"Нет!" -- они твердят рассвету,
что над ними нежно блещет.
"Нет!" -- твердят морскому ветру,
что над ними рукоплещет,
и дыханью свежих сосен,
и реке, что рядом блещет.
И, как древняя Кассандра,
не спасут, хотя все знают:
потому вошла свободно
в дверь судьба моя больная.
Я стучу, и вот как будто
ловит дверь меня на слове,
а просвет, сухой и жадный,
словно шпага наготове,
и взлетают створки, словно
настороженные брови.
Я вхожу и будто пятна
на лице своем скрываю;
что мой дом, как плод невскрытый,
мне готовит, я не знаю
и гадаю: избавленье
ждет меня иль гибель злая.
Я хочу уйти, оставить
все, что землю закрывает,
горизонт, что от печали,
как газели, умирает,
и людские двери -- втулки
бочек, где вода -- чужая;
чтоб руками не касаться
их ключей, холодно-жгучих,
звона их вовек не слышать,
он как треск змеи гремучей.
Я в последний раз оставлю
двери за собой без стона,
и умчусь я, торжествуя,
птицею освобожденной
следом за родной толпою
мертвецов моих бессонных.
Наверху они, конечно,
не разделены дверями,
не оскорблены стенами,
слово раненый -- бинтами.
В вечном свете, как при жизни,
будут ласковы со мною.
Вместе запоем мы песню
между небом и землею.
Этой песней дверь за дверью
расшатаем, словно ветер.
Выйдут люди в мир открытый,
как проснувшиеся дети,
услыхав, как злые двери
падают на целом свете.
Перевод О.Савича
Время
121. Ночь
Растушеваны отроги,
Стадо тянется с полей.
Скрылось солнце у дороги
в красной кузнице своей.
Хутор спрятался в тумане,
сад растаял и поник.
И вершина перед нами
в темноту зарыла крик.
Существа теряют имя,
соскользнув в небытие,
и торопимся за ними
ты и я, дитя мое.
Перевод Н.Ванханен
Эпилог
122. Последнее дерево
Лист аканта, милый греку,
одинокое растенье,
что дается человеку
в светлый час его рожденья,
бороздит узором ткани, б
ередит людские страсти -
остров крови в океане
со щепоткой царской власти
положу легко и щедро,
подводя свои итоги,
в ноги дуба или кедра
на краю пути-дороги,
чтоб в грядущем не кормили,
чем сыта я в мире этом,
чтобы зелень в полной силе,
вся пронизанная светом,
чтоб во сне ли, наяву ли,
откровенно, потаенно,
на бегу ли, на плаву ли -
вместо крова дали крону.
Чтоб прибежищем последним
стало дерево навеки
всем моим речистым бредням,
тишине, сдавившей веки.
Одиночество с собою,
одиночество с другими,
прах и небо голубое,
луч, вобравший Божье имя, -
все возьми себе по праву,
что в душе моей таится:
ветра вольную забаву
и подземную криницу.
От тебя укрыться нечем:
веешь ладаном над нами,
ангел мой, зовущий к встречам,
помавающий ветвями!
Может, рядом та поляна,
где стоишь себе на воле,
безответно, безымянно,
как слепой ребенок в поле?
Может, радостен и светел,
ангел дерева большого,
ты давно меня приветил,
не сказав про то ни слова,
И, счастливой и влюбленной,
эти песни распеваю
под твоей зеленой кроной,
знать не зная, что мертва я!
Перевод Н.Ванханен
Из книги "Поэма о Чили"
123. Долина Эльки
Мне надо сойти в Долину,
туда, где за темной листвой
зеленая завязь инжира
подернулась синевой,
проведать своих -- не важно,
кто мертвый, а кто живой.
Словно купель, над Долиной,
кутаясь в облака,
озеро грез витает,
вея прохладой, пока,
изнемогая от жажды,
мелеет Эльки-река.
Я знаю холмы-громады,
сонно выгнув хребты,
словно гигантские звери,
глянут из темноты.
Вы -- мои крестные, слышу
я и во сне ваш рык:
не зря вы дарили мне люльку
из жестких камней своих.
И вот на душистый клевер,
садится вокруг меня
родня по крови и духу,
по вечной любви родня,
и мы говорим часами,
слова не пророня.
Так будем же и пребудем,
пока мы в силах продлить,
читая взглядами взгляды,
воспоминаний нить
о преходящем и вечном,
о том, чему имени нет,
чистая каста горцев,
Анд раскаленный цвет,
поющий, когда поется,
молчащий в годину бед.
Плывет предо мной вереница
радостей и невзгод,
терпкая брага юных,
старцев медленный мед,
ярость и вдохновенье,
горечь и пустота
да и сама Долина,
плывет как сон, разлита,
от Пералильо к Уньону,
та же -- и будто не та.
Покой, и водовороты,
и жар, и прохладный бриз --
все ведомо тверди, к которой
тридцать холмов сошлись.
Здесь клан мой -- как на поверке,
принимаю парад,
и те, кого уж не ждали,
тоже сюда спешат,
кто во плоти, кто тенью,
от победы к паденью.
Но с каждой новою встречей
все сумрачней торжество:
слабеет пламенный узел
племени моего.
Речью, жестом, надеждой
хочу воскресить его.
Пусть стол накрыт небогато,
лишь кактуса свежий плод
и карликовую дыню,
что каждый в ладонях мнет,
в обмен на сказки и были
приносит мне мой народ.
Из каждой надломленной ветви
здесь детства сочится ток,
здесь каждый лист меня знает,
и каждый лесной цветок
мысли мои читает,
клонится мне на грудь,
здесь на спутанных травах
так хорошо уснуть.
Но если в самое сердце
детство ударит -- беда:
как бы мне не согнуться,
как бы не разлететься,
точно в бурю скирда?
Не пережить мне детства
коль голова седа.
Пора: ухожу украдкой,
чтобы меня из тьмы
не провожали взглядом
обиженные холмы.
В гору ведет дорога,
свист кнута за спиной,
встал на пути терновник
непроходимой стеной,
кладь моя, крест мой вечный,
как и всегда, со мной.
Перевод Е.Хованович
124. Прощание
И я ухожу по зову,
а прочее все едино --
по зову спешу, по слову,
на дальний свист Господина,
на свет огня неземного,
к лучу -- и близко вершина.
Дитя заслонить собою
когда-то сюда пришла я,
сродниться с тобой судьбою,
Праматерь земля сырая,
льнуть к ветру, горам, прибою,
все три стихии вбирая,
приемля диво любое --
и вот я стою у края.
Тебя к далеким пределам,
дитя индейских селений,
подобно летучим стрелам,
умчат ветра и олени,
и невредимым и целым
пребудешь со мной в разлуке,
с тобой не сравниться белым --
ты зряч, они близоруки.
Ступай легко ли упрямо,
твои -- железо и воздух,
Земля, всеобщая Мама,
лоза в виноградных гроздьях,
и мертвых святая воля,
и камни на тропах козьих.
Пора! -- провожу, как сына.
Тебе -- за выпавшей долей.
А мне -- на зов Господина...
Перевод Н.Ванханен
ПРИМЕЧАНИЯ К СТИХОТВОРЕНИЯМ
(Э.В.Брагинская)
В первое полное собрание стихотворений Габриэлы Мистраль, вышедшее в
мадридском издательстве Агилар в 1958 году (как и во все последующие
издания), включены ее собственные комментарии, которые она предваряет
обращением к читателю. Приводим текст обращения.
"В оправдание этих заметок"
"Альфонсо Рейес{1} создал для нас прецедент, ибо он первый сопроводил
собственными комментариями свою книгу.
Мудрый и добросердечный человек, он взял на себя ответственность за
всех, кто последует его примеру. Это очень нужное и вполне оправданное
начинание. Между правом, которым обладает искушенный критик -- назовем его
monsieur Sage{2} -- и тем правом, которое в незапамятные времена присвоил
себе дон Палурдо{3}, чтобы судить о вещи, попавшей в их руки, есть еще
малая малость права у самого автора на собственное слово. Особо, если автор
-- поэт и у него нет никакой возможности вводить свои объяснения в такую
призрачную материю, какой является поэзия. monsieur Sage, скорее всего, со
мной согласится, а дон Палурдо, само собой, -- нет.
Длинный шлейф примечаний отнюдь не добавит выразительности написанному
тексту, будь то проза или стихи. Да и помочь читателю вовсе не значит
опекать его. Это как бы возникнуть вдруг на его пути, точно "дуэнде"{4},
пройти с ним вместе несколько шагов и незаметно исчезнуть..."
{1} Альфонсо Рейес (1889--1959) -- мексиканский литературовед, поэт,
дипломат. Одна из самых значительных личностей в истории мексиканской
культуры. Друг Габриэлы Мистраль.
{2} - мудрец (фр).
{3} - слово, ставшее в Испании нарицательным -- невежда, тупица.
{4} - "дуэнде" -- здесь: невидимка, добрый гном.
"ОТЧАЯНИЕ" Нью-Йорк: Институт Испании, 1922.
Первая и наиболее прославленная книга стихов и прозы Габриэлы
Мистраль. В 1921 году один из директоров Института Испании в США, профессор
Федерико де Онис выбрал в качестве темы для студенческой конференции
творчество Габриэлы Мистраль. Необычайные по выразительной силе стихи
поразили всех участников конференции и по их инициативе было принято
решение издать сборник стихов чилийской поэтессы. Подготовку издания
возглавил сам Федерико де Онис. То, что первая книга вышла в свет после
того, как ее автор -- Габриэла Мистраль -- уже завоевала поэтическую славу на
континенте, дружеское расположение многих латиноамериканских знаменитостей,
-- случай редчайший в истории мировой литературы. Свою первую книгу Мистраль
посвятила президенту Чили Педро Агирре Серда (1879-- 1941), своему давнему
другу, с которым она познакомилась в городке Лос Андес, где они вместе
учительствовали.
Наверное, оригинальное название этой книги следовало бы перевести как
"Разорение", "Опустошение", поскольку испанское "Desolacion" имеет
несколько значений, и для поэтики Габриэлы Мистраль скорее подходит прямой,
а не переносный смысл этого слова, образованного от глагола "desolar" --
"опустошать", "разорять", "разрушать". Однако, учитывая утвердившиеся в
русской латиноамериканистике традиции, мы решили оставить это название,
впервые появившееся в переводах О.Савича в 1957 году и с тех пор
сохранившееся как в переизданиях, так и в литературно-критических работах.
Книгу "Отчаяние" завершает написанный в прозе и традиционно
печатающийся курсивом текст, названный автором "Обет":
"Да простит мне Бог эту горестную книгу и да простят мне ее те люди,
для которых жизнь всегда в радость. В этой сотне стихотворений кровоточит
мучительное прошлое, которое будоражит, пропитывая кровью, мою Песнь, чтобы
мне стало легче.
Я выбираюсь из этого прошлого, как из сумрачной котловины, и по
склонам кротости подымаюсь к духовным просторам месеты, где щедрый свет
падет на мои дни. Оттуда я скажу слова надежды. Скажу, как того желал
Всемилостивый, чтобы "принести утешение людям".
В тридцать лет, написав "Десять заповедей художника", я дала этот
Обет. Бог и жизнь да позволят мне исполнить его".
"Мои книги"
Стихотворение, написанное в Мексике, где поэтесса находилась по
приглашению мексиканского правительства для участия в проведении
общеобразовательной реформы. Вошло лишь во второе издание книги "Отчаяние"
(Сантьяго: Насименто, 1923).
"Бессмертный Флорентиец..." -- речь идет о Данте Алигьери (1265-- 1321),
уроженце Флоренции.
"...на цветники Ассизи..." -- имеется в виду книга "Цветочки Святого
Франциска Ассизского"-- анонимный средневековый сборник легенд о жизни и
чудесах Святого Франциска Ассизского (1181-82?--1226). Франциск Ассизский --
основатель нищенствующего монашеского францисканского ордена, монах,
мыслитель и поэт.
"...Мистраль, певец Прованса..." -- Фредерик Мистраль (1830-- 1914),
провансальский поэт, автор знаменитой поэмы "Мирей". Лауреат Нобелевской
премии 1904 года. По одной из версий Габриэла Мистраль сделала его фамилию
своим литературным псевдонимом.
Амадо Нерво (1870--1919) -- мексиканский поэт, эссеист, дипломат.
Фома Кемпийский, иначе -- Томас Кемпис (1379--1471) -- нидерландский
богослов-мистик, монах. Автор религиозных и дидактических трактатов,
предполагаемый автор труда "Подражание Христу", который исследователи
нередко называют "Кемпис".
"Ноктюрн"
Первые строки стихотворения перекликаются со словами Христа, распятого
на Кресте: Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил? Новый Завет,
Матфей, 27. 46.
"Сонеты смерти"
В 1914 году Габриэла Мистраль, в ту пору никому не известная школьная
учительница из маленького городка Лос Андес, послала на столичный
поэтический конкурс "Цветочные игры" (в традициях средневекового Прованса)
три "Сонета смерти". Жюри престижного конкурса, во главе с признанным
чилийским поэтом Мануэлем Магальянесом Моуре (см. примеч. к "Четырем
глоткам воды"), на который было представлено более четырехсот сочинений,
присудило ей главную премию -- живую орхидею, золотую медаль, лавровый венок
и диплом. Биографы поэтессы утверждают, что она, пожелав остаться
неизвестной для собравшихся на торжественную церемонию, поручила читать
свои стихи одному из членов жюри и слушала их, сидя на галерке. Эти
непривычно исповедальные и пронзительно скорбные сонеты, со временем
ставшие хрестоматийными в латиноамериканской поэзии, открыли поэтессе все
двери для публикации произведений в самых престижных литературных журналах
и принесли ей огромную популярность.
"Одержимость"
"Как длань Фомы -- Спаситель, -- мою берет он руку, в свою влагает
рану..." -- по христианскому преданию Фома, один из 12 апостолов, который
отказался верить в Воскресение Христа, пока сам не увидит ран от гвоздей и
не вложит в них перста. Имя Фомы неверующего стало нарицательным. Новый
Завет, Иоанн, 20.2.
"Пейзажи Патагонии"
Патагония -- полупустыня в предгорьях Анд.
"Терновник"
"...так Иов стих слагал, вопя стихом". Имеются в виду скорбные
сетования Иова о своих безмерных страданиях. Ветхий Завет, Книга Иова.
"так обняла бы Иова Агарь...". По Ветхому Завету Агарь --
служанка-египтянка, наложница Авраама, изгнанная с сыном в пустыню. Для
Мистраль -- олицетворение страдалицы, которой тоже были посланы Богом тяжкие
испытания. Ветхий Завет, Бытие. 16.
"Вершина"
"Прижимаю к сердцу три пальца -- ощущаю влагу меж ребер..." -- Отсылка к
преданию о Фоме, который вложил три пальца в рану Христа, чтобы уверовать в
его Воскресение.
"Гора Иксласиуатль"
Иксласиуатль -- один из вулканов вблизи города Мехико.
"О нет, ты, неистовая Юдифь..." -- Юдифь (иначе -- Иудифь) -- по Ветхому
Завету, спасла иудейский город Ветилуя от нашествия ассирийцев во главе с
полководцем Олоферном. Пробравшись в стан Олоферна, Юдифь пленила его своей
красотой и, когда он уснул, отрубила ему голову. Ветхий Завет. Книга
Иудифи.
"НЕЖНОСТЬ". Мадрид: Сатурнино Кальеха, 1924
Вторая книга Габриэлы Мистраль, в которую, наряду с новыми стихами,
вошли циклы "Ронды" и "Колыбельные песни" из книги "Отчаяние". Некоторые
литературоведы не считают это издание новой книгой Габриэлы Мистраль именно
потому, что большинство включенных в нее произведений взяты из "Отчаяния",
а новые стихотворения из "Нежности" были в дальнейшем включены в ее другие
сборники. По этой причине историки чилийской литературы расходятся во
мнении относительно количества книг, созданных великой поэтессой. Сама
Габриэла Мистраль отозвалась о сборнике "Нежность", как о книге для
школьников, в которой "нет ничего особенного, но детям она на пользу и в
ней здоровый дух".
"Счастливчик"
Кецаль -- священная птица древних майя и атцеков, обитает в горных
тропических лесах Мексики и Центральной Америки. Изображена на гербе
Гватемалы.
"Хоровод древа сейбы"
Сейба -- тропическое дерево, растущее в странах Южной Америки, а также
в Азии и Африке. Достигает высоты в 30--45 метров и имеет у основания мощные
корни-контрфорсы.
"...песнь поют Деборы...". Дебора (иначе -- Девора) -- пророчица,
предводительница израильских племен. Ветхий Завет. Книга Судей, 5. Песнь
Деворы и Барака.
"Бабочки"
Долина Муса. Примеч. Г.Мистраль: "В Колумбии долина изумрудов и
бабочек, которую называют "Чудо цвета".
"РУБКА ЛЕСА". Буэнос-Айрес: Эль Сур, 1938.
Третья книга Габриэлы Мистраль. Инициатива издания принадлежит
Виктории Окампо (1890--1979) -- известной аргентинской писательнице,
эссеисту, издателю одного из лучших латиноамериканских журналов "Эль Сур".
В книгу вошли стихи, написанные поэтессой во время ее поездок по странам
латиноамериканского континента и ее жительства в Европе. Г.Мистраль считала
эту книгу более значительной, чем "Отчаяние", гордясь тем, что в ней
"латиноамериканские корни". Книга посвящена Пальме Гильен, секретарю и
другу Габриэлы Мистраль, а "в ее лице милосердию мексиканской женщины".
"НА СМЕРТЬ МАТЕРИ"
Этот цикл, куда, помимо "Ноктюрна поражения" и "Снятия с креста"
Габриэла Мистраль включила еще шесть стихотворений, сопровождается
следующим авторским комментарием: "Она стала мне долгим и мрачным
пристанищем, сделалась страной, где я жила пять, а то и семь лет: страной
возлюбленной, ибо это -- смерть моей матери, страной ненавистной -- ибо душа
моя, пошатнувшись, рухнула во тьму долгого, затяжного религиозного кризиса.
Нет ни блага ни красы в так называемых "плодах скорби", я их не пожелаю
никому. Теперь, по возврату из этой жизни в непроглядном мраке, я скажу
вновь, как в конце "Отчаяния" похвальное слово Радости".
"Ноктюрн поражения"
Стихотворение имеет собственный авторский комментарий: "Я не только в
письме, но и в повседневной речи с удовольствием употребляю множество
архаичных выражений и слов, но лишь те, что по-прежнему живы и смысл их
внятен. Сказала -- множество, однако далеко не все, хотя они так и просятся
на язык. Увы! Приходится жертвовать ими в угоду "антиархаистическим"
особам, которые станут меня читать. В нашей Америке это, как правило, --
особы столичные. Латиноамериканская деревня -- а я росла в деревне -- говорит
на том современном языке, который густо насыщен архаическими словами и
оборотами. Город, читающий ученые книги, полагает, что я выуживаю всю эту
архаику из стародавних классиков. Но эти урбанистические особы глубоко
заблуждаются".
"Я и Виккентием Твоим не стала...". Святой Виккентий, Винсент де Поль
(1581--1660) -- французский священник, основатель конгрегации Лазаристов и
Дочерей милосердия. В 1660 г. причислен к лику святых.
"Снятие с креста. Ноктюрн"
Стихотворение посвящено другу Габриэлы Мистраль -- Виктории Окампо.
"Два ангела"
Одно из программных и наиболее известных стихотворений Г.Мистраль.
Написано в 1937 году в Лиссабоне, где Мистраль находилась на
дипломатической службе.
"Гимн тропическому солнцу"
В книге "Рубка леса" это стихотворение вместе с четырьмя другими идет
под рубрикой -- "Два гимна". Габриэла Мистраль дает к нему следующее
примечание, чрезвычайно важное для понимания ее видения особенностей
латиноамериканского литературного процесса: "После эпической медной трубы
(скорее напоминающей слоновий хобот) наших романтиков, которые переняли у
Кинтан{5} и Гальегосов{6} все их жесты и манеры, у нашего поколения
возникла стойкая неприязнь к пространным гимнам, в их мажорном звучании.
Вот тогда-то и явились флейты и свирели не только из стеблей маиса, но из
ячменя и даже риса.
Минорный лад пришелся ко времени и подарил нам самые задушевные, да,
пожалуй, самые чистые песни. Однако, мы, похоже, вот-вот коснемся жалкого
дна ювелирного штукарства... А тем не менее, когда перед твоими глазами
памятники, созданные индейцами, или вершины Кордильер, начинаешь тосковать
по сильному вольному голосу, который, не убоявшись, сумел бы сродниться с
этим величием".
"Белеешь в Куско над пустыней...". Куско -- древняя столица империи
инков. Ныне второй по величине город в Перу.
Майяб -- индейское название полуострова Юкатан.
Кецаль -- см. примеч. к стихотворению "Счастливчик".
Кецалькоатль (на яз. ацтеков -- пернатый змей) -- одно из трех верховных
божеств в мифологии индейских племен.
"Как пирамиды-тезки камень..." -- речь идет о древнем храме в Мексике --
пирамиде, которая называется "Солнце".
{5} - Мануэль Хосе Кинтана (1772--1857) -- испанский поэт-классицист и
общественный деятель, автор многочисленных од и поэм.
{6} Хуан Никасио Гальего (1777--1853) -- испанский поэт, автор од и
лирических стихотворений.
"ЗЕМЛЯ ЧИЛИ"
В 1938 году, после тринадцатилетнего отсутствия, Габриэла Мистраль,
будучи уже прославленной поэтессой и общественным деятелем, вернулась на
родину, где ей оказывали торжественные почести в самых различных городах
Чили. Встреча поэтессы с величественной природой Юга Чили, вдохновила ее на
создание нескольких эпических стихотворений, в том числе стихотворений
"Вулкан Осорно" и "Водопад на Лахе".
Лоха -- река на Юге центрального Чили. Знаменита своими порогами и
мощным водопадом.
"...Летит за тобою участь Араукании трудной..." -- Имеется в виду часть
территории, где жили индейцы-арауканы, оказавшие сопротивление испанской
колонизации.
Вулкан Осорно -- действующий вулкан в Андах Южного Чили возле озера
Льянкиуэ.
"SAUDADE"
В своем примечании к названию цикла Габриэла Мистраль пишет: "...Я
безо всякого смущения назвала целый раздел этой книги, завершенной на
ласковой португальской земле, овеваемой ласковыми ветрами, словом
"saudade". Я знаю, что испанцы считают его эквивалентом слово "soledades".
Такой перевод, такая замена оправдана для Испании, но в Америке
существительное "soledad" употребляется лишь в его непосредственном
значении, единственном, которое мы знаем".
"Пить"
Рио-Бланко -- река в Чили.
"Мой род, он -- плоть от плоти Митлы...". Митла -- древний религиозный
культурный центр индейского племени сапотеков. В XVI веке -- резиденция
верховного сапотекского жреца.
"Мы будем королевами"
К этому стихотворению, ставшему хрестоматийным в латиноамериканской
поэзии, Габриэла Мистраль написала собственный комментарий: "Эта
тропическая фантазия, родившаяся в жаркой долине, пусть и среди Кордильер,
имеет свою историю. Владелец большого поместья дон Адольфо Ирибаррен -- да
увидит он по воле Божьей красоту на небесах! -- по прихоти, странной для
человека, в жилах которого течет баскская кровь, устроил у себя в
Монтегранде нечто вроде ботанического и зоологического сада. Там мне
случилось увидеть впервые оленя и газель, королевского павлина и фазана и
много разных экзотических деревьев, среди которых был пуэрто-риканский
фламбойян. Дон Адольфо называл его настоящим именем -- "Огненное дерево" и
оно в цвету действительно полыхало огнем ярче костра..."
Монтегранде -- небольшое селение в долине Эльки, где прошло детство
Г.Мистраль и где находится ее могила.
"И только у Лусилы идут превосходно дела...". Лусила -- настоящее имя
Габриэлы Мистраль.
"Старуха"
"...те старухи, для которых смерти нет: Санта Клара, Катерина и
Тереза..." -- христианские святые, прославившиеся своим усердием в вере, а
также просвещенностью и мудростью: Святая Клара (1194-- 1253) --
учредительница женского монашеского францисканского Ордена бедных кларисс;
Святая Екатерина Александрийская -- христианская дева-великомученица,
покровительница учености и образования; Святая Тереса Авильская (см.
примеч. к эссе "Кастилия I").
"Послание"
Аконкагуа -- здесь: река в Чили.
"...Нам о пантере поведал Киплинг..." -- в авторской сноске Г.Мистраль,
пишет, что "Киплинг ничего такого не рассказывал...Упоминается в угоду дону
Палурдо, большому любителю цитат...".
"ДАВИЛЬНЯ". Сантьяго: Дель Пасифико, 1954.
Последняя книга, изданная при жизни Габриэлы Мистраль. В связи с ее
выходом поэтесса в последний раз посетила Чили. Исследователи творчества
Г.Мистраль дают разные толкования символическому смыслу названия книги.
(Давильня жизни-смерти, давильня опыта жизни, дающая живительный сок для
поэтического творчества и др.).
"Другая"
В этом программном стихотворении -- прологе к книге "Давильня" --
поэтесса говорит о своем новом видении мира, жизни, смерти и поэзии.
"Пламенная"
"Архангела, что я в себе несу..." -- отсылка к архангелу Гавриилу
(Габриэль). Мистраль имеет в виду свое имя Габриэла, которое она выбрала в
качестве литературного псевдонима.
"Марфа и Мария"
По Новому Завету -- две сестры Лазаря, оказавшие гостеприимство Иисусу
Христу. Марфа заботилась об угощении, а Мария внимала Слову Иисусову.
"Смерть моря"
Таласса -- море (древнегреч.).
"ПОЭМА О ЧИЛИ". Сантьяго: Помайре, 1967.
Сборник стихов, опубликованный посмертно. Создавался Габриэлой
Мистраль на протяжении двадцати лет. Включает семьдесят семь стихотворений,
посвященных мифам, природе, городам, селениям и людям Чили.
"Долина Эльки"
Долина реки Эльки -- долина на севере Чили в предгорьях Анд. Малая
родина Габриэлы Мистраль, которую она воспела во многих стихотворениях.
Сама Г.Мистраль писала, что "долина Эльки -- это скопление небольших
селений. Если посмотреть сверху, она напоминает рассыпавшееся ожерелье;
маленькие деревеньки -- в тридцать домов, не более, окруженные деревьями, да
рыжеватые невысокие холмы. Ничто не тревожит жителей этих селений, они
рождаются, живут и умирают, так и не узнав о том, какая могучая природа
питала их, держа на своих исполинских коленях. Это героическое вторжение в
горную твердь, но такое стремительное, словно -- как бывает в природе --
сквозь скалы и зелень вдруг пронесся поток воды... Горные хребты обступают
нас со всех сторон и невозможно уйти от них... Думаю, что если девочки из
школы, которых учит моя сестра, взялись бы за руки, их живая цепочка сумела
бы растянуться во всю ширину долины...".
Пералильо -- деревенька в долине Эльки в 6 километрах от Викуньи.
Уньон -- старое название поселка Писко в долине Эльки. (Примеч.
автора).
что над ними нежно блещет.
"Нет!" -- твердят морскому ветру,
что над ними рукоплещет,
и дыханью свежих сосен,
и реке, что рядом блещет.
И, как древняя Кассандра,
не спасут, хотя все знают:
потому вошла свободно
в дверь судьба моя больная.
Я стучу, и вот как будто
ловит дверь меня на слове,
а просвет, сухой и жадный,
словно шпага наготове,
и взлетают створки, словно
настороженные брови.
Я вхожу и будто пятна
на лице своем скрываю;
что мой дом, как плод невскрытый,
мне готовит, я не знаю
и гадаю: избавленье
ждет меня иль гибель злая.
Я хочу уйти, оставить
все, что землю закрывает,
горизонт, что от печали,
как газели, умирает,
и людские двери -- втулки
бочек, где вода -- чужая;
чтоб руками не касаться
их ключей, холодно-жгучих,
звона их вовек не слышать,
он как треск змеи гремучей.
Я в последний раз оставлю
двери за собой без стона,
и умчусь я, торжествуя,
птицею освобожденной
следом за родной толпою
мертвецов моих бессонных.
Наверху они, конечно,
не разделены дверями,
не оскорблены стенами,
слово раненый -- бинтами.
В вечном свете, как при жизни,
будут ласковы со мною.
Вместе запоем мы песню
между небом и землею.
Этой песней дверь за дверью
расшатаем, словно ветер.
Выйдут люди в мир открытый,
как проснувшиеся дети,
услыхав, как злые двери
падают на целом свете.
Перевод О.Савича
Время
121. Ночь
Растушеваны отроги,
Стадо тянется с полей.
Скрылось солнце у дороги
в красной кузнице своей.
Хутор спрятался в тумане,
сад растаял и поник.
И вершина перед нами
в темноту зарыла крик.
Существа теряют имя,
соскользнув в небытие,
и торопимся за ними
ты и я, дитя мое.
Перевод Н.Ванханен
Эпилог
122. Последнее дерево
Лист аканта, милый греку,
одинокое растенье,
что дается человеку
в светлый час его рожденья,
бороздит узором ткани, б
ередит людские страсти -
остров крови в океане
со щепоткой царской власти
положу легко и щедро,
подводя свои итоги,
в ноги дуба или кедра
на краю пути-дороги,
чтоб в грядущем не кормили,
чем сыта я в мире этом,
чтобы зелень в полной силе,
вся пронизанная светом,
чтоб во сне ли, наяву ли,
откровенно, потаенно,
на бегу ли, на плаву ли -
вместо крова дали крону.
Чтоб прибежищем последним
стало дерево навеки
всем моим речистым бредням,
тишине, сдавившей веки.
Одиночество с собою,
одиночество с другими,
прах и небо голубое,
луч, вобравший Божье имя, -
все возьми себе по праву,
что в душе моей таится:
ветра вольную забаву
и подземную криницу.
От тебя укрыться нечем:
веешь ладаном над нами,
ангел мой, зовущий к встречам,
помавающий ветвями!
Может, рядом та поляна,
где стоишь себе на воле,
безответно, безымянно,
как слепой ребенок в поле?
Может, радостен и светел,
ангел дерева большого,
ты давно меня приветил,
не сказав про то ни слова,
И, счастливой и влюбленной,
эти песни распеваю
под твоей зеленой кроной,
знать не зная, что мертва я!
Перевод Н.Ванханен
Из книги "Поэма о Чили"
123. Долина Эльки
Мне надо сойти в Долину,
туда, где за темной листвой
зеленая завязь инжира
подернулась синевой,
проведать своих -- не важно,
кто мертвый, а кто живой.
Словно купель, над Долиной,
кутаясь в облака,
озеро грез витает,
вея прохладой, пока,
изнемогая от жажды,
мелеет Эльки-река.
Я знаю холмы-громады,
сонно выгнув хребты,
словно гигантские звери,
глянут из темноты.
Вы -- мои крестные, слышу
я и во сне ваш рык:
не зря вы дарили мне люльку
из жестких камней своих.
И вот на душистый клевер,
садится вокруг меня
родня по крови и духу,
по вечной любви родня,
и мы говорим часами,
слова не пророня.
Так будем же и пребудем,
пока мы в силах продлить,
читая взглядами взгляды,
воспоминаний нить
о преходящем и вечном,
о том, чему имени нет,
чистая каста горцев,
Анд раскаленный цвет,
поющий, когда поется,
молчащий в годину бед.
Плывет предо мной вереница
радостей и невзгод,
терпкая брага юных,
старцев медленный мед,
ярость и вдохновенье,
горечь и пустота
да и сама Долина,
плывет как сон, разлита,
от Пералильо к Уньону,
та же -- и будто не та.
Покой, и водовороты,
и жар, и прохладный бриз --
все ведомо тверди, к которой
тридцать холмов сошлись.
Здесь клан мой -- как на поверке,
принимаю парад,
и те, кого уж не ждали,
тоже сюда спешат,
кто во плоти, кто тенью,
от победы к паденью.
Но с каждой новою встречей
все сумрачней торжество:
слабеет пламенный узел
племени моего.
Речью, жестом, надеждой
хочу воскресить его.
Пусть стол накрыт небогато,
лишь кактуса свежий плод
и карликовую дыню,
что каждый в ладонях мнет,
в обмен на сказки и были
приносит мне мой народ.
Из каждой надломленной ветви
здесь детства сочится ток,
здесь каждый лист меня знает,
и каждый лесной цветок
мысли мои читает,
клонится мне на грудь,
здесь на спутанных травах
так хорошо уснуть.
Но если в самое сердце
детство ударит -- беда:
как бы мне не согнуться,
как бы не разлететься,
точно в бурю скирда?
Не пережить мне детства
коль голова седа.
Пора: ухожу украдкой,
чтобы меня из тьмы
не провожали взглядом
обиженные холмы.
В гору ведет дорога,
свист кнута за спиной,
встал на пути терновник
непроходимой стеной,
кладь моя, крест мой вечный,
как и всегда, со мной.
Перевод Е.Хованович
124. Прощание
И я ухожу по зову,
а прочее все едино --
по зову спешу, по слову,
на дальний свист Господина,
на свет огня неземного,
к лучу -- и близко вершина.
Дитя заслонить собою
когда-то сюда пришла я,
сродниться с тобой судьбою,
Праматерь земля сырая,
льнуть к ветру, горам, прибою,
все три стихии вбирая,
приемля диво любое --
и вот я стою у края.
Тебя к далеким пределам,
дитя индейских селений,
подобно летучим стрелам,
умчат ветра и олени,
и невредимым и целым
пребудешь со мной в разлуке,
с тобой не сравниться белым --
ты зряч, они близоруки.
Ступай легко ли упрямо,
твои -- железо и воздух,
Земля, всеобщая Мама,
лоза в виноградных гроздьях,
и мертвых святая воля,
и камни на тропах козьих.
Пора! -- провожу, как сына.
Тебе -- за выпавшей долей.
А мне -- на зов Господина...
Перевод Н.Ванханен
ПРИМЕЧАНИЯ К СТИХОТВОРЕНИЯМ
(Э.В.Брагинская)
В первое полное собрание стихотворений Габриэлы Мистраль, вышедшее в
мадридском издательстве Агилар в 1958 году (как и во все последующие
издания), включены ее собственные комментарии, которые она предваряет
обращением к читателю. Приводим текст обращения.
"В оправдание этих заметок"
"Альфонсо Рейес{1} создал для нас прецедент, ибо он первый сопроводил
собственными комментариями свою книгу.
Мудрый и добросердечный человек, он взял на себя ответственность за
всех, кто последует его примеру. Это очень нужное и вполне оправданное
начинание. Между правом, которым обладает искушенный критик -- назовем его
monsieur Sage{2} -- и тем правом, которое в незапамятные времена присвоил
себе дон Палурдо{3}, чтобы судить о вещи, попавшей в их руки, есть еще
малая малость права у самого автора на собственное слово. Особо, если автор
-- поэт и у него нет никакой возможности вводить свои объяснения в такую
призрачную материю, какой является поэзия. monsieur Sage, скорее всего, со
мной согласится, а дон Палурдо, само собой, -- нет.
Длинный шлейф примечаний отнюдь не добавит выразительности написанному
тексту, будь то проза или стихи. Да и помочь читателю вовсе не значит
опекать его. Это как бы возникнуть вдруг на его пути, точно "дуэнде"{4},
пройти с ним вместе несколько шагов и незаметно исчезнуть..."
{1} Альфонсо Рейес (1889--1959) -- мексиканский литературовед, поэт,
дипломат. Одна из самых значительных личностей в истории мексиканской
культуры. Друг Габриэлы Мистраль.
{2} - мудрец (фр).
{3} - слово, ставшее в Испании нарицательным -- невежда, тупица.
{4} - "дуэнде" -- здесь: невидимка, добрый гном.
"ОТЧАЯНИЕ" Нью-Йорк: Институт Испании, 1922.
Первая и наиболее прославленная книга стихов и прозы Габриэлы
Мистраль. В 1921 году один из директоров Института Испании в США, профессор
Федерико де Онис выбрал в качестве темы для студенческой конференции
творчество Габриэлы Мистраль. Необычайные по выразительной силе стихи
поразили всех участников конференции и по их инициативе было принято
решение издать сборник стихов чилийской поэтессы. Подготовку издания
возглавил сам Федерико де Онис. То, что первая книга вышла в свет после
того, как ее автор -- Габриэла Мистраль -- уже завоевала поэтическую славу на
континенте, дружеское расположение многих латиноамериканских знаменитостей,
-- случай редчайший в истории мировой литературы. Свою первую книгу Мистраль
посвятила президенту Чили Педро Агирре Серда (1879-- 1941), своему давнему
другу, с которым она познакомилась в городке Лос Андес, где они вместе
учительствовали.
Наверное, оригинальное название этой книги следовало бы перевести как
"Разорение", "Опустошение", поскольку испанское "Desolacion" имеет
несколько значений, и для поэтики Габриэлы Мистраль скорее подходит прямой,
а не переносный смысл этого слова, образованного от глагола "desolar" --
"опустошать", "разорять", "разрушать". Однако, учитывая утвердившиеся в
русской латиноамериканистике традиции, мы решили оставить это название,
впервые появившееся в переводах О.Савича в 1957 году и с тех пор
сохранившееся как в переизданиях, так и в литературно-критических работах.
Книгу "Отчаяние" завершает написанный в прозе и традиционно
печатающийся курсивом текст, названный автором "Обет":
"Да простит мне Бог эту горестную книгу и да простят мне ее те люди,
для которых жизнь всегда в радость. В этой сотне стихотворений кровоточит
мучительное прошлое, которое будоражит, пропитывая кровью, мою Песнь, чтобы
мне стало легче.
Я выбираюсь из этого прошлого, как из сумрачной котловины, и по
склонам кротости подымаюсь к духовным просторам месеты, где щедрый свет
падет на мои дни. Оттуда я скажу слова надежды. Скажу, как того желал
Всемилостивый, чтобы "принести утешение людям".
В тридцать лет, написав "Десять заповедей художника", я дала этот
Обет. Бог и жизнь да позволят мне исполнить его".
"Мои книги"
Стихотворение, написанное в Мексике, где поэтесса находилась по
приглашению мексиканского правительства для участия в проведении
общеобразовательной реформы. Вошло лишь во второе издание книги "Отчаяние"
(Сантьяго: Насименто, 1923).
"Бессмертный Флорентиец..." -- речь идет о Данте Алигьери (1265-- 1321),
уроженце Флоренции.
"...на цветники Ассизи..." -- имеется в виду книга "Цветочки Святого
Франциска Ассизского"-- анонимный средневековый сборник легенд о жизни и
чудесах Святого Франциска Ассизского (1181-82?--1226). Франциск Ассизский --
основатель нищенствующего монашеского францисканского ордена, монах,
мыслитель и поэт.
"...Мистраль, певец Прованса..." -- Фредерик Мистраль (1830-- 1914),
провансальский поэт, автор знаменитой поэмы "Мирей". Лауреат Нобелевской
премии 1904 года. По одной из версий Габриэла Мистраль сделала его фамилию
своим литературным псевдонимом.
Амадо Нерво (1870--1919) -- мексиканский поэт, эссеист, дипломат.
Фома Кемпийский, иначе -- Томас Кемпис (1379--1471) -- нидерландский
богослов-мистик, монах. Автор религиозных и дидактических трактатов,
предполагаемый автор труда "Подражание Христу", который исследователи
нередко называют "Кемпис".
"Ноктюрн"
Первые строки стихотворения перекликаются со словами Христа, распятого
на Кресте: Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил? Новый Завет,
Матфей, 27. 46.
"Сонеты смерти"
В 1914 году Габриэла Мистраль, в ту пору никому не известная школьная
учительница из маленького городка Лос Андес, послала на столичный
поэтический конкурс "Цветочные игры" (в традициях средневекового Прованса)
три "Сонета смерти". Жюри престижного конкурса, во главе с признанным
чилийским поэтом Мануэлем Магальянесом Моуре (см. примеч. к "Четырем
глоткам воды"), на который было представлено более четырехсот сочинений,
присудило ей главную премию -- живую орхидею, золотую медаль, лавровый венок
и диплом. Биографы поэтессы утверждают, что она, пожелав остаться
неизвестной для собравшихся на торжественную церемонию, поручила читать
свои стихи одному из членов жюри и слушала их, сидя на галерке. Эти
непривычно исповедальные и пронзительно скорбные сонеты, со временем
ставшие хрестоматийными в латиноамериканской поэзии, открыли поэтессе все
двери для публикации произведений в самых престижных литературных журналах
и принесли ей огромную популярность.
"Одержимость"
"Как длань Фомы -- Спаситель, -- мою берет он руку, в свою влагает
рану..." -- по христианскому преданию Фома, один из 12 апостолов, который
отказался верить в Воскресение Христа, пока сам не увидит ран от гвоздей и
не вложит в них перста. Имя Фомы неверующего стало нарицательным. Новый
Завет, Иоанн, 20.2.
"Пейзажи Патагонии"
Патагония -- полупустыня в предгорьях Анд.
"Терновник"
"...так Иов стих слагал, вопя стихом". Имеются в виду скорбные
сетования Иова о своих безмерных страданиях. Ветхий Завет, Книга Иова.
"так обняла бы Иова Агарь...". По Ветхому Завету Агарь --
служанка-египтянка, наложница Авраама, изгнанная с сыном в пустыню. Для
Мистраль -- олицетворение страдалицы, которой тоже были посланы Богом тяжкие
испытания. Ветхий Завет, Бытие. 16.
"Вершина"
"Прижимаю к сердцу три пальца -- ощущаю влагу меж ребер..." -- Отсылка к
преданию о Фоме, который вложил три пальца в рану Христа, чтобы уверовать в
его Воскресение.
"Гора Иксласиуатль"
Иксласиуатль -- один из вулканов вблизи города Мехико.
"О нет, ты, неистовая Юдифь..." -- Юдифь (иначе -- Иудифь) -- по Ветхому
Завету, спасла иудейский город Ветилуя от нашествия ассирийцев во главе с
полководцем Олоферном. Пробравшись в стан Олоферна, Юдифь пленила его своей
красотой и, когда он уснул, отрубила ему голову. Ветхий Завет. Книга
Иудифи.
"НЕЖНОСТЬ". Мадрид: Сатурнино Кальеха, 1924
Вторая книга Габриэлы Мистраль, в которую, наряду с новыми стихами,
вошли циклы "Ронды" и "Колыбельные песни" из книги "Отчаяние". Некоторые
литературоведы не считают это издание новой книгой Габриэлы Мистраль именно
потому, что большинство включенных в нее произведений взяты из "Отчаяния",
а новые стихотворения из "Нежности" были в дальнейшем включены в ее другие
сборники. По этой причине историки чилийской литературы расходятся во
мнении относительно количества книг, созданных великой поэтессой. Сама
Габриэла Мистраль отозвалась о сборнике "Нежность", как о книге для
школьников, в которой "нет ничего особенного, но детям она на пользу и в
ней здоровый дух".
"Счастливчик"
Кецаль -- священная птица древних майя и атцеков, обитает в горных
тропических лесах Мексики и Центральной Америки. Изображена на гербе
Гватемалы.
"Хоровод древа сейбы"
Сейба -- тропическое дерево, растущее в странах Южной Америки, а также
в Азии и Африке. Достигает высоты в 30--45 метров и имеет у основания мощные
корни-контрфорсы.
"...песнь поют Деборы...". Дебора (иначе -- Девора) -- пророчица,
предводительница израильских племен. Ветхий Завет. Книга Судей, 5. Песнь
Деворы и Барака.
"Бабочки"
Долина Муса. Примеч. Г.Мистраль: "В Колумбии долина изумрудов и
бабочек, которую называют "Чудо цвета".
"РУБКА ЛЕСА". Буэнос-Айрес: Эль Сур, 1938.
Третья книга Габриэлы Мистраль. Инициатива издания принадлежит
Виктории Окампо (1890--1979) -- известной аргентинской писательнице,
эссеисту, издателю одного из лучших латиноамериканских журналов "Эль Сур".
В книгу вошли стихи, написанные поэтессой во время ее поездок по странам
латиноамериканского континента и ее жительства в Европе. Г.Мистраль считала
эту книгу более значительной, чем "Отчаяние", гордясь тем, что в ней
"латиноамериканские корни". Книга посвящена Пальме Гильен, секретарю и
другу Габриэлы Мистраль, а "в ее лице милосердию мексиканской женщины".
"НА СМЕРТЬ МАТЕРИ"
Этот цикл, куда, помимо "Ноктюрна поражения" и "Снятия с креста"
Габриэла Мистраль включила еще шесть стихотворений, сопровождается
следующим авторским комментарием: "Она стала мне долгим и мрачным
пристанищем, сделалась страной, где я жила пять, а то и семь лет: страной
возлюбленной, ибо это -- смерть моей матери, страной ненавистной -- ибо душа
моя, пошатнувшись, рухнула во тьму долгого, затяжного религиозного кризиса.
Нет ни блага ни красы в так называемых "плодах скорби", я их не пожелаю
никому. Теперь, по возврату из этой жизни в непроглядном мраке, я скажу
вновь, как в конце "Отчаяния" похвальное слово Радости".
"Ноктюрн поражения"
Стихотворение имеет собственный авторский комментарий: "Я не только в
письме, но и в повседневной речи с удовольствием употребляю множество
архаичных выражений и слов, но лишь те, что по-прежнему живы и смысл их
внятен. Сказала -- множество, однако далеко не все, хотя они так и просятся
на язык. Увы! Приходится жертвовать ими в угоду "антиархаистическим"
особам, которые станут меня читать. В нашей Америке это, как правило, --
особы столичные. Латиноамериканская деревня -- а я росла в деревне -- говорит
на том современном языке, который густо насыщен архаическими словами и
оборотами. Город, читающий ученые книги, полагает, что я выуживаю всю эту
архаику из стародавних классиков. Но эти урбанистические особы глубоко
заблуждаются".
"Я и Виккентием Твоим не стала...". Святой Виккентий, Винсент де Поль
(1581--1660) -- французский священник, основатель конгрегации Лазаристов и
Дочерей милосердия. В 1660 г. причислен к лику святых.
"Снятие с креста. Ноктюрн"
Стихотворение посвящено другу Габриэлы Мистраль -- Виктории Окампо.
"Два ангела"
Одно из программных и наиболее известных стихотворений Г.Мистраль.
Написано в 1937 году в Лиссабоне, где Мистраль находилась на
дипломатической службе.
"Гимн тропическому солнцу"
В книге "Рубка леса" это стихотворение вместе с четырьмя другими идет
под рубрикой -- "Два гимна". Габриэла Мистраль дает к нему следующее
примечание, чрезвычайно важное для понимания ее видения особенностей
латиноамериканского литературного процесса: "После эпической медной трубы
(скорее напоминающей слоновий хобот) наших романтиков, которые переняли у
Кинтан{5} и Гальегосов{6} все их жесты и манеры, у нашего поколения
возникла стойкая неприязнь к пространным гимнам, в их мажорном звучании.
Вот тогда-то и явились флейты и свирели не только из стеблей маиса, но из
ячменя и даже риса.
Минорный лад пришелся ко времени и подарил нам самые задушевные, да,
пожалуй, самые чистые песни. Однако, мы, похоже, вот-вот коснемся жалкого
дна ювелирного штукарства... А тем не менее, когда перед твоими глазами
памятники, созданные индейцами, или вершины Кордильер, начинаешь тосковать
по сильному вольному голосу, который, не убоявшись, сумел бы сродниться с
этим величием".
"Белеешь в Куско над пустыней...". Куско -- древняя столица империи
инков. Ныне второй по величине город в Перу.
Майяб -- индейское название полуострова Юкатан.
Кецаль -- см. примеч. к стихотворению "Счастливчик".
Кецалькоатль (на яз. ацтеков -- пернатый змей) -- одно из трех верховных
божеств в мифологии индейских племен.
"Как пирамиды-тезки камень..." -- речь идет о древнем храме в Мексике --
пирамиде, которая называется "Солнце".
{5} - Мануэль Хосе Кинтана (1772--1857) -- испанский поэт-классицист и
общественный деятель, автор многочисленных од и поэм.
{6} Хуан Никасио Гальего (1777--1853) -- испанский поэт, автор од и
лирических стихотворений.
"ЗЕМЛЯ ЧИЛИ"
В 1938 году, после тринадцатилетнего отсутствия, Габриэла Мистраль,
будучи уже прославленной поэтессой и общественным деятелем, вернулась на
родину, где ей оказывали торжественные почести в самых различных городах
Чили. Встреча поэтессы с величественной природой Юга Чили, вдохновила ее на
создание нескольких эпических стихотворений, в том числе стихотворений
"Вулкан Осорно" и "Водопад на Лахе".
Лоха -- река на Юге центрального Чили. Знаменита своими порогами и
мощным водопадом.
"...Летит за тобою участь Араукании трудной..." -- Имеется в виду часть
территории, где жили индейцы-арауканы, оказавшие сопротивление испанской
колонизации.
Вулкан Осорно -- действующий вулкан в Андах Южного Чили возле озера
Льянкиуэ.
"SAUDADE"
В своем примечании к названию цикла Габриэла Мистраль пишет: "...Я
безо всякого смущения назвала целый раздел этой книги, завершенной на
ласковой португальской земле, овеваемой ласковыми ветрами, словом
"saudade". Я знаю, что испанцы считают его эквивалентом слово "soledades".
Такой перевод, такая замена оправдана для Испании, но в Америке
существительное "soledad" употребляется лишь в его непосредственном
значении, единственном, которое мы знаем".
"Пить"
Рио-Бланко -- река в Чили.
"Мой род, он -- плоть от плоти Митлы...". Митла -- древний религиозный
культурный центр индейского племени сапотеков. В XVI веке -- резиденция
верховного сапотекского жреца.
"Мы будем королевами"
К этому стихотворению, ставшему хрестоматийным в латиноамериканской
поэзии, Габриэла Мистраль написала собственный комментарий: "Эта
тропическая фантазия, родившаяся в жаркой долине, пусть и среди Кордильер,
имеет свою историю. Владелец большого поместья дон Адольфо Ирибаррен -- да
увидит он по воле Божьей красоту на небесах! -- по прихоти, странной для
человека, в жилах которого течет баскская кровь, устроил у себя в
Монтегранде нечто вроде ботанического и зоологического сада. Там мне
случилось увидеть впервые оленя и газель, королевского павлина и фазана и
много разных экзотических деревьев, среди которых был пуэрто-риканский
фламбойян. Дон Адольфо называл его настоящим именем -- "Огненное дерево" и
оно в цвету действительно полыхало огнем ярче костра..."
Монтегранде -- небольшое селение в долине Эльки, где прошло детство
Г.Мистраль и где находится ее могила.
"И только у Лусилы идут превосходно дела...". Лусила -- настоящее имя
Габриэлы Мистраль.
"Старуха"
"...те старухи, для которых смерти нет: Санта Клара, Катерина и
Тереза..." -- христианские святые, прославившиеся своим усердием в вере, а
также просвещенностью и мудростью: Святая Клара (1194-- 1253) --
учредительница женского монашеского францисканского Ордена бедных кларисс;
Святая Екатерина Александрийская -- христианская дева-великомученица,
покровительница учености и образования; Святая Тереса Авильская (см.
примеч. к эссе "Кастилия I").
"Послание"
Аконкагуа -- здесь: река в Чили.
"...Нам о пантере поведал Киплинг..." -- в авторской сноске Г.Мистраль,
пишет, что "Киплинг ничего такого не рассказывал...Упоминается в угоду дону
Палурдо, большому любителю цитат...".
"ДАВИЛЬНЯ". Сантьяго: Дель Пасифико, 1954.
Последняя книга, изданная при жизни Габриэлы Мистраль. В связи с ее
выходом поэтесса в последний раз посетила Чили. Исследователи творчества
Г.Мистраль дают разные толкования символическому смыслу названия книги.
(Давильня жизни-смерти, давильня опыта жизни, дающая живительный сок для
поэтического творчества и др.).
"Другая"
В этом программном стихотворении -- прологе к книге "Давильня" --
поэтесса говорит о своем новом видении мира, жизни, смерти и поэзии.
"Пламенная"
"Архангела, что я в себе несу..." -- отсылка к архангелу Гавриилу
(Габриэль). Мистраль имеет в виду свое имя Габриэла, которое она выбрала в
качестве литературного псевдонима.
"Марфа и Мария"
По Новому Завету -- две сестры Лазаря, оказавшие гостеприимство Иисусу
Христу. Марфа заботилась об угощении, а Мария внимала Слову Иисусову.
"Смерть моря"
Таласса -- море (древнегреч.).
"ПОЭМА О ЧИЛИ". Сантьяго: Помайре, 1967.
Сборник стихов, опубликованный посмертно. Создавался Габриэлой
Мистраль на протяжении двадцати лет. Включает семьдесят семь стихотворений,
посвященных мифам, природе, городам, селениям и людям Чили.
"Долина Эльки"
Долина реки Эльки -- долина на севере Чили в предгорьях Анд. Малая
родина Габриэлы Мистраль, которую она воспела во многих стихотворениях.
Сама Г.Мистраль писала, что "долина Эльки -- это скопление небольших
селений. Если посмотреть сверху, она напоминает рассыпавшееся ожерелье;
маленькие деревеньки -- в тридцать домов, не более, окруженные деревьями, да
рыжеватые невысокие холмы. Ничто не тревожит жителей этих селений, они
рождаются, живут и умирают, так и не узнав о том, какая могучая природа
питала их, держа на своих исполинских коленях. Это героическое вторжение в
горную твердь, но такое стремительное, словно -- как бывает в природе --
сквозь скалы и зелень вдруг пронесся поток воды... Горные хребты обступают
нас со всех сторон и невозможно уйти от них... Думаю, что если девочки из
школы, которых учит моя сестра, взялись бы за руки, их живая цепочка сумела
бы растянуться во всю ширину долины...".
Пералильо -- деревенька в долине Эльки в 6 километрах от Викуньи.
Уньон -- старое название поселка Писко в долине Эльки. (Примеч.
автора).