Дебора Мей
Аромат жасмина
ГЛАВА 1
– Этот проклятый ханжа… прости, Фридрих, он, конечно, твой брат, но я не могу сдержать себя. Из-за напускного благочестия Геренштадта мы становимся изгоями общества. Я не могу с этим смириться! – Граф Верхоффен в ярости метался по кабинету, сбивая на ходу стулья.
– Я полностью разделяю твое негодование, – лениво протянул его приятель барон Фридрих фон Ауленберг. Устроившись в мягком кресле, он медленно тянул английский бренди, время от времени задумчиво разглядывая его золотистый цвет. – Только не могу понять одного – что именно тебя сейчас сводит с ума? Пожалуй, ты злишься большей частью из-за того, что Вильгельм увел у тебя из-под носа богатую невесту, не так ли?
Иоганн недовольно поморщился.
– Даже если ты прав, то что это меняет?
– Ничего, кроме того, что ты был готов нарушить единство нашей компании и самым банальным образом жениться.
– Не стану этого отрицать, – пробурчал граф и со злостью сбил со стола какую-то фарфоровую безделушку. – Глупо было упускать такую выгодную партию – ведь отец милой фрейлейн Анны весьма влиятелен и богат. Но могу заверить, что, став зятем швейцарского банкира, я вовсе не собирался бросать своих друзей и наши любимые забавы. Впрочем, меня привлекала и сама барышня. Анхен довольно хороша собой и до противного благовоспитанна. Если бы ты знал, какое удовольствие я получал, когда шептал ей на ушко всякие пикантные непристойности! На ее щечках появлялся соблазнительный румянец чудного персикового цвета, пухленькие губки негодовали, а в ясных глазках при этом светилось лукавое любопытство. И вот теперь я лишен этого сладкого удовольствия, а также всех денег, которые отвалил в приданое дочке богатенький папаша.
– Что ж… сочувствую. Но почему бы тебе не продолжить воспитание Анны после ее замужества? – по-кошачьи прищурив глаза, поинтересовался Ауленберг.
– Что я слышу? Фридрих, тебя справедливо считают злым гением нашей прекрасной Вены! – громко расхохотался Иоганн и зааплодировал приятелю. – Ты предлагаешь мне волочиться за женой твоего брата! Это высшего сорта циничность. Браво! Что же касается самой интрижки, то это, увы, невозможно. Твой братец не зря слывет твоей полной противоположностью. К моему ужасу, он успел заразить напускной добропорядочностью свою юную супругу!
– Сочувствую, – хмыкнул Ауленберг. – Но, честно говоря, меня больше злит тот факт, что многие наши знакомые при встрече со мной демонстративно морщатся и стараются увести подальше своих кокетливых жен и очаровательных дочек. И во всем этом, разумеется, заслуга моего братца… С детства ненавижу этого лицемера!
– Если хочешь, мы можем ему изрядно насолить, – предложил Верхоффен, с радостью отметив вспышку возмущения на лице приятеля.
– Почему бы нет? – сердито пожал плечами Фридрих. – Давно пора притушить сияние над головой этого святоши. Из-за него у меня окончательно испортились отношения с дядюшкой. Старик даже пригрозил, что лишит меня наследства, если я не образумлюсь. Я уверен, что это происки Вильгельма. Ему мало того, что отец оставил ему большую часть своего состояния. Теперь он надеется отобрать у меня и те деньги, что я должен унаследовать от дяди.
– Послушай… есть чудесная идея, как сбить спесь с твоего брата. У меня на примете имеется одна очаровательная шлюшка с неплохими артистическими задатками. Если ей удастся заинтересовать собой Геренштадта, то можно считать, что позор будет ему обеспечен.
– Вряд ли это ей удастся. Мой братец не падок на подобные развлечения.
– А я уверен, что у этого ханжи обязательно найдется какая-нибудь тайная страстишка. Иначе и быть не может. В нашем мире нет и быть не может абсолютно добропорядочных людей, и я докажу, что тот, перед кем преклоняются из-за напускной святости, ничем не лучше нас с тобой. А если не получится раскрыть какой-нибудь грех, мы всегда сможем его устроить, не так ли? – хитро ухмыльнулся Иоганн. – Например, в довольно приличной компании ему могут случайно подсыпать в бокал один занятный порошок. А потом Геренштадт и сам не поймет, как окажется в довольно непристойном заведении в обществе веселых девиц. Блюстители нравственности, разумеется, будут приглашены насладиться подобным зрелищем.
Фридрих отставил бокал и принялся нервно раскуривать сигару.
– Как вижу, все твои мысли занимают исключительно дела моего брата?
– Если бы только… – сердито хмыкнул Иоганн. – Мой престарелый дядюшка окончательно сошел с ума. Ты представляешь – он умудрился на прогулке в парке познакомиться с двумя особами сомнительного происхождения. Одна из них быстро взяла моего дядюшку в оборот, предложив старику стать покровителем ее дочери. И, познакомившись с начинающей кокоткой, старик совершенно спятил! Он, похоже, забыл, что ему недавно исполнилось семьдесят лет. Не знаю, чем его пленила эта девица, но не далее, как вчера вечером, он заявил, что собирается отписать юной интриганке некоторую часть своего состояния.
– И что ты думаешь предпринять?
– Думаю, что мне следует познакомиться с этим семейством и особо побеседовать со старшей дамой. Хочу поставить на место этих шлюшек, пусть держат свои коготки подальше от денег, на которые у меня свои виды имеются.
– А как насчет малышки?
– Если она и впрямь так хороша собой, как уверяет дядюшка, то почему бы не уделить ей немного своего драгоценного времени, – усмехнулся Иоганн. – Ублажать дряхлого старика будет слишком утомительно для маленькой лицемерки, и я с удовольствием помогу ей найти забвение в объятиях молодого любовника. И, возможно, не одного.
– Пожалуй, стоит выпить за твою удачу, – отсалютовал бокалом Ауленберг.
И приятели дружно расхохотались.
– Я полностью разделяю твое негодование, – лениво протянул его приятель барон Фридрих фон Ауленберг. Устроившись в мягком кресле, он медленно тянул английский бренди, время от времени задумчиво разглядывая его золотистый цвет. – Только не могу понять одного – что именно тебя сейчас сводит с ума? Пожалуй, ты злишься большей частью из-за того, что Вильгельм увел у тебя из-под носа богатую невесту, не так ли?
Иоганн недовольно поморщился.
– Даже если ты прав, то что это меняет?
– Ничего, кроме того, что ты был готов нарушить единство нашей компании и самым банальным образом жениться.
– Не стану этого отрицать, – пробурчал граф и со злостью сбил со стола какую-то фарфоровую безделушку. – Глупо было упускать такую выгодную партию – ведь отец милой фрейлейн Анны весьма влиятелен и богат. Но могу заверить, что, став зятем швейцарского банкира, я вовсе не собирался бросать своих друзей и наши любимые забавы. Впрочем, меня привлекала и сама барышня. Анхен довольно хороша собой и до противного благовоспитанна. Если бы ты знал, какое удовольствие я получал, когда шептал ей на ушко всякие пикантные непристойности! На ее щечках появлялся соблазнительный румянец чудного персикового цвета, пухленькие губки негодовали, а в ясных глазках при этом светилось лукавое любопытство. И вот теперь я лишен этого сладкого удовольствия, а также всех денег, которые отвалил в приданое дочке богатенький папаша.
– Что ж… сочувствую. Но почему бы тебе не продолжить воспитание Анны после ее замужества? – по-кошачьи прищурив глаза, поинтересовался Ауленберг.
– Что я слышу? Фридрих, тебя справедливо считают злым гением нашей прекрасной Вены! – громко расхохотался Иоганн и зааплодировал приятелю. – Ты предлагаешь мне волочиться за женой твоего брата! Это высшего сорта циничность. Браво! Что же касается самой интрижки, то это, увы, невозможно. Твой братец не зря слывет твоей полной противоположностью. К моему ужасу, он успел заразить напускной добропорядочностью свою юную супругу!
– Сочувствую, – хмыкнул Ауленберг. – Но, честно говоря, меня больше злит тот факт, что многие наши знакомые при встрече со мной демонстративно морщатся и стараются увести подальше своих кокетливых жен и очаровательных дочек. И во всем этом, разумеется, заслуга моего братца… С детства ненавижу этого лицемера!
– Если хочешь, мы можем ему изрядно насолить, – предложил Верхоффен, с радостью отметив вспышку возмущения на лице приятеля.
– Почему бы нет? – сердито пожал плечами Фридрих. – Давно пора притушить сияние над головой этого святоши. Из-за него у меня окончательно испортились отношения с дядюшкой. Старик даже пригрозил, что лишит меня наследства, если я не образумлюсь. Я уверен, что это происки Вильгельма. Ему мало того, что отец оставил ему большую часть своего состояния. Теперь он надеется отобрать у меня и те деньги, что я должен унаследовать от дяди.
– Послушай… есть чудесная идея, как сбить спесь с твоего брата. У меня на примете имеется одна очаровательная шлюшка с неплохими артистическими задатками. Если ей удастся заинтересовать собой Геренштадта, то можно считать, что позор будет ему обеспечен.
– Вряд ли это ей удастся. Мой братец не падок на подобные развлечения.
– А я уверен, что у этого ханжи обязательно найдется какая-нибудь тайная страстишка. Иначе и быть не может. В нашем мире нет и быть не может абсолютно добропорядочных людей, и я докажу, что тот, перед кем преклоняются из-за напускной святости, ничем не лучше нас с тобой. А если не получится раскрыть какой-нибудь грех, мы всегда сможем его устроить, не так ли? – хитро ухмыльнулся Иоганн. – Например, в довольно приличной компании ему могут случайно подсыпать в бокал один занятный порошок. А потом Геренштадт и сам не поймет, как окажется в довольно непристойном заведении в обществе веселых девиц. Блюстители нравственности, разумеется, будут приглашены насладиться подобным зрелищем.
Фридрих отставил бокал и принялся нервно раскуривать сигару.
– Как вижу, все твои мысли занимают исключительно дела моего брата?
– Если бы только… – сердито хмыкнул Иоганн. – Мой престарелый дядюшка окончательно сошел с ума. Ты представляешь – он умудрился на прогулке в парке познакомиться с двумя особами сомнительного происхождения. Одна из них быстро взяла моего дядюшку в оборот, предложив старику стать покровителем ее дочери. И, познакомившись с начинающей кокоткой, старик совершенно спятил! Он, похоже, забыл, что ему недавно исполнилось семьдесят лет. Не знаю, чем его пленила эта девица, но не далее, как вчера вечером, он заявил, что собирается отписать юной интриганке некоторую часть своего состояния.
– И что ты думаешь предпринять?
– Думаю, что мне следует познакомиться с этим семейством и особо побеседовать со старшей дамой. Хочу поставить на место этих шлюшек, пусть держат свои коготки подальше от денег, на которые у меня свои виды имеются.
– А как насчет малышки?
– Если она и впрямь так хороша собой, как уверяет дядюшка, то почему бы не уделить ей немного своего драгоценного времени, – усмехнулся Иоганн. – Ублажать дряхлого старика будет слишком утомительно для маленькой лицемерки, и я с удовольствием помогу ей найти забвение в объятиях молодого любовника. И, возможно, не одного.
– Пожалуй, стоит выпить за твою удачу, – отсалютовал бокалом Ауленберг.
И приятели дружно расхохотались.
ГЛАВА 2
Кутаясь в широкий плащ и старательно пряча лицо от любопытных взглядов под низко опущенным капюшоном, Элиза быстро шла по темным улицам. Она нисколько не сомневалась, что поступила верно, и сердито смахивала со щек предательские слезы. Горькая обида заставляла их литься все сильнее, но девушка твердо решила справиться со своими чувствами. Впервые в жизни она чувствовала горечь от неожиданного предательства. Именно – предательства. Как иначе можно назвать то, что ее родная мать решилась на такую мерзость! Конечно, Элиза выросла вдали от родительского дома, но это вовсе не оправдывало ужасный поступок самого близкого для нее человека.
Всего лишь час назад все и произошло. Девушка отчетливо помнила, как перед ней распахнулись массивные двери, ведущие в покои матери. Мягкая мебель, пушистые ковры и пышные драпировки на окнах были выдержаны в золотистых и бордовых оттенках и как нельзя лучше оттеняли божественную красоту фрау Розенмильх.
– Как ты могла, Элиза? – Аманда рассерженно стукнула веером по ручке кресла. – Где твои приличные манеры? Разве этому тебя обучали в пансионе? Наговорить столько грубостей барону Брюгехоффену да еще при этом нагло высмеять его племянника! Я едва в обморок от стыда не упала!
Элиза и сама понимала, что вела себя непозволительно дурно. Но сдержать себя не могла, настолько дурным тоном отдавала вся эта комедия. Она и сейчас отказывалась верить, что все происходящее – не глупый розыгрыш. Девушка нерешительно взглянула в лицо матери, надеясь увидеть ласковую, понимающую улыбку, но встретила лишь холодный непроницаемый взгляд. Прикусив губку, Элиза с обидой уставилась в лицо матери.
– Но, мама… я не могла поверить, что ты всерьез предлагаешь мне стать… содержанкой этого старика! Аманда принялась нервно обмахиваться веером, словно ей стало нестерпимо душно.
– Я уже много раз объясняла тебе, что ты не можешь рассчитывать на выгодное замужество, а выдавать тебя замуж за какого-нибудь нищего простолюдина, спесивого торговца из мелкой лавчонки или аптекаря, дурно пахнущего лекарствами, я не намерена. Именно поэтому я решила устроить твою судьбу по своему усмотрению. Это была отличная сделка! Но ты сознательно сделала так, чтобы барон отказался от своего предложения. Он заявил, что не может общаться с такой непредсказуемой девчонкой, как ты. – Мать промокнула кружевным платочком невидимые слезы и вымученно запричитала: – И это после всего того, что я сделала для тебя! Ты получила воспитание в пансионе, где воспитывались девочки из знатных семейств! Я рассчитывала, что общение с ними научит тебя прекрасным манерам и в будущем ты сможешь блистать в свете! Но все без толку! Пожалуй, мне стоит потребовать обратно часть вложенных средств, если тебя не научили самым простым вещам. Ты не умеешь даже преподнести себя, как следует. Ужасно! Упустить такое выгодное предложение!
Элиза глубоко вдохнула, сдерживаясь, чтобы не нагрубить матери. Неужели хорошее образование, приличные манеры и красивое личико нужны лишь для того, чтобы очаровывать мужчин и получать за это деньги? Она давно знала, что, являясь незаконнорожденной, не вправе даже мечтать о том, чтобы выйти замуж за богатого красавца. Именно поэтому девушка в последние два года проживания в пансионе старалась избегать откровенных разговоров со своими подругами. Все считали Элизу законной дочерью князя Альберта фон Рудельштайна и потому предполагали, что отец устроит ей выгодный брак. В ответ девушка лишь посмеивалась и говорила, что ни за что не променяет свою свободу даже ради самого лучшего в мире жениха.
Элиза и в самом деле весьма дорожила независимостью и надеялась, что очень скоро начнет путешествовать по разным странам, будет воочию лицезреть таинственную красоту Востока, бесконечно долго бродить по величественным залам знаменитых музеев, любуясь бессмертными творениями мастеров живописи и скульптуры, и получит возможность общаться с известными композиторами и поэтами. Но вместо этого матушка приготовила ей совершенно другое…
– Барон слишком стар и не нравится мне, мама, – кротко заметила Элиза.
– Не нравится? Какая глупость! О чем ты говоришь?.. – ошеломленно переспросила Аманда. Забыв о своем возмущении, она ласково обняла Элизу за плечи и присела вместе с ней на кушетку. – Бедная моя девочка… Я понимаю твои чувства. Но подумай о том, что этот господин очень богат и знатен. А как он любезен и обходителен! – мечтательно протянула Аманда. – Думаю, что он еще вполне способен пленить девичье сердце. Не забывай также о дорогих подарках и денежном содержании.
– Да уж! Восхитительно – старый, кривоногий и лысый, – фыркнула Элиза.
– Перестань говорить глупости! То, что барон стар, лишь на руку нам. Он не станет слишком докучать своим обществом, а вместо этого купит для тебя прекрасный дом, полный расторопных слуг. Старик ни в чем тебе не откажет. А когда покинет наш бренный мир, то оставит тебе приличное состояние, и ты обретешь настоящую независимость. Надеюсь, ждать не так уж долго. Подумай только – твою гостиную начнут посещать знаменитости и весьма состоятельные господа. Твоя красота в обрамлении интеллектуальных способностей произведет настоящий фурор. Но для того, чтобы добиться этого, нужно всего лишь лет… пять потерпеть редкие посещения своего покровителя. Старичок будет счастлив от самых невинных знаков внимания…
Аманда старалась как можно доходчивее объяснить дочери открывающиеся перед ней перспективы, но ее слова больно ранили девушку. Она вернулась из пансиона всего лишь три месяца назад после одиннадцатилетней разлуки, а матушка уже мечтает о том, чтобы поскорее избавиться от повзрослевшей дочери. Стиснув руки на коленях, Элиза с трудом проговорила:
– Мне кажется… я еще не готова для этого…
– Не готова?! – воскликнула мать. – Что за нелепая мысль! Ты расцвела, как нежный цветок розы, и выглядишь восхитительно. Пойми, моя девочка, это – твоя судьба, и ты должна с этим смириться. Впрочем, почему смириться?.. Тебя ждет счастье, Элиза! Поверь: ты сможешь завоевывать мужские сердца, станешь для них центром вселенной! Неужели ты не заметила, с каким вожделением на тебя смотрел племянник барона? Мне кажется, он не прочь уже сейчас предложить свою кандидатуру вместо дядюшкиной… Не пойму, с какой стати ты нагрубила ему? Во всяком случае, граф Верхоффен довольно молод и вовсе не уродлив.
Мать ошиблась – Элиза прекрасно рассмотрела племянника барона. Граф Иоганн показался ей еще более омерзительным, чем его старый дядюшка. В лице этого молодчика сквозила мерзкая похоть, он смотрел на девушку так, словно собирался купить ее как скаковую лошадь. А самым гадким было то, что он, не стесняясь присутствия своего родственника и хозяйки дома, отпускал довольно вульгарные комплименты Элизе и пару раз попытался ее больно ущипнуть. Именно поэтому она и наговорила гостям грубостей, не особо церемонясь в выражениях.
– Если ты считаешь, что я уже достаточно взрослая, то позволь мне самой строить свою жизнь, – решила, наконец, заявить о своем мнении Элиза. Ей надоело слушать, как мать расписывает ей сомнительное счастье содержанки. – Я желаю жить скромно, но честно, так, чтобы не упрекать себя ни в чем. Мне нужна только свобода!
На миг мать онемела от удивления. Мысль о том, что молодая красивая девушка отвергает жизнь, полную роскоши и наслаждений, привела ее в изумление. – Я уже битый час тебе толкую о том, что женщина не может жить одна. Слишком свободное поведение девушки, не имеющей покровителя, вызовет ненужные толки, мне даже противно говорить о том, какие сплетни начнут о тебе сочинять и какие грехи приписывать. И никто… слышишь – никто не будет тебя защищать. Наше общество не станет мириться с твоей свободой. Женщина может спокойно жить, лишь находясь под опекой мужа или любовника, – грустно вздохнула Аманда. – Ну, хорошо… если богатый и щедрый барон кажется тебе слишком старым и противным, так скажи на милость: каким должен быть мужчина, который тебя устроит?
– Я уже сказала, что хочу остаться свободной. Но… если все-таки попытаться представить моего избранника… – Элиза на мгновение задумалась. – Он должен быть достойным и уважаемым человеком. Он не станет слишком обременять меня… Возможно, он будет заниматься каким-нибудь искусством, у нас в таком случае найдется тема для разговора. Наверно, за такого мужчину я бы вышла замуж.
Аманда отшатнулась и принялась нервно обмахиваться веером.
– Бог мой… О чем ты думаешь? Да знаешь ли ты, что замужество – это холодная сделка, утомительный долг и скука. Ты не имеешь ни малейшего понятия о том, какие оскорбления приходится сносить женам так называемых достойных и уважаемых мужчин, – она сокрушенно покачала головой. – Этим бедняжкам приходится забывать о своих чувствах только потому, что муж вручает жене знатный титул. Они всю свою жизнь проводят в обществе надоедливых родственников, рассуждающих о морали, и вынуждены мириться со сплетнями и злословием завистливых соперниц и близких подруг. А нежность и забота их мужей достаются тем женщинам, которые владеют умением дарить безграничное счастье и восхитительное блаженство. И женщины эти – любовницы, а не жены.
– Скажи лучше – забавные игрушки, которых часто заменяют более молодыми и красивыми, – жестоко заявила дочь, глядя прямо в глаза матери. – Меня не устроит судьба роскошной куклы.
В комнате воцарилось гнетущее молчание. Аманда была так ошеломлена, что не могла выговорить ни слова. Слова дочери больно задели любовницу князя фон Рудельштайна.
– Да, я согласна с тобой. Отнюдь не все содержанки способны пробуждать в мужских сердцах истинную любовь, – печально проговорила она и осторожно промокнула платочком уголки глаз. – Но это удалось твоей бабушке. Когда она умерла, барон Эгль едва не сошел с ума от горя, хотя был всего лишь ее любовником. Он ненадолго пережил свою возлюбленную… – Аманда замолчала и, прищурив глаза, посмотрела на дочь, пытаясь понять, какое впечатление произвели на девушку ее слова. На лице Элизы застыло выражение смятения, и мать, довольная этим, продолжила: – Меня с твоим отцом также связала сильная страсть, которая длится уже почти четверть века. Я буду счастлива, если и ты, в свою очередь, встретишь настоящую любовь. Но сначала тебе следует научиться владеть своими чувствами. Пойми: я пытаюсь спасти тебя от боли разбитого сердца. Мечты о вечной любви прекрасны, но… моя бедная девочка, любовь – не для таких, как мы с тобой. Слишком ранняя любовь разобьет твое сердце, а я не могу этого допустить.
– Я не думаю о любви, мама! – девушка судорожно сглотнула и решительно заявила: – Мне вовсе не нужна возвышенная и страстная любовь! Я хочу всего лишь свободы…
– Ты не хочешь слышать ничего, о чем я тебе говорю! – в отчаянии воскликнула мать. – Похоже, ты и впрямь еще слишком молода, а потому не хочешь понять, какие трудности ожидают девушку, осмелившуюся жить самостоятельно. Поэтому советую предоставить матери решать, что лучше для тебя, – сердито заметила Аманда. – Я день и ночь думаю о твоем будущем. И поверь мне, не каждой дочери мать сумеет найти такую отличную партию. Как можно быть такой бессердечной и неблагодарной!
– У меня есть сердце! – горячо воскликнула Элиза. – Но я предпочитаю жить так, как считаю нужным, и никогда не соглашусь быть полусветской красоткой! Я не собираюсь продавать себя, подобно уличной девке. Похоже, фрау Розенмильх, вам не терпится выставить меня за двери, да еще и нажиться на этом деле? – не удержавшись, язвительно заметила Элиза. – Быть может, вы ожидаете, что я упаду перед вами на колени, неустанно благодаря за столь трогательную материнскую заботу?
Аманда испуганно заморгала. Она никак не ожидала услышать от единственной дочери упрека в жестокости.
– Наглая девчонка! – не сдержав негодования, рассерженно заявила она. – Как ты смеешь говорить гадости своей матери? Отправляйся к себе в комнату и подумай о своем поведении. Советую подготовиться к новой встрече с тем, кого я для тебя выбрала, – сердито приказала она. – Я не намерена больше слушать весь этот бред, и в самое ближайшее время ты станешь любовницей барона… или другого подходящего богача. Прочь с глаз моих.
– Матушка… я не могу, – попыталась спорить девушка, но Аманда с суровым лицом повелительно указала ей на дверь. Элизе ничего не оставалось, как повиноваться, но, покидая покои матери, она постаралась сильно хлопнуть дверью.
Как только эхо девичьих шагов затихло в глубине коридора, Аманда устало упала на диван и недоуменно пробормотала:
– Бог мой… Что происходит? Девчонка с детства была окружена роскошью, общалась с девушками из лучших семей, получила отличное образование. И вот чем она мне платит! Уму непостижимо… – голос ее надломился, и она с трудом восстановила дыхание. – Моя дочь желает свободы… Ох, пожалуй, мне следовало раньше привезти ее домой… это все последствия этих новомодных французских веяний…
Фрау Розенмильх внезапно подумала о том, что еще пару месяцев назад представляла свою дочь совсем иной. Но выяснилось, что Элиза совершенно не интересуется своими нарядами, равнодушна к духам и драгоценностям, предпочитая всему этому бесконечное изучение толстенных книг. Аманда как-то заглянула в них, но ровным счетом ничего не поняла – сплошное философствование: Вольтер, Дидро, Монтескье. Аманда считала, что для женщины намного приличнее читать любовную лирику, нежели те научные трактаты, которыми уставлены полки в библиотеке Элизы. Подумать только – ведь она сама по просьбе дочери выписала из-за границы эти толстенные фолианты!.. Впрочем, некоторые книги оказались весьма милы. Если пропускать скучные рассуждения, то вполне можно прочесть перед сном занимательные истории, которые сочинили Бальзак, Гёте, Жорж Санд…
– Нет, конечно же, всему виной этот французский пансион! – сделала она решительный вывод. – Именно он испортил мою дочь. Кто бы мог подумать, что там прививают любовь к таким глупым вещам!.. Милостивый Боже! – внезапно ахнула Аманда. – Как я не подумала! Моя бедняжка оказалась там, где воспитывали будущих жен князей, баронов и банкиров. Конечно же, Элизе стало обидно, что она никогда не сможет сравняться с ними, и поэтому малышка решила, что в пику им станет хозяйкой своей судьбы…
Одиннадцать лет назад Аманда отправила девочку во Францию, мечтая дать дочери хорошее образование. Князь фон Рудельштайн лично выбрал для Элизы пансион, где преподавали не только рисование, музыку, танцы и верховую езду, но также читали лекции по истории, литературе и искусству, философии и естественным наукам. Регулярно получая письма от директрисы, Аманда искренне радовалась успехам дочери – все учителя отмечали наличие у девочки отличных способностей, наперебой хвалили тонкий художественный вкус Элизы, ангельский голос и редкий музыкальный талант. Не было никакого повода для волнений. До сегодняшнего дня.
– Да, конечно же… Франция – именно то место, к которому девочку не стоило подпускать и на пушечный выстрел! – вскочив на ноги, воскликнула Аманда. – Ну, уж нет! Мы еще посмотрим… Несмотря ни на что, Элиза – моя дочь! Она красива и романтична, а все ее умные разглагольствования – это лишь доказательство того, что ее чувственность еще не разбужена. – Она принялась с волнением ходить по комнате, рассуждая сама с собой: – Моя девочка такая умная и утонченная… Она наверняка понимает, что обстоятельства ее рождения делают ее брак со знатным человеком невозможным, а за простолюдина Элиза и сама не захочет выйти. Что же делать? Нет, нет, она сама должна понять, что лучше всего стать возлюбленной богатого человека. Нужно всего лишь подыскать другого кандидата – помоложе и поумнее, чем барон, но имеющего столь же глубокие карманы.
Аманда с довольным видом выплыла из своего будуара, направляясь к дочери. Подойдя к комнате Элизы, она распахнула дверь и громко позвала:
– Элиза, солнышко! Хватит дуться. Я должна сообщить кое-что интересное…
Ответом ей было молчание, а комната дочери оказалась пуста. Прибежавшие на зов хозяйки слуги смущенно сообщили, что девушки нигде нет.
Элиза медленно брела по улицам, размышляя о том, что теперь следует предпринять. Жаль, конечно, но с мечтой о независимости пока придется распрощаться. Чтобы добиться свободы, нужны средства для существования – в этом матушка была права. Единственно разумным показалось решение покинуть Вену, где беглянку сумеют быстро найти, а затем добраться до ближайшего монастыря в провинции. Там она сможет найти временное пристанище и, быть может, работу.
Возле пансиона, где она росла, находилась женская обитель, в которой был устроен приют для девочек-сирот. Никто не знал, что творилось в душе девушки, когда она приходила в монастырь и смотрела в лица этих малышек. Элиза прекрасно осознавала, что ее судьба могла оказаться такой же, как у этих несчастных детей, которых сдали на попечение сестер падшие женщины. Девушка вместе с другими пансионерками навещала малышек, а весь последний год даже проводила с ними уроки. Ее очень хвалили за такое усердие.
Благодаря этому опыту Элиза может оказаться полезной в любом монастыре, где есть детский приют. А потом… вероятно, монахини смогут рекомендовать ее в качестве домашней учительницы в какую-нибудь обеспеченную семью. Когда же она сумеет накопить немного денег, то первым делом отправится в Италию. Возможно, там она познакомится с каким-нибудь приятным юношей – учителем музыки или рисования… Они подружатся и организуют школу для одаренных детей. И, конечно же, вместе отправятся путешествовать…
Замечтавшись, девушка едва не наступила в лужу и мгновенно вернулась из страны грез в мир шумных улиц: вокруг нее завертелись роскошные дома, освещенные огнями, и спешащие по своим делам прохожие. Из-под колес мчащихся по лужам экипажей летели комья грязи, и Элизе все время приходилось прижиматься к стенам домов. Слова матери вновь зазвучали у нее в мыслях, а вслед за ними по щекам опять заструились слезы.
Стиснув зубы, Элиза смахнула предательскую влагу со щек и решительно зашагала вперед. Да, она рождена вне брака и видела отца всего лишь раз пять в своей жизни. Но мириться со злосчастной судьбой не желает. Роль роковой красавицы, дамы полусвета вовсе не для нее. Элиза не собирается жить в мире бурных страстей и пылких чувств. Она не чувствует в себе таланта очаровывать и пленять мужчин и начисто лишена возвышенных мечтаний и сердечного волнения. Когда другие девушки в пансионе вздыхали о каком-нибудь герое из любовного романа и зачитывались балладами Шиллера, Элиза с восторгом изучала энциклопедию насекомых или книгу по истории Древнего Египта.
Когда закончилось обучение и Элиза вернулась домой, она предполагала, что мать позволит ей самой распоряжаться собственной жизнью. Но вместо этого Аманда с первых же дней принялась водить ее по модным магазинам, покупать роскошные платья и делиться секретами ухода за кожей и волосами. Поначалу это было даже любопытно, но потом быстро наскучило, и девушка принялась с молчаливым упорством избегать разговоров с матерью. Так продолжалось до сегодняшнего вечера.
Погруженная в свои грустные мысли, девушка вновь оступилась и на этот раз все-таки угодила в грязную лужу. С огорчением разглядывая промокшие туфельки, Элиза подумала о том, как хорошо было бы носить надежную кожаную обувь и самую простую одежду, надежно защищающую от холода и дождя. И при этом никогда не стыдиться своего происхождения.
Резкий порыв ветра закрутил вокруг ног пышное платье; девушка оправила его и пошла еще быстрее. Она должна найти место в дилижансе, чтобы покинуть этот противный город.
Всего лишь час назад все и произошло. Девушка отчетливо помнила, как перед ней распахнулись массивные двери, ведущие в покои матери. Мягкая мебель, пушистые ковры и пышные драпировки на окнах были выдержаны в золотистых и бордовых оттенках и как нельзя лучше оттеняли божественную красоту фрау Розенмильх.
– Как ты могла, Элиза? – Аманда рассерженно стукнула веером по ручке кресла. – Где твои приличные манеры? Разве этому тебя обучали в пансионе? Наговорить столько грубостей барону Брюгехоффену да еще при этом нагло высмеять его племянника! Я едва в обморок от стыда не упала!
Элиза и сама понимала, что вела себя непозволительно дурно. Но сдержать себя не могла, настолько дурным тоном отдавала вся эта комедия. Она и сейчас отказывалась верить, что все происходящее – не глупый розыгрыш. Девушка нерешительно взглянула в лицо матери, надеясь увидеть ласковую, понимающую улыбку, но встретила лишь холодный непроницаемый взгляд. Прикусив губку, Элиза с обидой уставилась в лицо матери.
– Но, мама… я не могла поверить, что ты всерьез предлагаешь мне стать… содержанкой этого старика! Аманда принялась нервно обмахиваться веером, словно ей стало нестерпимо душно.
– Я уже много раз объясняла тебе, что ты не можешь рассчитывать на выгодное замужество, а выдавать тебя замуж за какого-нибудь нищего простолюдина, спесивого торговца из мелкой лавчонки или аптекаря, дурно пахнущего лекарствами, я не намерена. Именно поэтому я решила устроить твою судьбу по своему усмотрению. Это была отличная сделка! Но ты сознательно сделала так, чтобы барон отказался от своего предложения. Он заявил, что не может общаться с такой непредсказуемой девчонкой, как ты. – Мать промокнула кружевным платочком невидимые слезы и вымученно запричитала: – И это после всего того, что я сделала для тебя! Ты получила воспитание в пансионе, где воспитывались девочки из знатных семейств! Я рассчитывала, что общение с ними научит тебя прекрасным манерам и в будущем ты сможешь блистать в свете! Но все без толку! Пожалуй, мне стоит потребовать обратно часть вложенных средств, если тебя не научили самым простым вещам. Ты не умеешь даже преподнести себя, как следует. Ужасно! Упустить такое выгодное предложение!
Элиза глубоко вдохнула, сдерживаясь, чтобы не нагрубить матери. Неужели хорошее образование, приличные манеры и красивое личико нужны лишь для того, чтобы очаровывать мужчин и получать за это деньги? Она давно знала, что, являясь незаконнорожденной, не вправе даже мечтать о том, чтобы выйти замуж за богатого красавца. Именно поэтому девушка в последние два года проживания в пансионе старалась избегать откровенных разговоров со своими подругами. Все считали Элизу законной дочерью князя Альберта фон Рудельштайна и потому предполагали, что отец устроит ей выгодный брак. В ответ девушка лишь посмеивалась и говорила, что ни за что не променяет свою свободу даже ради самого лучшего в мире жениха.
Элиза и в самом деле весьма дорожила независимостью и надеялась, что очень скоро начнет путешествовать по разным странам, будет воочию лицезреть таинственную красоту Востока, бесконечно долго бродить по величественным залам знаменитых музеев, любуясь бессмертными творениями мастеров живописи и скульптуры, и получит возможность общаться с известными композиторами и поэтами. Но вместо этого матушка приготовила ей совершенно другое…
– Барон слишком стар и не нравится мне, мама, – кротко заметила Элиза.
– Не нравится? Какая глупость! О чем ты говоришь?.. – ошеломленно переспросила Аманда. Забыв о своем возмущении, она ласково обняла Элизу за плечи и присела вместе с ней на кушетку. – Бедная моя девочка… Я понимаю твои чувства. Но подумай о том, что этот господин очень богат и знатен. А как он любезен и обходителен! – мечтательно протянула Аманда. – Думаю, что он еще вполне способен пленить девичье сердце. Не забывай также о дорогих подарках и денежном содержании.
– Да уж! Восхитительно – старый, кривоногий и лысый, – фыркнула Элиза.
– Перестань говорить глупости! То, что барон стар, лишь на руку нам. Он не станет слишком докучать своим обществом, а вместо этого купит для тебя прекрасный дом, полный расторопных слуг. Старик ни в чем тебе не откажет. А когда покинет наш бренный мир, то оставит тебе приличное состояние, и ты обретешь настоящую независимость. Надеюсь, ждать не так уж долго. Подумай только – твою гостиную начнут посещать знаменитости и весьма состоятельные господа. Твоя красота в обрамлении интеллектуальных способностей произведет настоящий фурор. Но для того, чтобы добиться этого, нужно всего лишь лет… пять потерпеть редкие посещения своего покровителя. Старичок будет счастлив от самых невинных знаков внимания…
Аманда старалась как можно доходчивее объяснить дочери открывающиеся перед ней перспективы, но ее слова больно ранили девушку. Она вернулась из пансиона всего лишь три месяца назад после одиннадцатилетней разлуки, а матушка уже мечтает о том, чтобы поскорее избавиться от повзрослевшей дочери. Стиснув руки на коленях, Элиза с трудом проговорила:
– Мне кажется… я еще не готова для этого…
– Не готова?! – воскликнула мать. – Что за нелепая мысль! Ты расцвела, как нежный цветок розы, и выглядишь восхитительно. Пойми, моя девочка, это – твоя судьба, и ты должна с этим смириться. Впрочем, почему смириться?.. Тебя ждет счастье, Элиза! Поверь: ты сможешь завоевывать мужские сердца, станешь для них центром вселенной! Неужели ты не заметила, с каким вожделением на тебя смотрел племянник барона? Мне кажется, он не прочь уже сейчас предложить свою кандидатуру вместо дядюшкиной… Не пойму, с какой стати ты нагрубила ему? Во всяком случае, граф Верхоффен довольно молод и вовсе не уродлив.
Мать ошиблась – Элиза прекрасно рассмотрела племянника барона. Граф Иоганн показался ей еще более омерзительным, чем его старый дядюшка. В лице этого молодчика сквозила мерзкая похоть, он смотрел на девушку так, словно собирался купить ее как скаковую лошадь. А самым гадким было то, что он, не стесняясь присутствия своего родственника и хозяйки дома, отпускал довольно вульгарные комплименты Элизе и пару раз попытался ее больно ущипнуть. Именно поэтому она и наговорила гостям грубостей, не особо церемонясь в выражениях.
– Если ты считаешь, что я уже достаточно взрослая, то позволь мне самой строить свою жизнь, – решила, наконец, заявить о своем мнении Элиза. Ей надоело слушать, как мать расписывает ей сомнительное счастье содержанки. – Я желаю жить скромно, но честно, так, чтобы не упрекать себя ни в чем. Мне нужна только свобода!
На миг мать онемела от удивления. Мысль о том, что молодая красивая девушка отвергает жизнь, полную роскоши и наслаждений, привела ее в изумление. – Я уже битый час тебе толкую о том, что женщина не может жить одна. Слишком свободное поведение девушки, не имеющей покровителя, вызовет ненужные толки, мне даже противно говорить о том, какие сплетни начнут о тебе сочинять и какие грехи приписывать. И никто… слышишь – никто не будет тебя защищать. Наше общество не станет мириться с твоей свободой. Женщина может спокойно жить, лишь находясь под опекой мужа или любовника, – грустно вздохнула Аманда. – Ну, хорошо… если богатый и щедрый барон кажется тебе слишком старым и противным, так скажи на милость: каким должен быть мужчина, который тебя устроит?
– Я уже сказала, что хочу остаться свободной. Но… если все-таки попытаться представить моего избранника… – Элиза на мгновение задумалась. – Он должен быть достойным и уважаемым человеком. Он не станет слишком обременять меня… Возможно, он будет заниматься каким-нибудь искусством, у нас в таком случае найдется тема для разговора. Наверно, за такого мужчину я бы вышла замуж.
Аманда отшатнулась и принялась нервно обмахиваться веером.
– Бог мой… О чем ты думаешь? Да знаешь ли ты, что замужество – это холодная сделка, утомительный долг и скука. Ты не имеешь ни малейшего понятия о том, какие оскорбления приходится сносить женам так называемых достойных и уважаемых мужчин, – она сокрушенно покачала головой. – Этим бедняжкам приходится забывать о своих чувствах только потому, что муж вручает жене знатный титул. Они всю свою жизнь проводят в обществе надоедливых родственников, рассуждающих о морали, и вынуждены мириться со сплетнями и злословием завистливых соперниц и близких подруг. А нежность и забота их мужей достаются тем женщинам, которые владеют умением дарить безграничное счастье и восхитительное блаженство. И женщины эти – любовницы, а не жены.
– Скажи лучше – забавные игрушки, которых часто заменяют более молодыми и красивыми, – жестоко заявила дочь, глядя прямо в глаза матери. – Меня не устроит судьба роскошной куклы.
В комнате воцарилось гнетущее молчание. Аманда была так ошеломлена, что не могла выговорить ни слова. Слова дочери больно задели любовницу князя фон Рудельштайна.
– Да, я согласна с тобой. Отнюдь не все содержанки способны пробуждать в мужских сердцах истинную любовь, – печально проговорила она и осторожно промокнула платочком уголки глаз. – Но это удалось твоей бабушке. Когда она умерла, барон Эгль едва не сошел с ума от горя, хотя был всего лишь ее любовником. Он ненадолго пережил свою возлюбленную… – Аманда замолчала и, прищурив глаза, посмотрела на дочь, пытаясь понять, какое впечатление произвели на девушку ее слова. На лице Элизы застыло выражение смятения, и мать, довольная этим, продолжила: – Меня с твоим отцом также связала сильная страсть, которая длится уже почти четверть века. Я буду счастлива, если и ты, в свою очередь, встретишь настоящую любовь. Но сначала тебе следует научиться владеть своими чувствами. Пойми: я пытаюсь спасти тебя от боли разбитого сердца. Мечты о вечной любви прекрасны, но… моя бедная девочка, любовь – не для таких, как мы с тобой. Слишком ранняя любовь разобьет твое сердце, а я не могу этого допустить.
– Я не думаю о любви, мама! – девушка судорожно сглотнула и решительно заявила: – Мне вовсе не нужна возвышенная и страстная любовь! Я хочу всего лишь свободы…
– Ты не хочешь слышать ничего, о чем я тебе говорю! – в отчаянии воскликнула мать. – Похоже, ты и впрямь еще слишком молода, а потому не хочешь понять, какие трудности ожидают девушку, осмелившуюся жить самостоятельно. Поэтому советую предоставить матери решать, что лучше для тебя, – сердито заметила Аманда. – Я день и ночь думаю о твоем будущем. И поверь мне, не каждой дочери мать сумеет найти такую отличную партию. Как можно быть такой бессердечной и неблагодарной!
– У меня есть сердце! – горячо воскликнула Элиза. – Но я предпочитаю жить так, как считаю нужным, и никогда не соглашусь быть полусветской красоткой! Я не собираюсь продавать себя, подобно уличной девке. Похоже, фрау Розенмильх, вам не терпится выставить меня за двери, да еще и нажиться на этом деле? – не удержавшись, язвительно заметила Элиза. – Быть может, вы ожидаете, что я упаду перед вами на колени, неустанно благодаря за столь трогательную материнскую заботу?
Аманда испуганно заморгала. Она никак не ожидала услышать от единственной дочери упрека в жестокости.
– Наглая девчонка! – не сдержав негодования, рассерженно заявила она. – Как ты смеешь говорить гадости своей матери? Отправляйся к себе в комнату и подумай о своем поведении. Советую подготовиться к новой встрече с тем, кого я для тебя выбрала, – сердито приказала она. – Я не намерена больше слушать весь этот бред, и в самое ближайшее время ты станешь любовницей барона… или другого подходящего богача. Прочь с глаз моих.
– Матушка… я не могу, – попыталась спорить девушка, но Аманда с суровым лицом повелительно указала ей на дверь. Элизе ничего не оставалось, как повиноваться, но, покидая покои матери, она постаралась сильно хлопнуть дверью.
Как только эхо девичьих шагов затихло в глубине коридора, Аманда устало упала на диван и недоуменно пробормотала:
– Бог мой… Что происходит? Девчонка с детства была окружена роскошью, общалась с девушками из лучших семей, получила отличное образование. И вот чем она мне платит! Уму непостижимо… – голос ее надломился, и она с трудом восстановила дыхание. – Моя дочь желает свободы… Ох, пожалуй, мне следовало раньше привезти ее домой… это все последствия этих новомодных французских веяний…
Фрау Розенмильх внезапно подумала о том, что еще пару месяцев назад представляла свою дочь совсем иной. Но выяснилось, что Элиза совершенно не интересуется своими нарядами, равнодушна к духам и драгоценностям, предпочитая всему этому бесконечное изучение толстенных книг. Аманда как-то заглянула в них, но ровным счетом ничего не поняла – сплошное философствование: Вольтер, Дидро, Монтескье. Аманда считала, что для женщины намного приличнее читать любовную лирику, нежели те научные трактаты, которыми уставлены полки в библиотеке Элизы. Подумать только – ведь она сама по просьбе дочери выписала из-за границы эти толстенные фолианты!.. Впрочем, некоторые книги оказались весьма милы. Если пропускать скучные рассуждения, то вполне можно прочесть перед сном занимательные истории, которые сочинили Бальзак, Гёте, Жорж Санд…
– Нет, конечно же, всему виной этот французский пансион! – сделала она решительный вывод. – Именно он испортил мою дочь. Кто бы мог подумать, что там прививают любовь к таким глупым вещам!.. Милостивый Боже! – внезапно ахнула Аманда. – Как я не подумала! Моя бедняжка оказалась там, где воспитывали будущих жен князей, баронов и банкиров. Конечно же, Элизе стало обидно, что она никогда не сможет сравняться с ними, и поэтому малышка решила, что в пику им станет хозяйкой своей судьбы…
Одиннадцать лет назад Аманда отправила девочку во Францию, мечтая дать дочери хорошее образование. Князь фон Рудельштайн лично выбрал для Элизы пансион, где преподавали не только рисование, музыку, танцы и верховую езду, но также читали лекции по истории, литературе и искусству, философии и естественным наукам. Регулярно получая письма от директрисы, Аманда искренне радовалась успехам дочери – все учителя отмечали наличие у девочки отличных способностей, наперебой хвалили тонкий художественный вкус Элизы, ангельский голос и редкий музыкальный талант. Не было никакого повода для волнений. До сегодняшнего дня.
– Да, конечно же… Франция – именно то место, к которому девочку не стоило подпускать и на пушечный выстрел! – вскочив на ноги, воскликнула Аманда. – Ну, уж нет! Мы еще посмотрим… Несмотря ни на что, Элиза – моя дочь! Она красива и романтична, а все ее умные разглагольствования – это лишь доказательство того, что ее чувственность еще не разбужена. – Она принялась с волнением ходить по комнате, рассуждая сама с собой: – Моя девочка такая умная и утонченная… Она наверняка понимает, что обстоятельства ее рождения делают ее брак со знатным человеком невозможным, а за простолюдина Элиза и сама не захочет выйти. Что же делать? Нет, нет, она сама должна понять, что лучше всего стать возлюбленной богатого человека. Нужно всего лишь подыскать другого кандидата – помоложе и поумнее, чем барон, но имеющего столь же глубокие карманы.
Аманда с довольным видом выплыла из своего будуара, направляясь к дочери. Подойдя к комнате Элизы, она распахнула дверь и громко позвала:
– Элиза, солнышко! Хватит дуться. Я должна сообщить кое-что интересное…
Ответом ей было молчание, а комната дочери оказалась пуста. Прибежавшие на зов хозяйки слуги смущенно сообщили, что девушки нигде нет.
Элиза медленно брела по улицам, размышляя о том, что теперь следует предпринять. Жаль, конечно, но с мечтой о независимости пока придется распрощаться. Чтобы добиться свободы, нужны средства для существования – в этом матушка была права. Единственно разумным показалось решение покинуть Вену, где беглянку сумеют быстро найти, а затем добраться до ближайшего монастыря в провинции. Там она сможет найти временное пристанище и, быть может, работу.
Возле пансиона, где она росла, находилась женская обитель, в которой был устроен приют для девочек-сирот. Никто не знал, что творилось в душе девушки, когда она приходила в монастырь и смотрела в лица этих малышек. Элиза прекрасно осознавала, что ее судьба могла оказаться такой же, как у этих несчастных детей, которых сдали на попечение сестер падшие женщины. Девушка вместе с другими пансионерками навещала малышек, а весь последний год даже проводила с ними уроки. Ее очень хвалили за такое усердие.
Благодаря этому опыту Элиза может оказаться полезной в любом монастыре, где есть детский приют. А потом… вероятно, монахини смогут рекомендовать ее в качестве домашней учительницы в какую-нибудь обеспеченную семью. Когда же она сумеет накопить немного денег, то первым делом отправится в Италию. Возможно, там она познакомится с каким-нибудь приятным юношей – учителем музыки или рисования… Они подружатся и организуют школу для одаренных детей. И, конечно же, вместе отправятся путешествовать…
Замечтавшись, девушка едва не наступила в лужу и мгновенно вернулась из страны грез в мир шумных улиц: вокруг нее завертелись роскошные дома, освещенные огнями, и спешащие по своим делам прохожие. Из-под колес мчащихся по лужам экипажей летели комья грязи, и Элизе все время приходилось прижиматься к стенам домов. Слова матери вновь зазвучали у нее в мыслях, а вслед за ними по щекам опять заструились слезы.
Стиснув зубы, Элиза смахнула предательскую влагу со щек и решительно зашагала вперед. Да, она рождена вне брака и видела отца всего лишь раз пять в своей жизни. Но мириться со злосчастной судьбой не желает. Роль роковой красавицы, дамы полусвета вовсе не для нее. Элиза не собирается жить в мире бурных страстей и пылких чувств. Она не чувствует в себе таланта очаровывать и пленять мужчин и начисто лишена возвышенных мечтаний и сердечного волнения. Когда другие девушки в пансионе вздыхали о каком-нибудь герое из любовного романа и зачитывались балладами Шиллера, Элиза с восторгом изучала энциклопедию насекомых или книгу по истории Древнего Египта.
Когда закончилось обучение и Элиза вернулась домой, она предполагала, что мать позволит ей самой распоряжаться собственной жизнью. Но вместо этого Аманда с первых же дней принялась водить ее по модным магазинам, покупать роскошные платья и делиться секретами ухода за кожей и волосами. Поначалу это было даже любопытно, но потом быстро наскучило, и девушка принялась с молчаливым упорством избегать разговоров с матерью. Так продолжалось до сегодняшнего вечера.
Погруженная в свои грустные мысли, девушка вновь оступилась и на этот раз все-таки угодила в грязную лужу. С огорчением разглядывая промокшие туфельки, Элиза подумала о том, как хорошо было бы носить надежную кожаную обувь и самую простую одежду, надежно защищающую от холода и дождя. И при этом никогда не стыдиться своего происхождения.
Резкий порыв ветра закрутил вокруг ног пышное платье; девушка оправила его и пошла еще быстрее. Она должна найти место в дилижансе, чтобы покинуть этот противный город.