Страница:
Улыбаясь, я вытащил из седельной сумки телефон и позвонил на Небесное ранчо, чтобы похвастаться победой и попросить прислать за нами «прыгунок»…
К моему удивлению, лампа не погасла. Еще больше меня удивило то, что столешница не грохнулась на нас, когда ее втолкнуло ураганом в пещеру и она разбилась на мелкие кусочки.
Я подполз к двум серебристым коконам, лежавшим рядышком у стены. Они были покрыты пылью — а может, высохшей пленкой ила. Вокруг валялись разбитые сосуды с вылетевшими от декомпрессии пробками. Содержимое сосудов, разлитое по полу, медленно испарялось.
— Мэт!
Я откинул покрывало с ее лица. Она дышала, и ее веки дрогнули.
Слава Богу! Я с трепетом повернулся к сестре, осторожно развернул ее и посмотрел на бледно-голубое лицо, обрамленное капюшоном. Потом дотронулся до щеки. Частично мутировавшая кожа была холодной, но мягкой и упругой. Приподняв одно веко, я увидел, что ее глазное яблоко стало ярко-лазурным, как у грацильных халуков. Однако радужка осталась зеленой, с янтарным кружком возле расширенного зрачка — точно как у меня.
Второй глаз открылся, и зрачки медленно сузились.
— Аса… Ты?
Голос у сестры остался человеческим. Я схватил ее и прижал к груди.
— Ева! Боже мой, Ева!
— Мы… спасены?
Я услышал, как застонала Мэт, и ответил:
— Хороший вопрос.
Ослабив объятия, я снова уложил Еву на каменный пол.
— Спокойно, девочки. Сейчас разведаю что к чему.
Я вынул из поясной сумки армейский нож и обрезал ремни второй лампы, привязанной к Евиной груди. Как ни странно, она тоже не погасла.
Мэт села, протирая глаза. На ней все еще был форменный халукский пиджак, но без шлема. Несмотря на то что мы вымокли до нитки, пока шли по туннелю, одежда и волосы у нас высохли совершенно. На руках у меня по-прежнему мигал навигационный прибор и светилось табло переговорного устройства. Оба прибора исправно работали.
На табло горели цифры +122.41. Мы пролежали без сознания два часа.
Я вышел из кабачка, посветил кругом и невольно выругался.
Я думал, что от подземной реки останется жалкий ручеек, а она заполнила весь канал и плескалась почти у входа в наше убежище. Зловоние исчезло напрочь.
Посветив в сторону главной пещеры, я обнаружил, что туннель метрах в пятидесяти от нас завален обрушившейся скалой. Ближе к нам рухнула другая часть стены, и оттуда хлынул подземный поток.
Я поспешил обратно в кабачок.
— Выше головы, дамы! Нам надо поскорее выбираться отсюда. Старушка-речушка стучится к нам в дверь.
Мэт завязала разрезанный ремень узлом и повесила вторую лампу Еве на шею. Я перебросил парализатор через плечо, сложил одно из одеял и сунул себе под свитер.
Мы с Мэт помогли моей сестре пройти через низкое отверстие из пещеры и наполовину вынесли, наполовину вытащили ее на значительно уменьшившийся в размерах берег реки.
Потом я отдал Мэт свою пушку и нес Еву на закорках до тех пор, пока мы не дошли до Акульей Пасти.
Дальше начался сплошной кошмар. Поскольку Ева не могла идти сама, пришлось волочь ее по всем этим дьявольским шипам. Мы с Мэт камнями отбивали верхушки самых острых сталагмитов, потом накрывали торчащие обрубки ее форменным пиджаком и тащили Еву вперед. Продвигались мы ужасно медленно, потому что я боялся порвать Евин защитный комбинезон. Я опустил ей забрало, чтобы на нее не капало с потолка, но мы с Мэт промокли почти мгновенно.
Чтобы пробраться через Акулью Пасть, нам понадобился целый час. Когда мы наконец достигли лаза, стало ясно, что нам удалось подняться над уровнем прибывающей реки. Я вздохнул с облегчением, ибо в глубине души боялся, что лаз окажется заполнен водой и практически непроходим.
Сталагмитов здесь не было; я смастерил из пиджака и одеяла импровизированную волокушу и, извиваясь, как червяк, тянул Еву за собой. В конце концов мы вышли к Чаше. Здесь нам ничего не грозило, и я объявил, что пора сделать привал и как следует отдохнуть.
Руки и плечи у меня болели от перенапряжения, однако в целом мое физическое состояние было на диво хорошим.
Почка и ребра успокоились. Я решил не впрыскивать лекарства из браслета.
Сдвинув вверх забрало на шлеме сестры, я спросил, как она себя чувствует.
— Лучше, — прошептала она. — Только пить хочется. Я пробовала через трубочку… там пусто.
— Можно отрезать кусок от одеяла, — предложила Мэт. — Я вернусь в Акулью Пасть и наберу воды, которая капает со сталактитов.
— Ни к чему. — Я поднял пустую халукскую бутылку. — Сосуд у нас есть, а чистая святая вода найдется в Храме Гоблинов.
— В Храме Гоблинов? — удивилась Мэт.
— Сама увидишь, когда мы пойдем дальше. Сейчас вернусь.
Взяв лампу, я проскользнул сквозь Игольное Ушко и набрал воды из глубокой чистой лужи. Мы все напились вдосталь. Ева, сидевшая у стены, сказала, что чувствует себя вполне уютно в защитном комбинезоне. Зато Мэт побелела от холода. Меня самого начало познабливать после нашего марш-броска. Халукские лампы давали достаточно света, но не тепла. Я пожалел, что не проверил как следует бутылки в кабачке. Быть может, не все они разбились на мелкие кусочки, Я не отказался бы сейчас хлебнуть согревающего экзотического пойла.
Тут мне в голову пришла идея получше, и я предложил Мэт согреть друг друга. Мы сели, обнявшись, и накинули на плечи одеяло.
— А вы — хорошая парочка, — понимающе усмехнулась Ева.
— Уймись, сестренка!
Она снова лукаво улыбнулась, потом посерьезнела:
— Спасибо тебе, Аса. И тебе, Мэт… За то, что вы пришли.
— Мы еще не дома, — сказал я. — Хотя, надеюсь, худшее уже позади.
— Ты действительно нашел маршрут, которым шел бедный Халурик? — спросила у меня Мэт. — Эмили ничего мне толком не сказала.
Я объяснил Еве, кто такой бедный Халурик, и вкратце рассказал о том, как я обследовал подземелье.
— Совершенно уверен: раз Халурик сумел выбраться из пещеры в своем слабоумно-чешуйчатом состоянии, то для двух здоровых людей и одной грацильной особи это вообще раз плюнуть.
Ева прыснула со смеху:
— Заслужила!..
Мы немного помолчали, а потом я попросил Мэт рассказать о том, что произошло в пещере.
— Эмили занималась Евой, сидевшей в инвалидном кресле. Воритак долго и сосредоточенно беседовал с администратором Ру Локинаком, который возглавлял производственный центр. Они выключили «переводчики», поэтому я не понимала, о чем они говорит, но Эмили знала халукский язык. По ее словам, они обсуждали, стоит ли говорить остальным халукам о фотонном камуфлете и возможности бегства. Я спросила, есть ли в пещере лампы, и Эмили послала меня с чешуйником на склад. Когда я вернулась, все трое ожесточенно спорили. Очевидно, Ру Локинак не поверил, что ты нашел выход, и не хотел бежать, поскольку тогда им пришлось бы бросить тех, кто находился в дистатических генных камерах, а также тех, кто был в спячке. Это противоречило их старинному кодексу чести. Когда Воритак попросил, чтобы мне, Еве и Эмили позволили уйти через водосток, администратор отказал наотрез, не объясняя причин. В конце концов Воритак сдался и присоединился к толпе. Ру Локинак позвал двух инопланетных охранников, вооруженных парализаторами, и приказал им охранять нас, а потом начал молитву созерцания смерти.
Я кивнул:
— Он опасался, что вы разоблачите заговор, если останетесь в живых.
— Эмили изо всех сил пыталась переубедить Ру Локинака, — сказала Мэт. — Она действительно сделала все, что могла, бедняжка!
— Она была идеалисткой… и фанатичкой, — спокойно, но непримиримо произнесла Ева. — Если бы она осталась в живых, Содружество судило бы ее за измену.
— Эмили освободила нас из халукского плена! — возразил я. — Без нее мы не смогли бы сбежать.
— Без Милик, — Ева презрительно подчеркнула это имя, — этого вообще бы не случилось! И… и…
Сестра закашлялась. Я встал и принес ей воды. В конце концов она успокоилась и опустила голову вниз. Я снова нырнул к Мэт под одеяло.
— Как же вам удалось бежать? — спросил я после небольшой личной прелюдии, увы, несколько ограниченной в силу обстоятельств.
— Молившиеся халуки выстроились концентрическими кругами вокруг генно-инженерного комплекса, возле которого стоял Ру Локинак. Эмили сказала, что они включили спавших в камерах халуков в свое священное собрание. Горели только разноцветные шары, весь остальной свет в пещере выключили. Мы с охранниками были во внешнем круге, вместе с чешуйниками.
Халуки пели свою мантру, покачиваясь в ритм этой песни без слов. Через некоторое время многие инопланетяне впали в транс — в том числе и охранники, приставленные к женщинам.
У охранников не было электронных «переводчиков», так что Мэт с Эмили пошептались и выработали план. Они сделали вид, что Еве плохо, и жестами показали, что ей нужны лекарства и одеяло. Охранники не хотели прерывать моление, а поскольку больничная палата была в десяти метрах от комплекса, они позволили Эмили отвезти туда Еву без сопровождения. Эмили стащила в больнице четыре одеяла, две лампы и веревку. Все это она спрятала у Евы на коленях, накрыла ее одеялом и вернулась к Мэт.
Чем меньше времени оставалось до вспышки, тем больше халуки погружались в транс. Мэт с Эмили начали пятиться от полусонных охранников, толкая перед собой антигравитационное кресло Евы и продвигаясь вдоль внешнего круга чешуйников. Никто, похоже, не заметил, как они внезапно бросились бегом через пещеру.
Их план почти удался. Они уже были у входа в водосток номер пять, когда один из грацильных халуков забил тревогу.
— Мне кажется, это был Воритак, — сказала Мэт. — Кто-то в зеленом халате начал орать на стражников. Те побежали за нами. Что было дальше — ты знаешь сам.
— Черт побери! — сказал я. — А я-то считал Воритака славным малым.
— Когда ему пришлось выбирать между политическими амбициями собственной расы и жизнью трех инопланетянок, он оказался не таким уж славным, — заметила Мэт.
— Вы знаете, почему они построили генно-инженерный центр на Кашне? — спросила Ева натужным шепотом.
Я удивленно глянул на нее:
— Наверное, там им было удобнее. Ближе к источнику вируса.
— Нет… Там очень опасно работать. Основные центры трансмутации… расположены на халукских планетах. Генный комплекс «Мускат-414» был уникальным. И не потому, что там удобнее. Когда я попалась, Милик сказала мне, почему она хочет изменить меня… и почему она изменилась сама.
Смешная лампочка в полоску на потолке мигнула — и в унисон с ней что-то щелкнуло у меня в голове. Я похолодел.
— Другая Эмили Кенигсберг! Та, что погибла на борту звездолета. Она была халуком! Копией!
— Полуклоном. Это более точный термин. Взрослая инопланетянка, радикально-трансмутированная… становится практически неотличимой от человека — донора ДНК. Чтобы вырастить настоящего клона, нужны годы. А так… Некоторые халукские гены у нее остались, но все обычные анализы подтвердили бы, что полуклон — настоящий человек. Я точно не Знаю, какая задача была у фальшивой Эмили. Возможно, шпионить за самой «Галафармой».
— Значит, если бы они сделали твоего полуклона, — мрачно сказал я Еве, — поддельная Ева поднесла бы «Гале» планеты «Оплота» на тарелочке.
— А поддельные Адик и Мэт помогли бы приготовить десерт, — добавила Мэт.
— Шесть месяцев, — прошептала Ева. — Им требовалось полгода, чтобы создать наших… двойников. Ты знаешь. Аса, что Симон хотел сделать меня главой «Оплота»? Чтобы я стала президентом и послала Зеда подальше?
— Он говорил. Мне кажется, это отличная идея.
— Я согласилась, но далеко не сразу. Я сказала ему, что на самом деле ему нужен… ты.
— Господи, Ева!
Я хотел было ей возразить, но она решительно оборвала меня:
— Не бери в голову. Мы можем… обсудить это позже с Симоном. А сейчас я должна рассказать тебе все, что мне известно о сговоре халуков с семью концернами. Начиная с того, как меня схватили.
Глава 22
* * *
Я очнулся, все еще с улыбкой на устах вдохнул прохладный влажный воздух с каким-то странным привкусом спирта и вылез из-под одеяла.К моему удивлению, лампа не погасла. Еще больше меня удивило то, что столешница не грохнулась на нас, когда ее втолкнуло ураганом в пещеру и она разбилась на мелкие кусочки.
Я подполз к двум серебристым коконам, лежавшим рядышком у стены. Они были покрыты пылью — а может, высохшей пленкой ила. Вокруг валялись разбитые сосуды с вылетевшими от декомпрессии пробками. Содержимое сосудов, разлитое по полу, медленно испарялось.
— Мэт!
Я откинул покрывало с ее лица. Она дышала, и ее веки дрогнули.
Слава Богу! Я с трепетом повернулся к сестре, осторожно развернул ее и посмотрел на бледно-голубое лицо, обрамленное капюшоном. Потом дотронулся до щеки. Частично мутировавшая кожа была холодной, но мягкой и упругой. Приподняв одно веко, я увидел, что ее глазное яблоко стало ярко-лазурным, как у грацильных халуков. Однако радужка осталась зеленой, с янтарным кружком возле расширенного зрачка — точно как у меня.
Второй глаз открылся, и зрачки медленно сузились.
— Аса… Ты?
Голос у сестры остался человеческим. Я схватил ее и прижал к груди.
— Ева! Боже мой, Ева!
— Мы… спасены?
Я услышал, как застонала Мэт, и ответил:
— Хороший вопрос.
Ослабив объятия, я снова уложил Еву на каменный пол.
— Спокойно, девочки. Сейчас разведаю что к чему.
Я вынул из поясной сумки армейский нож и обрезал ремни второй лампы, привязанной к Евиной груди. Как ни странно, она тоже не погасла.
Мэт села, протирая глаза. На ней все еще был форменный халукский пиджак, но без шлема. Несмотря на то что мы вымокли до нитки, пока шли по туннелю, одежда и волосы у нас высохли совершенно. На руках у меня по-прежнему мигал навигационный прибор и светилось табло переговорного устройства. Оба прибора исправно работали.
На табло горели цифры +122.41. Мы пролежали без сознания два часа.
Я вышел из кабачка, посветил кругом и невольно выругался.
Я думал, что от подземной реки останется жалкий ручеек, а она заполнила весь канал и плескалась почти у входа в наше убежище. Зловоние исчезло напрочь.
Посветив в сторону главной пещеры, я обнаружил, что туннель метрах в пятидесяти от нас завален обрушившейся скалой. Ближе к нам рухнула другая часть стены, и оттуда хлынул подземный поток.
Я поспешил обратно в кабачок.
— Выше головы, дамы! Нам надо поскорее выбираться отсюда. Старушка-речушка стучится к нам в дверь.
Мэт завязала разрезанный ремень узлом и повесила вторую лампу Еве на шею. Я перебросил парализатор через плечо, сложил одно из одеял и сунул себе под свитер.
Мы с Мэт помогли моей сестре пройти через низкое отверстие из пещеры и наполовину вынесли, наполовину вытащили ее на значительно уменьшившийся в размерах берег реки.
Потом я отдал Мэт свою пушку и нес Еву на закорках до тех пор, пока мы не дошли до Акульей Пасти.
Дальше начался сплошной кошмар. Поскольку Ева не могла идти сама, пришлось волочь ее по всем этим дьявольским шипам. Мы с Мэт камнями отбивали верхушки самых острых сталагмитов, потом накрывали торчащие обрубки ее форменным пиджаком и тащили Еву вперед. Продвигались мы ужасно медленно, потому что я боялся порвать Евин защитный комбинезон. Я опустил ей забрало, чтобы на нее не капало с потолка, но мы с Мэт промокли почти мгновенно.
Чтобы пробраться через Акулью Пасть, нам понадобился целый час. Когда мы наконец достигли лаза, стало ясно, что нам удалось подняться над уровнем прибывающей реки. Я вздохнул с облегчением, ибо в глубине души боялся, что лаз окажется заполнен водой и практически непроходим.
Сталагмитов здесь не было; я смастерил из пиджака и одеяла импровизированную волокушу и, извиваясь, как червяк, тянул Еву за собой. В конце концов мы вышли к Чаше. Здесь нам ничего не грозило, и я объявил, что пора сделать привал и как следует отдохнуть.
Руки и плечи у меня болели от перенапряжения, однако в целом мое физическое состояние было на диво хорошим.
Почка и ребра успокоились. Я решил не впрыскивать лекарства из браслета.
Сдвинув вверх забрало на шлеме сестры, я спросил, как она себя чувствует.
— Лучше, — прошептала она. — Только пить хочется. Я пробовала через трубочку… там пусто.
— Можно отрезать кусок от одеяла, — предложила Мэт. — Я вернусь в Акулью Пасть и наберу воды, которая капает со сталактитов.
— Ни к чему. — Я поднял пустую халукскую бутылку. — Сосуд у нас есть, а чистая святая вода найдется в Храме Гоблинов.
— В Храме Гоблинов? — удивилась Мэт.
— Сама увидишь, когда мы пойдем дальше. Сейчас вернусь.
Взяв лампу, я проскользнул сквозь Игольное Ушко и набрал воды из глубокой чистой лужи. Мы все напились вдосталь. Ева, сидевшая у стены, сказала, что чувствует себя вполне уютно в защитном комбинезоне. Зато Мэт побелела от холода. Меня самого начало познабливать после нашего марш-броска. Халукские лампы давали достаточно света, но не тепла. Я пожалел, что не проверил как следует бутылки в кабачке. Быть может, не все они разбились на мелкие кусочки, Я не отказался бы сейчас хлебнуть согревающего экзотического пойла.
Тут мне в голову пришла идея получше, и я предложил Мэт согреть друг друга. Мы сели, обнявшись, и накинули на плечи одеяло.
— А вы — хорошая парочка, — понимающе усмехнулась Ева.
— Уймись, сестренка!
Она снова лукаво улыбнулась, потом посерьезнела:
— Спасибо тебе, Аса. И тебе, Мэт… За то, что вы пришли.
— Мы еще не дома, — сказал я. — Хотя, надеюсь, худшее уже позади.
— Ты действительно нашел маршрут, которым шел бедный Халурик? — спросила у меня Мэт. — Эмили ничего мне толком не сказала.
Я объяснил Еве, кто такой бедный Халурик, и вкратце рассказал о том, как я обследовал подземелье.
— Совершенно уверен: раз Халурик сумел выбраться из пещеры в своем слабоумно-чешуйчатом состоянии, то для двух здоровых людей и одной грацильной особи это вообще раз плюнуть.
Ева прыснула со смеху:
— Заслужила!..
Мы немного помолчали, а потом я попросил Мэт рассказать о том, что произошло в пещере.
— Эмили занималась Евой, сидевшей в инвалидном кресле. Воритак долго и сосредоточенно беседовал с администратором Ру Локинаком, который возглавлял производственный центр. Они выключили «переводчики», поэтому я не понимала, о чем они говорит, но Эмили знала халукский язык. По ее словам, они обсуждали, стоит ли говорить остальным халукам о фотонном камуфлете и возможности бегства. Я спросила, есть ли в пещере лампы, и Эмили послала меня с чешуйником на склад. Когда я вернулась, все трое ожесточенно спорили. Очевидно, Ру Локинак не поверил, что ты нашел выход, и не хотел бежать, поскольку тогда им пришлось бы бросить тех, кто находился в дистатических генных камерах, а также тех, кто был в спячке. Это противоречило их старинному кодексу чести. Когда Воритак попросил, чтобы мне, Еве и Эмили позволили уйти через водосток, администратор отказал наотрез, не объясняя причин. В конце концов Воритак сдался и присоединился к толпе. Ру Локинак позвал двух инопланетных охранников, вооруженных парализаторами, и приказал им охранять нас, а потом начал молитву созерцания смерти.
Я кивнул:
— Он опасался, что вы разоблачите заговор, если останетесь в живых.
— Эмили изо всех сил пыталась переубедить Ру Локинака, — сказала Мэт. — Она действительно сделала все, что могла, бедняжка!
— Она была идеалисткой… и фанатичкой, — спокойно, но непримиримо произнесла Ева. — Если бы она осталась в живых, Содружество судило бы ее за измену.
— Эмили освободила нас из халукского плена! — возразил я. — Без нее мы не смогли бы сбежать.
— Без Милик, — Ева презрительно подчеркнула это имя, — этого вообще бы не случилось! И… и…
Сестра закашлялась. Я встал и принес ей воды. В конце концов она успокоилась и опустила голову вниз. Я снова нырнул к Мэт под одеяло.
— Как же вам удалось бежать? — спросил я после небольшой личной прелюдии, увы, несколько ограниченной в силу обстоятельств.
— Молившиеся халуки выстроились концентрическими кругами вокруг генно-инженерного комплекса, возле которого стоял Ру Локинак. Эмили сказала, что они включили спавших в камерах халуков в свое священное собрание. Горели только разноцветные шары, весь остальной свет в пещере выключили. Мы с охранниками были во внешнем круге, вместе с чешуйниками.
Халуки пели свою мантру, покачиваясь в ритм этой песни без слов. Через некоторое время многие инопланетяне впали в транс — в том числе и охранники, приставленные к женщинам.
У охранников не было электронных «переводчиков», так что Мэт с Эмили пошептались и выработали план. Они сделали вид, что Еве плохо, и жестами показали, что ей нужны лекарства и одеяло. Охранники не хотели прерывать моление, а поскольку больничная палата была в десяти метрах от комплекса, они позволили Эмили отвезти туда Еву без сопровождения. Эмили стащила в больнице четыре одеяла, две лампы и веревку. Все это она спрятала у Евы на коленях, накрыла ее одеялом и вернулась к Мэт.
Чем меньше времени оставалось до вспышки, тем больше халуки погружались в транс. Мэт с Эмили начали пятиться от полусонных охранников, толкая перед собой антигравитационное кресло Евы и продвигаясь вдоль внешнего круга чешуйников. Никто, похоже, не заметил, как они внезапно бросились бегом через пещеру.
Их план почти удался. Они уже были у входа в водосток номер пять, когда один из грацильных халуков забил тревогу.
— Мне кажется, это был Воритак, — сказала Мэт. — Кто-то в зеленом халате начал орать на стражников. Те побежали за нами. Что было дальше — ты знаешь сам.
— Черт побери! — сказал я. — А я-то считал Воритака славным малым.
— Когда ему пришлось выбирать между политическими амбициями собственной расы и жизнью трех инопланетянок, он оказался не таким уж славным, — заметила Мэт.
— Вы знаете, почему они построили генно-инженерный центр на Кашне? — спросила Ева натужным шепотом.
Я удивленно глянул на нее:
— Наверное, там им было удобнее. Ближе к источнику вируса.
— Нет… Там очень опасно работать. Основные центры трансмутации… расположены на халукских планетах. Генный комплекс «Мускат-414» был уникальным. И не потому, что там удобнее. Когда я попалась, Милик сказала мне, почему она хочет изменить меня… и почему она изменилась сама.
Смешная лампочка в полоску на потолке мигнула — и в унисон с ней что-то щелкнуло у меня в голове. Я похолодел.
— Другая Эмили Кенигсберг! Та, что погибла на борту звездолета. Она была халуком! Копией!
— Полуклоном. Это более точный термин. Взрослая инопланетянка, радикально-трансмутированная… становится практически неотличимой от человека — донора ДНК. Чтобы вырастить настоящего клона, нужны годы. А так… Некоторые халукские гены у нее остались, но все обычные анализы подтвердили бы, что полуклон — настоящий человек. Я точно не Знаю, какая задача была у фальшивой Эмили. Возможно, шпионить за самой «Галафармой».
— Значит, если бы они сделали твоего полуклона, — мрачно сказал я Еве, — поддельная Ева поднесла бы «Гале» планеты «Оплота» на тарелочке.
— А поддельные Адик и Мэт помогли бы приготовить десерт, — добавила Мэт.
— Шесть месяцев, — прошептала Ева. — Им требовалось полгода, чтобы создать наших… двойников. Ты знаешь. Аса, что Симон хотел сделать меня главой «Оплота»? Чтобы я стала президентом и послала Зеда подальше?
— Он говорил. Мне кажется, это отличная идея.
— Я согласилась, но далеко не сразу. Я сказала ему, что на самом деле ему нужен… ты.
— Господи, Ева!
Я хотел было ей возразить, но она решительно оборвала меня:
— Не бери в голову. Мы можем… обсудить это позже с Симоном. А сейчас я должна рассказать тебе все, что мне известно о сговоре халуков с семью концернами. Начиная с того, как меня схватили.
Глава 22
Я правильно догадался, зачем Ева полетела на Кашне. Года два она подозревала, что в «Оплоте» есть шпионы «Галафармы», активно работающие на противника Она только не могла понять, почему Алистер Драммонд так жаждет приобрести «Оплот», что готов рискнуть самим существованием своего концерна, ведь если бы саботаж «Галафармы», кража важных данных и заговор с целью подрыва благосостояния «Оплота» были доказаны, по правилам СМТ звездная корпорация могла подать на концерн в суд и потребовать все его имущество в качестве компенсации за причиненный ущерб.
Объяснить такое безрассудное поведение Драммонда можно было только тем, что приобретение «Оплота» сулило ему сумасшедшую прибыль в будущем.
Загадочные происшествия с халуками казались слишком мелкими и не имеющими отношения к попыткам «Галафармы» наложить лапу на «Оплот». Еве и в голову не приходило искать между ними связь — до тех пор, пока Боб Баскомб не рассказал ей свою странную историю и пока она не узнала, что Оливер Шнайдер положил дело о погибшем халуке под сукно Еву это озадачило и навело на мысли, которые даже ей самой казались поначалу невероятными.
Ева никогда не доверяла Шнайдеру. Он был человеком Зеда и не раз тормозил внутренние расследования в корпорации, начатые по инициативе Евы. Ева не могла доказать, что Шнайдер предатель, однако, как и я, понимала, что начальник службы безопасности корпорации — идеальная для вербовки фигура. И вот теперь Шнайдер проигнорировал доклад о трупе халука, найденном на Кашне — на планете, где производилось нечто, сильно интересовавшее инопланетян Ева знала, что Симон просто рассмеется, если она поделится с ним подозрениями о связи «Галафармы» с халуками.
Докладывать об этом властям Содружества было тем более глупо Если бы она попробовала обойти Шнайдера и поручить расследование флотской службе безопасности, возглавляемой Мэт Грегуар, он узнал бы об этом и нашел бы способ ей помешать. У старого пройдохи Олли были уши и глаза в каждом уголке «Оплота». Именно таким образом он отрабатывал свою громадную зарплату и щедрые пожертвования акционеров.
Поэтому Ева решила сама разведать, что происходит на Кашне, — прилетела инкогнито и заставила своих друзей Баскомбов поклясться, что они сохранят тайну. Если ее экспедиция не даст никаких результатов — ничего страшного. Конечно, ходить по Кашне в одиночку небезопасно, однако она была опытным разведчиком и не раз уже исследовала дебри этой планеты. К тому же она решила, что пойдет туда вооруженной до зубов.
Кроме того, Ева надеялась, что, даже если инопланетяне работают на «мускатных» фабриках Гранта, они не осмелятся в открытую напасть на человека. Боб Баскомб говорил ей, что охотники свободно рыскали по всему микроконтиненту. Она также знала, что роботы, охранявшие законсервированные фабрики, не станут причинять людям зло. Больше того, обычно главный вход в такие центры оставляли незапертым, чтобы люди могли там укрыться в случае необходимости.
Ева собиралась приземлиться в джунглях рядом с «Мускатом-414», прикинуться охотницей и попросту войти, не скрываясь, на территорию фабрики. А там уже будет видно что к чему.
Когда она прошла в ворота, в дверях комплекса показались два человека в защитных костюмах с эмблемами «Оплота», которые дружески приветствовали ее. Ева приняла их за инженеров, работающих над проектом. Несколько обескураженная, она скрыла свое разочарование и представилась.
Ух ты! То, что вице-президент «Оплота» посетил их захолустную фабрику, произвело на парней большое впечатление.
Они поделились радостной новостью со своим начальником Мелом Белом.
Ева согласилась зайти в здание на роковой стаканчик пива.
Мел и двое других агентов «Галафармы» схватили ее, как только она вышла из шлюза, разоружили и отвели в подземелье.
Четыре дня ее держали взаперти, пока в космосе летали туда-сюда межпланетные сообщения и «Галафарма» пыталась решить, что ей делать с такой важной добычей. Потом кому-то в голову пришла дьявольски блестящая идея, Элгар-Макграф примчался на Кашне, чтобы убедиться, что все идет по плану. Он лично сказал Еве, что на следующий день начнется процесс превращения ее в инопланетянку.
Кроме того, подонок не отказал себе в удовольствии поиздеваться над ней, добавив, что она бы очень сильно удивилась, узнав, кто предложил такое необычное «наказание».
Несколько часов спустя Еву тайком навестила инопланетянка, признавшаяся в том, что ранее она была человеком по имени Эмили Блэйк Кенигсберг. Она рассказала моей охваченной ужасом сестре фантастическую историю.
Между ними вспыхнул бурный, но короткий роман, перешедший в дружеские отношения. Пока они были любовниками, Эмили поделилась с Алистером своей заветной мечтой: освободить халуков — чрезвычайно многочисленных и непонятых инопланетян — от алломорфизма, который так сильно тормозил их прогресс. Эмили изучала халуков долгие годы и была убеждена, что с помощью генной инженерии их можно запросто избавить от бремени алломорфных изменений. А как они будут благодарны за это!..
Она напомнила Алистеру, что враждебность халуков по отношению к человечеству коренилась в основном в их зависти к нашей стабильной психике, а также страхе, что мы воспользуемся научным превосходством для покорения их планет. По мнению Эмили, из всех негуманоидных рас, освоивших космос, халуки обладали самым высоким потенциалом развития.
Мотивы, побуждавшие Эмили Кенигсберг помочь им, основывались на глубоком убеждении, что аморально не делиться с другими расами достижениями в области генной инженерии и других высоких технологий. Эмили также намекнула Алистеру Драммонду: если концерну удастся обойти недальновидные законы Содружества и помочь халукам, он не только исправит вопиющую несправедливость, но и получит колоссальную прибыль.
Алистеру не требовалось напоминать о том, что в созвездии халуков есть обильные запасы ценных элементов, которые инопланетяне не могли использовать в силу ограниченности своих научных знаний и, несмотря на это, упрямо отказывались продавать человечеству.
Президент «Галафармы» был заинтригован. Он согласился подумать над предложением Эмили, послал агентов прощупать настроения халуков — и несказанно изумился, когда непоколебимые в своей ксенофобии инопланетяне заглотнули не только наживку, но и леску с крючком.
Эмили полетела работать в оборудованную «Галой» лабораторию на колонизированной халуками планете Артюк в самой оконечности Шпоры Персея. В поразительно короткий срок она разработала методику устранения алломорфизма из генома халуков. Алистера Драммонда несколько смутило, что для этой процедуры годился единственный вирус — ПД32:С2, который производила звездная корпорация «Оплот». Однако у него насчет «Оплота» были свои планы, так что сотрудничество с халуками лишь побуждало Алистера поскорее воплотить их в жизнь.
Эмили Кенигсберг трудилась на Артюке и других халукских планетах несколько лет, радуясь тому, что ее мечта сбывается. Честно говоря, халуки не спешили выказывать человечеству дружеские чувства. В целом они оставались отчужденными и подозрительными даже по отношению к ней и ворчали по поводу того, что им приходится отдавать несметные количества ценных элементов в обмен на ее работу и жалкую горстку столь необходимой вирусной культуры.
Однако с течением времени, когда остальные члены Большой Семерки концернов присоединились к «Галафарме» в ее «взаимовыгодной» незаконной торговле с халуками, отношение инопланетян к людям улучшилось. Они охотно платили за звездолеты, компьютеры, высокотехнологичное промышленное оборудование и другие чудесные контрабандные товары; хотя с агентами концернов халуки по-прежнему общались строго официально, они стали гораздо приветливее с Эмили и ее коллегами, которые помогали ей вершить благое дело на халукских планетах.
Звездный час Эмили Кенигсберг настал в 2229 году, когда ее представили верховному лидеру Халукского Союза Слуге Слуг Луку — тот специально прилетел на Артюк, чтобы встретиться с ней. Слуга Слуг не только вручил Эмили почетную диадему, оценив таким образом ее благородную деятельность, но также выразил сожаление по поводу непонимания, разделяющего их расы. Хотела бы она выслушать его предложение о новом направлении в развитии человеческо-халукских отношений?
Конечно!
Знакома ли она с процессом полуклонирования и опытами на разумных существах?
Да, но… В Содружестве Планет Человечества такая практика считалась противозаконной, как и клонирование, и прочие радикальные формы генной инженерии.
Слуга Слуг-Лук, похоже, прекрасно это знал. Он легко отмел возражения Эмили, указав на то, что и ее собственная деятельность, и товарообмен семи концернов с халуками тоже являются нарушением законов Содружества.
Верно, согласилась Эмили. А почему халуков так интересует полуклонирование?
Слуга Слуг Лук признался, что у него тоже есть заветная мечта. Он убежден, что, если бы нескольких халуков можно было трансмутировать в людей, они стали бы проводниками мирных идей в своем сообществе. Путешествуя по халукским планетам и знакомя враждебно настроенные массы с целями человечества, его обычаями и грядущими благодеяниями, полуклоны могли бы развеять давние страхи и победить предрассудки.
«Серьезно?» — недоверчиво спросила Эмили.
«Без сомнения», — ответил Слуга Слуг, сославшись на непонятную для людей психику халуков.
Полуклоны в человеческом обличье успокоили бы и недовольных среди низших классов общества, которых обижало то, что лишь привилегированные халуки могли позволить себе стабилизировать свое состояние с помощью ПД32:С2, в то время как бедным приходилось по-прежнему впадать в спячку. Проводники мирных идей всем объяснят: когда халуки окончательно преодолеют расовые предубеждения и объявят на весь Млечный Путь, что они хотят стать братьями (а также торговыми партнерами) человечества, люди обязательно откликнутся и найдут возможность увеличить поставки ПД32:С2.
И тогда для обеих рас начнется новая эра.
Эмили робко спросила: а не думает ли Слуга Слуг, что настоящие посланники человечества справятся с такой деликатной миссией лучше, чем полуклоны?
Слуга Слуг Лук так не думал. К сожалению, отношения между халуками и агентами концерна оставались напряженными из-за неизбежных проблем, возникающих при незаконной торговле. Каждая сторона, если говорить уж совсем откровенно, постоянно была настороже, опасаясь, как бы партнеры не надули ее.
А кроме агентов концерна (за исключением Эмили и ее коллег), никто из людей, занимающих более или менее высокое положение, с халуками по-дружески не общается. И не будет общаться, пока Содружество не пересмотрит свои законы.
Продемонстрировав поразительное знание человеческих идиом, Слуга Слуг назвал эту парадоксальную ситуацию «уловкой 22», то есть заколдованным кругом, который необходимо разорвать, чтобы найти единственно верный выход.
Слова Слуги Слуг пронзили сердце идеалистки Эмили Кенигсберг. Она согласилась приложить все усилия для осуществления нового проекта и держать его в секрете от «Галафармы» и других концернов, чтобы ей не помешали из чисто коммерческих соображений.
Второй этап, подготовка человека — донора ДНК, был более длительным, и для него требовались трансферазы более широкого спектра действия. Донора, находившегося в состоянии дистаза, осторожно инфицировали отдельными неалломорфными халукскими генами, чтобы предупредить синдром отторжения у будущего полуклона. Проведя в дистатическом резервуаре двенадцать недель, донор-человек был готов — и в качестве побочного эффекта принимал обличье грацильного халука.
На третьем этапе халуку вводилось огромное количество генетического материала от модифицированного донора-человека. Когда процесс трансмутации заканчивался, то есть еще через двенадцать недель, из резервуара выходила копия донора.
И только в результате сложнейшей генетической экспертизы можно было определить, что это не человек, а инопланетянин.
Эмили по собственной воле стала первым донором ДНК.
Она надеялась, что ее «потомство» явится мостом мира, который побудит миллиарды недоверчивых и воинственных инопланетян халукского созвездия стать друзьями человеческой расы и зажить с ними в любви и согласии.
После небольшой церемонии посвящения фальшивая Эмили уехала, очевидно, для подготовки к своей деликатной миссии Настоящая Эмили надеялась после столь успешного эксперимента вернуть себе человеческий облик. Но Слуга Слуг Лук с превеликим сожалением сказал, что ей придется немного подождать. Она слишком незаменима для них, и они просто не в силах обойтись без ее услуг и позволить ей на полгода залечь в резервуар. Она должна произвести на свет следующих полуклонов, причем как можно скорее. На Артюк доставлены другие люди-доноры (как — не важно), а халукские добровольцы ждут не дождутся, когда их наконец трансмутируют.
Объяснить такое безрассудное поведение Драммонда можно было только тем, что приобретение «Оплота» сулило ему сумасшедшую прибыль в будущем.
Загадочные происшествия с халуками казались слишком мелкими и не имеющими отношения к попыткам «Галафармы» наложить лапу на «Оплот». Еве и в голову не приходило искать между ними связь — до тех пор, пока Боб Баскомб не рассказал ей свою странную историю и пока она не узнала, что Оливер Шнайдер положил дело о погибшем халуке под сукно Еву это озадачило и навело на мысли, которые даже ей самой казались поначалу невероятными.
Ева никогда не доверяла Шнайдеру. Он был человеком Зеда и не раз тормозил внутренние расследования в корпорации, начатые по инициативе Евы. Ева не могла доказать, что Шнайдер предатель, однако, как и я, понимала, что начальник службы безопасности корпорации — идеальная для вербовки фигура. И вот теперь Шнайдер проигнорировал доклад о трупе халука, найденном на Кашне — на планете, где производилось нечто, сильно интересовавшее инопланетян Ева знала, что Симон просто рассмеется, если она поделится с ним подозрениями о связи «Галафармы» с халуками.
Докладывать об этом властям Содружества было тем более глупо Если бы она попробовала обойти Шнайдера и поручить расследование флотской службе безопасности, возглавляемой Мэт Грегуар, он узнал бы об этом и нашел бы способ ей помешать. У старого пройдохи Олли были уши и глаза в каждом уголке «Оплота». Именно таким образом он отрабатывал свою громадную зарплату и щедрые пожертвования акционеров.
Поэтому Ева решила сама разведать, что происходит на Кашне, — прилетела инкогнито и заставила своих друзей Баскомбов поклясться, что они сохранят тайну. Если ее экспедиция не даст никаких результатов — ничего страшного. Конечно, ходить по Кашне в одиночку небезопасно, однако она была опытным разведчиком и не раз уже исследовала дебри этой планеты. К тому же она решила, что пойдет туда вооруженной до зубов.
Кроме того, Ева надеялась, что, даже если инопланетяне работают на «мускатных» фабриках Гранта, они не осмелятся в открытую напасть на человека. Боб Баскомб говорил ей, что охотники свободно рыскали по всему микроконтиненту. Она также знала, что роботы, охранявшие законсервированные фабрики, не станут причинять людям зло. Больше того, обычно главный вход в такие центры оставляли незапертым, чтобы люди могли там укрыться в случае необходимости.
Ева собиралась приземлиться в джунглях рядом с «Мускатом-414», прикинуться охотницей и попросту войти, не скрываясь, на территорию фабрики. А там уже будет видно что к чему.
Когда она прошла в ворота, в дверях комплекса показались два человека в защитных костюмах с эмблемами «Оплота», которые дружески приветствовали ее. Ева приняла их за инженеров, работающих над проектом. Несколько обескураженная, она скрыла свое разочарование и представилась.
Ух ты! То, что вице-президент «Оплота» посетил их захолустную фабрику, произвело на парней большое впечатление.
Они поделились радостной новостью со своим начальником Мелом Белом.
Ева согласилась зайти в здание на роковой стаканчик пива.
Мел и двое других агентов «Галафармы» схватили ее, как только она вышла из шлюза, разоружили и отвели в подземелье.
Четыре дня ее держали взаперти, пока в космосе летали туда-сюда межпланетные сообщения и «Галафарма» пыталась решить, что ей делать с такой важной добычей. Потом кому-то в голову пришла дьявольски блестящая идея, Элгар-Макграф примчался на Кашне, чтобы убедиться, что все идет по плану. Он лично сказал Еве, что на следующий день начнется процесс превращения ее в инопланетянку.
Кроме того, подонок не отказал себе в удовольствии поиздеваться над ней, добавив, что она бы очень сильно удивилась, узнав, кто предложил такое необычное «наказание».
Несколько часов спустя Еву тайком навестила инопланетянка, признавшаяся в том, что ранее она была человеком по имени Эмили Блэйк Кенигсберг. Она рассказала моей охваченной ужасом сестре фантастическую историю.
* * *
Шесть лет назад Эмили Кенигсберг была высокооплачиваемым ученым в исследовательском центре «Галафармы» на Земле. Красивая и умная, ксенобиолог привлекла внимание любвеобильного президента «Галы» Алистера Драммонда.Между ними вспыхнул бурный, но короткий роман, перешедший в дружеские отношения. Пока они были любовниками, Эмили поделилась с Алистером своей заветной мечтой: освободить халуков — чрезвычайно многочисленных и непонятых инопланетян — от алломорфизма, который так сильно тормозил их прогресс. Эмили изучала халуков долгие годы и была убеждена, что с помощью генной инженерии их можно запросто избавить от бремени алломорфных изменений. А как они будут благодарны за это!..
Она напомнила Алистеру, что враждебность халуков по отношению к человечеству коренилась в основном в их зависти к нашей стабильной психике, а также страхе, что мы воспользуемся научным превосходством для покорения их планет. По мнению Эмили, из всех негуманоидных рас, освоивших космос, халуки обладали самым высоким потенциалом развития.
Мотивы, побуждавшие Эмили Кенигсберг помочь им, основывались на глубоком убеждении, что аморально не делиться с другими расами достижениями в области генной инженерии и других высоких технологий. Эмили также намекнула Алистеру Драммонду: если концерну удастся обойти недальновидные законы Содружества и помочь халукам, он не только исправит вопиющую несправедливость, но и получит колоссальную прибыль.
Алистеру не требовалось напоминать о том, что в созвездии халуков есть обильные запасы ценных элементов, которые инопланетяне не могли использовать в силу ограниченности своих научных знаний и, несмотря на это, упрямо отказывались продавать человечеству.
Президент «Галафармы» был заинтригован. Он согласился подумать над предложением Эмили, послал агентов прощупать настроения халуков — и несказанно изумился, когда непоколебимые в своей ксенофобии инопланетяне заглотнули не только наживку, но и леску с крючком.
Эмили полетела работать в оборудованную «Галой» лабораторию на колонизированной халуками планете Артюк в самой оконечности Шпоры Персея. В поразительно короткий срок она разработала методику устранения алломорфизма из генома халуков. Алистера Драммонда несколько смутило, что для этой процедуры годился единственный вирус — ПД32:С2, который производила звездная корпорация «Оплот». Однако у него насчет «Оплота» были свои планы, так что сотрудничество с халуками лишь побуждало Алистера поскорее воплотить их в жизнь.
Эмили Кенигсберг трудилась на Артюке и других халукских планетах несколько лет, радуясь тому, что ее мечта сбывается. Честно говоря, халуки не спешили выказывать человечеству дружеские чувства. В целом они оставались отчужденными и подозрительными даже по отношению к ней и ворчали по поводу того, что им приходится отдавать несметные количества ценных элементов в обмен на ее работу и жалкую горстку столь необходимой вирусной культуры.
Однако с течением времени, когда остальные члены Большой Семерки концернов присоединились к «Галафарме» в ее «взаимовыгодной» незаконной торговле с халуками, отношение инопланетян к людям улучшилось. Они охотно платили за звездолеты, компьютеры, высокотехнологичное промышленное оборудование и другие чудесные контрабандные товары; хотя с агентами концернов халуки по-прежнему общались строго официально, они стали гораздо приветливее с Эмили и ее коллегами, которые помогали ей вершить благое дело на халукских планетах.
Звездный час Эмили Кенигсберг настал в 2229 году, когда ее представили верховному лидеру Халукского Союза Слуге Слуг Луку — тот специально прилетел на Артюк, чтобы встретиться с ней. Слуга Слуг не только вручил Эмили почетную диадему, оценив таким образом ее благородную деятельность, но также выразил сожаление по поводу непонимания, разделяющего их расы. Хотела бы она выслушать его предложение о новом направлении в развитии человеческо-халукских отношений?
Конечно!
Знакома ли она с процессом полуклонирования и опытами на разумных существах?
Да, но… В Содружестве Планет Человечества такая практика считалась противозаконной, как и клонирование, и прочие радикальные формы генной инженерии.
Слуга Слуг-Лук, похоже, прекрасно это знал. Он легко отмел возражения Эмили, указав на то, что и ее собственная деятельность, и товарообмен семи концернов с халуками тоже являются нарушением законов Содружества.
Верно, согласилась Эмили. А почему халуков так интересует полуклонирование?
Слуга Слуг Лук признался, что у него тоже есть заветная мечта. Он убежден, что, если бы нескольких халуков можно было трансмутировать в людей, они стали бы проводниками мирных идей в своем сообществе. Путешествуя по халукским планетам и знакомя враждебно настроенные массы с целями человечества, его обычаями и грядущими благодеяниями, полуклоны могли бы развеять давние страхи и победить предрассудки.
«Серьезно?» — недоверчиво спросила Эмили.
«Без сомнения», — ответил Слуга Слуг, сославшись на непонятную для людей психику халуков.
Полуклоны в человеческом обличье успокоили бы и недовольных среди низших классов общества, которых обижало то, что лишь привилегированные халуки могли позволить себе стабилизировать свое состояние с помощью ПД32:С2, в то время как бедным приходилось по-прежнему впадать в спячку. Проводники мирных идей всем объяснят: когда халуки окончательно преодолеют расовые предубеждения и объявят на весь Млечный Путь, что они хотят стать братьями (а также торговыми партнерами) человечества, люди обязательно откликнутся и найдут возможность увеличить поставки ПД32:С2.
И тогда для обеих рас начнется новая эра.
Эмили робко спросила: а не думает ли Слуга Слуг, что настоящие посланники человечества справятся с такой деликатной миссией лучше, чем полуклоны?
Слуга Слуг Лук так не думал. К сожалению, отношения между халуками и агентами концерна оставались напряженными из-за неизбежных проблем, возникающих при незаконной торговле. Каждая сторона, если говорить уж совсем откровенно, постоянно была настороже, опасаясь, как бы партнеры не надули ее.
А кроме агентов концерна (за исключением Эмили и ее коллег), никто из людей, занимающих более или менее высокое положение, с халуками по-дружески не общается. И не будет общаться, пока Содружество не пересмотрит свои законы.
Продемонстрировав поразительное знание человеческих идиом, Слуга Слуг назвал эту парадоксальную ситуацию «уловкой 22», то есть заколдованным кругом, который необходимо разорвать, чтобы найти единственно верный выход.
Слова Слуги Слуг пронзили сердце идеалистки Эмили Кенигсберг. Она согласилась приложить все усилия для осуществления нового проекта и держать его в секрете от «Галафармы» и других концернов, чтобы ей не помешали из чисто коммерческих соображений.
* * *
В окончательном варианте процесс полуклонирования, разработанный Эмили, состоял из трех этапов. Во-первых, халука превращали в неалломорфное существо, вводя ему вместе с вирусом ПД32:С2 небольшое количество человеческого генетического материала. Как правило, это занимало шесть недель.Второй этап, подготовка человека — донора ДНК, был более длительным, и для него требовались трансферазы более широкого спектра действия. Донора, находившегося в состоянии дистаза, осторожно инфицировали отдельными неалломорфными халукскими генами, чтобы предупредить синдром отторжения у будущего полуклона. Проведя в дистатическом резервуаре двенадцать недель, донор-человек был готов — и в качестве побочного эффекта принимал обличье грацильного халука.
На третьем этапе халуку вводилось огромное количество генетического материала от модифицированного донора-человека. Когда процесс трансмутации заканчивался, то есть еще через двенадцать недель, из резервуара выходила копия донора.
И только в результате сложнейшей генетической экспертизы можно было определить, что это не человек, а инопланетянин.
Эмили по собственной воле стала первым донором ДНК.
Она надеялась, что ее «потомство» явится мостом мира, который побудит миллиарды недоверчивых и воинственных инопланетян халукского созвездия стать друзьями человеческой расы и зажить с ними в любви и согласии.
После небольшой церемонии посвящения фальшивая Эмили уехала, очевидно, для подготовки к своей деликатной миссии Настоящая Эмили надеялась после столь успешного эксперимента вернуть себе человеческий облик. Но Слуга Слуг Лук с превеликим сожалением сказал, что ей придется немного подождать. Она слишком незаменима для них, и они просто не в силах обойтись без ее услуг и позволить ей на полгода залечь в резервуар. Она должна произвести на свет следующих полуклонов, причем как можно скорее. На Артюк доставлены другие люди-доноры (как — не важно), а халукские добровольцы ждут не дождутся, когда их наконец трансмутируют.