— Ну да, — растерянно проговорил Ковалёв, — конечно, я не женюсь на тебе только из-за Галины. И, если она успокоится, то я смогу с ней развестись!
Он старательно не думал о последних словах подруги.
— Ясно, — Марина деловито утёрла слёзы и закурила.
— Ты куришь? — воскликнул скандализованный Ковалёв.
Его Мариша была девочкой нежной и тонкой, она не пила и не курила, не ругалась, и вообще словно сошла с небес.
— Я только начала, — растерялась она, торопливо затушив сигарету и старательно кашляя. — Такой стресс — свидания с тобой!
Владимир Ильич моментально поверил в то, что девушка закурила в первый раз. Он не стал спрашивать, каким образом пачка сигарет оказалась на её столе. Он просто привлёк к себе и поцеловал, стремясь отогнать от себя неприятные ассоциации, связанные с её странными вопросами о его жене. Но объятия юной подружки очень быстро способствовали этому.
Мила обнималась с Антоном в его комнате.
— Ты закрылся? — вдруг встревожилась она.
— Не бойся, сюда никто не посмеет войти! — улыбнулся он.
Мила тоже улыбнулась. Антон так выдрессировал прислугу, что горничная не заходит к нему в комнату для уборки без предварительной договорённости. А Любовь Андреевна тоже долго стучится в дверь, прежде чем войти. Так что оснований для волнений не было.
— Ты была несравненна в этой передаче, — хихикнул Антон. — Выставила мужа моей мамочки полным кретином!
Мила с обожанием посмотрела на него. Парень был хорош, как картинка. Синяки на его лице уже почти зажили, да и они его не слишком портили. Вообще-то Павел тоже был красив, однако Миле приелось постное выражение его лица, ничего не выражающие глаза с глубоко спрятанной грустью, и вечное уныние.
Как Павел ни клялся в их первую брачную ночь, так и не состоявшуюся, ничего у него не вышло. Он обещал новобрачной, что забудет о своей Жанне, что навсегда выбросит её из головы, и приложит все силы, чтобы полюбить Милу.
Однако ничего такого не случилось. Он действительно пытался во время их медового месяца делать всё, чтобы новобрачная была счастлива. Он не вспоминал о Жанне, дарил Миле роскошные подарки, занимался с ней любовью, и был нежен и заботлив. Однако это кончилось сразу же, как они вернулись домой. Павел снова стал замкнутым, аморфным и равнодушным. О боже, каким же он смотрится блёклым на фоне Антона, ну чисто дохлая рыба!
Конечно, Павел, если рассудить, отличный муж. Он не изменяет, даёт ей любые суммы без всяких расспросов, сопровождает жену на вечеринки, не устраивает ей скандалов из-за поздних возвращений или её карьеры.
Мила знала, что всё семья Резников весьма неодобрительно относится к её певческой деятельности. Но Миле было глубоко наплевать. Главное — что свекор дал ей денег на сольный диск и презентацию его, оплатил огромную студию, а Павел не смущается, когда она снимает большие деньги с его кредитки и ворохом покупает себе одежду и обедает — ужинает в дорогих ресторанах.
Свершилось то, о чём она всегда мечтала: о спокойной и сытой, обеспеченной жизни. Но также случилось и то, о чём она и подумать не могла: она влюбилась!
Вначале Мила думала, что Антон, весёлый и раскованный, нравится ей просто как противоположность хмурого и печального Павла. В конце концов, когда на улице постоянно идёт дождь, люди получают настоящий кайф от поездки в солнечные и тёплые страны! Так и Мила, решила, что Антон притягивает её именно как антипод мужа.
Однако несколько дней назад, когда они занимались любовью в бассейне, страшно рискуя, она поняла, что это чувство более серьёзное.
Тогда, в бассейне, она и не думала ни о чём таком, это было слишком опасно: их мог увидеть кто угодно из прислуги! Бассейн — то находится под стеклянным куполом, а, значит, если кому-то придёт в голову рассмотреть, кто же там плавает, любой это может сделать.
Любови Андреевны не было дома, а Павел и Анатолий Максимович были на работе, однако и горничная, и охрана, и кухарка могли сюда заглянуть. Но Милу с Антоном так потянуло друг к другу, что они выпустили этот факт из головы, и стали самозабвенно заниматься любовью прямо в воде.
Мила и не думала, что такая страсть возможна. Это было даже покруче, чем с телохранителем Анны Щедриной.
Им повезло: никто в бассейн не заходил и их не видел. Во всяком случае, они не видели, чтобы кто-то заходил. Впрочем, они бы и не увидели, даже если бы рядом стояла рота солдат и внимательно наблюдала — так сладкая парочка была занята волшебным действом. Но, вроде бы, на этот раз пронесло, потому что никто не устроил скандал и не рассказал Павлу о том, чем занималась его жена с его же сводным братом.
Ну, а заниматься любовью в комнате Антона и вовсе было безопасно: по крайней мере, дверь в комнате закрывалась на ключ!
Мила с жаром поцеловала своего новоявленного родственника по линии мужа, и тот не менее жарко ответил ей.
Рыжий Джонни продолжал горевать по погибшей коале. Её похоронили, сделали даже маленькую могилку, украшенную цветами, но Джонни не мог смириться с потерей. Он видел этого парня, видел, как тот зашёл в зимний сад, и стал пытаться трясти эвкалипт. Джонни стоял в дальнем углу сада, он делал свою дикую смесь из аспирина для деревьев. И уже собирался крикнуть этому человеку, чтобы он перестал заниматься глупостью и не пугал зверьков, как вдруг один из медвежат упал прямо под ноги парню. Тот нагнулся, посмотрел на распластавшееся тельце и сразу же ушёл, быстро, не оглядываясь. Тогда Джонни, продираясь сквозь заросли, забыв, что в саду есть специальные дорожки, добрался до коалы, склонился над ней, начал делать искусственное дыхание, щупать пульс, и всеми возможными способами пытаясь оживить медвежонка. И, когда понял, что это невозможно, закричал от ужаса и горечи.
Он пытался обвинить этого парня, но тот отказывался от своего поступка, делая вид, что и не подозревал о существовании зимнего сада. Джонни знал, что хозяин верит не ветеринару, а этому убийце. Но он не собирался оставлять без внимания этот ужасный случай. Зло должно быть наказано — это Джонни знал точно.
Он обязательно найдёт возможность отомстить парню. Он сделает так, что тот уберётся из этого дома.
А несколько дней назад Джонни очень повезло. Он видел, как Мила, которая ему очень нравилась, была в бассейне с этим человеком. Они там целовались! А потом… потом вообще потеряли всякий стыд! Это очень, очень плохо. Этот человек должен быть наказан за всё зло, которое он причинил этой семье! И он, Джонни, постарается сделать так, чтобы правосудие свершилось!
Мила радостно захлопала в ладоши. Ей только что удалось уговорить Любовь Андреевну съездить куда-нибудь отдохнуть. Мила подошла к выполнению своего плана со всей ответственностью. Она-то уж знала, где больное место у собственной свекрови.
— Любовь Андреевна, — заботливо начала она утром, когда Павел с отцом уже уехали на работу, а сама свекровь с Антоном спустились позавтракать.
Ранее было заведено, что вся семья завтракает в одно и то-же время, но после появления Антона произошёл раскол традиций. Антон не поднимался ранее десяти утра, в то время как Резники, отец и сын, уезжали на работу к девяти. Поэтому Любовь Андреевна решила притормозить свой завтрак, чтобы как можно больше времени проводить с Антоном. Естественно, Мила быстро вошла в их круг, оставив Павла со свёкром в меньшинстве. Итак,
— Любовь Андреевна, вам нездоровится? — спросила она утром, за завтраком.
— С чего ты взяла? — удивилась свекровь.
— Ну, — якобы смутилась Мила, — наверное, я просто ошиблась, извините. Или мне отсвечивает, солнце же как раз с моей стороны…
Любовь Андреевна явно забеспокоилась, и отложила вилку в сторону.
— Ну уж нет, говори, дорогая. Я плохо выгляжу? — задала она вопрос в лоб.
Мила немного помолчала, опустив глаза в тарелку с пышными оладьями, политыми мёдом.
— Да нет, ничего такого я не имела ввиду, — забормотала она, — просто мне показалось, что у вас синяки под глазами и вообще вид такой, будто вы сто лет не отдыхали.
Любовь Андреевна расстроилась, и провела рукой по лицу.
— И в самом деле, — обескуражено произнесла она, — кожа совсем сухая, никакой гладкости…
Мила чуть не хихикнула. Любовь Андреевна постоянно зависала у косметолога с массажистом, проживающих на территории поместья Резников, поэтому кожа у свекрови выглядела великолепно, равно как и сама Любовь Андреевна. Но ей необходимо было продолжать в том же духе. Антон, подготовленный любовницей с вечера, добавил:
— Ну, Мила, ты утрируешь, мамочка отлично выглядит для своих лет, но, конечно, отдых ещё никому не мешал! А ты же знаешь, как много она работает!
Это была часть правды. Любовь Андреевна действительно отлично выглядела, и не только для своих лет, а вот насчёт того, что она много работает, Антон явно погорячился. Свекровь Милы и раньше проводила в своём фонде по пол-дня, а уж после появления старшего сына и вовсе забросила фонд. Однако же сейчас Любовь Андреевна не на шутку растерялась.
— И что же делать? Мне казалось, что пластика лица ещё для меня рановата…
— Ну о чём вы, конечно, рано, — бодро выкрикнула Мила, — я думаю, вам стоит съездить на курорт, отдохнуть пару неделек. Сами же знаете, морской воздух увлажняет кожу, и она начинает прекрасно выглядеть. Да и, потом, новые впечатления, отдых, загар, купание в солёной воде, всё это сильно влияет на внешний вид к лучшему! Хотите, я поеду с вами?! Мне тоже надо отдохнуть, набраться сил перед новой серией клипов, да и компанию вам составлю!
Любовь Андреевна растерялась. Обычно, когда она хотела поехать отдыхать, муж и сын были заняты, а одна она ездить не любила. Однако же, поехать на курорт с невесткой — совсем другое дело!
— Но как же Антон? — развела она руками. — Не могу же я бросить своего мальчика!
— И мне бы не хотелось с тобой расставаться, мамочка, — подхватил Антон, с нежностью глядя на женщину. — Но, если вы с Милой не против, я бы тоже мог составить вам компанию!
— Ой, — Любовь Андреевна покраснела и закрыла лицо ладошками. — Антошенька, мальчик мой, прости, пожалуйста! Мне и в голову не пришло, что я могу с тобой не расставаться и на курорте! Вот ведь, всё-таки, до чего меня довели мои мужики! Обычно ни Павла, ни Толика не допросишься съездить отдохнуть со мной, вот я и привыкла, что надо обходиться без мужчин…
— Бедная моя, — проворковал Антон. — Совсем тебя не ценят в этом доме! Но ничего, теперь я — с тобой, и, значит, буду выполнять все твои желания!
У Любови Андреевны слёзы навернулись на глаза, и она уткнулась в тарелку, делая вид, что страшно проголодалась. Совладав с собой, она взглянула на Милу с Антоном, и произнесла:
— Вот и хорошо, значит, решено: мы едем отдыхать. А вот куда мы едем, дети, выбирайте сами!
Мила с Антоном торжествующе переглянулись. Ещё вечером они обсудили, что лучше всего поехать на Багамы. Там у Резника большая вилла, в которой можно затеряться, и не бояться, что Любовь Андреевна или слуги их застукают. И, к тому же, перелёт слишком долгий, это не Греция, значит, туда не нагрянут Анатолий Максимович с Павликом. Следовательно, можно спокойно отдыхать, наслаждаться морем, пляжем, новой культурой, а по ночам — Антоном. Вот бы всегда так жить!
Мила пока ещё не знала, что их планам не суждено осуществиться, поэтому была по-настоящему счастлива.
Настя, с трудом поднявшись с пола, буквально свалилась в кресло и раскинула руки и ноги, тяжело дыша. Ей тяжело давалась аэробика, которой она занималась под кассету, на пледе, постеленном сверху на ковёр. Целый час Настенька махала руками и ногами, и теперь, изнемогая от усталости, искренне удивлялась, как это они не отвалились. Она терпеть не могла спорт, но, раз уж задалась такой целью — вернуть Тофика, просто обязана делать упражнения, являющиеся некоей волшебной палочкой для её фигуры. Настя понимала, что нельзя в одночасье превратиться из Золушки в принцессу. Но, во-первых, она не Золушка, а всего лишь пытается отшлифовать свои неплохие формы. А во-вторых, если много и часто заниматься, то результат будет виден уже через две недели. И к тому же ей всё равно нечего делать. После института она свободна, как птица, ведь Сергей приходит домой около девяти вечера. Настя с трудом вытащила своё упитанное тельце из кресла и направилась в душ. Несмотря на сложность выполнения упражнений в теле чувствуется не просто усталость, а приятная усталость. Настя горда собой чрезвычайно, ведь она же упорна и дисциплинированна, ставит перед собой цель и добивается её. Следовательно, и Тофика она тоже сумеет вернуть. Даже если он нашёл себе другую, более красивую и стройную, Настя докажет ему, что она — ничуть не хуже этой другой. Для этого ей требуется только похудеть и отлично выглядеть, вот и всё. Настя решила изменить внешность. Совсем немного. И, конечно, без помощи пластического хирурга. Просто она перекрасит волосы. В чёрный цвет. И сделает другую причёску. Наверное, даже стрижку. Тофик не сможет устоять перед ней!
Стоя под душем, она вдруг вспомнила про мыло «Софт», купленное недавно в «Лавке жизни». Говорят, оно здорово помогает убрать лишний жир с живота и бёдер, если пользоваться им во время массажа. Настя взяла мыло в руки и принялась намыливать участки тела, которые следовало бы уменьшить в размерах, при этом активно их разминая. Она добьётся своего, и вернёт Тофика! Потом, когда он будет полностью приручён, она отыграется на нём, но пока будет паинькой. Она уже придумала, каким образом вернёт его, а для этого потребуется упругое, свежее тело без целлюлита. Так не лучше бы сосредоточиться на массаже?
Настя вышла из ванной комнаты через сорок минут. Руки у неё страшно болели с непривычки, оказалось, что делать самомассаж — занятие сложное и нудное. Настя сообразила, что гораздо проще и приятнее записаться на приём к профессиональному массажисту. Она накинула махровый халат и залезла с ногами в кресло перед телевизором. Несмотря на потерянную энергию, ей не сиделось на одном месте. Настя поднялась, и направилась к шкафу, выбирая одежду. К чему тянуть время? Если она решила подстричься, и перекрасить волосы, то лучше это сделать сейчас.
Ковалёв не мог поверить услышанному. Только что ему на мобильный позвонили из больницы и сообщили, что его жена находится в реанимации.
Он записал адрес больницы и тут же выехал. Что случилось с Галиной? Каким образом она оказалась в реанимации, если ещё вчера была абсолютно здорова? Жена вообще всегда поражала его своим здоровьем.
Она пила, как мужик, курила, как лошадь, трахалась направо и налево, однако же всегда выглядела превосходно. Годы шли, а ей хоть бы хны. Кожа оставалась гладкой и чистой, глаза не теряли блеска, фигура не расплывалась независимо от количества и характера пищи, которую Галка могла есть даже ночью. Словом, она не прикладывала никакого труда для того, чтобы так ослепительно выглядеть. Сколько он себя помнит, она ни разу не жаловалась даже на головную боль, разве что изредка, с похмелья. Так что же с ней случилось?
Когда Ковалёв прибыл в больницу, было уже поздно.
Жена умерла.
Как во сне, он заполнял какие-то бланки, и не мог поверить, что Галины больше нет. Ему не было ни больно, ни тяжело, потому что любовь уже давно прошла, мало того, эта его любовь к жене приносила ему одни страдания. И всё-же он не верил в то, что этой красивой жизнерадостной женщины больше нет.
Вскоре в больницу прибыла Мила. По обыкновению, она была одета в розовые тона. Её крашеные волосы были красиво уложены, и она благоухала дорогущими духами на весь вестибюль.
— Что случилось? — встревожено спрашивала она.
— Она выпала из окна, — сочувственно ответил молодой врач, с любопытством оглядывая посетительницу, угадывая в ней известную личность. — Мыла окна, и сорвалась.
— Она? Мыла окна? — фыркнула Мила. — Мать никогда и близко не подходила к тряпке!
— Всё когда-нибудь бывает в первый раз, — пожал он плечами. — Милиция осмотрела квартиру и обнаружила тазик, порошок, тряпки, сваленные у окна… Ваша мама до последнего цеплялась за подоконник со стороны улицы, на нём остались следы от её ногтей, но он не выдержал её веса, и оторвался вместе с ней.
Когда Ковалёв вышел с Милой из больницы, он молчал. Так же, как и дочь, он ни на секунду не поверил, что Галка хотела вымыть окна. Хотя…
Он тут же вспомнил последние месяцы их совместной жизни, когда она пыталась стать хорошей хозяйкой, готовила ему завтраки, и даже пыталась вытирать пыль. Хотя у него была домработница, Галина намеренно делала вид, будто трудится по дому, не покладая рук. Но, зная свою жену, он понимал, что это всё — актёрский акт специально для него. Как только он выходит за дверь, жена моментально прекращает эту дешёвую показуху. Так что же её подвигло на мытьё окон, если никого в квартире не было? Не надо было никому показывать своё трудолюбие, и заниматься этим нудным делом! Так почему же?
Ответа не было.
— Чёрт, как всё не вовремя, — заныла вдруг Мила. — Сегодня у меня день рождения, теперь придётся отменять!
Ковалёв повернулся и брезгливо, но внимательно посмотрел на дочь. Как ему удалось вырастить такое чудовище? Конечно, Галка оказалась плохой матерью, они не были близки с дочерью, и всё же, как — никак, умерла родная мать Милы, и второй уже не будет. Она могла бы скорбеть хотя бы для приличия! Но на приличия этому монстру было начхать! Она заботилась прежде всего лишь о собственной выгоде и удобствах.
Ковалёв решительно зашагал к своей машине. Ему больше не хотелось видеть дочь, и желательно — никогда.
Жанна огорчилась, узнав, что в дом Резников в этот раз ей попасть не удастся. С матерью Милы произошла трагедия, и празднество отменили.
— Я, конечно, в бешенстве, — рассказывала по телефону Мила, — но что делать? Резники меня не поймут, если я буду настаивать на банкете! Как-никак, она была моей матерью! Так что, Ирочка, давай в следующий раз, договорились? Ну пока, целую. Мне пора бежать!
Жанна положила трубку. Она молила аллаха, чтобы он не позволил Миле вспомнить, по какому поводу она приглашала Жанну — Ирину в дом. Жанна сама напросилась, под трухлявым предлогом, обещая Миле углядеть в Антоне нрав и характер. Но Мила рассказала, что они уже вовсю занимаются любовью, а, следовательно, появление в доме Жанны стало абсолютно лишним. Однако же, кажется, в памяти Милы осталось лишь приглашение, которое она уже отменила. И, следовательно, приглашение, согласно правилам хорошего тона, надлежит повторить. Впрочем, у Милы день рождения, и он испорчен смертью её матери. Вряд ли женщина перенесёт праздник на другое число!
И всё-же Мила — гадкая особа. У неё умерла мать, а она даже не выслушала соболезнования Жанны, отмахнулась от них. Вот если бы у Жанны была мать… Отец рассказывал, что она была очень красивая, гречанка…
Но та умерла при родах. Получается, что Жанна, даже будучи ребёнком, сделав первый вздох, убила собственную мать. Ребёнок — убийца…
Жанна закуталась в шаль и подошла к окну. Вид из него был замечательным. Лес — густой, тёмный, вдалеке блестит озеро, а во дворе — изящные цветочные клумбы, на которых, правда, пока что ещё ничего не цветёт. Отец сам строил этот огромный каменный дом. Даже, скорее, особняк. Здесь живёт столько народа! Шахид с семьёй, Жанна с дочерью, нянечка Полины, прислуга из числа азербайджанцев, охрана, в доме ещё есть комната Камиллы Аскеровны, и ещё четыре свободные комнаты — для родственников из Ленкорани, которые часто навещали Малика. Жанна задумалась над тем, что при жизни отца родственники приезжали в гости очень часто, а сейчас, когда общиной заправляет Шахид, никто не рвётся в Москву.
Дядя не одобрил план Жанны по полной легализации бизнеса Семьи. Оборвал её на полуслове, посоветовал не лезть в его дела. А ведь Жанна была правой рукой Малика, она знает всю схему построения бизнеса Семьи досконально. Шахид за несколько месяцев умудрился упустить из рук общины добрую четверть добра, которое кропотливо наживал мудрый Малик. И Жанна не сомневалась, что скоро от Семьи останутся одни воспоминания. Ей было обидно и горько, но теперь у неё была своя семья — дочь. И ей надо жить во имя и ради Полины. Она уже не та напористая и вспыльчивая максималистка, которой была ещё совсем недавно. Она не будет с пеной у рта доказывать свою правоту Шахиду. Пусть он поступает так, как хочет. У неё остаётся этот дом, квартира, возле которой был убит Малик, ещё недвижимость.
Ещё — драгоценности. Правда, непонятно, куда делись деньги, которые отец хранил в сейфе. Там была большая сумма, даже очень большая. Она тоже должна была достаться Жанне, однако же деньги исчезли.
Жанна была уверена, что их взял Шахид, но он отказался от её притязаний.
Подумав, она решила, что деньги у Мальчика. В самом деле, на что он жил? Он совершенно не был стеснён в средствах, давал ей деньги, они часто меняли мебель, покупали дорогую одежду и дорогие продукты. Может быть, у него и в самом деле бизнес шёл хорошо, но ведь начальный капитал на этот бизнес он где-то взял?
Жанна отмахнулась от воспоминаний. Она твёрдо для себя решила жить настоящим, а не прошлым. К тому же и её настоящее, и будущее — в её руках. Чем скорее она претворит в жизнь план Шахида, тем быстрее получит свободу. Иначе оставаться и ей, и Полине в заложницах у него всю жизнь.
Жаль, что план откладывается до лучших времён, потому что мать Милы трагически погибла сегодня утром, и в дом Резника попасть сегодня ей не удастся. А ведь она уже и платье купила, и продумала, какие драгоценности надеть, и даже Шахиду сообщила, что его план начинает действовать.
Она в сердцах сплюнула в пепельницу, и вышла из кабинета в свою спальню. Она знала, что будет сейчас делать.
Жанна сообщила нянечке, что уходит, переоделась и вышла из дома. Села в машину и поехала в знакомом направлении. Она собиралась на конюшню, расположенную на юго-востоке столицы — ту, которую ей подарил Павел. Конечно, ей не хочется обнаруживать себя, однако же эта конюшня принадлежит ей. И та подаренная Павлом кобыла — арабская чистокровная — тоже. Жанна с тоской вспомнила великолепную, гнедой масти, с тонко выраженной породностью, арабку. Вот уж где красавица!
Конечно, у Жанны было ещё две лошади. Она оплачивала их стойло и содержание на конезаводе. Но, выпав из собственной жизни на много месяцев, Жанна боялась, что уже не обнаружит ни золотистого ахалтекинца Пейкама, ни старичка Макса, орловского рысака, который четыре года назад подвернул ногу и сбросил наездницу. Жанна тогда получила серьёзную травму головы, но от конного спорта не отказалась, несмотря на запреты отца.
Она встряхнула волосами, и запретила себе вспоминать прошлое.
На всякий случай, если на подаренной ей конюшне работает всё та же девица — Лиза, кажется, Жанна натянула на голову парик — тот самый, который надевала для Милы. Ей абсолютно не надо было, чтобы Лиза узнала её, или чтобы кто-то другой узнал, и сообщил Павлу, что она жива.
Иначе ей не удастся выполнить то, что она должна выполнить по требованию Шахида.
Хотя, с одной стороны, если вдруг Павел узнает о том, что она жива, выполнить это, возможно, будет легче. Но это — только с одной стороны. Потому что если Павлик узнает, что она растит его дочь, он, во-первых, может потребовать свидания с ней, а Жанна хочет, чтобы дочь принадлежала только ей. Она не простила Павла, женившегося меньше чем через год после её исчезновения. К тому же жена Павлика — Мила, и Жанне не хочется, чтобы у Полинки был такой враг. А то, что Мила будет врагом для её дочери, это факт. Как враг она очень опасна.
Во-вторых, неизвестно, как поведёт себя Павел и его семья. А вдруг они захотят отсудить дочь у Жанны? С их возможностями и средствами это вполне решаемо.
И в-третьих, может статься, что Павел её забыл, и не захочет видеть ни её, ни дочь. И тогда плакал план Шахида, потому что секрет Жанны будет раскрыт. Ей нельзя так рисковать.
Шахид велел ей любыми средствами помочь ему изъять у Резника эту нефтяную скважину на Каспии. Ту, за которую он так долго боролся и из-за которой выдержал такие потери. Шахид довольно справедливо считает, что, если у него в руках окажется эта скважина, Семья сплотится вокруг него и станет ценить нового лидера, сумевшего обойти русского олигарха.
И она, Жанна, должна это сделать. И сделает. Потому что такова цена её свободы.
— Павел, как ты можешь такое говорить? — ледяным тоном спросила Любовь Андреевна. — И как только у тебя язык повернулся?
— Так же, как обычно, — буркнул Павел, без аппетита ковыряясь в своей тарелке.
Он только что предложил перенести праздник по случаю появления или, как выразилась Любовь Андреевна, возвращения Антона в семью, на другой день, потому что случилась трагедия с матерью Милы. Естественно, что и день рождения Милы отмечать не стали.
Галину знали все Резники уже много лет, ведь Анатолий Максимович и Владимир Ильич дружили с детства. Конечно, никто к ней не питал особой любви, семьи уже давным-давно перестали проводить вместе время, однако же надо было отдать дань памяти жены Ковалёва, по совместительству матери жены младшего Резника.
Никто не страдал по Галине и не бросался на стенку от горя, её было по-человечески жаль, как, впрочем, и любого другого знакомого человека, попавшего в беду.
Любовь Андреевна, правда, сказала Миле, что, пожалуй, гостей, приглашённых на день рождения, надо обзвонить и отменить приглашение.
Он старательно не думал о последних словах подруги.
— Ясно, — Марина деловито утёрла слёзы и закурила.
— Ты куришь? — воскликнул скандализованный Ковалёв.
Его Мариша была девочкой нежной и тонкой, она не пила и не курила, не ругалась, и вообще словно сошла с небес.
— Я только начала, — растерялась она, торопливо затушив сигарету и старательно кашляя. — Такой стресс — свидания с тобой!
Владимир Ильич моментально поверил в то, что девушка закурила в первый раз. Он не стал спрашивать, каким образом пачка сигарет оказалась на её столе. Он просто привлёк к себе и поцеловал, стремясь отогнать от себя неприятные ассоциации, связанные с её странными вопросами о его жене. Но объятия юной подружки очень быстро способствовали этому.
Мила обнималась с Антоном в его комнате.
— Ты закрылся? — вдруг встревожилась она.
— Не бойся, сюда никто не посмеет войти! — улыбнулся он.
Мила тоже улыбнулась. Антон так выдрессировал прислугу, что горничная не заходит к нему в комнату для уборки без предварительной договорённости. А Любовь Андреевна тоже долго стучится в дверь, прежде чем войти. Так что оснований для волнений не было.
— Ты была несравненна в этой передаче, — хихикнул Антон. — Выставила мужа моей мамочки полным кретином!
Мила с обожанием посмотрела на него. Парень был хорош, как картинка. Синяки на его лице уже почти зажили, да и они его не слишком портили. Вообще-то Павел тоже был красив, однако Миле приелось постное выражение его лица, ничего не выражающие глаза с глубоко спрятанной грустью, и вечное уныние.
Как Павел ни клялся в их первую брачную ночь, так и не состоявшуюся, ничего у него не вышло. Он обещал новобрачной, что забудет о своей Жанне, что навсегда выбросит её из головы, и приложит все силы, чтобы полюбить Милу.
Однако ничего такого не случилось. Он действительно пытался во время их медового месяца делать всё, чтобы новобрачная была счастлива. Он не вспоминал о Жанне, дарил Миле роскошные подарки, занимался с ней любовью, и был нежен и заботлив. Однако это кончилось сразу же, как они вернулись домой. Павел снова стал замкнутым, аморфным и равнодушным. О боже, каким же он смотрится блёклым на фоне Антона, ну чисто дохлая рыба!
Конечно, Павел, если рассудить, отличный муж. Он не изменяет, даёт ей любые суммы без всяких расспросов, сопровождает жену на вечеринки, не устраивает ей скандалов из-за поздних возвращений или её карьеры.
Мила знала, что всё семья Резников весьма неодобрительно относится к её певческой деятельности. Но Миле было глубоко наплевать. Главное — что свекор дал ей денег на сольный диск и презентацию его, оплатил огромную студию, а Павел не смущается, когда она снимает большие деньги с его кредитки и ворохом покупает себе одежду и обедает — ужинает в дорогих ресторанах.
Свершилось то, о чём она всегда мечтала: о спокойной и сытой, обеспеченной жизни. Но также случилось и то, о чём она и подумать не могла: она влюбилась!
Вначале Мила думала, что Антон, весёлый и раскованный, нравится ей просто как противоположность хмурого и печального Павла. В конце концов, когда на улице постоянно идёт дождь, люди получают настоящий кайф от поездки в солнечные и тёплые страны! Так и Мила, решила, что Антон притягивает её именно как антипод мужа.
Однако несколько дней назад, когда они занимались любовью в бассейне, страшно рискуя, она поняла, что это чувство более серьёзное.
Тогда, в бассейне, она и не думала ни о чём таком, это было слишком опасно: их мог увидеть кто угодно из прислуги! Бассейн — то находится под стеклянным куполом, а, значит, если кому-то придёт в голову рассмотреть, кто же там плавает, любой это может сделать.
Любови Андреевны не было дома, а Павел и Анатолий Максимович были на работе, однако и горничная, и охрана, и кухарка могли сюда заглянуть. Но Милу с Антоном так потянуло друг к другу, что они выпустили этот факт из головы, и стали самозабвенно заниматься любовью прямо в воде.
Мила и не думала, что такая страсть возможна. Это было даже покруче, чем с телохранителем Анны Щедриной.
Им повезло: никто в бассейн не заходил и их не видел. Во всяком случае, они не видели, чтобы кто-то заходил. Впрочем, они бы и не увидели, даже если бы рядом стояла рота солдат и внимательно наблюдала — так сладкая парочка была занята волшебным действом. Но, вроде бы, на этот раз пронесло, потому что никто не устроил скандал и не рассказал Павлу о том, чем занималась его жена с его же сводным братом.
Ну, а заниматься любовью в комнате Антона и вовсе было безопасно: по крайней мере, дверь в комнате закрывалась на ключ!
Мила с жаром поцеловала своего новоявленного родственника по линии мужа, и тот не менее жарко ответил ей.
Рыжий Джонни продолжал горевать по погибшей коале. Её похоронили, сделали даже маленькую могилку, украшенную цветами, но Джонни не мог смириться с потерей. Он видел этого парня, видел, как тот зашёл в зимний сад, и стал пытаться трясти эвкалипт. Джонни стоял в дальнем углу сада, он делал свою дикую смесь из аспирина для деревьев. И уже собирался крикнуть этому человеку, чтобы он перестал заниматься глупостью и не пугал зверьков, как вдруг один из медвежат упал прямо под ноги парню. Тот нагнулся, посмотрел на распластавшееся тельце и сразу же ушёл, быстро, не оглядываясь. Тогда Джонни, продираясь сквозь заросли, забыв, что в саду есть специальные дорожки, добрался до коалы, склонился над ней, начал делать искусственное дыхание, щупать пульс, и всеми возможными способами пытаясь оживить медвежонка. И, когда понял, что это невозможно, закричал от ужаса и горечи.
Он пытался обвинить этого парня, но тот отказывался от своего поступка, делая вид, что и не подозревал о существовании зимнего сада. Джонни знал, что хозяин верит не ветеринару, а этому убийце. Но он не собирался оставлять без внимания этот ужасный случай. Зло должно быть наказано — это Джонни знал точно.
Он обязательно найдёт возможность отомстить парню. Он сделает так, что тот уберётся из этого дома.
А несколько дней назад Джонни очень повезло. Он видел, как Мила, которая ему очень нравилась, была в бассейне с этим человеком. Они там целовались! А потом… потом вообще потеряли всякий стыд! Это очень, очень плохо. Этот человек должен быть наказан за всё зло, которое он причинил этой семье! И он, Джонни, постарается сделать так, чтобы правосудие свершилось!
Мила радостно захлопала в ладоши. Ей только что удалось уговорить Любовь Андреевну съездить куда-нибудь отдохнуть. Мила подошла к выполнению своего плана со всей ответственностью. Она-то уж знала, где больное место у собственной свекрови.
— Любовь Андреевна, — заботливо начала она утром, когда Павел с отцом уже уехали на работу, а сама свекровь с Антоном спустились позавтракать.
Ранее было заведено, что вся семья завтракает в одно и то-же время, но после появления Антона произошёл раскол традиций. Антон не поднимался ранее десяти утра, в то время как Резники, отец и сын, уезжали на работу к девяти. Поэтому Любовь Андреевна решила притормозить свой завтрак, чтобы как можно больше времени проводить с Антоном. Естественно, Мила быстро вошла в их круг, оставив Павла со свёкром в меньшинстве. Итак,
— Любовь Андреевна, вам нездоровится? — спросила она утром, за завтраком.
— С чего ты взяла? — удивилась свекровь.
— Ну, — якобы смутилась Мила, — наверное, я просто ошиблась, извините. Или мне отсвечивает, солнце же как раз с моей стороны…
Любовь Андреевна явно забеспокоилась, и отложила вилку в сторону.
— Ну уж нет, говори, дорогая. Я плохо выгляжу? — задала она вопрос в лоб.
Мила немного помолчала, опустив глаза в тарелку с пышными оладьями, политыми мёдом.
— Да нет, ничего такого я не имела ввиду, — забормотала она, — просто мне показалось, что у вас синяки под глазами и вообще вид такой, будто вы сто лет не отдыхали.
Любовь Андреевна расстроилась, и провела рукой по лицу.
— И в самом деле, — обескуражено произнесла она, — кожа совсем сухая, никакой гладкости…
Мила чуть не хихикнула. Любовь Андреевна постоянно зависала у косметолога с массажистом, проживающих на территории поместья Резников, поэтому кожа у свекрови выглядела великолепно, равно как и сама Любовь Андреевна. Но ей необходимо было продолжать в том же духе. Антон, подготовленный любовницей с вечера, добавил:
— Ну, Мила, ты утрируешь, мамочка отлично выглядит для своих лет, но, конечно, отдых ещё никому не мешал! А ты же знаешь, как много она работает!
Это была часть правды. Любовь Андреевна действительно отлично выглядела, и не только для своих лет, а вот насчёт того, что она много работает, Антон явно погорячился. Свекровь Милы и раньше проводила в своём фонде по пол-дня, а уж после появления старшего сына и вовсе забросила фонд. Однако же сейчас Любовь Андреевна не на шутку растерялась.
— И что же делать? Мне казалось, что пластика лица ещё для меня рановата…
— Ну о чём вы, конечно, рано, — бодро выкрикнула Мила, — я думаю, вам стоит съездить на курорт, отдохнуть пару неделек. Сами же знаете, морской воздух увлажняет кожу, и она начинает прекрасно выглядеть. Да и, потом, новые впечатления, отдых, загар, купание в солёной воде, всё это сильно влияет на внешний вид к лучшему! Хотите, я поеду с вами?! Мне тоже надо отдохнуть, набраться сил перед новой серией клипов, да и компанию вам составлю!
Любовь Андреевна растерялась. Обычно, когда она хотела поехать отдыхать, муж и сын были заняты, а одна она ездить не любила. Однако же, поехать на курорт с невесткой — совсем другое дело!
— Но как же Антон? — развела она руками. — Не могу же я бросить своего мальчика!
— И мне бы не хотелось с тобой расставаться, мамочка, — подхватил Антон, с нежностью глядя на женщину. — Но, если вы с Милой не против, я бы тоже мог составить вам компанию!
— Ой, — Любовь Андреевна покраснела и закрыла лицо ладошками. — Антошенька, мальчик мой, прости, пожалуйста! Мне и в голову не пришло, что я могу с тобой не расставаться и на курорте! Вот ведь, всё-таки, до чего меня довели мои мужики! Обычно ни Павла, ни Толика не допросишься съездить отдохнуть со мной, вот я и привыкла, что надо обходиться без мужчин…
— Бедная моя, — проворковал Антон. — Совсем тебя не ценят в этом доме! Но ничего, теперь я — с тобой, и, значит, буду выполнять все твои желания!
У Любови Андреевны слёзы навернулись на глаза, и она уткнулась в тарелку, делая вид, что страшно проголодалась. Совладав с собой, она взглянула на Милу с Антоном, и произнесла:
— Вот и хорошо, значит, решено: мы едем отдыхать. А вот куда мы едем, дети, выбирайте сами!
Мила с Антоном торжествующе переглянулись. Ещё вечером они обсудили, что лучше всего поехать на Багамы. Там у Резника большая вилла, в которой можно затеряться, и не бояться, что Любовь Андреевна или слуги их застукают. И, к тому же, перелёт слишком долгий, это не Греция, значит, туда не нагрянут Анатолий Максимович с Павликом. Следовательно, можно спокойно отдыхать, наслаждаться морем, пляжем, новой культурой, а по ночам — Антоном. Вот бы всегда так жить!
Мила пока ещё не знала, что их планам не суждено осуществиться, поэтому была по-настоящему счастлива.
Настя, с трудом поднявшись с пола, буквально свалилась в кресло и раскинула руки и ноги, тяжело дыша. Ей тяжело давалась аэробика, которой она занималась под кассету, на пледе, постеленном сверху на ковёр. Целый час Настенька махала руками и ногами, и теперь, изнемогая от усталости, искренне удивлялась, как это они не отвалились. Она терпеть не могла спорт, но, раз уж задалась такой целью — вернуть Тофика, просто обязана делать упражнения, являющиеся некоей волшебной палочкой для её фигуры. Настя понимала, что нельзя в одночасье превратиться из Золушки в принцессу. Но, во-первых, она не Золушка, а всего лишь пытается отшлифовать свои неплохие формы. А во-вторых, если много и часто заниматься, то результат будет виден уже через две недели. И к тому же ей всё равно нечего делать. После института она свободна, как птица, ведь Сергей приходит домой около девяти вечера. Настя с трудом вытащила своё упитанное тельце из кресла и направилась в душ. Несмотря на сложность выполнения упражнений в теле чувствуется не просто усталость, а приятная усталость. Настя горда собой чрезвычайно, ведь она же упорна и дисциплинированна, ставит перед собой цель и добивается её. Следовательно, и Тофика она тоже сумеет вернуть. Даже если он нашёл себе другую, более красивую и стройную, Настя докажет ему, что она — ничуть не хуже этой другой. Для этого ей требуется только похудеть и отлично выглядеть, вот и всё. Настя решила изменить внешность. Совсем немного. И, конечно, без помощи пластического хирурга. Просто она перекрасит волосы. В чёрный цвет. И сделает другую причёску. Наверное, даже стрижку. Тофик не сможет устоять перед ней!
Стоя под душем, она вдруг вспомнила про мыло «Софт», купленное недавно в «Лавке жизни». Говорят, оно здорово помогает убрать лишний жир с живота и бёдер, если пользоваться им во время массажа. Настя взяла мыло в руки и принялась намыливать участки тела, которые следовало бы уменьшить в размерах, при этом активно их разминая. Она добьётся своего, и вернёт Тофика! Потом, когда он будет полностью приручён, она отыграется на нём, но пока будет паинькой. Она уже придумала, каким образом вернёт его, а для этого потребуется упругое, свежее тело без целлюлита. Так не лучше бы сосредоточиться на массаже?
Настя вышла из ванной комнаты через сорок минут. Руки у неё страшно болели с непривычки, оказалось, что делать самомассаж — занятие сложное и нудное. Настя сообразила, что гораздо проще и приятнее записаться на приём к профессиональному массажисту. Она накинула махровый халат и залезла с ногами в кресло перед телевизором. Несмотря на потерянную энергию, ей не сиделось на одном месте. Настя поднялась, и направилась к шкафу, выбирая одежду. К чему тянуть время? Если она решила подстричься, и перекрасить волосы, то лучше это сделать сейчас.
Ковалёв не мог поверить услышанному. Только что ему на мобильный позвонили из больницы и сообщили, что его жена находится в реанимации.
Он записал адрес больницы и тут же выехал. Что случилось с Галиной? Каким образом она оказалась в реанимации, если ещё вчера была абсолютно здорова? Жена вообще всегда поражала его своим здоровьем.
Она пила, как мужик, курила, как лошадь, трахалась направо и налево, однако же всегда выглядела превосходно. Годы шли, а ей хоть бы хны. Кожа оставалась гладкой и чистой, глаза не теряли блеска, фигура не расплывалась независимо от количества и характера пищи, которую Галка могла есть даже ночью. Словом, она не прикладывала никакого труда для того, чтобы так ослепительно выглядеть. Сколько он себя помнит, она ни разу не жаловалась даже на головную боль, разве что изредка, с похмелья. Так что же с ней случилось?
Когда Ковалёв прибыл в больницу, было уже поздно.
Жена умерла.
Как во сне, он заполнял какие-то бланки, и не мог поверить, что Галины больше нет. Ему не было ни больно, ни тяжело, потому что любовь уже давно прошла, мало того, эта его любовь к жене приносила ему одни страдания. И всё-же он не верил в то, что этой красивой жизнерадостной женщины больше нет.
Вскоре в больницу прибыла Мила. По обыкновению, она была одета в розовые тона. Её крашеные волосы были красиво уложены, и она благоухала дорогущими духами на весь вестибюль.
— Что случилось? — встревожено спрашивала она.
— Она выпала из окна, — сочувственно ответил молодой врач, с любопытством оглядывая посетительницу, угадывая в ней известную личность. — Мыла окна, и сорвалась.
— Она? Мыла окна? — фыркнула Мила. — Мать никогда и близко не подходила к тряпке!
— Всё когда-нибудь бывает в первый раз, — пожал он плечами. — Милиция осмотрела квартиру и обнаружила тазик, порошок, тряпки, сваленные у окна… Ваша мама до последнего цеплялась за подоконник со стороны улицы, на нём остались следы от её ногтей, но он не выдержал её веса, и оторвался вместе с ней.
Когда Ковалёв вышел с Милой из больницы, он молчал. Так же, как и дочь, он ни на секунду не поверил, что Галка хотела вымыть окна. Хотя…
Он тут же вспомнил последние месяцы их совместной жизни, когда она пыталась стать хорошей хозяйкой, готовила ему завтраки, и даже пыталась вытирать пыль. Хотя у него была домработница, Галина намеренно делала вид, будто трудится по дому, не покладая рук. Но, зная свою жену, он понимал, что это всё — актёрский акт специально для него. Как только он выходит за дверь, жена моментально прекращает эту дешёвую показуху. Так что же её подвигло на мытьё окон, если никого в квартире не было? Не надо было никому показывать своё трудолюбие, и заниматься этим нудным делом! Так почему же?
Ответа не было.
— Чёрт, как всё не вовремя, — заныла вдруг Мила. — Сегодня у меня день рождения, теперь придётся отменять!
Ковалёв повернулся и брезгливо, но внимательно посмотрел на дочь. Как ему удалось вырастить такое чудовище? Конечно, Галка оказалась плохой матерью, они не были близки с дочерью, и всё же, как — никак, умерла родная мать Милы, и второй уже не будет. Она могла бы скорбеть хотя бы для приличия! Но на приличия этому монстру было начхать! Она заботилась прежде всего лишь о собственной выгоде и удобствах.
Ковалёв решительно зашагал к своей машине. Ему больше не хотелось видеть дочь, и желательно — никогда.
Жанна огорчилась, узнав, что в дом Резников в этот раз ей попасть не удастся. С матерью Милы произошла трагедия, и празднество отменили.
— Я, конечно, в бешенстве, — рассказывала по телефону Мила, — но что делать? Резники меня не поймут, если я буду настаивать на банкете! Как-никак, она была моей матерью! Так что, Ирочка, давай в следующий раз, договорились? Ну пока, целую. Мне пора бежать!
Жанна положила трубку. Она молила аллаха, чтобы он не позволил Миле вспомнить, по какому поводу она приглашала Жанну — Ирину в дом. Жанна сама напросилась, под трухлявым предлогом, обещая Миле углядеть в Антоне нрав и характер. Но Мила рассказала, что они уже вовсю занимаются любовью, а, следовательно, появление в доме Жанны стало абсолютно лишним. Однако же, кажется, в памяти Милы осталось лишь приглашение, которое она уже отменила. И, следовательно, приглашение, согласно правилам хорошего тона, надлежит повторить. Впрочем, у Милы день рождения, и он испорчен смертью её матери. Вряд ли женщина перенесёт праздник на другое число!
И всё-же Мила — гадкая особа. У неё умерла мать, а она даже не выслушала соболезнования Жанны, отмахнулась от них. Вот если бы у Жанны была мать… Отец рассказывал, что она была очень красивая, гречанка…
Но та умерла при родах. Получается, что Жанна, даже будучи ребёнком, сделав первый вздох, убила собственную мать. Ребёнок — убийца…
Жанна закуталась в шаль и подошла к окну. Вид из него был замечательным. Лес — густой, тёмный, вдалеке блестит озеро, а во дворе — изящные цветочные клумбы, на которых, правда, пока что ещё ничего не цветёт. Отец сам строил этот огромный каменный дом. Даже, скорее, особняк. Здесь живёт столько народа! Шахид с семьёй, Жанна с дочерью, нянечка Полины, прислуга из числа азербайджанцев, охрана, в доме ещё есть комната Камиллы Аскеровны, и ещё четыре свободные комнаты — для родственников из Ленкорани, которые часто навещали Малика. Жанна задумалась над тем, что при жизни отца родственники приезжали в гости очень часто, а сейчас, когда общиной заправляет Шахид, никто не рвётся в Москву.
Дядя не одобрил план Жанны по полной легализации бизнеса Семьи. Оборвал её на полуслове, посоветовал не лезть в его дела. А ведь Жанна была правой рукой Малика, она знает всю схему построения бизнеса Семьи досконально. Шахид за несколько месяцев умудрился упустить из рук общины добрую четверть добра, которое кропотливо наживал мудрый Малик. И Жанна не сомневалась, что скоро от Семьи останутся одни воспоминания. Ей было обидно и горько, но теперь у неё была своя семья — дочь. И ей надо жить во имя и ради Полины. Она уже не та напористая и вспыльчивая максималистка, которой была ещё совсем недавно. Она не будет с пеной у рта доказывать свою правоту Шахиду. Пусть он поступает так, как хочет. У неё остаётся этот дом, квартира, возле которой был убит Малик, ещё недвижимость.
Ещё — драгоценности. Правда, непонятно, куда делись деньги, которые отец хранил в сейфе. Там была большая сумма, даже очень большая. Она тоже должна была достаться Жанне, однако же деньги исчезли.
Жанна была уверена, что их взял Шахид, но он отказался от её притязаний.
Подумав, она решила, что деньги у Мальчика. В самом деле, на что он жил? Он совершенно не был стеснён в средствах, давал ей деньги, они часто меняли мебель, покупали дорогую одежду и дорогие продукты. Может быть, у него и в самом деле бизнес шёл хорошо, но ведь начальный капитал на этот бизнес он где-то взял?
Жанна отмахнулась от воспоминаний. Она твёрдо для себя решила жить настоящим, а не прошлым. К тому же и её настоящее, и будущее — в её руках. Чем скорее она претворит в жизнь план Шахида, тем быстрее получит свободу. Иначе оставаться и ей, и Полине в заложницах у него всю жизнь.
Жаль, что план откладывается до лучших времён, потому что мать Милы трагически погибла сегодня утром, и в дом Резника попасть сегодня ей не удастся. А ведь она уже и платье купила, и продумала, какие драгоценности надеть, и даже Шахиду сообщила, что его план начинает действовать.
Она в сердцах сплюнула в пепельницу, и вышла из кабинета в свою спальню. Она знала, что будет сейчас делать.
Жанна сообщила нянечке, что уходит, переоделась и вышла из дома. Села в машину и поехала в знакомом направлении. Она собиралась на конюшню, расположенную на юго-востоке столицы — ту, которую ей подарил Павел. Конечно, ей не хочется обнаруживать себя, однако же эта конюшня принадлежит ей. И та подаренная Павлом кобыла — арабская чистокровная — тоже. Жанна с тоской вспомнила великолепную, гнедой масти, с тонко выраженной породностью, арабку. Вот уж где красавица!
Конечно, у Жанны было ещё две лошади. Она оплачивала их стойло и содержание на конезаводе. Но, выпав из собственной жизни на много месяцев, Жанна боялась, что уже не обнаружит ни золотистого ахалтекинца Пейкама, ни старичка Макса, орловского рысака, который четыре года назад подвернул ногу и сбросил наездницу. Жанна тогда получила серьёзную травму головы, но от конного спорта не отказалась, несмотря на запреты отца.
Она встряхнула волосами, и запретила себе вспоминать прошлое.
На всякий случай, если на подаренной ей конюшне работает всё та же девица — Лиза, кажется, Жанна натянула на голову парик — тот самый, который надевала для Милы. Ей абсолютно не надо было, чтобы Лиза узнала её, или чтобы кто-то другой узнал, и сообщил Павлу, что она жива.
Иначе ей не удастся выполнить то, что она должна выполнить по требованию Шахида.
Хотя, с одной стороны, если вдруг Павел узнает о том, что она жива, выполнить это, возможно, будет легче. Но это — только с одной стороны. Потому что если Павлик узнает, что она растит его дочь, он, во-первых, может потребовать свидания с ней, а Жанна хочет, чтобы дочь принадлежала только ей. Она не простила Павла, женившегося меньше чем через год после её исчезновения. К тому же жена Павлика — Мила, и Жанне не хочется, чтобы у Полинки был такой враг. А то, что Мила будет врагом для её дочери, это факт. Как враг она очень опасна.
Во-вторых, неизвестно, как поведёт себя Павел и его семья. А вдруг они захотят отсудить дочь у Жанны? С их возможностями и средствами это вполне решаемо.
И в-третьих, может статься, что Павел её забыл, и не захочет видеть ни её, ни дочь. И тогда плакал план Шахида, потому что секрет Жанны будет раскрыт. Ей нельзя так рисковать.
Шахид велел ей любыми средствами помочь ему изъять у Резника эту нефтяную скважину на Каспии. Ту, за которую он так долго боролся и из-за которой выдержал такие потери. Шахид довольно справедливо считает, что, если у него в руках окажется эта скважина, Семья сплотится вокруг него и станет ценить нового лидера, сумевшего обойти русского олигарха.
И она, Жанна, должна это сделать. И сделает. Потому что такова цена её свободы.
— Павел, как ты можешь такое говорить? — ледяным тоном спросила Любовь Андреевна. — И как только у тебя язык повернулся?
— Так же, как обычно, — буркнул Павел, без аппетита ковыряясь в своей тарелке.
Он только что предложил перенести праздник по случаю появления или, как выразилась Любовь Андреевна, возвращения Антона в семью, на другой день, потому что случилась трагедия с матерью Милы. Естественно, что и день рождения Милы отмечать не стали.
Галину знали все Резники уже много лет, ведь Анатолий Максимович и Владимир Ильич дружили с детства. Конечно, никто к ней не питал особой любви, семьи уже давным-давно перестали проводить вместе время, однако же надо было отдать дань памяти жены Ковалёва, по совместительству матери жены младшего Резника.
Никто не страдал по Галине и не бросался на стенку от горя, её было по-человечески жаль, как, впрочем, и любого другого знакомого человека, попавшего в беду.
Любовь Андреевна, правда, сказала Миле, что, пожалуй, гостей, приглашённых на день рождения, надо обзвонить и отменить приглашение.