Страница:
Они не скоро пришли в себя после неистовой вспышки страсти. Лилиа лежала, тяжело дыша, не находя в себе сил даже приподнять веки.
– Вот видишь, милая, – услышала она и, открыв глаза, встретила затуманенный взгляд Дэвида. – Ничего не изменилось. Мы по-прежнему любим друг друга... возможно, даже сильнее после всего, что с нами случилось. Я ждал этого так долго, так часто представлял себе это, но наяву все оказалось в тысячу раз прекраснее.
– Да, это прекрасно... Но у нас нет будущего, Дэвид, и не может быть.
В тот же вечер за ужином Дэвид заговорил о том, что с самого начала было у него на уме.
– Нам нужно поскорее покинуть это Богом проклятое место, Лилиа.
Калеб, к удивлению девушки, горячо поддержал Дэвида.
– Мудрое решение, дорогой друг. Вы оба молоды, бодры, полны сил и энергии, перед вами долгая жизнь. Было бы преступлением провести ее здесь, на Калаупапа.
– Но мы не можем покинуть колонию! – воскликнула Лилиа, разрываясь между страстным желанием согласиться и чувством долга. – Я вовсе не желаю принести эту страшную заразу на Мауи, в Хана! На нас лежит печать смерти, Дэвид!
– Я знаю от Калеба, что ты не входила в прямой контакт с прокаженными, как же ты могла заразиться? С другой стороны, оставаясь здесь, ты день ото дня все больше рискуешь. Не испытывай судьбу, Лилиа!
– Он прав, – сказал Калеб. – Я и раньше хотел предложить вам бежать отсюда. Меня останавливало только то, что одной женщине это вряд ли удастся. А теперь вас двое, и ваши шансы намного выше.
– Ну хорошо, допустим, я согласна. Как вы оба себе это представляете? Броситься в море и уплыть? Если бы все было так просто, мыс давно обезлюдел бы!
– Есть один способ... – начал Калеб и надолго умолк. Лилиа и Дэвид не сводили с него глаз в безмолвном ожидании.
– Отсюда через перевал ведет тропа. Прокаженному, ослабевшему от болезни, ее не преодолеть, но случалось, что по этой тропе уходили люди здоровые, похоронив своих близких. Правда, я не знаю, что с ними сталось.
– Я слышала, что тропу охраняют, потому и не подумала о ней.
– Я уже помогал беглецам пару раз, отвлекая дозорных. Если выбрать ночь потемнее, вы проскользнете мимо них. К тому же последний побег случился довольно давно, и бдительность дозорных наверняка притупилась.
– Только бы перебраться через хребет, – мечтательно произнес Дэвид, – а там уже все пойдет как по маслу. Я приказал Раунтри, капитану «Надежды», ждать меня у обжитого побережья Молокаи по крайней мере месяц. Он клятвенно обещал, что не двинется с места, и я ему верю. У нас уже был небольшой инцидент, так что...
Лилиа погрузилась в размышления. Она всей душой желала поверить в возможность бегства из этого преддверия ада.
– Но ведь мне не удастся скрыть, что я побывала на Калаупапа, а как только это станет известно, от меня все отвернутся.
– Станет известно? Откуда? Об этом знает, по моим сведениям, только шесть человек, не считая шхуна.Не в интересах Лопаки и его приспешников открывать свое участие в этом деле, а что до нас с Диком и твоей матери, мы все, разумеется, будем молчать. – Дэвид вскочил и возбужденно заходил взад-вперед. – К чему ждать? Пусть это случится сегодня!
– Сегодня? – испугалась Лилиа.
– Почему бы и нет? Калеб, что скажете?
– Действительно, почему бы и нет? Тяжело принять решение, осуществить его куда проще. Ночь сегодня безлунная. – Калеб вдруг вскочил и хлопнул себя по бедру. – За дело, друзья!
Отчасти Калеб был прав, радуясь отсутствию луны, так как это позволяло беглецам оставаться незамеченными. Однако узкая, извилистая тропинка, бог знает когда выбитая в скалах, почти терялась во мраке.
Как только решение бежать было единогласно принято, Калеб предупредил жену, и все трое покинули его дом. Американец, знакомый с извивами тропы, вызвался быть проводником. Опасаясь потерять его в темноте, Лилиа держалась ближе к нему, а Дэвид следовал за ней.
Дозор был выставлен на самом гребне хребта, где тропа сильно сужалась. Трудный подъем длился так долго, что девушка боялась оказаться наверху уже с рассветом. Тогда задуманный план рухнул бы. Калеб, видимо, боялся того же, поэтому ни разу за всю дорогу не остановился передохнуть. Устав, Лилиа начала спотыкаться и однажды чуть было не упала. К счастью, Дэвид ее вовремя поддержал. Когда она совсем уже потеряла надежду, Калеб вдруг остановился.
– Мы пришли, – прошептал он. – В нескольких ярдах отсюда находится пост. Как только увижу охрану, я пойду прямо на них, словно не замечая. Это отвлечет внимание дозорных, и вы успеете проскользнуть. Но будьте осторожны, попытка всего одна. Если ничего не получится, придется на время забыть о бегстве.
– Вам грозит опасность? – встревожилась Лилиа.
– Едва ли. Дозорные не приближаются к прокаженным, разве что те уж очень упорствуют, а мне это ни к чему.
– Увидимся ли мы еще, Калеб? Я хочу сказать, когда...
– Когда Мэри умрет? Нет, дорогая моя Лилиа. Я останусь здесь до конца жизни, потому что привык быть нужным и без меня многим придется хуже. Вспомните, ведь я хотел стать врачом и здесь нашел себя.
– Благодарю вас, Калеб, за все, что вы для меня сделали: за кров, пищу, а главное, за дружбу.
Девушка поцеловала его.
– Тогда уж и вам спасибо, – усмехнулся Калеб. – Вы ведь тоже многое для меня сделали одним своим появлением. Ну а теперь мне пора. Как только поднимется шум, действуйте.
Он сделал пару шагов, и кромешный мрак поглотил его. Лилиа схватила Дэвида за руку, и оба замерли в напряженном ожидании. Прошло, казалось, долгое время, но вдруг чуть выше раздался окрик.
– Пора, Лилиа!
Дэвид потянул девушку за собой. Поблизости слышались шум, крики, топот ног. Калеб, видимо, с ходу проскочил узкое место и теперь уводил сторожей за собой. Беглецы быстро миновали ловушку между двумя скалами, где располагался пост, и бросились вперед почти наугад. К счастью, здесь тропинка была более проходимой. Они остановились передохнуть только тогда, когда уже ничего не слышали позади.
– Надеюсь, все в порядке, мы ускользнули, – тяжело дыша, сказал Дэвид. – Теперь можно двигаться медленнее, чтобы сэкономить силы. Нам ведь предстоит пересечь весь остров, чтобы добраться до места стоянки «Надежды».
Путь и впрямь оказался неблизким. Почти двое суток беглецы добирались до обжитой части острова, и все это время Дэвид втайне тревожился, что не найдет «Надежду» в условленном месте. Однако когда перед их глазами открылся большой судоходный залив, они увидели на якоре парусник.
– Нас все-таки дождались! – Дэвид вздохнул с облегчением. – А вот и наш Дики Берд!
И в самом деле, под раскидистой пальмой на берегу за пиршественным столом возлежал Дик в позе римского патриция. Томно обмахиваясь широким листом, он время от времени отхлебывал из бутылки.
Обрадованный Дэвид схватил Лилиа за руку и повлек за собой. Подойдя ближе, они увидели, что с другой стороны к пальме привалился сморщенный туземец, в котором девушка тотчас узнала своего родственника Пеку из Лааины.
Услышав шаги, Дик огляделся. Когда глаза его остановились на Дэвиде и Лилиа, лицо его выразило радость и облегчение.
– Дружище, вот и ты! – Он не спеша поднялся и со вкусом потянулся. – Судя по тому, что вы оба здесь, все в порядке. Что ж, очень рад. – Дик отвесил девушке низкий поклон, шутливый, но искренний. – Дорогая Лилиа, счастлив снова видеть вас.
Она не сводила взгляда с Пеки, чья физиономия сияла от радости.
– Говори сразу, Пека, все ли в порядке с Хана, держится ли еще Кавика?
– Новости не самые лучшие, – ответил туземец, мрачнея. – Подробностей не знаю, но похоже, Лопака наседает изо всех сил, хотя воины Хана пока держатся.
– Надо поскорее передать на Мауи, что алии нуиуже в пути. Пусть знают, что я скоро буду в Хана. Мне вообще не следовало покидать деревню!
Так как разговор шел на местном наречии, Дэвид не выдержал:
– Скажите же наконец и мне, о чем речь!
– Лилиа из деревни Хана хочет вернуться домой, чтобы повести своих воинов к победе, – с гордостью ответил Пека.
Глава 18
– Вот видишь, милая, – услышала она и, открыв глаза, встретила затуманенный взгляд Дэвида. – Ничего не изменилось. Мы по-прежнему любим друг друга... возможно, даже сильнее после всего, что с нами случилось. Я ждал этого так долго, так часто представлял себе это, но наяву все оказалось в тысячу раз прекраснее.
– Да, это прекрасно... Но у нас нет будущего, Дэвид, и не может быть.
В тот же вечер за ужином Дэвид заговорил о том, что с самого начала было у него на уме.
– Нам нужно поскорее покинуть это Богом проклятое место, Лилиа.
Калеб, к удивлению девушки, горячо поддержал Дэвида.
– Мудрое решение, дорогой друг. Вы оба молоды, бодры, полны сил и энергии, перед вами долгая жизнь. Было бы преступлением провести ее здесь, на Калаупапа.
– Но мы не можем покинуть колонию! – воскликнула Лилиа, разрываясь между страстным желанием согласиться и чувством долга. – Я вовсе не желаю принести эту страшную заразу на Мауи, в Хана! На нас лежит печать смерти, Дэвид!
– Я знаю от Калеба, что ты не входила в прямой контакт с прокаженными, как же ты могла заразиться? С другой стороны, оставаясь здесь, ты день ото дня все больше рискуешь. Не испытывай судьбу, Лилиа!
– Он прав, – сказал Калеб. – Я и раньше хотел предложить вам бежать отсюда. Меня останавливало только то, что одной женщине это вряд ли удастся. А теперь вас двое, и ваши шансы намного выше.
– Ну хорошо, допустим, я согласна. Как вы оба себе это представляете? Броситься в море и уплыть? Если бы все было так просто, мыс давно обезлюдел бы!
– Есть один способ... – начал Калеб и надолго умолк. Лилиа и Дэвид не сводили с него глаз в безмолвном ожидании.
– Отсюда через перевал ведет тропа. Прокаженному, ослабевшему от болезни, ее не преодолеть, но случалось, что по этой тропе уходили люди здоровые, похоронив своих близких. Правда, я не знаю, что с ними сталось.
– Я слышала, что тропу охраняют, потому и не подумала о ней.
– Я уже помогал беглецам пару раз, отвлекая дозорных. Если выбрать ночь потемнее, вы проскользнете мимо них. К тому же последний побег случился довольно давно, и бдительность дозорных наверняка притупилась.
– Только бы перебраться через хребет, – мечтательно произнес Дэвид, – а там уже все пойдет как по маслу. Я приказал Раунтри, капитану «Надежды», ждать меня у обжитого побережья Молокаи по крайней мере месяц. Он клятвенно обещал, что не двинется с места, и я ему верю. У нас уже был небольшой инцидент, так что...
Лилиа погрузилась в размышления. Она всей душой желала поверить в возможность бегства из этого преддверия ада.
– Но ведь мне не удастся скрыть, что я побывала на Калаупапа, а как только это станет известно, от меня все отвернутся.
– Станет известно? Откуда? Об этом знает, по моим сведениям, только шесть человек, не считая шхуна.Не в интересах Лопаки и его приспешников открывать свое участие в этом деле, а что до нас с Диком и твоей матери, мы все, разумеется, будем молчать. – Дэвид вскочил и возбужденно заходил взад-вперед. – К чему ждать? Пусть это случится сегодня!
– Сегодня? – испугалась Лилиа.
– Почему бы и нет? Калеб, что скажете?
– Действительно, почему бы и нет? Тяжело принять решение, осуществить его куда проще. Ночь сегодня безлунная. – Калеб вдруг вскочил и хлопнул себя по бедру. – За дело, друзья!
Отчасти Калеб был прав, радуясь отсутствию луны, так как это позволяло беглецам оставаться незамеченными. Однако узкая, извилистая тропинка, бог знает когда выбитая в скалах, почти терялась во мраке.
Как только решение бежать было единогласно принято, Калеб предупредил жену, и все трое покинули его дом. Американец, знакомый с извивами тропы, вызвался быть проводником. Опасаясь потерять его в темноте, Лилиа держалась ближе к нему, а Дэвид следовал за ней.
Дозор был выставлен на самом гребне хребта, где тропа сильно сужалась. Трудный подъем длился так долго, что девушка боялась оказаться наверху уже с рассветом. Тогда задуманный план рухнул бы. Калеб, видимо, боялся того же, поэтому ни разу за всю дорогу не остановился передохнуть. Устав, Лилиа начала спотыкаться и однажды чуть было не упала. К счастью, Дэвид ее вовремя поддержал. Когда она совсем уже потеряла надежду, Калеб вдруг остановился.
– Мы пришли, – прошептал он. – В нескольких ярдах отсюда находится пост. Как только увижу охрану, я пойду прямо на них, словно не замечая. Это отвлечет внимание дозорных, и вы успеете проскользнуть. Но будьте осторожны, попытка всего одна. Если ничего не получится, придется на время забыть о бегстве.
– Вам грозит опасность? – встревожилась Лилиа.
– Едва ли. Дозорные не приближаются к прокаженным, разве что те уж очень упорствуют, а мне это ни к чему.
– Увидимся ли мы еще, Калеб? Я хочу сказать, когда...
– Когда Мэри умрет? Нет, дорогая моя Лилиа. Я останусь здесь до конца жизни, потому что привык быть нужным и без меня многим придется хуже. Вспомните, ведь я хотел стать врачом и здесь нашел себя.
– Благодарю вас, Калеб, за все, что вы для меня сделали: за кров, пищу, а главное, за дружбу.
Девушка поцеловала его.
– Тогда уж и вам спасибо, – усмехнулся Калеб. – Вы ведь тоже многое для меня сделали одним своим появлением. Ну а теперь мне пора. Как только поднимется шум, действуйте.
Он сделал пару шагов, и кромешный мрак поглотил его. Лилиа схватила Дэвида за руку, и оба замерли в напряженном ожидании. Прошло, казалось, долгое время, но вдруг чуть выше раздался окрик.
– Пора, Лилиа!
Дэвид потянул девушку за собой. Поблизости слышались шум, крики, топот ног. Калеб, видимо, с ходу проскочил узкое место и теперь уводил сторожей за собой. Беглецы быстро миновали ловушку между двумя скалами, где располагался пост, и бросились вперед почти наугад. К счастью, здесь тропинка была более проходимой. Они остановились передохнуть только тогда, когда уже ничего не слышали позади.
– Надеюсь, все в порядке, мы ускользнули, – тяжело дыша, сказал Дэвид. – Теперь можно двигаться медленнее, чтобы сэкономить силы. Нам ведь предстоит пересечь весь остров, чтобы добраться до места стоянки «Надежды».
Путь и впрямь оказался неблизким. Почти двое суток беглецы добирались до обжитой части острова, и все это время Дэвид втайне тревожился, что не найдет «Надежду» в условленном месте. Однако когда перед их глазами открылся большой судоходный залив, они увидели на якоре парусник.
– Нас все-таки дождались! – Дэвид вздохнул с облегчением. – А вот и наш Дики Берд!
И в самом деле, под раскидистой пальмой на берегу за пиршественным столом возлежал Дик в позе римского патриция. Томно обмахиваясь широким листом, он время от времени отхлебывал из бутылки.
Обрадованный Дэвид схватил Лилиа за руку и повлек за собой. Подойдя ближе, они увидели, что с другой стороны к пальме привалился сморщенный туземец, в котором девушка тотчас узнала своего родственника Пеку из Лааины.
Услышав шаги, Дик огляделся. Когда глаза его остановились на Дэвиде и Лилиа, лицо его выразило радость и облегчение.
– Дружище, вот и ты! – Он не спеша поднялся и со вкусом потянулся. – Судя по тому, что вы оба здесь, все в порядке. Что ж, очень рад. – Дик отвесил девушке низкий поклон, шутливый, но искренний. – Дорогая Лилиа, счастлив снова видеть вас.
Она не сводила взгляда с Пеки, чья физиономия сияла от радости.
– Говори сразу, Пека, все ли в порядке с Хана, держится ли еще Кавика?
– Новости не самые лучшие, – ответил туземец, мрачнея. – Подробностей не знаю, но похоже, Лопака наседает изо всех сил, хотя воины Хана пока держатся.
– Надо поскорее передать на Мауи, что алии нуиуже в пути. Пусть знают, что я скоро буду в Хана. Мне вообще не следовало покидать деревню!
Так как разговор шел на местном наречии, Дэвид не выдержал:
– Скажите же наконец и мне, о чем речь!
– Лилиа из деревни Хана хочет вернуться домой, чтобы повести своих воинов к победе, – с гордостью ответил Пека.
Глава 18
Услышав рокот барабанов, извещающий о скором возвращении Лилиа на Мауи, Лопака пришел в неистовство. Немного опомнившись, он послал за Исааком Джэггаром и Эйзой Раддом.
Ярость его прорвалась в ту минуту, когда белые переступили порог. Не сказав ни слова, Лопака ударил миссионера кулаком в челюсть, и тот отлетел к стене. Струйка крови потекла по его подбородку на воротничок.
– За что, Лопака? – спросил Джэггар, поднимаясь и трогая разбитую нижнюю губу.
– Лилиа! – Лопака выплюнул это имя как проклятие. – Не ты ли уверял, что позаботился о ней как следует и она больше не побеспокоит меня? А ты поддакивал, Эйза Радд!
– Так оно и есть, клянусь Господом нашим! – воскликнул Джэггар.
– А я тут вообще ни при чем, – трусливо заговорил Радд, панически боявшийся Лопаки. – Это все придумал он, а что мне оставалось делать? Я с самого начала говорил, что ее надо просто прикончить!
– Лилиа обречена... – начал было миссионер, но Лопака перебил его:
– Тогда почему же она как ни в чем не бывало возвращается на Мауи? Вы что, не знаете? А впрочем, конечно, белые слишком тупы, чтобы понимать язык барабанов!
– Она обречена, – упрямо повторил Джэггар. – Лилиа не может вернуться, Лопака. Она сейчас на Калаупапа, среди прокаженных. Оттуда нет возврата.
– Барабаны говорят о ее возвращении, а уж они-то не лгут, не то что рты белых людей! Я велел вам убить Лилиа, так почему же вы не сделали этого?
– Я говорил ему, говорил! – возбужденно бормотал Радд, раскачиваясь на пятках.
– Да замолчи ты! – прикрикнул на него Лопака. – Не хватало только твоей пустой болтовни. Так что же ты мне скажешь, Исаак Джэггар?
– Я обратился к Господу за советом, и было мне сказано, что судьба сама должна покарать Лилиа Монрой. На Калаупапа живут прокаженные, там даже воздух пропитан заразой, и любой, чья нога ступит туда, обречен. Не может быть, чтобы Лилиа решила вернуться сюда обезображенной...
– С нее станется! – рявкнул Лопака. – У этой женщины мужества больше, чем у вас двоих, вместе взятых. И зачем я связался с вами, никчемными белыми? Если вы немедленно не уберетесь с моих глаз, я проткну ваши жалкие сердца копьем. Прочь отсюда! Я еще подумаю, какому наказанию вас подвергнуть.
– Я не никчемный белый, Лопака, я служитель Господа всемогущего! Не смей оскорблять меня!
– Я буду оскорблять тебя с утра до вечера целый год, если мне вздумается! Вы оба принадлежите мне душой и телом, слышите? И не советую сомневаться в этом! Убирайтесь!
Радд выскочил вон ни жив ни мертв, но Исаак Джэггар задержался. Этот безумец, не ведая страха, выдержал яростный взгляд Лопаки.
Туземец вдруг сделал шаг к стене, взял тяжелое копье и, повернувшись к миссионеру, стиснул оружие. Теперь он смотрел на Джэггара холодным взглядом убийцы.
– Значит, ты предпочитаешь копье в сердце всем другим наказаниям, Исаак Джэггар?
Тот наконец понял, что слишком далеко зашел. Что-то бормоча себе под нос, он покинул хижину. Лопака вышел следом. Чтобы хоть отчасти остудить гнев, он бросил копье чуть в сторону от миссионера, заставив того шарахнуться. Посмотрев на подрагивающее древко, Лопака пошел через лагерь по тропинке, ведущей на гребень утеса. Там он любил размышлять. Лопака остановился на самой кромке обрыва, скрестив руки на груди и глядя вниз, на грохочущий прибой. Он не сознавал, почему, когда нужно принять решение, приходит именно сюда, но буйство стихии вполне отвечало его настроению.
Лопака охотно расправился бы с двумя белыми немедленно. Для этого нужно было всего лишь отдать приказ воинам, и те сбросили бы их с этого самого утеса. Однако он никогда не спешил избавиться от того, что еще могло пригодиться.
Отогнав мысли о Джэггаре и Радде, Лопака невидящим взглядом смотрел на волны и думал о том, чем чревато возвращение Лилиа.
За время ее отсутствия он неоднократно нападал на Хана, но это были пробные вылазки. Лопака искал уязвимое место. Деревня держалась, но все же каждая вылазка Лопаки стоила жизни хотя бы одному из ее защитников.
Если бы Лопаку спросили, почему он так медлит с решающим штурмом, он сказал бы, что не готов к нему. На самом деле все давно было готово, но Лопака не мог преодолеть внутренний барьер, возникший после серьезного поражения год назад. Не желая рисковать, он дал себе слово нанести удар, точно обещающий победу. Лопака прекрасно понимал, что сейчас стычки в одной из деревень May и не занимают население других островов, взбудораженное переменами в привычном укладе жизни. Вожди не видели в Лопаке серьезной угрозы. После взятия Хана положение неминуемо изменится, начнется поспешное укрепление деревень, обучение и вооружение воинов, и тогда успех обеспечат лишь быстрота натиска, массированные атаки на один остров за другим. Значит, необходимо избежать больших потерь при взятии Хана.
Вот почему до сих пор Лопака не торопился. Возвращение Лилиа меняло дело: приходилось пересмотреть намеченные сроки. Лопака знал, что Лилиа стала для защитников Хана символом свободы, и одно ее присутствие вдохнет в них неуемное стремление отстоять свой клочок земли. Если позволить ей вернуться, крохотная армия Кавики сумеет противостоять решающему штурму, умрет в бою, но не сдастся.
Лопака подумал, не рассказать ли всем, откуда Лилиа вернется на Мауи. Сделать это было нетрудно, а результат имел бы для нее роковые последствия. Сам Лопака знал о проказе только то, что одно упоминание о ней приводит островитян в ужас. Впрочем, большего и не нужно. Эти взрослые дети наивно верят во всякую всячину, все неизвестное пугает их до потери сознания. Если даже Лилиа не заразилась, но провела какое-то время среди прокаженных, этого достаточно. Она станет для всех неприкасаемой. Но как отреагируют на это его люди? Однажды они отказались спуститься в кратер из страха перед Пеле. А что, если из страха перед проказой его воины откажутся атаковать Хана?
Итак, Лопаке пришлось отказаться от этой соблазнительной мысли. Что ж, есть и другие возможности вывести Лилиа из игры. На сей раз он убьет ее сам. Лопака решил поскорее подготовить штурм и нанести удар, как только девушка вернется в деревню.
Туземец широко улыбнулся, что с ним случалось нечасто. Перспектива прикончить ненавистную соперницу в борьбе за власть воодушевила его. О да, так он и поступит. Он сам отправит Лилиа к богам, которых так горячо любят ее подданные!
Лилиа стояла у поручней «Надежды», в нетерпении высматривая на горизонте Мауи. При виде острова на глаза ее навернулись слезы счастья. Судно держало курс прямо на маленькую бухту Хана, и когда взгляду девушки представились с детства знакомые места, она ощутила, что вернулась домой.
Как только «Надежда»-встала на якорь, на палубу поднялись Дэвид и Дик. С тех пор как судно покинуло побережье Молокаи, девушка избегала Дэвида, потому что он убеждал ее не возвращаться на Мауи и не вмешиваться в ход событий, считая это опасным. Лилиа не возражала, но и не прислушивалась к его доводам, приняв твердое решение.
Ее место здесь – на Мауи, в Хана. Острова – ее дом, а народ, населявший их, – ее народ. Кроме того, на Лилиа лежала большая ответственность. Она алии нуи ,все равно что королева для англичан. От нее зависит благополучие островитян. Когда с Лопакой будет покончено и воцарится мир, она свяжет свою судьбу с Кавикой.
Кстати, Кавика наверняка рассердится на нее за то, что она не сдержала слово и вернулась, а к тому же и не одна. Боясь даже думать о том, что случится, когда соперники окажутся лицом к лицу, девушка не хотела плыть домой на борту «Надежды» и убеждала Дэвида остаться на Гавайях. Но что такое слова для человека, которого не остановил ни свирепый прибой Калаупапа, ни угроза проказы?
Между тем якорь с плеском ушел в воду и через несколько мгновений лег на дно бухты. К разочарованию Лилиа, сколько она ни всматривалась, ни одной живой души не появилось на берегу.
За спиной раздалось звучное конское ржание, а потом топот копыт. Девушка повернулась и увидела, что Дэвид выводит жеребца из трюма по специальному настилу. За ним Дик вел Грозу. При виде кобылы улыбка скользнула по губам девушки. Она была глубоко тронута тем, что Дэвид привез с собой лошадей.
Расправленную сеть прикрепили к ручной лебедке, и животных подвели ближе. Гром и Гроза не только послушно встали на расстеленную по палубе сеть, но и нетерпеливо били копытами, как бы побуждая матросов поспешить.
Дэвид тем временем спустился по трапу в воду, и Лилиа с любопытством подошла к борту понаблюдать за происходящим. Когда лошади оказались в воде, Дэвид отцепил сеть от крюков и ловко выпутал их ноги. Сеть подняли наверх, а он поплыл к берегу, держа поводья в левой руке.
– Ну что, прекрасная Лилиа? – подмигнув, спросил Дик Берд. – Возвращаетесь в свои владения? Готовы снова возложить на себя корону?
Матросы уже спустили на воду шлюпку. Лилиа искренне улыбнулась Дику, так как за прошедшие дни начала испытывать к нему симпатию. Именно Дик рассказал девушке подробности о путешествии Дэвида на острова.
– Готова как никогда, – ответила она. – Не хотите ли стать моим бардом?
– Бардом? Почему бы и нет? Однако должность придворного шута кажется мне более подходящей, да и работа полегче.
Лилиа засмеялась и начала спускаться по трапу в шлюпку. Однако смех замер на ее губах, когда, бросив взгляд на берег, она увидела нескольких воинов, одним из которых был Кавика. С самым недружелюбным видом они двигались навстречу Дэвиду, который выходил из воды, ведя в поводу лошадей.
– Скорее гребите к берегу! – крикнула Лилиа матросам.
Она понимала, что вовремя им не успеть. Однако вестник, судя по всему, добрался до Мауи, и барабаны отстучали свое послание, потому что Кавика при виде шлюпки поднял руку, велев воинам остановиться. Сам он подошел ближе и молча ждал. Когда лодка зарылась носом в песок, он не сделал попытки помочь Лилиа сойти на берег, а стоял, скрестив на груди руки.
– Значит, ты все-таки вернулась, – сурово промолвил Кавика.
– Да, вернулась, и мне вообще не следовало покидать Хана. Здесь мое место, Кавика, помни об этом. Отныне, что бы ты ни сказал, это ничего не изменит.
– Что ж, тогда тебе и вести воинов в бой, – с горечью отозвался тот.
– Это нелепо, – холодно возразила Лилиа. – Только потому, что я нарушила наш уговор и вернулась, ты готов сложить с себя звание военачальника? Что подумают те, кто сражался бок о бок с тобой все это время? Неужели ты думаешь, я явилась для того, чтобы занять твое место? Нет, Кавика, я буду править, а ты сражаться. Обещаю никогда не оспаривать твоих приказов, но и ты не заговаривай больше о моем отъезде. А теперь скажи, как обстоят дела с Лопакой.
– Ему так и не удалось пробиться внутрь, хотя он пытается раз за разом. Мы держимся.
– Отлично!
– Полагаю, дело отчасти в том, что Лопака совершал лишь пробные вылазки.
– Верно. Но теперь, когда я вернулась, Лопака не станет медлить, и это тоже не так уж плохо. Война не может длиться до бесконечности, она должна закончиться.
– Вижу, этот чужестранец все-таки разыскал тебя, – заметил Кавика.
– Да.
– Почему он не оставит тебя в покое? Почему не отправится туда, откуда приплыл, почему следует за тобой повсюду? Я сказал ему, что после войны ты станешь моей женой, и ты должна была подтвердить мои слова.
– Я так и сделала.
– Тогда почему он все еще здесь?
– Он и его друг проделали долгий путь, чтобы повидать меня. Они здесь гости, будь вежлив с ними!
– Сейчас не время принимать гостей. К тому же этот человек здесь не случайно, он был твоим любовником и хочет вернуть тебя!
Девушка заметила, что Дэвид оставил лошадей и направляется к ним. Сердце ее упало. Остановившись рядом с Лилиа, он встретил неприязненный взгляд Кавики.
– Что здесь происходит? – спросил Дэвид, не сводя глаз с соперника. – Похоже, меня не желают пускать в деревню!
– Он даже не взял на себя труд выучить наш язык, а я должен принимать его вежливо! – с презрением бросил Кавика. – Я бы с большим удовольствием спихнул его в море и подгонял копьем до самого корабля! Переведи ему это, если хочешь.
– Кавика, будь же благоразумен, – взмолилась Лилиа. – Никогда еще в Хана не проявляли враждебности к гостям. В конце концов, я – алии нуи!Приказываю тебе относиться к гостям с должным уважением!
– Ты обещала не вмешиваться в мои дела и не оспаривать моих решений.
– Это касается только твоих обязанностей военачальника. Здесь не поле битвы, Кавика, поэтому командую я. Если ты рассержен, обрати свой гнев против Лопаки. Смотри, воины уже заметили, что мы затеяли спор, и кое-кто из них покинул свой пост. А если бы Лопака вздумал штурмовать деревню именно сейчас?
С минуту Кавика переводил взгляд с нее на Дэвида, потом повернулся, велел воинам вернуться на свои места и сам ушел следом за ними. Как только соперник удалился, Дэвид отошел к шлюпке.
– Возвращайтесь на корабль, – сказал он матросам на веслах, – и передайте капитану Раунтри, что я еще нуждаюсь в его услугах. С этого момента его время будет оплачено особо. Но пусть ни при каких обстоятельствах не покидает бухту.
Он забрал из шлюпки саквояж Дика, свою рубашку, обувь и два пистолета. Один он отдал другу, второй сунул себе за пояс.
Одевшись и обувшись, Дэвид снова подошел к Лилиа.
– Этот воин вызывает у меня невольное восхищение. Я был бы рад подружиться с ним, но вряд ли это удастся. Он ненавидит меня.
– Ты здесь посторонний, Дэвид, и Дик тоже, – сказала Лилиа. – Хана переживает трудные времена, а ваше появление отвлекает воинов. Кавике это не нравится.
– Чем же мы их отвлекаем?
– Когда начнется очередная атака, придется не только обороняться, но и защищать вас.
– Неужели я похож на беззащитного ребенка?
– Долг гостеприимства вынуждает заботиться о вас. Я вообще не понимаю, зачем вы здесь. Вас эта война не касается.
– Меня касается все, что касается тебя, милая. – Дэвид попытался взять Лилиа за руку.
– Только не заговаривай о любви! Сейчас не время!
– Если хочешь лишить меня слова, прикажи своему Кавике прирезать меня. Тогда сам он сможет сколько угодно говорить тебе о любви...
– То, что происходит между мной и Кавикой, тебя тоже не касается! – перебила его девушка.
– Я буду отвлекать воина своим присутствием, и вам предстоит постоянно ссориться из-за меня...
– Тогда поскорее покинь деревню! Поверь, я всей душой благодарна за то, что ты для меня сделал, но что не суждено, то не суждено, Дэвид!
– И ты думаешь, что после этих слов я соберу свои вещи и двинусь в обратный путь? – Дэвид рассмеялся. – Нет, будь это так, я не держал бы тебя в объятиях в Калаупапа!
– Если не хочешь уплыть отсюда, оставайся. Но сейчас мне не до тебя, я должна поговорить с воинами.
Лилиа быстро пошла прочь. Дэвид и Дик, переглянувшись, последовали за ней, ведя в поводу лошадей. На лужайке, когда-то принадлежавшей семье девушки, они оставили лошадей, а сами поспешили за Лилиа.
Девушка заметила, что на всем в деревне лежит печать запустения. Прежде в Хана постоянно звенел детский смех, добродушные возгласы женщин, занятых домашним хозяйством. Сейчас вокруг не было ни души, так как мужчины не покидали укреплений.
Встретив Лилиа, Кавика повел ее вдоль стены укреплений, не обращая внимания на Дэвида и Дика. Воины радостно приветствовали девушку. Ее присутствие явно вдохновляло их и поднимало боевой дух. Это признал даже Кавика.
– Твое появление в Хана внушает надежду. Что-то скоро случится, непременно случится!
Лилиа тоже считала, что события не заставят себя долго ждать. До Лопаки наверняка дошла весть о ее возвращении, и он уже планирует штурм. Девушка всей душой желала развязки.
– Я горжусь тобой, Кавика! – Она одобрительно улыбнулась воину. – И рада, что поручила защиту Хана именно тебе.
Воин просиял, но тут же нахмурился.
– Ты должна знать, алии нуи ,что за время осады нам почти не удавалось рыбачить, так как военные лодки Лопаки все время подстерегали нас. Охотиться мы тем более не могли. Рассчитывать приходилось только на запасы, но они на исходе. Мы на грани голода.
Лилиа так встревожилась, что Дэвид сразу это заметил.
– Что случилось?
– Воины голодают... или вот-вот начнут голодать.
– Ну, это поправимо! – Дэвид обрадовался возможности внести свой вклад в защиту деревни. – Я отправлю в Лааину за провизией капитана Раунтри на его «Надежде». Скажите только, что нужно.
– Прекрасно! – воскликнула Лилиа, но тут же с сомнением добавила: – Для покупки провизии нужны деньги... и немало денег. У нас их нет. Боже мой, ведь поверенный леди Анны предлагал мне взять с собой сумму побольше, а я растратила и то, что имела!
– Не беспокойся, Лилиа. Деньги у меня найдутся. Я рад, что могу помочь, и дело не только в тебе. Не нравится мне этот ваш Лопака. Он уже и так натворил много бед, пора его остановить. Словом, я немедленно отправлюсь на «Надежду» отдать распоряжение капитану Раунтри. Дик, ты со мной?
– Конечно, дружище! Друзья поспешили к берегу.
Ярость его прорвалась в ту минуту, когда белые переступили порог. Не сказав ни слова, Лопака ударил миссионера кулаком в челюсть, и тот отлетел к стене. Струйка крови потекла по его подбородку на воротничок.
– За что, Лопака? – спросил Джэггар, поднимаясь и трогая разбитую нижнюю губу.
– Лилиа! – Лопака выплюнул это имя как проклятие. – Не ты ли уверял, что позаботился о ней как следует и она больше не побеспокоит меня? А ты поддакивал, Эйза Радд!
– Так оно и есть, клянусь Господом нашим! – воскликнул Джэггар.
– А я тут вообще ни при чем, – трусливо заговорил Радд, панически боявшийся Лопаки. – Это все придумал он, а что мне оставалось делать? Я с самого начала говорил, что ее надо просто прикончить!
– Лилиа обречена... – начал было миссионер, но Лопака перебил его:
– Тогда почему же она как ни в чем не бывало возвращается на Мауи? Вы что, не знаете? А впрочем, конечно, белые слишком тупы, чтобы понимать язык барабанов!
– Она обречена, – упрямо повторил Джэггар. – Лилиа не может вернуться, Лопака. Она сейчас на Калаупапа, среди прокаженных. Оттуда нет возврата.
– Барабаны говорят о ее возвращении, а уж они-то не лгут, не то что рты белых людей! Я велел вам убить Лилиа, так почему же вы не сделали этого?
– Я говорил ему, говорил! – возбужденно бормотал Радд, раскачиваясь на пятках.
– Да замолчи ты! – прикрикнул на него Лопака. – Не хватало только твоей пустой болтовни. Так что же ты мне скажешь, Исаак Джэггар?
– Я обратился к Господу за советом, и было мне сказано, что судьба сама должна покарать Лилиа Монрой. На Калаупапа живут прокаженные, там даже воздух пропитан заразой, и любой, чья нога ступит туда, обречен. Не может быть, чтобы Лилиа решила вернуться сюда обезображенной...
– С нее станется! – рявкнул Лопака. – У этой женщины мужества больше, чем у вас двоих, вместе взятых. И зачем я связался с вами, никчемными белыми? Если вы немедленно не уберетесь с моих глаз, я проткну ваши жалкие сердца копьем. Прочь отсюда! Я еще подумаю, какому наказанию вас подвергнуть.
– Я не никчемный белый, Лопака, я служитель Господа всемогущего! Не смей оскорблять меня!
– Я буду оскорблять тебя с утра до вечера целый год, если мне вздумается! Вы оба принадлежите мне душой и телом, слышите? И не советую сомневаться в этом! Убирайтесь!
Радд выскочил вон ни жив ни мертв, но Исаак Джэггар задержался. Этот безумец, не ведая страха, выдержал яростный взгляд Лопаки.
Туземец вдруг сделал шаг к стене, взял тяжелое копье и, повернувшись к миссионеру, стиснул оружие. Теперь он смотрел на Джэггара холодным взглядом убийцы.
– Значит, ты предпочитаешь копье в сердце всем другим наказаниям, Исаак Джэггар?
Тот наконец понял, что слишком далеко зашел. Что-то бормоча себе под нос, он покинул хижину. Лопака вышел следом. Чтобы хоть отчасти остудить гнев, он бросил копье чуть в сторону от миссионера, заставив того шарахнуться. Посмотрев на подрагивающее древко, Лопака пошел через лагерь по тропинке, ведущей на гребень утеса. Там он любил размышлять. Лопака остановился на самой кромке обрыва, скрестив руки на груди и глядя вниз, на грохочущий прибой. Он не сознавал, почему, когда нужно принять решение, приходит именно сюда, но буйство стихии вполне отвечало его настроению.
Лопака охотно расправился бы с двумя белыми немедленно. Для этого нужно было всего лишь отдать приказ воинам, и те сбросили бы их с этого самого утеса. Однако он никогда не спешил избавиться от того, что еще могло пригодиться.
Отогнав мысли о Джэггаре и Радде, Лопака невидящим взглядом смотрел на волны и думал о том, чем чревато возвращение Лилиа.
За время ее отсутствия он неоднократно нападал на Хана, но это были пробные вылазки. Лопака искал уязвимое место. Деревня держалась, но все же каждая вылазка Лопаки стоила жизни хотя бы одному из ее защитников.
Если бы Лопаку спросили, почему он так медлит с решающим штурмом, он сказал бы, что не готов к нему. На самом деле все давно было готово, но Лопака не мог преодолеть внутренний барьер, возникший после серьезного поражения год назад. Не желая рисковать, он дал себе слово нанести удар, точно обещающий победу. Лопака прекрасно понимал, что сейчас стычки в одной из деревень May и не занимают население других островов, взбудораженное переменами в привычном укладе жизни. Вожди не видели в Лопаке серьезной угрозы. После взятия Хана положение неминуемо изменится, начнется поспешное укрепление деревень, обучение и вооружение воинов, и тогда успех обеспечат лишь быстрота натиска, массированные атаки на один остров за другим. Значит, необходимо избежать больших потерь при взятии Хана.
Вот почему до сих пор Лопака не торопился. Возвращение Лилиа меняло дело: приходилось пересмотреть намеченные сроки. Лопака знал, что Лилиа стала для защитников Хана символом свободы, и одно ее присутствие вдохнет в них неуемное стремление отстоять свой клочок земли. Если позволить ей вернуться, крохотная армия Кавики сумеет противостоять решающему штурму, умрет в бою, но не сдастся.
Лопака подумал, не рассказать ли всем, откуда Лилиа вернется на Мауи. Сделать это было нетрудно, а результат имел бы для нее роковые последствия. Сам Лопака знал о проказе только то, что одно упоминание о ней приводит островитян в ужас. Впрочем, большего и не нужно. Эти взрослые дети наивно верят во всякую всячину, все неизвестное пугает их до потери сознания. Если даже Лилиа не заразилась, но провела какое-то время среди прокаженных, этого достаточно. Она станет для всех неприкасаемой. Но как отреагируют на это его люди? Однажды они отказались спуститься в кратер из страха перед Пеле. А что, если из страха перед проказой его воины откажутся атаковать Хана?
Итак, Лопаке пришлось отказаться от этой соблазнительной мысли. Что ж, есть и другие возможности вывести Лилиа из игры. На сей раз он убьет ее сам. Лопака решил поскорее подготовить штурм и нанести удар, как только девушка вернется в деревню.
Туземец широко улыбнулся, что с ним случалось нечасто. Перспектива прикончить ненавистную соперницу в борьбе за власть воодушевила его. О да, так он и поступит. Он сам отправит Лилиа к богам, которых так горячо любят ее подданные!
Лилиа стояла у поручней «Надежды», в нетерпении высматривая на горизонте Мауи. При виде острова на глаза ее навернулись слезы счастья. Судно держало курс прямо на маленькую бухту Хана, и когда взгляду девушки представились с детства знакомые места, она ощутила, что вернулась домой.
Как только «Надежда»-встала на якорь, на палубу поднялись Дэвид и Дик. С тех пор как судно покинуло побережье Молокаи, девушка избегала Дэвида, потому что он убеждал ее не возвращаться на Мауи и не вмешиваться в ход событий, считая это опасным. Лилиа не возражала, но и не прислушивалась к его доводам, приняв твердое решение.
Ее место здесь – на Мауи, в Хана. Острова – ее дом, а народ, населявший их, – ее народ. Кроме того, на Лилиа лежала большая ответственность. Она алии нуи ,все равно что королева для англичан. От нее зависит благополучие островитян. Когда с Лопакой будет покончено и воцарится мир, она свяжет свою судьбу с Кавикой.
Кстати, Кавика наверняка рассердится на нее за то, что она не сдержала слово и вернулась, а к тому же и не одна. Боясь даже думать о том, что случится, когда соперники окажутся лицом к лицу, девушка не хотела плыть домой на борту «Надежды» и убеждала Дэвида остаться на Гавайях. Но что такое слова для человека, которого не остановил ни свирепый прибой Калаупапа, ни угроза проказы?
Между тем якорь с плеском ушел в воду и через несколько мгновений лег на дно бухты. К разочарованию Лилиа, сколько она ни всматривалась, ни одной живой души не появилось на берегу.
За спиной раздалось звучное конское ржание, а потом топот копыт. Девушка повернулась и увидела, что Дэвид выводит жеребца из трюма по специальному настилу. За ним Дик вел Грозу. При виде кобылы улыбка скользнула по губам девушки. Она была глубоко тронута тем, что Дэвид привез с собой лошадей.
Расправленную сеть прикрепили к ручной лебедке, и животных подвели ближе. Гром и Гроза не только послушно встали на расстеленную по палубе сеть, но и нетерпеливо били копытами, как бы побуждая матросов поспешить.
Дэвид тем временем спустился по трапу в воду, и Лилиа с любопытством подошла к борту понаблюдать за происходящим. Когда лошади оказались в воде, Дэвид отцепил сеть от крюков и ловко выпутал их ноги. Сеть подняли наверх, а он поплыл к берегу, держа поводья в левой руке.
– Ну что, прекрасная Лилиа? – подмигнув, спросил Дик Берд. – Возвращаетесь в свои владения? Готовы снова возложить на себя корону?
Матросы уже спустили на воду шлюпку. Лилиа искренне улыбнулась Дику, так как за прошедшие дни начала испытывать к нему симпатию. Именно Дик рассказал девушке подробности о путешествии Дэвида на острова.
– Готова как никогда, – ответила она. – Не хотите ли стать моим бардом?
– Бардом? Почему бы и нет? Однако должность придворного шута кажется мне более подходящей, да и работа полегче.
Лилиа засмеялась и начала спускаться по трапу в шлюпку. Однако смех замер на ее губах, когда, бросив взгляд на берег, она увидела нескольких воинов, одним из которых был Кавика. С самым недружелюбным видом они двигались навстречу Дэвиду, который выходил из воды, ведя в поводу лошадей.
– Скорее гребите к берегу! – крикнула Лилиа матросам.
Она понимала, что вовремя им не успеть. Однако вестник, судя по всему, добрался до Мауи, и барабаны отстучали свое послание, потому что Кавика при виде шлюпки поднял руку, велев воинам остановиться. Сам он подошел ближе и молча ждал. Когда лодка зарылась носом в песок, он не сделал попытки помочь Лилиа сойти на берег, а стоял, скрестив на груди руки.
– Значит, ты все-таки вернулась, – сурово промолвил Кавика.
– Да, вернулась, и мне вообще не следовало покидать Хана. Здесь мое место, Кавика, помни об этом. Отныне, что бы ты ни сказал, это ничего не изменит.
– Что ж, тогда тебе и вести воинов в бой, – с горечью отозвался тот.
– Это нелепо, – холодно возразила Лилиа. – Только потому, что я нарушила наш уговор и вернулась, ты готов сложить с себя звание военачальника? Что подумают те, кто сражался бок о бок с тобой все это время? Неужели ты думаешь, я явилась для того, чтобы занять твое место? Нет, Кавика, я буду править, а ты сражаться. Обещаю никогда не оспаривать твоих приказов, но и ты не заговаривай больше о моем отъезде. А теперь скажи, как обстоят дела с Лопакой.
– Ему так и не удалось пробиться внутрь, хотя он пытается раз за разом. Мы держимся.
– Отлично!
– Полагаю, дело отчасти в том, что Лопака совершал лишь пробные вылазки.
– Верно. Но теперь, когда я вернулась, Лопака не станет медлить, и это тоже не так уж плохо. Война не может длиться до бесконечности, она должна закончиться.
– Вижу, этот чужестранец все-таки разыскал тебя, – заметил Кавика.
– Да.
– Почему он не оставит тебя в покое? Почему не отправится туда, откуда приплыл, почему следует за тобой повсюду? Я сказал ему, что после войны ты станешь моей женой, и ты должна была подтвердить мои слова.
– Я так и сделала.
– Тогда почему он все еще здесь?
– Он и его друг проделали долгий путь, чтобы повидать меня. Они здесь гости, будь вежлив с ними!
– Сейчас не время принимать гостей. К тому же этот человек здесь не случайно, он был твоим любовником и хочет вернуть тебя!
Девушка заметила, что Дэвид оставил лошадей и направляется к ним. Сердце ее упало. Остановившись рядом с Лилиа, он встретил неприязненный взгляд Кавики.
– Что здесь происходит? – спросил Дэвид, не сводя глаз с соперника. – Похоже, меня не желают пускать в деревню!
– Он даже не взял на себя труд выучить наш язык, а я должен принимать его вежливо! – с презрением бросил Кавика. – Я бы с большим удовольствием спихнул его в море и подгонял копьем до самого корабля! Переведи ему это, если хочешь.
– Кавика, будь же благоразумен, – взмолилась Лилиа. – Никогда еще в Хана не проявляли враждебности к гостям. В конце концов, я – алии нуи!Приказываю тебе относиться к гостям с должным уважением!
– Ты обещала не вмешиваться в мои дела и не оспаривать моих решений.
– Это касается только твоих обязанностей военачальника. Здесь не поле битвы, Кавика, поэтому командую я. Если ты рассержен, обрати свой гнев против Лопаки. Смотри, воины уже заметили, что мы затеяли спор, и кое-кто из них покинул свой пост. А если бы Лопака вздумал штурмовать деревню именно сейчас?
С минуту Кавика переводил взгляд с нее на Дэвида, потом повернулся, велел воинам вернуться на свои места и сам ушел следом за ними. Как только соперник удалился, Дэвид отошел к шлюпке.
– Возвращайтесь на корабль, – сказал он матросам на веслах, – и передайте капитану Раунтри, что я еще нуждаюсь в его услугах. С этого момента его время будет оплачено особо. Но пусть ни при каких обстоятельствах не покидает бухту.
Он забрал из шлюпки саквояж Дика, свою рубашку, обувь и два пистолета. Один он отдал другу, второй сунул себе за пояс.
Одевшись и обувшись, Дэвид снова подошел к Лилиа.
– Этот воин вызывает у меня невольное восхищение. Я был бы рад подружиться с ним, но вряд ли это удастся. Он ненавидит меня.
– Ты здесь посторонний, Дэвид, и Дик тоже, – сказала Лилиа. – Хана переживает трудные времена, а ваше появление отвлекает воинов. Кавике это не нравится.
– Чем же мы их отвлекаем?
– Когда начнется очередная атака, придется не только обороняться, но и защищать вас.
– Неужели я похож на беззащитного ребенка?
– Долг гостеприимства вынуждает заботиться о вас. Я вообще не понимаю, зачем вы здесь. Вас эта война не касается.
– Меня касается все, что касается тебя, милая. – Дэвид попытался взять Лилиа за руку.
– Только не заговаривай о любви! Сейчас не время!
– Если хочешь лишить меня слова, прикажи своему Кавике прирезать меня. Тогда сам он сможет сколько угодно говорить тебе о любви...
– То, что происходит между мной и Кавикой, тебя тоже не касается! – перебила его девушка.
– Я буду отвлекать воина своим присутствием, и вам предстоит постоянно ссориться из-за меня...
– Тогда поскорее покинь деревню! Поверь, я всей душой благодарна за то, что ты для меня сделал, но что не суждено, то не суждено, Дэвид!
– И ты думаешь, что после этих слов я соберу свои вещи и двинусь в обратный путь? – Дэвид рассмеялся. – Нет, будь это так, я не держал бы тебя в объятиях в Калаупапа!
– Если не хочешь уплыть отсюда, оставайся. Но сейчас мне не до тебя, я должна поговорить с воинами.
Лилиа быстро пошла прочь. Дэвид и Дик, переглянувшись, последовали за ней, ведя в поводу лошадей. На лужайке, когда-то принадлежавшей семье девушки, они оставили лошадей, а сами поспешили за Лилиа.
Девушка заметила, что на всем в деревне лежит печать запустения. Прежде в Хана постоянно звенел детский смех, добродушные возгласы женщин, занятых домашним хозяйством. Сейчас вокруг не было ни души, так как мужчины не покидали укреплений.
Встретив Лилиа, Кавика повел ее вдоль стены укреплений, не обращая внимания на Дэвида и Дика. Воины радостно приветствовали девушку. Ее присутствие явно вдохновляло их и поднимало боевой дух. Это признал даже Кавика.
– Твое появление в Хана внушает надежду. Что-то скоро случится, непременно случится!
Лилиа тоже считала, что события не заставят себя долго ждать. До Лопаки наверняка дошла весть о ее возвращении, и он уже планирует штурм. Девушка всей душой желала развязки.
– Я горжусь тобой, Кавика! – Она одобрительно улыбнулась воину. – И рада, что поручила защиту Хана именно тебе.
Воин просиял, но тут же нахмурился.
– Ты должна знать, алии нуи ,что за время осады нам почти не удавалось рыбачить, так как военные лодки Лопаки все время подстерегали нас. Охотиться мы тем более не могли. Рассчитывать приходилось только на запасы, но они на исходе. Мы на грани голода.
Лилиа так встревожилась, что Дэвид сразу это заметил.
– Что случилось?
– Воины голодают... или вот-вот начнут голодать.
– Ну, это поправимо! – Дэвид обрадовался возможности внести свой вклад в защиту деревни. – Я отправлю в Лааину за провизией капитана Раунтри на его «Надежде». Скажите только, что нужно.
– Прекрасно! – воскликнула Лилиа, но тут же с сомнением добавила: – Для покупки провизии нужны деньги... и немало денег. У нас их нет. Боже мой, ведь поверенный леди Анны предлагал мне взять с собой сумму побольше, а я растратила и то, что имела!
– Не беспокойся, Лилиа. Деньги у меня найдутся. Я рад, что могу помочь, и дело не только в тебе. Не нравится мне этот ваш Лопака. Он уже и так натворил много бед, пора его остановить. Словом, я немедленно отправлюсь на «Надежду» отдать распоряжение капитану Раунтри. Дик, ты со мной?
– Конечно, дружище! Друзья поспешили к берегу.