Михановский Вадим. Тени Королевской впадины

видеть новое, и я с ней согласна. Только вот нечасто удается поехать
куда-нибудь...
- Умная у тебя подружка. А вообще-то, мне действительно много
приходится ездить, - сказал Миллер.
- Ты шофер?
- Воистину, ты ясновидящая! - захохотал Миллер.
- Я угадала?
- В самую точку!
- А что ты возишь?
- Не что, а кого, - поправил Миллер.
- Ну, кого?
Миллер поднял палец:
- Это государственная тайна. Но тебе, так и быть, скажу...
Он притянул ее к себе и, дыша в ухо винным перегаром, прошептал:
- Я - шофер генерала Четопиндо.
Росита удивленно переспросила:
- Ты шофер Четопиндо?
Миллер утвердительно кивнул и приложил палец к губам.
Да, с этой девчонкой он выбрал верную линию. Все они тут боятся
генерала Четопиндо как огня. Даже имя его приводит их в трепет. Вон она как
заинтересовалась, едва услышала имя Четопиндо...
На возвышение в центре зала стали подниматься пестро одетые
оркестранты.
- Я слышала, что у генерала Четопиндо другой шофер, - заметила Росита.
- Кто же, интересно?
- Гарсиа его зовут.
Миллер опустил вилку.
- А ты откуда знаешь?
- Да моя подружка, о которой я тебе рассказывала, когда-то давно
встречалась с этим Гарсиа, - сказала небрежно Росита.
- Встречалась, так больше не встретится, - бросил он, снова принимаясь
за еду.
- Это почему?
- Да ты что, с луны свалилась? Газет не читаешь?
Росита качнула высокой прической.
- Не читаю, - призналась она. - Меня от газет сразу в сон клонит.
- Так знай, что этот самый Гарсиа, мой предшественник, - враг нации.
Он выкрал секретные документы генерала Четопиндо и на его машине бежал за
границу.
- А-а, теперь припоминаю... Я что-то подобное слышала по радио. Ну и
что, поймали этого Гарсиа?
- Пока нет.
- А поймают?
- Уверен, что да.
Заиграл оркестр. Певица в длинном, вышитом серебряными блестками
платье запела о южном небе, которое полыхает синим огнем, словно глаза
любимого.
Чем-то давным-давно позабытым повеяло на Миллера от этого танго.
Первые пары закружились на узкой кольцевой полосе, которая опоясывала
оркестр.
- Выходит, тот шофер Гарсиа жив? - вскользь спросила Росита, очищая
апельсин.
Глаза Миллера сузились.
- Шив, разумеется, - отчеканил он. - Трупы не умеют угонять машины и
выкрадывать важные бумаги. А зачем тебе нужен Гарсиа?
- Мне он не нужен... - пожала плечами Росита. - Подругу жалко. Хоть
они и расстались давно, она все не может его забыть.
- Уж если тебя так заинтересовал Гарсиа, могу сообщить по секрету... -
Миллер внезапно умолк: к столику подошел официант, принес лимонад со льдом.
Росита с нетерпением смотрела на официанта, ожидая, когда он отойдет.
- Ты начал говорить о том шофере, который угнал машину генерала
Четопиндо, - напомнила она, когда официант удалился.
- А, о Гарсиа, - усмехнулся Миллер. - Ты скоро услышишь о нем. И твоя
подруга. Вы скоро все услышите о нем.
- Его поймали, да?..
Миллер усмехнулся:
- Пойдем-ка лучше танцевать.
Росита вышла из-за стола и остановилась, поджидая Карло. Он поднимался
медленно, с преувеличенной осторожностью, стараясь не задеть посуду на
столе.
Когда Миллер и Росита между столиками пробирались к месту, где
кружились пары, к ним подскочил вылощенный метрдотель.
- Все в порядке, господа? - спросил он угодливо. - Не желаете ли...
Миллер перебил его:
- Повторить!
- Вы желаете повторить заказ, господин? - не понял метрдотель.
- Не заказ, а песенку, - пояснил Миллер и неожиданно пропел: - "Синий
огонь в небесах, синий огонь у любимой в очах..."
Метрдотель подбежал к капельмейстеру, что-то прошептал ему, тот
взмахнул дирижерской палочкой, и певица, поклонившись публике, начала свой
номер сначала.
Парочки, начавшие было расходиться, снова потянулись к танцевальному
кольцу.
- Видишь, как в этом заведении любят генерала Четопиндо, - с
удовлетворением произнес Миллер. - Даже его шофер - и тот пользуется
уважением.
- Разве тебя здесь знают?
- Этот прохвост во фраке, кажется, узнал... Но это не имеет
значения...
В танце он вел уверенно, прижимая Роситу.
- Ты разрешишь мне проводить тебя домой? - спросил Миллер, не
отрываясь глядя на ее полные губы.
Росита засмеялась:
- У меня строгий отец.
- Я люблю строгих людей, - сказал Миллер. - Быстро нахожу с ними общий
язык.
Они сделали еще круг.
- Знаешь, Росита, я не встречал еще такой девушки, как ты, - начал он.
- Какой?
Миллер замешкался, подыскивая слово.
- Такой странной.
- Я не странная.
- А почему ты побежала от меня, когда мы столкнулись на улице?..
Росита на минуту устало прикрыла глаза.
- Не знаю...
- А все-таки?
- Показалось что-то... Померещилось... Дело в том, что... Ну что ты
пристал! - в сердцах отмахнулась Росита.

x x x

Выходя из порта, Гульельмо почувствовал, что за ним следят: за
несколько лет революционной работы у него выработался отменный нюх на такие
вещи. Шпиков он не боялся. Однако сейчас существовала опасность вывести их
на подвал в фавелах, где товарищи готовят ротатор для листовок.
Гульельмо словно невзначай оглянулся. Эти двое висят на хвосте,
сомнений нет. Нужно принимать решение.
Он шел по дороге, ведущей из порта, и что-то безразлично насвистывал,
провожая взглядом каждую проносящуюся мимо машину.
Из-за поворота показался длиннющий, с низкой посадкой рефрижератор.
Гульельмо заметил за ветровым стеклом кабины знакомого шофера. На борту
машины было выведено огромными лиловыми буквами: "Перевозка мяса.
Королевская впадина - Санта-Рита". Когда машина поравнялась с ним, он
вскочил на подножку.
- Гони! - крикнул шоферу, просовывая голову в приспущенное стекло
кабины.
Шофер прибавил газ.
Двое одураченных шпиков остались на дороге. Они что-то закричали -
из-за грохота слов нельзя было разобрать. Гульельмо рассмеялся.
Рефрижератор мчался и дребезжал так, что казалось, вот-вот развалится.
Слева проплыли фавелы.
- Оторвался от "хвоста"! - прокричал Гульельмо шоферу, сунув голову в
приоткрытое стекло кабины.
Тот вместо ответа подмигнул.
Гульельмо спросил:
- В Санта-Риту, друг?
- Да. А тебя куда подбросить?
- Нам по пути. Мне как раз туда и надо, - ответил Гульельмо и
закашлялся.
Когда показались дома столичной окраины, Гульельмо попросил остановить
машину.
- Дальше пойду пешком, - сказал он и спрыгнул с подножки. - Спасибо,
друг.
Шофер отсалютовал и тронул машину.
Собственно говоря, никакого определенного плана у Гульельмо не было.
Он знал только, что в этом огромном городе на какой-то из улиц - Росита. А
почему - на одной из улиц? А может, она в каком-нибудь здании? В магазин
зашла? В кафе?
Гульельмо решил три-четыре часа посвятить поискам Роситы - практически
безнадежным, он понимал это, - а затем вернуться в фавелы и заняться
ротатором.
С чего начать поиски? Просто бродить по улицам, надеясь на счастливый
случай? Или придерживаться какого-либо определенного плана? Ну, хорошо,
допустим, он встретит Роситу. Но что он скажет ей? Зачем он, собственно,
ищет ее? Росита может послать его к черту - и будет права.
И все-таки он найдет ее! Просто чтобы увидеть, услышать ее голос.
С каждым часом надежды Гульельмо таяли. Если в городе сотни тысяч
людей, как встретить среди них одного-единственного, который тебе нужен?
Для этого необходимо чудо.
Гульельмо верил в чудеса. Именно поэтому он продолжал упорно
вышагивать, глазея по сторонам. Он проходил улицу за улицей, заглядывал в
широкие стекла магазинов, парикмахерских, кафе; Роситы нигде не было. Он
уже начал ругать себя за глупую затею.
Наступил вечер. Гульельмо отчаянно устал и проголодался. Давно пора
было возвращаться в фавелы. Он двинулся к автобусной станции.
До фавел он добрался глубокой ночью, совершенно измученный. Товарищи
его ни о чем не расспрашивали, а сам Гульельмо отмалчивался. Ротатор
наладили только к рассвету, зато теперь он работал бесперебойно.
Утром Гульельмо вручил Орландо свежеотпечатанную листовку и рассказал,
что вчера обнаружил за собой "хвост". О своей внезапной поездке в
Санта-Риту он умолчал.
Рамиро, пристроившись у окна, внимательно читал текст, над которым ему
пришлось изрядно помучиться.
- А вам не кажется, что мы сами гасим революционный порыв масс? -
спросил Гульельмо. - После исчезновения Гарсиа Оливия наэлектризована...
- Вот мы и должны собрать это электричество воедино, - возразил
Орландо. - Если рабочие начнут выступать несогласованно, нас разобьют
поодиночке.
Получив очередные задания, члены комитета разошлись. Гульельмо и
Либеро вышли на улицу вместе.
- Ты домой? - спросил Гульельмо не без задней мысли: идти одному к
Росите он считал неудобным.
- Нет. Заскочу в порт.
- Будь осторожен.
- Ничего, - махнул рукой Орландо. - Там кругом свои. Если что, докеры
в обиду не дадут...
- Росита дома?
- Опять убежала ни свет ни заря, благо табачная фабрика закрыта. А ты
куда сейчас?
Гульельмо похлопал себя по карману, в котором лежала пачка листовок
для распространения.
- Отдохни сначала часок-другой, - сказал Орландо. - На тебе лица нет.
И кашляешь ты сегодня больше, чем обычно.
- Пустяки, - беспечно отмахнулся Гульельмо.
- Ох, молодость, молодость, - вздохнул Либеро.


Гульельмо рассудил, что улицы Санта-Риты подходят для распространения
листовок ничуть не хуже, чем любой другой пункт страны. А главное - есть
надежда повстречать там Роситу. Теперь в столицу его тянуло словно
магнитом.
Гульельмо не спеша шел по улице, ведущей к центру. Со стен и афишных
тумб на него глядели предвыборные плакаты - агитационная кампания с каждым
днем набирала силу. Каждая партия ратовала за своего кандидата, каждая
обещала своим избирателям полное благополучие, а стране - избавление от
экономических неурядиц.
Оглянувшись, Гульельмо нырнул в подъезд большого дома. Прокламации он
решил подсовывать под двери. Пусть их первой увидит прислуга, которая
убирает квартиру, - так даже лучше.
Распространив всю пачку прокламаций и устав бродить по вечерним улицам
Санта-Риты, решил перекусить в знакомом ресторанчике. Нет, он не искал уже
Роситу, убедившись в бессмысленности подобной затеи.
Под потолком шумели вентиляторы, напоминая шум моря. Что-то мелодично
играл оркестр.
Гульельмо сидел за столиком, погруженный в невеселые думы. Пища
показалась пресной, словно трава. Хотелось поскорее расплатиться и уйти -
здесь, даже под высокими потолками, в табачном дыму тяжело было дышать, и
он с усилием сдерживал приступы кашля. "Сегодня пойду к ней, - думал
Гульельмо, подперев лоб рукой в ожидании официанта. - Если Роситы не
окажется дома, сяду у порога и буду ждать хоть целую вечность". На эстраду
вышла певица и запела танго, которое любил Гульельмо:

Синий огонь в небесах,
Синий огонь
У любимой в очах...

Он поднял голову, взглянул на танцующих, и не поверил глазам: Росита
танцевала с Миллером. Да, это был Миллер - Гульельмо узнал бы его из
тысячи. Он запомнил это лицо по фотографии в газете.
Гульельмо поднялся и пошел к танцующим. Официант, плывущий навстречу с
полным подносом, посмотрел на него и сделал поспешный шаг в сторону.
Расталкивая танцующих, он подошел к Миллеру.
- Гульельмо, - тихо произнесла Росита, опустив руки, - я все объясню
тебе...
У него перехватило дыхание. Он хотел ей крикнуть, что самое гнусное на
свете - это измена, что вдвойне омерзительна измена тому, кого любишь,
товарищам по борьбе!.. Сдерживая изо всех сил кашель, разрывавший легкие,
Гульельмо размахнулся и ударил Роситу по щеке.
К ним уже бежали со всех сторон официанты, метрдотель, побледневший
как мел хозяин ресторана...
Миллер схватил Гульельмо за руку. Он мог бы убить его одним ударом
кулака, но сразу узнал в нем того самого Новака, которого велел охранять
Четопиндо.
Гульельмо свободной рукой двинул Миллеру в переносицу. Кровь хлынула
из носа, запачкав белоснежную сорочку.
Сквозь плотную толпу ресторанной публики с трудом пробился наряд
полиции.
- Что здесь происходит? - спросил сержант, беря перед Миллером под
козырек.
- Вот этот пьянчуга приставал к даме этого сеньора, безобразничал,
затеял драку, - зачастил хозяин ресторана, показывая попеременно на
Гульельмо, которого держали за руки два дюжих официанта, Карло и Роситу.
- Это я... я во всем виновата, - срывающимся голосом произнесла
Росита.
- Я ценю ваше благородство, мадам, - сурово сказал ей сержант, - но в
данном случае оно неуместно. Взять его! - обратился он к двум полицейским,
кивнув на Гульельмо.
- Оставьте его, сержант, - неожиданно шагнул вперед Миллер. - Я сам с
ним разберусь.
Сержант посмотрел на нарушителя:
- Как тебя зовут?
- Гульельмо Новак.
- Почему ты ударил даму?
- Вы же видите, он просто выпил лишнего, но мне не сделал ничего
плохого, - сказала Росита.
- Пойдем, Новак, - произнес Миллер и попытался взять Гульельмо за
плечо.
Сержант отвел руку Миллера. Тот пожал плечами и вытащил носовой
платок, с помощью которого попытался остановить кровь, - она продолжала
сочиться из носа.
- Забавно получается, - процедил сержант. - Значит, этот парень и вам
тоже ничего плохого не сделал? - И, не слушая возражений, патруль удалился,
уводя с собой арестованного Новака.
Миллер был взбешен и растерян.
Гульельмо Новак, которого он должен был опекать, вдруг оказался
арестованным полицией, причем в его присутствии. Скверно! Новак теперь не
сможет заниматься в Королевской впадине "отчаянно революционной" агитацией,
чего больше всего хотел в настоящее время генерал Четопиндо. Накануне
всеобщих парламентских и президентских выборов ему крайне необходима была
любая зацепка, которая дала бы возможность ввести в силу закон о
чрезвычайном положении.
Особенно злило, что он, сам того не желая, оказался косвенной причиной
ареста Гульельмо Новака.
Выбитый из колеи происшествием в ресторане, Миллер поначалу совсем
выпустил из виду, что между Комитетом общественного спокойствия и полицией
существует вражда, - ему и сам Четопиндо не раз говорил об этом. Эта вражда
тлела постоянно, несмотря на то что министр внутренних дел побаивался
генерала Четопиндо и время от времени по его просьбе выделял ему отряды
полицейских.
Генерал как-то спросил Миллера:
- Ты любишь Дюма?
- Любил в детстве, - ответил тот, сбитый с толку. - А что?
- А то, что у нас отношения с полицией, как у мушкетеров с кардиналом
Ришелье, - усмехнулся Четопиндо.
За короткое время пребывания в Оливии Миллер не смог понять, чем была
вызвана эта вражда, но было ясно: с ней необходимо считаться.
...Они вернулись за столик.
Росита не могла понять, почему Карло вступился за Гульельмо.
- Откуда ты знаешь этого бандита? - спросил Миллер.
- Это не бандит.
- Кто же это?
- Мой товарищ.
- Хорош товарищ, - покачал головой Карло. - Ну ничего, полиция с ним
рассчитается. - Он со злобой сплюнул. - Ты, однако, не ответила на мой
вопрос.
- Я не обязана отвечать. Ты меня обманул.
- Ах, вот ты о чем, - протянул Миллер. - Да, я не шофер генерала
Четопиндо. Я его помощник.
- Шофера?
- Генерала. Ну и что? Разве это что-нибудь меняет? Мне казалось, что
шофера ты скорее полюбишь.
Снова заиграл оркестр, вышла певица, закружились танцующие.
Росита пристально посмотрела на Миллера:
- Ты страшный человек, Карло.
Тот пожал плечами:
- Такой же, как все.
Она встала и направилась к выходу. Миллер кинул деньги на стол и
бросился следом.
И только когда они вышли на улицу, Миллера осенило. Как это сразу не
пришло ему в голову? Ведь все улики, говоря языком криминалистов, налицо.
Нужно было только взять на себя труд сопоставить их.
Он до мельчайших подробностей, будто при мгновенном озарении, вспомнил
поездку к Шторну. Четопиндо что-то говорил насчет свадьбы своего шофера
Гарсиа, которая должна была быть сыграна после возвращения из этого рейса.
Тогда же и имя невесты упоминалось - Росита. Правда, "Росита" в этой стране
- имя довольно частое. Но ведь неспроста же она проявляет такой интерес к
пропавшему Гарсиа! "Что ж, тем лучше. Ситуацию можно обратить себе на
пользу", - решил Миллер.
- Хочешь узнать о Гарсиа? - спросил он.
Росита остановилась.
- О Гарсиа?
- Да, правду о Гарсиа.
- Так он жив?
- Думаю, да.
- А точнее?
- Пока не могу сказать.
Росита опустила голову.
- Видишь ли, Росита, я не хочу обманывать тебя или быть голословным, -
вкрадчиво начал Миллер. - Мы с тобой знакомы не очень много времени, но мне
кажется, что я знаю тебя давно. Не сочти это, пожалуйста, дешевой
бразильской сентиментальностью. Я не знаю, кем тебе доводится Гарсиа, и не
хочу знать. С меня достаточно, что ты им интересуешься. Я сделаю все, чтобы
помочь тебе, Росита.
- Помоги, Карло!..
- У моего шефа обширная служба информации. К нам стекаются, как ты
понимаешь, сведения не только со всей Оливии, но и из-за рубежа. Из них
можно выудить то, что тебя интересует. Как видишь, Росита, я с тобой
откровенен.
- Когда ты сможешь узнать что-нибудь?
Миллер мысленно прикинул, сколько времени потребуется капитану Педро
для выполнения задания генерала.
- В принципе, это может произойти скоро. Давай сделаем вот что, -
предложил Миллер, - ты оставишь мне свой адрес...
- Мой отец убьет меня.
- Если не хочешь, я не буду приезжать к тебе. Ограничусь письмом.
- Письмом? - Эта простая мысль не пришла ей в голову.
- Конечно. Как только я узнаю что-либо определенное о Гарсиа - сразу
напишу тебе.
- Только без обратного адреса.
- Само собой. И ты приедешь в Санта-Риту.
- Зачем?
- Потому что подобные сведения не для почты.
- Хорошо, приеду.
- Встретимся в том же ресторане...
- Только не там!
- Как хочешь. Можно будет встретиться прямо здесь, на автобусной
станции, - сказал Миллер.
- А что будет с ним?
- С кем?
- С Гульельмо.
Миллер потрогал переносицу:
- Я к полиции не имею никакого отношения.
- Но я прошу, Карло... Помоги ему. Парень выпил лишнего...
- Парня следовало бы хорошенько проучить. Ну да ладно, постараюсь
что-нибудь придумать.
На этом они расстались.


Когда Гульельмо Новака доставили в полицейский участок и бросили в
камеру, у него снова открылось кровохарканье. Он долго не мог прийти в
себя. Все, что произошло, казалось сном, диким и неправдоподобным. Неужели
Росита танцевала с Миллером?! Неужели он, Гульельмо, ударил ее вот этой
рукой?
Гульельмо неутомимо ходил по камере из конца в конец, снова и снова
вспоминая мельчайшие детали происшедшего в ресторане. Он старался придумать
не то что оправдание - хотя бы объяснение поведению Роситы.
А может, Росита просто не знала, кто является ее партнером по танцам?!
Нет, бессмыслица. Гульельмо тут же отверг это предположение, припомнив, как
долго и напряженно рассматривала Росита газету с фотографией Миллера. Ей
даже померещилось, что на бразильце шляпа Гарсиа... Да и вообще такое лицо,
как у него, раз увидев, едва ли забудешь.
Нужно встретить Роситу, поговорить с ней. Поговорить? Да разве она
станет теперь говорить с ним?
Гульельмо забарабанил в дверь. На пороге вырос флегматичный
метис-охранник.
- На допрос, - сказал он.
Гульельмо, конечно, не знал и не мог знать, что его скоропалительному
вызову на допрос предшествовали некоторые немаловажные события.
Простившись с Роситой и усадив ее в автобус, Миллер в смятенных
чувствах отправился к Четопиндо. Поручение шефа он провалил.
...Никогда еще Карло не видел Четопиндо в такой ярости.
- Нашел время шляться с проститутками по кабакам! - орал он,
побагровев. - Ничтожество с куриными мозгами!
Помощник стоял молча: он чувствовал свою вину. Четопиндо затянулся
сигарой и продолжал, немного успокаиваясь:
- Ну, а что с другим заданием?
- Либеро?
- Да.
- С Орландо Либеро все в порядке, ваше превосходительство.
- Занятно.
- Мои люди ведут его, не отпуская ни на шаг. Они ждут только сигнала,
чтобы... - Помощник осекся, посмотрев на генерала.
Четопиндо взял со стола узкий листок и протянул его Карло со словами:
- Это мне передали по телефону двадцать минут назад.
Текст гласил: "Орландо Либеро исчез. Поиски пока безрезультатны".
- Что скажешь, коммерсант?
Голос генерала звучал зловеще.
- Даю слово...
- Запомни, - жестко проговорил Четопиндо, - или ты будешь служить мне
как следует, или... - Он надолго замолчал, словно прислушиваясь к чему-то,
затем произнес: - Собирайся в Королевскую впадину. Не найдешь Либеро -
считай себя трупом.


Миллер послал агентов прочесывать фавелы, а сам решил попытать счастья
в порту. Пробродив без всякого толку до вечера, Карло решил сыграть
ва-банк. А что, если попробовать действовать самым примитивным, прямым
способом? Иногда, в виде исключения, это дает неплохие результаты...
- Где мне найти Орландо Либеро? - спросил он у первого попавшегося
докера.
Тот остановился.
- А зачем тебе Орландо? - спросил он, смерив Миллера подозрительным
взглядом.
- Дело есть.
Докер неожиданно спросил:
- Когда переменится ветер?
Вероятно, это было нечто вроде пароля, по которому докеры отличали
своих от чужаков.
- Погода устойчивая, - бросил Миллер наугад и повернулся, чтобы идти.
Докер схватил его:
- А ну-ка выкладывай, субчик, какое у тебя дело к Орландо Либеро?
Вокруг стали собираться портовые рабочие.
- Соглядатай!..
- Я его и вчера, и позавчера тут видел...
- Оловянные глаза.
- Давай его в пакгауз!
- Смотри, чтоб не убежал!
В пакгаузе было полутемно, пахло прелой кожей. Когда глаза привыкли к
слабому свету, падавшему из неплотно прикрытой двери, Миллер подивился
огромности помещения. "Здесь спрятать труп - раз плюнуть. Сто лет не
найдешь", - подумал он.
К Карло подошел широкоплечий вислоусый грузчик. Люди перед ним
уважительно расступались.
- Ты кто?
- Безработный.
- Откуда?
- Из Бразилии, - ответил Миллер после секундного колебания. От
сильного волнения он говорил с акцентом, и это придавало его словам
правдоподобность.
- Спроси у него, Гуимарро, зачем ему Орландо Либеро нужен, - предложил
кто-то из толпы.
- Откуда ты знаешь Орландо Либеро? - спросил вислоусый.
- У нас в Бразилии все батраки его знают. - Карло, кажется, нащупал
верный тон. - У нас говорят: Орландо Либеро всем дает работу. Вот я и
приехал, чтобы разыскать его.
Вислоусый неожиданно улыбнулся.
- Ты что думаешь - Либеро фабрикант? Он батрак, такой же, как ты...
Ладно, ступай. Работу подыщем.
- А мне говорили, в порту забастовка и с работой трудно, - осмелел
Миллер.
- Надули тебя, дружок, - дружелюбно заметил докер, задержавший его. -
Бастовать мы не собираемся, потому что...
- Не болтай лишнего, - оборвал его Гуимарро.
Карло кивнул всем и двинулся к выходу, все еще не веря в свое
спасение. "Опоздал, черт! - стучало в висках. - Либеро спрятался.
Упустили..."

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Орландо Либеро исчез не случайно.
По решению ЦК Демократической партии Оливия он ушел в подполье. Хотя
формально Демократическая партия и не была запрещена, заседание ЦК решено
было провести тайно, в цитадели. Ни полиция, ни агенты Четопиндо не только
не сумели пронюхать, где состоится заседание ЦК, они даже не догадывались,
что это заседание проводится.
ЦК должен был решить важные вопросы о тактике партии на предстоящих
выборах, о том, какими методами следует вести агитационно-пропагандистскую
работу.
"Пока что конституция в Оливии действует, хотя ее и могут отменить со
дня на день.
Мы обязаны использовать этот шанс и развернуть перед выборами широкую
кампанию по разъяснению политики Демократической партии. Необходимо, чтобы
наши требования - национализация шахт, фабрик и заводов, раздел земли между
беднейшими крестьянами - нашли дорогу к сердцу каждого рабочего, каждого
докера, каждого батрака.
Пусть народ на выборах выразит свою волю.
Мы не побоимся выслушать эту волю, потому что мы - партия народа.
Я верю - большинство пойдет за нами.
Если народ нашей страны даст нам власть, я верю - мы сумеем удержать
ее.
(Из речи Орландо Либеро на заседании ЦК Демократической партии Оливии.
Цитадель.)"

"...Обсудив различные предложения (см. протоколы прений), Центральный
Комитет постановляет:
утвердить кандидатом в президенты от Демократической партии товарища
Орландо Либеро.
Цитадель".

Генерал Четопиндо задернул шторой окно, за которым сияло и плавилось
щедрое оливийское солнце, затем подошел к телефону и набрал номер министра
внутренних дел.
Едва обменявшись приветствиями, Четопиндо перешел к делу.
- Полиция час назад арестовала в Санта-Рите некоего Гульельмо Новака.
- За что?
- Пьяный дебош в ресторане.
- И что же?
- Освободи его.
Министр промямлил что-то насчет законности.
- Какая там законность, - возмутился Четопиндо, - история-то
выеденного яйца не стоит... Ну ладно, затребуй дело, я подожду, потом
перезвони мне.
Генерал в сердцах бросил трубку на аппарат и вышел из-за стола. Чем
объяснить строптивость министра? Он ему и в больших услугах не отказывал.
Видимо, предвыборная лихорадка вносит во все взаимоотношения свои
коррективы.
Четопиндо почти успел докурить очередную сигару, когда зазвонил
телефон.
- Я ознакомился с досье Гульельмо Новака, - приглушенно прозвучало в
трубке.
- Ну?
- Дело совсем не так просто, как кажется.
"Докопался, сволочь", - мелькнуло у Четопиндо.