— Вы можете говорить всё, что сочтёте нужным, и кому хотите, — не выдержала Ирина.
В последнее время её нервы что — то расшалились и позволяли себе брать верх над разумом. Впрочем, может быть, в этом были виноваты и гормональные изменения.
— Я не меняла камни, это — тот самый материал, который вы мне передали на хранение. И я не виновата, что ваш друг не смог отличить настоящий рубин от шпинели.
— Вы просто не понимаете, с кем связались, — скривила губы противная девчонка. —Вам придётся разбираться с ним! Жаль, что его сейчас нет в городе, иначе вы бы уже давно вернули то, что украли! Но подождите, он скоро вернётся, и тогда…
— А ну пошла вон, — теряя самоконтроль, заорала Ирина. — Пошла вон, дрянь! Ты меня пугать будешь? Убирайся немедленно!
Она вскочила с места, лицо покрылось красными некрасивыми пятнами, чёрные глазищи метали молнии, и Верочка, схватив меховую курточку, моментально скрылась за дверью.
Тут же на пороге вырос растерянный муж.
— Что случилось, дорогая?
Он встревожено подошёл к жене и заглянул ей в глаза.
— Не знаю, что на меня нашло, — пожаловалась Ира.
Теперь, когда её запал иссяк, она чувствовала себя опустошённой. Ей даже не верилось, что она способна на такое: накричать на клиентку, выгнать её из кабинета… Пусть та и не права, но обычно мягкая, терпеливая, нежная Ирина никогда не позволяла себе такого буйства. Муж утверждал, что и полюбил её за необыкновенное терпение, нежность и кротость.
Он бы сильно удивился, если бы супруга рассказала ему, что в последние месяцы она частенько испытывает неожиданные приступы ярости и даже агрессии, и готова обрушить их на голову любого, кто окажется рядом. Только ценой неимоверных усилий ей удаётся держать себя в узде, но она понимала, что рано или поздно должна была сорваться. И вот это произошло.
Она ещё не до конца успокоилась, но ей было безумно стыдно перед Александром. Он так тревожится за неё, он такой терпеливый, он не стал возражать, когда она отказала ему в интимной близости, и стал ждать, пока она первая сделает этот шаг. Он делает для неё всё, что она попросит, и даже больше. Он так трогательно ухаживает за ней, постоянно напоминает, чтобы она берегла себя и ребёнка, он так любит её!
Он часто рассказывал ей, какая она была до того, как потеряла память, и Ирина со всех сил старалась этому образу соответствовать. Ей не хотелось разочаровывать и обижать мужа, который столько делает для неё! И, тем не менее, она сорвалась сейчас, и, возможно, сорвётся ещё и ещё… Ну почему она не может стать такой, как прежде?
Ирина почувствовала себя отвратительной, гадкой, неблагодарной. Слёзы сами полились у неё из глаз, и она обняла мужа и зарыдала.
— Кто тебя так расстроил? — завопил Саша. — Эта выдра, которая только что выбежала отсюда? Это она? Я убью её!
Ирина высморкалась в его платок, и покачала головой.
— Я сама не знаю, что со мной творится, — пожаловалась она. — Мне иногда хочется что — нибудь разбить, покричать, даже ударить кого — нибудь…
Муж внимательно прислушивался к её словам.
— А что сейчас случилось?
Ирина рассказала ему историю с Верочкой и усмехнулась, когда вспомнила, как та гордилась своим любовником и пугала им Иру.
— Ничего не бойся, — прошептал Саша. — Я смогу тебя защитить, ты мне веришь?
— Верю, — улыбнулась Ира и спрятала лицо у него на груди. В тот момент она и в самом деле верила, что её деликатный муж сможет справиться с Вериным другом — бандитом.
В эту ночь Ирина сама пришла в спальню мужа, и впервые с того момента, как она потеряла память, они занялись любовью — аккуратно и бережно, чтобы не навредить малышу.
Анатолий Максимович Резник спать ложился очень поздно, но, если уж ложился, то не просыпался до самого утра. Во всяком случае, так было всегда. Но не случайно мудрый народ придумал поговорку о том, что всё когда — нибудь бывает в первый раз.
Вот и он отчего — то не мог долго уснуть, хотя лёг уже пару часов назад. Ворочался в кровати, стараясь не потревожить спящую жену, смотрел на окна, за которыми всё ещё было темно, чувствовал, что организму требуется отдых, но уснуть не мог. Помучавшись ещё с полчаса, Резник наконец поднялся, думая, что ему тоже придётся принимать снотворное. Любовь Андреевна уже много лет подряд пила на ночь снотворное, и отлично спала. До этого момента Резнику не требовался допинг, чтобы уснуть. Но теперь, видимо, всё изменилось. Бессонница застала и его.
Читать не хотелось, смотреть телевизор — тоже. Хотя спутниковое телевидение работает в любое время суток, и показывает порой неплохие передачи и фильмы, Анатолий Максимович от него уже отвык.
Он решил поработать в своём кабинете, предварительно выпив пару чашек кофе для бодрости.
Резник набросил стёганый халат, взял ключи от кабинета и спустился в столовую. Сварил кофе, сделал бутерброд и, удивляясь, что способен на ночную трапезу, поднялся с подносом к себе. Лифтом он не пользовался, чтобы не будить семейство. Конечно, кабинка поднимается почти бесшумно, и всё-же звук открывающихся дверей лифта, с тихим колокольчиком, может разбудить кого-нибудь из домочадцев.
Поднявшись в свой кабинет, он поставил поднос на стол, и включил настольную лампу. И сразу же насторожился: корпус лампы был тёплым, словно она была включена ещё совсем недавно. Но он вышел из кабинета часа четыре назад, если не больше. Почему же пластик нагрет?
Резник потрогал лампочку и задумался. Лампочка была почти горячей. Не было никаких сомнений: ею пользовались, она даже не успела остыть.
Но ведь кабинет у него обычно заперт, и ключи хранятся в спальне, в ящике стола. Конечно, при желании кто угодно может изъять их на время, а потом положить обратно. Но кто? А, главное, зачем?
Дом большой, и народу в нём тоже бывает достаточно: жена, сын, Мила, Настенька, племянница жены, ветеринар, горничная, кухарка, садовник, охрана, тренер, массажист, косметолог, парикмахер…
Всего около тридцати человек. Кому из них понадобилось проникать в кабинет? Конечно, у охраны и прислуги — свой дом на территории, но всё равно они совершенно спокойно могут войти в хозяйский дом!
Резник осмотрелся. А что тут брать — то, в кабинете? Бронзовый письменный прибор? Подарочный набор «Паркер», инкрустированный золотом и бриллиантами? Ноутбук последней модели?
Стоп — стоп — стоп. А с чего он взял, что побывавший в его кабинете человек хотел его ограбить? Вряд ли, ведь вроде бы ничего не сломано, не перевёрнуто, не украдено…
Что могло заинтересовать незваного гостя в кабинете? Только одно: информация, хранившаяся в ноутбуке.
Анатолий Максимович метнулся к компьютеру и включил его. Вошёл в системные файлы и легко определил дату последнего открытия компьютера. Так и есть! В ноутбук кто — то лазил, и не далее как десять минут назад! Что же он сделал? Слил информацию? Какую?
Резник похолодел. Уже довольно долго время его холдинг готовил документы для слияния двух корпораций: «Терра — нефть» и «Сикбур». Именно эта информация хранилась на жёстком диске его ноутбука. Вернее, там хранились гекабайты разной информации, но эта была самой важной. Неужели она кому — то понадобилась? И если да, то кому? Личному тренеру жены? Придурочному Джонни? Горничной Светочке? Кому?
Резник обхватил голову руками. Эта информация была очень важная и секретная. Несомненно, конкуренты подкупили какого — то близкого к нему человека, и воспользовались его помощью в достижении своих средств. Неизвестно, к кому теперь попадёт эта информация, но самое главное — неизвестно, кто это сделал. Значит, теперь в собственном доме, который раньше казался ему тихой пристанью и маяком, который не даёт ему затонуть в бушующих волнах бизнеса, завёлся предатель?
Значит, помимо неприятностей на работе, переросшей в партизанскую войны с азербайджанской группировкой, помимо домашних проблем, связанных с самочувствием Павла, теперь ещё придётся искать «крысу» в собственном доме?
Резник неосторожно вздрогнул, и разлил уже остывший кофе. Тёмная жидкость немедленно сползла с подноса на стол из орехового дерева, и медленно, чуть ли не зависая в воздухе, стала капать на пол: кап — кап — кап.
От этих монотонных звуков Анатолию Максимовичу хотелось закричать. Он чувствовал, что не сможет бороться с таким количеством навалившихся на него проблем. И помощи ему ждать неоткуда. Ранее сплочённая семья, прочно стоявшая на ногах и воистину представлявшая собой незыблемую опору, теперь рухнула, как карточный домик.
Резнику пришло в голову, что, может быть, их дом с самого начала был карточным, только он этого не видел и не понимал? Но он тут же возразил сам себе. Его семья всегда была для него самым важным. Важнее, чем работа. И никакая жилплощадь, ни которую они занимали ранее, ведь не всегда же Резники жили в этом доме — дворце, ни этот дом, никогда не были карточными. Наоборот, Резник как нельзя хорошо понимал выражение «мой дом — моя крепость», потому что свято верил в это. А он отнюдь не был дураком, принимающим желаемое за действительное!
И всё-же, кто был в кабинете? У кого есть доступ в их с женой спальню? Значит ли это, что ключ сначала взяли, а потом вернули обратно? Или взяли его раньше, и сделали дубликат? Много ли информации успели перекачать?
Вопросов было много, а ответов — ноль. Резнику предстояла огромная работа по выявлению в доме «засланного казачка». Им мог оказаться любой, кроме, пожалуй, жены и сына. Любовь Андреевна вообще вне подозрений, она приняла снотворное несколько часов назад и сразу же уснула. Разве что можно предположить, что она — лунатик! Либо что её загипнотизировали, и она, внешне выглядящая спящей, поднялась, взяла ключ, открыла кабинет и скачала нужную информацию на диск. Всё так же, с закрытыми глазами, вернулась в комнату, и спрятала диск под подушкой. Бред какой — то!
И Павлу сейчас ничего не надо, ведь его возлюбленная умерла. Он пытается найти причину смерти Жанны, и поглощён только этим. Ну ладно, минус два человека. Зато все остальные теоретически могли это сделать? Несомненно! Мила? Амбициозная, рвущаяся к славе, как её отец — к власти, она не отягощена моральными принципами. И вполне может укусить руку дающего. Джонни? Ветеринар совсем дурной, ничего не смыслит в бизнесе, и не тратит ни цента из денег, которые ему выплачивает Резник. Складывается такое впечатление, что деньги ему вовсе не нужны! На его счёте скопилась уже приличная сумма, но, кто знает, может быть, он просто скопидом, и талантливый актёр, и здорово прикидывается! Настя? Сомнительно, потому что эта упитанная созревшая девица интересуется только мужчинами, и, скорее всего, даже не умеет включать компьютер. Но её тоже нельзя сбрасывать со счетов.
Словом, войти в кабинет и воспользоваться конфиденциальной информацией мог каждый. И что теперь делать? Как проверять?
Анатолий Максимович схватился было за телефон, чтобы вызвать охрану, спящую в соседнем домике на участке, но передумал. Это означало бы всех разбудить, поднять шумиху. Пусть люди спят, тем более что виновный — всего один, а пострадают из-за него все остальные. Впрочем, может быть, он не один!
У Резника голова шла кругом, и всё же он решил отложить разговор с охраной до утра. Пусть ребята сами придумают, как им изыскать возможность найти и наказать предателя. Это их обязанность, в конце концов! А пока что он заберёт компьютер с собой в спальню.
По дороге Анатолия Максимовича как обухом ударили. Он вспомнил все неприятности, случившиеся с ним за последнее время, и сопоставил их с только что сделанным открытием. Получалась невесёлая картинка: на протяжении чуть ли не полугода кто — то из домочадцев или прислуги усиленно ему пакостил. Срывались переговоры, сделки, пропал курьер из Элисты с важными документами, падали в цене акции «Терра — нефть», и до сих пор не произошло слияния, хотя новая корпорация с дурацким названием «ТерраСик» должна была начать своё существование ещё три месяца назад.
Неужели он прав? Неужели это всё результат его халатного отношения к информации, которую он, принципе, дома никогда особо не прятал, и безграничного доверия ко всем живущим и работающим в доме? Неужели это результат происков его конкурентов? Или тех же азербайджанцев, которые настолько обнаглели, что уже напрямую требуют у него скважину на Каспии? Как же он мог быть так слеп, что ничего не замечал довольно длительное время и списывал все неурядицы и неприятности на стечение обстоятельств?!
Анатолий Максимович отнёс ноутбук в спальню, прислушался к ровному дыханию жены, и снова спустился на кухню. Снова сварил себе кофе, и наконец — то выпил, горячий, с молоком, но без бутерброда.
Несмотря на своё довольно — таки плачевное положение, он вдруг почувствовал в себе охотничий инстинкт. Что — же, нельзя сказать, чтобы жизнь в этом доме была ровной и стабильной, особенно в последнее время, и всё — же засиделся он, совсем нюх потерял, как говорят дети.
Что — же, он обязательно вычислит предателя, с помощью своей службы безопасности или без неё! Резник прислушался к тишине, царящей в доме, и слегка улыбнулся. Жизнь снова кипела в нём, отогревала замороженные горем сына и собственными неприятностями вены, и заставляла его забыть обо всём, кроме этого инцидента.
Труп Верочки был обнаружен на городской свалке через день после её скандала с Ириной. Её убили точным ударом ножа прямо в сердце. Отчего — то крови почти не было, работал профессионал. По крайней мере, так было написано в местных газетах.
Ирина, намазывая на хлеб масло и варенье, с удовольствием поедала свой многослойный бутерброд, запивая чаем с лимоном, и дурашливо утверждала, что скоро растолстеет, как кубинские матроны.
— Я тебя буду и такой любить, — утверждал Александр.
Он не мог нарадоваться на жену, особенно после ночи любви, когда она впервые за столько месяцев допустила его к своему телу. И вот уже третий день он не мог насытиться ею. Впрочем, разве можно наверстать упущенное почти за полгода посредством всего двух ночей?
Тем не менее, Ирина тоже расцвела. Между ними словно исчез стеклянный барьер, не позволяющий заходить слишком далеко. Саша был рад, видя, как Ирина шутит и балуется, пачкая его губы вареньем. Он терпеть не мог сладкого, но покорно сносил её озорство, радуясь, что супруга словно ожила, очнулась от долгой спячки.
А потом она взяла газету, и он заметил, как белеют у неё губы, прямо на его глазах.
— Что такое? Что случилось? — встревожился он.
— Веру убили, — потрясённо проговорила Ирина. — Ты помнишь Верочку, позавчера ты столкнулся с ней в моём кабинете?
— А, что — то припоминаю, — кивнул муж. — Это которая кричала на тебя?
— Да, она… Её нашли мёртвой…
Ирина, не в силах больше смотреть на удивлённое мёртвое лицо Верочки, фотографию которой поместили в газету, выскочила из-за стола.
Александр хотел было броситься за ней, но потом передумал. Он взял газету и внимательно посмотрел на фотографию трупа. Фото было сделано профессионально. Лицо убитой было показано крупным планом. На нём застыло удивление и недоверие. Верочка не верила, что человек, взмахнувший ножом, убьёт её на самом деле. Не верила до последней секунды своей жизни.
Александр тоже отложил бутерброд в сторону. Настроение и завтрак были непоправимо испорчены. И что за дурацкая привычка у этих репортёров помещать в газеты фотографии трупов? Особенно если учесть, что большинство людей читают прессу за утренним кофе…
Мила с мрачным лицом расчёсывала волосы перед зеркалом. Похоже, теперь всегда у неё будет такое лицо, недовольное и словно одеревеневшее. А какое оно ещё должно быть, интересно? С того самого момента, когда она увидела Павла, влезшего в петлю по доброй воле, с ней словно что — то приключилось. Она разучилась улыбаться. И взгляд изменился. В конце концов, ей всего лишь тридцать, правда, скоро будет тридцать один, но выглядеть она стала на все сорок. Может быть, послать Павла с его трагической любовью куда подальше? Жаль, конечно, она потратила около восьми месяцев, чтобы завоевать его, столько напрасных усилий! Но всё-же собственная жизнь и счастье дороже. Иначе она скоро либо превратится в конченую старуху, либо с ума сойдёт в этом доме. Подумать только, и как раньше ей могло прийти в голову, что здесь, именно в этом доме, люди живут настоящей жизнью, по — настоящему любят и дорожат друг другом, ценят и уважают мнение оппонента? С тех пор, как она поселилась здесь, ей кажется, что этот дом — словно болото. И жизнь здесь такая же тухлая и зловонная. Хотя, наверное, она несправедлива. Жизнь бурлила, пока Павел не встретил Жанну. Вот сучка азербайджанская! Даже после смерти она преследует Милу, не даёт ей насладиться счастьем с Павлом и деньгами его отца!
Мила прекрасно понимала, что вечно так продолжаться не может. Конечно, замечательно жить в огромном доме, где о тебе заботится целый штат прислуги, и ничего не делать, только ждать, когда же Павел забудет свою восточную принцессу и возьмёт себя в руки. Но это неопределённое положение уже давно стало тяготить её. В конце концов, это неуважение со стороны Павла — почему он позволяет ей жить в своей комнате, спать с ним, и не делает никаких шагов? Он думает, что Мила вечно будет его любовницей, будет ублажать его, когда он того захочет, будет утирать ему слёзы и сопли и слушать слезливые воспоминания о мёртвой возлюбленной? Жанна после своей смерти вообще приобрела в его глазах ореол святой. Милу так и подмывало предложить Павлу раскопать девушку и посмотреть, нет ли нимба над её головой. Вообще — то Мила думала, что тогда всё очень удачно получилось: Жанна исчезла, и, следовательно, оставила Павла ей, Миле. Но не тут — то было… Эта дрянь продолжает держать младшего Резника в своих цепких азербайджанских ручонках!
И сколько ещё Мила выдержит, неизвестно. И вообще, стоит ли тратить драгоценное время на этого слизняка, которым стал и ранее не отличающийся особой мужественностью Павел?
Внезапно за дверью раздались шаги, и тут же в комнату Милы ворвались ребята из охраны Резника. Мила удивлённо смотрела на них. Они жили тут же, в домике на участке, и девушка знала практически всех их поимённо.
— Извини, — обратился к ней Василий, — нас босс попросил осмотреть все жилые комнаты в доме.
— А что ищете? — полюбопытствовала Мила. — Наркотики? Оружие? Гексоген?
— У Анатолия Максимовича пропала ручка из кабинета, — смутился Василий.
— Ах, ручка, — кивнула Мила с умным видом. — Ну да, ну да… Кто-то позарился на шариковую ручку, а Анатолий Максимович не хочет покупать новую, потому что в той ещё осталась паста…
— Да она издевается, — возмутился самый молодой из охраны. Он терпеть не мог Милу, считал её высокомерной выскочкой.
— Это не шариковая ручка, — спокойно ответил Василий, — это подарочный «Паркер», он золотой, с бриллиантами. Думаю, по цене, как «однушка» в Москве.
С Милы как ветром сдуло сонное оцепенение. Надо же, в доме произошла кража! Вот это да, а ведь здесь все свои!
— И что, вы хотите узнать, не брала ли я её? Нет, не брала. Я даже не знала, что у вашего босса есть такая вещица, — сказала Мила.
— Извините, нам приказано обыскать комнату, — с явным удовольствием сказал тот молоденький парнишка и первым полез в шкаф Милы.
— Ну ничего себе, — возмутилась она. — Вообще-то там у меня личные вещи, тампоны и всё такое. Анатолий Максимович не мог разрешить вам без моего согласия рыскать в моей комнате!
Мила недавно переехала в эту комнату, устав смотреть на убитого горем Павла, и со спокойной совестью уже считала эту комнату «своей». Несколько дней назад, после несостоявшегося самоубийства Павла, она спровоцировала серьёзный разговор с Любовью Андреевной.
— Я больше так не могу, — стонала Мила, заламывая руки. — Он будто не видит меня, только использует! Это невозможно! Я хочу уйти отсюда…
— Нет, Милочка, что ты, — испугалась Любовь Андреевна, — не уходи. Павел обязательно забудет ту бедняжку, поймёт, что надо думать о живых, а не мёртвых. И, потом, тебе ведь некуда идти.
Мила промолчала. Она знала, что отец, полностью поглощённый предстоящими выборами, почти не бывал дома, и там теперь мать устроила чуть ли не притон или бордель. По словам Анатолия Максимовича, который, в свою очередь, узнавал это от Ковалёва, Милиного отца, в квартире был настоящий бедлам. Мать Милы, Галина Ковалёва, прекрасно сохранившаяся пятидесятилетняя женщина, обожала молодых мужчин. Некоторое время назад она даже переспала с любовником дочери, и меняла мужчин очень часто. Она выглядела чуть ли не ровесницей дочери, поэтому недостатка в них у неё не было. Она и жила за их счёт, паразитировала, можно сказать. Неделями не появлялась дома, напрочь забыв о том, что у неё есть семья, вернее, когда — то была. Но домой она никого не приводила, понимала, что этой последней каплей переполнится чаша терпения, вернее, равнодушия дочери и мужа. А теперь, когда дочь столько времени жила у Резников, а муж был полностью поглощён своей политической карьерой, она совершенно распоясалась, и стала приводить мужиков к себе домой.
Ковалёв не протестовал. Жена его давно перестала интересовать, так же, как и другие женщины, кроме того, он был слишком занят. И планировал после выборов купить себе новую квартиру. Мила была уверена, что он попросит денег у Резника, ведь тот потратил почти полтора миллиона долларов на его предвыборную кампанию, следовательно, легко расстанется ещё с шестьюдесятью тысячами, чтобы друг мог купить себе однокомнатную квартиру в Москве. Так что ей действительно некуда было идти. Но и с таким положением вещей Мила больше не хотела мириться. Любовь Андреевна всё прекрасно поняла. И предложила ей переселиться из комнаты Павла в одну из комнат для гостей, чтобы отдохнуть от Павла, и немного подлечить нервы. В этих целях Любовь Андреевна попросила своего врача осмотреть Милу и выписать ей успокоительные. Врач выписал Миле какие — то таблетки и микстуры, и теперь девушка послушно выполняла его волю, глотая разноцветные пилюльки, витамины и запивая их каким-то тошнотворно — сладким сиропом.
Куча пузырьков и баночек стояла у неё в коробке, в нижнем ящике трюмо, перед которым она и сидела.
Именно там, в этой коробке, среди таблеток, ребята из охраны и нашли ручку «Паркер», которую подарил хозяину дома популярный американский актёр, продавший Резнику виллу в Беверли — хиллз…
Шахид недоверчиво слушал Тофика, своего младшего сына. Весть, которую он принёс, была не из приятных. Настя, подруга Тофика, отказывалась от дальнейшего сотрудничества.
— Но это невозможно, — воскликнул Шахид. — Она получает от нас такие деньги! Кто ещё ей заплатит столько?!
— Ты не понял, она не просит ещё больше, она просто не хочет работать, — вздохнул Тофик.
Он озабоченно дотронулся до прыщика, выскочившего на его обычно чистом и нежном, как у девушки, лице. Тофик всегда заботился о своей внешности, и этот мерзкий выскочка печалил его едва ли не больше, нежели отказ Насти от дальнейшего сотрудничества.
После ухода Тофика Шахид расстроено уставился в окно. Надо же, как нехорошо получилось! И чего только надо этой толстой сучке? Она за последние полгода столько денег получила от Шахида, что могла бы быть более благодарной! И что теперь делать? Как он будет добывать нужную ему информацию? Каким образом он сможет приблизиться к тому нефтяному месторождению, о котором грезит уже столько времени?
А Тофик, похоже, совсем не расстроился. Хотя его понять можно: ему смертельно надоела Настя, ведь он, кроме деловых отношений, ещё и спал с девчонкой! Тофик сам рассказывал, что она его принуждает к этому, практически заставляет, соблазняет…
Вот какие бесстыжие эти русские девки, не то что восточные женщины, таинственные, завораживающие, податливые только для своих мужей… И всё-же Шахиду было безумно интересно посмотреть на эту Настю, которая сама завлекала Тофика в постель. Уж он, Шахид, не отказался бы помять её пухлое тело и поиграть с этой опытной девицей. Тем более что с женой он не спит уже много лет.
В кабинет вошла секретарша и поставила на стол поднос с кофе, который он заказал чуть ранее, ещё до прихода Тофика. Из выреза блузки, когда она наклонялась, показалась аппетитная грудь, затянутая в кружевной бюстгальтер.
Шахид почувствовал, что невольно возбуждается, и быстро отвёл глаза в сторону. Секс с секретаршей на рабочем месте его не прельщал.
Ирина вздрогнула и повернулась к двери. Та скрипнула, словно её кто — то открыл. Но за дверью никого не было. За сегодняшний день это был уже третий странный случай с дверью. Ирина, покрываясь холодным потом от страха, медленно подошла и в очередной раз прикрыла её. Самое странное, что дверь была тяжёлой, чтобы открыть её, требовалось хорошенько поднажать плечом. Мало того, Ира несколько раз уже просила Надежду, чтобы та вызвала мастера, потому что дверь очень тяжело открывается. И беременной Ирине постоянно приходится прикладывать немалые усилия, чтобы открыть её.
Так отчего же уже в третий раз дверь открывается сама по себе? Пересилив ужас, охвативший её, женщина подошла и выглянула в коридор. Ну конечно, там никого нет и быть не может. Потому что шаги по гулкому коридору раздаются отчётливо, и всегда слышно, когда кто — нибудь идёт.
В последнее время её нервы что — то расшалились и позволяли себе брать верх над разумом. Впрочем, может быть, в этом были виноваты и гормональные изменения.
— Я не меняла камни, это — тот самый материал, который вы мне передали на хранение. И я не виновата, что ваш друг не смог отличить настоящий рубин от шпинели.
— Вы просто не понимаете, с кем связались, — скривила губы противная девчонка. —Вам придётся разбираться с ним! Жаль, что его сейчас нет в городе, иначе вы бы уже давно вернули то, что украли! Но подождите, он скоро вернётся, и тогда…
— А ну пошла вон, — теряя самоконтроль, заорала Ирина. — Пошла вон, дрянь! Ты меня пугать будешь? Убирайся немедленно!
Она вскочила с места, лицо покрылось красными некрасивыми пятнами, чёрные глазищи метали молнии, и Верочка, схватив меховую курточку, моментально скрылась за дверью.
Тут же на пороге вырос растерянный муж.
— Что случилось, дорогая?
Он встревожено подошёл к жене и заглянул ей в глаза.
— Не знаю, что на меня нашло, — пожаловалась Ира.
Теперь, когда её запал иссяк, она чувствовала себя опустошённой. Ей даже не верилось, что она способна на такое: накричать на клиентку, выгнать её из кабинета… Пусть та и не права, но обычно мягкая, терпеливая, нежная Ирина никогда не позволяла себе такого буйства. Муж утверждал, что и полюбил её за необыкновенное терпение, нежность и кротость.
Он бы сильно удивился, если бы супруга рассказала ему, что в последние месяцы она частенько испытывает неожиданные приступы ярости и даже агрессии, и готова обрушить их на голову любого, кто окажется рядом. Только ценой неимоверных усилий ей удаётся держать себя в узде, но она понимала, что рано или поздно должна была сорваться. И вот это произошло.
Она ещё не до конца успокоилась, но ей было безумно стыдно перед Александром. Он так тревожится за неё, он такой терпеливый, он не стал возражать, когда она отказала ему в интимной близости, и стал ждать, пока она первая сделает этот шаг. Он делает для неё всё, что она попросит, и даже больше. Он так трогательно ухаживает за ней, постоянно напоминает, чтобы она берегла себя и ребёнка, он так любит её!
Он часто рассказывал ей, какая она была до того, как потеряла память, и Ирина со всех сил старалась этому образу соответствовать. Ей не хотелось разочаровывать и обижать мужа, который столько делает для неё! И, тем не менее, она сорвалась сейчас, и, возможно, сорвётся ещё и ещё… Ну почему она не может стать такой, как прежде?
Ирина почувствовала себя отвратительной, гадкой, неблагодарной. Слёзы сами полились у неё из глаз, и она обняла мужа и зарыдала.
— Кто тебя так расстроил? — завопил Саша. — Эта выдра, которая только что выбежала отсюда? Это она? Я убью её!
Ирина высморкалась в его платок, и покачала головой.
— Я сама не знаю, что со мной творится, — пожаловалась она. — Мне иногда хочется что — нибудь разбить, покричать, даже ударить кого — нибудь…
Муж внимательно прислушивался к её словам.
— А что сейчас случилось?
Ирина рассказала ему историю с Верочкой и усмехнулась, когда вспомнила, как та гордилась своим любовником и пугала им Иру.
— Ничего не бойся, — прошептал Саша. — Я смогу тебя защитить, ты мне веришь?
— Верю, — улыбнулась Ира и спрятала лицо у него на груди. В тот момент она и в самом деле верила, что её деликатный муж сможет справиться с Вериным другом — бандитом.
В эту ночь Ирина сама пришла в спальню мужа, и впервые с того момента, как она потеряла память, они занялись любовью — аккуратно и бережно, чтобы не навредить малышу.
Анатолий Максимович Резник спать ложился очень поздно, но, если уж ложился, то не просыпался до самого утра. Во всяком случае, так было всегда. Но не случайно мудрый народ придумал поговорку о том, что всё когда — нибудь бывает в первый раз.
Вот и он отчего — то не мог долго уснуть, хотя лёг уже пару часов назад. Ворочался в кровати, стараясь не потревожить спящую жену, смотрел на окна, за которыми всё ещё было темно, чувствовал, что организму требуется отдых, но уснуть не мог. Помучавшись ещё с полчаса, Резник наконец поднялся, думая, что ему тоже придётся принимать снотворное. Любовь Андреевна уже много лет подряд пила на ночь снотворное, и отлично спала. До этого момента Резнику не требовался допинг, чтобы уснуть. Но теперь, видимо, всё изменилось. Бессонница застала и его.
Читать не хотелось, смотреть телевизор — тоже. Хотя спутниковое телевидение работает в любое время суток, и показывает порой неплохие передачи и фильмы, Анатолий Максимович от него уже отвык.
Он решил поработать в своём кабинете, предварительно выпив пару чашек кофе для бодрости.
Резник набросил стёганый халат, взял ключи от кабинета и спустился в столовую. Сварил кофе, сделал бутерброд и, удивляясь, что способен на ночную трапезу, поднялся с подносом к себе. Лифтом он не пользовался, чтобы не будить семейство. Конечно, кабинка поднимается почти бесшумно, и всё-же звук открывающихся дверей лифта, с тихим колокольчиком, может разбудить кого-нибудь из домочадцев.
Поднявшись в свой кабинет, он поставил поднос на стол, и включил настольную лампу. И сразу же насторожился: корпус лампы был тёплым, словно она была включена ещё совсем недавно. Но он вышел из кабинета часа четыре назад, если не больше. Почему же пластик нагрет?
Резник потрогал лампочку и задумался. Лампочка была почти горячей. Не было никаких сомнений: ею пользовались, она даже не успела остыть.
Но ведь кабинет у него обычно заперт, и ключи хранятся в спальне, в ящике стола. Конечно, при желании кто угодно может изъять их на время, а потом положить обратно. Но кто? А, главное, зачем?
Дом большой, и народу в нём тоже бывает достаточно: жена, сын, Мила, Настенька, племянница жены, ветеринар, горничная, кухарка, садовник, охрана, тренер, массажист, косметолог, парикмахер…
Всего около тридцати человек. Кому из них понадобилось проникать в кабинет? Конечно, у охраны и прислуги — свой дом на территории, но всё равно они совершенно спокойно могут войти в хозяйский дом!
Резник осмотрелся. А что тут брать — то, в кабинете? Бронзовый письменный прибор? Подарочный набор «Паркер», инкрустированный золотом и бриллиантами? Ноутбук последней модели?
Стоп — стоп — стоп. А с чего он взял, что побывавший в его кабинете человек хотел его ограбить? Вряд ли, ведь вроде бы ничего не сломано, не перевёрнуто, не украдено…
Что могло заинтересовать незваного гостя в кабинете? Только одно: информация, хранившаяся в ноутбуке.
Анатолий Максимович метнулся к компьютеру и включил его. Вошёл в системные файлы и легко определил дату последнего открытия компьютера. Так и есть! В ноутбук кто — то лазил, и не далее как десять минут назад! Что же он сделал? Слил информацию? Какую?
Резник похолодел. Уже довольно долго время его холдинг готовил документы для слияния двух корпораций: «Терра — нефть» и «Сикбур». Именно эта информация хранилась на жёстком диске его ноутбука. Вернее, там хранились гекабайты разной информации, но эта была самой важной. Неужели она кому — то понадобилась? И если да, то кому? Личному тренеру жены? Придурочному Джонни? Горничной Светочке? Кому?
Резник обхватил голову руками. Эта информация была очень важная и секретная. Несомненно, конкуренты подкупили какого — то близкого к нему человека, и воспользовались его помощью в достижении своих средств. Неизвестно, к кому теперь попадёт эта информация, но самое главное — неизвестно, кто это сделал. Значит, теперь в собственном доме, который раньше казался ему тихой пристанью и маяком, который не даёт ему затонуть в бушующих волнах бизнеса, завёлся предатель?
Значит, помимо неприятностей на работе, переросшей в партизанскую войны с азербайджанской группировкой, помимо домашних проблем, связанных с самочувствием Павла, теперь ещё придётся искать «крысу» в собственном доме?
Резник неосторожно вздрогнул, и разлил уже остывший кофе. Тёмная жидкость немедленно сползла с подноса на стол из орехового дерева, и медленно, чуть ли не зависая в воздухе, стала капать на пол: кап — кап — кап.
От этих монотонных звуков Анатолию Максимовичу хотелось закричать. Он чувствовал, что не сможет бороться с таким количеством навалившихся на него проблем. И помощи ему ждать неоткуда. Ранее сплочённая семья, прочно стоявшая на ногах и воистину представлявшая собой незыблемую опору, теперь рухнула, как карточный домик.
Резнику пришло в голову, что, может быть, их дом с самого начала был карточным, только он этого не видел и не понимал? Но он тут же возразил сам себе. Его семья всегда была для него самым важным. Важнее, чем работа. И никакая жилплощадь, ни которую они занимали ранее, ведь не всегда же Резники жили в этом доме — дворце, ни этот дом, никогда не были карточными. Наоборот, Резник как нельзя хорошо понимал выражение «мой дом — моя крепость», потому что свято верил в это. А он отнюдь не был дураком, принимающим желаемое за действительное!
И всё-же, кто был в кабинете? У кого есть доступ в их с женой спальню? Значит ли это, что ключ сначала взяли, а потом вернули обратно? Или взяли его раньше, и сделали дубликат? Много ли информации успели перекачать?
Вопросов было много, а ответов — ноль. Резнику предстояла огромная работа по выявлению в доме «засланного казачка». Им мог оказаться любой, кроме, пожалуй, жены и сына. Любовь Андреевна вообще вне подозрений, она приняла снотворное несколько часов назад и сразу же уснула. Разве что можно предположить, что она — лунатик! Либо что её загипнотизировали, и она, внешне выглядящая спящей, поднялась, взяла ключ, открыла кабинет и скачала нужную информацию на диск. Всё так же, с закрытыми глазами, вернулась в комнату, и спрятала диск под подушкой. Бред какой — то!
И Павлу сейчас ничего не надо, ведь его возлюбленная умерла. Он пытается найти причину смерти Жанны, и поглощён только этим. Ну ладно, минус два человека. Зато все остальные теоретически могли это сделать? Несомненно! Мила? Амбициозная, рвущаяся к славе, как её отец — к власти, она не отягощена моральными принципами. И вполне может укусить руку дающего. Джонни? Ветеринар совсем дурной, ничего не смыслит в бизнесе, и не тратит ни цента из денег, которые ему выплачивает Резник. Складывается такое впечатление, что деньги ему вовсе не нужны! На его счёте скопилась уже приличная сумма, но, кто знает, может быть, он просто скопидом, и талантливый актёр, и здорово прикидывается! Настя? Сомнительно, потому что эта упитанная созревшая девица интересуется только мужчинами, и, скорее всего, даже не умеет включать компьютер. Но её тоже нельзя сбрасывать со счетов.
Словом, войти в кабинет и воспользоваться конфиденциальной информацией мог каждый. И что теперь делать? Как проверять?
Анатолий Максимович схватился было за телефон, чтобы вызвать охрану, спящую в соседнем домике на участке, но передумал. Это означало бы всех разбудить, поднять шумиху. Пусть люди спят, тем более что виновный — всего один, а пострадают из-за него все остальные. Впрочем, может быть, он не один!
У Резника голова шла кругом, и всё же он решил отложить разговор с охраной до утра. Пусть ребята сами придумают, как им изыскать возможность найти и наказать предателя. Это их обязанность, в конце концов! А пока что он заберёт компьютер с собой в спальню.
По дороге Анатолия Максимовича как обухом ударили. Он вспомнил все неприятности, случившиеся с ним за последнее время, и сопоставил их с только что сделанным открытием. Получалась невесёлая картинка: на протяжении чуть ли не полугода кто — то из домочадцев или прислуги усиленно ему пакостил. Срывались переговоры, сделки, пропал курьер из Элисты с важными документами, падали в цене акции «Терра — нефть», и до сих пор не произошло слияния, хотя новая корпорация с дурацким названием «ТерраСик» должна была начать своё существование ещё три месяца назад.
Неужели он прав? Неужели это всё результат его халатного отношения к информации, которую он, принципе, дома никогда особо не прятал, и безграничного доверия ко всем живущим и работающим в доме? Неужели это результат происков его конкурентов? Или тех же азербайджанцев, которые настолько обнаглели, что уже напрямую требуют у него скважину на Каспии? Как же он мог быть так слеп, что ничего не замечал довольно длительное время и списывал все неурядицы и неприятности на стечение обстоятельств?!
Анатолий Максимович отнёс ноутбук в спальню, прислушался к ровному дыханию жены, и снова спустился на кухню. Снова сварил себе кофе, и наконец — то выпил, горячий, с молоком, но без бутерброда.
Несмотря на своё довольно — таки плачевное положение, он вдруг почувствовал в себе охотничий инстинкт. Что — же, нельзя сказать, чтобы жизнь в этом доме была ровной и стабильной, особенно в последнее время, и всё — же засиделся он, совсем нюх потерял, как говорят дети.
Что — же, он обязательно вычислит предателя, с помощью своей службы безопасности или без неё! Резник прислушался к тишине, царящей в доме, и слегка улыбнулся. Жизнь снова кипела в нём, отогревала замороженные горем сына и собственными неприятностями вены, и заставляла его забыть обо всём, кроме этого инцидента.
Труп Верочки был обнаружен на городской свалке через день после её скандала с Ириной. Её убили точным ударом ножа прямо в сердце. Отчего — то крови почти не было, работал профессионал. По крайней мере, так было написано в местных газетах.
Ирина, намазывая на хлеб масло и варенье, с удовольствием поедала свой многослойный бутерброд, запивая чаем с лимоном, и дурашливо утверждала, что скоро растолстеет, как кубинские матроны.
— Я тебя буду и такой любить, — утверждал Александр.
Он не мог нарадоваться на жену, особенно после ночи любви, когда она впервые за столько месяцев допустила его к своему телу. И вот уже третий день он не мог насытиться ею. Впрочем, разве можно наверстать упущенное почти за полгода посредством всего двух ночей?
Тем не менее, Ирина тоже расцвела. Между ними словно исчез стеклянный барьер, не позволяющий заходить слишком далеко. Саша был рад, видя, как Ирина шутит и балуется, пачкая его губы вареньем. Он терпеть не мог сладкого, но покорно сносил её озорство, радуясь, что супруга словно ожила, очнулась от долгой спячки.
А потом она взяла газету, и он заметил, как белеют у неё губы, прямо на его глазах.
— Что такое? Что случилось? — встревожился он.
— Веру убили, — потрясённо проговорила Ирина. — Ты помнишь Верочку, позавчера ты столкнулся с ней в моём кабинете?
— А, что — то припоминаю, — кивнул муж. — Это которая кричала на тебя?
— Да, она… Её нашли мёртвой…
Ирина, не в силах больше смотреть на удивлённое мёртвое лицо Верочки, фотографию которой поместили в газету, выскочила из-за стола.
Александр хотел было броситься за ней, но потом передумал. Он взял газету и внимательно посмотрел на фотографию трупа. Фото было сделано профессионально. Лицо убитой было показано крупным планом. На нём застыло удивление и недоверие. Верочка не верила, что человек, взмахнувший ножом, убьёт её на самом деле. Не верила до последней секунды своей жизни.
Александр тоже отложил бутерброд в сторону. Настроение и завтрак были непоправимо испорчены. И что за дурацкая привычка у этих репортёров помещать в газеты фотографии трупов? Особенно если учесть, что большинство людей читают прессу за утренним кофе…
Мила с мрачным лицом расчёсывала волосы перед зеркалом. Похоже, теперь всегда у неё будет такое лицо, недовольное и словно одеревеневшее. А какое оно ещё должно быть, интересно? С того самого момента, когда она увидела Павла, влезшего в петлю по доброй воле, с ней словно что — то приключилось. Она разучилась улыбаться. И взгляд изменился. В конце концов, ей всего лишь тридцать, правда, скоро будет тридцать один, но выглядеть она стала на все сорок. Может быть, послать Павла с его трагической любовью куда подальше? Жаль, конечно, она потратила около восьми месяцев, чтобы завоевать его, столько напрасных усилий! Но всё-же собственная жизнь и счастье дороже. Иначе она скоро либо превратится в конченую старуху, либо с ума сойдёт в этом доме. Подумать только, и как раньше ей могло прийти в голову, что здесь, именно в этом доме, люди живут настоящей жизнью, по — настоящему любят и дорожат друг другом, ценят и уважают мнение оппонента? С тех пор, как она поселилась здесь, ей кажется, что этот дом — словно болото. И жизнь здесь такая же тухлая и зловонная. Хотя, наверное, она несправедлива. Жизнь бурлила, пока Павел не встретил Жанну. Вот сучка азербайджанская! Даже после смерти она преследует Милу, не даёт ей насладиться счастьем с Павлом и деньгами его отца!
Мила прекрасно понимала, что вечно так продолжаться не может. Конечно, замечательно жить в огромном доме, где о тебе заботится целый штат прислуги, и ничего не делать, только ждать, когда же Павел забудет свою восточную принцессу и возьмёт себя в руки. Но это неопределённое положение уже давно стало тяготить её. В конце концов, это неуважение со стороны Павла — почему он позволяет ей жить в своей комнате, спать с ним, и не делает никаких шагов? Он думает, что Мила вечно будет его любовницей, будет ублажать его, когда он того захочет, будет утирать ему слёзы и сопли и слушать слезливые воспоминания о мёртвой возлюбленной? Жанна после своей смерти вообще приобрела в его глазах ореол святой. Милу так и подмывало предложить Павлу раскопать девушку и посмотреть, нет ли нимба над её головой. Вообще — то Мила думала, что тогда всё очень удачно получилось: Жанна исчезла, и, следовательно, оставила Павла ей, Миле. Но не тут — то было… Эта дрянь продолжает держать младшего Резника в своих цепких азербайджанских ручонках!
И сколько ещё Мила выдержит, неизвестно. И вообще, стоит ли тратить драгоценное время на этого слизняка, которым стал и ранее не отличающийся особой мужественностью Павел?
Внезапно за дверью раздались шаги, и тут же в комнату Милы ворвались ребята из охраны Резника. Мила удивлённо смотрела на них. Они жили тут же, в домике на участке, и девушка знала практически всех их поимённо.
— Извини, — обратился к ней Василий, — нас босс попросил осмотреть все жилые комнаты в доме.
— А что ищете? — полюбопытствовала Мила. — Наркотики? Оружие? Гексоген?
— У Анатолия Максимовича пропала ручка из кабинета, — смутился Василий.
— Ах, ручка, — кивнула Мила с умным видом. — Ну да, ну да… Кто-то позарился на шариковую ручку, а Анатолий Максимович не хочет покупать новую, потому что в той ещё осталась паста…
— Да она издевается, — возмутился самый молодой из охраны. Он терпеть не мог Милу, считал её высокомерной выскочкой.
— Это не шариковая ручка, — спокойно ответил Василий, — это подарочный «Паркер», он золотой, с бриллиантами. Думаю, по цене, как «однушка» в Москве.
С Милы как ветром сдуло сонное оцепенение. Надо же, в доме произошла кража! Вот это да, а ведь здесь все свои!
— И что, вы хотите узнать, не брала ли я её? Нет, не брала. Я даже не знала, что у вашего босса есть такая вещица, — сказала Мила.
— Извините, нам приказано обыскать комнату, — с явным удовольствием сказал тот молоденький парнишка и первым полез в шкаф Милы.
— Ну ничего себе, — возмутилась она. — Вообще-то там у меня личные вещи, тампоны и всё такое. Анатолий Максимович не мог разрешить вам без моего согласия рыскать в моей комнате!
Мила недавно переехала в эту комнату, устав смотреть на убитого горем Павла, и со спокойной совестью уже считала эту комнату «своей». Несколько дней назад, после несостоявшегося самоубийства Павла, она спровоцировала серьёзный разговор с Любовью Андреевной.
— Я больше так не могу, — стонала Мила, заламывая руки. — Он будто не видит меня, только использует! Это невозможно! Я хочу уйти отсюда…
— Нет, Милочка, что ты, — испугалась Любовь Андреевна, — не уходи. Павел обязательно забудет ту бедняжку, поймёт, что надо думать о живых, а не мёртвых. И, потом, тебе ведь некуда идти.
Мила промолчала. Она знала, что отец, полностью поглощённый предстоящими выборами, почти не бывал дома, и там теперь мать устроила чуть ли не притон или бордель. По словам Анатолия Максимовича, который, в свою очередь, узнавал это от Ковалёва, Милиного отца, в квартире был настоящий бедлам. Мать Милы, Галина Ковалёва, прекрасно сохранившаяся пятидесятилетняя женщина, обожала молодых мужчин. Некоторое время назад она даже переспала с любовником дочери, и меняла мужчин очень часто. Она выглядела чуть ли не ровесницей дочери, поэтому недостатка в них у неё не было. Она и жила за их счёт, паразитировала, можно сказать. Неделями не появлялась дома, напрочь забыв о том, что у неё есть семья, вернее, когда — то была. Но домой она никого не приводила, понимала, что этой последней каплей переполнится чаша терпения, вернее, равнодушия дочери и мужа. А теперь, когда дочь столько времени жила у Резников, а муж был полностью поглощён своей политической карьерой, она совершенно распоясалась, и стала приводить мужиков к себе домой.
Ковалёв не протестовал. Жена его давно перестала интересовать, так же, как и другие женщины, кроме того, он был слишком занят. И планировал после выборов купить себе новую квартиру. Мила была уверена, что он попросит денег у Резника, ведь тот потратил почти полтора миллиона долларов на его предвыборную кампанию, следовательно, легко расстанется ещё с шестьюдесятью тысячами, чтобы друг мог купить себе однокомнатную квартиру в Москве. Так что ей действительно некуда было идти. Но и с таким положением вещей Мила больше не хотела мириться. Любовь Андреевна всё прекрасно поняла. И предложила ей переселиться из комнаты Павла в одну из комнат для гостей, чтобы отдохнуть от Павла, и немного подлечить нервы. В этих целях Любовь Андреевна попросила своего врача осмотреть Милу и выписать ей успокоительные. Врач выписал Миле какие — то таблетки и микстуры, и теперь девушка послушно выполняла его волю, глотая разноцветные пилюльки, витамины и запивая их каким-то тошнотворно — сладким сиропом.
Куча пузырьков и баночек стояла у неё в коробке, в нижнем ящике трюмо, перед которым она и сидела.
Именно там, в этой коробке, среди таблеток, ребята из охраны и нашли ручку «Паркер», которую подарил хозяину дома популярный американский актёр, продавший Резнику виллу в Беверли — хиллз…
Шахид недоверчиво слушал Тофика, своего младшего сына. Весть, которую он принёс, была не из приятных. Настя, подруга Тофика, отказывалась от дальнейшего сотрудничества.
— Но это невозможно, — воскликнул Шахид. — Она получает от нас такие деньги! Кто ещё ей заплатит столько?!
— Ты не понял, она не просит ещё больше, она просто не хочет работать, — вздохнул Тофик.
Он озабоченно дотронулся до прыщика, выскочившего на его обычно чистом и нежном, как у девушки, лице. Тофик всегда заботился о своей внешности, и этот мерзкий выскочка печалил его едва ли не больше, нежели отказ Насти от дальнейшего сотрудничества.
После ухода Тофика Шахид расстроено уставился в окно. Надо же, как нехорошо получилось! И чего только надо этой толстой сучке? Она за последние полгода столько денег получила от Шахида, что могла бы быть более благодарной! И что теперь делать? Как он будет добывать нужную ему информацию? Каким образом он сможет приблизиться к тому нефтяному месторождению, о котором грезит уже столько времени?
А Тофик, похоже, совсем не расстроился. Хотя его понять можно: ему смертельно надоела Настя, ведь он, кроме деловых отношений, ещё и спал с девчонкой! Тофик сам рассказывал, что она его принуждает к этому, практически заставляет, соблазняет…
Вот какие бесстыжие эти русские девки, не то что восточные женщины, таинственные, завораживающие, податливые только для своих мужей… И всё-же Шахиду было безумно интересно посмотреть на эту Настю, которая сама завлекала Тофика в постель. Уж он, Шахид, не отказался бы помять её пухлое тело и поиграть с этой опытной девицей. Тем более что с женой он не спит уже много лет.
В кабинет вошла секретарша и поставила на стол поднос с кофе, который он заказал чуть ранее, ещё до прихода Тофика. Из выреза блузки, когда она наклонялась, показалась аппетитная грудь, затянутая в кружевной бюстгальтер.
Шахид почувствовал, что невольно возбуждается, и быстро отвёл глаза в сторону. Секс с секретаршей на рабочем месте его не прельщал.
Ирина вздрогнула и повернулась к двери. Та скрипнула, словно её кто — то открыл. Но за дверью никого не было. За сегодняшний день это был уже третий странный случай с дверью. Ирина, покрываясь холодным потом от страха, медленно подошла и в очередной раз прикрыла её. Самое странное, что дверь была тяжёлой, чтобы открыть её, требовалось хорошенько поднажать плечом. Мало того, Ира несколько раз уже просила Надежду, чтобы та вызвала мастера, потому что дверь очень тяжело открывается. И беременной Ирине постоянно приходится прикладывать немалые усилия, чтобы открыть её.
Так отчего же уже в третий раз дверь открывается сама по себе? Пересилив ужас, охвативший её, женщина подошла и выглянула в коридор. Ну конечно, там никого нет и быть не может. Потому что шаги по гулкому коридору раздаются отчётливо, и всегда слышно, когда кто — нибудь идёт.