Михаил Луговой
Игра на понижение
Пролог
Что мы знаем об инопланетных цивилизациях? Только то, что они есть. Человечество с очень давних времен предполагало наличие во Вселенной братьев по разуму, но до поры это было отвлеченным теоретизированием. Все изменилось 27 сентября 2051 года, когда все крупные детекторы Земли засекли довольно мощный нейтринный всплеск с необычным спектром в созвездии Водолея. На звездных картах в направлении на источник всплеска не было ничего, поэтому данное событие прошло бы незамеченным, если бы перуанский ученый Итиро Обути спустя три дня не обратил внимание на интересный факт. Дело в том, что вместе с несколькими десятками земных детекторов нейтрино-всплеск засекли и два лунных, расположенных на базах «Армстронг» и «Циолковский». Спектр нейтринной вспышки был одинаков, но направление на нее, определенное по данным лунных детекторов, отличалось чуть меньше, чем на угловую минуту. Обути предположил, что имеет дело с параллаксом, равным радиусу лунной орбиты. Но это означало, что источник нейтринной вспышки находится, по космическим меркам, совсем рядом – чуть дальше орбиты Сатурна.
Ученого подняли на смех – источник нейтрино подобной мощности в Солнечной системе всего один – Солнце. Но он продолжал настаивать на своей правоте. И 5 октября того же года грянуло – сразу несколько телескопов обнаружили в указанном участке неба некий неизвестный объект. Потом открытия посыпались словно из рога изобилия.
Во-первых, объект двигался с ускорением.
Во-вторых, он создавал довольно приличный радиофон.
В-третьих, в районе его движения были замечены гравитационные колебания частотой порядка двух десятков герц.
Пресса объявила объект инопланетным кораблем практически сразу же. Ученые от комментариев воздерживались, но к середине октября вынуждены были признать, что наличие подобных энергетических мощностей на объекте, геометрические размеры которого, по-видимому, не превышали пятисот метров ни по одной из осей, противоречит всему, что человечество дотоле знало о Вселенной.
С 20 по 22 октября объект совершил маневр, изменяющий траекторию его движения в сторону Земли, и начал интенсивное торможение, не оставляющее сомнений касательно цели его миссии. В некоторых странах вспыхнули беспорядки.
Около полуночи 26 октября началось активное сканирование приближающегося объекта в радиолокационном диапазоне. Инопланетный корабль (теперь это уже никем не оспаривалось) напоминал по форме три разного размера шара, расположенных на одной оси и оплетенных чем-то вроде пространственной фермы длиной метров в триста. Ферма явно была металлической, материал же обшивки шаров установить не удалось.
К 30 октября относится первая попытка установить контакт с объектом посредством лазерного передатчика. В дальнейшем такие попытки предпринимались постоянно, но без видимого успеха.
Начало ноября ознаменовалось крупным скандалом – в руки журналистов попали сведения о консультациях военщины некоторых обладающих космической техникой стран о необходимости уничтожения приближающегося к Земле корабля, если он будет предпринимать враждебные или опасные действия. Представитель Комиссии ООН по контакту с внеземными цивилизациями, чья должность внезапно перестала быть номинальной, предостерег правительства земных государств от необдуманных действий.
К 7 ноября инопланетный корабль вышел на высокую орбиту Земли с перигеем порядка двухсот тысяч километров, апогеем порядка пятисот тысяч и периодом обращения около двадцати пяти суток. В моменты наибольшего приближения к Земле его можно было наблюдать в бинокль.
Примерно в семнадцать часов по Гринвичу 10 ноября инопланетный корабль начал передачу сигналов в радиодиапазоне. При передаче использовалась разновидность широтно-импульсной модуляции на длинах волн 42, 84 и 168 сантиметров, кратных длине волны излучения межзвездного водорода.
Цикл передачи составлял два часа сорок семь минут восемнадцать секунд и состоял из двухсот шестнадцати отдельных блоков. Начинался он рядом натуральных чисел, переданных последовательностью импульсов, и это натолкнуло ученых на мысль, что инопланетяне используют какую-то разновидность Линкоса[1].
К 23 ноября в нескольких блоках передаваемого инопланетным кораблем цикла были идентифицированы значения основных физических констант: числа «пи», числа «е», скорости света, характеристического сопротивления и магнитной проницаемости вакуума, постоянных Дирака, Планка и некоторых других. Однако на этом расшифровка надолго застопорилась.
В течение всего периода нахождения инопланетного корабля на орбите Земли регулярно предпринимались попытки установить с ним двустороннюю связь. Для этого применялся как Линкос, так и другие кодовые последовательности, включая передачи самого корабля, пересылаемые с различной задержкой. При этом использовались передатчики радио– и оптического диапазона, расположенные на поверхности Земли, на Луне и в космическом пространстве. Никаких видимых изменений в поведении инопланетного корабля это не вызвало. Отсутствие реакции позволило ученым сделать вывод, что корабль является зондом-автоматом, действующим по программе, которая предполагает передачу жителям Земли непрерывно излучаемого зондом послания. В связи с этим цивилизацию создателей зонда часто называют цивилизацией Почтальонов.
Утром 13 декабря с международного космодрома Кейп-Йорк стартовал космический корабль «Decision»[2] с экипажем из пяти человек под командованием Энтони Криппса. Задачей космонавтов было выйти на ту же орбиту, что и инопланетный зонд, держась от него в полутора тысячах километров, и вести наблюдение. В случае отсутствия реакции со стороны объекта наблюдения постепенно сокращать дистанцию. В перспективе признавалась желательной стыковка с инопланетным зондом, а быть может, и проникновение на его борт. На этот случай персоналом лунной базы «Циолковский» подготавливались помещения для карантина как самих участников экспедиции, так и любых добытых ими образцов во избежание занесения на Землю инопланетной микрофлоры.
К 21 декабря «Decision» занял выбранную программой полета позицию. До этого самыми близкими к инопланетному зонду объектами оказывались орбитальный телескоп «Шепли», мимо которого зонд прошел на дистанции восьмисот километров 25 ноября, и запущенный с Луны корабль «Русь-М» с бортовым номером «611», который вместо экипажа и груза нес на борту регистрирующую аппаратуру. Последний сблизился с зондом на дистанцию менее пятисот километров 15 декабря, и именно благодаря ему мы имеем целую серию снимков инопланетного аппарата с разрешением порядка десяти сантиметров. На оба сближения зонд никак не отреагировал, что позволяло надеяться на успех миссии «Decision».
Утром 24 декабря космонавты, убедившись, что на их попытки обратить на себя внимание зонд не реагирует, запустили двигатель малой тяги и начали маневр сближения. Примерно в 22 часа 27 декабря, когда расстояние между ними составило порядка семисот километров, зонд неожиданно прекратил передачу и, видимо, включив двигатель, начал ускоряться в направлении Луны. Через час по приказу командира экспедиции «Decision» тоже совершил запуск маршевого двигателя и пошел следом за зондом, значительно от него отставая.
Около 3 часов 30 минут 28 декабря, когда расстояние между кораблями составляло около шести тысяч километров, аппаратура зафиксировала на борту зонда яркую вспышку, после которой его радиолокационное изображение разделилось. Данные были интерпретированы как отстрел с борта зонда в направлении обратной стороны Луны объекта диаметром приблизительно один-два метра.
Еще через два часа «Decision» по команде Центра управления полетами заглушил двигатель, поскольку запасов рабочего тела на борту теперь хватало только для возвращения на Землю, которое и произошло без происшествий 6 января 2052 года.
Зонд, пройдя над обратной стороной Луны в пятистах километрах от ее поверхности, продолжил ускорение, причем его траектория пролегала приблизительно к той же точке в пространстве, в которой он был обнаружен первоначально. Это породило подозрения, что там находится корабль-матка, с борта которой зонд и был запущен. Однако эти подозрения не подтвердились. Когда расстояние между Землей и зондом составило чуть менее двух миллиардов километров, а скорость зонда – около тысячи ста километров в секунду, он внезапно исчез из поля зрения наблюдателей. Это произошло 15 февраля 2052 года. Исчезновение сопровождалось слабой вспышкой и мощным нейтринным всплеском, спектр которого в целом совпадал с зафиксированным 27 сентября.
К настоящему времени переданные инопланетным зондом сообщения в основном расшифрованы. Однако в них хватает «темных мест», которые могут быть истолкованы различным образом.
Структурно переданные зондом сообщения делятся на три группы. Наибольшая из них вводит понятия чисел и различных математических функций, что делает ее аналогичной Линкосу, но более бедной, поскольку не вводит понятий «хорошо» и «плохо», ограничиваясь понятиями «правильно» и «неправильно». Также отсутствует там и информация о биологических законах, хотя и присутствуют понятия «личности» и «коллектива», в целом не отличающиеся от человеческих. В отличие от классического Линкоса очень много сил создатели сообщения направили на разъяснение химических законов.
Вторая группа содержит краткие сведения о создателях зонда и физических условиях, которые они считают нормальными. Из нее можно понять, что биохимия Почтальонов весьма значительно отличается от имеющейся на Земле. Хотя биосфера на их планете, подобно земной, основана на углерод-водном цикле, живые существа обеспечивают себя энергией за счет не окислительных, а восстановительных реакций, причем восстановителем служит водород. В настоящее время построены несколько возможных биохимических моделей строения инопланетной биосферы, в частности, на основе полиофелинов, переоксидов и сложных поликетонов.
Третья группа представляет наибольший интерес, поскольку в ней Почтальоны передают жителям Земли информацию, которую можно счесть посланием. Ради этого, видимо, и была задумана вся миссия. Интерпретируется она по-разному. В настоящее время наиболее убедительной считается версия академика Шерстнева, считающего, что расшифровка послания выглядит примерно следующим образом:
В настоящее время носитель информации, который Почтальоны намеревались передать человечеству, однозначно идентифицируется с объектом, сброшенным с борта зонда на поверхность Луны 28 декабря 2051 года. Поскольку анализ структуры передаваемых зондом сообщений дает основания полагать, что его создатели используют троичную логику и квантовые методы хранения и обработки информации, его обычно называют «бифотонным кутриттером».
Однако никаких следов этого носителя информации по сей день обнаружить не удалось. Неизвестен даже точный район падения. Поскольку его площадь, по самым оптимистичным оценкам, составляет пятнадцать миллионов квадратных километров, то есть около сорока процентов территории лунной поверхности, организация поисковой экспедиции не представляется возможной, хотя в частном порядке таковые организовывались неоднократно.
В настоящее время считается, что создатели зонда обнаружили земную цивилизацию по создаваемому ею радиофону. Первые радиопередачи появились в эфире около полутора веков назад, а сто лет назад их количество и мощность стали такими, что не заметить их с ближайших звезд стало практически невозможно. Между обнаружением радиофона Земли и стартом зонда, по-видимому, прошло очень немного времени. Если переданная зондом информация была интерпретирована верно, то между его стартом и началом передачи данных прошло лишь около трех месяцев, то есть о релятивистских скоростях речь не идет – скорость зонда на момент его появления в Солнечной системе была практически нулевой, а на момент исчезновения составляла порядка тысячи ста километров в секунду.
Таким образом, мы можем предположить, что планетная система, из которой был запущен зонд, расположена на расстоянии ста – ста пятидесяти световых лет от нас. На площади в одну восьмую часть небесной сферы с центром, совпадающим с азимутом полета зонда в Солнечной системе, и таком расстоянии находится около тысячи звезд. Из них похожих на Солнце около шестидесяти, а имеющих планетные системы около сорока.
Следует также учитывать, что цивилизация, овладевшая секретом полетов быстрее скорости света, может запустить зонд и с одного из своих аванпостов у других звезд, а не от родной планеты.
Маневр зонда 20–22 октября и подход его к Земле по довольно неэкономичной, с точки зрения энергетических затрат, траектории свидетельствуют о том, что Почтальоны, видимо, не знали точного положения Земли в Солнечной системе, а значит, это была их первая экспедиция к Солнцу.
Остается открытым вопрос, почему зонд так спешно прервал миссию и покинул Солнечную систему. Предполагается, что это было нештатное завершение рабочей программы, предпринятое в связи с действиями команды исследовательского корабля «Decision». Хотя экипаж командира Криппса и нельзя обвинить в этом, следует признать, что кутриттер, сброшенный с борта зонда на Луну, передача которого землянам, видимо, была основной целью миссии, потерян и может быть обнаружен только случайно.
Но не стоит отчаиваться. Теперь человечество точно знает, что оно не одиноко во Вселенной, а это значит, что к нам в любой момент могут пожаловать гости.
Большая космическая энциклопедия.
Раздел «П»: «Первый контакт».
Ученого подняли на смех – источник нейтрино подобной мощности в Солнечной системе всего один – Солнце. Но он продолжал настаивать на своей правоте. И 5 октября того же года грянуло – сразу несколько телескопов обнаружили в указанном участке неба некий неизвестный объект. Потом открытия посыпались словно из рога изобилия.
Во-первых, объект двигался с ускорением.
Во-вторых, он создавал довольно приличный радиофон.
В-третьих, в районе его движения были замечены гравитационные колебания частотой порядка двух десятков герц.
Пресса объявила объект инопланетным кораблем практически сразу же. Ученые от комментариев воздерживались, но к середине октября вынуждены были признать, что наличие подобных энергетических мощностей на объекте, геометрические размеры которого, по-видимому, не превышали пятисот метров ни по одной из осей, противоречит всему, что человечество дотоле знало о Вселенной.
С 20 по 22 октября объект совершил маневр, изменяющий траекторию его движения в сторону Земли, и начал интенсивное торможение, не оставляющее сомнений касательно цели его миссии. В некоторых странах вспыхнули беспорядки.
Около полуночи 26 октября началось активное сканирование приближающегося объекта в радиолокационном диапазоне. Инопланетный корабль (теперь это уже никем не оспаривалось) напоминал по форме три разного размера шара, расположенных на одной оси и оплетенных чем-то вроде пространственной фермы длиной метров в триста. Ферма явно была металлической, материал же обшивки шаров установить не удалось.
К 30 октября относится первая попытка установить контакт с объектом посредством лазерного передатчика. В дальнейшем такие попытки предпринимались постоянно, но без видимого успеха.
Начало ноября ознаменовалось крупным скандалом – в руки журналистов попали сведения о консультациях военщины некоторых обладающих космической техникой стран о необходимости уничтожения приближающегося к Земле корабля, если он будет предпринимать враждебные или опасные действия. Представитель Комиссии ООН по контакту с внеземными цивилизациями, чья должность внезапно перестала быть номинальной, предостерег правительства земных государств от необдуманных действий.
К 7 ноября инопланетный корабль вышел на высокую орбиту Земли с перигеем порядка двухсот тысяч километров, апогеем порядка пятисот тысяч и периодом обращения около двадцати пяти суток. В моменты наибольшего приближения к Земле его можно было наблюдать в бинокль.
Примерно в семнадцать часов по Гринвичу 10 ноября инопланетный корабль начал передачу сигналов в радиодиапазоне. При передаче использовалась разновидность широтно-импульсной модуляции на длинах волн 42, 84 и 168 сантиметров, кратных длине волны излучения межзвездного водорода.
Цикл передачи составлял два часа сорок семь минут восемнадцать секунд и состоял из двухсот шестнадцати отдельных блоков. Начинался он рядом натуральных чисел, переданных последовательностью импульсов, и это натолкнуло ученых на мысль, что инопланетяне используют какую-то разновидность Линкоса[1].
К 23 ноября в нескольких блоках передаваемого инопланетным кораблем цикла были идентифицированы значения основных физических констант: числа «пи», числа «е», скорости света, характеристического сопротивления и магнитной проницаемости вакуума, постоянных Дирака, Планка и некоторых других. Однако на этом расшифровка надолго застопорилась.
В течение всего периода нахождения инопланетного корабля на орбите Земли регулярно предпринимались попытки установить с ним двустороннюю связь. Для этого применялся как Линкос, так и другие кодовые последовательности, включая передачи самого корабля, пересылаемые с различной задержкой. При этом использовались передатчики радио– и оптического диапазона, расположенные на поверхности Земли, на Луне и в космическом пространстве. Никаких видимых изменений в поведении инопланетного корабля это не вызвало. Отсутствие реакции позволило ученым сделать вывод, что корабль является зондом-автоматом, действующим по программе, которая предполагает передачу жителям Земли непрерывно излучаемого зондом послания. В связи с этим цивилизацию создателей зонда часто называют цивилизацией Почтальонов.
Утром 13 декабря с международного космодрома Кейп-Йорк стартовал космический корабль «Decision»[2] с экипажем из пяти человек под командованием Энтони Криппса. Задачей космонавтов было выйти на ту же орбиту, что и инопланетный зонд, держась от него в полутора тысячах километров, и вести наблюдение. В случае отсутствия реакции со стороны объекта наблюдения постепенно сокращать дистанцию. В перспективе признавалась желательной стыковка с инопланетным зондом, а быть может, и проникновение на его борт. На этот случай персоналом лунной базы «Циолковский» подготавливались помещения для карантина как самих участников экспедиции, так и любых добытых ими образцов во избежание занесения на Землю инопланетной микрофлоры.
К 21 декабря «Decision» занял выбранную программой полета позицию. До этого самыми близкими к инопланетному зонду объектами оказывались орбитальный телескоп «Шепли», мимо которого зонд прошел на дистанции восьмисот километров 25 ноября, и запущенный с Луны корабль «Русь-М» с бортовым номером «611», который вместо экипажа и груза нес на борту регистрирующую аппаратуру. Последний сблизился с зондом на дистанцию менее пятисот километров 15 декабря, и именно благодаря ему мы имеем целую серию снимков инопланетного аппарата с разрешением порядка десяти сантиметров. На оба сближения зонд никак не отреагировал, что позволяло надеяться на успех миссии «Decision».
Утром 24 декабря космонавты, убедившись, что на их попытки обратить на себя внимание зонд не реагирует, запустили двигатель малой тяги и начали маневр сближения. Примерно в 22 часа 27 декабря, когда расстояние между ними составило порядка семисот километров, зонд неожиданно прекратил передачу и, видимо, включив двигатель, начал ускоряться в направлении Луны. Через час по приказу командира экспедиции «Decision» тоже совершил запуск маршевого двигателя и пошел следом за зондом, значительно от него отставая.
Около 3 часов 30 минут 28 декабря, когда расстояние между кораблями составляло около шести тысяч километров, аппаратура зафиксировала на борту зонда яркую вспышку, после которой его радиолокационное изображение разделилось. Данные были интерпретированы как отстрел с борта зонда в направлении обратной стороны Луны объекта диаметром приблизительно один-два метра.
Еще через два часа «Decision» по команде Центра управления полетами заглушил двигатель, поскольку запасов рабочего тела на борту теперь хватало только для возвращения на Землю, которое и произошло без происшествий 6 января 2052 года.
Зонд, пройдя над обратной стороной Луны в пятистах километрах от ее поверхности, продолжил ускорение, причем его траектория пролегала приблизительно к той же точке в пространстве, в которой он был обнаружен первоначально. Это породило подозрения, что там находится корабль-матка, с борта которой зонд и был запущен. Однако эти подозрения не подтвердились. Когда расстояние между Землей и зондом составило чуть менее двух миллиардов километров, а скорость зонда – около тысячи ста километров в секунду, он внезапно исчез из поля зрения наблюдателей. Это произошло 15 февраля 2052 года. Исчезновение сопровождалось слабой вспышкой и мощным нейтринным всплеском, спектр которого в целом совпадал с зафиксированным 27 сентября.
К настоящему времени переданные инопланетным зондом сообщения в основном расшифрованы. Однако в них хватает «темных мест», которые могут быть истолкованы различным образом.
Структурно переданные зондом сообщения делятся на три группы. Наибольшая из них вводит понятия чисел и различных математических функций, что делает ее аналогичной Линкосу, но более бедной, поскольку не вводит понятий «хорошо» и «плохо», ограничиваясь понятиями «правильно» и «неправильно». Также отсутствует там и информация о биологических законах, хотя и присутствуют понятия «личности» и «коллектива», в целом не отличающиеся от человеческих. В отличие от классического Линкоса очень много сил создатели сообщения направили на разъяснение химических законов.
Вторая группа содержит краткие сведения о создателях зонда и физических условиях, которые они считают нормальными. Из нее можно понять, что биохимия Почтальонов весьма значительно отличается от имеющейся на Земле. Хотя биосфера на их планете, подобно земной, основана на углерод-водном цикле, живые существа обеспечивают себя энергией за счет не окислительных, а восстановительных реакций, причем восстановителем служит водород. В настоящее время построены несколько возможных биохимических моделей строения инопланетной биосферы, в частности, на основе полиофелинов, переоксидов и сложных поликетонов.
Третья группа представляет наибольший интерес, поскольку в ней Почтальоны передают жителям Земли информацию, которую можно счесть посланием. Ради этого, видимо, и была задумана вся миссия. Интерпретируется она по-разному. В настоящее время наиболее убедительной считается версия академика Шерстнева, считающего, что расшифровка послания выглядит примерно следующим образом:
«Вы (земляне), подобно нам (Почтальонам), одна из многих цивилизаций, существующих во Вселенной. Ваше развитие скоро приведет вас в тупик (здесь используется понятие «непреодолимое препятствие» или «то, что прекратит движение и не позволит его продолжить»), как это случилось и с нами, случилось, случается и будет случаться с любой цивилизацией. Мы смогли выйти из тупика с помощью одной из существующих цивилизаций и теперь намерены помочь совершить подобное и вам. С этой целью мы предоставим вам носитель информации, которая позволит вам выйти из тупика (преодолеть препятствие) и даст возможность делать то, что делаем мы».Остальная часть послания содержит характеристики носителя информации и по объему многократно превосходит данное сообщение.
В настоящее время носитель информации, который Почтальоны намеревались передать человечеству, однозначно идентифицируется с объектом, сброшенным с борта зонда на поверхность Луны 28 декабря 2051 года. Поскольку анализ структуры передаваемых зондом сообщений дает основания полагать, что его создатели используют троичную логику и квантовые методы хранения и обработки информации, его обычно называют «бифотонным кутриттером».
Однако никаких следов этого носителя информации по сей день обнаружить не удалось. Неизвестен даже точный район падения. Поскольку его площадь, по самым оптимистичным оценкам, составляет пятнадцать миллионов квадратных километров, то есть около сорока процентов территории лунной поверхности, организация поисковой экспедиции не представляется возможной, хотя в частном порядке таковые организовывались неоднократно.
В настоящее время считается, что создатели зонда обнаружили земную цивилизацию по создаваемому ею радиофону. Первые радиопередачи появились в эфире около полутора веков назад, а сто лет назад их количество и мощность стали такими, что не заметить их с ближайших звезд стало практически невозможно. Между обнаружением радиофона Земли и стартом зонда, по-видимому, прошло очень немного времени. Если переданная зондом информация была интерпретирована верно, то между его стартом и началом передачи данных прошло лишь около трех месяцев, то есть о релятивистских скоростях речь не идет – скорость зонда на момент его появления в Солнечной системе была практически нулевой, а на момент исчезновения составляла порядка тысячи ста километров в секунду.
Таким образом, мы можем предположить, что планетная система, из которой был запущен зонд, расположена на расстоянии ста – ста пятидесяти световых лет от нас. На площади в одну восьмую часть небесной сферы с центром, совпадающим с азимутом полета зонда в Солнечной системе, и таком расстоянии находится около тысячи звезд. Из них похожих на Солнце около шестидесяти, а имеющих планетные системы около сорока.
Следует также учитывать, что цивилизация, овладевшая секретом полетов быстрее скорости света, может запустить зонд и с одного из своих аванпостов у других звезд, а не от родной планеты.
Маневр зонда 20–22 октября и подход его к Земле по довольно неэкономичной, с точки зрения энергетических затрат, траектории свидетельствуют о том, что Почтальоны, видимо, не знали точного положения Земли в Солнечной системе, а значит, это была их первая экспедиция к Солнцу.
Остается открытым вопрос, почему зонд так спешно прервал миссию и покинул Солнечную систему. Предполагается, что это было нештатное завершение рабочей программы, предпринятое в связи с действиями команды исследовательского корабля «Decision». Хотя экипаж командира Криппса и нельзя обвинить в этом, следует признать, что кутриттер, сброшенный с борта зонда на Луну, передача которого землянам, видимо, была основной целью миссии, потерян и может быть обнаружен только случайно.
Но не стоит отчаиваться. Теперь человечество точно знает, что оно не одиноко во Вселенной, а это значит, что к нам в любой момент могут пожаловать гости.
Большая космическая энциклопедия.
Раздел «П»: «Первый контакт».
19 февраля 2074 года.
Луна, кратер Менделеева
Ахмед дрожащими руками перезаряжал пистолет, не замечая того, как из прокушенной губы сочится кровь. Впрочем, крови на полу кабины и так хватало. Первый выстрел разнес Хорьхе Пассошу, командиру их селенологической партии, голову и забрызгал кровью и мозгом блоки системы жизнеобеспечения. Лужа крови на полу потихоньку разрасталась и грозила залить молочно-белый цилиндр кутриттера. Это было совсем некстати, ведь инопланетный артефакт, из-за которого он только что убил двух человек, обязательно станут исследовать, и следы крови на нем явно будут лишними.
Ахмед наклонился и, подобрав контейнер для образцов, выпавший из рук сраженного вторым выстрелом гравиметриста, упаковал туда артефакт.
После этого перетащил трупы в левую часть кабины и, стащив с себя куртку, принялся вытирать пол. Побросал окровавленные тряпки в тот же угол и, подумав, навалил над телами целый холм аварийной пены. После этого сменил одежду и белье. Бросив старое в утилизатор, сел в кресло и начал обдумывать дальнейшие действия.
Ему было не по себе, хотя никаких угрызений совести он не испытывал. Ему не везло на Земле, все блага мира, сотворенные Аллахом, по странной прихоти проходили мимо него. Контракт на лунную базу казался исключением, отработавшие три года на естественном спутнике возвращались обеспеченными людьми, по меркам бедных кварталов Каира, где прошло его детство, и рвались на Луну снова.
На каждую вакансию претендовало человек по шестьдесят, конкуренция была жесточайшей. Места продавались и покупались, и без солидной суммы шансы на попадание в число немногих претендентов были призрачно малы. Ахмед сумел занять денег, но этого все равно было мало.
Башар аль-Джафари был дальним родственником Ахмеда, и тот всегда называл его дядей. Родом он был из Дамаска, что позволяло ему быть своим в западной части страны. Но при этом долгое время прожил в Пенджабе, служил в армии во время войны с Индией и переселился в Дамаск вместе с массой беженцев с опаленного атомным пламенем Востока. Благодаря чему имел хорошие отношения с пенджабской и синдской общинами.
Начав в Каире с мелкой коммерции, Башар вскоре оказался замешан в войну местных уличных группировок с беженцами и, благодаря тому, что за своего мог сойти для обеих сторон, приобрел невиданный авторитет по улаживанию спорных вопросов.
К нему-то Ахмед и обратился со своей просьбой. Башар спросил, какой суммой тот располагает, и некоторое время молчал, что-то прикидывая. Потом посоветовал приобрести пилотскую лицензию и даже пообещал добавить денег.
Для обделенной путями сообщения Луны основным средством транспорта на дальние расстояния были «Кузнечики» – дешевые суборбитальные катера местного сообщения. Конкурс среди пилотов был куда ниже, чем среди неквалифицированного персонала, но там требовалось сдавать экзамены, и не чиновникам вербовочного бюро, сказочно обогащавшимся на поставке рабочей силы, а международной комиссии под эгидой Космического комитета ООН.
«Дурак, – без обиняков сказал Башар, когда Ахмед поделился с ним своими опасениями. – Кто тебя заставляет подавать документы на место пилота? Заяви о желании пойти по категории неквалифицированного персонала и приложи к прошению пилотскую лицензию. В вербовочном бюро сидят не дураки, они предпочтут взять человека, имеющего смежную специальность, да еще и квалифицированную. Заморачиваться проверкой подлинности не будет никто. Ну и я еще поговорю кое с кем…»
Очевидно, его разговор оказался удачным, поскольку для Ахмеда игольное ушко комиссии по вакансиям неожиданно расширилось до размеров дупла в баобабе, и спустя пару месяцев он позвонил Башару уже с международного космодрома Кейп-Йорк за день до отлета.
– Чем я могу отблагодарить вас, дядя?
Экран оставался черным, Башар не пожелал включать видеосвязь и долго молчал. Когда Ахмед уже решил, что звонок сорвался, донесся ответ:
– Просто не забывай своего дядю. Когда свидимся, тогда и решим, как рассчитаться.
Три года отпахав на ремонте канализации и вентиляционных систем на базе «Армстронг», Ахмед решил перезаключить контракт без возвращения на Землю, тогда подобные вольности еще допускались. Тут пригодилась купленная лицензия – пилотов оставляли более охотно. Пришлось пойти на курсы повышения квалификации, на которых Ахмед получил свой первый пилотский опыт. Инструкторы злились на нерадивого курсанта, но Ахмед был старательным учеником, ночами просиживал на тренажерах, да и «Кузнечики» любой модификации были довольно простыми машинами.
Пилотом стать не получилось, но два года сервисного обслуживания аппаратов для лунных трасс дали ему по-настоящему бесценный опыт. Такой, что однажды, вложив все, что у него было, и взяв в долг, он купил старый, предназначенный под списание «Кузнечик», расторг контракт в одностороннем порядке и ушел на «вольные хлеба».
Пилоты вообще зарабатывали неплохо, и Ахмед надеялся отбить вложенное за год. Но на постоянную работу его не брали, а вырученного от частных контрактов едва хватало на постоянный ремонт «сыплющейся» машины.
После катастрофы в Заливе Радуг, при которой жертвами взрыва и пожара на металлургическом производстве стали полторы сотни человек (огромная для ничтожного населения Луны цифра), когда Международная администрация озаботилась выдворением обратно на Землю всех, чей срок пребывания на спутнике превышал шесть лет, стало совсем плохо. Ахмед перебрался на базу «Ди Лула – да Сильва», расположенную в отрогах кратера Стеклов на обратной стороне Луны, и неожиданно нашел там применение своим способностям.
«Ди Лула – да Сильва» являлась венцом развития бразильской национальной лунной программы, благополучно почившей после вступления страны в Международный лунный проект. Простояв почти десять лет законсервированной, база была облюбована анархической вольницей полуученых-полусектантов, многие из которых искали следы кутриттера, сброшенного на Луну инопланетным разведчиком после неудачного контакта четверть века назад, другие просто изучали спутник, используя негосударственные и некорпоративные источники финансирования. Базировались здесь и мародеры – искатели лунных сокровищ, как правило – драгоценных камней.
База выгодно отличалась и от насквозь зарегулированных ооновских лунных городов и производственных баз, принадлежащих корпорациям, ведущим на спутнике хозяйственную деятельность. Международная администрация давно точила зубы на неподконтрольный объект, но шумные протесты всегда заставляли ее отступить ни с чем.
Здесь постоянно ощущался недостаток квалифицированного персонала, и пилота, да еще со своим катером, приняли с распростертыми объятиями. И на превышение контракта тут смотрели сквозь пальцы – многие из старожилов имели лунный стаж куда больше, чем у Ахмеда.
Почти год он развозил по обратной стороне Луны исследовательские экспедиции, пока не познакомился с группой бывших мародеров, ушедшей из сомнительного бизнеса и занявшейся селенологическими исследованиями в интересах консорциума «Moon international group». Группу возглавлял Хорьхе Пассош, и специализировалась она на гравиметрических методах.
– Понимаешь, Ахмед-джан, – втолковывал ему гравиметрист Вадим, – Луна – крайне интересный объект. Образовалась она из того же вещества, что и Земля, но масса ее настолько меньше, что земное притяжение чуть не вывернуло Луну наизнанку. Выветривания нет, все шрамы, которые у нас давно исчезли, здесь на виду. Ядро давно дегазировалось, раздутие прекратилось, отсюда вторичные очаги расплавов, масконы и прочие прелести. Понимаешь, дурилка картонная?
Ахмед кивал.
В этот раз они были в сокращенном составе: Ким Джанли, второй специалист группы, умудрился надышаться в лаборатории на базе какой-то дрянью и сейчас пребывал в госпитале. Ахмед уверенно посадил «Кузнечика» на заранее присмотренную ровную площадку, там, где «Цепь Менделеева», цепочка находящихся на одной линии небольших кратеров, ближе всего подходила к валу кратера Ричардс. Орбитальное сканирование давало основание подозревать здесь «пузырь» – полость в глубине лунных пород, образовавшуюся, когда выделяющиеся из расплавленной лунной магмы летучие вещества не смогли пробить себе путь к поверхности. Загвоздка была в том, что «пузыри» встречались только в материковой породе, а в кратерном море, которым фактически являлся кратер Менделеева, да еще и перепаханном вторичными, более молодыми кратерными образованиями, никаких «пузырей» не могло быть просто по определению. Вадим, глядя в прозрачную плоскость экрана, где цветными кляксами изображалась гравитационная карта участка, начинал хмуриться, терзать длинный подбородок и бормотать что-то о несовершенстве аппаратуры.
Поскольку одного человека у них сегодня не хватало, то помогать селенологам разворачивать аппаратуру пришлось и пилоту. Часа три они выгружали из трюма модули, на самоходной тележке отвозили их на заранее намеченную площадку на дне неглубокой, идеально круглой впадины, состыковывали. Наконец мобильная буровая вышка с мигающим красным огоньком на вершине, кубик аппаратного блока и надувная гермокабина с крохотным шлюзом были готовы к работе.
– Перерыв, – скомандовал Пассош. – Пару часов передохнем. Заварите нам чаю, Ахмед?
К работе они вернулись через два с половиной часа, когда из-за стены кратера показался краешек восходящего солнца и от всех предметов по лунной пыли протянулись длинные тени. Термобуру понадобилось около часа, чтобы прожечь десяток метров породы. Но когда они предположительно достигли свода «пузыря», автоматика внезапно заблокировала работу. Над распределительным блоком, нагнетавшим в рабочий орган керосин и кислород под давлением в семь атмосфер, вспыхнул красный проблесковый маяк, в динамиках скафандров раздалась пронзительная трель.
– Неисправность! – крикнул Ахмед.
– Вадим, ты опять забыл сменить баллон!
– Это не я, – озадаченно откликнулся гравиметрист, пытаясь понять, что не так с установкой. – Неоптимальный состав газовой смеси? Вибрация?!
Прежде чем он успел понять, в чем дело, грунт под их ногами дрогнул, и из скважины ударила в вакуум газовая струя. Через пару минут мини-извержение прекратилось. Люди, инстинктивно отпрыгнувшие в стороны, вернулись к пробуренной скважине.
– М-да, довольно неожиданно… – Пассош, озадаченно пытаясь почесать свою пиратскую бороду, заскреб закованной в перчатку ладонью по кирасе скафандра. – С такой малой глубины, как здесь, газы должны были диффундировать миллионы лет назад. Что там на анализаторе?
Ахмед наклонился и, подобрав контейнер для образцов, выпавший из рук сраженного вторым выстрелом гравиметриста, упаковал туда артефакт.
После этого перетащил трупы в левую часть кабины и, стащив с себя куртку, принялся вытирать пол. Побросал окровавленные тряпки в тот же угол и, подумав, навалил над телами целый холм аварийной пены. После этого сменил одежду и белье. Бросив старое в утилизатор, сел в кресло и начал обдумывать дальнейшие действия.
Ему было не по себе, хотя никаких угрызений совести он не испытывал. Ему не везло на Земле, все блага мира, сотворенные Аллахом, по странной прихоти проходили мимо него. Контракт на лунную базу казался исключением, отработавшие три года на естественном спутнике возвращались обеспеченными людьми, по меркам бедных кварталов Каира, где прошло его детство, и рвались на Луну снова.
На каждую вакансию претендовало человек по шестьдесят, конкуренция была жесточайшей. Места продавались и покупались, и без солидной суммы шансы на попадание в число немногих претендентов были призрачно малы. Ахмед сумел занять денег, но этого все равно было мало.
Башар аль-Джафари был дальним родственником Ахмеда, и тот всегда называл его дядей. Родом он был из Дамаска, что позволяло ему быть своим в западной части страны. Но при этом долгое время прожил в Пенджабе, служил в армии во время войны с Индией и переселился в Дамаск вместе с массой беженцев с опаленного атомным пламенем Востока. Благодаря чему имел хорошие отношения с пенджабской и синдской общинами.
Начав в Каире с мелкой коммерции, Башар вскоре оказался замешан в войну местных уличных группировок с беженцами и, благодаря тому, что за своего мог сойти для обеих сторон, приобрел невиданный авторитет по улаживанию спорных вопросов.
К нему-то Ахмед и обратился со своей просьбой. Башар спросил, какой суммой тот располагает, и некоторое время молчал, что-то прикидывая. Потом посоветовал приобрести пилотскую лицензию и даже пообещал добавить денег.
Для обделенной путями сообщения Луны основным средством транспорта на дальние расстояния были «Кузнечики» – дешевые суборбитальные катера местного сообщения. Конкурс среди пилотов был куда ниже, чем среди неквалифицированного персонала, но там требовалось сдавать экзамены, и не чиновникам вербовочного бюро, сказочно обогащавшимся на поставке рабочей силы, а международной комиссии под эгидой Космического комитета ООН.
«Дурак, – без обиняков сказал Башар, когда Ахмед поделился с ним своими опасениями. – Кто тебя заставляет подавать документы на место пилота? Заяви о желании пойти по категории неквалифицированного персонала и приложи к прошению пилотскую лицензию. В вербовочном бюро сидят не дураки, они предпочтут взять человека, имеющего смежную специальность, да еще и квалифицированную. Заморачиваться проверкой подлинности не будет никто. Ну и я еще поговорю кое с кем…»
Очевидно, его разговор оказался удачным, поскольку для Ахмеда игольное ушко комиссии по вакансиям неожиданно расширилось до размеров дупла в баобабе, и спустя пару месяцев он позвонил Башару уже с международного космодрома Кейп-Йорк за день до отлета.
– Чем я могу отблагодарить вас, дядя?
Экран оставался черным, Башар не пожелал включать видеосвязь и долго молчал. Когда Ахмед уже решил, что звонок сорвался, донесся ответ:
– Просто не забывай своего дядю. Когда свидимся, тогда и решим, как рассчитаться.
Три года отпахав на ремонте канализации и вентиляционных систем на базе «Армстронг», Ахмед решил перезаключить контракт без возвращения на Землю, тогда подобные вольности еще допускались. Тут пригодилась купленная лицензия – пилотов оставляли более охотно. Пришлось пойти на курсы повышения квалификации, на которых Ахмед получил свой первый пилотский опыт. Инструкторы злились на нерадивого курсанта, но Ахмед был старательным учеником, ночами просиживал на тренажерах, да и «Кузнечики» любой модификации были довольно простыми машинами.
Пилотом стать не получилось, но два года сервисного обслуживания аппаратов для лунных трасс дали ему по-настоящему бесценный опыт. Такой, что однажды, вложив все, что у него было, и взяв в долг, он купил старый, предназначенный под списание «Кузнечик», расторг контракт в одностороннем порядке и ушел на «вольные хлеба».
Пилоты вообще зарабатывали неплохо, и Ахмед надеялся отбить вложенное за год. Но на постоянную работу его не брали, а вырученного от частных контрактов едва хватало на постоянный ремонт «сыплющейся» машины.
После катастрофы в Заливе Радуг, при которой жертвами взрыва и пожара на металлургическом производстве стали полторы сотни человек (огромная для ничтожного населения Луны цифра), когда Международная администрация озаботилась выдворением обратно на Землю всех, чей срок пребывания на спутнике превышал шесть лет, стало совсем плохо. Ахмед перебрался на базу «Ди Лула – да Сильва», расположенную в отрогах кратера Стеклов на обратной стороне Луны, и неожиданно нашел там применение своим способностям.
«Ди Лула – да Сильва» являлась венцом развития бразильской национальной лунной программы, благополучно почившей после вступления страны в Международный лунный проект. Простояв почти десять лет законсервированной, база была облюбована анархической вольницей полуученых-полусектантов, многие из которых искали следы кутриттера, сброшенного на Луну инопланетным разведчиком после неудачного контакта четверть века назад, другие просто изучали спутник, используя негосударственные и некорпоративные источники финансирования. Базировались здесь и мародеры – искатели лунных сокровищ, как правило – драгоценных камней.
База выгодно отличалась и от насквозь зарегулированных ооновских лунных городов и производственных баз, принадлежащих корпорациям, ведущим на спутнике хозяйственную деятельность. Международная администрация давно точила зубы на неподконтрольный объект, но шумные протесты всегда заставляли ее отступить ни с чем.
Здесь постоянно ощущался недостаток квалифицированного персонала, и пилота, да еще со своим катером, приняли с распростертыми объятиями. И на превышение контракта тут смотрели сквозь пальцы – многие из старожилов имели лунный стаж куда больше, чем у Ахмеда.
Почти год он развозил по обратной стороне Луны исследовательские экспедиции, пока не познакомился с группой бывших мародеров, ушедшей из сомнительного бизнеса и занявшейся селенологическими исследованиями в интересах консорциума «Moon international group». Группу возглавлял Хорьхе Пассош, и специализировалась она на гравиметрических методах.
– Понимаешь, Ахмед-джан, – втолковывал ему гравиметрист Вадим, – Луна – крайне интересный объект. Образовалась она из того же вещества, что и Земля, но масса ее настолько меньше, что земное притяжение чуть не вывернуло Луну наизнанку. Выветривания нет, все шрамы, которые у нас давно исчезли, здесь на виду. Ядро давно дегазировалось, раздутие прекратилось, отсюда вторичные очаги расплавов, масконы и прочие прелести. Понимаешь, дурилка картонная?
Ахмед кивал.
В этот раз они были в сокращенном составе: Ким Джанли, второй специалист группы, умудрился надышаться в лаборатории на базе какой-то дрянью и сейчас пребывал в госпитале. Ахмед уверенно посадил «Кузнечика» на заранее присмотренную ровную площадку, там, где «Цепь Менделеева», цепочка находящихся на одной линии небольших кратеров, ближе всего подходила к валу кратера Ричардс. Орбитальное сканирование давало основание подозревать здесь «пузырь» – полость в глубине лунных пород, образовавшуюся, когда выделяющиеся из расплавленной лунной магмы летучие вещества не смогли пробить себе путь к поверхности. Загвоздка была в том, что «пузыри» встречались только в материковой породе, а в кратерном море, которым фактически являлся кратер Менделеева, да еще и перепаханном вторичными, более молодыми кратерными образованиями, никаких «пузырей» не могло быть просто по определению. Вадим, глядя в прозрачную плоскость экрана, где цветными кляксами изображалась гравитационная карта участка, начинал хмуриться, терзать длинный подбородок и бормотать что-то о несовершенстве аппаратуры.
Поскольку одного человека у них сегодня не хватало, то помогать селенологам разворачивать аппаратуру пришлось и пилоту. Часа три они выгружали из трюма модули, на самоходной тележке отвозили их на заранее намеченную площадку на дне неглубокой, идеально круглой впадины, состыковывали. Наконец мобильная буровая вышка с мигающим красным огоньком на вершине, кубик аппаратного блока и надувная гермокабина с крохотным шлюзом были готовы к работе.
– Перерыв, – скомандовал Пассош. – Пару часов передохнем. Заварите нам чаю, Ахмед?
К работе они вернулись через два с половиной часа, когда из-за стены кратера показался краешек восходящего солнца и от всех предметов по лунной пыли протянулись длинные тени. Термобуру понадобилось около часа, чтобы прожечь десяток метров породы. Но когда они предположительно достигли свода «пузыря», автоматика внезапно заблокировала работу. Над распределительным блоком, нагнетавшим в рабочий орган керосин и кислород под давлением в семь атмосфер, вспыхнул красный проблесковый маяк, в динамиках скафандров раздалась пронзительная трель.
– Неисправность! – крикнул Ахмед.
– Вадим, ты опять забыл сменить баллон!
– Это не я, – озадаченно откликнулся гравиметрист, пытаясь понять, что не так с установкой. – Неоптимальный состав газовой смеси? Вибрация?!
Прежде чем он успел понять, в чем дело, грунт под их ногами дрогнул, и из скважины ударила в вакуум газовая струя. Через пару минут мини-извержение прекратилось. Люди, инстинктивно отпрыгнувшие в стороны, вернулись к пробуренной скважине.
– М-да, довольно неожиданно… – Пассош, озадаченно пытаясь почесать свою пиратскую бороду, заскреб закованной в перчатку ладонью по кирасе скафандра. – С такой малой глубины, как здесь, газы должны были диффундировать миллионы лет назад. Что там на анализаторе?