Милевская Людмила. Фанера над Парижем

   Думаю, не стоит уже сообщать, что она снова неприлично заржала. Я же рассвирепела:
   — Да как ты можешь так про меня говорить? Я своему мужу верна!
   — Да, не надо так говорить, — поддержала меня Роза. — Соня Евгению верна.
   — Но Турянского в подвале нет, — как главное доказательство моей измены привела странный довод Маруся и снова (черт возьми!) непристойно заржала.
   Просто напасть какая-то! Я в который раз пожалела, что значительно уступаю ей в физической силе и могу рассчитывать только на силу своего ума. Сила ума, конечно, тоже неплохо, но физическая сила значительно эффективней. Насколько проще было бы, имей я элементарную возможность заехать Марусе в лоб.
   И в глаз. Хотя, учитывая ее мощь, обладающих такой возможностью немного на этой планете. Я же начисто лишена этой радости и вынуждена бить только аргументами.
   — Разве вы не видели, как растерялся Равиль? — деловито спросила я.
   — Да, он, похоже, растерялся, — поддержала меня Роза.
   — Это потому, что Равиль-то не знал о кознях старушки, — находчиво возразила Маруся. — Он-то был настроен совсем на другое. Епэрэсэтэ!
   — Он был настроен заживо сгноить в подвале Турянского, — отрезала я, — но вдруг не нашел там его и растерялся.
   — Да, Турянского там не было, и Равиль растерялся, — поддержала меня Роза.
   Однако Маруся твердо стояла на занятой позиции и твердила одно: старушка и Равиль — любовники.
   Мысль, конечно, лестная, учитывая молодость и красоту Равиля, но меня-то мучил Турянский. Точнее, его труп. Куда труп Турянского делся? И почему это удивило Равиля?
   Остаток пути я и ломала над этим голову, стараясь не замечать рискованных комментариев Маруси, которыми она щедро снабжала наш с Равилем мифический роман. Пока Роза, смущаясь, пыталась меня защищать, я даром времени не теряла и поражала себя своей убийственной логикой.
   «Очевидно же, что Равиль не был готов к исчезновению Турянского из подвала, — размышляла я, — следовательно, он к этому отношения не имеет. Более того, Равиль испытал настоящий шок, когда не обнаружил труп Турянского в подвале».
   И тут настоящий шок испытала уже я. Испытала от мысли о том, что Равиль-то как раз собирался обнаружить в подвале не труп, а живого Турянского. Да-да, живого, что ему было совершенно противно, поскольку Перцеву до зарезу хотелось получить поскорей погибшего естественной смертью компаньона, а тот имел наглость не умирать, несмотря на свои болячки: клаустрофобию и порок сердца.
   Я вспомнила, как обрадовался Равиль моему сообщению о гибели Турянского. Это уже потом он опешил, когда ни трупа, ни Турянского в подвале не оказалось, а сначала обрадовался.
   «Что же это выходит? — изумилась я. — Жив, выходит, Турянский?»
   — Роза, — завопила я, — Турянский жив! Он жив!
   — Откуда ты знаешь? — удивилась Роза, окончательно уговоренная Марусей, что я способна на измену.
   Маруся даром времени не теряла и приводила ей бог знает какие аргументы, пока я напрягала свои мозги. Нравственная Роза уже смотрела на меня с большим осуждением.
   — Не слушай ее, — посоветовала Маруся, лихо заруливая во двор моего дома. — Старушка все врет.
   — Но Турянский-то и в самом деле пропал, — напомнила Роза. — Леля безутешна.
   Здесь Марусе нечем было крыть. Она вынуждена была частично согласиться.
   — Да, — твердо сказала она, — Турянский пропал, и старушка сразу же сочинила нам: историю, чтобы приплести туда Равиля.
   — Маруся сошла с ума, — пояснила я Розе. — Ты сама понимать должна, что она несет форменную чушь.
   Бедная Роза запуталась и растерялась. Она крутила головой, глядя то на меня, то на Марусю.
   Пользуясь ее беспомощным состоянием, я совершила атаку.
   — Турянский выжил, — закричала я. — И сегодня сбежал, когда Равиль оставил дверь в бильярдную открытой. Для меня.
   — Если он выжил и сбежал, значит, он уже дома, — изрекла Маруся и бодро добавила:
   — Старушка, выходи, твой подъезд.
   — Куда — выходи? — возмутилась я, вытаскивая из сумки сотовый телефон и поспешно набирая номер своей квартиры.
   Трубку сняла баба Рая и, как узнала, что это я, сразу же возмутилась:
   — Идей тя носить, макитра? Ребятенок жа ж не хочет ложиться спать, клянчит сказку, а родителев нет дома ни одного.
   — Как? — обрадовалась я. — И Женьки нет дома!
   Но тут же озабоченно спросила:
   — А где он?
   — С работы жа ж звонил, сказав, что задерживается, — отрапортовала баба Рая.
   — Ну, тогда и я задержусь. Если что, ищите меня у Лели.
   Поспешно отключившись, пока баба Рая не приступила к допросу, как там Лелин банкир, я скомандовала Марусе:
   — А теперь едем к Леле!

ГЛАВА 25

   Когда мы (поближе к ночи) втроем ворвались в квартиру к Леле, бедняжка остолбенела. Пользуясь ее замешательством, Маруся сразу метнулась в кухню и вернулась с палкой сырокопченой колбасы и солидным куском швейцарского сыра.
   — Где он? Где? — энергично работая челюстями, невнятно пробубнила она и заметалась по квартире.
   Мы с Розой устремились за ней. Испуганная Леля потрусила за нами.
   — Где он? Где? — вопрошала Маруся, заглядывая во все углы и попутно жадно вгрызаясь то в сыр, то в колбасу.
   Мы с Розой проделывали то же самое, но (увы!) без сыра и колбасы. Леля тенью следовала по нашим пятам.
   Развязка произошла в спальне, куда Маруся мотыльком вспорхнула по ступеням, несмотря на свой центнер с гаком. Турянского не было и там. Не было его и в ванной. Не слишком веря своим глазам, мы отправились в кабинет, но и там его не нашли. В библиотеке его тоже не оказалось, как и в верхнем холле. Маруся вернулась в спальню и с криком «ох!» тяжело завалилась на кровать. Колбаса и сыр к тому времени были уже съедены.
   — Что «ox»? — спросила Леля и вопросительно посмотрела на нас с Розой.
   Мы пожали плечами, не зная, что отвечать. Расстраивать ее окончательным исчезновением мужа мы не решались и ждали, что ясность внесет Маруся. Маруся же ничего вносить не собиралась, и даже напротив, она думала только о том, что еще можно вынести из холодильника и, видимо, приняла-таки решение.
   С этим решением она соскочила с кровати и, грохоча по ступеням, помчалась в кухню. Когда мы ее догнали, она уже резво поедала бекон прямо с упаковкой.
   — Смертельно хочу жрать! — пояснила она, заметив наши недоуменные взгляды.
   Она хочет жрать! Словно и не было в нашей жизни ресторана, в котором мы неплохо коротали часы перед сеансом Коровина. Того, что съела Маруся в ресторане, лично мне хватило бы на год.
   Я подошла к ней, нервно ткнула ее локтем в бок и прошипела:
   — Говори.
   Роза тоже озлобилась и наступила Марусе на ногу.
   — Ну-у, — пропищала она.
   Леля застыла в полнейшем недоумении, затрудняясь объяснить себе цель нашего ночного визита.
   — Говори, — повторила я.
   — Что говорить? — удивилась Маруся.
   — Зачем мы пришли, — пояснила я. — Не хочешь же ты списать наше бесцеремонное вторжение на кусок сыра и палку колбасы.
   — И упаковку бекона, — добавила Роза.
   — Да, не жрать же ты сюда пришла, — рассердилась уже и Леля, не склонная в обычных условиях ни к какой грубости.
   — Тебе жалко? — расстроилась Маруся.
   — Мне не жалко, но не в этом дело, — раздражаясь, ответила Леля и выразительно посмотрела на меня.
   Я спасовала, поскольку абсолютно не знала, что ей сказать. А тут еще Роза занервничала и зашептала мне на ухо:
   — Не вздумай брякнуть про Турянского. Пропал и пропал. Ей не обязательно знать о всех пропажах.
   — О чем вы там шепчетесь? — возмутилась Леля.
   — Нам лучше молчать, — с еще большим жаром зашептала мне Роза.
   Я мысленно с ней согласилась и перевела стрелки на Марусю.
   — Говори! — опять приказала я ей. И все мы — я, Роза и Леля — уставились на это чудо природы.
   Бедная Маруся от такого внимания подавилась беконом, закашлялась и начала синеть. Роза обрадовалась, что появилась возможность избежать неприятного объяснения, и бросилась оказывать ей первую и (возможно) последнюю помощь.
   — Я вас в машине подожду, — сказала я и попыталась улепетнуть.
   Однако Леля поймала меня за руку и закричала:
   — Что произошло?
   — Ничего, — пожимая плечами, ответила я и с завистью посмотрела на Розу, садистски колотящую по спине Марусю. — Просто я к сыну спешу. Я, видишь ли, читаю ему на ночь сказки.
   Леля рассердилась.
   — Зачем ты приходила? — закричала она. — Не для того же, чтобы о сказках сообщить!
   — Нет, конечно, — пригорюнилась я. — Это все Маруся. Она привезла нас сюда.
   Леля грозно воззрилась на Марусю, та, практически уже спасенная Розой от удушья, закашлялась с новой силой. Однако Лелю это не остановило. Охваченная дурными предчувствиями, она подскочила к Марусе, отодвинула в сторону Розу и, зверея, приказала:
   — Сейчас же говори правду!
   И Маруся, дура, сказала. Забыв о том, что она должна умирать с беконом в горле от удушья, Маруся бодро сообщила:
   — Турянского в подвале Коровина нет.
   Леля попятилась:
   — Как нет?
   — Совсем нет. Он пропал, — страдальчески поведала Маруся и с аппетитом заела горе остатком бекона.
   Леля побледнела и упала без чувств.

* * *

   Как удобно иметь под рукой врача. Роза, хоть она и гинеколог, быстро привела Лелю в чувство, и мы с Марусей окружили бедняжку.
   — Девочки, — лежа на диване в холле, простонала Леля. — Что-то я ничего не пойму. В каком подвале нет моего мужа?
   — В подвале Коровина, — компетентно заверила ее Маруся. — А так же в моем, в подвале Розы и в других подвалах Москвы, коих не считано.
   Леля уставилась на Розу.
   — Соня залезла в подвал Коровина, ну тот, что в бильярдной Равиля, а Турянского-то там не было, — пояснила Роза и тягостно вздохнула.
   Леля уставилась на меня.
   — Это так, — подтвердила я и, чтобы она не подняла меня на смех, поспешила добавить:
   — Равиль от ужаса сам не свой.
   Леля задумалась. Крепко и надолго. Маруся успела смотаться к холодильнику и вернуться с куском торта, который прямо на наших глазах и растаял.
   — Здесь что-то не так, — наконец сказала Леля, несколько вдохновляясь. — Мы же опираемся лишь на предположения Сони, а она может ошибаться.
   — Не похоже, — буркнула я. — Поведение Равиля мои предположения подтвердило. Во-первых, сегодня он в ресторане встречался с Перцевым, и Роза с Марусей этому свидетели. Розе даже удалось подслушать их беседу: Перцев подговаривал Равиля убрать меня как лишнего свидетеля.
   Леля уставилась на Розу.
   — Это так, — со всей серьезностью подтвердила та, взглядом провожая Марусю, удалившуюся в сторону кухни.
   Я, вдохновленная этим, продолжила:
   — Потом Равиль под видом духа Петра I дал мне знак — написал на листке, что он в этом доме, а я спрашивала про твоего мужа. Естественно, я сразу же в бильярдную и побежала, а подвал нараспашку. Равиль бросился за мной выполнять приказ Перцева и лишать меня жизни через удушение. Я же, сидя в подвале, возьми да и скажи Равилю: «А здесь труп Турянского!» Надо было видеть, как обрадовался Равиль!
   — Но как ты могла видеть, если свет в бильярдной и в подвале включили мы и несколько позже? — очень некстати встряла Роза.
   Вечно она со своей правдой лезет. Так удачно отлучилась Маруся, так нет же, теперь Розе выступить надо было.
   — Не придирайся, — обиделась я. — Не видела, так слышала. У него радость в интонациях появилась, когда он о смерти Турянского узнал, правда, этой радости он тут же и лишился, как только обнаружил, что ни Турянского, ни его трупа нет.
   Леля пришла в волнение.
   — И что дальше? — спросила она.
   — А дальше он начал меня душить и вероятней всего удушил бы, если бы не явились Роза и Маруся.
   — Это так, — подтвердила Маруся, вернувшаяся с цыплячьей ножкой в руке. — В страсти этот Равиль прямо весь просто зверь. Прямо нам и признался, что безумно любит старушку. Епэрэсэтэ!
   Леля зашла в тупик.
   — Так зачем же он душил Соню? — спросила она.
   — В страсти! — поведала Маруся, страстно вгрызаясь в куриную ножку.
   Леля изумленно перевела взгляд на меня.
   — Не слушай ее! — закричала я, с отвращением вслушиваясь в чавканье Маруси. — Это глупости. Маруська вбила себе в голову, что у меня с Равилем роман. Это смешно.
   — Он сам так сказал, — не прекращая чавкать ножкой, опровергла меня Маруся. — Сам признался в своей безумной любви.
   И она с безумной жадностью снова вгрызлась в куриную ножку.
   Пораженная Леля устремилась взглядом к Розе. Роза смущенно кивнула:
   — Это так.
   — Ничего не понимаю! — рассердилась Леля. — Что же на самом деле произошло?
   — Тайна, покрытая мраком, — констатировала Маруся, вновь исчезая в недрах кухни.
   Как только она ушла, я вздохнула с облегчением и сказала:
   — Леля, не слушай ее. Она сексуально озабоченная маньячка. На самом деле все было так, как я тебе рассказала. Равиль меня душил, а твоего мужа в подвале не оказалось.
   — Так, может, его там и не было? — бледнея, спросила Леля.
   — Он там был! — закричала я. — Если утром я высказывала лишь предположения, то теперь абсолютно уверена: твоего мужа похитил Равиль и держал его в подвале Коровина. И сделал он это по приказу Перцева. Если вы не будете мне мешать, через несколько дней я припру этого Перцева к стене.
   — Но сначала надо найти моего мужа, — напомнила Леля.
   — Это непременно, — заверила я.
   — О чем речь? — сердито спросила Маруся, вернувшаяся из кухни с пустыми руками.
   «Господи, — удивилась я, — неужели ничего больше не нашлось в холодильнике?»
   Задать этот вопрос Марусе я не успела, потому что зазвонил телефон. Леля вскочила с дивана, подбежала к телефонной стойке, схватила трубку, прижала ее к уху и рухнула в обморок. Трубка повисла на проводе.
   — Что такое? — недовольно пробурчала Маруся, которая находилась ближе всех к Леле.
   Она подхватила телефонную трубку и приложила ее к своему развесистому уху. По возмущенному лицу Маруси я поняла, что услышанное ее крайне не обрадовало.
   — Пошел ты… — гаркнула она, употребив совершенно непристойное слово и с отвращением возвращая трубку на аппарат.
   Роза бросилась к Леле, я бросилась к Марусе.
   — Что? Что ты услышала? — закричала я.
   — Какой-то козел потребовал у меня сто тысяч долларов! — возмущенно сообщила Маруся и с досадой добавила:
   — Прямо охренели совсем.
   — Не у тебя, а, видимо, у Лели, — уточнила я.
   — Видимо, да, — добрея, согласилась Маруся. — Сказали, что за сто тысяч вернут Турянского живого и невредимого.
   — Ничего не пойму, — удивилась я.
   — Девочки! — закричала Роза. — Срочно вызывайте «Скорую»! Я никак не могу привести Лелю в чувство.
   Остаток ночи мы вызывали «Скорую» и возвращали к жизни Лелю. Потом Маруся, почему-то громким матом ругая только меня, развозила нас по домам. Она искренне недоумевала, за каким фигом мы поперлись к Леле и (главное) на каком основании.
   — Неужели лишь на том основании, что Равиль тебя тискал в подвале? — недоумевала она.
   — На том основании, что у Лели громадный холодильник, полный деликатесных продуктов, — успокоила я бедняжку и, подумав, добавила:
   — Был.
   Я совсем удручилась от этой поездки. Маруся-то, вспомнив про съеденные продукты, повеселела, я же была близка к панике.
   Вопросы роились в моей голове.
   Кто на этот раз похитил Турянского?
   Жив ли он теперь?
   Если верить последнему похитителю, то жив и невредим, но почему так мало за него сейчас запросили?
   Лично мне стало бы обидно, если бы похитители запросили за меня каких-то жалких сто тысяч долларов. За эти деньги не стоит и в подвале томиться. Пусть лучше сразу убивают.
   Но дело не в этом. Где теперь искать Турянского? Полнейшая безнадега.
   С этой мыслью я простилась с Марусей, с этой же мыслью и вошла в свою квартиру.
   Вошла и…

ГЛАВА 26

   Увидела там Турянского!
   Которого искала в подвале.
   Искала в подвале, а нашла в своей квартире.
   Турянский был сытно накормлен, обласкан бабой Раей и терпеливо поджидал меня. Он даже успел вздремнуть на диване в гостиной.
   Можно представить мое состояние. Я заметалась, разрываемая множеством чувств и желаний, но все чувства побеждали любопытство и неуемная жажда информации. Однако, боясь ссоры с мужем, я опасливо глянула на дверь нашей спальни и спросила у бабы Раи:
   — Женька не приходил?
   — Нет жа ж, звонил, сказав, что к утру будеть, — ответила она.
   Я глянула на часы и поняла, что уже и есть то самое утро.
   — Если придет, нас не беспокоить, — приказала я, демонстративно закрывая дверь гостиной, где баба Рая с уютом устроила Турянского.
   Памятуя о пристрастии любопытной старушки, я максимально понизила голос и спросила:
   — Александр Эдуардович, что произошло? Только шепотом, нас подслушивают. И я на всякий случай гаркнула:
   — Баба Рая, иди-ка спать!
   — Тю-юю, — раздалось из-за двери, — да на кой ляд мне это нужно.
   Конечно же, она имела в виду наш с Турянским разговор, потому что спать баба Рая не пошла, а осталась на своем посту. Вот в таких нечеловеческих условиях и пришлось мне вести конфиденциальный разговор.
   — Что произошло? — повторила я свой вопрос, и Турянский спокойно ответил:
   — Меня похитили.
   — Это я знаю, — отмахнулась я. — Вас похитил Равиль по приказу Перцева…
   Турянский, похоже, потерял дар речи. Было очевидно, что этим сообщением он собирался насмерть сразить меня, а тут выясняется, что я в курсе. Мне захотелось его добить, не в прямом, конечно же, смысле слова, а в переносном.
   — Равиль спрятал вас в подвале, — желая еще больше удивить Турянского, прошептала я, — и все это время там вас держал в ожидании вашей естественной смерти.
   Турянский, хватаясь за сердце, хлопал глазами и недоумевал.
   — Откуда вы это знаете? — спросил он. Указательным пальцем я постучала по своей голове и, не таясь, сообщила:
   — Отсюда.
   — Поразительно! — выдохнул Турянский, а я решила не останавливаться на достигнутом и поражать его в том же духе.
   — Перцев рассчитывал на вашу скорую, но естественную смерть!
   На слове «естественную» я поставила акцент и повысила голос, от важности забыв про бабу Раю. Турянский же не забыл и, сделав знак в сторону двери, прошипел:
   — Пожалуйста, тише.
   Понизив голос, я продолжила:
   — Перцев в расчете на ваши болезни: порок сердца и клаустрофобию, и затеял это преступление (эту бодягу). Он вас похитил, запугал вашу жену и, пользуясь ее неопытностью и страхом, намеревался сохранить ваше похищение в тайне и после вашей смерти, которую он выдал бы за естественную. В случае вашей естественной смерти он получит приличную страховку и, избавившись от компаньона, оставит вдову Лелю с носом.
   — Софья Адамовна, — зачарованно прошептал Турянский, — вы опасный человек.
   Я была страшно горда! Горда невероятно, а потому воскликнула:
   — Это еще не все, кто-то уже вторично пытался потребовать с Лели выкуп. Такса сильно снижена — всего сто тысяч долларов.
   Турянский опешил:
   — Когда?
   — Да вот совсем недавно, несколько часов назад, когда вы уже были в бегах. Кстати, как вам удалось выбраться из подвала и почему вы прибежали ко мне?
   Турянский, держась за сердце, поведал:
   — Я был в очень критическом состоянии, буквально умирал и просил о помощи. Каждый день Равиль заглядывал ко мне и вел себя издевательски. Было очевидно, что он жаждет меня добить.
   — Кстати, вы совсем неплохо выглядите, — заметила я, имея в виду чистоту его костюма. Турянский горестно закатил глаза.
   — Эти варвары держали меня в идеальных условиях, — простонал он. — Даже вкусно кормили. Если вы заметили, в той комнатке есть даже душ.
   — К сожалению, не имела такой возможности, — разочаровала его я. — Да это и неважно. В чем же заключалась экзекуция, раз условия были хороши? Этак вы и сто лет там могли прожить.
   — Вряд ли, — усомнился Турянский. — Каждый день Равиль рассказывал мне, как безнадежно мое положение. К тому же я жутко переживал за Лелю. Девочка совсем беззащитна. Эти подлецы способны на все, способны нанести и ей вред. Равиль очень старательно вызывал у меня панику, по несколько раз на дню спускался в подвал и твердил: «Ты труп! Ты труп!» Да я и сам понимал, что попал в западню, из которой вряд ли есть надежда выбраться.
   — Он нарочно расстраивал вас, чтобы вызвать сердечный приступ, — проявила я сметливость.
   Заплывшие жиром глазки Турянского наполнились ужасом.
   — Именно! — закричал он, но, вспомнив про бабу Раю, охавшую за дверью, лихорадочно зашептал:
   — С этой же целью, уходя, Равиль гасил свет. Боже, как это было мучительно. Порой мне казалось, что все. Еще немного — и я точно умру.
   — Но все не умирали и не умирали.
   — Да, — не без самодовольной важности согласился Турянский. — К своему удивлению, я оказался гораздо крепче, чем предполагал. Стоит признать: я крепкий мужчина. Приступы были, но я выжил.
   — Но как же вам удалось сбежать? — с недоумением воскликнула я, не слишком рассчитывая на халатность Равиля.
   — Сегодня, — начал свой рассказ Турянский, но я вынуждена была его перебить.
   — Уже вчера, — уточнила я.
   — Да, вчера вечером ко мне заявился, — здесь Турянский, стараясь добиться эффекта, выдержал паузу и с пафосом закончил:
   — Геннадий!
   — Перцев! — ахнула я.
   — Да, он, — глаза Турянского полыхнули ненавистью. — Генка вел себя вызывающе, оскорблял меня, называл старой скотиной.
   — Будто сам намного моложе, — ядовито вставила я, вспоминая плешь Перцева.
   Турянский наградил меня благодарным взглядом и продолжил:
   — Перцев долго издевался надо мной, расписывал, как завладеет моими капиталами, как вышвырнет из дела моих друзей. В конце концов он сказал мне немыслимую вещь. «Ты скоро сдохнешь, а я женюсь на твоей Леле», — сказал Перцев и вышел.
   — Не может быть! — воскликнула я.
   — Так он сказал, — горюя, повторил Турянский. — Тут уж мне стало совсем нехорошо. Сердце, сердечный приступ. Я упал, начал задыхаться, хотя эти изверги еще и не погасили свет. Перцев, довольный собой, вернулся, склонился надо мной и рассмеялся мне прямо в лицо. «Сдохнешь! Сдохнешь!» — кричал он.
   — Какая жестокость!
   — Ну да, так и было бы, но, Софья Адамовна, не понимаю, на что он рассчитывал? Видя его решимость, я осознал, что мне конец, но и ему от этого мало пользы. Нет, — Турянский покачал головой, развел руками и повторил:
   — Не понимаю, как он мог на такое пойти и на что рассчитывал?
   Сложно не поразиться такой наивности. Лично я поразилась.
   — Перцев рассчитывал на то, что вы умрете от сердечного приступа, — я просветила Турянского. — Приступа, помноженного на клаустрофобию. Вы умрете, а Перцев с Равилем быстренько погрузят вас в машину и повезут в больницу, где доктора и установят вашу естественную смерть. И запестрят сообщения в газетах: «Банкир Турянский умер прямо на рабочем посту!» И все в таком роде.
   — Но Леля! Леля! — страдая, закричал Турянский. — Леля не дала бы им сделать этого! Леля сказала бы, что я похищен. Вы же сами утверждали, что эти скоты требовали выкуп. Их погубила бы жадность. Леля обратилась бы в милицию, тут же завели бы уголовное дело. Нет, Сонечка, они дураки. В случае моей смерти все раскрылось бы.
   — Черта с два! — возразила я с присущей мне девичьей пылкостью. — Говорю же, Лелю они запугали. К тому же мы не знаем, как Перцев собирался поступить с Лелей в дальнейшем. Бедняжка может погибнуть при очень таинственных обстоятельствах, ведь насчет ее смерти никакого страхового договора не было. Руки у Перцева развязаны.
   Турянский схватился за голову и с душераздирающим воплем попытался выбежать из гостиной. Я его остановила: поймала за полу пиджака и закричала:
   — Куда?!
   — Спасать Лелю!
   — Пока вы живы, Леле ничего не грозит, — заверила его я. — Поэтому успокойтесь и рассказывайте, что было дальше. Потом вместе будем думать, как нам лучше поступить. Кстати, я уверена, что вас уже подстерегают во дворе вашего дома.
   — Я и сам так думаю, — пригорюнился Турянский. — Поэтому к вам и пришел. Там, сидя в подвале, я понял, что идти мне положительно некуда. Перцев не успокоится, пока меня не схватит.
   — Дальше! Дальше! — нетерпеливо воззвала я, и Турянский вернулся к подвалу.
   — Когда мне стало совсем плохо, — продолжил он, — Перцев, удовлетворенно рассмеявшись, направился к выходу. Равиль поплелся за ним. «Сегодня же замани в подвал эту дуру», — раздраженно приказал Перцев Равилю.
   Я опешила:
   — О ком же шла речь?
   — О вас, — пояснил Турянский, — о ком же еще?
   — Обо мне?!!
   Нетрудно представить мое изумление.
   — Да как они смеют? — закричала я. — Как смеет Равиль, после того, как я с ходу его вычислила?! Перцев ладно, это надутый индюк… Хотя и он мог бы знать о том, о чем знает вся Москва.
   — А. о чем вся Москва знает? — до обидного буднично осведомился Турянский.
   — О моем уме! Моем гениальном уме! И уникальной сообразительности! Вот о чем знает вся Москва, вся страна! Весь мир знает!!!
   Господи, куда меня опять понесло. Вот так всегда. Умом-то я обзавелась, но где скромности набраться, когда ни у кого ее нет. Нет нигде!
   К тому же я увлеклась и совершенно перестала щадить бабу Раю. Бедная старушка! Представляю, как нелегко ей было за дверью после таких моих слов. Мой ум почему-то особенно ее ранит — она уже не может слышать о нем.