Михановский Вадим. Фиалка

мое второе я. Во всем, что касается работы.
- Допустим. Но давайте уточним. Насколько я понял, Имант Ардонис бывает
у вас в кабинете достаточно часто.
- Разумеется, - согласился Ленц и внезапно остановился. - Позвольте, вы
думаете, что это Ардонис... Нет, исключено. Ардонис - моя правая рука.
- Бывает, что левая рука не ведает, что творит правая, - заметил Барк.
- Исключено, - горячо повторил Ленц. - Иманту я абсолютно доверяю.
Барк помолчал, лишь пощупал в кармане сложенный вчетверо листок.
По предложению Ленца они присели в небольшом холле, образованном
пересечением двух коридоров.
- Сердце, - пожаловался Ленц. - До последних дней я и не подозревал,
что оно у меня есть.
Физик и его новый телохранитель немного помолчали.
- Меня беспокоит одна вещь, - сказал Барк, закуривая сигарету. - В
своем ремесле я вроде разбираюсь, а вот в физике - профан.
- Каждому свое.
- Не спорю, - согласился Барк. - Но вдруг заведет со мной кто-нибудь из
ваших сотрудников ученый разговор - и я погиб, Раскусят в два счета, что я
за птица.
Ленц задумался.
- Мы сделаем вот что, - решил он. - Я оповещу всех, что ваша тематика
засекречена. Тогда к вам никто не станет обращаться с лишними разговорами.
Тут Ленц посмотрел на часы и предложил выпить кофе.
Артур не стал отказываться. Он думал, что они пойдут в комнату Иманта,
но Ленц вызвал Шеллу, сказав в видеофон несколько слов.
Вскоре Шелла принесла на подносе две чашечки кофе.
Кофе был крепким и обжигающе горячим. Барк подумал, что употребление
кофе здесь - привычный, давно отработанный ритуал.
Ставя пустую чашечку на стол, Артур перехватил взгляд, брошенный Шеллой
на Ленца, и решил про себя, что старик, пожалуй, неплохо чувствует себя
тут, в атмосфере всеобщего преклонения. Во всяком случае, неплохо
чувствовал себя до самого последнего времени.
Заметив, что Артур на нее смотрит, Шелла вспыхнула и отвернулась.
- Почему вы с нами не пьете? - спросил ее Ленц.
- Благодарю вас, доктор Ленц, я уже пила, - сказала, Шелла и, собрав
пустые чашки, ушла. Барк проводил ее взглядом.
- Французы говорят: красота женщины - в походке, - начал было он и тут
же осекся, заметив в глазах Ленца холодное неодобрение.
Барк сделал вид, что ничего не случилось и спросил:
- Скажите, доктор Ленц, а для чего, собственно, бомбардировать эти
самые кварки?
- Чтобы исследовать их. Бомбардируя кварки, мы изучаем взаимодействие
частиц, а это позволяет понять их структуру. Средневековая анатомия
топталась на месте, пока врачи не изучили человеческое тело, препарируя
трупы.
- А в самом деле опасно это - бомбардировать кварки? - спросил Барк. -
Автор письма пишет, что...
- Я прекрасно помню текст письма, - перебил его доктор Ленц.
- Получается страшная штука, - сказал Артур. - Что, если в самом деле
вся земля превратится в труп?
- Верно, такая опасность есть, - медленно сказал Гуго Ленц. - А что же
можете предложить вы, молодой человек?
- Я? - растерялся Артур.
- Вы. Именно вы!
- Но я же не физик.
- Это не ответ. Решать этот вопрос должен каждый, поскольку судьбы мира
касаются всех.
Барк замялся, обдумывая ответ.
- Видите ли, тут замешаны особые обстоятельства... - начал он. - Вам
угрожают смертью, если вы не прекратите опыты.
- При решении вопроса, который я перед вами поставил, моя жизнь не
имеет никакого значения. Она слишком ничтожна, чтобы в данном случае
принимать ее в расчет, - сказал Гуго Ленц.
Артур интуитивно почувствовал, что разговор принял серьезный оборот и
что ответ его, Артура Барка, неизвестно по какой причине, живо волнует
Ленца.
- Я помогу вам, - сказал Ленц, глядя на собеседника. - Предположим, что
моей жизни ничто бы не угрожало. Что бы вы ответили мне в таком случае?
Проводить бомбардировку кварков или не проводить?
- Пожалуй, я все равно запретил бы опыты, - задумчиво сказал Барк. Он
ожидал встретить сочувствие, но лицо Гуго Ленца оставалось непроницаемым.
- Все ли вы обдумали, Артур Барк, прежде чем запрещать опыты? - сказал
Ленц. - Речь ведь идет не о том, чтобы закрыть какие-то там второстепенные
эксперименты. Дело идет о кардинальном направлении науки, которая
стремится постичь самые сокровенные тайны материи.
- Но если опыты опасны для всего человечества? - настаивал на своем
Артур.
- Опасность, - усмехнулся Ленц. - А что вообще не опасно для жизни?
Разве не опасен для ребенка уже первый шаг, который он делает
самостоятельно, без помощи матери? Разве не опасен был полет авиатора,
первым поднявшегося в небо? Однако что бы мы делали теперь, если б он
тогда испугался? Очевидно, небо осталось бы для людей навеки недосягаемой
мечтой. И так во всем. Без риска нет победы, нет движения вперед.
- С первым авиатором, насколько я понимаю, дело обстояло несколько
иначе, чем с бомбардировкой кварка, - сказал Артур, заражаясь волнением
Ленца. - Не будь братьев Райт - нашлись бы другие.
- Вы так думаете?
- Непременно нашлись бы. Для завоевания воздушного океана человечество
созрело, потому его ничто не могло остановить. Когда гибнет один - на его
место становится второй, гибнет второй - на линию огня выходит третий.
- Почему же вы думаете, что человечество не созрело для расщепления
кварков? - спросил Ленц.
Артуру хотелось прервать разговор, превратить его в шутку, ссылаясь на
свою некомпетентность, но он не представлял себе, как это сделать.
Ленц угрюмо смотрел на него, ожидая ответа.
- Дело не в зрелости человечества, - сказал Барк, - а в том, что опыты
по расщеплению кварков, насколько я понял, угрожают жизни человечества.
- Нет, дело именно в зрелости человечества, - возразил Гуго Ленц резко.
- Если результаты наших экспериментов попадут в руки недобросовестных
людей...
- Тогда не отдавайте свои результаты в плохие руки, - посоветовал Барк.
- Несерьезное предложение, Артур Барк, - сердито махнул рукой Гуго. -
Нашим государством, к сожалению, управляют не ученые, а политики от
бизнеса.
- Но с политиками можно договориться.
- Вы полагаете? Что вы так смотрите на меня? Думаете, спятил старик? Не
знаю почему, но ваше лицо внушает мне доверие. Да и потом, когда человеку
остается три месяца жизни, он может, наконец, позволить себе роскошь
говорить то, что думает. - Бородка Ленца начала дрожать от возбуждения.
- Предположим, я собственной властью прекращу опыты, - продолжал он. -
Где гарантия, что через короткое время другой физик не наткнется на идею
этих опытов?
- Надо так зашвырнуть ключ, чтобы отыскать его было не легко, - сказал
Артур. - А за время поисков что-то, возможно, переменится.
- А как это сделать? - эхом откликнулся Гуго Ленц.
Они были знакомы лишь несколько часов, но Артуру казалось, что он знает
доктора Ленца давно, много лет. Чем-то Барку был симпатичен этот человек с
острой бородкой и пронзительными, беспокойными глазами.
Правда, взгляды Ленца несколько вольны, но это в конце концов не по
его, Барка, ведомству.
Гуго Ленцу грозит смерть, а он рассуждает о судьбах мира. А может, все
наоборот? Может, обычная болезнь сделала его таким словоохотливым?
- Можете спуститься вниз, посмотреть ускоритель в натуре, - уже другим,
обычным тоном сказал Ленц.


Остаток первого дня своей новой службы Артур Барк посвятил знакомству с
циклопическими сооружениями, образующими целый подземный город.
Одновременно он присматривался к людям, прикидывал, что к чему. Научных
тем предпочитал не касаться, и никто из собеседников, к облегчению Барка,
проблем нейтринной фокусировки в разговорах с ним не затрагивал.
Когда сотрудники непринужденно перекидывались совершенно тарабарскими
терминами, Артур стоял подле с непроницаемым видом: он-то знает кое-что,
но в силу засекреченности своей темы вынужден молчать.
Полный новых впечатлений, с сумбурной головой покидал Артур Барк
Ядерный центр.
Листок, сложенный вчетверо, жег грудь, и Барк решил последовать
золотому правилу и не откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.
Прежде чем ехать домой, он решил заскочить к себе в управление и выяснить
кое-что относительно пишущей машинки, стоящей в кабинете доктора Ленца.
Барк спустился в подземку.
Салон был переполнен, вентиляция работала неважно, вагон убаюкивающе
покачивался, и Артур Барк задремал.
Артур не удивился, когда сквозь толпу к нему пробралась Шелла Валери.
Он почему-то ожидал, что встретит ее, хотя днем ему так и не удалось
переговорить с холодной секретаршей Гуго Ленца.
- Нам по пути? - спросил Артур.
- По пути, - улыбнулась Шелла. Днем, на службе она не улыбалась ему.
Они долго говорили о пустяках, не обращая внимания на толчею, а затем
Артур взял ее под руку, и они вышли из душного вагона на вольный воздух.
Вечер был прохладным, но дома излучали тепло, накопленное за день.
Барк огляделся и сообразил, что они очутились на окраине: световая
реклама здесь не так бесновалась, как в центре.
В этот район Барк попал впервые.
- Куда пойдем? - спросила Шелла.
- Куда глаза глядят, - ответил Барк.
Они пошли по улице, странно пустынной и тихой.
Шелла без умолку щебетала, повиснув на руке спутника.
- Я думал, вы молчаливее сфинкса, - сказал Артур, глядя на оживленное
лицо спутницы.
- В присутствии доктора Ленца я немею, - призналась Шелла.
- Я заметил, - съязвил Барк.
- Глупый, - она легонько ударила его по руке. - Доктор Ленц мне в отцы
годится.
- Тем более.
- Я люблю Гуго Ленца как доброго человека. Уважаю как ученого.
- И только? - недоверчиво спросил Барк. - Я ведь видел, какими
взглядами вы его награждаете.
- Глупый. Ах, какой глупый! - рассмеялась Шелла, Смех ее был необычайно
приятен. Словно серебряный колокольчик, звенел он на пустынной улице.
- Вы мне сразу понравились, - сказала Шелла. - Еще утром, когда я
встретила вас у Восточных ворот, - добавила она, потупившись.
По мере того как вечерело, фосфоресцирующие стены домов светились ярче.
Тени, отбрасываемые беспечно бредущей парочкой, то вырастали до
огромных размеров, то пропадали, сникали под ногами.
- Шелла, а вас не волнует, что Гуго Ленцу угрожает смерть? - спросил
Барк.
- Вы имеете в виду дурацкое письмо, которое он получил?
- Угроза, по-моему, вполне реальна.
- Может быть, и так, - сказала Шелла. - Но только я одна знаю, как
устранить эту угрозу.
- Вы знаете человека, который писал письмо?
- Автор письма не обязательно человек. Такой текст может придумать
любой компьютер, дайте только машине соответствующую программу. А
отстукать его на машинке мог любой олух.
- Значит, вы считаете, что Гуго Ленцу ничто не угрожает? - спросил
Барк, сбитый с толку.
- Напротив. Если сидеть сложа руки, доктор Ленц ровно через три месяца
погибнет.
- Кто же поднимет на него руку?
- Не руку, а лапу.
- Лапу?
- Я уже обратила внимание, что особой проницательностью вы не
отличаетесь, - снова рассмеялась Шелла. - Впрочем, проницательностью в
нашем отделе не может похвастаться никто.
- А доктор Ленц?
- И он, к сожалению. Но вам я все расскажу, - негромко сказала Шелла. -
Вы заметили в отделе дона Базилио?
- Кота, что ли? Хороший кот. Меня познакомил с ним доктор Ленц.
- Базилио - не кот, а кибернетическое устройство, - Шелла перешла на
шепот. - Об этом знаю только я.
- И больше никто в отделе?
- Никто. Разве вы не знаете, что кошачьи рефлексы очень легко
запрограммировать?
- Но кому такое могло понадобиться?
Шелла пожала плечами.
- У каждого есть враги, - сказала она. - Особенно у ведущего физика
страны. В Ядерный центр так просто не проникнешь, как вы сами могли
убедиться. Покушение на улице - тоже сложно. Вот они и придумали эту штуку
с доном Базилио, Теперь вам понятно?
- Не совсем. Мне доктор Ленц говорил, что принес Базилио в отдел еще
котенком...
- Вот и видно, что в кибернетике вы младенец. Для конструктора ничего
не стоит построить модель, размеры которой могут меняться с течением
времени - увеличиваться или, наоборот, уменьшаться.
- Вроде воздушного шара?
- Примерно.
- Но почему враги не убили Ленца сразу, а задолго предупредили его о
грозящей смерти?
- Наверно, чтобы вызвать панику. Спутать карты полиции. Она уже и так,
наверно, сбилась с ног в поисках преступника. А в итоге полицейские
окажутся в дураках. Забавно, правда?
- Ничего не вижу забавного, - сердито ответил Артур. - Почему вы не
сообщили о доне Базилио куда следует?
- Я никогда ни на кого не доносила. И не собираюсь, - отрезала Шелла. -
Неважно, на человека или на кибера.
- Значит, Гуго Ленц погибнет?
- Доктор Ленц не погибнет. Когда подойдет срок, я сама раскрою ему
глаза.
Неожиданно в конце безлюдной улицы показалась большая серая тень. Она
неслышно, крадучись, двигалась навстречу Шелле и Артуру. Вскоре уже можно
было различить контуры огромной кошки и легкую звериную поступь.
- Дон Базилио! - прошептала Шелла, и глаза ее округлились от страха.
- Как он попал сюда? - спросил Артур и сжал тонкую руку Шеллы.
- Он проведал мои планы. Он выследил, он убьет меня! - вскрикнула
Шелла. - Бежим.
Дон Базилио изготовился к прыжку, но они успели юркнуть в подворотню.
Во дворе было темно. Держась за руки, они бежали мимо черных строений,
и остановились лишь тогда, когда Артур почувствовал, что у него вот-вот
выскочит сердце.
- Боже, куда мы попали, - прошептала Шелла, немного отдышавшись.
- Сейчас разберемся, - сказал Артур и толкнул первую попавшуюся дверь.
В комнате не было никого. Посреди на полу стоял ускоритель, похожий на
тот, который Артур осматривал днем в Ядерном центре. Неужели это то самое
гигантское сооружение, только сжавшееся до ничтожных размеров? И кто
собрал его здесь?
Артур подошел к сооружению и тронул какой-то рычаг.
- Не надо! - крикнула Шелла.
Но было поздно. Полыхнула ослепительная вспышка, вслед за ней грохнул
громовой взрыв. Артур почувствовал, как горячая волна ударила в лицо.
- Кажется, я ранена, - услышал он голос Шеллы, еле пробившийся сквозь
вату, которой забило уши.
Артур подхватил ее на руки, легкую, как перышко. Бережно опустил на
пол.
На том месте, где только что стоял ускоритель, теперь была груда
покореженных обломков. Иные из них были раскалены докрасна, бросая в
комнату слабое красноватое сияние.
Рука Шеллы, видимо, была повреждена осколком. На пол глухо падали
тяжелые капли. "Кровь черная, как кофе", - подумал Артур.
- Шелла, милая... - шепнул Артур. Он рванул на своей груди рубашку,
чтобы сделать из нее бинт.
- Не трудитесь, - медленно и спокойно произнесла Шелла. - Рана -
пустяки. Через несколько минут меня не станет.
- Вы не можете идти...
- Не уйду. Я исчезну. Рассыплюсь в пыль. Вы включили ускоритель, вызвав
неуправляемую реакцию. Я попала под облучение. Прощайте... Артур.
Барк с ужасом, не в силах шевельнуться, смотрел, как Шелла начала вдруг
таять, растворяться в воздухе, затхлом воздухе полутемной комнаты, куда
они случайно попали и которая оказалась ловушкой.
- Шелла! - что было мочи закричал Артур.
Он проснулся оттого, что кто-то сильно толкнул его в бок.
- В вагоне спать не положено, - назидательно произнес над самым ухом
добродушный старческий голос.
Придя в управление, Барк поспешил в отдел экспертизы. По счастью, там
дежурил его приятель, прозванный сослуживцами Варваром. Обычно он не
отказывал Артуру в мелких просьбах, если только они не были связаны с
деньгами.
Однако, к удивлению Барка, его просьба немедленно проверить оттиск с
пишущей машинки вызвала у Варвара сильное раздражение.
- Сговорились вы, что ли! - брюзжал Варвар. - За один сегодняшний день
- десятки, сотни тысяч оттисков. Отдел с ног сбился. Вот объясни-ка мне,
Крепыш: если даже найдут машинку, на которой этот прохвост напечатал свое
послание, что толку?
- Если найти машинку, это сузит круг поисков, - сказал Артур.
- И без тебя знаю, что сузит! - вдруг рассердился Варвар. - Поменьше бы
эти физики с атомом копались. Рубят сук, на котором сидят. Уровень
радиации в городе такой, что... Говорят, близ Ядерного центра пройти
опасно.
- Сказки.
- Ладно, - вдруг остынув, спокойным тоном сказал Варвар. - Давай-ка
сюда свой оттиск.
Он повертел в руках листок, поданный Артуром.
- Сам, что ли, печатал?
- Сам.
- Оно и видно: больно осмысленный текст, - ухмыльнулся Варвар. -
Знаешь, мне сегодня попадались любопытные образчики, так сказать,
полицейского творчества. Один даже высказал просьбу о прибавке жалованья.
Так что у тебя еще шедевр искусства. Правда, абстрактного. Ну-ка,
посмотрим. Авось тебе повезет больше, чем другим.
Пока Варвар, что-то бурча под нос, возился у рабочего стола, Барк сидел
на стуле.
- Должен тебя разочаровать, Крепыш, - через несколько минут прогудел
Варвар. - Ты попал пальцем в небо.
- Не та машинка?
- Ничего похожего. Вот буква "У" крупным планом. Видишь, разные
хвостики?
- Сам ты хвостик, - сказал Барк и поднялся.
Честно говоря, Барк испытывал разочарование. Рушилась стройная версия,
которую он успел соорудить.
А выглядело убедительно: видный ученый. У него честолюбивый помощник,
пользующийся полным доверием шефа. Помощник мечтает возглавить учреждение,
но на пути стоит шеф. Помощник пишет ему грозную анонимку, предлагает
убраться подобру-поздорову. Чтобы, как говорится, не торчали рога, в
письме, конечно, ничего не говорится прямо. В письме напущено туману с
помощью разных высокопарных сентенций. Шеф, по замыслу помощника, струсит
и сойдет со сцены. Либо, того лучше, старика хватит инфаркт.
Психологический расчет помощника точен: в самом деле, кому придет в
голову проверять собственную машинку шефа? На ней, всем известно, никто,
кроме него самого, не печатает. Не станет же Гуго Ленц сам на себя клепать
анонимку?
Версия с помощником казалась основательной. Разве не является
конкуренция законом жизни общества? Эту истину агент Артур Барк усвоил с
младых ногтей.
И надо же - построение Барка погибло, едва народившись на свет.
Впрочем, не нужно спешить с выводами. Не такой Имант Ардонис дурак,
чтобы оставлять концы. Он мог преспокойно отпечатать письмо где-нибудь в
другом, еще более безопасном месте. Рано снимать с него подозрения.
Перед Барком возникло красивое надменное лицо, холодный немигающий
взгляд, презрительный прищур.
"Мы еще схватим тебя с поличным, железная рука", - подумал Барк.
- Послушай-ка, Варвар, - сказал Артур, остановившись в дверях, - а что
если письмо написал не человек?
- А кто, если не человек? - удивился Варвар.
- Машина.
- Не думаю.
- Умеют же киберы сочинять разные тексты. И даже стихи, - сказал Барк.
- Ты уж загнешь. И цветок, по-твоему, придумала машина? Нет, на такую
пакость способен только человек, - убежденно сказал Варвар.
- Как сказать.
- Пусть даже автор письма - машина, - сказал Варвар. - А кто же в таком
случае будет приводить угрозу в исполнение?
- Тоже машина. В виде, например, кота.
- Какого кота?
- Обыкновенного, с четырьмя лапами и хвостом, - пояснил Артур.
- Тьфу! - с сердцем сплюнул Варвар. - Тебе бы все шутки шутить.
- А я не шучу.
- Тогда обратись к медикам. Я же говорю - радиация, - сказал Варвар и
покрутил пальцем у своего лба.
Покинув Варвара, Барк направился к шефу, чтобы доложить результаты
первого дня, проведенного в Ядерном центре. Однако по пути он встретил
Жюля, который сообщил, что шеф только что убыл.
- Улетел?
- Ушел, - поправил Жюль.


Рина любила смотреть, как Гуго работает. Она забиралась с ногами в
кресло, Гуго садился к секретеру, откидывал его, раскладывал бумаги в ему
одному ведомом порядке. Он колдовал, священнодействовал. В этот миг могли
грохотать пушки - Ленц и глазом бы не моргнул. Для него не существовало
ничего, кроме карандаша да листа бумаги, по которому торопливо струилась
вязь интегралов.
Вдруг с грохотом валился на пол отброшенный стул, Гуго подхватывал Рину
и кружил ее по комнате, напевая Штрауса.
Их совместную жизнь можно было сравнить с хорошо налаженным механизмом.
Мелкие ссоры не могли разладить его. Если Гуго Ленцу по работе приходилось
вдруг мчаться на испытательный полигон, приткнувшийся где-нибудь в
потаенном уголке страны, они ехали вместе. Их тяготил даже
один-единственный день, проведенный в разлуке.
Когда Гуго стал знаменитым, они начали часто и помногу разъезжать: ни
один крупный физический конгресс или симпозиум не обходился без участия
Ленца.
Только однажды случилось так, что на съезде ядерщиков в Японии Гуго
Ленц был без Рины. Приехал он необычно хмурый, малоразговорчивый, и в
ответ на расспросы Рины о стране Восходящего солнца сказал:
- Хиросима - это рана, которая никогда не затянется. Хорошо, что ты
этого не видела.
С домашними делами Рине помогал управляться Робин, белковый робот,
который давно уже стал как бы третьим членом их семьи.
Так проходили дни и месяцы, незаметно стыкуясь в годы. И вдруг что-то
нарушилось в отлично налаженной машине.
Все началось третьего дня. События той ночи врезались ей в память
настолько, что Рина могла бы воспроизвести их в мельчайших деталях.
Они уже легли спать, и Рина успела задремать, когда Гуго вдруг вскочил.
- Есть одна идейка! - сказал он. - Пойду, набросаю, а то улетучится.
Спи!
Гуго торопливо поцеловал ее и поспешил в кабинет.
Рина погасила бра.
Долго лежала в темноте с открытыми глазами.
Она давно привыкла к идеям, которые приходили к Гуго в самое
неподходящее время. Когда Туго осеняла идея, он становился невменяемым:
отодвигал в сторону еду, или выскакивал из ванны, наскоро обернувшись
полотенцем, или бросал шахматную партию, чтобы схватить лист бумаги и
погрузиться в размышления.
В первые годы совместной жизни Рину удивляли и немного сердили такие
вспышки, и она пыталась вывести супруга из состояния отрешенности.
- Скоро ты? - спрашивала она.
- Минутку... - рассеянно отвечал Гуго.
"Набросать идею" было, однако, непросто, и минуты вырастали в долгие
часы.
С годами Рина научилась относиться уважительно к идеям, приходившим к
Гуго. Разве не они выдвинули ее мужа в число первых физиков мира?
Любимым занятием Рины и Гуго в редкие минуты свободного времени были
шахматы.
В свое время Рина была чемпионкой колледжа. Она играла солидно и
достаточно сильно, однажды даже участвовала в небольшом мужском турнире.
Гуго называл себя рядовым любителем, в шахматных турнирах никогда не
играл. Да и какой регламент разрешил бы ему бросать партию на середине и,
к вящему недоумению партнера, погрузиться в омут теоретической физики,
позабыв обо всем на свете?
Подобный конфузный случай произошел во время партии со шведским
королем, которая состоялась между двумя пышными церемониями, связанными с
вручением доктору Гуго Ленцу Нобелевской премии.
Впрочем, король оказался весьма выдержанным: он терпеливо ждал Гуго
целый час.
Рина тогда едва не сгорела со стыда.
Все это она перебирала в памяти, лежа в темноте с открытыми глазами.
Незаметно Рина уснула.
Потом вдруг проснулась, как от толчка.
Гуго в спальне не было. Мерцающие стрелки показывали третий час.
Сердце сжалось предчувствием беды.
Рина пошла в кабинет. Остывший пластик пола холодил босые ноги.
В кабинете было пусто.
Она обошла весь дом. Заглянула даже в оранжерею. Потом в мастерскую,
где любил иногда послесарить Гуго, но его нигде не было.
Остаток ночи Рина не спала.
С рассветом вышла на веранду. Окрестные дома тонули в весеннем тумане,
поглотившем окраину.
И вдруг каким-то шестым чувством скорее угадала, чем почувствовала: к
дому приближается машина Гуго. Она узнала бы с завязанными глазами его
орнитоптер среди тысячи машин. Сколько миль налетали они вместе на
старенькой машине, которую Рина ни за что не хотела обменить на новую.
Рина поспешно вбежала в спальню и легла в постель, натянув одеяло до
подбородка.
- Спишь? - тихо спросил Гуго, осторожно прикрывая за собой дверь
комнаты.
Рина открыла глаза.
- Как твоя идея?
- Все в порядке. Будешь кофе?
- Не хочется.
В тот день Гуго улетел в Ядерный центр, так ничего и не сказав.
А потом почта принесла письмо с фиалкой.
Гордость не позволила Рине вступать в расспросы. Молодая женщина всегда
считала, что она выше ревности.
Пусть лучше все скажет. Только сам. И честно. Узлы надо не распутывать,
а рубить.
Кто же ее соперница? Мало ли... Студентки пишут сорокачетырехлетнему
доктору Ленцу записки. Пишут и совсем незнакомые люди, лишь раз увидевшие
Ленца на экране телевизора. А может быть, его секретарша? Шелла Валери?
Пусть. Кто угодно, лишь бы ему было хорошо. Наверно, Гуго мечтает о
ребенке. О сыне. Он никогда не говорил об этом, но она знает. Что ж,
навязываться она не станет. И мешать не будет.
Та ночь легла в их жизни невидимым водоразделом.
Рина совсем собралась уйти от мужа и ушла бы, если б не злополучное
письмо. Она не могла оставить Гуго в беде.
Чувство к Гуго, глубокое, как любовь к единственному ребенку, Рина
таила под маской насмешливости, порой переходящей в язвительность. Вокруг
Рины всегда кружился рой поклонников. Что касается Гуго, то он к
воздыхателям молодой жены относился равнодушно.
- А как насчет ревности? - спросила у него однажды Рина, когда Имант
Ардонис пригласил ее в театр и Гуго кивком головы выразил согласие
остаться на весь вечер дома.
- Жена Цезаря выше подозрений, - ответил Гуго.
- Кому нужна такая жена, которая выше подозрений? - рассмеялась Рина.
Прийти к мысли о том, что Гуго обманывает ее, было горько, но все
померкло перед новой бедой. И вот прошел первый день в новом качестве,
один день из скудного запаса в три месяца. Еще на вершок сгорела свеча,
сжалась шагреневая кожа. Гуго нервничает, потерял аппетит. Отказался от
ужина. Рина опять лежит с открытыми глазами, мучительно думает. Гуго