Страница:
Виртуальный космос был вполне зримо разделен на зоны, и компьютер, подчиняясь прихоти оператора, готов был показать каждую из них отдельно. Больше того, виртуальность была общей как для диспетчеров пространства всего Приземелья, так и для пилотов всех находящихся здесь кораблей. Для последних, впрочем, функциональность была ограниченной. Зато диспетчеры могли не только наблюдать за всем происходящим в ближнем космосе, но и, при желании, видеть, кто из них обратил внимание на тот или иной объект или область пространства, а некоторые, не стесняясь, использовали виртуальный космос в виде чата, игнорируя обычные каналы связи.
Анна оглядела пространство, полюбовалась ажурной громадой орбитального дока, в длинной трубе которого, словно горошины в стручке, виднелись округлые бока недостроенных пока танкеров, осмотрела космическую станцию, нацелившуюся на Солнце четырьмя громадными параболоидами концентраторов, обеспечивающих ее энергией, и, наконец, вернулась к своей зоне ответственности.
Сейчас здесь все было спокойно, только на самой границе зоны, на пути ко второй Лагранжевой точке, совершал пертурбационный маневр в лунном гравитационном поле корабль с непонятным четырехбуквенным индексом, судя по сопроводительной информации – пилотируемый. Шевельнув пальцами, Анна отправила запрос, и оттуда немедленно ответили.
Выйдя из симулятора, Анна проверила работу автоматики и, протянув руку, открыла толстенный том с тисненой золотом по синему надписью «Работа диспетчерского пункта: стратегия и тактика, приемы и методы», заложенный зубочисткой на главе четвертой: «Основные транспортные потоки Приземелья».
Чтение на рабочем месте не приветствовалось, но профильный характер литературы ее в какой-то мере извинял, хотя в глазах начальника диспетчерской службы Даниэля Халлеславенса, которого за деспотичный нрав и маленький рост за глаза называли не иначе как Маленьким Королем, это едва ли могло стать оправданием.
Она едва успела осилить пару страниц, когда компьютер разразился резкой трелью, указывая на ситуацию, требующую вмешательства оператора. Том полетел на пол, и диспетчер снова включилась в симулятор. Причина тревоги оказалась банальной и неожиданной одновременно. Один из «Кузнечиков» пересек стокилометровую отметку и продолжал по крутой параболе набирать высоту. Такое случалось, когда в районе плотного движения следовало срочно освободить коридор и диспетчеры местных линий начинали распихивать находящиеся в пространстве катера куда угодно, не исключая и запрещенную зону. Но взгляд вниз с целью выяснить, кто именно подложил ей такую свинью, тут же показал, что траектория «Кузнечика» начиналась с обратной стороны Луны, охваченной диспетчерским контролем едва процентов на десять, а значит, ответственность ложится на пилота.
Анна поправила на голове гарнитуру и включила связь:
– Внимание, ND-120527, говорит диспетчер пространства! Вы вошли в запретную зону. Немедленно уберите тягу и снижайтесь!
Ответа не последовало. Работал только автоматический ответчик.
Ответа по-прежнему не было. Рядом с отметкой корабля быстро бежали цифры скорости и ускорения. Снова раздался предупредительный сигнал. Компьютер предостерегал, что если параметры полета нарушителя останутся неизменными, он пройдет в опасной близости от «Lunar eye-26» – одного из низкоорбитальных лунных спутников.
Анна лихорадочно припоминала действия диспетчера при чрезвычайной ситуации, выученные, неоднократно отвеченные на зачетах, но прочно забывшиеся, как только действительно понадобились. Прежде всего, поставила вызов на автомат, чтобы компьютер непрерывно бомбардировал нарушителя требованиями связаться с диспетчером во всех возможных диапазонах, после чего попыталась известить руководство. Маленький Король не отвечал, зато почти сразу ответил Лис, старший смены местных линий, тут же пообещавший любую помощь. Вообще-то он был Брахмананда Сарасвати Фокс, но все звали его исключительно по фамилии. Чуть погодя откликнулись спасатели и офис комиссара международной полиции, подтвердив, что находятся в готовности к объявлению тревоги по ее команде. Дружная реакция смежных служб успокоила диспетчера, и она вернулась к своим непосредственным обязанностям.
Сумасшедший «Кузнечик» продолжал набирать высоту, подобравшись уже к трехсоткилометровой отметке, и на запросы по-прежнему не отвечал. Анна попыталась скорректировать курс оказавшегося под угрозой спутника, но первый вариант компьютер блокировал, высветив предупреждение, что внеплановая коррекция орбиты по рассчитанному варианту приведет к уменьшению высоты периселения против оговоренной контрактом. А автоматически предложенный альтернативный вариант выбирать не хотелось – там пришлось бы менять орбиты еще двух аппаратов лунной ретрансляционной сети. Коррекция параметров низкоорбитальных лунных спутников вообще была задачей нетривиальной – на их движении по орбитам самым непосредственным образом отражались возмущения, обусловленные нецентральностью поля тяготения Луны, ее сложной формой и неравномерным распределением вещества в недрах.
В этот момент компьютер доложил об изменении в параметрах движения корабля-нарушителя. Там отключился двигатель, и «Кузнечик» продолжал набирать высоту по инерции. Задача корректировки орбиты спутника тут же перестала быть приоритетной – теперь он расходился с суборбитальным катером на большом удалении. Но куда нацелился сам «Кузнечик»? Компьютер, повинуясь желанию диспетчера, выстроил прогноз траектории. Выходило, что катер наберет около шестисот пятидесяти километров высоты, после чего начнет снижаться и рухнет на поверхность Луны в море Островов, в районе кратера Гортензий, примерно в пяти тысячах километров от точки старта. Если, конечно, снова не запустит двигатель, уже с целью торможения. Снова раздался предупредительный сигнал, и, осознав вновь поступившую информацию, Анна поняла – не запустит. С борта «Кузнечика» теперь шел автоматический сигнал бедствия – автоматика катера сигнализировала об исчерпании на борту запасов рабочего тела. Теперь шутки кончились – пора было объявлять тревогу.
Следующие пятнадцать минут поднявшиеся по тревоге спасатели пытались сделать хоть что-то. Анна приняла три заявки на подъем по тревоге их ботов, но все было напрасно. Нарушитель стремительно терял высоту и, наконец, рухнул в предсказанный район. На вспомогательном экране диспетчерского пункта тлели фамилии людей, которые, согласно заявке № 2015, должны были находиться на борту.
А потом в помещении диспетчерского пункта распахнулась дверь, и туда ворвался Маленький Король в сопровождении еще кого-то из диспетчерской смены. Выслушал сбивчивый доклад о произошедшем, поднял с пола забытый там в суматохе учебник и заявил Анне, что в связи с произошедшим во время ее дежурства чрезвычайным происшествием он отстраняет ее от работы. Без разговоров! Анна собралась было возмутиться, но тут вперед выступил мужчина с маленькими глазками и огромной лысиной, которая блестела словно намазанная маслом.
– Меня зовут Пьер Гаран, – представился он. – Я комиссар международной полиции. Не протестуйте, госпожа Грекова, вас никто ни в чем не винит. Допрос диспетчера в случаях гибели людей при катастрофе – стандартная процедура.
– Откуда вы знаете, что люди погибли? – спросила Анна. – Борт не отвечал на вызовы, может, на нем и не было никого.
Комиссар едва заметно улыбнулся только уголками губ и помассировал себе висок, чуть наклонив голову.
– Я тоже на это надеюсь, поверьте. Так будет лучше для всех. Данные объективного контроля с вашего оборудования мы уже получили, теперь я должен провести беседу с вами. Чем быстрее мы это сделаем, тем проще будет и вам, и нам. Эта смена для вас закончена, но господин Халлеславенс, несомненно, поставит вас в другую.
– Черта с два, – буркнул Маленький Король, продолжая потрясать томом «Работы диспетчерского пункта». – Чтение на рабочем месте – это нарушение. Без разговоров! А в результате погибли люди!
– Но я тут ни при чем, я…
– Вот полиция и разберется!
С кресла раздалось вежливое покашливание. Диспетчер, которого привел с собой начальник службы, успел там устроиться и теперь смотрел на комиссара.
– Да?
– Если вас это заинтересует, получено сообщение с борта спасательного бота.
– Заинтересует, – кивнул комиссар.
– «Спасатель-четыре» с группой Оганджаняна при подходе к месту старта разбившегося катера получил сигнал бедствия. Он будет на месте минут через десять.
– Позвольте, как же так? – нахмурился Маленький Король. – Сигнал бедствия мы должны получить одновременно со спасателями, почему же наша аппаратура молчит?
– Это не аварийный код, – пояснил новый диспетчер. – Передачу ведет человек.
– То есть они живы! – обрадовалась Анна.
– Они могут быть живы не все, – прервал ее комиссар. – Идемте со мной.
16 апреля 2074 года.
Анна оглядела пространство, полюбовалась ажурной громадой орбитального дока, в длинной трубе которого, словно горошины в стручке, виднелись округлые бока недостроенных пока танкеров, осмотрела космическую станцию, нацелившуюся на Солнце четырьмя громадными параболоидами концентраторов, обеспечивающих ее энергией, и, наконец, вернулась к своей зоне ответственности.
Сейчас здесь все было спокойно, только на самой границе зоны, на пути ко второй Лагранжевой точке, совершал пертурбационный маневр в лунном гравитационном поле корабль с непонятным четырехбуквенным индексом, судя по сопроводительной информации – пилотируемый. Шевельнув пальцами, Анна отправила запрос, и оттуда немедленно ответили.
Тип: Малый грузовой, специальный.Можно было, интереса ради, потрепаться с пилотом, но Анна решила этого не делать. Закончив академию ФСБ в Москве, она успела и сама несколько лет поносить погоны до того, как уйти на «вольные хлеба» и заключить стандартный трехлетний лунный контракт, отчего другие носители погон, даже чужих, воспринимались как люди, которых не стоит беспокоить по пустякам.
Название/бортовой номер: «Unity-08».
Государственная принадлежность: Североамериканский союз.
Владелец: UNASF.
Программа полета: тренировочный/выполнение задания командования.
Пилот: Darcy Henderson.
Выйдя из симулятора, Анна проверила работу автоматики и, протянув руку, открыла толстенный том с тисненой золотом по синему надписью «Работа диспетчерского пункта: стратегия и тактика, приемы и методы», заложенный зубочисткой на главе четвертой: «Основные транспортные потоки Приземелья».
Чтение на рабочем месте не приветствовалось, но профильный характер литературы ее в какой-то мере извинял, хотя в глазах начальника диспетчерской службы Даниэля Халлеславенса, которого за деспотичный нрав и маленький рост за глаза называли не иначе как Маленьким Королем, это едва ли могло стать оправданием.
Она едва успела осилить пару страниц, когда компьютер разразился резкой трелью, указывая на ситуацию, требующую вмешательства оператора. Том полетел на пол, и диспетчер снова включилась в симулятор. Причина тревоги оказалась банальной и неожиданной одновременно. Один из «Кузнечиков» пересек стокилометровую отметку и продолжал по крутой параболе набирать высоту. Такое случалось, когда в районе плотного движения следовало срочно освободить коридор и диспетчеры местных линий начинали распихивать находящиеся в пространстве катера куда угодно, не исключая и запрещенную зону. Но взгляд вниз с целью выяснить, кто именно подложил ей такую свинью, тут же показал, что траектория «Кузнечика» начиналась с обратной стороны Луны, охваченной диспетчерским контролем едва процентов на десять, а значит, ответственность ложится на пилота.
Анна поправила на голове гарнитуру и включила связь:
– Внимание, ND-120527, говорит диспетчер пространства! Вы вошли в запретную зону. Немедленно уберите тягу и снижайтесь!
Ответа не последовало. Работал только автоматический ответчик.
Тип: суборбитальный катер.– Суборбитальный катер ND-120527! Если вы слышите, ответьте диспетчеру!
Название/бортовой номер: ND-120527.
Государственная принадлежность: Международный лунный проект.
Владелец: Akhmed Talabani.
Программа полета: заявка № 2015.
Пилот: Akhmed Talabani.
Ответа по-прежнему не было. Рядом с отметкой корабля быстро бежали цифры скорости и ускорения. Снова раздался предупредительный сигнал. Компьютер предостерегал, что если параметры полета нарушителя останутся неизменными, он пройдет в опасной близости от «Lunar eye-26» – одного из низкоорбитальных лунных спутников.
Анна лихорадочно припоминала действия диспетчера при чрезвычайной ситуации, выученные, неоднократно отвеченные на зачетах, но прочно забывшиеся, как только действительно понадобились. Прежде всего, поставила вызов на автомат, чтобы компьютер непрерывно бомбардировал нарушителя требованиями связаться с диспетчером во всех возможных диапазонах, после чего попыталась известить руководство. Маленький Король не отвечал, зато почти сразу ответил Лис, старший смены местных линий, тут же пообещавший любую помощь. Вообще-то он был Брахмананда Сарасвати Фокс, но все звали его исключительно по фамилии. Чуть погодя откликнулись спасатели и офис комиссара международной полиции, подтвердив, что находятся в готовности к объявлению тревоги по ее команде. Дружная реакция смежных служб успокоила диспетчера, и она вернулась к своим непосредственным обязанностям.
Сумасшедший «Кузнечик» продолжал набирать высоту, подобравшись уже к трехсоткилометровой отметке, и на запросы по-прежнему не отвечал. Анна попыталась скорректировать курс оказавшегося под угрозой спутника, но первый вариант компьютер блокировал, высветив предупреждение, что внеплановая коррекция орбиты по рассчитанному варианту приведет к уменьшению высоты периселения против оговоренной контрактом. А автоматически предложенный альтернативный вариант выбирать не хотелось – там пришлось бы менять орбиты еще двух аппаратов лунной ретрансляционной сети. Коррекция параметров низкоорбитальных лунных спутников вообще была задачей нетривиальной – на их движении по орбитам самым непосредственным образом отражались возмущения, обусловленные нецентральностью поля тяготения Луны, ее сложной формой и неравномерным распределением вещества в недрах.
В этот момент компьютер доложил об изменении в параметрах движения корабля-нарушителя. Там отключился двигатель, и «Кузнечик» продолжал набирать высоту по инерции. Задача корректировки орбиты спутника тут же перестала быть приоритетной – теперь он расходился с суборбитальным катером на большом удалении. Но куда нацелился сам «Кузнечик»? Компьютер, повинуясь желанию диспетчера, выстроил прогноз траектории. Выходило, что катер наберет около шестисот пятидесяти километров высоты, после чего начнет снижаться и рухнет на поверхность Луны в море Островов, в районе кратера Гортензий, примерно в пяти тысячах километров от точки старта. Если, конечно, снова не запустит двигатель, уже с целью торможения. Снова раздался предупредительный сигнал, и, осознав вновь поступившую информацию, Анна поняла – не запустит. С борта «Кузнечика» теперь шел автоматический сигнал бедствия – автоматика катера сигнализировала об исчерпании на борту запасов рабочего тела. Теперь шутки кончились – пора было объявлять тревогу.
Следующие пятнадцать минут поднявшиеся по тревоге спасатели пытались сделать хоть что-то. Анна приняла три заявки на подъем по тревоге их ботов, но все было напрасно. Нарушитель стремительно терял высоту и, наконец, рухнул в предсказанный район. На вспомогательном экране диспетчерского пункта тлели фамилии людей, которые, согласно заявке № 2015, должны были находиться на борту.
А потом в помещении диспетчерского пункта распахнулась дверь, и туда ворвался Маленький Король в сопровождении еще кого-то из диспетчерской смены. Выслушал сбивчивый доклад о произошедшем, поднял с пола забытый там в суматохе учебник и заявил Анне, что в связи с произошедшим во время ее дежурства чрезвычайным происшествием он отстраняет ее от работы. Без разговоров! Анна собралась было возмутиться, но тут вперед выступил мужчина с маленькими глазками и огромной лысиной, которая блестела словно намазанная маслом.
– Меня зовут Пьер Гаран, – представился он. – Я комиссар международной полиции. Не протестуйте, госпожа Грекова, вас никто ни в чем не винит. Допрос диспетчера в случаях гибели людей при катастрофе – стандартная процедура.
– Откуда вы знаете, что люди погибли? – спросила Анна. – Борт не отвечал на вызовы, может, на нем и не было никого.
Комиссар едва заметно улыбнулся только уголками губ и помассировал себе висок, чуть наклонив голову.
– Я тоже на это надеюсь, поверьте. Так будет лучше для всех. Данные объективного контроля с вашего оборудования мы уже получили, теперь я должен провести беседу с вами. Чем быстрее мы это сделаем, тем проще будет и вам, и нам. Эта смена для вас закончена, но господин Халлеславенс, несомненно, поставит вас в другую.
– Черта с два, – буркнул Маленький Король, продолжая потрясать томом «Работы диспетчерского пункта». – Чтение на рабочем месте – это нарушение. Без разговоров! А в результате погибли люди!
– Но я тут ни при чем, я…
– Вот полиция и разберется!
С кресла раздалось вежливое покашливание. Диспетчер, которого привел с собой начальник службы, успел там устроиться и теперь смотрел на комиссара.
– Да?
– Если вас это заинтересует, получено сообщение с борта спасательного бота.
– Заинтересует, – кивнул комиссар.
– «Спасатель-четыре» с группой Оганджаняна при подходе к месту старта разбившегося катера получил сигнал бедствия. Он будет на месте минут через десять.
– Позвольте, как же так? – нахмурился Маленький Король. – Сигнал бедствия мы должны получить одновременно со спасателями, почему же наша аппаратура молчит?
– Это не аварийный код, – пояснил новый диспетчер. – Передачу ведет человек.
– То есть они живы! – обрадовалась Анна.
– Они могут быть живы не все, – прервал ее комиссар. – Идемте со мной.
16 апреля 2074 года.
Российский союз, Оренбургская область.
Военный полигон «Тоцкое»
Температура в мобильном командном пункте, развернутом на вершине господствующего над степью холма, медленно, но неотвратимо повышалась, по мере того как солнце карабкалось все ближе к зениту, пожирая последние остатки ночной прохлады. Десятка два операторов корпели над своими экранами, приводя в движение сложную мишенную обстановку полигона. Позади от них, возле оборудованного большими панорамными экранами рабочего места старшего оператора, стояла группа офицеров с белыми нарукавными повязками посредников. Старший из них, с двумя генеральскими звездами на плечах, глядя на большой экран общей обстановки, вдруг обратил внимание на то, что одна группа тактических значков, обозначавшая бронепехотный взвод в наступлении, вырвалась вперед, изогнувшись в сторону противника на левом фланге батальонного боевого порядка.
– Кто это там такой прыткий?
– Третий взвод, вторая рота, – тут же пояснил один из офицеров. – Командир младший лейтенант Родионов.
– Младший, – удивился генерал. – Из курсантов, что ли?
– Так точно. Курсант четвертого курса на войсковой практике.
– А почему в боевом составе? Обычно же распределяют в учебные центры?
– Один из лучших на курсе. Готовится по специальности «Тактическое командование бронепехотными подразделениями».
Офицер прервался, поскольку перед генералом на экране возникло личное дело младшего лейтенанта. Генерал быстро проглядел его сверху вниз и хотел уже было закрыть, как вдруг ткнул пальцем в графу «послужной список».
– Это что?
– Рапорт, товарищ генерал-майор, – ответил подошедший сзади подполковник. Начальник штаба батальона, он был единственным из офицеров части, присутствующим сейчас на командном пункте. – Родионов перед учениями подал рапорт о получении краткосрочного отпуска по личным обстоятельствам.
– Ковров, – спокойно сказал генерал подполковнику, – мы тут из-за нехватки времени вынуждены вместо нормальной программы подготовки изобретать невесть что, а у вас командирам взводов отпуска раздают?
– Командиром батальона рапорт не подписан, – спокойно сообщил начштаба. – Однако думаю, что трехдневное отсутствие младшего лейтенанта подготовку к передислокации не сорвет. Поэтому решено, что рапорт будет командиром подписан, если Родионов достойно покажет себя на учениях.
Генерал бросил взгляд на крупномасштабный экран. До условной линии боевого соприкосновения, на которой, по замыслу учений, две действующие в пешем порядке роты первого эшелона должны были обнаружить противника, еще далеко, но ничто не мешало устроить неожиданность и до нее.
– А вот сейчас и посмотрим, как он себя покажет, – медленно произнес генерал, потом обернулся к старшему оператору: – Слушай мою команду!
…Связь отказала первой. На тактическом дисплее на внутренней части забрала Олегова шлема исчезли отметки целей, а спустя секунду пропало и расположение подразделений его батальона. Олег с неодобрением подумал, что на этот раз посредники с усложнением обстановки на учениях перестарались. Хотя в них и участвовал весь батальон, они, скорее, были ротно-тактическими, по крайней мере, отработка действий в составе рот предусматривалась сценарием учений изначально. А сейчас под его контролем остался только его взвод и приданный ему танк. Хотя – может быть, так и задумывалось?
В любом случае следовало продолжать выполнять боевую задачу – обходить условного и пока не обнаруженного противника с левого фланга.
Усиленный танком бронепехотный взвод сам по себе представлял серьезную силу. Четыре бронетранспортера, САО поддержки и шестнадцать бронепехотинцев, три отделения, командир, санинструктор и пулеметный расчет. Бронескафандры и искусственные мышцы экзоскелетов «Русич-С2» давали им повышенную скорость, вооружение и защиту легких бронемашин в сочетании с гибкостью традиционной пехоты, что делало бронепехотные подразделения новым словом в военном деле. Обратной стороной этой новизны была неотработанность методик боевого применения. Потенциал новой системы оружия был велик и не изучен до конца, хотя первые проекты боевых экзоскелетов появились в самом начале века.
Основной ударной силой сухопутных войск являлись танки. Уникальное сочетание подвижности, защищенности и огневой мощи теоретически позволяло им решать почти любую задачу, кроме, может быть, контроля территории. Но на практике с появлением легких противотанковых средств танковые части начинали нести недопустимо высокие потери. Прикрыть действия танков была способна только пехота, но она сильно отставала от танков по скорости и защищенности, чем нивелировала все их преимущества. Парадокс казался неразрешимым. Попыток его решить в армиях мира предпринималось великое множество. Бронетранспортеры, боевые машины пехоты, вертолеты, тяжелые транспортеры на танковой же базе, БМПТ. Но все эти средства либо делали пехоту уязвимой к тем же средствам поражения, от которых она должна была защищать танки, либо, устраняя людей вообще, не обладали присущей пехотинцам возможностью обшарить каждую щель.
В отсутствие адекватного прикрытия танки становились все более защищенными, обрастали броней, противокумулятивными решетками и комплексами активной защиты, что в значительной степени увеличивало их массу и снижало подвижность. Начали раздаваться голоса, что танк в качестве наступательного оружия устарел, от этих неповоротливых монстров пора избавляться, а присущие им задачи решать иными средствами.
Появление первых реально работающих экзоскелетных конструкций, которые позволяли пехотинцу нести огромный вес, внесло в эти попытки свежую струю, но долгое время широкое их распространение сдерживалось отсутствием мощного, надежного, компактного и емкого источника энергии. Оппозитные двигатели на высокооктановом горючем, аккумуляторы и топливные элементы проблему не решали. Прорыв наступил, когда в серию пошли воздушно-литиевые батареи с приемлемыми характеристиками. Опыты с пехотными экзоскелетами проводили многие армии. В Российском союзе подобная тема носила наименование «Русич» и отличалась от конкурирующих проектов последовательностью. Ее авторы не пытались создать экзоскелет или даже бронированный скафандр для пехотинца. Они сразу поставили целью формирование бронепехотного подразделения с присущими только ему оснащением, комплексом технических средств и методик применения.
Системный подход себя полностью оправдал. Еще на учениях бронепехота в «Русичах» показала огромный потенциал, причем именно во взаимодействии с танками. Но настоящим потрясением стал десятилетием позже прорыв к Дацину русской 5-й танковой бригады, поставившей точку в маньчжурском конфликте.
Согласно господствующим на тот момент представлениям, такой темп наступательной операции был невозможен, так как должен был привести к высочайшему уровню потерь. На деле боевые потери в танках оказались минимальными, а темп наступления составил невероятные сто пятьдесят километров в сутки, заставлявшие вспомнить о Балтийской войне начала века. Но там похожий темп войска продемонстрировали при прорыве к Калининграду через территории бывших прибалтийских лимитрофов, которые заведомо не могли оказать серьезного сопротивления. В Маньчжурии же наступать пришлось на упорного и хорошо вооруженного противника, пусть и деморализованного американскими ядерными ударами по городам и промышленным объектам, но не собирающегося добровольно уступать контроль над территорией для создания буферных зон.
Успех операции вызвал ажиотаж в сфере военных теоретиков и привел к бурному ренессансу бронетанковых частей почти всех армий мира. То, что такой успех стал возможен благодаря приданным 5-й бригаде двум бронепехотным батальонам, единственным на тот момент в армии Российского союза, конечно, не прошло незамеченным. Но создать собственную бронепехоту оказалось под силу только Североамериканскому и Европейскому союзам, но там эти попытки очень быстро сошли на нет, поскольку ставка была сделана на роботизированные комплексы поля боя.
Попутно выяснилось, что обычной пехоте практически нечего противопоставить бронепехотинцам в бою, поскольку на реальных дистанциях огневого контакта те были прекрасно защищены почти от всех средств поражения, которыми располагал противник, кроме, пожалуй, крупнокалиберных пулеметов.
Распространение крупнокалиберного вооружения стало дешевым ответом на создание бронепехотных и роботизированных систем, но такое вооружение было слишком тяжелым, что теоретически позволяло бронепехоте все равно одерживать верх за счет тактической подвижности.
Правда, сторонники широкого применения бронепехотных подразделений признали, что для самостоятельного прорыва укрепленных позиций они не приспособлены. И теперь натаскивали бронепехотные батальоны на маневренные действия и тесное взаимодействие с разведывательно-ударными артиллерийскими и ракетными комплексами.
…Олегу было чем гордиться. После второго курса офицерского училища отсеивалось до четверти курсантов. После третьего остальные получали звездочки младших лейтенантов и год практики в войсках, которая впоследствии и засчитывалась в качестве четвертого курса. Обычно курсанты зачислялись командирами взводов в учебные центры бригад. Только лучшие могли рассчитывать попасть на практику в боевое подразделение. А получить под командование бронепехотный взвод вообще удавалось только лучшим из лучших.
– Первое отделение, вперед, – скомандовал Олег. – Продолжить движение. Танк сто метров за ним. Задача: закрепиться на горке по азимуту двести восемьдесят. Остальным выстроить звезду!
Экстраполятор тактического компьютера, потерявшего связь с батальонной сетью, подсказывал ему, что сложившиеся условия в целом соответствуют схеме «цифрового окружения», когда противник, готовя атаку на небольшое подразделение, прилагал усилия, чтобы лишить его связи и управления перед тем, как разгромить, обрушившись превосходящими силами. Хотя достоверность работы экстраполятора в оффлайне была ниже всякой критики, пренебрегать его сообщениями не стоило, и был смысл подстраховаться.
За старшину Балашова, замкомвзвода и одновременно командира первого отделения, младший лейтенант был спокоен. Командиру взвода из курсантов просто не могли не подобрать наиболее опытного заместителя.
– Есть, командир! – отозвалось в наушниках.
Первое отделение, на ходу разворачиваясь в цепь, на третьей скорости зарысило вперед. Олег машинально отметил, что, отдавая приказ, забыл указать скорость движения и это ему, несомненно, припомнят на разборе. Впрочем, Балашову лишние указания не нужны, опытный старшина повел отделение не слишком медленно, чтобы не утратить преимущество в скорости, но и не слишком быстро, чтобы не разряжать преждевременно аккумуляторы. Хотя на борту каждого из бэтээров и был запас заряженной аккумуляторной суспензии, ее замена требовала времени, которого у них может и не оказаться.
Нарвись сейчас первое отделение на противника, их поддержат огнем САО. Да и без этого четверо бронепехотинцев и танк наверняка окажутся крепким орешком.
Тем временем остальная часть его взвода расползлась в стороны и заняла круговую оборону, ощетинившись во все стороны девятимиллиметровыми стволами и гранатометами стрелков и тридцатимиллиметровыми пушками бронетранспортеров. Пулеметчиков Олег оставил при себе, усилить угрожаемое направление. Если противник, сумевший подавить систему боевого управления на батальонном и ротном уровнях, действительно сделал это, рассчитывая на контратаку, то его теперь ожидало неожиданное препятствие…
– Есть устроить атаку с фланга! – дисциплинированно отозвался старший оператор и тут же потребовал уточнения: – Какими силами?
– Пожалуй, вот такими, – генерал бесцеремонно занял соседнее кресло и сейчас, прокручивая на экране список мишеней-имитаторов, легко разбираясь в ветвистых деревьях субкаталогов, бормотал себе под нос: – Танковый взвод… Усиленный… Количество… Средства усиления…
Подполковник только покачал головой. Учения проводились без обозначения конкретного противника, личный состав был готов встретить на полигоне противодействие любой армии мира, но выбор генерала ему показался слишком эклектичным. Генерал заметил этот жест Коврова.
– Не справится ваш лейтенант, значит, плохо готовили, – с некоторым злорадством заявил он.
Однако в последний момент все же сменил уровень командования выбранной группы мишеней с «продвинутого» на «обычный».
– Справится, товарищ генерал-лейтенант, – ответил начальник штаба с уверенностью, которой не ощущал.
Не прошло и пяти минут, как подозрения экстраполятора полностью подтвердились. Из-за холмика с левого фланга позицию взвода атаковала пятерка танков «Шамшер-4» при поддержке неустановленного количества «Терминаторов». На самом деле там, конечно же, не было ничего, даже голографических «фантомов». Подними сейчас кто-нибудь из его солдат забрало, чтобы бросить вперед невооруженный взгляд, он не увидел бы ничего. Но вся аппаратура полигона, подключенная в данный момент к сенсорам техники и вооружения участвующего в учениях батальона, создавала полную иллюзию наличия противника в указанном месте, и реагировать приходилось соответственно.
Олег недоуменно хмыкнул. Сценарий учений, видимо, разрабатывали те еще затейники. «Шамшеры», стоящие на вооружении Исламской Уммы, были оружием надежным, хотя и древним, словно испражнения мамонта. Десятилетия назад, еще до Контакта, они разрабатывались с участием Китая в качестве ответа на русские «Арматы», такие же, какой был придан сейчас его взводу. Талибы, в свое время получив доступ к израильским военным технологиям, наклепали огромное количество этих машин, готовясь к противостоянию с Индией, так что встреча с ними на учениях большой неожиданностью не была.
«Терминаторы» – дело другое. Восьминогие роботы не имели ничего общего с человекообразными киборгами из старых фильмов. Это была первая система поля боя, целиком управлявшаяся искусственным интеллектом и способная полностью заменить на нем человека. По крайней мере, теоретически, поскольку вопрос о качестве этого интеллекта пока оставался открытым.
Традиционно сильные в пропаганде, американцы несколько лет назад приняли решение сделать роботизированные подразделения основой своих сухопутных частей и немедленно объявили всю управляемую человеком боевую технику принципиально и безнадежно устаревшей. Позиция, на взгляд Олега, чрезвычайно спорная и вызванная, скорее, борьбой калифорнийских и техасских кланов, а также контролируемых ими промышленных корпораций. Впрочем, недооценивать этого противника тоже не стоило. Сомнительно, правда, чтобы в любом реальном военном конфликте «Шамшеры» и «Терминаторы» могли бы действовать вместе и на одной стороне.
Аппаратура машин и скафандров бронепехоты обнаружила противника до того, как тот открыл огонь, и это показывало, что позицию для взвода Олег выбрал правильно, а значит, первый ход оставался за ним.
– Кто это там такой прыткий?
– Третий взвод, вторая рота, – тут же пояснил один из офицеров. – Командир младший лейтенант Родионов.
– Младший, – удивился генерал. – Из курсантов, что ли?
– Так точно. Курсант четвертого курса на войсковой практике.
– А почему в боевом составе? Обычно же распределяют в учебные центры?
– Один из лучших на курсе. Готовится по специальности «Тактическое командование бронепехотными подразделениями».
Офицер прервался, поскольку перед генералом на экране возникло личное дело младшего лейтенанта. Генерал быстро проглядел его сверху вниз и хотел уже было закрыть, как вдруг ткнул пальцем в графу «послужной список».
– Это что?
– Рапорт, товарищ генерал-майор, – ответил подошедший сзади подполковник. Начальник штаба батальона, он был единственным из офицеров части, присутствующим сейчас на командном пункте. – Родионов перед учениями подал рапорт о получении краткосрочного отпуска по личным обстоятельствам.
– Ковров, – спокойно сказал генерал подполковнику, – мы тут из-за нехватки времени вынуждены вместо нормальной программы подготовки изобретать невесть что, а у вас командирам взводов отпуска раздают?
– Командиром батальона рапорт не подписан, – спокойно сообщил начштаба. – Однако думаю, что трехдневное отсутствие младшего лейтенанта подготовку к передислокации не сорвет. Поэтому решено, что рапорт будет командиром подписан, если Родионов достойно покажет себя на учениях.
Генерал бросил взгляд на крупномасштабный экран. До условной линии боевого соприкосновения, на которой, по замыслу учений, две действующие в пешем порядке роты первого эшелона должны были обнаружить противника, еще далеко, но ничто не мешало устроить неожиданность и до нее.
– А вот сейчас и посмотрим, как он себя покажет, – медленно произнес генерал, потом обернулся к старшему оператору: – Слушай мою команду!
…Связь отказала первой. На тактическом дисплее на внутренней части забрала Олегова шлема исчезли отметки целей, а спустя секунду пропало и расположение подразделений его батальона. Олег с неодобрением подумал, что на этот раз посредники с усложнением обстановки на учениях перестарались. Хотя в них и участвовал весь батальон, они, скорее, были ротно-тактическими, по крайней мере, отработка действий в составе рот предусматривалась сценарием учений изначально. А сейчас под его контролем остался только его взвод и приданный ему танк. Хотя – может быть, так и задумывалось?
В любом случае следовало продолжать выполнять боевую задачу – обходить условного и пока не обнаруженного противника с левого фланга.
Усиленный танком бронепехотный взвод сам по себе представлял серьезную силу. Четыре бронетранспортера, САО поддержки и шестнадцать бронепехотинцев, три отделения, командир, санинструктор и пулеметный расчет. Бронескафандры и искусственные мышцы экзоскелетов «Русич-С2» давали им повышенную скорость, вооружение и защиту легких бронемашин в сочетании с гибкостью традиционной пехоты, что делало бронепехотные подразделения новым словом в военном деле. Обратной стороной этой новизны была неотработанность методик боевого применения. Потенциал новой системы оружия был велик и не изучен до конца, хотя первые проекты боевых экзоскелетов появились в самом начале века.
Основной ударной силой сухопутных войск являлись танки. Уникальное сочетание подвижности, защищенности и огневой мощи теоретически позволяло им решать почти любую задачу, кроме, может быть, контроля территории. Но на практике с появлением легких противотанковых средств танковые части начинали нести недопустимо высокие потери. Прикрыть действия танков была способна только пехота, но она сильно отставала от танков по скорости и защищенности, чем нивелировала все их преимущества. Парадокс казался неразрешимым. Попыток его решить в армиях мира предпринималось великое множество. Бронетранспортеры, боевые машины пехоты, вертолеты, тяжелые транспортеры на танковой же базе, БМПТ. Но все эти средства либо делали пехоту уязвимой к тем же средствам поражения, от которых она должна была защищать танки, либо, устраняя людей вообще, не обладали присущей пехотинцам возможностью обшарить каждую щель.
В отсутствие адекватного прикрытия танки становились все более защищенными, обрастали броней, противокумулятивными решетками и комплексами активной защиты, что в значительной степени увеличивало их массу и снижало подвижность. Начали раздаваться голоса, что танк в качестве наступательного оружия устарел, от этих неповоротливых монстров пора избавляться, а присущие им задачи решать иными средствами.
Появление первых реально работающих экзоскелетных конструкций, которые позволяли пехотинцу нести огромный вес, внесло в эти попытки свежую струю, но долгое время широкое их распространение сдерживалось отсутствием мощного, надежного, компактного и емкого источника энергии. Оппозитные двигатели на высокооктановом горючем, аккумуляторы и топливные элементы проблему не решали. Прорыв наступил, когда в серию пошли воздушно-литиевые батареи с приемлемыми характеристиками. Опыты с пехотными экзоскелетами проводили многие армии. В Российском союзе подобная тема носила наименование «Русич» и отличалась от конкурирующих проектов последовательностью. Ее авторы не пытались создать экзоскелет или даже бронированный скафандр для пехотинца. Они сразу поставили целью формирование бронепехотного подразделения с присущими только ему оснащением, комплексом технических средств и методик применения.
Системный подход себя полностью оправдал. Еще на учениях бронепехота в «Русичах» показала огромный потенциал, причем именно во взаимодействии с танками. Но настоящим потрясением стал десятилетием позже прорыв к Дацину русской 5-й танковой бригады, поставившей точку в маньчжурском конфликте.
Согласно господствующим на тот момент представлениям, такой темп наступательной операции был невозможен, так как должен был привести к высочайшему уровню потерь. На деле боевые потери в танках оказались минимальными, а темп наступления составил невероятные сто пятьдесят километров в сутки, заставлявшие вспомнить о Балтийской войне начала века. Но там похожий темп войска продемонстрировали при прорыве к Калининграду через территории бывших прибалтийских лимитрофов, которые заведомо не могли оказать серьезного сопротивления. В Маньчжурии же наступать пришлось на упорного и хорошо вооруженного противника, пусть и деморализованного американскими ядерными ударами по городам и промышленным объектам, но не собирающегося добровольно уступать контроль над территорией для создания буферных зон.
Успех операции вызвал ажиотаж в сфере военных теоретиков и привел к бурному ренессансу бронетанковых частей почти всех армий мира. То, что такой успех стал возможен благодаря приданным 5-й бригаде двум бронепехотным батальонам, единственным на тот момент в армии Российского союза, конечно, не прошло незамеченным. Но создать собственную бронепехоту оказалось под силу только Североамериканскому и Европейскому союзам, но там эти попытки очень быстро сошли на нет, поскольку ставка была сделана на роботизированные комплексы поля боя.
Попутно выяснилось, что обычной пехоте практически нечего противопоставить бронепехотинцам в бою, поскольку на реальных дистанциях огневого контакта те были прекрасно защищены почти от всех средств поражения, которыми располагал противник, кроме, пожалуй, крупнокалиберных пулеметов.
Распространение крупнокалиберного вооружения стало дешевым ответом на создание бронепехотных и роботизированных систем, но такое вооружение было слишком тяжелым, что теоретически позволяло бронепехоте все равно одерживать верх за счет тактической подвижности.
Правда, сторонники широкого применения бронепехотных подразделений признали, что для самостоятельного прорыва укрепленных позиций они не приспособлены. И теперь натаскивали бронепехотные батальоны на маневренные действия и тесное взаимодействие с разведывательно-ударными артиллерийскими и ракетными комплексами.
…Олегу было чем гордиться. После второго курса офицерского училища отсеивалось до четверти курсантов. После третьего остальные получали звездочки младших лейтенантов и год практики в войсках, которая впоследствии и засчитывалась в качестве четвертого курса. Обычно курсанты зачислялись командирами взводов в учебные центры бригад. Только лучшие могли рассчитывать попасть на практику в боевое подразделение. А получить под командование бронепехотный взвод вообще удавалось только лучшим из лучших.
– Первое отделение, вперед, – скомандовал Олег. – Продолжить движение. Танк сто метров за ним. Задача: закрепиться на горке по азимуту двести восемьдесят. Остальным выстроить звезду!
Экстраполятор тактического компьютера, потерявшего связь с батальонной сетью, подсказывал ему, что сложившиеся условия в целом соответствуют схеме «цифрового окружения», когда противник, готовя атаку на небольшое подразделение, прилагал усилия, чтобы лишить его связи и управления перед тем, как разгромить, обрушившись превосходящими силами. Хотя достоверность работы экстраполятора в оффлайне была ниже всякой критики, пренебрегать его сообщениями не стоило, и был смысл подстраховаться.
За старшину Балашова, замкомвзвода и одновременно командира первого отделения, младший лейтенант был спокоен. Командиру взвода из курсантов просто не могли не подобрать наиболее опытного заместителя.
– Есть, командир! – отозвалось в наушниках.
Первое отделение, на ходу разворачиваясь в цепь, на третьей скорости зарысило вперед. Олег машинально отметил, что, отдавая приказ, забыл указать скорость движения и это ему, несомненно, припомнят на разборе. Впрочем, Балашову лишние указания не нужны, опытный старшина повел отделение не слишком медленно, чтобы не утратить преимущество в скорости, но и не слишком быстро, чтобы не разряжать преждевременно аккумуляторы. Хотя на борту каждого из бэтээров и был запас заряженной аккумуляторной суспензии, ее замена требовала времени, которого у них может и не оказаться.
Нарвись сейчас первое отделение на противника, их поддержат огнем САО. Да и без этого четверо бронепехотинцев и танк наверняка окажутся крепким орешком.
Тем временем остальная часть его взвода расползлась в стороны и заняла круговую оборону, ощетинившись во все стороны девятимиллиметровыми стволами и гранатометами стрелков и тридцатимиллиметровыми пушками бронетранспортеров. Пулеметчиков Олег оставил при себе, усилить угрожаемое направление. Если противник, сумевший подавить систему боевого управления на батальонном и ротном уровнях, действительно сделал это, рассчитывая на контратаку, то его теперь ожидало неожиданное препятствие…
– Есть устроить атаку с фланга! – дисциплинированно отозвался старший оператор и тут же потребовал уточнения: – Какими силами?
– Пожалуй, вот такими, – генерал бесцеремонно занял соседнее кресло и сейчас, прокручивая на экране список мишеней-имитаторов, легко разбираясь в ветвистых деревьях субкаталогов, бормотал себе под нос: – Танковый взвод… Усиленный… Количество… Средства усиления…
Подполковник только покачал головой. Учения проводились без обозначения конкретного противника, личный состав был готов встретить на полигоне противодействие любой армии мира, но выбор генерала ему показался слишком эклектичным. Генерал заметил этот жест Коврова.
– Не справится ваш лейтенант, значит, плохо готовили, – с некоторым злорадством заявил он.
Однако в последний момент все же сменил уровень командования выбранной группы мишеней с «продвинутого» на «обычный».
– Справится, товарищ генерал-лейтенант, – ответил начальник штаба с уверенностью, которой не ощущал.
Не прошло и пяти минут, как подозрения экстраполятора полностью подтвердились. Из-за холмика с левого фланга позицию взвода атаковала пятерка танков «Шамшер-4» при поддержке неустановленного количества «Терминаторов». На самом деле там, конечно же, не было ничего, даже голографических «фантомов». Подними сейчас кто-нибудь из его солдат забрало, чтобы бросить вперед невооруженный взгляд, он не увидел бы ничего. Но вся аппаратура полигона, подключенная в данный момент к сенсорам техники и вооружения участвующего в учениях батальона, создавала полную иллюзию наличия противника в указанном месте, и реагировать приходилось соответственно.
Олег недоуменно хмыкнул. Сценарий учений, видимо, разрабатывали те еще затейники. «Шамшеры», стоящие на вооружении Исламской Уммы, были оружием надежным, хотя и древним, словно испражнения мамонта. Десятилетия назад, еще до Контакта, они разрабатывались с участием Китая в качестве ответа на русские «Арматы», такие же, какой был придан сейчас его взводу. Талибы, в свое время получив доступ к израильским военным технологиям, наклепали огромное количество этих машин, готовясь к противостоянию с Индией, так что встреча с ними на учениях большой неожиданностью не была.
«Терминаторы» – дело другое. Восьминогие роботы не имели ничего общего с человекообразными киборгами из старых фильмов. Это была первая система поля боя, целиком управлявшаяся искусственным интеллектом и способная полностью заменить на нем человека. По крайней мере, теоретически, поскольку вопрос о качестве этого интеллекта пока оставался открытым.
Традиционно сильные в пропаганде, американцы несколько лет назад приняли решение сделать роботизированные подразделения основой своих сухопутных частей и немедленно объявили всю управляемую человеком боевую технику принципиально и безнадежно устаревшей. Позиция, на взгляд Олега, чрезвычайно спорная и вызванная, скорее, борьбой калифорнийских и техасских кланов, а также контролируемых ими промышленных корпораций. Впрочем, недооценивать этого противника тоже не стоило. Сомнительно, правда, чтобы в любом реальном военном конфликте «Шамшеры» и «Терминаторы» могли бы действовать вместе и на одной стороне.
Аппаратура машин и скафандров бронепехоты обнаружила противника до того, как тот открыл огонь, и это показывало, что позицию для взвода Олег выбрал правильно, а значит, первый ход оставался за ним.