Миллер Линда Лейл. Любовь на плахе

   На этот раз мистер Вилкокс вспомнил об учтивых манерах и мгновенно вскочил на ноги.
   - Мы вас известим, когда окружной судья приедет в город, миссис Бекэм.
   Джоли не удостоила его ответом.
   - Она все врет! - снова закричал Блейк из камеры, едва Даниель пошел к двери. - Она врунья, воровка и убийца! Помни об этом всякий раз, когда поворачиваешься к ней спиной!
   Даниель распахнул дверь и подождал, пока первой пройдет Джоли, затем вышел сам. На улице Джоли машинально вскарабкалась на сиденье фургона, подумав про себя, что полдень еще не наступил, а день уже испорчен.
   По пути домой ни один из них не проронил ни слова. Как только они прибыли, Джоли тут же занялась стряпней, готовя обед для Даниеля и До-тера, и все время спрашивала себя, как же ее угораздило попасть в такой переплет.
   После того как обед был съеден без остатка, а кухня вычищена до блеска, мужчины отправились по своим делам в конюшню. Джоли быстро поднялась по лестнице на второй этаж и проскользнула в небольшую комнатенку рядом со спальней. Ей сейчас больше всего хотелось растянуться на кровати и поспать хотя бы часок, но там, где не было бы никаких ассоциаций с ее нынешним днем и Дани-елем. Однако и тут ей на глаза попался сундучок Илзе, изготовленный из полированной сосны. Джоли открыла крышку.
   Внутри она обнаружила платье, сохранившееся еще с тех времен, когда Илзе ступила в этот дом невестой. Джоли заколебалась, не зная, можно ли посмотреть, что еще лежало в сундучке. Джоли все же решилась и стала смотреть дальше. Она осторожно вынимала тонкие наволочки и кружевные чулки. Под одеждой внизу оказалась фотография Даниеля. На ней он был снят совсем молоденьким юношей, одетым в военную форму южан. Военный наряд очень шел ему, придавая солидности. Джоли заметила, что две верхние пуговички военного мундира были расстегнуты, а третья и вовсе оторвана.
   Она дотронулась кончиком пальца до простодушного лица Даниеля, испытывая некое чувство родства с Илзе Бекэм, потому что та знала, что это такое - любить Даниеля. Отдавая ему свое тело, Джоли незаметно для себя отдала ему и душу. Она перевернула фотографию и прочитала на обороте: «Мой храбрый и любимый Даниель».
   Осторожно отложив фотографию в сторону, Джоли принялась исследовать содержимое сундучка дальше. На этот раз ее пальцы наткнулись на нечто очень похожее на блокнот. Она развернула странный предмет и поняла, что это действительно блокнот. С таким ощущением, что она не вторгается в чужую жизнь, а читает письмо, адресованное ей самой, Джоли раскрыла блокнот и узнала летящий почерк Илзе.
   Прочитав первые строчки, Джоли поняла, что перед ней дневник первой миссис Бекэм. Она захлопнула блокнот и хотела было отложить его, но потом открыла снова. Теплый сентябрьский ветерок слегка колыхал тонкие занавески в маленькой комнатке, доносил запах лаванды. У Джоли было такое ощущение, будто Илзе находится где-то тут, рядышком, может, сидит на краешке постели и задумчиво смотрит на дорогу.
   Первыми словами, которые привлекли внимание Джоли, были: «Я рада, что не знала Даниеля, когда он был солдатом. Я бы не смогла пережить его потерю, если бы его поразила вражеская пуля».
   Из-за того, что почерк Илзе был чуть витиеват, а сама Джоли и читать-то толком не умела, ей пришлось изрядно попотеть, чтобы разобраться, что там написала Илзе. Но Джоли была настойчива. Читая по кусочку то здесь, то там, она в конце концов добралась до того дня, когда умер первенец Даниеля и Илзе.
   «Я не хочу жить, - писала Илзе, и вся ее тоска и боль были ясно видны в ее почерке. - Очень трудно поверить в то, что любимое существо может вот так внезапно исчезнуть из жизни. А может, то, что говорят о небесах, действительно правда? Может, когда я умру здесь, там я снова увижу мою ненаглядную малышку Евгению».
   Тут глаза Джоли затуманились слезами, и она вытерла глаза рукавом. Она пролистала несколько страниц, надеясь найти записи о том, что помогло Илзе превозмочь беду.
   «Я снова забеременела, у меня будет другой ребенок. Я сказала об этом Даниелю. Я знаю, что он страшно доволен, думая, что это в конце концов вернет ему его жену. Я не осмеливаюсь сказать ему, что я уже забыла, что это такое - надежда...»
   Невыносимая печаль охватила Джоли. Она решительно захлопнула дневник и аккуратно уложила обратно все содержимое сундучка Илзе.
   Когда Джемма и Хэнк приехали домой вместе с Дотером, лица их сияли от счастья. Джоли прямо в фургоне накормила их свежими овсяными лепешками и с истинным наслаждением выслушала их рассказ о школе. Хэнк восторгался тем, что узнал цифры, в то время как Джемму больше заинтересовали буквы. Она даже научилась писать слово «кот».
   Это случилось за ужином, когда Даниель и Дотер оживленно обсуждали планы весеннего сева, а дети зевали над своими тарелками. Вдруг раздался громкий, нетерпеливый стук в дверь. Нахмурясь, Даниель встал из-за стола. Хэнк и Джемма побежали вслед за ним, когда он пошел открывать.
   - Я слышал, что вы чуть не отхлестали Айру Дженьюэри сегодня утром, - неожиданно сказал Дотер и наложил себе на тарелку третью порцию. - По-моему, Даниель появился очень некстати.
   Несмотря ни на что, Джоли улыбнулась.
   - Кажется, мистер Дженьюэри здесь не очень-то любим, - ответила Джоли, вставая, чтобы проверить, как там ведет себя закипевший на печи кофейник. - Ну, за исключением разве что Пилар.
   Дотер отрицательно покачал головой.
   - Нет-нет, Пилар его тоже не любит. Однажды он даже подбил ей глаз! - Дотер нахмурился и откусил кусочек поджаренного хлеба. - А вообще-то мужчина не имеет права бить женщину, - неожиданно заметил Дотер с набитым ртом.
   Нечего и говорить, что Джоли была с ним абсолютно согласна. Она расставила на столе кружки для мужчин и себя, затем разлила кофе.
   Тут с другого конца дома до нее донесся шум голосов. Она разобрала голос Даниеля, а голос другого человека был ей незнаком. Еще ни о чем не зная, Джоли почуяла что-то неладное.
   Когда через несколько секунд в кухне появился Даниель, выражение лица у него было очень торжественное. Впрочем, это было для Джоли не в новинку.
   - Поднимись ко мне в кабинет, - обратился к ней Даниель. - Дети наверху уже собирают свои веши.
   Внутри у Джоли все перевернулось. Ее даже зазнобило, хотя в кухне было жарко. Враз обессиленная, она обеими руками вцепилась в спинку стула.
   - Что? - прошептала Джоли, испытывая такую боль от одной мысли потерять Джемму и Хэнка, как будто выносила их под сердцем. Но Даниель только жестом указал ей пройти в его кабинет.
   В кабинете за столом Даниеля расположился красивый молодой блондин, который пил в это время бренди с такой жадностью, как будто в последний раз. Ему явно не мешало бы постричься, да и одежонка на госте была поношенная, но к этому-то как раз Джоли отнеслась спокойно. Уж она-то слишком хорошо знала, как легко могут складываться неблагоприятные обстоятельства.
   - Это Билл Спрингер, - сказал Даниель.
   Гость с сожалением оторвался от рюмки, однако же встал и приветственно кивнул Джоли:
   - Мэм...
   - Мистер Спрингер утверждает, что он дядя Джеммы и Хэнка.
   Джоли уставилась на опустевшую рюмку в руке мистера Спрингера.
   - И сейчас он пришел, чтобы забрать детей, - продолжила Джоли. В этот момент она поняла, какое страшное отчаяние и горе отражены в дневнике Илзе. Даже если бы Хэнк и Джемма были ее собственными детьми, и тогда Джоли не могла бы любить их больше. Потеря их окончательно подкосит ее.

ГЛАВА 17

   - У вас есть какие-либо документы, подтверждающие, что вы действительно родственник этих детей? - Отчаяние сделало Джоли упрямой: Хэнк и Джемма были слишком дороги ей, чтобы отказываться от них без борьбы. Но больше всего ее возмущала явная готовность Даниеля расстаться с ними.
   Мистер Спрингер пожал плечами и хохотнул, затем указал на свои волосы. Они были грязными от пыли, но Джоли сумела разобрать, что у волос был тот же самый оттенок, что и у детей.
   - Ну что вы, никаких документов нет, мэм. Только это лицо и эти волосы. Посмотрите, и вы убедитесь, что мамочка этих сосунков моя сестра Шейли.
   Джоли понимала, что он говорит правду, но все равно продолжала сильно сомневаться в искренности и серьезности его намерений.
   - Мистер Спрингер, дети требуют большого ухода. Им нужны регулярное питание, чистая одежда и теплая постель.
   Спрингер слушал Джоли, не отрывая глаз от бутылки бренди, стоявшей на столе Даниеля. Он облизнул свои обветренные губы, и его пальцы сжали пустую рюмку.
   - Да, мэм, вы правы. Но семья есть семья. А дети и я - мы принадлежим друг другу.
   Джоли открыла было рот, чтобы оспорить это положение, но Даниель молча положил руку ей на плечо, заставив замолчать.
   - Сходи-ка лучше и погляди, как там собираются Хэнк и Джемма, - сказал он.
   От перспективы прощания с детишками у Джоли перехватило горло, и она просто не смогла выдавить из себя ни слова - ни ласкового, ни злого. Она только молча кивнула и выскочила из комнаты.
   Хэнк и Джемма были в своей комнатке, сидя, прижавшись друг к другу, на кровати. Джемма положила головку на плечо брата, вцепившись обеими ручонками в тряпичную куколку.
   - Я удеру из фургона, - по-мужски упрямо сказал Хэнк. - Вам и мистеру Дану может понадобиться мальчишка для работы на ферме.
   На секунду Джоли отвела горящие от слез глаза, затем опустилась на колени и, взяв каждого из малышей за руку, спросила:
   - Этот человек, мистер Спрингер... вы его знаете? Он добрый?
   По щеке Джеммы скатилась крупная слеза, но она не ответила и даже не взглянула на Джоли. Ответил Хэнк:
   - Он такой же, как и отец. Любит выпить и приударить за женщинами. Я считаю, что он бросит нас через пару деньков. - Голос мальчика окреп и стал чуть радостнее: - Тогда, может быть, мы сможем с Джеммой найти дорогу обратно к вам. А потом мы оба подрастем и станем сильнее, и мистер Дан может рассчитывать на нашу помощь в работе на ферме.
   Джоли проглотила комок в горле. Она повидала в своей жизни достаточно людей типа мистера Спрингера - ее собственный папаша был таким, - и потому она знала, что причины, по которым Спрингер хочет забрать детей своей сестры, вероятно, отнюдь не благородны. Не говоря ни слова, Джоли вскочила и поспешила обратно в кабинет.
   Даниель все еще был там вместе с мистером Спрингером и, хмурясь, смотрел на то, как их нежданный гость опустошает уже не то третью, не то четвертую рюмку бренди.
   - Мне очень жаль, - бодро солгала Джоли, - но Хэнк и Джемма не смогут уехать сегодня. Нам с мистером Бекэмом нужны еще некоторые доказательства - помимо цвета ваших волос, мистер Спрингер, - что за детьми будет надлежащий уход.
   Джоли не осмеливалась взглянуть на Даниеля. Она могла только молиться, чтобы он согласился с ней, однако шансы на это были ничтожно малы, учитывая его желание вести спокойную жизнь одинокого человека. Вдобавок в чете Бекэмов не было ни в чем согласия - взять хотя бы сегодняшний несчастный эпизод на лесопилке Айры Дженьюэри, - к тому же у Джоли была причина считать, что Даниель гораздо больше заботится о некой проститутке, чем о ней, Джоли.
   Спрингер пригладил пятерней свои спутанные волосы и заискивающе улыбнулся. Его поведение чем-то напомнило Джоли голодного пса, виляющего хвостом в надежде, что его покормят.
   - Да, вы правы, мэм, трудно ухаживать за детьми, не имея в кармане ни гроша. Настоящий мужчина не может позволить себе так безответственно подойти к этому сложному вопросу.
   Джоли всю передернуло, однако она постаралась сохранить спокойствие. Никогда в жизни она не придавала особого значения деньгам, однако именно сейчас она хотела бы быть богатой женщиной, чтобы иметь возможность дать взятку. Если она правильно поняла этого мистера Спрингера, то он намеревался продать детишек. Едва Джоли осознала это, как всю ее охватило радостное возбуждение и нетерпение.
   Даниель вновь потянулся за бутылкой бренди и в который раз наполнил рюмку гостя, однако оставался все таким же спокойным и невозмутимым.
   - Значит, вы предлагаете, - лениво и равнодушно сказал Даниель, - навсегда уступить Джемму и Хэнка... за определенную сумму. Я правильно понял?
   Мистер Спрингер огляделся вокруг и заискивающе улыбнулся, снова напомнив пса-подхалима.
   - Тут очень уютное местечко и, я вижу, вы добрые и щедрые люди. Да, сэр, моя бедная покойная сестра, будь она жива, была бы рада, что ее малютки подрастают тут в мире и благоденствии.
   Даниель отвернулся, ничем не выдавая своих чувств, и Джоли заметила только, как слегка напряглись его плечи.
   У самой Джоли от волнения и надежды сердце колотилось так, что ей казалось, будто стук его слышат и другие... И в то же время ей просто хотелось задушить этого наглого мистера Спрингера. Она открыла было рот, чтобы сказать ему все, что о нем думает, но Даниель послал ей такой свирепый взгляд, что Джоли тут же осеклась.
   Даниель медленно выдвинул ящик стола, вытащил оттуда черный кожаный бумажник и извлек из него дваддатидолларовую банкноту. У Джоли от волнения перехватило дух. Она стояла ни жива, ни мертва, боясь, что все это ей только кажется. Или что она неправильно поняла намерение Даниеля.
   Мистер Спрингер снова облизал языком пересохшие губы. Желание выхватить эти деньги и умчаться с ними так и выпирало из него.
   - Запомните то, что я вам скажу, мистер Спрингер, - чистосердечно сказал Даниель. - Сегодня мы заключаем с вами сделку, которая будет действительна до совершеннолетия Джеммы и Хэнка. Если вы тем или иным способом вновь напомните о своем существовании или появитесь здесь, клянусь, вы об этом горько пожалеете. Вам это абсолютно ясно?
   Спрингер подпрыгнул, выхватил банкноту, судорожно прижимая свою поношенную шляпу к груди. Уже в следующий миг он пятился к двери, но теперь уже вновь улыбался как прежде - приторно-сладко.
   - Все ясно, мистер Бекэм, - торопливо ответил он. - Больше вы меня здесь не увидите.
   - Подождите! - раздался повелительный голос Даниеля. Вряд ли кто мог бы не подчиниться ему, и уж, конечно, не этот мистер Спрингер.
   - Да, сэр? - замер он у порога.
   - Больше нет... э-э... других членов вашей семьи?
   - Нет, больше никого нет! - заверил мистер Спрингер. - А папочка сосунков умер пару лет назад в Байлервилле.
   Джоли уцепилась за мягкую кожаную спинку кресла, в котором Даниель любил немного почитать перед сном. Ее попеременно обуревали то печаль, то буйная радость. С одной стороны, ей было жаль, потому что Джемма и Хэнк потеряли отца, каким бы человеком тот ни был, а с другой, она ликовала, что Джемма и Хэнк останутся здесь.
   Она обернулась к Даниелю, едва закрылась дверь за мистером Спрингером, и глаза ее были полны слез.
   - Спасибо, Даниель!
   Даниель не смотрел на нее.
   - Не надо делать из этого далеко идущих выводов, миссис Бекэм, - предупредил он в своей суровой манере. - Я вовсе не собирался растить их и дальше, но и не хотел бы отдавать детей в руки такой дряни, как этот Спрингер. - С этими словами Даниель уселся в кресло и раскрыл бухгалтерскую книгу так спокойно, как будто обсуждал с Дотером цену на зерно. - Завтра занятия в школе. Проследи, чтобы они уже были в кровати.
   Но его холодность не могла сдержать охватившее Джоли чувство счастья и облегчения. Она подскочила к столу, наклонилась и звонко поцеловала Даниеля в щеку.
   - Я люблю тебя, Дан Бекэм! - сказала Джоли и только когда закрыла за собой дверь, осознала весь смысл только что сказанных ею слов. Щеки ее горели от смущения, когда Джоли, подобрав юбки, поднималась по лестнице, чтобы сообщить Джемме и Хэнку, что мистер Спрингер ушел.
   Едва детишки услышали об этом, как Джемма мгновенно повисла на шее Джоли, покрывая ее лицо поцелуями, а Хэнк издал радостный вопль.
   Джоли едва утихомирила детей, проводила их до туалета, потом проследила, чтобы они умылись и почистили зубы. Когда вечерние процедуры были закончены, Джоли расположилась в кресле-качалке возле теплой печи, посадив Джемму на колени. Хэнк уселся рядом на полу, скрестив по-восточному ноги.
   Как только они уселись и застыли в ожидании ежевечерней сказки, Джоли рассказала им сочиненную ею самою длинную и интересную сказку о внешне грубом, но на самом деле добром великане, который жил один посреди леса. В самом начале сказки этот великан был раздражительным и очень одиноким, но в конце ее у него появились жена и двое детишек, которые души в нем не чаяли, и они зажили счастливо.
   Уложив детишек, Джоли занялась собой. Она сидела у зеркала, расчесывая и укладывая на ночь волосы, когда в спальню вошел Даниель. Как обычно при его появлении, все ее чувства сразу же обострились, хотя Джоли притворилась, что не замечает его присутствия. Это, однако, не сработало, когда Даниель встал прямо перед Джоли и положил руки ей на плечи. Насупившись, он смотрел на нее с каким-то изумлением.
   - Я не хочу любить тебя, Джоли Маккиббен, - после долгой томительной паузы сказал он хриплым голосом. - И никогда не полюблю. Но, думаю, пришло время нам обоим согласиться с тем фактом, что мы нужны друг другу.
   Джоли чуть шевельнула головой, и по ее спине рассыпался целый водопад сверкающих золотых волос. От чуть прохладного ветерка, залетавшего в распахнутое окно, ее. соски отвердели и четко обрисовывались сквозь тонкую ткань ночной сорочки. Или это реакция на близость Даниеля?
   - Что вы говорите, мистер Бекэм?
   - Я хочу, чтобы ты оставалась в этом доме кем-то вроде компаньона. Ты будешь делить со мной ложе, и мы вместе вырастим всех детей, которых пошлет нам Господь.
   Если бы все это не прозвучало как деловое предложение, Джоли запела бы от радости. Но поскольку это было именно так, она сочла нужным внести существенные оговорки.
   - Послушайте, мистер Бекэм, у вас будет кто-то, чтобы готовить и убирать, - сухо ответила Джоли, поднимаясь на ноги. - Но вы никогда не захотите получить утешение и покой, который может дать только женщина. А что в таком случае получу от этого я, Даниель? И только не надо говорить о том, что получу кров, пищу и одежду, потому что это мне могут предложить сотни других мужчин.
   Джоли вовсе не собиралась напоминать Даниелю о сегодняшнем скандальном предложении Айры Дженьюэри, но было уже поздно. Губы Дани-еля побелели от ярости.
   - Я не знаю, что могу предложить, - в конце концов ответил он. - Мой дом, мою землю, мое имя... Больше мне нечего тебе предложить.
   Джоли подумала о свадебной фотографии, все еще стоящей на каминной полке в гостиной, о регулярном посещении Даниелем могилы Илзе. Мягко, но отчетливо она сказала:
   - Дан Бекэм, у тебя есть что мне предложить. Но я подожду, как хорошая фермерская жена, пока взойдут посеянные семена.
   Глаза Даниеля невольно скользнули по ее наливающейся фигуре.
   - Если ты когда-нибудь надумаешь уйти из моего дома, то оставишь моего сына здесь.
   - Твоего сына, - повторила Джоли, отступая на шаг, - или, возможно, дочь. Но прежде чем я дам какие-либо обещания, мистер Бекэм, я хочу получить одно обещание от вас.
   Даниель недоуменно вздернул бровь и подозрительно посмотрел на Джоли:
   - Какое?
   - А вот какое. Вы поклянетесь всем самым святым для вас, что и близко не подойдете к салунам и забудете дорогу к таким женщинам, как Пилар.
   Муж слишком долго, как показалось Джоли, переваривал ее заявление, пока наконец начал:
   - У мужчины есть...
   - Только не надо мне говорить о том, что у мужчины есть потребности, мистер Бекэм! - свистящим шепотом прервала его Джоли. - Они есть и у женщин, и одна из них - это потребность верить собственному мужу!
   Даниель отступил слегка и ухмыльнулся, притворяясь, будто она ударила его. Потом снова посерьезнел.
   - Но только до тех пор, пока ты останешься подходящей женой для меня, - сказал Даниель. - Я буду тебе хорошим мужем. Это я тебе могу обещать.
   Джоли вовсе не была удовлетворена его ответом, но сегодня был не вечер, а сплошной праздник: Даниель передумал отсылать ее в Сан-Франциско и, самая большая радость и счастье - он уже настолько привязался к Джемме и Хэнку, что и от них будет не в состоянии отказаться. Джоли потянулась к Да-ниелю, чтобы расстегнуть пуговицу на его рубашке.
   - Мне было бы очень интересно услышать вашу идею о «подходящей жене», мистер Бекэм, - сказала она.
   Его теплая, покрытая волосами грудь почти незаметно затрепетала под пальцами Джоли, когда она расстегнула и вторую пуговку...
   - Джоли...
   А она продолжала расстегивать его рубашку, дойдя до пояса. Даниель не сделал ни малейшей попытки остановить ее. Когда Джоли стащила с него рубашку и, не стесняясь, поласкала кончиком языка его мужской сосок, у Даниеля вырвался сдавленный стон.
   - Так скажи мне, какой должна быть «подходящая жена», - поддразнивала Джоли Даниеля, покрывая поцелуями его сосок. - Что они делают?
   Даниель вместо ответа крепко, но нежно взял ее за плечи и повел к кровати. Осторожно уложил на спину, и ноги Джоли свесились с матраца. Одним порывистым движением Даниель стащил с Джоли ночную рубашку и отшвырнул в сторону. Волосы Джоли распустились и соблазнительно прикрыли ее обнаженные грудь и живот.
   - Они дают, - прохрипел осевшим голосом Даниель. - Они берут, но многое и дают, порой даже больше, чем берут.
   Он стащил с себя рубашку и принялся поцелуями исследовать ее тело, не оставляя ни сантиметра. На нем еще была одежда, но Джоли потом никак не могла вспомнить, как он сбросил ее.
   Даниель сжал ее лодыжки и опустился перед постелью на колени, бормоча, что свет лампы разливается медом по коже Джоли. Когда же он начал на вкус пробовать этот мед, смаковать его, Джоли перестала существовать, потонув в океане блаженства.
   В яростном желании предлагая себя, Джоли выгнулась ему навстречу, и Даниель, ни секунды не колеблясь, насладился ею. В конце концов он повернул ее так, что Джоли оказалась на коленях, и языком исследовал сердцевину ее женской сущности. Даниель взял в ладони ее груди, ласкал их, в то время как тело Джоли трепетало, исполняя древний танец наслаждения.
   Она долго еще содрогалась в экстазе после того, как была достигнута высшая точка удовлетворения. Даниель вытянулся на постели рядом с ней, лаская ее, пока Джоли плыла по волнам удовольствия, постепенно успокаиваясь.
   Когда она расслабилась окончательно, Даниель коленом развел ее бедра и устроился между ними. Оба они знали, как стремительно реагировала на это Джоли. Она мгновенно воспламенялась, когда он входил в нее, неважно, сколько раз он имел ее до этого, - Джоли всегда с ума сходила, когда их тела сливались воедино. Эта ночь не была исключением, хотя на этот раз Даниель не пытался, как обычно, приглушить ее страстные крики и стоны.
   На следующее утро похолодало, на земле появилась первая изморозь, которая долго не таяла. Дотер давно уже увез детей в школу, а холод все не отступал.
   Даниель покончил с мелкой работой по хозяйству, когда Джоли направилась к колодцу с кувшином сметаны, чтобы охладить ее. Даниель последовал за ней, задрал на ней юбки, наклонил и до конца вошел в нее, чтобы удовлетворить. Холодный утренний воздух мгновенно превратился в настоящую тропическую жару, едва Джоли начала слаженно двигаться в древнем ритме...
   Около полудня приехала Верена Дейли. В коляске у ее ног стояла большая корзина.
   - Давайте поедем поздороваемся с нашими новыми соседями, о которых я столько наслышана, - сказала она Джоли, которая в это время кормила цыплят. - Да, я знаю, что могу познакомиться с ними в воскресенье, но я не могу так долго ждать.
   Улыбнувшись, Джоли согласно кивнула и поспешила в дом Оттуда она вынесла здоровенный корень ревеня, выкопанный сегодня утром
   Енох мастерил что-то в конюшне, когда две гостьи приехали в коляске Верены Дейли. На шум выскочила Мэри. Она смущенно улыбалась, стоя на крылечке с детишками, цеплявшимися за ее юбки.
   Джоли представила женщин друг другу, затем Мэри получила в подарок целую кучу припасов от Верены и печеный клубень ревеня от Джоли. Мэри была очень обрадована нежданным приездом и подарками. Три женщины оживленно болтали, когда появился Енох, чтобы помыть руки и посмотреть на клубень ревеня. Как всегда, в его глазах плясали озорные огоньки.
   Однако он был чинно представлен Верене Дейли, и та была очарована манерами и вежливостью Еноха.
   - Мы будем ждать тебя и Даниеля на праздничный обед в воскресенье сразу после церковной службы, - сказала Мэри, когда Джоли и Верена стали собираться домой. - Пожалуйста, скажите, что тоже присоединитесь к нам, миссис Дейли.
   Верена улыбнулась и милостиво приняла предложение.
   - Пожалуй, вряд ли кто сравнится в изысканности манер с южанами, - заметила Верена Дейли, трогая вожжи. - У этого Еноха такая обворожительная улыбка, а Мэри заставляет чувствовать себя так приятно и свободно, что кажется, будто пробыл в этом доме несколько лет и давно всех знаешь.
   - Они милые люди, - согласилась Джоли, но никак не могла выкинуть из головы бедную Нан Калли. Ее сейчас волновало, перебралась ли ее подруга в дом к Айре Дженьюэри, как было задумано.
   - Но?.. - спросила Верена, уверенно правя лошадью.
   - Калли тоже были отличные люди, - ответила Джоли, обнимая руками колени. - Они были счастливы; вот как сейчас Енох и Мэри.
   Верена кивнула, что понимает сантименты Джоли, но ответ ее был сугубо практическим:
   - Есть вещи, которые нам остается только принять, Джоли. Нам остается лишь верить, что в конце концов все образуется и станет на свои места. Я думаю, что Господь знает, что делает, а нам, неразумным, не всегда дано понять Его помыслы. Но одно я знаю твердо: Господь во всем прав.