Миллер Линда Лейл. Укрощение Шарлотты (Гаремные страсти)

   Подогретые полотенца и чистое платье уже ждали ее, когда она вылезла из ванны, и Шарлотта с удовольствием переоделась. Пока она поглощала обильный завтрак из фруктов, шербета, кофе и сыра. Алев старательно расчесывала ее спутанные волосы.
   — Куда ты собираешься теперь? — со скрытым волнением спросила она.
   — Я полагаю, назад в Испанию, — доверительно отвечала Шарлотта. Хотя она по-прежнему сомневалась в чувствах Патрика по отношению к ней, но была вполне уверена в его заботе о «Чародейке». — Ты ведь знаешь, что на нас напали пираты и корабль пострадал. Ему нужен ремонт.
   Алев повторяла ее отпет по-арабски звеневшим 6т возбуждения голосом, и вот уже Шарлотту заставляя рассказывать новую историю — как пираты пошли на абордаж «Чародейки» и что за этим последовало. Когда она кончила отвечать на вопросы, то почувствовала, что устала так же, как если бы пережила все сражение заново. Она зевнула, и Алев бережно отвела ее на одну из кушеток. Шарлотта тут же забылась сном. Через какое-то время ее разбудил Рашид.
   — Капитан Треваррен зовет тебя, — сообщил он. Тон его был таким торжественным, словно он возвещал второе пришествие Христа.
   Шарлотта потянулась и села в постели.
   — Он зовет? — томно спросила она, — Ну что ж, мне не пристало заставлять господина дожидаться.
   Рашид подозрительно оглядел ее, прищурив глаза, но ничего не сказал о ее распущенности, а лишь молча повел из гарема через бесконечные переходы и залы, пока не остановился у дверей в покои Халифа. Он слегка поклонился, развернулся и ушел.
   Шарлотта не сразу открыла дверь, несколько минут борясь со своим гневом. У нее накопилось немало претензий к Патрику Треваррену, и начать она намеревалась с того факта, что он связал ее и запер в отхожем месте. Передернув плечами и повыше подняв голову, она шагнула за порог.
   Халиф лежал на софе, обложенный подушками и одеялами, укрывавшими нижнюю часть туловища. Его обнаженный торс носил следы кнута и ожогов, а каждый палец Кохран перевязал и уложил в лубки по отдельности. Под закрытыми глазами султана лежали глубокие тени, и даже с этого конца комнаты Шарлотта видела, как тяжело дается ему каждый вдох.
   Патрик стоял в нише одного из окон, повернувшись к Шарлотте спиной. Плечи его, как всегда, прямые, словно окаменели под изодранной, залитой кровью рубашкой.
   Перед лицом видимых страданий Халифа и старательно скрываемых — Патрика, Шарлотта мгновенно забыла о собственных бедах. Взволнованная, она подошла сначала к Патрику, стараясь заглянуть ему в глаза. Выражение его лица было непроницаемым и мрачным.
   — Ты ранен? — спросила она. Он вздрогнул, как от прикосновения. Оказалось, капитан до сих пор не заметил, что она вошла в комнату. Его лицо покрывали ссадины, а в волосах и на рубашке запеклась кровь.
   — Я потерял двоих. Одному из них было всего девятнадцать лет.
   Шарлотта прижалась лбом к его плечу и обняла его.
   — Мне очень жаль, Патрик. — Она тихо постояла несколько минут, как бы стараясь перелить часть его отчаяния в себя — разделенное горе переносится легче. — А что Халиф? Он выживет? — наконец решилась она спросить.
   Патрик обернулся и взглянул на друга.
   — Да, думаю, выживет. Бог мой, Шарлотта, если бы ты знала, что этот выродок с ним сотворил…
   Шарлотта уже могла сделать об этом свои выводы, увидев следы ожогов и лубки на пальцах Халифа, но она позволила Патрику выговориться до конца, ведь сжигавшая его ярость требовала выхода и могла даже довести до безумия, не поделись он с кем-нибудь сию же минуту. Она лишь беззвучно рыдала, слушая его ужасный рассказ.
   — Тебе необходимо отдохнуть. — Она погладила его по щеке. — Ты совсем вымогался.
   Взгляд его скользнул по беспомощной фигуре Халифа.
   — Кто-то должен дежурить возле него. Кохран подежурит, — мягко возразила Шарлотта, тихонько беря его за руку и подводя к ближайшей кушетке. — И я тоже буду здесь. — Она начала расстегивать его рваную рубашку. — Если ты зачем-то понадобишься Халифу, я тебя сразу же разбужу.
   Синие глаза Патрика потемнели от горя и накопившейся усталости. Искривившая его губы улыбка была столь мимолетной, столь жалкой, что у Шарлотты чуть не разорвалось сердце.
   — Ну почему я не перестаю удивляться тому, что один человек может сделать с другим, которого он зовет своим братом? — с тихим отчаянием проговорил он.
   Слезы подступили к глазам Шарлотты, но перед Патриком она сдержалась. Она лишь нежно обняла его и усадила на край кушетки.
   — Ты забыл, что не все так уж плохо, — возразила она, становясь на колени и снимая с него сапоги.
   — О чем ты? — хрипло спросил он.
   — Принцы остались живы. — Она толком не следила за тем, что говорит, а лишь старалась не молчать. — И Халиф поправится и снова будет править королевством. А мы отправимся в Испанию и приведем в порядок «Чародейку». И поплывем на твой остров. А уж там, наверное, я смогу родить ребенка.
   Патрик какое-то время сидел неподвижно, но потом встрепенулся, словно и не засыпал от усталости минуту назад. Шарлотта улыбнулась при виде его растерянного лица.
   — Я сказала, что Халиф поправится, — терпеливо повторила она. — Я сказала…
   Он, потрясенный новостью, больно схватил ее за плечи и встряхнул?
   — Ты носишь моего ребенка?
   Дело в том, что, пока Шарлотта находилась в дворцовом туалете, у нее было вдоволь свободного времени. Она успела разъяриться и выплакаться, помолиться и попроклинать, поспать и помечтать и даже немного поразмыслить. И произвести некоторые подсчеты.
   — Я думаю, что это так, — подтвердила они. — Ложись же, Патрик.
   Все еще не придя в себя, он подчинился, но так и не выпустил ее руки.
   — А ты уверена?
   — Полностью. Я… ну… — Она замялась, покосившись на Кохрана, сидевшего подле Халифу. — Видишь ли, у меня задержка.
   Глаза Патрика закрылись, но на губах играла блаженная улыбка.
   — Ребенок… — произнес он.
   Больше он не мог бороться с усталостью и провалился в сон, но только через некоторое время его хватка ослабла настолько, что Шарлотта смогла освободить руку. Она подошла к султанской софе и встала напротив Кохрана.
   — Я могу чем-нибудь помочь? — тихонько спросила она.
   Старпом поднял на Шарлотту глаза и улыбнулся.
   — Я думаю, что здесь управлюсь сам. Вы лучше посидите возле капитана, миссис Треваррен, это наверняка подбодрит его. Он чудесный малый, и его потрясло предательство Ахмеда.
   Шарлотта посмотрела на своего измученного, крепко спящего мужа и подумала, что еще ни одна женщина не любила мужчину так, как она любит Патрика. Найдя низенький пуфик, она пододвинула его поближе к кушетке и уселась подле капитана, взяв его руку в свои.
   Он пошевелился во сне, и Шарлотта, наклонившись, поцеловала его ладонь. Глядя с нежностью на Патрика, она размышляла о том, каким разным может быть человек. Он так силен, самонадеян и горд, а в любви неутомим и уверен в себе. А вот теперь он словно дитя, которого утешает лишь одно ее присутствие.

Глава 12

   Патрик лениво развалился на низенькой тумбе во дворике напротив входа в апартаменты, которые они занимали со дня возвращения во дворец вот уже две недели. Его внимание было поглощено весьма легкомысленным занятием: он чистил маленьким десертным ножом апельсин, но говорил при этом о вещах вполне серьезных.
   Хотя бы раз в жизни, Шарлотта, прислушайся к голосу разума. Ты в положении, и я был бы последним идиотом, если бы позволил тебе снова пересекать пустыню верхом. По правде говоря, чудо уже то, что ты не выкинула еще в первый раз.
   Шарлотта вздохнула. Халиф еще слаб и не скоро поправится, но уже ясно, что это вопрос времени. Патрику нечем здесь заняться, и он рвется вернуться с командой в Испанию, чтобы закончить ремонт «Чародейки».
   — Я полагаю, мое обещание быть осторожной вряд ли тебе убедит? — не унималась она.
   Патрик отложил в сторону нож и отправил одну сочную дольку в рот.
   — Вы абсолютно правы, миссис Треваррен, — отвечал он, старательно разжевав и проглотив апельсин, дабы его слова казались внушительнее. — Оно совершенно меня не убедит. Во-первых, у вас нет никакого представления о том, что значит «быть осторожной». Во-вторых, ваши обещания не стоят и ломаного гроша.
   Щеки Шарлотты порозовели от негодования.
   — Я могу быть хитрой, но никогда не была бесчестной, — возразила она.
   Ее муж ухмыльнулся, наслаждаясь очередной долькой сочного, ароматного плода.
   — О нет, моя дорогая, я никогда не сомневался в чистоте твоих помыслов. Но, увы, путь к их достижению часто бывает у тебя весьма извилист.
   Шарлотта постаралась не поддаваться возмущению. Она хотела во что бы то ни стало отправиться с Патриком в Испанию, но не сомневалась, что давить на него бесполезно — ссорами она ничего не добьется. Он явно решил при необходимости даже запереть ее, а ей совсем не улыбалась перспектива вновь оказаться пленницей.
   — Я буду находиться в гареме, как и в прошлый раз? — спросила она невинным голоском, но что-то в ее тоне насторожило Патрика, с прищуром посмотревшего на нее.
   — Вряд ли. Думаешь, я забыл, как ты перелезла через стену и чуть не угробила себя в пустыне, пока Халиф не нашел тебя?
   А она подумала об Ахмеде, вероломном брате султана, запертом теперь в тесном каземате в старой части дворца, и содрогнулась, взглянув на Патрика. Конечно, условия содержания будут совершенно различными, но суть-то остается одна. Она снова узница.
   Патрик привлек ее к себе и положил ей в рот дольку апельсина. По ее языку растеклась ароматная прохлада.
   — Где же ты собираешься меня держать? В коробке, как ручную мышь?
   — Как ни глупо это звучит, — отвечал он, снова угощая ее, — я уверен, что смогу доверять тебе, если ты будешь чем-то занята во дворце.
   Шарлотта наслаждалась чудесным фруктом, борясь с поднимавшейся в ней волной возбуждения от близости Патрика.
   — Чем-то занята? — переспросила она. — Например?
   Он снова усадил ее подле себя на тумбе.
   — Кохран отправляется со мной, следовательно, он не сможет быть лекарем при Халифе. Мне станет гораздо спокойнее, если я буду знать, что за моим другом присмотришь ты.
   Возможно, капитан говорил совершенно серьезно или просто Шарлотте очень хотелось в это поверить, но ей гораздо больше нравилось присматривать за кем-то другим, чем самой оставаться объектом для присмотра.
   — Это правда? — спросила она.
   — Это правда, — почему-то хрипло отвечал Патрик, касаясь ее лица пальцами, пахнущими апельсином, — А я успею вернуться и забрать тебя отсюда еще до того, как ты сможешь разлюбить меня.
   «Невероятно», — подумала Шарлотта. Ее сердце уже ныло от мысли о неизбежной разлуке с мужем.
   — Я всегда была уверена, что место жены подле мужа, особенно если она в положении, но вижу, что у меня нет выбора. Я обещаю оставаться здесь.
   — Спасибо. — Он придвинулся поближе и наградил ее легким поцелуем.
   Это так поразило Шарлотту, что она чуть не упала с тумбы. Благодарность была последним, чего она могла бы от него ожидать, да к тому же сейчас, после выигранной стычки, когда капитан имел полное право быть довольным собою.
   Он засмеялся, глядя в ее распахнутые от удивления глаза, и снова поцеловал ее, на этот раз более чувственно. Теперь они оба чуть не соскользнули с тумбы на пол… но тут из дверей комнаты раздался голос.
   — Прошу прошения, сэр, — скачал Кохран смущенно, — но на рейде стоит корабль, и выглядит он подозрительно.
   Патрик мгновенно оказался на ногах, Шарлотта ощутила, как напряглись его мускулистые руки, легко поднявшие ее с тумбы.
   — Ты опознал его? — спросил капитан у старпома.
   Полуобернувшись к Шарлотте, он остановил ее коротким строгим взглядом, красноречиво говорившим: лучше ей не болтаться сейчас под ногами и держать свое мнение при себе.
   — Ничего определенного, капитан, просто мне не правится его вид. Нутром чую здесь что-то не так.
   Патрик стремительно удалился, а Шарлотта осталась на месте, хотя и сгорала от любопытства. Но не стоит лишний раз попадаться на глаза мужу в такой серьезный момент: он может снова лишить ее свободы под предлогом безопасности.
   Кохран почтительно коснулся лба, как бы отдавая ей честь, и последовал за капитаном.
   Через несколько секунд работы над собой, хотя она и подчинилась приказу мужа, ей до смерти не хотелось отсиживаться в тылу, когда, похоже, назревали важные события. Шарлотту все же решила, что лучше всего заняться полезной деятельностью, и направилась в апартаменты Халифа.
   Рашид находился там, не спуская настороженного взгляда воспаленных глаз с лица султана.
   — Что-то случилось? — спросил евнух, услышавший суету в коридорах.
   Его бронзовые пальцы сжались на рукоятке кинжала, и весь его вид не оставлял сомнений, что он будет сражаться насмерть, защищая своего хозяина.
   Шарлотта удивлялась такому проявлению верности, которого не приходилось ожидать от раба, оскопленного самими же хозяевами. Она встретилась с ним глазами.
   — На рейде стоит незнакомый корабль, и мистер Кохран беспокоится.
   Рашид оставил в покое клинок, но озабоченность его не покинула. Он снял со лба султана компресс, прополоскал, отжал над стоявшей рядом миской и снова положил на голову Халифу.
   — Это могут быть пираты, — размышлял он вслух, — или друзья Ахмеда, поспешившие присягнуть новому правителю.
   Халиф застонал во сне и пробормотал что-то нечленораздельное.
   — Пираты? — судорожно вздохнув, переспросила Шарлотта. Она уже имела достаточно драматичный опыт общения с этими отверженными, скитающимися по морям, и отнюдь не жаждала его возобновлять. — Вряд ли они настолько глупы, что отважатся атаковать дворец…
   — Мне надо пойти самому взглянуть, что случилось, — решился Рашид. Он вынул из ножен кинжал и вложил его рукоятку Шарлотте в руку. — Прошу тебя оставаться здесь, возле султана. Если кто-нибудь попытается сюда проникнуть, убей его.
   Шарлотту поразила хладнокровная жестокость приказа.
   — Нельзя же убивать всех подряд! Это может быть Алев или кто-то еще из женщин.
   Темные глаза Рашида, как всегда, оставались непроницаемыми.
   — Весь дворец полон предателей и шпионов, — сказал он. — Гарем тоже не защищен от предательства. Никто, кроме меня, капитана Треваррена или мистера Кохрана, не должен пытаться проникнуть в эту комнату.
   — И, по мнению Патрика, эта комната — самое безопасное убежище для его беременной жены, — пробормотала себе под нос Шарлотта, глядя вслед уходящему евнуху. Она осталась наедине со спящим Халифом.
   Султан снова застонал и дернулся во сне, и Шарлотта пододвинула пуфик, чтобы сесть рядом с софой.
   — Вот так, — произнесла она, словно успокаивая одного из своих младших братьев, увидевших страшный сон, — не волнуйтесь, Вы в полной безопасности. — И она, внимательно осмотрев кинжал, отложила его с содроганием.
   Халиф открыл глаза, удивленно взглянул на нее и пошутил:
   — О Рашид, как ты изменился!
   Шарлотта постаралась тут же ответить, чтобы не дать султану догадаться, что Рашид покинул его из-за угрозы пиратского налета. Она взяла его исхудавшую руку, стараясь найти силы, чтобы улыбнуться в ответ на шутку.
   — Как вы себя чувствуете?
   Султан вздохнул.
   — Так, словно я трое суток пролежал голым на песке под палящим солнцем. Вы не смогли бы утолить мою жажду несколькими глотками воды?
   Шарлотта наполнила из хрустального графина пиалу и поднесла ее к потрескавшимся губам султана. В его карих глазах она заметила след замешательства, вызвавший у нее тревогу.
   — Вы не хотели бы что-нибудь поесть? Я могу послать за свежими фруктами или сыром.
   Халиф покачал головой и снова откинулся на шелковые подушки.
   — Нет, мрачно ответил он, — я не голоден. — Он взял ее руку. Теперь, по прошествии времени, лубки с его пальцев уже сняли, но раны все еще были покрыты струпьями, а новые ногти только начали отрастать. — Пожалуйста, — продолжал он. Я бы не хотел оставаться один.
   Она улыбнулась и кивнула, чтобы подбодрить его, от души надеясь, что они не станут частью добычи для банды мародерствующих пиратов. Хотя ее страхи, пожалуй, напрасны, подумала она. Если даже на борту таинственного корабля окажется шайка головорезов, Патрик с командой смогут дать им достойный отпор.
   — Я не собираюсь покидать вас, — мягко отвечала она, вспомнив, как ее мачеха, бывшая отличной сиделкой, умела успокаивать больных, легко достигая своей целя с помощью ласковых слов и сочувствия. В очередной раз Шарлотта с особенной теплотой вспомнила Лидию.
   — Тогда поговорите со мной, — словно малое дитя, попросил Халиф. — Расскажите мне о тех местах, откуда вы родом.
   Неожиданные слезы подступили к глазам Шарлотты, и, проглотив комок в горле, она сказала:
   — Я выросла в маленьком городке под названием Гавань Куад.
   — Гавань Куад, — повторил Халиф, не выпуская ее руки и глубоко вздыхая.
   Шарлотта постаралась овладеть своими чувствами. Когда она вернется в штат Вашингтон, она соберет всех своих юных братьев и кузин и подробно расскажет им обо всем; о султанском дворце, о корабле Патрика и о пиратах. Тогда уж она сможет дать волю чувствам и вести себя, как хочет, а не так, как того требуют обстоятельства.
   — Это очень красивое место, — задумчиво продолжала она. — Там растут деревья с такими густыми кронами, что даже удивительно, сколько в них скрывается белок. Они всегда зеленые — в основном это ели, кедры и сосны, — и на фоне голубого неба их кроны кажутся чернильно-черными. А вода! Она совершенно синяя, а иногда бывает — я имею в виду Пугетский пролив, конечно…
   — Там есть горы? — голос Халифа был хриплым. Шарлотта потрогала его лоб, невольно повторяя жест, перенятый у Лидии. Она беспокоилась, так как ее пальцы коснулись сухой и горячей кожи.
   — Да, — тем не менее продолжала она. — От нас видно гору Олимпик, возвышающуюся над хребтом Пениннсьюла. Зимой они все покрыты снегом, а летом белые шапки остаются лишь на вершинах. Иногда их склоны кажется пурпурными. — Она остановилась, прислушиваясь к подозрительным хрипам в легких Халифа. — А если повернуться в сторону материка в ясную солнечную погоду, то вы увидите гору, которую индейцы зовут Тахома.
   — Я бы хотел повстречаться с индейцами… — прошептал Халиф. От слабости он впал в состояние беспокойной полудремы, не приносящее отдыха.
   Шарлотта несколько минут не решалась выпустить его руку, чувствуя, что над его жизнью нависла угроза, совсем не связанная с пиратами. Обернувшись, она обнаружила, что неслышно вошедший Патрик смотрит па нее. Выглядел он встревоженным.
   Она осторожно положила на постель руку Халифа и пересекла комнату, чтобы тихонько переговорить с мужем.
   — На нас собираются напасть пираты?
   Патрик мрачно уставился на нее, словно она говорила на непонятном ему языке.
   — Патрик! — всполошилась Шарлотта. Если ей угрожает оказаться с перерезанной глоткой или увезенной в другой гарем, она, по крайней мере, хотела бы об этом знать.
   — Нет, то есть я не уверен. Они отправляют к берегу шлюпку с двумя людьми, а мы с Кохраном будем ждать их на пристани. — Взор Патрика обратился на спящего друга. — Как чувствует себя Халиф?
   Шарлотта скрестила руки и испытующе посмотрела на Патрика, смущенная его поведением.
   — Ему хуже, — сказала она честно. — У него жар, и мне не нравится, с каким трудом он дышит.
   Патрик молча подошел к ложу больного и пощупал его лоб.
   — Проклятье! — произнес он. — Уж не подцепил ли султан заражение крови или что-нибудь в этом духе, как ты думаешь?
   Она подняла с мраморного пола миску, вода в которой уже нагрелась и приносила страждущему мало облегчения.
   — Это больше похоже на пневмонию, — возразила она. — Я видела, как от нее умирали лесорубы и женщины, только что родившие детей. Болезнь набрасывается на изможденный организм.
   Казалось, что взгляд капитана способен прожечь стены.
   — Халиф может умереть! — прошептал он сквозь зубы, и незнакомый с ним человек мог бы сейчас испугаться за участь Шарлотты. — После всего, что пережил, он может умереть.
   Только спустя несколько долгих секунд Шарлотта отважилась взять Патрика за руку.
   — Мы ведь не знаем еще наверняка. Я только предполагаю, а уж меня не назовешь авторитетом в медицине.
   Патрик не отрывал взора от Халифа, словно гипнотизируя неведомого врага, предлагая ему принять телесное обличье и выйти на честный поединок. Прошло немало времени, пока он снова посмотрел на Шарлотту, и она смогла различить отчаяние на дне его синих глаз.
   — Мне нужно быть сейчас на берегу вместе с Кохраном, — сказал он, положив руки ей на плечи. — Постараюсь вернуться как только смогу.
   Она кивнула, все еще держа в руках миску. Когда Патрик вышел, она выплеснула ее содержимое во двор и дернула за шнурок колокольчика, чтобы позвать служанку.
   Рашид вернулся раньше Патрика и застал Шарлотту обмывавшей свежей холодной водой лицо, торс и подмышки Халифа.
   — Что происходит? — спросила она хриплым шепотом. Был жаркий послеполуденный час, и во всем дворце стояла мертвая тишина, как и всегда в это время.
   Евнух потеснил Шарлотту, чтобы помочь ей держать и поворачивать султана.
   — Я всего лишь раб, — проворчал он. Страх за жизнь хозяина сделал его сварливым. — Я не могу знать обо всем.
   — Неправда, — возразила Шарлотта. — До тебя первого доходят все слухи, что носятся по дворцу. Неужели слуги ничего не говорили о том, что за корабль стоит на рейде?
   Рашид попытался запугать ее одной из своих гримас.
   — Слуги знают еще меньше моего. Прекрасно. — Шарлотта постаралась взять себя в руки, глубоко вздохнув. Пригладив волосы и одернув платье, она сказала: — Стало быть, мне надо самой выйти на берег и разузнать, что там творится.
   Евнух остановил ее, не успела она пересечь и половины комнаты. Шарлотта удивилась, с какой грацией и легкостью двигался этот крупный человек.
   — Капитан не желает, чтобы ты вмешивалась.
   Шарлотте до смерти надоело выслушивать, чего желает и чего не желает капитан. Она вырвалась от Рашида.
   — Возможно, тебе и нравится быть рабом, — не выдержала она, — а мне — нет!
   В глазах у Рашида вспыхнуло такое пламя, что она тут же пожалела о своих словах. Прикусив губу, Шарлотта попыталась было извиниться, но еще более мрачное выражение уязвленной гордости на лице евнуха быстро иссушило поток ее красноречия. Она вернулась к ложу Халифа, не сказав ни слова, — максимальная уступка обстоятельствам, на какую она была способна.
   Прошло около часа в неловком молчании, пока не явился слуга, пригласивший ее к Патрику, и Шарлотта встретилась с мужем в отведенной для них комнате, рядом с покоями султана.
   Капитан выглядел рассеянным, нетерпеливым и необъяснимо равнодушным к ней. Он беспорядочно заталкивал свои немногочисленные пожитки в арабские седельные сумки, с которыми обычно путешествовал верхом.
   Шарлотта всполошилась.
   — Ты уезжаешь? — Слова сами собой складывались в фразы обвинения и упрека. — А как же осложнения у Халифа? А как насчет пиратов в заливе, которые только и ждут возможности перерезать нас всех прямо в постели?
   Патрик повесил кожаные сумки через плечо, и в глазах его полыхнул мрачный юмор.
   — Это рыбаки, — вздохнул он, — а не пираты. Они уже неделю в море и зашли сюда запастись пресной водой, вот и все. А что до Халифа, я ведь могу положиться на вас с Рашидом.
   Ее пронзила горечь при мысли о разлуке с Патриком, пусть и короткой, но она быстро оправилась. Она должна переносить невзгоды с высоко поднятой головой и не подавать виду, как уязвима. Это нужно для их ребенка, которому только предстоит появиться на свет.
   — Я понимаю, — сказала она как можно более сдержанно.
   Патрик задумчиво смотрел на нее. Шарлотта ждала, что он скажет ей на прощание, что любит ее или даже что ему ненавистна разлука, но он так и не произнес ни слова. Он просто обнял ее и поцеловал, а потом вышел, так ничего и не сказав напоследок.
   Такое молчаливое прощание Глубоко ранило Шарлотту, hi) она была не из тех женщин, которые в подобных случаях способны заливаться слезами. Ее здоровая натура всегда брала верх и не давала ей распускаться.
   Зная, что возле Халифа дежурит Рашид, она поспешила по лестнице к окну, из которого могла видеть, как Патрик со своими людьми скачет по освещенной сумеречным светом пустыне.
   Шарлотта где-то слышала, что это плохая примети смотреть вслед тому, кого любишь, пока он не скроется из виду, но ей всякий раз хотелось еще мгновение видеть Патрика, потом еще мгновение…
   Когда он въехал на высокую дюну и обернулся к ней в прощальном приветствии, сердце чуть не выпрыгнуло у нее из груди и она не смогла подавить глухого рыдания.
   Она взмахнула рукой ему в ответ, повернулась и пошла во дворец.
   Халиф проснулся через час с небольшим. У него был сильнейший жар, и он находился в полубредовом состоянии, но Шарлотте удалось уговорить его выпить несколько глотков бульона и холодной воды, после чего он впал в беспокойное забытье.
   Шарлотта от усталости тоже начала грезить наяву, но Рашид вернул ее на землю, взяв за локоть.
   — Идите отдохните немного, миссис Треваррен, — сказал он. — Я разбужу вас, если увижу, что ему становится хуже.
   Шарлотта была с ним согласна. К тому же ей хотелось немножко побыть одной и помечтать о будущем ребенке. Она кивнула и вышла из султанской опочивальни. Но прежде чем вернуться к себе в комнату, она подошла к окну, обращенному на море, и смотрела на темные волны.