громадный цилиндр, опоясанный тороидами, окруженный радио- и световыми
маяками, светяшийся множеством иллюминаторов и габаритных огней. Глайнер
выходил к торцу цилиндра. Вспыхивали сигналы. Спутник покатился, уходя из
поля зрения. Загорелись звезды. Торможение усилилось, внезапно корабль
завибрировал, и Кедрину показалось, что у него заныли целых шестьдесят
четыре зуба - так много их вдруг оказалось. Но вибрация кончилась,
плаферровые шторы поднялись, закрывая иллюминаторы. "Мишка, у тебя есть
переходник?" - спросил тот же голос. "Нет, это же теперь глайнер, к чему на
нем переходник?" - "Ну, я не знаю, на всякий случай... До чего ты дожил -
летаешь на глайнерах". - "После этого рейса не буду летать и на глайнерах, -
мрачно пообещал пилот. - Так куда мне приткнуться?" - "Ладно, провались ты в
Юпитер, примем вас в закрытый док, выйди на пеленг AM".
Только сейчас Кедрин осознал: они действительно в пространстве, в
приземельской пустоте, и рядом - громадный медленно вращающийся спутник, и
каждое неловкое движение может стоить слишком дорого кораблю, а значит и
всем им. Вдруг он остро пожалел, что ввязался в эту историю. Куда спокойней
все-таки на Земле, а к тому же пилот и тот, другой, вели разговор в каком-то
недопустимо легкомысленно тоне. Словно им приходится садиться и принимать
корабль каждый день. Тут Кедрин сообразил, что им действительно приходится -
и приходилось, и еще придется - делать это каждый день, и рассердился на
самого себя, и в то же время ему стало смешно. В конце концов это вряд ли
сложнее, чем справиться с Элмо, не говоря уже о компаунд-вычислителях.
Теперь в иллюминаторы уже нельзя было видеть спутник но экран на спинке
переднего кресла исправно показывал eотрели чуть вверх. Борт медленно плыл по экрану, потом он внезапно
кончился, что-то небольшое, но, безусловно, астрономическое промелькнуло по
экрану. Кедрин сжался, ожидая неминуемого удара и каких-то еще более
страшных вещей. "Это Костин, сорок девятый", - сказал Холодовский.
"Опомнись, о зорчайший из моих друзей, это девятнадцатый - Тагава". Во
всяком случае, это не метеорит, догадался Кедрин. В этот миг ускорение
исчезло, и Кедрину так и не суждено было догадаться, какой тонкости требовал
ввод корабля с шлейфовым двигателем в закрытый док. Монтажники, наверное,
знали это, потому что все, как один, подняли болышие пальцы, и даже женщина
подняла большой палец. Послышался приглушенный, как шепот, звук, и вспыхнуло
табло: "Выход".
На орбите Трансцербера виновник торжества догоняет гостей но скорость
его не превышает расчетной. Капитан Лобов сидит, поглаживает щеку и думает:
хорошо, что успели развернуться. Инженер Риекст получил теперь занятие
надолго; торону
трансоманов, другой на сторону трансофобов. Собственно, это не совсем игра,
если учесть, что пилоты имеют докторские степени. О самих исследователях
говорить нечего. Они тихо сжигают свои нервы и фосфор на том самом костре,
на котором все время подогревается проблема Трансцербера. Они несколько
жатся вне всякого сомнения, даже
пять. Молчаливый инженер Риекст, энергетический бог, подтверждает это: как
известно, молчание - знак согласия. В конфиденциальном разговоре с инженером
Риекстом капитан Лобов допускает и иную возможность: он подозревает, что
скорость сближения "Гончего пса" и Трансцербера несколько больше той,
которую показывают приборы, и что это происходит оттого, что какой-то
негодяй - или даже два - кое-что немного разрегулировал. Инженер Риекст,
знаток приборов, через полуоткрытую дверь глядит в сторону гипотетических
негодяев, усмехается и соглашается с капитаном не только молчанием.
Но и они верят, что выход есть, потому что на Звездолетном поясе знают
капитана Лобова, да и остальных тоже, а капитан Лобов знает шеф-монтера
Седова, да и остальных тоже. Они найдут выход.
Седов стремительно прошагал к выходу, вслед заторопились остальные.
Женщина оглянулась на Кедрина, но ничего не сказала, только чуть заметно
покачала головой, и непонятно было, означает это истинное осуждение или
одобрение под видом осуждения.
За входным люком оказалась маленькая площадка, от нее, шурша, убегала
бесконечная лента. Где-то вдалеке на ленте виднелись фигуры спутников по
кораблю. Пилот стоял на площадке и улыбался. Голос Семы доносился откуда-то
снизу или сверху, сказать было трудно. Кедрин взглянул себе под ноги, и у
него закружилась голова, словно он стоял на краю бездны. Почти так оно,
впрочем, и было.
Он ухватился за поручни площадки, чтобы не упасть. Воздух был чист и
плотен. Тяжести почти не было. Он закрыл глаза - головокружение
продолжалось. Ему почудилось, что он стоит ногами вверх, потом - что лежит.
Он снова открыл глаза. Свет клубился в громадном цилиндре, как теплая
метель, все так же шуршала дорожка. Пилот похлопал его по плечу. Кедрин
ступил на дорожку и поплыл над бездной. Верха и низа все не было. Дорожка
привела его еще на одну площадку, и вдруг низ определился и лег под ноги,
верх оказался над головой. Эскалатор повез его вниз. Почувствовав пол,
Кедрин облегченно вздохнул и порадовался обретенной тяжести, потом поднял
голову. Метрах в пятидесяти над ним, стиснутый могучими захватами, висел
глайнер, а еще выше, на потолке, головой вниз ходили, кажется, люди. Кедрин
сказал сам себе:
- Вот как?
Несколько человек остановились неподалеку - все в таких же
отблескивающих комбинезонах, как и знакомые монтажники. Они, задрав головы,
полюбовались на глайнер, потом один сказал:
- Вот назидательное зрелище из той романтической эпохи, когда летали со
шлейфовыми двигателями. Спорю, что на не стоят "Винды". Как ты думаешь,
романтик?
- Романтик не думает, - сказал другой. - У него зудят бока.
Прорезывается вторая пара рук.
- Он взрослеет. Романтики всегда поздно взрослеют.
- Я встречал одного. Представляете, сидит читает. Глаза горят, ерошит
волосы, топает ногами - аж сбивает курс. Я заглянул - ну, конечно, роман о
межгалактическом перелете, фантастика. Читает и воображает себя героем. А
шли всего-то peм... А посадил он его классно.
- Да. Искусство посадки исчезает, как искусство писать фантастические
романы.
- Ну, ну, как говорит Дуг...
- Давайте заправлять. Скоро смена.
- Теперь сменами не обойдешься. Ребята горят у Транса. Они его нашли, а
он в отместку...
- Лобов сигналил: в конце концов он нас нагонит, он не Ахилл, а мы не
черепаха, хотя и вроде. Ходатайствует назват его Ахиллом. Тогда, может, не
догонит.
- Это Лобов... Подключай... Я ходил с Лобовым. Чем хуже, тем он
веселее.
- Дай давление... Вытащим, если не помешает запах.
- Холодовский говорит: запах кончился. Я ему верю.
- Холодовский не говорит зря. С ним работать - удовольствне. Он на
сварке стоял у меня в подручных. Давно, правда. Он сделает защиту... Курт,
давай дозатор.
- Я даю дозатор. Холодовский - это колоссально.
- Внимание. Даю поток...
Кедрину не хотелось уходить отсюда. Это было интересно -и суставчатая
труба, выползшая откуда-то из-под пола и дотянувшаяся до корабля, и люди,
управлявшие этой трубой и какими-то связанными с нею механизмами. Кедрин
подумал сначала, что все это дело автоматов и людям нечего терять время на
такие операции. Потом он сообразил, что никто не станет держать на спутнике
автоматы для заправки таких кораблей которые не заходят на спутник и уже
списаны с орбит. Значит если бы люди не смогли что-то наладить, корабль
вообще нельзя было бы заправить, пришлось бы специально привозить автоматику
с Земли. А если бы пришлось тебе, ты бы смог? Нет... Я ведь в этом ничего не
понимаю. Да, здесь людям приходится быть если не универсалами, то что-то
вроде этого.
Один из монтажников покосился и сказал: "Пассажир..." "Пассажир", -
откликнулся другой, и это было все.
К Кедрину подошел маленький, плотный человек.
- Вы с глайнера? - спросил человек. - Шеф-монтер просил меня побыть с
вами. Может быть, вы хотите осмотреть спутник? Я бы на вашем месте не стал
осматривать спутник. Обыкновенный спутник, ну и что? Это закрытый док. Он
принимает корабли для ремонта.
- Большой док, - сказал Кедрин.
- Нет, маленький корабль. Сюда может зайти и транссистемный. Длинныи,
правда, не может.
- Длинные корабли - это звездолеты, да? А почему...
- Почему длинные? Потому, что они длинные, конечно. Нельзя же длинный
корабль назвать коротким. А кроме того, они ходят на длинные дистанции.
Звезда Арвэ, например...
- Я не силен в астрономии.
- Конечно, этого же нельзя требовать от всех. Но уж характеристики-то
Арвэ вы знаете?
- Не знаю, - виновато сказал Кедрин.
- Он не знает, - сказал человек. - Оказывается, есть люди, которые не
знают характеристик Арвэ. Хорошо. Так что вы будете делать? Я сегодня дежурю
по спутнику, у меня не очень много времени. Или вы хотите уже обратно на
Землю? Извините меня за нелюбезность, но около этого проклятого Трансцербера
гибнут люди. Если бы я мог это предвидеть, я бы не занимался вычислениями.
- Какими?
- По определению орбиты. Меня зовут Герн, и это я открыл его. Разве я
мог знать, что у них разнесет реактор? Я не мог этого знать. А здесь Кристап
ранен...
- Спасти их возможно? - спросил Кедрин.
- Проклятый запах...
- Так что же такое запах?
- Если бы я знал это, так я бы был умен, как Холодовский. Но я не
Холодовский. Это угроза людям - вот все, что я знаю. Идемте к шеф-монтеру.
- Зачем?
- Он просил привести вас. Откуда я знаю зачем?
- Да зачем в самом деле? - проговорил голос за спиной. - Я бы
отказался... Так хорошо у Слепцова...
Кедрин резко обернулся. Наивные глаза смотрели на него, они
доброжелательно улыбались, и выражение безмятежности господствовало на лице.
- Вы... - сказал он, но Велигай приветственно поднял руку.
Глухо стукнула дверь, уводившая куда-то - просто куда-то. Кедрин
затоптался на месте, не зная, то ли броситься за Велигаем, то ли... Герн,
обернувшись, схватил его за рукав.
- Так что, я должен вести вас за ручку?
- Кто он в конце концов?
- Кто он?
- Велигай.
- Велигай? - спросил Герн, и его брови полезли вверх. - Такого
монтажника нет...
"Этого еще не хватало", - подумал Кедрин.
- Вы пойдете? Или вас надо нести?
- Да иду я, - с досадой сказал Кедрин.
Они шли по залу, по гулкому полу. Кедрин старался ступать осторожно,
ему казалось: ступи посильнее, и громкое эхо разнесется по всему огромному
цилиндрическому объему. Герн шел, чуть раскачиваясь, шаги его совсем не были
слышны. Потом долго нес их вниз. Они вышли в длинном коридоре. И спереди и
сзади коридор плавно загибался, уходил вверх, и Кедрин понял, что они
находятся уже в одном из огромных тороидов. Пройдя метров пятьдесят, Герн
остановился возле двери.
- Вообще-то он здесь, - сказал Герн, глубокомысленно подняв брови и
почесав нос. - С одной стороны... А впрочем...
Он открыл дверь. Кедрин вошел. И тотчас отпрянул назад, прижался спиной
к стене.
Шеф-монтер даже не заметил его появления. Он сидел на стуле поодаль от
ложа, на котором лежало что-то завернутое в белые ткани, и из этого белого
торчали только голова и рука. Глаза лежащего были закрыты; три длинные
гибкие металлические лапы, выходящие прямо из потолка, покачивались пере ним
- одна тянулась к руке, две другие, медленно втягиваясь, поднимали к потолку
какой-то блестящий прибор. Первая лапа схватила лежащего за руку, обернулась
вокруг кисти, что-то прижала к ней - лежащий поморщился и, не открывая глаз,
проговорил:
- Ух, ух, какая пакость!..
- Не ври, - сказал Седов. - Не больно.
- Терпеть не могу этаких холодных прикосновений. Как будто лягушку
гладишь. Тебе приходилось?
- Давай серьезно, Кристап, - сказал шеф-монтер.
- Если серьезно, то они меня залечат, а мне всего лечения -покрутиться
в пространстве. Подумаешь, пара синяков. - О умолк, на лбу его проступил
пот. Тотчас же сверху спикировал лапа с тампоном, вытерла пот, убралась
восвояси. - А вообще подносилась моя электроника...
Голос его был тих и в то же время очень громок, и громким было
хрипловатое дыхание. К тому же звук голоса шел откуда-то совсем с другой
стороны. Лишь вглядевшись, Кедри различил прозрачную стену, разделявшую
комнату пополам.
- Вот подлечат - покрутишься в пространстве, - пообещал, Седов. -
Сейчас нам придется крутиться. Сроки по длинному сокращаются...
- Месяцев за пять сделаем, - сказал Кристап.
-За пять сделаем, - согласился шеф-монтер. - А надо за три.
- Пожалуй, не сделаем.
- Как же мы не сделаем?
- Сделали бы, если бы не запах. Такого запаха не было даже в
Экспериментальной зоне.
- В Экспериментальной не было.
- Слушай, - сказал Кристап, и даже попытался приподняться на локте, и
открыл вдруг заблестевшие глаза. - А ты помнишь, чем пахло на
Экспериментальной?
- Арбузами пахло.
- Арбузами... - сказал Кристап и засмеялся. - Вот именно, что арбузами.
Так мне тогда хотелось арбуза!.. А сейчас не хочется.
Наступило молчание. Кедрин почти решился открыть рот, как Седов
негромко сказал:
- Ну, давай, что ли, рассказывай...
- Понимаешь, - сказал лежащкй, - главное - неожиданность. Ни тебе
солнечный патруль, никто и ничто не могут предупредить. Вдруг наплывает этот
запах. Дышать становится нечем, чувствуешь - сейчас задохнешься, конец.
Начинает мерещиться всякая ерунда - литиевые озера... В общем страшное. Ну,
и не хочешь, а задерживаешь дыхание, чтобы избавиться от этого запаха.
Теряешь сознание... А уж на что я потом налетел, этого я не знаю. Спроси
что-нибудь полегче...
Он говорил все медленнее и на последних словах как будто н крепко. Вы бы его в гипотермический, что ли? Пусть
отлежится, отоспится...
- Его на Землю надо, - ответил кто-то сверху, где никого не было.
- На Землю! - сердито сказал Седов. - Лечите здесь. Монтажники в таком
виде на Землю не уходят. Подумайте, может, гравитацию снять? Думайте, через
полсмены я загляну. И чтобы к нему - никого...
Он медленно поднялся, обернулся, взгляд его тяжело уперся в Кедрина,
наполовину заслонявшего собою небольшого Герна.
- Что такое? Я же сказал...
- Вы сказали привести...
- Сюда? А если бы я сидел...
Он не сказал, где он сидел бы.
- Ну ладно. Как вас зовут-то? Ага, Кедрин. Вот что, Кедрин. Попали вы
сюда, может, случайно, может, не случайно - не имеет значения. Пространство
любите?
- Нет, - сказал Кедрин. - Не люблю.
- Значит, все лучшее у вас впереди. Еще полюбите... И страх пройдет.
Каюту вам Герн покажет, раз он дежурный, хотя он и скверный дежурный.
- Но послушай, Николай...
- А что? Хороший дежурный, да?
- Нет, при чем тут... Нельзя же так, шеф. Может быть, он не хочет. А
потом к нам просятся - мы не берем, а тут...
- Не хочет - захочет. А что просятся, пока их привезут, люди нужны
сегодня, и он сегодня здесь. Я бы и того пилота не выпустил, но корабль
кому-то надо увести. А Кедрина мы сегодня же и обучать начнем...
- Да слушайте же! - вспылил Кедрин. - Я совершенно...
- Стоп, - сказал Седов. - Сбросьте ускорение. Слушайте меня. Кому
суждено быть монтажником - он им будет. А вам суждено, это я вам говорю.
Короче, здесь каждый комплект рук ценится больше, чем на Эвридике. Речь идет
о спасении людей. Честно говорю, что ста процентов гарантии у нас нет. Но у
тех, о ком идет речь, нет и десяти процентов. Решайте.
"Что за черт! - подумал Кедрин. - Это насилие - так ставить вопрос". Но
он вспомнил, как не прыгнул с обрыва. Тогда это было бессмыслицей. Теперь -
нет. И она здесь...
- Я согласен, - сказал он.
- Герн! Покажите ему каюту и швырните его в пространство. Мне пора.
Они постояли на месте, провожая шеф-монтера взглядом, пока он не
скрылся за выпуклостью потолка, поднявшись, казалось, по отвесной стене, и
Кедрин почти готов был поверить в его способность ходить по вертикальным
стенам. Герн тронул его за локоть:
- У нас мало времени...
- Покажите мне каюту.
На перекрестках коридоров виднелись небольшие, видно, самодельные
таблички. На одной было написано: "Проспект переменных масс", на другой -
"Переулок отсутствующего звена".
Герн сказал:
- Здесь живет Гур, с которым вы прилетели. Названо в его честь.
Кедрин не уловил связи между Гуром и отсутствующим звеном, но
спрашивать не стал. Как и проспект, переулок был тих и залит светом. Пол
слегка пружинил под ногами, иногда шедшие вдруг высоко подскакивали -
колебалось напряжение гравитации, видимо, барахлили гравигены. Впрочем,
напряжение колебалось только в переулке.
Потом был еще один проспект - не салатный, а цвета слоновой кости. Герн
сказал:
- Вот это ваша...
Это было просторное помещение с закругленными углами Потолок ярко
светился теплым, розоватым светом.
- Вечерняя заря, - сказал Герн. - У вашей смены кончается день.
В каюте почти не было мебели, только два низких шкафчика, такой же
низкий столик, микрофильмотека - и все.
- У нас каждый живет, как ему нравится, - сказал Герн. - Здесь жил
Тагава. Он перешел в смену Кристапа и в его каюту.
- А как же с мебелью?
- Закажите, - равнодушно сказал Герн. - Стереотипов полно... - Он
прошелся по каюте, отворил одну дверь. - Здесь - помещение для работы.
Тагава - микробиолог, но свои склянки он заберет. Вы связист? Закажите
оборудование... - Он сдела еше несколько шагов, распахнул маленькую дверцу в
углу. Здесь все прочее...
Кедрин осмотрел и все прочее.
- Нет, - сказал Герн. - Это несложно - не вакуумное устройство. У нас
только частично экоцикл... Ну, осмотрели? Теперь пошли.
- Куда? - спросил Кедрин, чувствуя, как дыхание выходит из-под
контроля.
- Вы что, не слышали, что сказал шеф-монтер? Очень просто, сейчас я
вышвырну вас в пространство..
В пространстве, на орбите Трансцербера, стало несколько спокойнее, чем
раньше: споры о сущности некоего небесного тела, именуемого Трансцербером,
понемногу утихают - тем быстрее, чем меньше становится расстояние,
разделяющее небесное тело и тело земного происхождения. Разумеется, спор
утихает лишь потому, что с приближением небесного тела увеличиваются
возможности разобраться в его природе, а не по какой-либо иной причине.
Капитан Лобов доволен порядком и не замечает того, что теперь два
прибора постоянно ориентированы на Землю. Ведь если бы он заметил это, ему
пришлось бы указать исследователям на нарушение программы работ, и он не
замечает.
Инженер Риекст недоволен тем, что ему, по существу, нечего делать.
Единственное, что ему осталось, - вести контроль за расходом энергии, и он
ведет контроль так, что капитан Лобов одобрительно кивает головой, замечая
все новые и новые источники экономии.
Пилоты, завершив дискуссию по поводу Трансцербера, возобновляют
шахматный турнир. Турнир идет с переменным успехом. Они не думают о том, что
без деигателя, по сути дела, они просто брошены в пространстве. Не в первый
раз они в пространстве...
Герн швырнул его в пространство. Оказалось, что это очень просто и даже
не так страшно. Герн провел и провез его по проходам и переходам и
радиальным олкла, кто-то стал читать стихи. Герн разъяснил: отдыхает вторая
смена, кто хочет - собирается в кают-компании, где можно развлекаться, и,
между прочим, поговорить обо всем, о чем следует, и сделать выводы. Потом
они оказались перед массивной дверью. Она медленно растворилась, и по ее
толщине и медленному, величественному движению Кедрин понял, что за нею и
должно находиться грозное пространство.
Он хотел бесстрашно шагнуть вперед, но на миг отказали ноги.
- Вперед, вперед! - закричал Герн и подтолкнул Кедрина в спину.
- Ну чего, - сказал Кедрин, - я и сам иду, не видите что ли?
Но за этой дверью с первого взгляда не обнаружилось ничего странного.
Кедрин зашагал по узкому коридору. Потом Герн ухватил его за рукав и толкнул
дверь.
- Вот, - сказал он.
Здесь была каюта, только потеснее, и не такая веселая, и не такая
уютная - просто четыре стены, койка и столик. Голый пластик и немного
металла.
- Живите, - милостиво сказал Герн. - Живите здесь.
- А там? - спросил Кедрин.
- Туда вы вернетесь через недельку. Во-первых, - сказал Герн и выставил
один палец, - здесь вы пройдете медицинское исследование, раз уж вы е
скваммер. В-третьих, освоите пространство. В четвертых, приемы работы. И,
в-пятых, - он выставил кулак, - все это будут вам не прогулочки на глайнере
и не ваше коптение там, на Земле, или пусть я буду не Герн, а кто-нибудь.
Вот поэтому вы с недельку поживете здесь. Побудете без спутника.
- А это не спутник?
- А, - сказал Герн, - это старый корабль. Он уже не может летать, но
воздух он держит, и вообще все на нем в лучшем порядке. Мы пришвартовали его
к спутнику, нельзя же, чтобы пропадал герметический объем.
- Все равно, - сказал Кедрин, - я буду ходить на спутник в свободное
время.
- Он думает, у него будет свободное время, - сказал Герн. - Вы слышали?
- он поднял плечи до ушей. - Нет, а? Пойдемте к скваммерам.
- Что такое скваммер?
- Почему это, - трагически спросил Герн, - новичков всегда привозят в
мое дежурство?
Скваммер оказался довольно внушительным сооружением - именно
сооружением и уж никак не костюмом. Вообще-то это был скафандр, каким
пользовались при монтаже кораблей и искусственных спутников непосредственно
в пространстве. Он напоминал грубо высеченную человеческую фигуру, у которой
не было резкой грани между головой и туловищем. Вернее, скваммер напоминал
бы человеческую фигуру, если бы у него было две руки,но у него было четыре.
Небольшая .дверца была на той стороне, которая, как и следовало ожидать,
оказалась спиной.
Скваммер стоял в позе великого магистра древнего рыцарского ордена.
Герн похлопал магистра по крутому бедру, и тот ответил гулким, низким
звоном.
- Управлять скваммером, - сказал Герн, - может новорожденный. Мог бы,
если бы были скваммеры такого размера. Учтите: я не педагог, а астроном.
Запоминайте сразу или спрашивайте, но не фантазируйте.
Он извлек из скваммера шлем, напоминавший шлем Элмо, привычный шлем
электронного "мозга", и четыре широкие манжеты, от которых тянулись провода,
как объяснил Герн, к сервоустройствам. Без их помощи человеку ("будь он даже
силен, как Дуглас", - сказал Герн) нечего и думать сделать в этих доспехах
хотя бы одно движение.
- Это надевают на руки, - сказал Герн, - а это - на ноги. Если вы
перепутаете, вам придется ходить на руках. А это - на голову.
- А у меня только пара рук. А здесь - две.
- А зачем у вас голова? Второй парой управляют головой. Голова у вас
есть?
Потом он влез в скваммер и показал, как надо в нем устраиваться, где и
что находится. Затем он захлопнул за собой дверцу, и вдруг скваммер тяжело
шагнул вперед. Кедрин невольно отпрянул. Грузно переваливаясь с ноги на
ногу, скваммер сделал несколько шагов по камере, повернулся и возвратился на
место. Остановившись, он трагически воздел все четыре руки и опустил их.
- Теперь вы, - сказал Герн, вылезая, - забудьте, что вы умеете ходить,
и учитесь заново. Как говорит наш Гур, делайте шаг вперед!
- Все-таки зачем столько рук?
- Вам еще придется пожалеть, что их не вдвое больше.
- Еще вдвое больше - это было бы чересчур, - пробормотал Кедрин.
Он влез в скваммер и в два счета убедился в том, что ходить он
действительно не умеет. На коленях, наверное, будут основательные синяки.
Потом он целый час кружил по камере и сквозь прозрачный изнутри фонарь без
особого дружелюбия разглядывал Герна, который в это время пил кофе с
лимоном. Потом Герн сделал ему знак остановиться и спросил: "Ну, а связь вы
уже умеете включать? А как вторые руки?"
Со вторыми руками было хуже, от попытки привести их в действие начинала
болеть голова. Кедрин старался приспособиться к скваммеру, автоподстройка
скваммера приноравливалась к Кедрину. В конце концов руки стали шевелиться.
- Устали? - спросил Герн.
Кедрин вздохнул и сказал:
- Нет.
- Тогда идите в пространство, - сказал Герн. Пришлось лезть в другой
скваммер, уже не тренировочный. Герн довел его до выхода, зацепил за
скваммер длинный тонкий тросик и посоветовал не своротить спутник и не
наматываться на корабль.
- Трос - это пока, - сказал он, - чтобы вы сразу не улетели к звездам.
Есть такие - сразу хотят лететь к звездам.
Потом он хлопнул Кедрина по железной спине и сказал: "По могутной
спинушке". Но Кедрин его уже не услышал, потому что у Герна не было связи.
Кедрин подождал вакуума. Потом он, как учил его Герн, встал на люк, и
люк тотчас же провалился под ним. У Кедрина закружилась голова, и
центробежная сила вышвырнула его в пустоту.
Он летел и ждал, когда его остановит трос, а трос все не останавливал,
и Кедрин сообразил, что, верно, карабин тросика отцепился и скваммер
все-таки летит к звездам. Надо было остановиться, и это можно было сделать
только с помощью ранца-ракеты.
Монтажники, по уверениям Герна, владели этими ранцами в такой степени,
что им ничего не стоило передвигаться с точностью до полуметра и еще точнее,
если даже пролететь надо было сотни метров. Они будто бы делали это с
первого импульса, не расходуя ни грамма массы на коррекцию пути. Они владели
ранцем с такой же непринужденностью, с какой рыбы владеют плавниками. Но
Кедрину сейчас надо было просто остановиться, и он вдруг потерял уверенность
в том, что сумеет этс сделать.
Стараясь включать гирорули горизонтали и вертикали лишь на едва
уловимые промежутки времени, Кедрин начал поворачиваться в пространстве,
нацеливаясь на корабль. Корабль все убегал куда-то вверх. Теперь Кедрин
летел спиной вперед. Пока он справился с гирорулями, корабль оказался уже
маяками, светяшийся множеством иллюминаторов и габаритных огней. Глайнер
выходил к торцу цилиндра. Вспыхивали сигналы. Спутник покатился, уходя из
поля зрения. Загорелись звезды. Торможение усилилось, внезапно корабль
завибрировал, и Кедрину показалось, что у него заныли целых шестьдесят
четыре зуба - так много их вдруг оказалось. Но вибрация кончилась,
плаферровые шторы поднялись, закрывая иллюминаторы. "Мишка, у тебя есть
переходник?" - спросил тот же голос. "Нет, это же теперь глайнер, к чему на
нем переходник?" - "Ну, я не знаю, на всякий случай... До чего ты дожил -
летаешь на глайнерах". - "После этого рейса не буду летать и на глайнерах, -
мрачно пообещал пилот. - Так куда мне приткнуться?" - "Ладно, провались ты в
Юпитер, примем вас в закрытый док, выйди на пеленг AM".
Только сейчас Кедрин осознал: они действительно в пространстве, в
приземельской пустоте, и рядом - громадный медленно вращающийся спутник, и
каждое неловкое движение может стоить слишком дорого кораблю, а значит и
всем им. Вдруг он остро пожалел, что ввязался в эту историю. Куда спокойней
все-таки на Земле, а к тому же пилот и тот, другой, вели разговор в каком-то
недопустимо легкомысленно тоне. Словно им приходится садиться и принимать
корабль каждый день. Тут Кедрин сообразил, что им действительно приходится -
и приходилось, и еще придется - делать это каждый день, и рассердился на
самого себя, и в то же время ему стало смешно. В конце концов это вряд ли
сложнее, чем справиться с Элмо, не говоря уже о компаунд-вычислителях.
Теперь в иллюминаторы уже нельзя было видеть спутник но экран на спинке
переднего кресла исправно показывал eотрели чуть вверх. Борт медленно плыл по экрану, потом он внезапно
кончился, что-то небольшое, но, безусловно, астрономическое промелькнуло по
экрану. Кедрин сжался, ожидая неминуемого удара и каких-то еще более
страшных вещей. "Это Костин, сорок девятый", - сказал Холодовский.
"Опомнись, о зорчайший из моих друзей, это девятнадцатый - Тагава". Во
всяком случае, это не метеорит, догадался Кедрин. В этот миг ускорение
исчезло, и Кедрину так и не суждено было догадаться, какой тонкости требовал
ввод корабля с шлейфовым двигателем в закрытый док. Монтажники, наверное,
знали это, потому что все, как один, подняли болышие пальцы, и даже женщина
подняла большой палец. Послышался приглушенный, как шепот, звук, и вспыхнуло
табло: "Выход".
На орбите Трансцербера виновник торжества догоняет гостей но скорость
его не превышает расчетной. Капитан Лобов сидит, поглаживает щеку и думает:
хорошо, что успели развернуться. Инженер Риекст получил теперь занятие
надолго; торону
трансоманов, другой на сторону трансофобов. Собственно, это не совсем игра,
если учесть, что пилоты имеют докторские степени. О самих исследователях
говорить нечего. Они тихо сжигают свои нервы и фосфор на том самом костре,
на котором все время подогревается проблема Трансцербера. Они несколько
жатся вне всякого сомнения, даже
пять. Молчаливый инженер Риекст, энергетический бог, подтверждает это: как
известно, молчание - знак согласия. В конфиденциальном разговоре с инженером
Риекстом капитан Лобов допускает и иную возможность: он подозревает, что
скорость сближения "Гончего пса" и Трансцербера несколько больше той,
которую показывают приборы, и что это происходит оттого, что какой-то
негодяй - или даже два - кое-что немного разрегулировал. Инженер Риекст,
знаток приборов, через полуоткрытую дверь глядит в сторону гипотетических
негодяев, усмехается и соглашается с капитаном не только молчанием.
Но и они верят, что выход есть, потому что на Звездолетном поясе знают
капитана Лобова, да и остальных тоже, а капитан Лобов знает шеф-монтера
Седова, да и остальных тоже. Они найдут выход.
Седов стремительно прошагал к выходу, вслед заторопились остальные.
Женщина оглянулась на Кедрина, но ничего не сказала, только чуть заметно
покачала головой, и непонятно было, означает это истинное осуждение или
одобрение под видом осуждения.
За входным люком оказалась маленькая площадка, от нее, шурша, убегала
бесконечная лента. Где-то вдалеке на ленте виднелись фигуры спутников по
кораблю. Пилот стоял на площадке и улыбался. Голос Семы доносился откуда-то
снизу или сверху, сказать было трудно. Кедрин взглянул себе под ноги, и у
него закружилась голова, словно он стоял на краю бездны. Почти так оно,
впрочем, и было.
Он ухватился за поручни площадки, чтобы не упасть. Воздух был чист и
плотен. Тяжести почти не было. Он закрыл глаза - головокружение
продолжалось. Ему почудилось, что он стоит ногами вверх, потом - что лежит.
Он снова открыл глаза. Свет клубился в громадном цилиндре, как теплая
метель, все так же шуршала дорожка. Пилот похлопал его по плечу. Кедрин
ступил на дорожку и поплыл над бездной. Верха и низа все не было. Дорожка
привела его еще на одну площадку, и вдруг низ определился и лег под ноги,
верх оказался над головой. Эскалатор повез его вниз. Почувствовав пол,
Кедрин облегченно вздохнул и порадовался обретенной тяжести, потом поднял
голову. Метрах в пятидесяти над ним, стиснутый могучими захватами, висел
глайнер, а еще выше, на потолке, головой вниз ходили, кажется, люди. Кедрин
сказал сам себе:
- Вот как?
Несколько человек остановились неподалеку - все в таких же
отблескивающих комбинезонах, как и знакомые монтажники. Они, задрав головы,
полюбовались на глайнер, потом один сказал:
- Вот назидательное зрелище из той романтической эпохи, когда летали со
шлейфовыми двигателями. Спорю, что на не стоят "Винды". Как ты думаешь,
романтик?
- Романтик не думает, - сказал другой. - У него зудят бока.
Прорезывается вторая пара рук.
- Он взрослеет. Романтики всегда поздно взрослеют.
- Я встречал одного. Представляете, сидит читает. Глаза горят, ерошит
волосы, топает ногами - аж сбивает курс. Я заглянул - ну, конечно, роман о
межгалактическом перелете, фантастика. Читает и воображает себя героем. А
шли всего-то peм... А посадил он его классно.
- Да. Искусство посадки исчезает, как искусство писать фантастические
романы.
- Ну, ну, как говорит Дуг...
- Давайте заправлять. Скоро смена.
- Теперь сменами не обойдешься. Ребята горят у Транса. Они его нашли, а
он в отместку...
- Лобов сигналил: в конце концов он нас нагонит, он не Ахилл, а мы не
черепаха, хотя и вроде. Ходатайствует назват его Ахиллом. Тогда, может, не
догонит.
- Это Лобов... Подключай... Я ходил с Лобовым. Чем хуже, тем он
веселее.
- Дай давление... Вытащим, если не помешает запах.
- Холодовский говорит: запах кончился. Я ему верю.
- Холодовский не говорит зря. С ним работать - удовольствне. Он на
сварке стоял у меня в подручных. Давно, правда. Он сделает защиту... Курт,
давай дозатор.
- Я даю дозатор. Холодовский - это колоссально.
- Внимание. Даю поток...
Кедрину не хотелось уходить отсюда. Это было интересно -и суставчатая
труба, выползшая откуда-то из-под пола и дотянувшаяся до корабля, и люди,
управлявшие этой трубой и какими-то связанными с нею механизмами. Кедрин
подумал сначала, что все это дело автоматов и людям нечего терять время на
такие операции. Потом он сообразил, что никто не станет держать на спутнике
автоматы для заправки таких кораблей которые не заходят на спутник и уже
списаны с орбит. Значит если бы люди не смогли что-то наладить, корабль
вообще нельзя было бы заправить, пришлось бы специально привозить автоматику
с Земли. А если бы пришлось тебе, ты бы смог? Нет... Я ведь в этом ничего не
понимаю. Да, здесь людям приходится быть если не универсалами, то что-то
вроде этого.
Один из монтажников покосился и сказал: "Пассажир..." "Пассажир", -
откликнулся другой, и это было все.
К Кедрину подошел маленький, плотный человек.
- Вы с глайнера? - спросил человек. - Шеф-монтер просил меня побыть с
вами. Может быть, вы хотите осмотреть спутник? Я бы на вашем месте не стал
осматривать спутник. Обыкновенный спутник, ну и что? Это закрытый док. Он
принимает корабли для ремонта.
- Большой док, - сказал Кедрин.
- Нет, маленький корабль. Сюда может зайти и транссистемный. Длинныи,
правда, не может.
- Длинные корабли - это звездолеты, да? А почему...
- Почему длинные? Потому, что они длинные, конечно. Нельзя же длинный
корабль назвать коротким. А кроме того, они ходят на длинные дистанции.
Звезда Арвэ, например...
- Я не силен в астрономии.
- Конечно, этого же нельзя требовать от всех. Но уж характеристики-то
Арвэ вы знаете?
- Не знаю, - виновато сказал Кедрин.
- Он не знает, - сказал человек. - Оказывается, есть люди, которые не
знают характеристик Арвэ. Хорошо. Так что вы будете делать? Я сегодня дежурю
по спутнику, у меня не очень много времени. Или вы хотите уже обратно на
Землю? Извините меня за нелюбезность, но около этого проклятого Трансцербера
гибнут люди. Если бы я мог это предвидеть, я бы не занимался вычислениями.
- Какими?
- По определению орбиты. Меня зовут Герн, и это я открыл его. Разве я
мог знать, что у них разнесет реактор? Я не мог этого знать. А здесь Кристап
ранен...
- Спасти их возможно? - спросил Кедрин.
- Проклятый запах...
- Так что же такое запах?
- Если бы я знал это, так я бы был умен, как Холодовский. Но я не
Холодовский. Это угроза людям - вот все, что я знаю. Идемте к шеф-монтеру.
- Зачем?
- Он просил привести вас. Откуда я знаю зачем?
- Да зачем в самом деле? - проговорил голос за спиной. - Я бы
отказался... Так хорошо у Слепцова...
Кедрин резко обернулся. Наивные глаза смотрели на него, они
доброжелательно улыбались, и выражение безмятежности господствовало на лице.
- Вы... - сказал он, но Велигай приветственно поднял руку.
Глухо стукнула дверь, уводившая куда-то - просто куда-то. Кедрин
затоптался на месте, не зная, то ли броситься за Велигаем, то ли... Герн,
обернувшись, схватил его за рукав.
- Так что, я должен вести вас за ручку?
- Кто он в конце концов?
- Кто он?
- Велигай.
- Велигай? - спросил Герн, и его брови полезли вверх. - Такого
монтажника нет...
"Этого еще не хватало", - подумал Кедрин.
- Вы пойдете? Или вас надо нести?
- Да иду я, - с досадой сказал Кедрин.
Они шли по залу, по гулкому полу. Кедрин старался ступать осторожно,
ему казалось: ступи посильнее, и громкое эхо разнесется по всему огромному
цилиндрическому объему. Герн шел, чуть раскачиваясь, шаги его совсем не были
слышны. Потом долго нес их вниз. Они вышли в длинном коридоре. И спереди и
сзади коридор плавно загибался, уходил вверх, и Кедрин понял, что они
находятся уже в одном из огромных тороидов. Пройдя метров пятьдесят, Герн
остановился возле двери.
- Вообще-то он здесь, - сказал Герн, глубокомысленно подняв брови и
почесав нос. - С одной стороны... А впрочем...
Он открыл дверь. Кедрин вошел. И тотчас отпрянул назад, прижался спиной
к стене.
Шеф-монтер даже не заметил его появления. Он сидел на стуле поодаль от
ложа, на котором лежало что-то завернутое в белые ткани, и из этого белого
торчали только голова и рука. Глаза лежащего были закрыты; три длинные
гибкие металлические лапы, выходящие прямо из потолка, покачивались пере ним
- одна тянулась к руке, две другие, медленно втягиваясь, поднимали к потолку
какой-то блестящий прибор. Первая лапа схватила лежащего за руку, обернулась
вокруг кисти, что-то прижала к ней - лежащий поморщился и, не открывая глаз,
проговорил:
- Ух, ух, какая пакость!..
- Не ври, - сказал Седов. - Не больно.
- Терпеть не могу этаких холодных прикосновений. Как будто лягушку
гладишь. Тебе приходилось?
- Давай серьезно, Кристап, - сказал шеф-монтер.
- Если серьезно, то они меня залечат, а мне всего лечения -покрутиться
в пространстве. Подумаешь, пара синяков. - О умолк, на лбу его проступил
пот. Тотчас же сверху спикировал лапа с тампоном, вытерла пот, убралась
восвояси. - А вообще подносилась моя электроника...
Голос его был тих и в то же время очень громок, и громким было
хрипловатое дыхание. К тому же звук голоса шел откуда-то совсем с другой
стороны. Лишь вглядевшись, Кедри различил прозрачную стену, разделявшую
комнату пополам.
- Вот подлечат - покрутишься в пространстве, - пообещал, Седов. -
Сейчас нам придется крутиться. Сроки по длинному сокращаются...
- Месяцев за пять сделаем, - сказал Кристап.
-За пять сделаем, - согласился шеф-монтер. - А надо за три.
- Пожалуй, не сделаем.
- Как же мы не сделаем?
- Сделали бы, если бы не запах. Такого запаха не было даже в
Экспериментальной зоне.
- В Экспериментальной не было.
- Слушай, - сказал Кристап, и даже попытался приподняться на локте, и
открыл вдруг заблестевшие глаза. - А ты помнишь, чем пахло на
Экспериментальной?
- Арбузами пахло.
- Арбузами... - сказал Кристап и засмеялся. - Вот именно, что арбузами.
Так мне тогда хотелось арбуза!.. А сейчас не хочется.
Наступило молчание. Кедрин почти решился открыть рот, как Седов
негромко сказал:
- Ну, давай, что ли, рассказывай...
- Понимаешь, - сказал лежащкй, - главное - неожиданность. Ни тебе
солнечный патруль, никто и ничто не могут предупредить. Вдруг наплывает этот
запах. Дышать становится нечем, чувствуешь - сейчас задохнешься, конец.
Начинает мерещиться всякая ерунда - литиевые озера... В общем страшное. Ну,
и не хочешь, а задерживаешь дыхание, чтобы избавиться от этого запаха.
Теряешь сознание... А уж на что я потом налетел, этого я не знаю. Спроси
что-нибудь полегче...
Он говорил все медленнее и на последних словах как будто н крепко. Вы бы его в гипотермический, что ли? Пусть
отлежится, отоспится...
- Его на Землю надо, - ответил кто-то сверху, где никого не было.
- На Землю! - сердито сказал Седов. - Лечите здесь. Монтажники в таком
виде на Землю не уходят. Подумайте, может, гравитацию снять? Думайте, через
полсмены я загляну. И чтобы к нему - никого...
Он медленно поднялся, обернулся, взгляд его тяжело уперся в Кедрина,
наполовину заслонявшего собою небольшого Герна.
- Что такое? Я же сказал...
- Вы сказали привести...
- Сюда? А если бы я сидел...
Он не сказал, где он сидел бы.
- Ну ладно. Как вас зовут-то? Ага, Кедрин. Вот что, Кедрин. Попали вы
сюда, может, случайно, может, не случайно - не имеет значения. Пространство
любите?
- Нет, - сказал Кедрин. - Не люблю.
- Значит, все лучшее у вас впереди. Еще полюбите... И страх пройдет.
Каюту вам Герн покажет, раз он дежурный, хотя он и скверный дежурный.
- Но послушай, Николай...
- А что? Хороший дежурный, да?
- Нет, при чем тут... Нельзя же так, шеф. Может быть, он не хочет. А
потом к нам просятся - мы не берем, а тут...
- Не хочет - захочет. А что просятся, пока их привезут, люди нужны
сегодня, и он сегодня здесь. Я бы и того пилота не выпустил, но корабль
кому-то надо увести. А Кедрина мы сегодня же и обучать начнем...
- Да слушайте же! - вспылил Кедрин. - Я совершенно...
- Стоп, - сказал Седов. - Сбросьте ускорение. Слушайте меня. Кому
суждено быть монтажником - он им будет. А вам суждено, это я вам говорю.
Короче, здесь каждый комплект рук ценится больше, чем на Эвридике. Речь идет
о спасении людей. Честно говорю, что ста процентов гарантии у нас нет. Но у
тех, о ком идет речь, нет и десяти процентов. Решайте.
"Что за черт! - подумал Кедрин. - Это насилие - так ставить вопрос". Но
он вспомнил, как не прыгнул с обрыва. Тогда это было бессмыслицей. Теперь -
нет. И она здесь...
- Я согласен, - сказал он.
- Герн! Покажите ему каюту и швырните его в пространство. Мне пора.
Они постояли на месте, провожая шеф-монтера взглядом, пока он не
скрылся за выпуклостью потолка, поднявшись, казалось, по отвесной стене, и
Кедрин почти готов был поверить в его способность ходить по вертикальным
стенам. Герн тронул его за локоть:
- У нас мало времени...
- Покажите мне каюту.
На перекрестках коридоров виднелись небольшие, видно, самодельные
таблички. На одной было написано: "Проспект переменных масс", на другой -
"Переулок отсутствующего звена".
Герн сказал:
- Здесь живет Гур, с которым вы прилетели. Названо в его честь.
Кедрин не уловил связи между Гуром и отсутствующим звеном, но
спрашивать не стал. Как и проспект, переулок был тих и залит светом. Пол
слегка пружинил под ногами, иногда шедшие вдруг высоко подскакивали -
колебалось напряжение гравитации, видимо, барахлили гравигены. Впрочем,
напряжение колебалось только в переулке.
Потом был еще один проспект - не салатный, а цвета слоновой кости. Герн
сказал:
- Вот это ваша...
Это было просторное помещение с закругленными углами Потолок ярко
светился теплым, розоватым светом.
- Вечерняя заря, - сказал Герн. - У вашей смены кончается день.
В каюте почти не было мебели, только два низких шкафчика, такой же
низкий столик, микрофильмотека - и все.
- У нас каждый живет, как ему нравится, - сказал Герн. - Здесь жил
Тагава. Он перешел в смену Кристапа и в его каюту.
- А как же с мебелью?
- Закажите, - равнодушно сказал Герн. - Стереотипов полно... - Он
прошелся по каюте, отворил одну дверь. - Здесь - помещение для работы.
Тагава - микробиолог, но свои склянки он заберет. Вы связист? Закажите
оборудование... - Он сдела еше несколько шагов, распахнул маленькую дверцу в
углу. Здесь все прочее...
Кедрин осмотрел и все прочее.
- Нет, - сказал Герн. - Это несложно - не вакуумное устройство. У нас
только частично экоцикл... Ну, осмотрели? Теперь пошли.
- Куда? - спросил Кедрин, чувствуя, как дыхание выходит из-под
контроля.
- Вы что, не слышали, что сказал шеф-монтер? Очень просто, сейчас я
вышвырну вас в пространство..
В пространстве, на орбите Трансцербера, стало несколько спокойнее, чем
раньше: споры о сущности некоего небесного тела, именуемого Трансцербером,
понемногу утихают - тем быстрее, чем меньше становится расстояние,
разделяющее небесное тело и тело земного происхождения. Разумеется, спор
утихает лишь потому, что с приближением небесного тела увеличиваются
возможности разобраться в его природе, а не по какой-либо иной причине.
Капитан Лобов доволен порядком и не замечает того, что теперь два
прибора постоянно ориентированы на Землю. Ведь если бы он заметил это, ему
пришлось бы указать исследователям на нарушение программы работ, и он не
замечает.
Инженер Риекст недоволен тем, что ему, по существу, нечего делать.
Единственное, что ему осталось, - вести контроль за расходом энергии, и он
ведет контроль так, что капитан Лобов одобрительно кивает головой, замечая
все новые и новые источники экономии.
Пилоты, завершив дискуссию по поводу Трансцербера, возобновляют
шахматный турнир. Турнир идет с переменным успехом. Они не думают о том, что
без деигателя, по сути дела, они просто брошены в пространстве. Не в первый
раз они в пространстве...
Герн швырнул его в пространство. Оказалось, что это очень просто и даже
не так страшно. Герн провел и провез его по проходам и переходам и
радиальным олкла, кто-то стал читать стихи. Герн разъяснил: отдыхает вторая
смена, кто хочет - собирается в кают-компании, где можно развлекаться, и,
между прочим, поговорить обо всем, о чем следует, и сделать выводы. Потом
они оказались перед массивной дверью. Она медленно растворилась, и по ее
толщине и медленному, величественному движению Кедрин понял, что за нею и
должно находиться грозное пространство.
Он хотел бесстрашно шагнуть вперед, но на миг отказали ноги.
- Вперед, вперед! - закричал Герн и подтолкнул Кедрина в спину.
- Ну чего, - сказал Кедрин, - я и сам иду, не видите что ли?
Но за этой дверью с первого взгляда не обнаружилось ничего странного.
Кедрин зашагал по узкому коридору. Потом Герн ухватил его за рукав и толкнул
дверь.
- Вот, - сказал он.
Здесь была каюта, только потеснее, и не такая веселая, и не такая
уютная - просто четыре стены, койка и столик. Голый пластик и немного
металла.
- Живите, - милостиво сказал Герн. - Живите здесь.
- А там? - спросил Кедрин.
- Туда вы вернетесь через недельку. Во-первых, - сказал Герн и выставил
один палец, - здесь вы пройдете медицинское исследование, раз уж вы е
скваммер. В-третьих, освоите пространство. В четвертых, приемы работы. И,
в-пятых, - он выставил кулак, - все это будут вам не прогулочки на глайнере
и не ваше коптение там, на Земле, или пусть я буду не Герн, а кто-нибудь.
Вот поэтому вы с недельку поживете здесь. Побудете без спутника.
- А это не спутник?
- А, - сказал Герн, - это старый корабль. Он уже не может летать, но
воздух он держит, и вообще все на нем в лучшем порядке. Мы пришвартовали его
к спутнику, нельзя же, чтобы пропадал герметический объем.
- Все равно, - сказал Кедрин, - я буду ходить на спутник в свободное
время.
- Он думает, у него будет свободное время, - сказал Герн. - Вы слышали?
- он поднял плечи до ушей. - Нет, а? Пойдемте к скваммерам.
- Что такое скваммер?
- Почему это, - трагически спросил Герн, - новичков всегда привозят в
мое дежурство?
Скваммер оказался довольно внушительным сооружением - именно
сооружением и уж никак не костюмом. Вообще-то это был скафандр, каким
пользовались при монтаже кораблей и искусственных спутников непосредственно
в пространстве. Он напоминал грубо высеченную человеческую фигуру, у которой
не было резкой грани между головой и туловищем. Вернее, скваммер напоминал
бы человеческую фигуру, если бы у него было две руки,но у него было четыре.
Небольшая .дверца была на той стороне, которая, как и следовало ожидать,
оказалась спиной.
Скваммер стоял в позе великого магистра древнего рыцарского ордена.
Герн похлопал магистра по крутому бедру, и тот ответил гулким, низким
звоном.
- Управлять скваммером, - сказал Герн, - может новорожденный. Мог бы,
если бы были скваммеры такого размера. Учтите: я не педагог, а астроном.
Запоминайте сразу или спрашивайте, но не фантазируйте.
Он извлек из скваммера шлем, напоминавший шлем Элмо, привычный шлем
электронного "мозга", и четыре широкие манжеты, от которых тянулись провода,
как объяснил Герн, к сервоустройствам. Без их помощи человеку ("будь он даже
силен, как Дуглас", - сказал Герн) нечего и думать сделать в этих доспехах
хотя бы одно движение.
- Это надевают на руки, - сказал Герн, - а это - на ноги. Если вы
перепутаете, вам придется ходить на руках. А это - на голову.
- А у меня только пара рук. А здесь - две.
- А зачем у вас голова? Второй парой управляют головой. Голова у вас
есть?
Потом он влез в скваммер и показал, как надо в нем устраиваться, где и
что находится. Затем он захлопнул за собой дверцу, и вдруг скваммер тяжело
шагнул вперед. Кедрин невольно отпрянул. Грузно переваливаясь с ноги на
ногу, скваммер сделал несколько шагов по камере, повернулся и возвратился на
место. Остановившись, он трагически воздел все четыре руки и опустил их.
- Теперь вы, - сказал Герн, вылезая, - забудьте, что вы умеете ходить,
и учитесь заново. Как говорит наш Гур, делайте шаг вперед!
- Все-таки зачем столько рук?
- Вам еще придется пожалеть, что их не вдвое больше.
- Еще вдвое больше - это было бы чересчур, - пробормотал Кедрин.
Он влез в скваммер и в два счета убедился в том, что ходить он
действительно не умеет. На коленях, наверное, будут основательные синяки.
Потом он целый час кружил по камере и сквозь прозрачный изнутри фонарь без
особого дружелюбия разглядывал Герна, который в это время пил кофе с
лимоном. Потом Герн сделал ему знак остановиться и спросил: "Ну, а связь вы
уже умеете включать? А как вторые руки?"
Со вторыми руками было хуже, от попытки привести их в действие начинала
болеть голова. Кедрин старался приспособиться к скваммеру, автоподстройка
скваммера приноравливалась к Кедрину. В конце концов руки стали шевелиться.
- Устали? - спросил Герн.
Кедрин вздохнул и сказал:
- Нет.
- Тогда идите в пространство, - сказал Герн. Пришлось лезть в другой
скваммер, уже не тренировочный. Герн довел его до выхода, зацепил за
скваммер длинный тонкий тросик и посоветовал не своротить спутник и не
наматываться на корабль.
- Трос - это пока, - сказал он, - чтобы вы сразу не улетели к звездам.
Есть такие - сразу хотят лететь к звездам.
Потом он хлопнул Кедрина по железной спине и сказал: "По могутной
спинушке". Но Кедрин его уже не услышал, потому что у Герна не было связи.
Кедрин подождал вакуума. Потом он, как учил его Герн, встал на люк, и
люк тотчас же провалился под ним. У Кедрина закружилась голова, и
центробежная сила вышвырнула его в пустоту.
Он летел и ждал, когда его остановит трос, а трос все не останавливал,
и Кедрин сообразил, что, верно, карабин тросика отцепился и скваммер
все-таки летит к звездам. Надо было остановиться, и это можно было сделать
только с помощью ранца-ракеты.
Монтажники, по уверениям Герна, владели этими ранцами в такой степени,
что им ничего не стоило передвигаться с точностью до полуметра и еще точнее,
если даже пролететь надо было сотни метров. Они будто бы делали это с
первого импульса, не расходуя ни грамма массы на коррекцию пути. Они владели
ранцем с такой же непринужденностью, с какой рыбы владеют плавниками. Но
Кедрину сейчас надо было просто остановиться, и он вдруг потерял уверенность
в том, что сумеет этс сделать.
Стараясь включать гирорули горизонтали и вертикали лишь на едва
уловимые промежутки времени, Кедрин начал поворачиваться в пространстве,
нацеливаясь на корабль. Корабль все убегал куда-то вверх. Теперь Кедрин
летел спиной вперед. Пока он справился с гирорулями, корабль оказался уже