Мэтьюз Патриция. Волшебный миг

   Праздник продолжался. Мередит танцевала — с Рикардо, с Луисом Мендесом и с другими мужчинами. Она уже немного освоила незнакомые танцы, но вскоре очень устала. Едва переведя дух после очередного танца с Рикардо, она проговорила:
   — А нельзя ли нам как-нибудь… потихоньку уйти?
   Рикардо заглянул ей в глаза, и на губах его заиграла улыбка. Он снял на две недели уединенный коттедж на берегу моря. Луис Мендес утверждал, что по истечении этого срока — если не раньше — они смогут вернуться на раскопки.
   — Мне тоже не терпится уйти, любимая, — ответил Рикардо; темные глаза его сияли. — Но нужно подождать, пока не наступит очередь малышей. — Он кивнул в сторону двора.
   Мередит обернулась и посмотрела в указанном направлении. Сеньора Мендес выстроила детей в шеренгу и теперь выводила их по одному с завязанными глазами.
   Мередит видела, как одна девочка взяла в руки метлу и наугад изо всех сил ткнула рукоятью в pinatas, свисающие с карниза. На третий раз ей повезло: фигурки закачались, и из них посыпались подарки и сладости.
   Мередит с улыбкой наблюдала за этим представлением. Наконец и последний малыш получил свою долю подарков. И тут кто-то коснулся ее плеча. Она повернулась.
   — Может, сейчас уйдем, дорогая? — спросил Рикардо с робкой улыбкой.
   Мередит кивнула.
   Взяв жену под руку, Рикардо подошел к Луису и Консуэле. Попрощавшись с хозяевами, молодые незаметно выскользнули через боковые ворота патио. За воротами их ждал экипаж Мендеса.
   Они быстро миновали портовую часть города и выехали на берег моря, на дорогу, по которой почти никто не ездил. Акапулько Мередит понравился. Тропический зной здесь смягчался легким бризом, порой задувавшим с моря; морская даль была то синей, то зеленой; пустынная береговая полоса казалась белой, словно выбеленная временем кость.
   В Новой Англии океан всегда был серым и холодным, исключение составляли лишь летние месяцы. Здесь же вода была теплая, точно в ванне. В Новой Англии люди неодобрительно смотрели на женщин, купающихся в океане, а если женщина все же осмеливалась искупаться, то ей приходилось надевать на себя столько всего, что не видно было даже щиколоток. В Мексике же, как заметила Мередит, женщины, когда купались, не закутывались в одежды с головы до пят.
   Поскольку все в жизни Мередит так резко изменилось, она решила воспользоваться случаем. Рикардо сказал ей, что коттедж находится в глухом, безлюдном месте, на берегу океана, и их могут увидеть лишь местные жители, да и тех не часто можно встретить.
   Акапулько уже давно исчез из виду, когда экипаж обогнул мыс и подъехал к небольшой бухточке. Густые заросли подходили почти к самому берегу, у которого в пятидесяти ярдах от воды стоял небольшой коттедж с крышей из пальмовых листьев. Дорога, как заметила Мередит, кончалась у коттеджа. Впрочем, этот последний едва ли заслуживал подобного наименования. Домик стоял на сваях, и все его четыре стены представляли собой всего лишь бамбуковые занавеси, которые опускались, когда требовалось оградить жилище от капризов стихий. Крытая веранда выходила на берег моря; к веранде вели истертые деревянные ступени.
   Молодая женщина заметила, что муж с беспокойством наблюдает за ней.
   — Дорогая, — проговорил он, — я надеюсь, что это жилище не покажется тебе слишком убогим? Но в здешних краях такой климат, что в закрытых помещениях просто нет нужды, разве что разыграется шторм, но в это время года штормов практически не бывает. Там есть только спальня и столовый уголок. Кровать достаточно удобная, а вот готовить пищу придется под открытым небом…
   — Не волнуйся, Рикардо. Мне здесь очень нравится!
   Как ни странно, ей здесь действительно понравилось.
   Правда, поначалу Мередит была разочарована… Но теперь, осмотревшись, поняла: большей уединенности и пожелать нельзя, а все хлопоты по хозяйству сводились к минимуму.
   Рикардо между тем продолжал:
   — Теперь, когда ты увидела коттедж, можно решить вопрос с прислугой. Еще не поздно, и я могу послать записку с кучером — чтобы нам прислали нескольких слуг.
   — Нет, дорогой, я уже все решила, — сказала Мередит. — Нам лучше обойтись без посторонних, даже без прислуги. Я все буду делать сама.
   — Но, Мередит, ведь стряпать придется под открытым небом, — возразил Рикардо.
   — Ну и что? Я занималась стряпней целыми неделями, в самых примитивных условиях. Здесь по крайней мере есть крыша над головой. Я знаю… Мы с папой, отправляясь на раскопки, чаще обходились без повара — на него не было средств. Поэтому стряпала я. Не нужно так волноваться… — Мередит поцеловала мужа. — Я хочу, чтобы мы были одни, только ты и я.
   Рикардо пожал плечами и соскочил на землю, чтобы помочь жене выбраться из экипажа. И тут Мередит заметила, что солнце уже закатилось, пока они беседовали.
   Холмы, поднимающиеся у них за спиной, уже потемнели; океан же стал темно-пурпурным.
   — Ах, как здесь красиво! — воскликнула молодая женщина. Она взяла мужа за руку. — Пойдем же, я хочу осмотреть наш коттедж. Ведь мы проведем здесь медовый месяц!
   Взявшись за руки, точно дети, они взбежали по ступенькам веранды. Мередит вдруг подумала, что она слишком много болтает и вообще ведет себя как глупая школьница. Она приписала это вполне естественному волнению. Разве новобрачной не полагается волноваться, разве не должна она вести себя как девчонка?
   Мередит отогнала эти мысли и вошла вместе с Рикардо в полумрак коттеджа, где им предстояло провести медовый месяц. Она увидела кровать и еще кое-какую мебель, но было уже слишком темно, так что рассмотреть все как следует ей не удалось.
   — Я зажгу лампу, — сказал Рикардо.
   Он хотел отойти, но Мередит удержала его.
   — Нет, не нужно света. — Она засмеялась. — У нас в Штатах есть один обычай… Молодой муж переносит свою жену на руках через порог.
   — Я слышал о таком обычае, но не думал… — в растерянности проговорил Рикардо. — Можно выйти и еще раз войти, любимая. Мне хочется, чтобы все было так, как ты хочешь.
   Мередит прижалась к мужу.
   — Я пошутила. Все замечательно. — Услышав стук колес, она поняла, что это отъехал экипаж. Значит, их вещи и продукты уже выгружены.
   Мередит внимательно посмотрела на мужа. Лицо Рикардо, едва различимое в полумраке, казалось, выражало нерешительность. Похоже было, что он колеблется. И Мередит сама приняла решение. Еще крепче прижавшись к мужу, она поцеловала его.
   Рикардо, глубоко вздохнув, стиснул ее в объятиях. И Мередит тотчас же забыла обо всем на свете. Забыла даже о прерванных раскопках — сейчас для нее существовал лишь Рикардо.
   Ее ласки были слишком смелыми и откровенными — Мередит не сдерживала себя. Временами ей казалось, что Рикардо это шокирует. Более того, она чувствовала, что и сама шокирована собственной несдержанностью. Подобное поведение новоанглийской леди, лишь недавно познавшей восторги страсти, представлялось, мягко говоря, предосудительным.
   Но Мередит не думала о приличиях: в нее будто вселился какой-то демон, и нужно было всецело отдаться страсти, чтобы изгнать его.
   Они не размыкали объятий до тех пор, пока не уснули, вконец обессилев.
 
   Едва рассвело, Мередит проснулась. Сначала она не могла понять, где находится. Повернув голову, она увидела рядом с собой какого-то мужчину, совершенно незнакомого.
   И вдруг она все вспомнила. Вспомнила — и невольно улыбнулась. Рикардо же все еще спал глубоким сном словно после хорошей попойки. Мередит осмотрелась.
   Бамбуковые занавеси были подняты, и она увидела, как под лучами восходящего солнца сверкает вода в маленькой бухточке.
   Озорная мысль пришла ей в голову. Стараясь не шуметь, Мередит выскользнула из постели. Ступив босой ногой на пол, она на несколько мгновений замерла в испуге — Рикардо пошевелился и вытянул руку, пытаясь обнять жену. Однако он так и не проснулся.
   Мередит вышла на веранду. Спустившись по ступенькам, окинула взглядом окрестности. Вокруг ни души. Лишь птицы пролетали над заливом. Мередит подбежала к кромке воды и вошла в ласковые волны.
   У себя на родине Мередит ни разу в жизни не купалась в океане — неприветливое новоанглийское побережье всегда ее пугало. А здесь вода была теплой и ласковой.
   Она медленно отплыла от берега, а затем отдалась на волю едва заметных волн, и волны понесли ее к берегу.
   Все заботы и огорчения оставили ее — она наслаждалась новыми для нее ощущениями.
   Забыв о времени, Мередит не заметила, что солнце поднимается все выше. Очередная волна вынесла ее на берег, и тут Мередит услышала голос мужа.
   Она выпрямилась. Вода ручейками стекала по ее телу.
   В этот момент из зарослей вышел Рикардо, и Мередит помахала ему рукой. Он поспешил к ней.
   — Я проснулся, увидел, что тебя нет, и…
   Рикардо осекся — он лишь сейчас заметил, что Мередит стоит перед ним совершенно обнаженная. Рикардо окинул взглядом пляж.
   — А что, если тебя кто-нибудь увидит? Ты ведешь себя неприлично!
   Она засмеялась:
   — Меня здесь никто не увидит. И я точно такая же, какой ты видел меня ночью в постели. — Она развела руки в стороны. — Видишь?
   — Но это совсем другое дело!
   — Прошу прощения, милый. Я тебя смущаю, да? — Она взяла мужа за руку и поднесла ее к губам. — Хотя нет, я не чувствую себя виноватой, ведь мне было так хорошо! Ты тоже должен попробовать. Но обещаю тебе, что впредь буду осмотрительнее.
   Рикардо пристально смотрел на жену.
   — Ты очень изменилась, Мередит.
   Она откинула волосы за спину и бросила на него притворно застенчивый взгляд.
   — И тебе это нравится?
   — Не уверен, — ответил он. И вдруг громко рассмеялся. — Нужно время, чтобы привыкнуть к этому, но мне кажется, я привыкну. Только не забывай, дорогая, что я ученый Ученые же отличаются консерватизмом и приверженностью традициям.
   — И одна из ваших традиций состоит в том, что женщина должна знать свое место; горе той, которая осмелится нарушить эту традицию, — с улыбкой подхватила Мередит. — Я права?
   — Да, разумеется, — усмехнулся Рикардо.
   — Но пока мы здесь в уединении, — заговорила Мередит уже без улыбки, — позволь мне нарушить кое-какие традиции и не сердись, ладно?
   — Попытаюсь… Обещаю.
   — Вот и хорошо. — Она взяла его за руку. — А теперь идем завтракать. Я умираю от голода. — Мередит покосилась на мужа. — Перед тем как приступить к приготовлению завтрака, я оденусь.
 
   То было идиллическое время, время любви и счастья, омрачаемое лишь возникающим у Мередит иногда беспокойством по поводу раскопок и такими же временными сбоями в настроениях Рикардо.
   Эти настроения смущали Мередит не только потому, что она не знала причин, их вызывающих, но еще и потому, что она не могла понять, что, собственно, происходит с ее мужем. Может, он чувствовал себя несчастным и сожалел о поспешной женитьбе? Единственное, в чем Мередит была уверена, так это в том, что настроения эти действительно появлялись, и когда они появлялись, Рикардо погружался в глубокомысленное молчание и либо бродил по берегу, либо надолго скрывался в джунглях При этом он не был груб с женой — просто не замечал ее, когда же Рикардо вновь становился самим собой, вид у него был виноватый, и он так старался во всем ей угождать, что она приходила в отчаяние.
   Поведение Рикардо выводило ее из себя! Мередит нисколько не сомневалась в том, что муж любит ее, и все же время от времени между ними словно вырастала стена.
   На тринадцатый день их медового месяца Мередит, проснувшись далеко за полночь, обнаружила, что Рикардо рядом нет. Она вышла из коттеджа и увидела, что он расхаживает по берегу залива. Мередит вернулась в комнату, быстро оделась и уже хотела снова выйти из коттеджа, когда увидела, что Рикардо возвращается. Он шел, в задумчивости склонив голову. Она села на ступеньки веранды и принялась ждать.
   Наконец он подошел к коттеджу и остановился. Медленно поднял голову и, увидев жену, как будто чего-то испугался.
   — Мередит! Что ты здесь делаешь? — В лунном свете его вымученная улыбка походила на гримасу. — Ты что, не можешь уснуть, дорогая?
   — Я прекрасно спала, пока не проснулась и не увидела, что тебя нет, — ответила Мередит. — Вопрос в том, почему не можешь уснуть ты.
   Рикардо, пожав плечами, поднялся по ступенькам и сел рядом с женой.
   — Меня одолевало беспокойство, и я подумал, что прогулка по пляжу принесет облегчение.
   — Облегчение? Рикардо, какое облегчение? Разве ты несчастен? Не в этом ли дело? Ведь ты уже не в первый раз уходишь от меня тайком!
   — О нет, любовь моя. Это никоим образом не связано с тобой. — Схватив руку Мередит, он поднес ее к губам. — Невозможно быть счастливее, чем я теперь, когда ты стала моей женой. Я люблю тебя всем сердцем, всей душой! Ты не должна в этом сомневаться!
   — Тогда в чем же дело?
   Рикардо вздохнул и устремил взгляд на море.
   — В нашем будущем. Что и говорить, я строил грандиозные планы, но живу-то я в благородной бедности, как называют это у нас в стране. Конечно, у меня есть прекрасная асиенда и даже штат прислуги. Многие, — в голосе его прозвучала горечь, — очень многие позавидовали бы мне. Но это только видимость. Наше фамильное состояние потеряно. У меня есть лишь асиенда и жалованье, которое я получаю в университете. Так что мне почти нечего предложить своей жене.
   — И только об этом ты тревожишься? О деньгах? — У нее от радости закружилась голова. — Дорогой мой Рикардо, я никогда не принадлежала к тем людям, которые думают лишь о деньгах. Так воспитал меня отец. У нас никогда не было больших денег. Работа, которой ты занимаешься, важнее всяких денег. — Она от души рассмеялась. — Какой же ты глупый, если тревожишься о таких пустяках!
   — Но я думал о том, как мы с тобой будем работать, с беспокойством в голосе проговорил Рикардо. — Когда продолжим раскопки…
   — А мы их действительно продолжим! Если мы вернемся в Тонатиуикан и докажем, что это величайшее открытие, в чем я уверена, то мир узнает о нас, о тебе и обо мне. У нас будет прекрасная репутация, и нам никогда уже не придется искать средства на финансирование наших экспедиций. Мне кажется, что даже твои соотечественники проявят больше интереса к раскопкам. Кроме того, очень вероятно, что наши нынешние раскопки растянутся на много лет.
   — И все-таки… Если бы у нас сейчас имелись деньги, нам было бы гораздо проще. И не пришлось бы во всем себя ограничивать.
   — Рикардо, я не представляю себе другой жизни. И я мечтаю лишь об одном — заниматься раскопками, открывать древние цивилизации. Вот истинное богатство!
   — Я согласен с тобой. — Рикардо грустно улыбнулся. Но все же деньги очень облегчили бы нашу жизнь. Пойми, дорогая, меня заботит лишь твое благополучие. Я-то привык обходиться малым.
   — Какой ты глупый, Рикардо. Но я тебя люблю. — Она прижала мужа к себе и поцеловала его. — Идем в постель, подумаем, как тебя успокоить.
   Держась за руки, они вошли в дом.
 
   На следующее утро их разбудил стук. Кто-то стучал по свае. Рикардо подошел к двери и, не открывая, спросил:
   — Кто там?
   — Друг мой, это Луис Мендес. У меня новости. Для вас обоих!
   — Подождите минутку, Луис.
   Они быстро оделись и вышли на веранду. Мендес сидел на ступеньках. Увидев Мередит и Рикардо, он поднялся, сияя улыбкой.
   — Я привез замечательные новости, друзья мои! Полицейских отзывают с места раскопок, а вы получили разрешение возобновить работы. Не потребовалось никакого вмешательства.
   — Действительно, прекрасная новость, сеньор Мендес! — радостно воскликнула Мередит.
   Рикардо же, чуть нахмурившись, спросил:
   — Как это произошло, Луис?
   — Этого американца, Харриса Броудера… его нашли на дороге неподалеку от Акапулько. Нашли связанного, с кляпом во рту. К рубашке его была пришпилена записка, адресованная начальнику полиции. В записке сообщалось, что это Броудер убил вашего брата, Мередит. Якобы они с Эваном когда-то подрались, вот он и отомстил.
   — Харрис Броудер? Но как же… — Мередит задохнулась. — Как же он оказался на дороге? — Кто знает? — Мендес развел руками. — Разве это имеет значение? Мы ведь уже говорили с вами о том, что Броудер терпеть не мог вашего брата.
   — А что говорит сам Броудер? — спросила Мередит.
   — Разумеется, он все отрицает. Но у него имелись причины для убийства, поэтому начальник полиции не очень-то склонен ему верить. Ведь вполне естественно, что убийца отрицает свою вину, не правда ли?
   — Наверное, вы правы, — медленно проговорила Мередит; она думала о Рене Вольтэн — именно эту женщину Мередит подозревала в убийстве Эвана. Но, как сказал Мендес, какое это имеет значение? Ведь запрет на проведение раскопок сняли…
   — Значит, мы можем вернуться к работе? — спросил Рикардо.
   — К месту раскопок вас будет сопровождать чиновник, получивший соответствующие указания. — Мендес широко улыбнулся. — Разве я не обещал, что так и будет?
   — Обещали, сеньор Мендес! — Мередит в порыве благодарности обняла его и поцеловала в щеку. Потом повернулась к Рикардо. Глаза ее сияли. — Можно приступать к работе! Правда, милый, это замечательная новость?
   Рикардо, казалось, о чем-то задумался. Услышав вопрос жены, он внимательно посмотрел на нее. Потом едва заметно улыбнулся.
   — Да, конечно, Мередит. Новость действительно замечательная. — И он легонько коснулся ее руки.

Глава 18

   Купер, которому смертельно надоело бездействие, дремал, лежа на своем одеяле, когда его разбудили какие-то крики. Мгновенно проснувшись, он вскочил и выхватил «кольт». Костерок, на котором готовили ужин уже погас, но полная луна освещала лагерь каким-то жутковатым светом.
   Увидев, что со стороны пирамиды к нему бежит человек, Купер бросился ему навстречу. Человек остановился, пытаясь отдышаться. Это был молодой рабочий по имени Рауль. Он был чем-то напуган.
   — Сеньор Мейо! — воскликнул рабочий.
   — Да, Рауль? Да не тяни же!
   — Вы должны посмотреть! Там такое творится! Мы все испугались… даже полицейские! — Схватив Купера за руку, Рауль потащил его за собой. — Пойдемте, пойдемте!
   — Ну ладно, ладно же, я иду!
   Рауль помчался по направлению к пирамиде. Купер последовал за ним. Что еще могло случиться? Вроде бы уже ничего. По крайней мере, думал Купер, что бы ни произошло, можно хоть развеять скуку.
   Они еще не добежали до основания пирамиды, когда встретились с людьми, бежавшими им навстречу. Они бежали, в ужасе оглядываясь. Купер с рабочим обогнули основание пирамиды, и Рауль остановился, указывая куда-то дрожащей рукой.
   — Смотрите! — закричал он.
   Взглянув в указанном направлении, Купер увидел над деревьями какую-то светящуюся фигуру, походившую на привидение. Но она находилась слишком далеко, и рассмотреть ее как следует было невозможно — даже определить, мужчина это или женщина. И вдруг «привидение» издало какой-то странный звук, похожий на стон, и послышались слова, показавшиеся Куперу совершенной тарабарщиной.
   Стоявший рядом Рауль, задыхаясь от страха, воскликнул:
   — Колдун!
   Он резко повернулся и бросился бежать, оставив Купера в одиночестве.
   Купер же и не думал бежать. Он неторопливо закурил сигару — решил подождать и посмотреть, приблизится ли к нему фигура или исчезнет. Так ничего и не дождавшись, он твердой походкой направился прямо к ней.
   «Привидение» оставалось на месте до тех пор, пока Купер не подошел почти к самой опушке. Затем светящееся тело внезапно исчезло. Купер остановился, прищурился, пытаясь разглядеть что-нибудь на деревьях.
   Наконец, держа наготове «кольт», вошел в лес. Осторожно сделал несколько шагов.
   Уловив справа от себя какое-то движение, он повернулся, направив туда дуло револьвера.
   — Ты ведь не станешь стрелять в старых друзей, верно, Куп? — раздался знакомый голос, и тотчас же послышался смешок.
   Купер по-прежнему держал оружие наготове.
   — Ты чертовски рискуешь, Рена, — сказал он сквозь зубы. — Если и дальше собираешься проделывать такие штучки и пугать людей до смерти, можешь получить пулю.
   И тут из-за кустов вышла Рена.
   — Ну что ты? — сказала она с улыбкой. — О чем ты говоришь? Я ведь никого не собиралась пугать…
   — Ой, Рена… Я же только что видел тебя там… наверху. Ты изображала привидение, или ведьму, или что там еще?
   Она пожала плечами и вытащила из кармана тонкую сигару. Чуть наклонилась, ожидая, когда Купер чиркнет спичкой, затянувшись и выпустив дымок, сказала:
   — Ты, кажется, не очень удивился, увидев меня, а, Куп?
   — А почему я должен удивляться? Я знал, что ты бродишь неподалеку, что твой лагерь где-то здесь, в джунглях. Кто, кроме тебя, мог устроить все то, что случилось у нас? Ты распугала половину наших рабочих.
   — Именно этого я и добивалась. Почему же ты недоволен? Чем меньше здесь останется ваших людей, тем легче будет завладеть сокровищами, когда придет время. — Она нахмурилась. — Но я не уверена, что это время вообще когда-нибудь придет, ведь раскопки прекращены.
   — А кто в этом виноват?
   — В каком смысле?
   — Ты убила Эвана Лонгли. — Купер посмотрел ей прямо в глаза. — Раскопки прекращены именно поэтому.
   Полиция расследует обстоятельства его смерти.
   — Кто сказал, что я убила Эвана?
   — Я сказал. Хочешь узнать, почему я в этом уверен?
   — Конечно. Наверное, это забавно, — улыбнулась Рена.
   — Когда ты добралась до раскопок, Эван Лонгли уже был здесь. И ты убила его. Все очень просто.
   — Неужели?
   — Да, все очень просто.
   — Но у тебя нет никаких доказательств, не так ли, Куп? Если ты расскажешь это в полиции, над тобой посмеются.
   — Да, конечно, — кивнул Купер. — Кстати, а где твой дружок, Броудер? Прячется где-нибудь поблизости?
   — Понятия не имею. Броудер исчез три дня назад.
   Наверное, испугался.
   — Прекрасно его понимаю. Он наверняка решил, что следующим в твоем списке смертников будет он.
   — Куп… — Рена пристально посмотрела на него. — Если верить тебе, ты знал, что я где-то здесь. Почему ты не попытался связаться со мной и сообщить, по какой причине приостановлены работы на раскопках?
   — У меня другие дела. А что толку, если бы ты узнала об этом? Теперь ты все узнала — и что же?
   — Вы не обнаружили никаких указаний на то, где находятся сокровища? — Она дотронулась до его руки.
   — Ни малейших, Рена. Сокровищами и не пахнет.
   А если ты вознамерилась поискать их самостоятельно, пока Мередит здесь нет, то можешь поставить на этом крест. — Он ухмыльнулся. — Я уже попытался — и ничего не нашел.
   Рена со вздохом отшвырнула сигару.
   — Дура я, что ввязалась во все это. Я все больше убеждаюсь, что зря потратила столько денег и времени. Но уж если я занялась этим, то доведу дело до конца. Ну ладно… — Лицо ее прояснилось. — По крайней мере, раз уж Лонгли здесь нет, нам никто не помешает пообщаться…
   Хоть время скоротаем. — Она посмотрела на Купера. — Я скучала по тебе, Куп.
   — Боюсь, что это не так, Рена.
   Рена нахмурилась:
   — Что ты хочешь этим сказать?
   — Просто с меня хватит. Я не особо щепетилен, но убийство — это уже слишком, а ты убила Эвана Лонгли.
   — Ты дурак, Купер Мейо, — процедила она сквозь зубы. — Меня никто еще никогда не отвергал.
   — Когда-нибудь все случается в первый раз, — ухмыльнулся Купер.
   — Ты пожалеешь об этом, обещаю тебе… — Рена пристально посмотрела на Купера. — Означает ли это, что ты нарушаешь наш договор?
   — Если ты говоришь о добыче, которую могут найти на раскопках, то да, нарушаю. Можешь называть это запоздалым приступом совестливости, можешь называть как угодно, на отныне не надейся на мое сотрудничество.
   В следующее мгновение Рена бросилась на Купера и попыталась вцепиться своими длинными ногтями ему в лицо. Но он вовремя опустил голову и схватил Рену за руки. Глаза ее сверкали в лунном свете; она походила на разъяренную дикую кошку.
   Рена внезапно наклонилась и впилась зубами в руку Купера. Почувствовав резкую боль, он отпустил ее и одновременно оттолкнул от себя. Затем взглянул на руку — из запястья сочилась кровь. Этот невольный взгляд чуть не стоил ему жизни: когда Купер поднял глаза, он увидел над головой Рены стальное лезвие, сверкающее в лунном свете; женщина бросилась на него с ножом, держа его в обеих руках. Лезвие, описав дугу, едва не вонзилось в шею Купера — в последний момент он успел отклониться в сторону и поднырнуть под занесенные над ним руки Рены.
   Схватив женщину за плечи, он крепко стиснул ее и тут же с силой встряхнул.
   Руки Рены разжались, нож упал на землю. По-прежнему сжимая плечи Рены, Купер ударом ноги отшвырнул нож в заросли кустарника.
   Потом оттолкнул от себя женщину. Она упала на спину, но тотчас же приподнялась на локтях, намереваясь снова броситься на противника.
   Купер занес ногу для удара. Впервые в жизни он был так разъярен.
   — Рена! — рявкнул он. — Попробуй только шевельнись, и я вот этим вот сапогом сломаю тебе челюсть. Конечно, угрожать леди таким образом неприлично, но ведь ты не леди.
   С минуту он стоял, не сводя с Рены глаз. Никогда в жизни ему не доводилось видеть на человеческом лице такую нескрываемую злобу. Рена наконец успокоилась.
   Купер отошел от нее. Кивком головы позволил ей подняться.
   Бросив на него долгий взгляд, будто желая навеки запечатлеть в памяти его черты, Рена повернулась, направилась к зарослям. И исчезла, точно призрак.