Миллер Артур Ашер. Смерть коммивояжера

 
   ЛИНДА входит в спальню.

 
   ЛИНДА (к Вилли, находящемуся в ванной, перестилая его постель). Можешь ты что-нибудь сделать с душем? Он опять протекает.
   ГОЛОС ВИЛЛИ (из ванной). В один прекрасный день все вдруг портится сразу. Проклятые водопроводчики, на них надо подать в суд! Не успеешь привести в порядок одно, как ломается что-то другое: (Продолжает невнятно бормотать.)
   ЛИНДА. Интересно, узнает ли его Оливер. Как ты думаешь, он его помнит?

 
   ВИЛЛИ выходит из ванной, он в пижаме.

 
   ВИЛЛИ. Его? Да ты что, совсем спятила? Если бы он не ушел от Оливера, он был бы его правой рукой. Пусть только Оливер на него взглянет. Ты совсем потеряла всякое соображение. Знаешь, какие теперь пошли молодые люди?.. (Укладывается в постель.) Ни черта не стоят! Только и могут что шалопайничать.

 
   БИФ и ХЭППИ входят в спальню Маленькая пауза.

 
   ВИЛЛИ (прерывая себя на полуслове, глядит на Бифа). Я очень рад за тебя, мальчик.
   ХЭППИ. Он хотел пожелать тебе спокойной ночи.
   ВИЛЛИ (Бифу). Хорошо! Положи его на обе лопатки, мальчик. Что ты хотел мне сказать?
   БИФ. Не расстраивайся, отец. Спокойной ночи. (Хочет уйти.)
   ВИЛЛИ (не в силах удержаться). И если, когда ты будешь там, что-нибудь ненароком свалиться со стола – пакет или какая-нибудь другая вещь, – не вздумай ее поднимать. Для этого у них есть рассыльные.
   ЛИНДА. Я приготовлю завтрак поплотнее:
   ВИЛЛИ. Дашь ты мне говорить? (Бифу.) Скажи ему, что на Западе ты работал не на ферме, а по торговой части.
   БИФ. Ладно, папа.
   ЛИНДА. Надеюсь, все теперь:
   ВИЛЛИ (словно ее не слышит). И смотри не продешеви себя. Проси не меньше пятнадцати тысяч.
   БИФ (не в силах все это вынести). Хорошо. Спокойной ночи, мама. (Идет к двери.)
   ВИЛЛИ. Помни, в тебе есть масштаб, Биф, ты можешь выйти в люди. В тебе есть дар божий: (Откидывается в изнеможении на подушку.)

 
   БИФ выходит из комнаты.
   ЛИНДА (ему вслед). Спи спокойно, мой дорогой.
   ХЭППИ. Я решил жениться, мама. Имей это в виду.
   ЛИНДА. Ступай спать, милый.
   ХЭППИ (уходя). Я просто хотел, чтобы ты имела в виду.
   ВИЛЛИ. Действуй.

 
   ХЭППИ уходит.

 
   ВИЛЛИ. Господи: Помнишь матч на стадионе ? Городской чемпионат?
   ЛИНДА. Отдохни. Хочешь, я тебе спою?
   ВИЛЛИ. Ага. Спой мне.

 
   ЛИНДА тихо напевает колыбельную.

 
   ВИЛЛИ. Когда их команда вышла на поле: он был самый высокий, помнишь?
   ЛИНДА. Да, и весь золотой.

 
   БИФ входит в темную кухню, вынимает сигарету и, переступив порог дома, появляется в золотом пятне света. Он курит, глядя в ночную мглу.

 
   ВИЛЛИ. Как молодой бог. Геркулес или кто-нибудь в этом роде. И вокруг него сияло солнце, весь он был им озарен. Помнишь, как он помахал мне рукой? Прямо оттуда, с поля, где стояли представители трех университетов. Тут же были мои покупатели, я их пригласил: Как ему кричали, когда он вышел: Господи, он еще будет большим человеком. Такая яркая звезда, разве она может погаснуть бесследно?

 
   Свет в спальне Вилли меркнет. В кухонной стене, возле лестницы, ярко загорается газовая горелка. Из раскаленных докрасна трубок поднимаются синие языки пламени.

 
   ЛИНДА (робко). Вилли, дружок, а что он имеет против тебя?
   ВИЛЛИ. Я так устал. Помолчи.

 
   БИФ медленно возвращается на кухню. Останавливается, пристально смотрит на горелку.

 
   ЛИНДА. Ты попросишь Говарда, чтобы тебе дали работу в Нью-Йорке?
   ВИЛЛИ. Первым делом, с утра. Все будет хорошо.

 
   БИФ протягивает руку к горелке и достает из-за нее кусок резиновой трубки. Он с ужасом смотрит в сторону все еще тускло освещенной спальни, откуда доносится монотонное, грустное пение Линды.

 
   ВИЛЛИ (пристально глядя в окно на лунный свет). Боже ты мой, погляди, как гуляет луна между теми домами.

 
   БИФ обертывает вокруг руки резиновую трубку и торопливо поднимается по лестнице.

 
   ЗАНАВЕС

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

   Слышна веселая, бодрая музыка. Когда музыка стихает, занавес поднимается. ВИЛЛИ, без пиджака, сидит у кухонного стола, прихлебывая кофе. На коленях у него лежит шляпа. ЛИНДА, когда ей это удается, подливается ему кофе.

 
   ВИЛЛИ. Замечательный кофе. Очень питательная еда!
   ЛИНДА. Сделать тебе яичницу?
   ВИЛЛИ. Нет. Посиди.
   ЛИНДА. У тебя такой отдохнувший вид.
   ВИЛЛИ. Спал как убитый. Первый раз за несколько месяцев. Ты только подумай: проспать до десяти во вторник! Мальчики рано ушли, а?
   ЛИНДА. В восемь часов их уже и след простыл.
   ВИЛЛИ. Молодцы!
   ЛИНДА. Так приятно было видеть их вместе! У меня даже защемило сердце. И весь дом пропах кремом для бритья!
   ВИЛЛИ (улыбаясь). М-м-м:
   ЛИНДА. Биф сегодня утром был совсем другой! У него и в голосе и в глазах было столько надежды. Ему просто не терпелось поскорее попасть в город и повидать Оливера.
   ВИЛЛИ. Теперь у него все переменится. Есть люди, которые поздно: остепеняются. Вот и все. Что он надел?
   ЛИНДА. Синий костюм. Он в нем такой красивый. В этом костюме он просто необыкновенный!

 
   ВИЛЛИ встает из-за стола. ЛИНДА подает ему пиджак.

 
   ВИЛЛИ. Да-да, вот именно. Именно: По дороге домой надо купить семян.
   ЛИНДА (смеясь). Вот будет славно! Но теперь к нам так редко заглядывает солнце. Боюсь, что здесь ничего не будет расти.
   ВИЛЛИ. Потерпи, детка, мы еще купим себе клочок земли в деревне, я буду сажать овощи, разводить цыплят:
   ЛИНДА. Конечно, будешь, дружок.

 
   ВИЛЛИ вытаскивает руки из рукавов пиджака и отходит. ЛИНДА идет за ним следом.

 
   ВИЛЛИ. Они женятся и будут приезжать к нам с субботы на воскресенье. Я построю маленький флигелек для гостей. У меня ведь столько прекрасных инструментов. Все, что мне надо, – это немножко досок и душевный покой.
   ЛИНДА (весело). Я подшила тебе подкладку…
   ВИЛЛИ. Можно построить даже два флигеля, чтобы они приезжали оба. Он решил наконец, сколько попросить у Оливера?
   ЛИНДА (натягивая на него пиджак). Он мне ничего не сказал, но, наверно, десять или пятнадцать тысяч. А ты сегодня поговоришь с Говардом?
   ВИЛЛИ. Да. Я поставлю вопрос ребром. Ему придется перевести меня с разъездной работы.
   ЛИНДА. Вилли, не забудь попросить немножко денег вперед: Нам надо заплатить по страховому полису. Льготный период кончается.
   ВИЛЛИ. Это сто:
   ЛИНДА. Сто восемь долларов шестьдесят восемь центов. Мы ведь опять чуточку в долгу.
   ВИЛЛИ. Почему?
   ЛИНДА. Ты отдавал машину в ремонт.
   ВИЛЛИ. Ох уж этот проклятый !
   ЛИНДА. И остался последний взнос за холодильник:
   ВИЛЛИ. Но ведь он опять сломался!
   ЛИНДА. Что поделаешь, родной, он уже старенький.
   ВИЛЛИ. Говорил я тебе, что надо покупать известную марку. Чарли купил – ему уже лет двадцать, а он, сукин сын, все еще работает!
   ЛИНДА. Да, но:
   ВИЛЛИ. Разве кто-нибудь знает холодильники Хэстингса? Раз в жизни я хотел бы получить в собственность вещь, прежде чем она сломается! Вечно я состязаюсь с мусорной свалкой: только успеешь выплатить за машину, а она уже на последнем издыхании. Холодильник пожирает запасные части, как бешеный. Они нарочно так делают свои товары: когда вы за вещь наконец выплатили, она уже никуда не годится.
   ЛИНДА (застегивая ему пиджак, который он сейчас же расстегивает). В общем, мы выйдем из положения, если у нас будет хотя бы двести долларов. Но сюда уже входит и последний взнос по закладной. После этого дом будет наш.
   ВИЛЛИ. Не прошло и двадцати пяти лет.
   ЛИНДА. Да, Бифу было девять, когда мы его купили.
   ВИЛЛИ. Ну что ж, это большое дело. Двадцать пять лет выплачивать по закладной:
   ЛИНДА. Большое достижение:
   ВИЛЛИ. А сколько цемента, леса и труда я вложил в этот дом. В нем теперь нет ни единой трещинки.
   ЛИНДА. Да, он сослужил нам службу.
   ВИЛЛИ. Сослужил: Скоро въедет в него чужой человек – и все. Вот если бы Биф взял этот дом и народил в нем детей: (Собирается уходить.) прощай, я опаздываю.
   ЛИНДА (внезапно вспомнив). Совсем забыла! Тебе надо встретиться с ними, они хотят с тобой пообедать!
   ВИЛЛИ. Со мной?
   ЛИНДА. В ресторане Фрэнка на Сорок восьмой улице, возле Шестого авеню.
   ВИЛЛИ. Да ну? А ты?
   ЛИНДА. Нет, только вы втроем. Они решили поставить тебе хорошее угощение!
   ВИЛЛИ. Скажи пожалуйста! Кто это придумал?
   ЛИНДА. Утром ко мне пришел Биф и говорит: . Ты должен быть там ровно в шесть. Пообедаешь со своими мальчиками.
   ВИЛЛИ. Красота! Вот это здорово! Уж теперь-то я насяду на Говарда! Вырву у него аванс и добьюсь работы в Нью-Йорке. Теперь-то я уже этого добьюсь, черт бы его побрал!
   ЛИНДА. Правильно, Вилли, так и надо!
   ВИЛЛИ. Никогда в жизни больше не сяду за руль!
   ЛИНДА. Времена меняются, Вилли. Я чувствую, что они меняются!
   ВИЛЛИ. Безусловно! Прощай, я опаздываю. (Снова направляется к выходу.)
   ЛИНДА (окликает его, подбегает к кухонному столу, берет носовой платок). Очки не забыл?
   ВИЛЛИ (щупает карман, потом возвращается). Нет, не забыл.
   ЛИНДА (дает ему носовой платок). Возьми платок.
   ВИЛЛИ. Ага, платок.
   ЛИНДА. А твой сахарин?
   ВИЛЛИ. Ага, сахарин:
   ЛИНДА. Осторожнее спускайся в подземку. (Целует его.)
   ВИЛЛИ (замечает, что на руке у нее висит шелковый чулок). Ты перестанешь наконец штопать чулки? По крайней мере когда я дома. Мне это действует на нервы! Прошу тебя.
   ЛИНДА (сует чулок в карман и идет за Вилли). Не забудь: ресторан Фрэнка.
   ВИЛЛИ (проходя по просцениуму). Может, здесь будет расти свекла?
   ЛИНДА (смеясь). Ты ведь пробовал уже столько раз!
   ВИЛЛИ. Верно. Смотри не возись сегодня слишком много. (Исчезает за правым углом дома.)
   ЛИНДА. Будь осторожнее! (Машет ему вслед.)

 
   Звонит телефон.

 
   ЛИНДА (Бежит через сцену в кухню и поднимает трубку). Алло! Это ты, Биф? Я так рада, что ты позвонил, я как раз: Да, конечно, только что сказала: Да, он будет ровно в шесть: Нет, как я могла забыть! Послушай, я умираю от желания тебе рассказать: Помнишь, я говорила тебе про резиновую трубку? Трубку к газовой горелке? Сегодня утром я наконец решила ее выбросить. Но не нашла! Понимаешь? Он ее взял, трубки больше нет! (Слушает.) Ах, это ты взял? Нет, ничего: Я надеялась, что взял он сам: Нет, я теперь не беспокоюсь, дорогой. Сегодня он ушел в таком хорошем настроении, совсем как в прежние дни. Я больше не боюсь. Тебя принял мистер Оливер?.. Ничего, подожди еще. И постарайся произвести на него хорошее впечатление. Пожалуйста, не волнуйся. И желаю вам с отцом повеселиться. У него ведь тоже могут быть сегодня хорошие новости!.. Вот именно, работа в Нью-Йорке. И прошу тебя, родной, будь сегодня с ним поласковее. Покажи, что ты его любишь. Ведь он маленький кораблик, который ищет тихой пристани: (К радости ее примешивается печаль. Голос ее дрожит.) Ах, как это замечательно, Биф! Ты спасешь ему жизнь. Спасибо тебе, родной. Обними его, когда он войдет в ресторан. Улыбнись ему. Вот и все, что от тебя требуется. Так, мой мальчик: До свидания, дорогой мой: Ты не забыл свою расческу?.. Хорошо. До свидания, Биф.

 
   Во время ее разговора по телефону входит ГОВАРД ВАГНЕР, человек лет тридцати шести, вкатывает на колесиках столик для пишущей машинки, на котором стоит звукозаписывающий аппарат, и включает его. Это происходит слева, на авансцене. Свет, освещающий Линду, медленно меркнет и переносится на Говарда. ГОВАРД очень озабоченно налаживает магнитофон и при появлении Вилли лишь искоса взглядывает на него через плечо.

 
   ВИЛЛИ. Можно?
   ГОВАРД. Здравствуйте, Вилли, входите.
   ВИЛЛИ. Мне хотелось бы сказать вам пару слов.
   ГОВАРД. Простите, что заставил вас ждать. Одну минуточку.
   ВИЛЛИ. Что это такое?
   ГОВАРД. Неужели вы никогда не видели? Магнитофон!
   ВИЛЛИ. Ага: Можно с вами поговорить?
   ГОВАРД. Он записывает все что хотите. Мне привезли его только вчера. Я долго по нему сходил с ума, ведь это самое дьявольское изобретение, какое я видел. Из-за него я не спал всю ночь.
   ВИЛЛИ. А для чего эта штука?
   ГОВАРД. Я купил его, чтобы диктовать письма, но он годится для чего угодно. Послушайте! Я брал его на ночь домой. Послушайте, что мне удалось записать. Сперва моя дочь. Вот. (Поворачивает рычаг, и становится слышно, как кто-то насвистывает .) Здорово свистит девчушка, а?
   ВИЛЛИ. Совсем как в жизни.
   ГОВАРД. Ей только семь лет. Вы слышите, какой тон?
   ВИЛЛИ. Ай-ай-ай! Хотел попросить вас о маленьком одолжении:

 
   Свист прерывается, и слышен голос дочери Говарда.

 
   ГОЛОС ДОЧЕРИ ГОВАРДА. Теперь ты, папочка.
   ГОВАРД. Она меня просто обожает!
   Снова слышится, как насвистывают ту же самую песню.

 
   ГОВАРД. Это я! Ха-ха-ха! (Подмигивает.)
   ВИЛЛИ. Здорово!

 
   Свист снова прерывается. Минуту аппарат работает беззвучно.

 
   ГОВАРД. Тсс! Слушайте внимательно, это мой сын!
   ГОЛОС СЫНА ГОВАРДА. Столица Алабамы – Монтгомери, столица Аризоны – Финикс, столица Арканзаса – Литл-Рок, столица Калифорнии – Сакраменто: (Продолжает перечислять столицы штатов.)
   ГОВАРД (показывая растопыренную ладонь). А ему всего-навсего пять лет, Вилли!
   ВИЛЛИ. Он будет диктором, как пить дать!
   ГОЛОС СЫНА ГОВАРДА (продолжает). Столица Огайо:
   ГОВАРД. Заметили? В алфавитном порядке!

 
   Аппарат внезапно перестает работать.

 
   ГОВАРД. Обождите минутку. Горничная нечаянно вытащил штепсельную вилку.
   ВИЛЛИ. Вот это действительно:
   ГОВАРД. Тише, Христа ради!
   ГОЛОС СЫНА ГОВАРДА. Сейчас ровно девять по моим карманным часам. Поэтому мне надо идти спать.
   ВИЛЛИ. Это на самом деле:
   ГОВАРД. Обождите минутку. Сейчас вы услышите мою жену.

 
   Они ждут.

 
   ГОЛОС ГОВАРДА. Ну чего же ты? Скажи что-нибудь! (пауза.) Ты будешь говорить или нет?
   ГОЛОС ЖЕНЫ ГОВАРДА. Я ничего не могу придумать.
   ГОЛОС ГОВАРДА. Ну говори же, лента крутится зря.
   ГОЛОС ЖЕНЫ ГОВАРДА (робко, униженно). Алло! (Пауза.) Ох, Говард, не могу я разговаривать в эту самую штуку:
   ГОВАРД (резко выключая магнитофон). Это была моя жена.
   ВИЛЛИ. Поразительная машина! Можно мне:
   ГОВАРД. Клянусь, Вилли, теперь я выброшу все мои игрушки! И фотоаппарат, и ленточную пилу, и все остальное. Это самое увлекательное развлечение, какое можно придумать!
   ВИЛЛИ. Надо бы купить такую штуку и мне.
   ГОВАРД. Конечно, он стоит всего полтораста долларов. Без него не обойтись. Например, вам захотелось послушать Джека Бенни. Но, когда его передают, вас нет дома. Тогда выпросите горничную включить радио, и когда Джек Бенни выступает, магнитофон автоматически его записывает:
   ВИЛЛИ. : а когда вы приходите домой:
   ГОВАРД. Вы можете прийти домой в двенадцать, в час, когда угодно: Берете бутылку кока-колы, садитесь, поворачиваете рычаг и слушаете среди ночи всю программу Джека Бенни!
   ВИЛЛИ. Непременно заведу себе такую штуку. Уйму времени проводишь в разъездах и горюешь, сколько интересного ты пропустил по радио!
   ГОВАРД. Неужели у вас в машине нет радио?
   ВИЛЛИ. Есть, но кому придет в голову его включать?
   ГОВАРД. Послушайте, вы ведь, кажется, сегодня должны были быть в Бостоне?
   ВИЛЛИ. Об этом-то я и хотел с вами поговорить, Говард. У вас найдется свободная минутка? (Приносит из-за кулис стул.)
   ГОВАРД. Что случилось? Почему вы здесь?
   ВИЛЛИ. Видите ли:
   ГОВАРД. Надеюсь, вы не разбились опять, а?
   ВИЛЛИ. Нет: Но:
   ГОВАРД. Господи, а я уж испугался. Так что же случилось?
   ВИЛЛИ. Я вам скажу правду, Говард, я думаю, что мне больше не следует разъезжать.
   ГОВАРД. Не следует разъезжать? А что же вы будете делать?
   ВИЛЛИ. Помните, на рождество, когда мы все здесь собрались: вы обещали, что постараетесь подыскать мне какую-нибудь работенку в городе.
   ГОВАРД. У нас?
   ВИЛЛИ. Ну конечно.
   ГОВАРД. А-а: Припоминаю. Да, но я так и не смог ничего для вас придумать, Вилли.
   ВИЛЛИ. Послушайте, Говард. Ребята мои подросли. Мне самому много не надо. Если я смогу принести домой: ну хотя бы шестьдесят пять долларов в неделю, я сведу концы с концами.
   ГОВАРД. Да, но, видите ли:
   ВИЛЛИ. Поймите меня, Говард. Говоря честно и строго между нами, я немножко устал.
   ГОВАРД. Я понимаю, Вилли. Но вы разъездной работник, а наша фирма торгует с провинцией. У нас тут всего полдюжины служащих.
   ВИЛЛИ. Видит бог, Говард, я никогда ни у кого не просил одолжений. Но я работал в вашей фирме еще в ту пору, когда ваш отец вас носил на руках.
   ГОВАРД. Знаю, Вилли:
   ВИЛЛИ. Ваш отец – упокой, господи, его душу! – подошел ко мне в тот день, когда вы родились, и спросил, нравится ли мне имя Говард.
   ГОВАРД. Я это очень ценю, Вилли, но у меня просто нет ни одного свободного места. Если бы оно у меня было, я бы сразу вас назначил, но, ей-богу, у меня здесь нет ни единого местечка. (Ищет зажигалку.)
   ВИЛЛИ подает ее. Пауза.

 
   ВИЛЛИ (с нарастающим гневом). Говард, все, что мне нужно, чтобы прокормиться, – это пятьдесят долларов в неделю.
   ГОВАРД. Но куда же я вас дену, миленький?
   ВИЛЛИ. Послушайте, ведь вы не сомневаетесь в том, что я умею продавать товар?
   ГОВАРД. Да, мой милый, но дело есть дело, и человек должен себя оправдывать.
   ВИЛЛИ (в отчаянии). Дайте-ка я вам что-то расскажу, Говард.
   ГОВАРД. Вы ведь не можете отрицать, что дело есть дело?
   ВИЛЛИ (со злостью). Дело, конечно, есть дело, но вы послушайте, что я вам скажу. Вы, наверное, кое-чего не понимаете. Когда я был еще мальчишкой – мне было восемнадцать или девятнадцать лет, – я уже работал коммивояжером. И уже тогда меня мучил вопрос, тут ли мое будущее. Мне так хотелось уехать на Аляску. В один только месяц там в трех местах открыли золото, и я мечтал туда уехать. Хотя бы поглядеть своими глазами:
   ГОВАРД (безо всякого интереса). Подумать только!
   ВИЛЛИ. Ведь отец мой прожил много лет на Аляске. Он был человек рисковый. Наверно, и мы с братом пошли в него – непоседливые, неугомонные. Вечно гонялись за удачей. Я собирался поехать туда со своим старшим братом, разыскать отца, а может, и поселиться на Севере вместе со стариком. И я чуть было не уехал, если бы не встретил одного коммивояжера. Звали его Дэви Синглмен. Было ему восемьдесят четыре года, и он торговал разными товарами в тридцати одном штате. Старый Дэви поднимется, бывало, к себе в комнату, сунет ноги в зеленые бархатные шлепанцы – никогда их не забуду, – возьмет трубку, созвонится со своими покупателями и, не выходя из комнаты, заработает себе на жизнь. В восемьдесят четыре года: Когда я это увидел, я понял, что торговое дело – самая лучшая для человека профессия. Что может быть приятнее, когда тебе восемьдесят четыре года, чем возможность заехать в двадцать или тридцать разных городов, поднять телефонную трубку и знать, что тебя помнят, любят, что тебе поможет множество людей? Разве не так? А когда он умер – а умер он, между прочим, смертью настоящего коммивояжера: в зеленых бархатных шлепанцах, сидя в вагоне для курящих на линии Нью-Йорк –Нью-Хейвен – Харфорд, по пути в Бостон, – когда он умер, на его похороны съехались сотни коммивояжеров и покупателей. Во многих поездах в тот день можно было видеть опечаленные лица. (Встает.)

 
   ГОВАРД на него не смотрит.

 
   ВИЛЛИ. В то время в нашем деле важна была личность, Говард. В нашем деле было уважение друг к другу, товарищество, признательность. А теперь все построено на голом расчете, дружбы больше нет, и личность не играет никакой роли. Понимаете, что я хочу сказать? Меня теперь больше не знают.
   ГОВАРД (отходя от него). Вот то-то и оно, Вилли.
   ВИЛЛИ. Если бы у меня было сорок долларов в неделю, больше мне не надо: Всего сорок долларов, Говард.
   ГОВАРД. Миленький, не могу же я выжать сок из камня:
   ВИЛЛИ (его уже охватило отчаяние). Говард, в тот год, когда губернатором выбрали Эла Смита, твой отец пришел ко мне и:
   ГОВАРД (собираясь уйти). Мне нужно кое-кого повидать, милый. Меня ждут.
   ВИЛЛИ (удерживая его). Но я ведь говорю о твоем отце! За этим самым письменным столом мне сулили золотые горы. Зачем вы мне говорите, что вас кто-то ждет? Я вложил в эту фирму тридцать четыре года жизни, а теперь мне нечем заплатить за страховку! Вы меня выжали, как лимон, и хотите выбросить кожуру на помойку? Но человек не лимон! (Помолчав.) Слушайте внимательно! Ваш отец: Двадцать восьмой год был для меня хорошим годом – я имел одних комиссионных до ста семидесяти долларов в неделю:
   ГОВАРД (нетерпеливо). Бросьте, Вилли, вы никогда столько не вырабатывали:
   ВИЛЛИ (стукнув кулаком по столу). В двадцать восьмом году я вырабатывал до ста семидесяти долларов в неделю. И ваш отец пришел ко мне: вернее, я был как раз тогда в конторе: разговор был здесь, у этого стола. Он положил мне руку на плечо:
   ГОВАРД (поднимаясь с места). Вам придется извинить меня. Вилли, но мне надо кое-кого повидать. Возьмите себя в руки. (Выходя из комнаты.) Я скоро вернусь.

 
   После ухода Говарда свет над его стулом становится неестественно ярким.

 
   ВИЛЛИ. .. А что я ему сказал? Господи, по-видимому, я на него накричал! Как я мог до этого дойти? (Пристально вглядывается в свет, горящий над стулом, который от этого кажется словно одушевленным. Подходит к нему поближе и останавливается.) Фрэнк, Фрэнк, разве вы не помните, что вы тогда сказали? Как вы положили мне руку на плечо? Фрэнк: (Облокачивается на столик и в тот миг, когда он произносит имя покойного, нечаянно включает магнитофон.)
   ГОЛОС СЫНА ГОВАРДА (из магнитофона). : штата Нью-Йорк – Олбани, столица Огайо – Цинциннати, столица Род-Айленда: (Декламация продолжается.)
   ВИЛЛИ (в ужасе отскакивая в сторону, кричит). Ай! Говард! Говард! Говард!

 
   Вбегает ГОВАРД.

 
   ГОВАРД. Что случилось?
   ВИЛЛИ (показывая на магнитофон, продолжающий гнусаво, по-детски перечислять столицы штатов). Выключите! Выключите!
   ГОВАРД (вытаскивая вилку из штепселя). Побойтесь бога, Вилли.
   ВИЛЛИ (зажав глаза руками). Я должен выпить чашку кофе: Мне надо выпить немного кофе: (Идет к выходу.)
   ГОВАРД (останавливает его, свертывая в моток провод). Вилли, послушайте:
   ВИЛЛИ. Я поеду в Бостон.
   ГОВАРД. Вилли, вы не поедет в Бостон.
   ВИЛЛИ. Почему?
   ГОВАРД. Я не хочу, чтобы вы там нас представляли. Я давно собирался вам это сказать.
   ВИЛЛИ. Говард, вы меня выгоняете?
   ГОВАРД. Я считаю, что вам нужно основательно отдохнуть.
   ВИЛЛИ. Говард:
   ГОВАРД. А когда вы почувствуете себя лучше, приходите, и я подумаю, что можно сделать.
   ВИЛЛИ. Но я должен зарабатывать деньги. У меня нет средств:
   ГОВАРД. А где ваши сыновья? Почему ваши сыновья вам не помогут?
   ВИЛЛИ. Они затеяли большое дело.
   ГОВАРД. Сейчас не время для ложного самолюбия, Вилли. Пойдите к вашим сыновьям и скажите им, что вы устали и не можете работать. У вас ведь двое взрослых сыновей, не так ли?
   ВИЛЛИ. Так-так, но пока что:
   ГОВАРД. Значит, договорились?
   ВИЛЛИ. Ладно, завтра я поеду в Бостон.
   ГОВАРД. Нет!
   ВИЛЛИ. Я не могу сесть на шею моим сыновьям. Я не калека!
   ГОВАРД. Послушайте, милый, ведь я сказал вам, что сегодня я занят:
   ВИЛЛИ (хватая Говарда за руку). Говард, вы должны позволить мне поехать в Бостон!
   ГОВАРД (жестко, стараясь сдерживаться). Мне сегодня утром надо повидать множество людей. Садитесь, даю вам пять минут, чтобы вы взяли себя в руки и пошли домой. Понятно? Мне нужен мой кабинет, Вилли. (Собирается выйти, оборачивается, вспомнив про магнитофон, отодвигает столик, на котором он стоит.) Да, кстати, зайдите на этой неделе и занесите образцы. Когда сможете: Вы поправитесь, Вилли, не сомневаюсь. Тогда и поговорим. Возьмите себя в руки, милый, тут рядом люди. (Идет налево, толкая перед собой столик.)

 
   ВИЛЛИ бессмысленно смотрит в пространство, он совершенно обессилен. Слышится музыка – музыка Бена, – сначала издалека, потом все ближе и ближе. Когда Вилли начинает говорить, справа входит БЕН. В руках у него чемодан и зонтик.

 
   ВИЛЛИ. Ах, Бен, как же ты этого добился? Открой мне секрет. Ты уже уладил свои дела на Аляске?
   БЕН. Много ли для этого нужно, если знаешь, чего добиваешься? Небольшая деловая поездка. Через час я отплываю. Зашел попрощаться.
   ВИЛЛИ. Бен, я должен с тобой поговорить.
   БЕН (взглянув на часы). У меня нет времени, Вильям.
   ВИЛЛИ (пересекая просцениум). Бен, у меня ничего не выходит. Я не знаю, что делать.
   БЕН. Послушай: я купил лесной участок на Аляске, и мне нужен человек, который мог бы за ним присмотреть.
   ВИЛЛИ. Господи боже мой, настоящий лес! Мы с мальчиками сможем жить на таком приволье!
   БЕН. За твоим порогом лежат новые земли, Вильям. Брось свои города – здесь одна болтовня, платежи в рассрочку, судебные тяжбы: Сожми кулаки, и там, вдалеке, ты добьешься богатства.
   ВИЛЛИ. Да! Да! Линда! Линда!

 
   Входит молодая ЛИНДА с корзиной выстиранного белья.

 
   ЛИНДА. Как, ты уже вернулся?
   БЕН. У меня очень мало времени!
   ВИЛЛИ. Подожди, подожди! Линда, он мне предлагает поехать на Аляску.
   ЛИНДА. Но у тебя: (Бену.) У него здесь такая прекрасная служба.
   ВИЛЛИ. Детка, на Аляске я смогу:
   ЛИНДА. Тебе хорошо и здесь, Вилли!
   БЕН (Линде). Так ли уж хорошо, дорогая?
   ЛИНДА (боясь Бена и сердясь на него). Не говорите ему таких вещей! Разве ему мало того, что он счастлив теперь здесь? (К Вилли, стараясь заглушить смех Бена.) Неужели все обязаны покорять мир? К тебе хорошо относятся, мальчики тебя любят, и в один прекрасный день: (Бену.) Старик Вагнер недавно обещал ему, что, если он будет так работать, его сделают компаньоном фирмы. Ведь он тебе обещал, правда, Вилли?
   ВИЛЛИ. Конечно, конечно. Я уже заложил фундамент своего будущего в этой фирме, Бен, а если человек что-нибудь строит, он ведь на верном пути?