Милевская Людмила. Фанера над Парижем

   — Да к нам, к нам домой, — ответила Роза. — Самолично для него мясо тушила. Закрылись в кабинете Пупсика и о чем-то там беседуют.
   — Роза, скажи, только честно.
   — Я всегда честна, — пропищала Роза.
   — Да-да, я знаю. Так вот тогда и скажи, кого ты во время сеанса у Коровина имела в виду, задавая вопрос: «Где он?» Уж очень странный ответ ты получила: «Он умирает от тьмы».
   Роза взволнованно затараторила:
   — Представляешь, я сама удивилась. Не ожидала такого эффекта. Это просто чудо! Еще кто-то сомневается в способностях Коровина и Равиля. Как это возможно, когда такой эффект?
   — Эффект я видела, Роза, да о ком ты спрашивала?
   — Понятия не имею, — призналась она. Легко представить, как я была огорошена.
   — Да как такое возможно? — удивилась я. — Спрашиваешь незнамо о чем?
   В наш разговор встряла Тамарка.
   — Возможно-возможно, — зашипела она. — Если задаешь вопрос за другого человека.
   — Пупсик попросил меня задать такой вопрос, я и задала, — в такт Тамарке призналась Роза, — И вдруг ответ: умирает от тьмы!
   — Неужели ты рассказала Пупсу про Турянского? — изумилась я.
   Роза захлебнулась от возмущения:
   — Как ты могла подумать такое?! Нет! Ну как ты такое могла подумать?! Обидно!
   — Но вопрос и ответ наводят на такие мысли, — я сочла не лишним оправдаться, с детства уважая благородство Розы.
   — Возможно, он сам как-то узнал, — огорчаясь, пропищала она.
   — Сомнительно. Утром мы с тобой пришли к такому же выводу, — напомнила я. — Ты сама меня убеждала, что Турянский умирает от тьмы.
   — Я убеждала тебя, что он уже умер, и не от тьмы, а от клаустрофобии. Ой! Ой! Нет! Нет! — завопила Роза. — Боже! Боже! Что мы наделали!
   Я переполошилась:
   — Что там случилось?
   — Леля! Наша Леля! Она упала в обморок! Когда ты приедешь?
   — Скоро, — крикнула я и бросила трубку. Видимо, вид у меня был ошарашенный, потому что Тамарка притихла.
   — Леля в обмороке, — сообщила я. — Глупая Роза брякнула прямо при ней о смерти Турянского.
   — Роза у Лели? — поразилась Тамарка. — И ты знала об этом?
   — Сама послала ее туда.
   — Так вы обе глупые, если завели при ней этот разговор.
   Я психанула:
   — А как еще я могла узнать про Пупса? Дело срочное. Кстати, о ком ты у Наполеона спрашивала, задавая вопрос: «Где он?»
   — Мама, конечно же, о Турянском. И получила правильный ответ: «Не нарывайтесь на неприятность». Уже нарвалась. Какие подозрения на меня упали…
   Я не слушала Тамарку, поглощенная мыслью: «Неужели Пупс вместе с Равилем похитил Турянского?! Ай, да Пупс».
   — Тома, — глядя на подругу в упор, строго спросила я, — ты точно не похищала Турянского? Если похитила, лучше признайся сейчас, а то потом поздно будет.
   — Мама, истинный крест! — закатывая глаза, закричала она. — Во всяком случае, не сейчас. Я горю без кредита.
   — Ладно, — с угрозой воскликнула я, вскакивая с дивана и устремляясь в прихожую.
   — Мама, ты куда?
   — К Пупсу, конечно же.
   Тамарка, похоже, не ожидала от меня такой прыти. Она испуганно закричала:
   — А кофе?
   — Тома, мне не до кофе! Если ты не лжешь, выходит, что Пупс преступник.
   — Ах он негодяй! — не слишком осуждающе воскликнула Тамарка.

ГЛАВА 18

   Равиля я не застала. Он ушел, и Пупс был один. Фурией я набросилась на него. Потоки вопросов так и хлынули из меня:
   — Как ты мог? Неужели докатился? Где ты спрятал беднягу? Понимаешь ли ты, на что пошел?
   Несчастный Пупс! Он ошалело крутил головой, пока я бегала по его кабинету, задавая свои вопросы.
   — А Роза где? — наконец спросил и он. — Ты же заболела и ей позвонила, просила прийти. Она сразу же умчалась на ночь глядя, и теперь являешься ты и… Нет, я вижу, помощь доктора тебе действительно нужна, но совсем не гинеколога. Роза вряд ли поможет.
   Я воинственно уперла руки в боки и заявила:
   — Это тебе нужна помощь гинеколога. «Мама, роди меня обратно», — скоро будешь кричать. Так что ты зубы мне не затоваривай, а добром признавайся, зачем к тебе Равиль приходил?
   — По делу, — не моргнув глазом, ответил Пупс.
   — По какому такому делу? Какие могут быть дела у тебя с Равилем? С этим прохвостом.
   — Коммерческая тайна, — отрезал Пупс.
   — Не слишком-то задавайся. Вот я Розе про твои тайны расскажу, тогда узнаешь, — пригрозила я и гаркнула во все горло:
   — Куда Турянского дели?!
   Пупс опешил:
   — Какого Турянского?
   — Не вздумай мне говорить, что ты с Турянским не знаком. У него на тебя полная папка компромата. Поэтому ты и похитил его в понедельник утром.
   — В понедельник утром я был в Тамбове, — поспешил сообщить Пупс.
   — Никто и не говорит, что похищал именно ты. Турянского похитил Равиль, а ты ему за это заплатил. Лучше колись по-доброму, пока я своей железной логикой тебя насмерть не забила.
   Пупс задумчиво прищурил глаза и спросил:
   — Какая сволочь тебя на меня натравила?
   — Тамарка, — созналась я.
   — Вот она Турянского и похитила вместе с Равилем, а у меня с ним другие дела.
   — Знаю я ваши дела! Неужели и тебя испоганил этот бизнес? Ладно Тамарка, но ты-то у нас благороднейший человек. Как ты можешь с этим фокусником Равилем людям ловушки расставлять?
   — Разве это люди? — скорбно вопросил Пупс. — Вон и Тамарка уже почти что не человек. — Я мигом воспламенилась:
   — Тамарку мою не тронь! У нее алиби!
   — Какое еще алиби?
   — Кредит у нее. Если Турянский не даст кредита, ее компании полный капут.
   Пупс посмотрел на меня с настораживающей жалостью и ласково произнес:
   — Соня, дорогая, нельзя же быть такой доверчивой. Дурят тебя все кому не лень.
   — Что ты имеешь в виду? — ощетинилась я.
   — А то и имею, что не нужны Тамарке никакие кредиты. Водит она тебя за нос. Буквально несколько часов назад ей под вполне сносные проценты я сам лично солидный кредит предлагал.
   — И что?
   — Отказалась.
   Я не верила своим ушам. Пупс предлагал Тамарке деньги в кредит, и она отказалась? Моя Тамарка? Которая как фанера над Парижем летит?
   — Ничего не понимаю! — закричала я. — Может, ты как-нибудь не так ей предлагал? — Пупс рассердился:
   — Как это — не так? Как положено предлагал, вежливо, по телефону. Деньги ей не нужны. Я понятия не имел, что она в затруднении, просто случайно появилась неплохая возможность, а всегда приятней работать со своими.
   — Не всегда, — отрезала я. — Порой со своими еще хуже, чем с чужими. Всё, я побежала. Розе привет.
   — Какой привет Розе? — изумленно крикнул вслед мне Пупс.
   — Горячий-прегорячий! — я уже нетерпеливо жала на кнопку лифта.
   — Роза же у тебя!
   — У Лели она!
   — У какой Лели?! — свирепея, спросил Пупс.
   — Че пристал, невозможный? — крикнула я, поспешно скрываясь в лифте.

* * *

   Тамарка, не снимая халата, собиралась отходить ко сну — подремывала в кресле с ноутбуком на коленях. Тут-то я и появилась.
   — Что ж ты голову мне морочишь, зараза ты этакая! — с порога закричала я. — Как моську меня туда-сюда гоняешь! Я уж не девочка.
   — И очень давно, — с ядовитой улыбкой констатировала Тамарка и безмятежно поинтересовалась:
   — Откуда ты такая прибежала? Какая муха тебя укусила, заполошная?
   — Муха? Ты не муха, ты змея! И очень ядовитая! Турянского зачем прикончила?! Признавайся!
   — Чур меня! Чур меня! — крестясь, отшатнулась Тамарка. — Опять ты, Мама, за свое?
   — Точнее, за твое. Век тебе не прощу! Зачем меня на Пупса натравила?!
   — А он, следовательно, тебя натравил на меня, — догадалась Тамарка и завопила:
   — Мама, ты невозможная! Что ты бегаешь по ночам, людям спать не даешь?
   — Будто не знаешь?! — взвизгнула от возмущения я. — Будто сама не знаешь?!
   — Не ори, Даню моего разбудишь. Бессонница у него приключилась. Неделю уже не спит по ночам.
   — Потому что прекрасно высыпается днем. Ты мне зубы своим негожим Даней не заговаривай. Зачем Турянского убила?
   — Боже, Мама, отстань! — взмолилась Тамарка. — Не убивала я никого. Сама же знаешь, у меня…
   — Только не вздумай, Тома, рассказывать про кредит, — предупредила я. — Кредит тебе и на фиг не нужен. Признавайся, что у тебя за игра?
   Тамарка сложила на груди руки и спокойно сообщила:
   — Мама, никакой игры. Мне и в самом деле кредит уже не нужен, но это же не повод похищать Турянского, тем более когда его уже похитили. А когда его начали похищать, мне еще нужен был кредит — если ты забыла, напоминаю.
   — Так тебе и в самом деле уже не нужен кредит? — растерянно переспросила я.
   — Да, обойдусь своими силами.
   Передать не могу, в какое изумление я пришла. Еще недавно моя Тамарка буквально помирала без кредита, а теперь вдруг все изменилось. Своими силами, видите ли, обойдется.
   — Да откуда у тебя взялись эти силы? — завопила я.
   Просто ужас какой-то! Когда я начну говорить тихим голосом? Почему мне все время орать приводится? Что за жизнь у меня настала?
   — Мама, не ори, Даню разбудишь, — кутаясь в свой кошмарный халат, спокойно ответствовала Тамарка. — Силы дала мне ты, за что я тебе и благодарна.
   Хоть что-то приятное от нее услышала, в кои-то веки. Но что она говорит? Что я ей дала? Какие силы, когда их нет и у меня?
   Все эти вопросы, естественно, я и задала Тамарке.
   — Мама, ты моя золотая, — заворковала она. — Как я люблю твой длинный носик, порой он в такие удачные щели влезает.
   «Уже где-то куш, бестия, сорвала благодаря моему длинному носу», — подумала я.
   — Мама, родная, как я тебе признательна! Умница ты моя!
   «И куш, видно, приличный. Надо же, какой патокой разливается».
   — Уж и помогла ты мне, Мама, даже не знаю, как и благодарить тебя, — продолжала ворковать Тамарка.
   — Что — не знаешь? — закричала я. — Давай плати. С тех пор как финикийцы придумали деньги, с благодарностью нет проблем.
   Весь мед с Тамарки как медведь слизал.
   — Что — плати? — восстала она. — Сразу тебе плати! Боже, сколько жадности в тебе!
   — А в тебе? Это как же ты на мне нажилась, если уже не нуждаешься в кредитах! По миру меня хочешь пустить? — наступала я. — Сейчас же плати проценты!
   — Окстись, Мама! Какие проценты? Разве у нас был договор? Если не расскажу тебе, в чем дело, так и не узнаешь, как я на тебе нажилась.
   Я остолбенела, быстро перебирая в голове варианты всевозможных кар, могущих напугать Тамарку. Хитрая Тамарка поняла работу моей мысли и правильно оценила.
   — Но я, Мама, честная, — примирительно сказала она, — и правды не утаю. Я не похищала Турянского, потому что мне это было невыгодно на тот момент. Теперь же мне наплевать, найдут его или не найдут. Если он труп, и фиг с ним. Дерьмо твой Турянский приличное. Надеюсь, он все же умрет своей смертью, иначе и вовсе подлец.
   — Тома, речь шла о кредите, — напомнила я. — Вот о кредите и говори. Почему ты в нем уже не нуждаешься?
   — Потому, что ты сегодня вовремя показала мне папку. В папке Турянского я увидела учредительные документы фирмы, которая недавно инвестировала значительные суммы в мое предприятие.
   — И что с того? — удивилась я.
   — А то, что из документов явствовало: фирма фактически принадлежит Турянскому, хотя оформлена на подставное лицо. Деньги в эту инвестиционную фирму хитрым способом закачаны из банка и, представь, без ведома Перцева — компаньона Турянского. Тебе ясно, что это значит?
   С огромным нежеланием я признала, что Тамарка в этих вопросах меня умней.
   — Не ясно, — с трудом выдавила я.
   — Турянский фактически обокрал Перцева с помощью этой фирмы. Я-то с Перцевым дел никогда не имела и наивно полагала, что он знает о существовании этой фирмы, с которой я тесно сотрудничала, а из документов мне стало известно, что нет. Если Турянский пропадет или погибнет, Перцев не потребует с меня денег. И пошел он со своим кредитом, который еще надо отдавать. Я выкручусь с помощью фирмы Турянского, — Тамарка радостно потерла руки.
   Я была возмущена. О люди, порождения крокодилов! Еще недавно Тамарка называла Турянского достойным и уважаемым человеком, а теперь, когда она собралась запустить руку в его карман, тут же изменила свое мнение, и Турянский уже дерьмо. И где мой процент?!
   — Тома, где процент? — спросила я.
   — Ладно, Мама, будет, будет, — зевая, ответила она.
   — Что значит — будет? — вспылила я. — Тома, ты шутишь с огнем! Я тебе такого шороха наведу!
   — Да будет тебе, Мама, будет процент! Только отвяжись!
   — Хороший процент? — деловито осведомилась я.
   — Хороший, Мама, хороший, — зевая во весь рот, пообещала Тамарка. — Только отвяжись…
   И тут меня осенило: а на Пупса-то зачем она меня натравила? Чем ей Пупс не угодил? Знала же наверняка, о чем он с Равилем договаривается.
   — А как еще от тебя отвязаться можно? — изумленно ответила Тамарка, услышав мой вопрос.
   — Ты же сама меня для разговора приглашала? — поразилась я такой наглости. — Поломала мой ужин с Равилем. Ха! Позавидовала моему успеху у этого красавчика! Расстроилась, что он на меня запал, а не на тебя! Вот в чем секрет срочности разговора!
   — Мама, — охотно разочаровала меня Тамарка, — не тешь себя глупой мыслью. Этот Равиль западает только на деньги, и тебя, старую дуру, хочет всего лишь ободрать, а не то, что ты думаешь, хоть слова и однокоренные.
   — Фу-уу! Какая ты грубая, — брезгливо молвила я.
   — Зато честная, — парировала Тамарка. — Не зря же он у меня интересовался твоим материальным состоянием. Что же касается нашего разговора, то ты бы еще под утро пришла. Где тебя носило? Глянь на часы.
   Я глянула и схватилась за голову:
   — Боже! У меня же семья!
   — А я про что? — вздохнула Тамарка. — Семья фигня, у меня компания.
   — Компания у тебя очень дурная, — не удержалась я от сарказма. — Знала бы твоя покойная мама. Все эти министры и банкиры тебя до добра не доведут. Одумайся, Тома, тебя же народ ненавидит!

* * *

   Домой от Тамарки я приплелась из последних сил. Открыла дверь, сделала три шага и наткнулась на вьетнамский веник.
   — Наконец-то я его нашла! — обрадовалась я. Молнией пронеслось в голове: «В трех шагах!» Я восхитилась: «Надо же, не обманул император!»

ГЛАВА 19

   Едва я коснулась головой подушки, едва сомкнула веки — сон мгновенно овладел мною, и тут же раздался телефонный звонок.
   — Это черт знает что такое! — завопила я, вырываясь из сна и хватая трубку. — Ни днем ни ночью нет покоя!
   Звонила Роза.
   — Что нам делать? — робко спросила она.
   — Кому «нам»? — возмутилась я.
   — Мне и Леле, — горько вздыхая, ответила Роза. — Когда ты приедешь?
   Боже, Роза все еще у Лели! Пупс меня убьет! Надо же, два часа ночи, а Роза все еще там! А я совсем про них забыла! Эта Тамарка (с ее дурацким японским халатом) вышибла из меня мозги.
   — Роза, хорошо, что ты позвонила, — демонстрируя радость, воскликнула я. — Представляешь, не обманул император!
   Похоже, Роза была не в лучшей форме, видно, устала бедняжка, потому что с ходу понять, о чем идет речь, она не смогла и спросила:
   — Какой император?
   — Наполеон! — с упоением сообщила я. — Этот Наполеон не обманул!
   — Ах, Наполеон! — обрадовалась Роза.
   — Да, молодчина Равиль. И он, и его Наполеон — оба не обманули.
   Роза завизжала от восторга:
   — Ииии! Что ты говоришь? Значит, нашелся твой веник? И где он был?
   — Там, где сказал дух: в трех шагах. В трех шагах от двери, на самом видном месте, как это обычно и бывает. Но дух-то попал в самую точку! Я потрясена!
   — Я тоже. Раз дух не обманул тебя, значит, и мне он сказал правду, — загорелась надеждой Роза. — А если предположить, что Пупс спрашивал про Турянского, значит, тот и в самом деле умирает во тьме, если уже не умер.
   Не успела Роза закончить фразу, как в трубке раздался звук падающего тела, и она истошно завопила:
   — Леля! Леля опять упала в обморок!
   — Нельзя же так увлекаться, — укорила я Розу, но бедняжке уже было не до меня.
   Она бросила трубку. Во мне заговорила совесть.
   «Добрая Роза возится с Лелей, я же, вместо того чтобы ей помочь, только время от времени провоцирую обмороки. Эх-хе-хе, придется ехать к Леле».
   Я с опаской посмотрела на мужа: он спал крепким сном.
   «Следовательно, ругаться не будет, — решила я, — позвоню-ка Тамарке, пусть за мной машину пришлет. Не напрягать же свой новенький „Мерседес“. Этак он раньше меня состарится».
   Тамарка пришла в ужас, когда узнала, по какому ничтожному поводу я ее бужу.
   — Мама, я зверски имела и тебя, и Розу, и вашу Лелю, — загремела она.
   — Успокойся, половой ты наш гигант, — посоветовала я, — а лучше вспомни о той прибыли, которую я тебе в последнее время приношу.
   Тамарка вспомнила и успокоилась, лишь пробурчала:
   — Не прибыль, а пока лишь пользу. И чем ты лучше Турянского? Такая же шантажистка.
   Но машину за мной прислала.
   В кратчайший срок я была у Лели. Роза к тому времени уже оживила бедняжку. Заплаканная и бледная Леля где-то находила силы для новых стенаний.
   — Саша, Сашенька, — то и дело приговаривала она.
   — Замучилась я с ней, — украдкой шепнула мне Роза. — Пупсик тебе не звонил?
   — Нет, — машинально ответила я.
   — Слава богу! — обрадовалась Роза. — Вот будет шуму, если раскроет мой обман. Я же, уезжая, сказала ему, что ты больна.
   — Знаю, — снова машинально бросила я. Роза восхитилась.
   — Неужели ты мои мысли прочитала? — затаив дыхание, спросила она.
   — Нет, Пупс просветил, — брякнула я. Роза оцепенела:
   — Как — просветил?
   Пришлось во всем сознаться.
   — Я пропала, — прошептала Роза и запричитала:
   — Он меня убьет… Бросила его гостя Равиля, тушеное мясо бросила, все бросила…
   — Да ладно, не убьет он тебя, — успокоила ее я. — И чем Леля хуже меня? Скажи, что больна она.
   Покладистая Роза неожиданно взбунтовалась.
   — Как это выходит, что ты все время заставляешь меня лгать? — возмутилась она. Пригорюнившись, и я посетовала:
   — То же происходит у меня со всеми вами, моими друзьями: как с вами свяжусь, буквально вся изолгусь. Сама себе, честной, поражаюсь.
   — Ты поражаешься? А я? — вдохновенно начала Роза, но Леля ее прервала.
   Она перестала плакать и жалобно попросила:
   — Девочки, не ругайтесь.
   — Вот именно, — поддержала я Лелю. — Иди скорей домой, Роза, пока не потратила на меня весь запал. Боюсь, Пупсу ничего не останется.
   — Да, мне пора, — Идем, проводишь меня.
   Мы удалились в прихожую.
   — Соня, не вздумай оставлять ее одну, — лихорадочно зашептала Роза.
   — А я, по-твоему, для чего приехала?
   Роза же меня не слушала, а с жаром продолжала:
   — Леля и руки на себя наложить может. Она в жутком состоянии, а ее мысли! Я их прочла! Все! Все! Кошмар! Настоящий кошмар!
   «Кошмар будет, если она сейчас начнет мне пересказывать все Лелины мысли, — подумала я. — Уж их-то я еще наслушаюсь за ночь».
   — Пупс там сходит с ума, — сказала я, и Роза мгновенно удалилась. Я вернулась к Леле.
   — Ты не рассказывала ничего о Равиле? — осторожно спросила я.
   Она покачала головой:
   — Нет.
   — О чем же вы разговаривали?
   — Роза читала мои мысли.
   — И как?
   — Потрясающе! — воскликнула Леля. Мне стало обидно. Вот уже и Розу похвалили, только я одна не дождусь похвал. Ха, Роза читает мысли Лели! Только дурак их сейчас не прочтет! Такие мысли и я прочитаю.
   — Леля, может, ты поспишь? — без всякой надежды предложила я. Она опять покачала головой:
   — Не смогу.
   Я поняла, что придется у нее остаться, но что будет с моим Женькой? И недели не минуло, как мы с ним поцапались на почве ремонта: в доме ремонт, а муж не может найти жену — все по подругам, все по подругам. Поцапались сильно — до развода едва не дошло. Слава богу, опомнились, помирились и зажили счастливо. Дня четыре в любви живем, и вот теперь он проснется, а моя постель пуста, меня нет дома. Что он подумает?
   Пользуясь тем, что у Лели снова разболелась голова и она отправилась в спальню за лекарством, я позвонила домой. Трубку подняла баба Рая. Пришлось рассказать ей о горе, которое постигло нашу Лелю, в противном случае старорежимная баба Рая, наскоро осудив мой поступок, тут же бросилась бы открывать на меня глаза Женьке. А какому мужу понравится, если жена дома не ночует?
   В общем, выхода у меня не было, пришлось сказать правду, поскольку трудно найти более веский аргумент, чем похищение мужа. Напичканная жуткими новостями баба Рая пришла в хорошее расположение духа и согласилась:
   — А как жа ж, надо жа ж друг дружке помогать. Усе поняла, отмажу тебя Еугению, не волнуйся. И за Саньком пригляжу.
   Успокоившись, я всю себя отдала Леле. Мы уселись перед телевизором и, перекрикивая пребывающую в бесконечном оргазме героиню эротического фильма, до самого утра перебирали варианты: кто мог похитить ее мужа?
   Все сходилось к Перцеву. Леля, правда, поверить в это не могла, но и других подозреваемых она тоже отвергала. Ломали голову мы долго и где-то на сто первом оргазме героини незаметно и уснули перед телевизором: в одежде и в неудобных позах прямо на диване.

* * *

   Разбудил нас телефонный звонок. Часы показывали полдень. Леля вскочила, сняла трубку и растерянно уставилась на меня.
   — Это Маруся, — сказала она, — просит тебя. Странно, как она узнала, что ты здесь?
   — Я же предупредила бабу Раю, что буду ночевать у тебя, — вынуждена была пояснить я.
   — Надеюсь, ты не говорила ей о моих проблемах? — разволновалась Леля. Пришлось изображать обиду.
   — Ну как ты можешь обо мне так думать, — воскликнула я, хватая трубку и поспешно переключаясь на Марусю.
   — Старушка! — радостно вопила та. — Ты же еще ничего не знаешь! Нет, держите меня, я прямо вся сейчас упаду!
   Меня прошиб пот. Общение с духами, с Коровиным и Равилем, нервная Тамарка, взвинченный Пупс, убитая горем Леля, вторая бессонная ночь и обилие чужих оргазмов сделали свое дело: нервы мои изрядно поистрепались, а тут еще Маруся — нечеловеческая нагрузка даже на здоровую нервную систему.
   — Чего еще я не знаю? — заранее паникуя, спросила я.
   — Не знаешь, что мы сегодня идем в ресторан, — торжествуя, сообщила Маруся.
   — Кто это «мы»? — насторожилась я, хотя в общем-то мне полегчало.
   — Мы с тобой! — задыхаясь от восторга сообщила Маруся.
   — С чего это?
   — У меня два пригласительных, представляешь, два бесплатных обеда. Не пропадать же добру.
   Леля с напряженным интересом прислушивалась к нашей беседе. В конце концов она не выдержала и шепотом спросила:
   — Что случилось, Соня? Почему она сюда позвонила?
   — Не знаешь нашу Марусю, что ли, — прикрыв трубку рукой, ответила я. — Если ей приспичит, она из-под земли человека достанет. Теперь на нее нашло перебиваться бесплатными обедами. Тащит меня куда-то, она же не может и шагу без подруг ступить. Ха, я должна идти с ней лопать бесплатные обеды! Это я-то, хронически страдающая жесточайшими диетами. У Маруси же нет таких проблем. Она всегда ест раза в два больше, чем способен переварить ее желудок.
   Леля, которая тоже изводила себя диетами, схватилась за сердце:
   — О боже!
   Удовлетворенная, я вернулась к беседе с Марусей.
   — Представляешь, сегодня утром принесли два пригласительных на обед в ресторане, — восторженно гремела она. — Оказывается, я выиграла по телефонному номеру. Ресторан устроил акцию — кормит народ бесплатно, дают поглядеть народу, как жируют буржуи. В результате дали и мне два билета.
   — Так возьми Ваню своего и отстань, — посоветовала я. — У меня диета. На кой черт мне твой ресторан? Все равно я есть не могу.
   — Не переживай, я все съем за тебя, а Ваню нельзя, — удручилась Маруся. — Ваню не пустят.
   — Почему это? — удивилась я.
   — Билеты женские.
   — Час от часу не легче. Тогда Розу возьми.
   — И Розу нельзя.
   — Почему нельзя Розу? — возмутилась я. — Билеты же женские! А Роза у нас не мужчина!
   — Да, но Роза маленькая женщина, а мне сказали взять длинную, худую и страшную, а из таких у меня только ты.
   Когда-нибудь я поколочу эту Марусю! Давно бы уже поколотила, если бы она не была такой огромной. Ее кулак больше моей головы, и она этим нагло пользуется.
   — Как длинная, худая и страшная, я с тобой никуда не пойду, и не проси, слышишь, ты, бегемот! — рявкнула я и бросила трубку.
   Марусю это не остановило. Она тут же позвонила опять и проворковала:
   — Я пошутила, старушка. Кому нужна в ресторане длинная, худая и страшная? Подумай сама. У них же там на эстраде этого «добра» навалом. Меня просили взять с собой высокую, стройную и красивую подругу, а разве такими качествами обладает кто-нибудь, кроме тебя?
   Я (с присущей мне объективностью) вынуждена была признать, что нет, кроме меня, такими качествами никто из Марусиных подруг не обладает. Да и вообще не обладает никто.
   — Следовательно, принарядись и жди, — заявила Маруся. — Через три часа я за тобой заеду. После обеда сразу отправимся к Коровину.
   Я сдалась. А для чего еще мы на этом свете живем, если не для того, чтобы помогать любимым подругам?
   — Леля, дорогая, я вынуждена выручать Марусю, иначе ее билеты в ресторан пропадут, — воскликнула я.
   — А как же твоя диета? — испугалась Леля.
   — Буду украшением стола — мне не привыкать. Маруся прекрасно справится с моими порциями.
   Леля успокоилась:
   — Тогда, конечно, поезжай.
   — Заеду к тебе после Коровина, — пообещала я и засуетилась:
   — Времени в обрез, а надо еще заскочить домой и в порядок себя привести. Все. Звоню Тамарке. Пускай присылает за мной машину.