки.
   – Забудь о тревогах, Кавика. Если спасешь меня, тебя простят. Я сама буду говорить в твою защиту. Однако помни, бежать надо сегодня, другой возможности может не представиться.
   – Что ж, пусть это случится сегодня. Ты здесь уже давно, стража привыкла к этому и вряд ли несет дозор так старательно, как поначалу. Поешь хорошенько, ведь путь нам предстоит долгий, а взять воду и пищу с собой не удастся. Если бы мы могли направиться прямо к деревне, все было бы куда проще, но Лопака повсюду расставил засады, так что придется пойти в обход да еще и путать следы на случай погони.
   Когда воин ушел, Лилиа последовала его совету и съела всю принесенную им пищу. После этого, сев на земляной пол у самой двери, она стала ждать.
   Суждено ли ей снова увидеть Хана? Неужели она проделала весь этот долгий путь домой, только чтобы проститься с жизнью?
   Девушку охватило отчаяние, из глаз брызнули слезы. Именно они принесли облегчение Лилиа. Ощущение безнадежности прошло. Она жива, здорова и готова к борьбе – значит, не все еще потеряно! Ну а если ей все-таки уготована смерть, что ж, это лучше, чем брак с Лопакой.
   Лагерь постепенно затихал, костры были погашены, опустилась полная тьма. Время тянулось невероятно медленно. Несколько раз Лилиа слышала шаги и замирала от страха, что это Эйза Радд или Исаак Джэггар, но проходил кто-то из людей Лопаки.
   Внезапно девушка испугалась, что Кавика так и не появится. Может, он изменил решение в последний момент, или его остановили на пути к ней? А что, если Кавика все рассказал Лопаке?
   Рассвет приближался. Лилиа снедал страх. Внезапно за стеной кто-то приглушенно охнул. Затем наступила тишина. Как ни напрягала девушка слух, ей не удалось различить больше ни звука.
   Чуть позже у двери послышался шорох, и ее тихонько окликнули по имени. Лилиа едва не лишилась чувств, когда напряжение спало.
   – Кавика? Хвала богам!
   – Скорее! Нельзя медлить ни секунды!
   Воин едва приоткрыл дверь, боясь, что та заскрипит. Лилиа протиснулась в щель и нащупала в полной темноте его руки. Сделав шаг, она споткнулась о тело и едва сдержала крик.
   – Ты убил его?
   – Пришлось. Если бы я оставил стража в живых, скоро он очнулся бы и поднял шум. Теперь твое исчезновение обнаружат не раньше общей побудки, то есть с первыми лучами солнца. Вот, возьми.
   Лилиа протянула руки и поняла, что Кавика принес ей плетеные сандалии. Этой обувью островитяне пользовались только для длительных пеших переходов.
   Выбраться из лагеря удалось без происшествий. Лилиа, совершенно не ориентируясь в его расположении, следовала за Кавикой. Вскоре они достигли подножия склона, ведущего к гребню ущелья. Склон был заросшим и довольно крутым.
   – Нам придется подняться на гребень, – шепотом объяснил Кавика, – и двигаться вдоль него до плато. Легче всего было бы спуститься на побережье, но этот путь не для нас. Я не знаю, где именно находится засада между Хана и Лааиной, мы можем выйти прямо на них, и тогда все будет кончено.
   Подъем оказался нелегким. Ноги оскальзывались на рыхлой влажной почве, густой подлесок не позволял ускорить шаг, некоторые лианы приходилось разрубать. Когда беглецы достигли гребня, задыхающаяся Лилиа чуть не рухнула на землю, тяжело дыша. Даже могучий Кавика утомился от подъема.
   – Нам нельзя здесь задерживаться, – скоро сказал он. – К рассвету мы должны уйти подальше от лагеря, а между тем небо уже начинает светлеть. – И Кавика указал на восток, где появилась бледная полоска света. – Нам нужно подняться по подошве Халеакала, это собьет погоню со следа. Лопака наверняка решит, что мы направились прямиком в деревню. Если же он догадается, где мы, воины, возможно, не последуют за ним на Халеакала из страха навлечь на себя гнев богов.
   – А ты не боишься гнева богов?
   – Боюсь, даже очень боюсь, Лилиа. Но великая богиня Пеле покровительствует тем, чьи намерения чисты и кто не запятнал себя преступлением. К тому же меня больше страшит гнев Лопаки, чем всех богов, вместе взятых.
   – Тогда нам остается только идти вперед, – улыбнулась Лилиа. – Я буду молиться Пеле, чтобы она не гневалась на нас.
   Они поднялись. В этот момент с востока налетел свежий ветерок, предвестник рассвета. Девушка с жадностью вдохнула ветер свободы, ветер родины. Он нес с собой запах соленых океанских волн и обильной тропической зелени. Ощутив под ногами плодородную землю Мауи, Лилиа затрепетала от горячей любви к родине.
   Они двинулись к плато – подошве давно уснувшего вулкана – и скоро достигли его. Молодые люди дошли уже до середины плато, когда со стороны лагеря донесся мерный рокот барабанов. Лилиа невольно обернулась.
   – Они узнали о нашем бегстве, – сказал Кавика. – Теперь Лопака посылает весть всем, кто находится в засадах и в дозоре. С этой минуты на нас начнется охота. Понимаешь ли ты это, Лилиа? Тебя долго не было на Мауи, и я слышал, что ты жила в далекой стране жизнью, совсем не похожей на нашу. Нам придется идти очень быстро. Готова ли ты к этому?
   – Я не отстану.
   Солнце уже поднялось над горизонтом, когда Кавика остановился на передышку. Они расположились в рощице манговых деревьев, покрытых спелыми плодами. Лилиа привалилась к стволу и взглянула на крону, пронизанную золотой солнечной паутиной. Ветки гнулись под тяжестью плодов. Перехватив взгляд девушки, Кавика сорвал несколько плодов, для нее и для себя.
   Лилиа съела свою долю уже на ходу. Сознание того, что этот скудный завтрак может оказаться последним в ее жизни, странным образом придало особый вкус сочным фруктам.
   Рокот барабанов преследовал беглецов всю дорогу, но прошло немало времени, прежде чем погоня появилась у них за спиной. Лилиа увидела преследователей первой и поначалу надеялась, что это лишь обман зрения, однако крохотные фигурки на самом деле двигались по склону вслед за ними. Девушка окликнула Кавику, немного опередившего ее. Он тотчас вернулся узнать, в чем дело.
   – Посмотри туда.
   В большом отдалении от них, напоминая движущиеся точки, поднималась по склону группа людей.
   – Я думал, они направятся совсем в другую сторону, но выходит, Лопака разгадал нашу уловку. – Лицо Кавики омрачилось. – Я просчитался. Прости, Лилиа.
   – Не упрекай себя понапрасну. Ведь ты понимал, что надежда сбить погоню со следа слишком невелика. Давай ускорим шаг.
   – Смотри, там, слева, еще один отряд! Они не оставляют нам другой дороги, кроме как вверх по склону.
   – Значит, вверх мы и пойдем.
   – Но там ведь обитель Пеле! Это подземелье, полное огня, где богиня живет со своими домочадцами! Мы не можем приблизиться к самому его порогу! Кахунаговорят: если кто-то осмелится на это и осквернит окрестности обители богини, она разгневается, гора Халеакала проснется и снова начнет извергать огонь и пепел.
   – Мы приблизимся к жилищу Пеле не из праздного любопытства, не от дерзости и неверия. – Девушка взяла взволнованного Кавику за руку. – Наши помыслы чисты и достойны, поэтому богиня сжалится над нами. Я не боюсь, не бойся и ты.
   Воин помедлил, разрываясь между страхом и желанием спастись, но постепенно лицо его просветлело. Лилиа поняла, что ее слова произвели впечатление.
   – Мы пойдем туда, – сказал Кавика.
   Ночь уже спускалась, когда беглецы достигли второго большого плато на пути к вершине. К тому времени оба были изнурены долгим и быстрым подъемом, и все же они до сих пор видели преследователей. Девушка надеялась, что темнота спасет их.
   – Как по-твоему, – спросила она, – они и ночью будут следовать за нами?
   Кавика пожал плечами, но, заметив что-то ниже по склону, указал туда рукой.
   – Вот и ответ.
   Лилиа посмотрела в ту сторону. Там в быстро наступающих сумерках одна за другой вспыхивали искорки, образуя на горизонте ломаную линию.
   – Лопака решил окружить нас цепью костров, чтобы мы не могли проскользнуть под покровом темноты. Уверен, эти костры не погаснут до рассвета.
   – Значит, боги милостивы к нам! – Девушка осела на каменистую землю. – Мы переночуем где-нибудь, а с первыми лучами солнца пойдем дальше.
   – По-моему, это не слишком разумно. Если идти всю ночь, мы оставим погоню далеко позади.
   – Верно, но к утру выбьемся из сил, тогда как люди Лопаки будут бодрыми и свежими после передышки. Нет, Кавика, нам нужно отдохнуть.
   Беглецы продолжили путь, пытаясь отыскать какое-нибудь укрытие. Наконец чуть в стороне они заметили рощицу. Это оказался настоящий крохотный оазис: веселый ручеек, выбиваясь из-под камней выше по склону, стекал в глубокую лужицу под банановым деревом. Трава, окруженная высоким кустарником, была густая и сочная. Кавика сорвал гроздь спелых плодов, а Лилиа устроила что-то вроде постели в траве. Потом они разделили и съели бананы. Покончив с ужином, Лилиа задумалась.
   – Знаешь, что мне показалось странным в лагере, Кавика? То, что на ночь гасили все костры. Я тогда решила, что это мера предосторожности: ведь яркий огонь в темноте может выдать расположение лагеря. Почему же наши преследователи совсем не думают об этом?
   – Это Лопака приказал жечь костры всю ночь. В крайнем случае он лишится небольшого отряда, а это его мало заботит. Другое дело – нападение на лагерь под покровом темноты.
   – Хорошо, что ты понял, каков Лопака. А ведь могло случиться так, что ты разобрался бы в нем, когда твои руки были бы уже обагрены кровью.
   – Спасибо, Лилиа, что помогла мне осознать, за каким человеком я по глупости последовал. Я рад, что мне выпала честь прийти к тебе на помощь в трудную минуту. Правда, до цели еще далеко, но я сделаю все, чтобы доставить тебя в Хана невредимой.
   – Я верю в тебя, Кавика.
   Девушка погладила воина по щеке.
   Кавика взял руку Лилиа и легко коснулся ее губами. Внезапно девушку охватило возбуждение. Она подвинулась ближе к воину – так, что обнаженная грудь прижалась к его могучему плечу. Кавика обнял ее и крепко прижал к груди. Лилиа ожидала поцелуя, но Кавика держал ее в объятиях осторожно, как хрупкий цветок. Благодарная ему, девушка почерпнула силы от прикосновения к Кавике. Потом она нашла губами его губы. Он ответил на поцелуй с неистовством человека, изголодавшегося по ласке.
   Лилиа знала Кавику всю жизнь, но до того, как ее похитили, почти не замечала его. Она часто встречала юношу, они обменивались парой слов, но и только. Кавика казался девушке кем-то вроде родственника, и она никогда не желала его как мужчину. В плену у Лопаки, поглощенная своими проблемами, Лилиа вообще не думала о Кавике в романтическом ключе и лишь мимоходом отметила, что молодой воин хорош собой.
   Теперь, когда их губы слились в жадном поцелуе, в девушке пробудилось страстное желание к этому простодушному, застенчивому юноше. Ее словно подхватило подводное течение, которому она не могла противиться. В памяти всплыло имя «Дэвид», но Лилиа оттеснила его подальше, а потом и вовсе забыла о своем английском возлюбленном. Она не находила это странным, поскольку знала, как сильно сближают людей испытания, как обостряет опасность все чувства, как бы добавляя к физической близости острой приправы. Сейчас Лилиа хотела именно этого мужчину, мечтала утешиться в его объятиях и хоть недолго не думать о переделке, в которую они попали. Вполне возможно, что это будет последний в жизни каждого из них момент близости.
   Когда поцелуй стал особенно неистовым, Лилиа развела в стороны легкие полы капа ,и ласкающие руки воина заскользили по ее телу все более жадно и нетерпеливо. Девушку охватило томление, сладкий транс – преддверие страсти. Она откинулась навзничь в густой траве и закрыла глаза.
   Ощутив на груди губы Кавики, Лилиа выгнулась навстречу ему, тихо застонав. Его руки погладили бедра девушки, слегка развели ноги и снова устремились вверх, к развилке. Прикосновение было легким, едва ощутимым, но Лилиа, содрогнувшись от наслаждения, развела ноги шире.
   Желание, нараставшее в ней, было не таким всепоглощающим, как когда-то с Дэвидом Тревелайном, но все же подлинным влечением к мужчине, державшему ее в объятиях. Изнывая от нетерпения, Лилиа умоляла Кавика поскорее взять ее.
   Переполненный желанием, требовательный и неистовый, он тут же проник в нее, и они оба отдались упоительному ритму.
   Лилиа действительно забыла обо всем: о погоне и об опасностях, подстерегающих их впереди. Острое, почти болезненное наслаждение завершилось таким экстазом, что Лилиа, опасаясь закричать, впилась зубами в руку. По тому, как сильно содрогалось тело Кавики, девушка поняла, что и он испытывает нечто подобное. Когда пароксизм страсти миновал, молодые люди едва дышали.
   Однако мало-помалу к ним подкралась усталость. Кавика лежал рядом с Лилиа, согревая ее своим телом, и веки его смежались.
   Лилиа проснулась первой и сразу ощутила удовлетворение – следствие удачной физической близости. Приподнявшись на локте, она огляделась. Солнце уже поднялось над горизонтом. Они проспали рассвет!
   Девушка поспешно обвила бедра своей капа ,надела сандалии и осторожно выглянула из-за куста. Глазам ее открылся склон. По нему поднималась цепь воинов и быстро приближалась к ним. Очевидно, они выступили еще до восхода солнца.
   Лилиа отскочила в заросли, хотя отряд еще не мог заметить ее, и потрясла за плечо Кавику:
   – Проснись скорее! Мы с тобой проспали! Люди Лопаки уже близко, и если мы не поспешим...
   Воин тотчас проснулся и схватился за свою мало.Одевшись, он тоже оглядел склон из-за кустов и вернулся подавленный и смущенный.
   – Прости, Лилиа, это моя вина. Не дело воину спать так долго, когда опасность близка. Если бы не...
   Легкий румянец покрыл его смуглые щеки. Позабавленная этим, девушка ощутила нежность к нему.
   – Уж не сожалеешь ли ты о том, что случилось между нами, Кавика? Еще не время, мы ведь пока на свободе, а не в руках Лопаки!
   Она засмеялась и, приподнявшись на цыпочки, коснулась губ воина легким поцелуем. Напряжение оставило его, и он улыбнулся.
   – Тогда в путь!
   Молодые люди быстро двинулись вверх по склону. Поскольку преследователи приблизились, при появлении Лилиа и Кавика раздались торжествующие возгласы.
   Продолжительный отдых сделал, однако, свое дело: беглецы двигались теперь гораздо быстрее, порой даже бежали. Между тем подъем становился все круче. Им приходилось карабкаться вверх, нащупывая опору ногами и подтягиваясь на руках.
   Когда солнце начало клониться к западу, беглецы вышли на ровную площадку, откуда был виден кратер вулкана. Трава и кустарник кончились, дальше тянулся сплошной слой застывшей лавы. Эту безрадостную картину разнообразили лишь песчаные наносы с подветренной стороны опаленных жаром скал.
   Близился вечер, дневная жара быстро спадала, и Лилиа пробирал озноб. Беглецы передвигались от одной группы валунов к другой, когда внезапно почва под ногами слегка задрожала. Несколько мелких камешков со стуком покатилось вниз.
   Кавика беззвучно ахнул, и Лилиа поспешно схватила его за руку.
   – Не бойся ничего, милый. Смотри, я не боюсь! Ты сам сказал, что там, в недрах земли, находится обитель богини Пеле и ее домочадцев. Она дала нам знак того, что это и в самом деле так. Мы не совершили ничего дурного, боги не гневаются на нас. Скорее уж они обратят свой гнев на наших преследователей.
   Воин неуверенно кивнул, и они пошли дальше. Путь становился все более трудным. Попадались участки, едва проходимые из-за крутизны, а кое-где все покрывал шлак, продвигаться по которому быстро было невозможно. К счастью, преследователи испытывали те же тяготы.
   Тьма опустилась задолго до того, как беглецы достигли вершины. Как и в прошлую ночь, после наступления темноты ниже по склону возникло ожерелье огней.
   Поскольку поддерживать огонь здесь было нечем, Лилиа сомневалась, что преследователи растянут его на всю ночь. Она подумала, не попытаться ли проскользнуть через оцепление, когда костры прогорят, но отвергла эту мысль. Им не удалось бы далеко уйти в темноте, поэтому утром преследователи заметили бы их и снова бросились в погоню, теперь уже вниз по склону. Оставалось придерживаться первоначального плана.
   На такой высоте по ночам бывало холодно. Скоро опустился густой, влажный и невероятно промозглый туман. Чтобы согреться, Лилиа прильнула к воину в их жалком убежище – углублении под отвесно стоящим валуном.
   Кавика снова ласкал и любил ее, и девушка опять забыла в его объятиях о том, что происходит.
   Согревшись и насытившись страстью, они некоторое время лежали молча. Потом Кавика заговорил:
   – Когда... если мы доберемся до Хана... ты отвернешься от меня там, Лилиа?
   – Нет, милый, – улыбнулась девушка. – Ты – мой избранник, и отныне мы будем вместе.
   – Но ведь ты станешь алии нуи ,а я всего лишь простой воин.
   Прежде Лилиа не задумывалась о том, как все обернется, когда она окажется в Хана и встретится с матерью, но теперь поняла, что Акаки передаст ей верховную власть. Еще от Моке она знала, что мать не имеет поддержки подданных, а значит, не может сплотить их против Лопаки. Лилиа сочувствовала матери, но считала, что долг выше родственных чувств, ибо на карте стояло будущее целого народа.
   И она ответила Кавике:
   – Да, милый, возможно, я стану алии нуи ,но это не значит, что тебе не будет места рядом со мной. Я слыхала, что за время моего отсутствия многое изменилось на островах, особенно положение женщин. Я обращу это на пользу нам обоим. – Девушка погладила воина по волосам. – Давай отдохнем, нам ведь еще идти и идти.
   На этот раз из-за голода им не удалось крепко уснуть, и еще затемно они возобновили путь, чтобы хоть немного согреться. Когда солнце взошло и разогнало туман, их взорам открылся кратер.
   Это было унылое, безотрадное зрелище. Потухший вулкан представлял собой огромное углубление с почти гладкими, но пологими склонами. Здесь не было никаких признаков жизни. Из трещин время от времени вырывался с шипением пар. Беглецы как завороженные смотрели на эту картину, но внезапно из недр земли донеслось глухое рычание, и почва под ногами заколебалась.
   Испуганные молодые люди схватились за руки и прижались друг к другу.
   К счастью, кратер был неглубок, и они начали спускаться. Под ногами было так горячо, что вскоре молодые люди бросились бежать.
   Когда они уже начали подниматься по противоположному склону, земля содрогнулась снова, причем гораздо сильнее, так что беглецы едва устояли на ногах. И тут они услышали сзади громкие крики.
   Обернувшись, Лилиа и Кавика увидели, что преследователи достигли кромки кратера и собирались все так же цепью спускаться следом за ними. Однако, когда земля дрогнула, они замерли на месте, явно не решаясь сделать ни шагу вперед.
   – Видишь, они все-таки испугались! – воскликнула девушка. – Они чувствуют, что гнев богов направлен на них!
   Лилиа видела, что Лопака, самый рослый из воинов, побуждает их нетерпеливыми жестами спуститься на дно кратера, но ни один из его людей так и не сдвинулся с места. Напротив, они отступали, постепенно скрываясь за кромкой кратера.
   – Теперь мы можем продолжить путь, – сказал Кавика. – Даже если они пойдут в обход, мы сильно обгоним их.
   – Скорее всего они прекратят погоню. Лопака не станет тратить время попусту. В путь, милый!
   И беглецы устремились вперед.
   Лопака пришел в ярость, когда беглецы, до которых было уже рукой подать, вдруг стали недосягаемы. Он сделал еще несколько попыток заставить своих людей возобновить погоню, однако воины наотрез отказались спуститься в кратер.
   – Вы просто жалкие младенцы, а не воины! – бесновался Лопака. – От вас нет никакого проку! Чего вы так боитесь? Какие боги, какой гнев? Нет никаких богов в этом злосчастном кратере, понятно? Это всего лишь суеверие! Да что с вами говорить!
   Его богохульства окончательно перепугали воинов, и они начали отступать.
   Оставшись один, Лопака постепенно обуздал свою ярость и теперь досадовал на себя за вспышку. Провожая глазами Кавику и Лилиа, он едва не поддался искушению кинуться за ними вдогонку, однако счел, что будущему королю не подобает собственноручно расправляться с теми, кто бросил ему вызов.
   – Скоро мы снова встретимся, Лилиа, и тогда ты умрешь. Наслаждайся жизнью, пока можешь, потому что смерть твоя будет мучительной и позорной.

Глава 13

   Дик Берд не только согласился отправиться на Сандвичевы острова, но и выказал большой энтузиазм, что ничуть не удивило Дэвида.
   – Мой друг, как кстати твое предложение! Моя жизнь стала пресной, и порой мне кажется, будто меня покрывает плесень. Давно пора было отправиться в странствия, навстречу приключениям и опасностям! Ах, Сандвичевы острова!.. Я слишком поздно понял, как мало пробыл в этом раю!
   – Может статься, что я не вернусь в Англию, – прервал его Дэвид. – Это зависит от Лилиа. Если она все еще сердится, то скорее всего откажется встретиться и говорить со мной, но я не отступлюсь.
   – Хм... – Дик смерил его взглядом. – Значит, ты готов на все ради страсти?
   – Да. Я слишком поздно понял, что встретил женщину своей мечты.
   – Браво, мой друг, браво! Хоть на вид я и циник, однако не чужд романтизма. Однако позволь спросить, на какие средства ты собираешься осуществить свой романтический замысел? Неужто лорд Тревелайн оказался человечнее, чем я думал? Он дает тебе свое согласие... и деньги?
   – И о том, и о другом лучше забыть навсегда.
   – В таком случае долг дружбы обязывает меня раскрыть для тебя кошелек. Ты знаешь, что денег у меня куры не клюют, так пользуйся! Отдашь, когда сможешь.
   – Сердечно благодарю за щедрость, но это излишне. После отъезда Лилиа я, как ты знаешь, искал забвения за карточным столом, а так как в любви я более чем несчастен, мне повезло превыше всяких ожиданий. К тому же мать на моей стороне. У нее есть свои деньги, и немалые, поэтому недостатка в средствах я не испытываю.
   – Но я сам оплачу мою часть расходов. Нет-нет, я не позволю тебе платить за все! Ты и без того сделал мне щедрый подарок, предложив отправиться с тобой.
   – Вот еще что, Дик, – прервал его Дэвид. – Я кое-что придумал. Только не возражай, дело это решенное. Тебя эта затея в восторг не приведет, поскольку ты относишься к лошадям с прохладцей.
   – Лошади? При чем тут лошади? Какое отношение они имеют к плаванию на край света?
   – К нашему с тобой – самое прямое. Ты знаешь, что в Англии Лилиа выучилась ездить верхом и очень привязалась к кобыле по кличке Гроза. Так вот, я собираюсь взять с собой и Грозу, и своего жеребца Грома.
   – Боже милостивый! У тебя помутился рассудок, мой бедный друг!
   – Все не так уж страшно, если вдуматься. Я изучил географию Мауи, там вовсе не одни джунгли, есть и места, где можно ездить верхом. А как обрадуется Лилиа, увидев Грозу! Ну же, Дик, пораскинь мозгами! Пойми, я готов на все, чтобы исправить ошибку, которую совершил по глупости. Лилиа должна понять, как я люблю ее*!
   – Думаешь, она не оценит того, что ты отправился за ней на край света? Ей покажется этого мало?
   Дэвид засмеялся.
   – Возможно, мое появление на Мауи убедит ее. А если нет? Гроза смягчит Лилиа.
   – Дорогой мой обезумевший друг, пойми, путешествие продлится много месяцев. Несчастные животные зачахнут задолго до того, как мы достигнем цели.
   – Не зачахнут, если давать им вдоволь корма, воды, а иногда и разминку. Я уже имел продолжительную беседу с капитаном судна, которое должно доставить нас на Мауи. Он, конечно, не сразу согласился, но уговоры... а главное, изрядная сумма вдобавок к той, в которую нам обойдется проезд... Словом, я заручился его согласием.
   – Не представляю, во что тебе обойдется эта прихоть.
   – Дорого, дружище, очень дорого, но дело стоит того! Кроме проблемы с лошадьми, пришлось увязать еще и сроки. Я хочу как можно скорее добраться до Мауи, поэтому пассажирское судно отменяется, грузовое тоже, если оно попутно будет заниматься своим основным делом. Я полностью оплатил рейс, и весь корабль в моем распоряжении! Ну, разве это не славно? Сейчас капитан Раунтри приспосабливает трюм под конюшню.