Мэй Джулиан. Золотой торквес (Изгнанники в плиоцен - 2)

Мэй Джулиан
Золотой торквес (Изгнанники в плиоцен - 2)

   Джулиан МЭЙ
   ЗОЛОТОЙ ТОРКВЕС
   "Изгнанники в плиоцен" #2
   Барбаре - няне, редактору и наставнице
   Дверь распахни - и ты сады увидишь,
   Напьешься серебристых слез луны.
   Твой путь в огне, но ты без страха
   выйдешь
   На берега неведомой страны...
   Пусть рок гласит: "Не преступи порога!
   Оставь надежду, отврати свой взор!
   Закрыта для тебя весны дорога,
   И над тобой безмолвья приговор!
   Пригрезилось тебе садов благоуханье.
   Лишь пустота и мрак владычат
   в мирозданье..."
   Но тьма не вечна: после битв и бед
   Наполнит душу чистый звездный свет.
   Симона Вей. "Порог"
   ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. МЕЗАЛЬЯНС
   1
   Стрекоза сверкнула золотой искрой над неподвижно застывшей мачтой корабля.
   При первом же дуновении ветерка, слабо, словно мягкой кошачьей лапкой, взрыхлившего речную гладь, насекомое встрепенулось, резко взвилось в небо и снова зависло в воздухе. Отсюда судно казалось крохотной точкой среди неярких мелководных лагун и солончаков, затянутых жемчужной дымкой.
   Выше! Выше! На трепещущих прозрачных крыльях стрекоза устремилась навстречу рассвету. Зоркие фасеточные глаза почти во всю головку позволяли ей увидеть темную глыбу материка, восходившего к северному горизонту. Кромка Европы была окутана клубящимся каскадом Роны, протекающей по обширному плато и впадающей в почти безводный Средиземноморский бассейн плиоценовой Земли, именуемый Пустым морем.
   Может, туда, к материку? Крылья понесут его со скоростью более ста километров в час короткими перелетами. С высоты он проследит путь корабля, пройденный накануне. Но можно двинуться и восточнее, к маячащей вдали громаде Корсики - Сардинии, где, по словам Крейна, нет ни единого тану.
   Он может лететь куда вздумается. Он теперь свободен.
   Сброшены невидимые путы, наложенные гуманоидом-поработителем. Сегодня утром, когда он проснулся, его серебряный торквес похолодел: психопринудительный аппарат обезврежен небывалой силой его ума. Метафункции, высвобожденные торквесом, работают в нарастающем темпе.
   Он вытянул сверхчувствительные стрекозьи локаторы, прислушиваясь и улавливая ровное дыхание семерых спящих на борту и телепатический гомон с других судов, разбросанных по бескрайнему водному пространству. Далеко на юге - он напряг зрение, неуклюже пытаясь сфокусировать его получше, просматривались гармоничные умственные сигналы. Великолепно! Не иначе, там столица тану Мюрия, куда они и направляются.
   Если он подаст сигнал, отзовется ли ему кто-нибудь с борта? А ну, попробуем!
   Сознания мгновенно достиг невыносимо яркий отзыв:
   "Кто ты, сверкающий озорник?"
   "Кто, кто! Эйкен Драм - вот кто!"
   "Такой далекий, маленький, мерцающий умишко... Постой! О-о!"
   "Нет! Прекрати!"
   "Не уходи, Сиятельный! Ты кто таков?"
   "Пусти же, черт тебя..."
   "Погоди, кажется, я тебя знаю..."
   Его вдруг охватил леденящий ужас. Кто-то странный, неведомый завладевает им, прокладывая себе путь в лабиринте его мозга. Эйкен Драм рванулся, пытаясь освободиться, но слишком поздно сообразил, что ему понадобятся все силы, чтобы разрушить эту связь. Поднатужась, он все же стряхнул с себя чужую хватку. И вдруг понял, что падает, теряя обличье стрекозы и обретая свое человеческое, уязвимое. Ветер свистел в ушах. С воплями Эйкен летел прямо на корабль; за какую-то долю секунды до крушения ему удалось вновь превратиться в насекомое. Дрожа и отдуваясь, он уселся на верхушку мачты.
   Поднятый им шум разбудил остальных. Судно раскачивалось, отчего по гладкой поверхности лагуны пробегала мелкая волна. Элизабет и Крейн высунулись из крытой пассажирской каюты и уставились на него; за ними показался Раймо с выражением тупого недоумения на задранной кверху физиономии; шкипер Длинный Джон орал во всю глотку:
   - Эй, Драм! Я знаю, что это ты! Помогай тебе Бог, ежели что сотворишь с моей посудиной!
   Крики привлекли на палубу еще одного пассажира, антрополога Брайана Гренфелла, который не удостоился даже серого торквеса. Он был зол и явно ничего не подозревал о телепатическом поединке, происходившем между стрекозой и остальными.
   - Вы что, сдурели - так раскачивать судно?!
   - Эйкен, спускайся! - громко произнес Крейн.
   - Как же, держи карман! - отозвалась стрекоза.
   Тану насмешливо взмахнул тонкой рукой.
   - Ну и лети себе, стрекозел! Потом локти будешь кусать. Подумаешь, с торквесом справился! Мы это предвидели, между прочим. Но ведь серебряный торквес - только начало: в Мюрии тебя ожидают особые привилегии.
   Стрекоза недоверчиво рассмеялась.
   - Ага, мне уже дали это понять.
   - Брось! - невозмутимо ответил Крейн. - Тебе бы чуть пошевелить мозгами, ты бы усек: Мейвар нечего бояться. Напротив!.. А с другой стороны, она тебя и без торквеса где угодно достанет. Драм, ты делаешь самую большую ошибку в своей жизни. Рассуди, куда тебе податься одному? Только с нами, в Мюрии, ты сможешь реализовать себя... Давай, приятель, спускайся! Нам пора трогаться. К вечеру мы должны быть в столице, и ты сам увидишь, правду я говорю или нет.
   Высокий гуманоид резко повернулся и ушел в каюту. Оставшиеся на палубе, разинув рты, смотрели на стрекозу.
   - Какого черта! - фыркнул Эйкен Драм.
   Затем насекомое ринулось по спирали вниз, село у ног шкипера и превратилось в маленького человечка, одетого в золотой костюм, весь усеянный карманами. Обретя свою всегдашнюю самоуверенность, Эйкен криво усмехнулся.
   - Ладно уж, обожду малость. Посмотрим, устроят ли меня их привилегии.
   Глядя на всадников, скачущих навстречу кораблю, Брайан думал только об одном: а вдруг Мерси там, в этой экзотической кавалькаде? Возбужденный антрополог метался по палубе, в то время как к борту железными оглоблями подцепили десятка два элладотериев - гигантских предков окапи, - чтобы тащить корабль посуху к Мюрии. В небе плыла яркая, почти полная луна. В отдалении понад доками, стоящими на дымных полосатых солончаках темного полуострова, похожего на звездную галактику, сверкала огнями столица тану.
   - Мерси! - не сдержавшись, выкрикнул Брайан. - Мерой, я здесь!
   Бок о бок с высокими гуманоидами скакали мужчины и женщины, одетые точь-в-точь, как те - либо в стеклянные доспехи с алмазной огранкой, либо в усыпанные драгоценными каменьями кисейные туники. Их незажженные факелы радужно светились. Всадники хохотали над Брайаном, даже не думая отвечать на вопросы, которые тот пытался им задать под грохот ползущего по суше судна.
   Казалось, у всех женщин, восседавших на гигантских иноходцах, золотистые волосы. Снова и снова Брайан пытался получше разглядеть то одну, то другую из них, но стоило прекрасной всаднице приблизиться, всякий раз убеждался, что она даже отдаленно не похожа на Мерси Ламбаль.
   Эйкен Драм вертелся на полубаке, как раззолоченная кукла, и сыпал дерзкими шутками, вызывавшими безудержный смех, что лишь усиливало общий бедлам. Финско-канадский лесоруб Раймо Хаккинен, повиснув над пневматическим планширом судна, целовал протянутые руки дам, а мужчин потчевал из серебряной фляги. Стейн Ольсон, напротив, держался в тени, причем одной своей лапищей обхватил Сьюки, как бы оберегая ее. Вид у обоих был встревоженный.
   Шкипер Длинный Джон подошел и стал на носу рядом с Брайаном. Он ощупывал пальцами серый торквес на шее и во всю глотку хохотал.
   - Гляди-ка, Брайан! Они нас мигом доставят. Надо же, какая встреча! Первый раз такое вижу! Гляди, гляди, как золоченый коротышка-то разошелся! Они с ним еще повозятся, пока приструнят... И то смогут ли.
   Брайан тупо уставился на сияющую физиономию шкипера.
   - Что? Прости, Джонни, я не расслышал. По-моему, там мелькнула моя... Ну, словом, женщина, которую я знал когда-то.
   Моряк мягко, но властно взял его за плечо и усадил рядом с собой. Погонялы подхлестывали тягловую скотину, из толпы раздавались подбадривающие крики и звон мечей по усыпанным алмазами щитам. Когда корабль выполз на сушу, из сотни глоток и умов грянула песня тану; мелодия ее была странно знакома Брайану, хотя ни одного слова он не понял.
   Ли ган нол по, кон ньези,
   Кон о лан ли пред неар,
   У тайнел компри ла нейн,
   Ни блепан алгар дедон.
   Шомпри пон, а габринел,
   Шал у кар метан прези,
   Нар метан у бор тайнел о погекон.
   Кар метан сед гон мори.
   Пальцы Брайана вцепились в фальшборт. Фантастическая кавалькада в доспехах мельтешила вокруг бечевника, словно бы помогая тянуть судно. Растительности на берегах соленой лагуны не было никакой, но причудливые комья и столбики минерального происхождения, окутанные колеблющимися тенями, напоминали руины волшебного замка. Кортеж устремился в низину, окруженную крутыми скалами, и огненный мираж Мюрии скрылся из виду. Взятый на буксир корабль и его феерический эскорт, казалось, погрузились в черный зев пещеры, охраняемой огромными, грубо высеченными из камня херувимами. Песня эхом отражалась от нависающих стен.
   Перед мысленным взором Брайана возникли образы детских лет. Глубокая, темная пещера, а в ней затерялось любимое существо. Главный герой: мальчуган, которому едва сравнялось восемь; время: шесть миллионов лет вперед; место действия: меловые холмы Англии, где в коттедже жила его семья. Пропал котенок Уголек, которого он искал трое суток. Наконец набрел на вход в пещеру, такую узкую, что еле-еле смог туда протиснуться. Больше часа он вглядывался в черноту смрадного лаза, понимая, что надо все обшарить, но страшась одной этой мысли.
   Наконец все-таки достал из кармана электрический фонарик и пополз. Пещера крутыми изгибами вела вниз. Царапаясь об острые камни и едва дыша от страха, он все полз и полз по темному сужающемуся коридору. Летучие мыши навалили здесь кучи зловонного помета. За одним из поворотов дневной свет совсем померк, и перед ним открылась яма, слишком глубокая, чтобы ее можно было осветить карманным фонариком. Он направил луч в глубь ямы и не увидел дна. "Уголек!" - позвал он, и эхо возвратило ему какой-то надломленный стон. Замкнутое пространство было наполнено зловещим шуршанием и жалобным писком. С потолка на него внезапно обрушилась едкая струя мочи.
   Задыхаясь и отплевываясь, он хотел было повернуть обратно, но щель была слишком узкой. Пришлось ползти задом на животе; по щекам струились слезы; он боялся, что летучие мыши в любую минуту набросятся на него и обкусают нос, губы, щеки, уши.
   Он оставил на полу зажженный фонарик - может, свет отпугнет этих тварей - и продолжал двигаться, сантиметр за сантиметром, по шершавым камням. Ободрал в кровь локти и колени. Коридор никогда не кончится! Он как будто еще больше сузился, и вот сейчас его раздавит черная каменная масса.
   И все же он выбрался.
   От слабости Брайан не мог даже плакать и пролежал возле пещеры до тех пор, пока не село солнце. Когда наконец нашел в себе силы подняться и приплелся домой, то на заднем дворе увидел Уголька: тот преспокойно лакал сливки из блюдечка. Ужасающая вылазка оказалась напрасной. "Ненавижу тебя!" - закричал он. Но когда мать выбежала на его крик, он уже прижимал черного котенка к своей оцарапанной, испачканной щеке и гладил его, чувствуя, как тихое мурлыканье успокаивает бешеный ритм сердца.
   Уголек прожил еще лет пятнадцать, превратился в толстого, самодовольного кота, а ребяческое обожание Брайана перешло в привязанность, что сродни привычке. Но, видно, ему суждено жить в вечном страхе от потери любимого существа; мало того - к страху примешивается ненависть, оттого что вся его отвага пропадет втуне... Теперь он вступает в новую пещеру.
   Дружелюбный голос шкипера вернул Брайана к действительности.
   - Так ты из-за Мерси сюда притащился? А ты уверен, что она тут, в Мюрии? Это они тебе сказали?
   - Да. Тот тип, что допрашивал нас в Надвратном Замке, узнал ее по фотографии и сказал, что ее отправили сюда. А Крейн мне намекнул: дескать, если я буду с ними сотрудничать, то мы... я и она... может, встретимся.
   Брайан секунду поколебался, затем расстегнул нагрудный карман и достал оттуда кусочек бумаги. Длинный Джон уставился на озаренное внутренним светом личико.
   - Красотка! А глаза-то грустные! Такой я тут не видал, Брай, правда, я редко на берег схожу... Нет, точно не видал: такую не сразу забудешь. Ух и глазищи!.. Бедняга ты, бедняга!
   - Это уж точно, Джонни.
   - А чего она-то сюда явилась? - полюбопытствовал шкипер.
   - Не знаю. Ты будешь смеяться: мы были знакомы всего один день. Только встретились - а мне уезжать в экспедицию: тогда она казалась такой важной... Возвращаюсь - Мерси нет. Ну и ничего не оставалось, как последовать за ней, понимаешь?
   - Как не понять! Сам из-за этого здесь очутился. Правда, меня тут не ждал никто... Знаешь, Брай, ты тоже приготовься к неожиданностям.
   - Мерси латентна. Скорее всего, ей надели серебряный торквес. Я почти уверен в этом.
   Верзила шкипер медленно покачал головой и опять дотронулся до своего серого ожерелья.
   - А-а, кабы только в этом дело... Впрочем, Бог их знает... говорят, если у тебя не было... как их... метафункций и вдруг они появились, то ты очень рискуешь. Взять хоть нас, серых... какие там у нас метафункций - и говорить не о чем!.. Ан нет, и нам кой-чего перепадает через торквес.
   Поджав свои тонкие синюшные губы, он вдруг воскликнул:
   - Слушай, дружище! Слышишь?
   - Поют на своем языке.
   - Ну да, ты, ясное дело, слов не разбираешь. А вот нам, окольцованным, песня эта говорит: "Счастливая встреча - не бойся ничего тут всё для тебя - и все за одного!" Стоит человеку попасть в ихнюю шайку, он сам не свой делается, будто ему мозги новые вправили. Даже нам, серым, ей-Богу! Скажешь, телепатия? Верно, хотя не только она! Чертовщина какая-то... Можно разговаривать без слов... Не умею я объяснить!.. Все они словно одна большая семья. И ты теперь к ней принадлежишь, да-да! Она тащит тебя за собой, как вот эту посудину. Больше ты не будешь один со своей тоской. И никогда никто тебя не оттолкнет. Всякий раз, как понадобится сила или утешение, ты почерпнешь их из общего котла. И ничего тут страшного нет, потому что ты сможешь взять ровно столько, сколько надо... Есть, правда, и ограничения. Если ты пс золотой, то должен выполнять приказы, как в армии... Но главное в том, что эти штуковины все твое нутро переворачивают наизнанку. Постепенно, не враз, но переворачивают! Если ты носишь торквес, то хоть не хошь - ты уже другой человек. Так что твоя красотка теперь, надо думать, совсем не та, какой ты ее запомнил.
   - Может, я уже ей больше и не нужен, а?
   - Да нет, я ведь ее не знаю, Брай. Люди в торквесах по-разному себя ведут. Некоторые прямо-таки расцветают. Большинство, можно сказать.
   Антрополог не решился заглянуть в темные глаза шкипера.
   - Но не все... Понимаю... Что же происходит с неудачниками?
   - Среди нас, серых, неудачников не особенно много. У тану пропасть всяких проверок да испытаний, чтобы выбрать, кто им подойдет, кто - нет. У них тут целая команда спецов работает, а во главе ее лорд Гомнол... Так вот, они следят, чтоб ни один нормальный человек не получил даже серого торквеса, если в нем нет метафункций. К чему зря торквесами разбрасываться, ведь их не так-то просто изготовить. Убедись они, скажем, что на тебя положиться нельзя, что ты, если не дать тебе вариться в собственном соку, и подвести можешь, так нипочем даже серого торквеса не дадут. На то у них попроще способы есть, как заставить людей работать, а не выйдет - могут и совсем сбросить со счетов. А вот если тебе в этом изгнании надели торквес - считай, полдела сделано. Тану за нас спокойны, потому как читают наши мысли и распределяют награды. Иной раз могут и на должность назначить. Возьми хоть меня!.. Все тану никудышные пловцы, а на моей посудине плавают даже рыцари Высокого Стола - главной ихней власти, смекаешь?
   - Смекаю. Небось и от морской болезни не страдают.
   - Смеешься? Ну и хрен с тобой! Но тану знают: со мной им нечего опасаться за свою шкуру. Уж я ни в жисть не подведу!
   - Но ведь ты не свободен.
   - А кто свободен? - резонно заметил шкипер. - Может, я там, в Содружестве, был свободен, когда водил паром через Таллахасси и Ли вовсю наставляла мне рога?.. Черта с два! А тут надел торквес - и повинуюсь приказам тану. И взамен имею радости, дозволенные только метапсихам в нашем двадцать втором веке. У тебя как будто тыща глаз, и всеми видишь! Или подымаешься вверх, ровно у тебя сто ног... Да не умею я сказать - я ведь не поэт и не ученый!
   - Кажется, я понял, Джонни. Торквесы явно более сложные устройства, чем мне казалось.
   - Во-во! Кто к ним приспособится, тому они очень даже облегчают жизнь. К примеру, язык. Там, в Содружестве, нам внушали: мол, надобно всем иметь один язык. Потому, чтоб нас оттуда не поперли, все балакали по-английски - и руки по швам! А тут, с этой мысленной речью, кого хошь поймешь. Скажем, шлет тебе какой-никакой тану послание, и ты в момент разумеешь.
   - Варвары! - буркнул Брайан себе под нос. - Вот почему в Галактическом Содружестве на метафункции наложены такие суровые запреты. Особенно на человеческие.
   - Чего-чего, Брай? Вот видишь, я тебя не понял. А будь у тебя торквес, так я бы зараз усек, даже без слов.
   - Не бери в голову, Джонни. Я просто закоснелый циник.
   - А по мне, лучше нет, чем умственное братство. Ведь кто я был?.. Бессловесная скотина, паромщик, от которого девчонка сбежала к другому. Иное дело, если б мы с ней с самого начала поняли друг друга... А ну ее к дьяволу! Теперь меня все любят... и все понимают.
   Шкипер махнул рукой всадникам. И они тут же помахали в ответ. Брайан почувствовал, как ледяная рука сдавила ему все внутренности.
   - Джонни!
   - Ммм? - Шкипер оторвался от своих мыслей.
   - Однако не всех путешественников во времени испытывали на психологическое соответствие, прежде чем надеть им торквесы. Вот Стейна не проверяли. Сразу надели торквес, как только почувствовали исходящую от него угрозу.
   Длинный Джон пожал плечами.
   - Что ж тут непонятного? Торквес может удерживать бунтарей либо на коротком, либо на длинном поводке. Раз твой приятель все еще с нами, значит, у них на него какие-то виды. Врачи и прочие ученые редко проходят сквозь врата времени, потому они волей-неволей получают торквес. Жизненно важные профессии, улавливаешь?
   - А метапсихически латентные - такие, как Эйкен, Сьюки, Раймо?.. Ведь на них нацепили серебряные торквесы, невзирая на возможные неблагоприятные последствия.
   - Ну, серебряные - это особ статья, - признал Длинный Джон. - Тут все дело в генах.
   Брайан сдвинул брови.
   - Серебряные нужны тану для улучшения породы, - продолжал Длинный Джон. - Главным образом женщины, но иногда и мужчины. Тут уж все идут в ход - и нормальные и... как их... латентные. Последних они страсть как ценят. Я не больно в этом разбираюсь, но они, видать, надеются, что человеческие гены все ихнее племя сделают производительным. Ну, как наше там, в Содружестве.
   - А разве для повышения производительности им мало золотых торквесов?
   - Э-э, приятель, в том-то и штука. Даже лучшие из них не сравнятся с метаносителями из Содружества. Ни один тану мизинца не стоит наших Великих Магистров. Не, им до нас ох как далеко! Но генетический план - он их подтолкнет. Тану - мастера планы строить... Кроме этих планов, воевать, пить да трахаться - вот и все их занятия. Генетический план, он им знаешь для чего нужен? Хотят закрепить свою победу над фирвулагами. Слыхал про них? Кровные братья тану, только росточком не вышли. Правда, они торквесов не носят, но по части всяких иллюзий, превращений, телепатии - очень даже похожи. Гены фирвулагов встречаются и у тану, поэтому их бабы иногда производят на свет фирвулагов. А карлики, чтоб ты знал, и физически сильнее, и плодятся чертовски быстро, не то что тану. Одним словом, если тану думают удержать изгнание в своей власти, то им еще попотеть придется.
   - Да, ситуация проясняется, - заметил Брайан. - Но давай вернемся к серебряным торквесам. Ты говоришь, их надевают без разбору, но ведь кто-то может и не выдержать.
   - Точно. Бывает, наденут кому торквес - а он и с катушек долой. У всякого торквеса может обнаружиться... как ее... несовместимость с психологией носителей. Даже среди чистокровных тану попадаются выродки. Их называют "черные торквесы". Если же человек в серебряном торквесе свихнется, тану делают все, чтобы спасти его гены. Женщин, к примеру, одурманивают чем-то и заставляют рожать без устали, пока те дух не испустят. Целители латают их по мере возможности, а после удаляют яичники и пересаживают рамапитекам. Только пересадки не всегда удачны, потому как рамапитеки плодятся уж очень жестоким способом... Но тану все равно проводят такие опыты.
   - А если мужчина окажется несовместим с серебряным торквесом?
   - Ну так что? Сперматозоиды очень даже хорошо сохраняются. Что до их владельцев... на них есть Охота... Или заклание.
   - Про Охоту я уже слышал, - угрюмо откликнулся Брайан. - А вот заклание... Это что? Жертвоприношение, что ли?
   - Да нет, обыкновенная казнь преступников и безнадежно непригодных. Жертвоприношение, как я понимаю, должно быть благородным, чистым... ну, или вроде того. Жертвоприношения тану совершают очень редко - когда сажают на трон нового короля. А обычные заклания устраивают два раза в год: в конце Великой Битвы - в первых числах ноября - и в праздник Великой Любви - в мае. Это больше похоже на чистку тюрем и карцеров, чем на жертвоприношение... Да, в Содружестве это сочли бы негуманным, но если разобраться, не такая уж плохая идея.
   Не читай мои мысли, Джонни, подумал Брайан. А вслух спросил:
   - А как серебряные люди попадают в золотые?
   - Всяко бывает, - смеясь, густым басом произнес шкипер. - Вон твой вертлявый прямо туда и метит.
   Брайан не знал, что и ответить. Разумеется, Эйкен Драм как нельзя лучше подходит для безумного мира чудовищных сил и варварства. Но как быть с Мерси, такой пугливой и хрупкой?
   На носу корабля в красно-белых, развевающихся на ветру одеждах появился исполин Крейн в сопровождении Элизабет.
   - Ну вот, мы почти на месте, Брайан. Видите сооружение со стропилами, залитыми золотистым светом, и сотнями ярких лампочек, рассыпанных по всему фасаду? Это Большой Королевский дворец. Там и закончится наше путешествие. Отдохнем несколько часов, а затем будет дан торжественный ужин в честь вновь прибывших. Сам король Тагдал и королева Нантусвель выйдут поприветствовать вас.
   - Неужели всем прибывающим оказывают столь великолепный прием? спросила Элизабет. Рядом с величественным тану она выглядела очень скромно в своем красном хлопковом комбинезоне.
   - Не всем. - Крейн снисходительно улыбнулся. - Ваше прибытие - особый случай. Для меня большая честь сопровождать вас. Надеюсь в дальнейшем поработать с вами в Гильдии Корректоров.
   Брайана словно осенило: "Пышный эскорт здесь для того, чтобы поглядеть на Элизабет! И прием, на котором будут присутствовать король и королева, устраивают главным образом в ее честь. Молчаливая, выдержанная женщина с непревзойденными умственными способностями - просто блестящая добыча для тщеславных гуманоидов. Какие дерзкие генетические планы, должно быть, вынашивают в голове эти прожектеры! Бедная Элизабет! Сознает ли она, какого рода соблазны предложат ей тану и какая смертельная опасность угрожает ей в случае отказа от сотрудничества?" - подумал Брайан.
   Крейн продолжал расписывать достопримечательности столицы.
   - Самое высокое здание - видите, с остроконечными башнями и сигнальными огнями - штаб пяти Великих Ментальных Гильдий. Вам они покажутся метапсихическими кланами, поскольку между ними существует скорее семейная, чем профессиональная связь. Лиловые и янтарные огни озаряют зал Гильдии Экстрасенсов, возглавляемой достопочтенной леди Мейвар Создательницей Королей. Гильдия Творцов освещена белым и голубые. В настоящее время ею верховодит лорд Алутейн - Властелин Ремесел. Однако его авторитет сильно пошатнулся. Возможно, нас ожидают большие перемены в Системе власти, что выявится в ходе Великой Битвы. Голубые и желтые огни символизируют Гильдию Принудителей, главой которой является Себи Гомнол, человек в золотом торквесе. Дальше возвышается Дом Психокинеза, собравший под своей крышей движителей и сотрясателей под водительством лорда Ноданна Стратега. Сейчас он отдыхает у себя дома, в городе Гории. А геральдические цвета Гильдии Психокинетиков - розовый и желтый.
   - А ваша собственная ассоциация? - спросила Элизабет.
   - Штаб Гильдии Корректоров находится за городской чертой, на южном склоне Горы Героев. Из этой части полуострова его красно-белая иллюминация не видна. Нашу Гильдию возглавляет лорд Дионкет, Главный Целитель тану.
   К ним подалась маленькая фигурка в костюме из металлизированной ткани. Эйкен Драм раскланивался, махая шляпой. Ухмыляющееся лицо его находилось в тени и в бликах факелов напоминало маску.
   - Простите, шеф, я невольно подслушал. А как случилось, что человек Гамбол, или как вы там его назвали - сделался главой одного из ваших крупных объединений?
   - Лорд Себи Гомнол, - сухо отозвался Крейн, - обладает исключительными способностями, как метапсихическими, так и научными. Когда вы встретитесь с ним, то поймете, почему мы так высоко его ценим.
   - Но как он получил свой золотой торквес? - не унимался Эйкен.
   Даже Брайан ощутил неприязнь, исходящую от экзотического целителя.
   - И об этом вам лучше услышать из его собственных уст.
   Эйкен злорадно поцокал языком.
   - Сгораю от нетерпения! Может, старина Гамбол и мне даст кое-какие полезные советы?
   "Оставьте нас, Эйкен Драм!"