Страница:
– Вас понял. Восточная Алая Тройка, отбой. – Он отъединился и оглядел мастерскую. Выбирать не приходилось. Торчать на станции до прибытия бригады уборщиков, которая может явиться несколько дней спустя, вариант не из лучших, учитывая, сколько станций пострадало на рубежах. Имеет смысл отправиться на Восточную Алую Двойку, это чуть ближе, чем до Четверки. Он покачал головой и поглядел на свой автомат. Затем прошел по коридору и поднялся по лестнице. Он достал все запасные обоймы, вставил новый полный магазин в автомат и прихватил остальные. Затем поспешил убраться обратно. Торчать на погибшей станции, ничего не делая, не самая разумная идея. Опять же, вести незащищенный скутер на шестьдесят кайев к северу тоже не самое блестящее решение. Если скутер вообще на ходу.
Оба скутера оказались нетронуты, баки не текут, моторы исправны. Тристин взял второй, ибо тот был заправлен под завязку, и сунул внутрь два добавочных резервуара с кислородом и запасные обоймы. Не забыл и оба комплекта с пайком со скутера, который бросал. Есть в скафандре – мука мученическая, но все же лучше помучиться, чем шутить с процессами метаболизма. Слишком долго он пребывал во взведенном состоянии, и теперь мог от голода потерять сознание. А это почти смертельно, когда управляешь скутером на незакрепленной почве.
Загрузив и проверив машину, он поспешил обратно к аварийному передатчику, не выпуская из рук автомата. Взглянул на тело Рилы. Глаза его были открыты. Наконец вернулся в мастерскую, нашел пластиковое полотно и медленно запеленал в него убитого сержанта, после чего уложил на длинный верстак. Что еще можно сделать, он не знал. Мертвое тело помешает управлять скутером. Тристин вернулся к аварийному передатчику.
– Восточная Алая Двойка, это Восточная Алая Тройка.
– Тристин, мне сообщили, вы направляетесь к нам?
– Подтверждаю. Один на малютке-скутере.
– Будем ждать.
– Понял. Отбой.
Он отключил передатчик и вернулся к скутеру, загруженному запасами. Там он устроился на водительском месте и подключил скафандр к кислородному резервуару машины. Автомат он прислонил так, чтобы дотянуться до него почти мгновенно: под углом наискось через узкое место пассажира. Окинув гараж последним взглядом, он вывел повозку через разнесенные взрывом ворота. Отъехав от станции, он двинулся по ровному утоптанному следу челнока на запад. Он ехал мимо мест, где вертуны перерабатывали почву, в здешний алый песок добавлялся чернозем, а вертуны равномерно перемешивали их. Уже теперь Тристин различал слабые ростки ползучих побегов, зеленевших над прихотливой красно-бурой мозаикой. С каждым кайем к западу низкие зеленовато-голубые растеньица, походившие на гибрид лишайника с кудзу, переплетались все гуще, все меньше пространства оставалось между ними, а почва становилось все темней. По мере того, как вырастали эти продукты биоинженерии, они потихоньку выделяли кислород, связанный в почве зоны тому назад. Свободный кислород в воздухе уже приближался к пяти процентам, но общее давление достигало пока лишь половины земной нормы. Порой, глядя на запад через посадки, он почти видел поднимающийся газ. В ясные дни вокруг Клисина кислород из самых деятельных скоплений ползучих растений бросал колеблющиеся тени.
Четырехколесный скутер подпрыгнул и затрясся, у него не имелось воздушной подушки, как у челнока или грузовика, и Тристин подпрыгнул и затрясся вместе с ним. Скутеры не рассчитаны на дальние путешествия. Вдобавок, приходилось вести экипаж по утоптанной полосе. Если бы Тристин пустил его по мягкой рассыпчатой почве, где росли ползучие побеги, скутер легко зарылся бы в нее по колеса. Не один и не два вертуна буквально сгинули в здешних песках. Ко времени, когда Тристин добрался до колеи челнока север-юг и повернул на север к Двойке, растеньица местами поднялись почти на полголени. Ведя экипаж, он неустанно обозревал местность, теперь, в основном, пестро-зелено-голубую. Непрекращающееся движение напоминало ему, насколько трудней вести проверку визуально. У него заныла бы шея, прежде чем он добрался до Двойки. Еще больше заныла бы, поправил он себя. Скутер катил на север, а Тристин обследовал местность и видел только бесконечные кайи зелено-голубого. В положенное время, после двух неприятных остановок и по истечении четырех стандартных часов, он наконец-то затормозил на пересечении двух челночных путей. Взглянув вдоль тропы на восток и сверившись с небольшим экраном на консоли скутера, Тристин повернул экипаж к станции Квентара и подключился к бортовому передатчику.
– Восточная Алая Двойка, это Тройка.
Ответа не последовало. Тристин покачал головой. Считалось, что передатчики скутеров хорошо работают на тридцать кайев открытой местности. А он вряд ли дальше, чем в пяти от Двойки. Не потому ли на этом скутере были полны баки, что система связи не в порядке? Он заметил, что по мере его продвижения на восток растения становятся все более хилыми. После того, как скутер одолел примерно еще кай и показались преобразующие башни, Тристин опять попробовал выйти на связь.
– Восточная Алая Двойка. Это Тройка. Я примерно в трех кайях к югу.
Молчание. Он обратился к передатчику в шлеме. Безрезультатно. А скутер меж тем катил к Двойке.
– Приближающийся скутер… если это ты, Тристин, поворот налево, направо, опять налево, в прежнем направлении. Затем остановка на миг. Столько же раз, сколько ты насчитал.
Тристин последовал указаниям Квентара, сделав три кратких остановки, пытаясь не помять растеньиц и не повредить экипаж прежде чем возобновил продвижение к станции. То и дело он проверял бортовую связь. Никакого отклика. Затем начал испытывать передатчик скафандра.
– Тебя едва слышно, Тристин.
– Это связь в шлеме. Тебя я хорошо слышу, а передатчик скутера мертв.
– Из-за ревяк?
– Ничуть. Думаю, вовремя не отремонтировали.
– Поговорим после. Натсуги тебя ждет.
– Понял.
Тристин вел экипаж к станции. Когда он приблизился к гаражу, оба щита и ворота отворились одно за другим. Тристин подумал: а если бы они с Рилой догадались выставлять щиты у своей Тройки? Возможно, тогда сержант успел бы починить щитовой механизм. Хотя наверняка сказать нельзя. Если щит можно было наладить, а они этого не сделали, то оба заплатили высокой ценой за такую оплошность. И ставка Рилы оказалась куда выше, чем у Тристина. Он вновь сглотнул ком. Как ни крути, а виноват он сам.
Натсуги ждал у ворот гаража, целясь в скутер из тяжелого оружия. Он держал Тристина под прицелом до тех пор, пока гость не снял шлем, оказавшись внутри станции.
– Лейтенант Десолл, Натсуги.
– Приятно познакомиться, сэр, – Натсуги не казался убежденным, что видит перед собой лейтенанта Восточной Алой Тройки. Тристин с такой проблемой и прежде сталкивался, знал, что внешностью слишком смахивает на ревяк.
– Возможно, вы поможете, Натсуги, – Тристин старался не опираться о стену, но броня была такой тяжелой, а он на пределе. – Ревяки прикончили Рилу. Я не смог забрать его тело, но завернул его в пластик и уложил на верстаке. Если бы вы дали кому-то знать.
– Я посмотрю, что можно сделать.
– Спасибо. Квентар в центре?
– Да, сэр.
Тристин медленно поднялся по лестнице. Квентар махнул рукой, едва увидел его, и указал на жесткий стул близ своего кресла. Тристин уселся на сиденье и глубоко вздохнул. На станции попахивало сорняками и аммиаком, но не так крепко, как на покинутой станции.
– Так что случилось? – Глаза Квентара оставались остекленелыми, что означало: его внимание сосредоточено на экранах.
– Уйма ревяк с тяжелым оружием за спиной и превосходными видео– и теплощитами, почти недоступными для сканирования. Мы их не замечали, пока ревяки не очутились в двух-трех сотнях метров. А у нас заклинило щит у нижних транспортных ворот. Несколько этих типов прорвалось через заслон из ракет и разрывных снарядов и вломилось на станцию. Рила уложил одного, я, как полагаю, шестерых, но сержанта они прикончили.
– Повезло вам, что остались живы. Согласно ПерКону, все шесть их отрядов перли на вас.
– Я извел тьму ракет и почти все разрывные. А их наспинное вооружение разносит нашу броню в клочья.
– Нашу сверхвысокотехкомпозитную боропластиковую броню?
– Точно.
– Вы подумали об убежище? – спросил Квентар.
– Прекрасная мысль! Я залез бы в этот гроб, и что дальше? Затаиться и ждать? А кто бы и когда за мной явился? Это выход разве что для тяжелораненых.
– Угу. Здесь я с вами согласен. – Квентар воздел указательный палец, затем указал на небольшую консоль в углу. – Доложите ПерКону, а затем можете воспользоваться свободной кабинкой и душем. Дадите мне знать, что и как.
Тристин встал и повлекся к консоли, входя в систему.
– Контроль Периметра, это лейтенант Тристин Десолл, я говорю из Восточной Алой Двойки. Докладываю…
– Десолл, это майор Алессандро. Встретили новых ревяк?
– Нет, сэр.
– Может станция быстро вернуться в строй?
– Не знаю. Верхний правый угол техцентра разбит высоковзрывчатыми зарядами, но остальное, кажется, в порядке.
– Как они туда проникли?
– Заклинило щит транспортных ворот после того, как Рила вернулся из поездки, и мы не успели устранить неисправность, прежде чем явился противник.
– Нелегкая проблема. У вас есть представление, сколько ревяк шло на приступ вашей станции?
Не знаю, сэр. Сканнеры не улавливали противника из-за их новой защиты. Я тоже ничего не видел. До тех пор, пока не прибег к полночастотному сканированию. И то уловил на самом пределе. В виде слабого мельтешения…
Вопросам не было конца. Тристин уперся лопатками в стену и отвечал, стараясь припомнить новые детали, когда отчет казался невразумительным. Наконец, Алессандро заключил:
…если нам понадобятся еще какие-то сведения, я опять обращусь к вам. Бригады техников и уборщиков отбывают завтра.
За вами прибудет экипаж. Около нуля семи. Позднее мы вышлем остальную команду станции.
Тристин отключился и поплелся назад к Квентару, вновь рухнул на жесткий стул.
– Ну? – спросил Квентар.
– Завтра высылают бригаду техников. А заодно и уборщиков. Меня заберут.
– Счастливчик, – Квентар помедлил. – Больше там никого не было?
Тристин покачал головой.
– При нападении накануне… короче, ревяки повредили дверь и раму щита достаточно сильно, чтобы на станции воняло похуже, чем у вас здесь. Так что Ворен и техники смылись. Джерфель отбыла, а замена ей ожидалась только с поздним челноком.
– Ну и дела.
– Еще бы! – огрызнулся Тристин. – Как им удалось вычислить самую слабую станцию на всем Периметре? И единственную, где непорядок со щитами. Если еще учесть, что за ними следили с орбитальной станции, непонятно, как они сумели подкрасться. И все же они окочурились.
– Много тел?
– Что значит – много? Я насчитал, пожалуй, с отряд, но не выходил для осмотра местности. Все трупы там и валяются.
– В любом случае, на удобрение сгодятся. Разве что придется их перевозить. – Квентар рассмеялся. – А знаете, что мне нравится в этой работенке?
– Что? – устало спросил Тристин.
– Убивать ревяк. Лучше бы, если бы я стал пилотом. Тогда мог бы спалить сразу целую ораву. Но разрывные и впрямь делают славную работу. Сами знаете, – сказал Квентар, его голос стал более доверительным, – ревяки – в действительности не люди. Они отчасти чужаки.
– Не слышал.
– О, полиция Перльи это замяла. Говорят, это слишком возбуждает народ. А как еще объяснить их поведение? Ты бы побежал навстречу разрывным, Тристин? Или кто-нибудь другой из людей? Чем это объясняется?
– Их верой, – предположил Тристин. – Если они гибнут на священной войне или что-то вроде, они попадают в рай.
– Ни один настоящий человек не смог бы проглотить такую дребедень. Нет, они чужаки. Только выглядят как люди. – Квентар снова рассмеялся. – Жаль, что я не пилот. Тогда бы я спалил прорву ревяк. И не позволил бы им убивать настоящих людей. – Его глаза остекленели. Послание или запрос на линии.
– Вам нужен отдых, – вяло добавил он, как человек, занятый другим делом.
– Ага, – Десолл кивнул и направился в душ, сосредоточившись на движениях стоп: сперва одна, затем вторая, правой, левой… Душ и сон, вот чего он в действительности хотел. И не думать о ревяках, действующих как сущие нелюди. И о Квентаре, жаждущем убивать все, что движется. Просто душ и сон.
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Оба скутера оказались нетронуты, баки не текут, моторы исправны. Тристин взял второй, ибо тот был заправлен под завязку, и сунул внутрь два добавочных резервуара с кислородом и запасные обоймы. Не забыл и оба комплекта с пайком со скутера, который бросал. Есть в скафандре – мука мученическая, но все же лучше помучиться, чем шутить с процессами метаболизма. Слишком долго он пребывал во взведенном состоянии, и теперь мог от голода потерять сознание. А это почти смертельно, когда управляешь скутером на незакрепленной почве.
Загрузив и проверив машину, он поспешил обратно к аварийному передатчику, не выпуская из рук автомата. Взглянул на тело Рилы. Глаза его были открыты. Наконец вернулся в мастерскую, нашел пластиковое полотно и медленно запеленал в него убитого сержанта, после чего уложил на длинный верстак. Что еще можно сделать, он не знал. Мертвое тело помешает управлять скутером. Тристин вернулся к аварийному передатчику.
– Восточная Алая Двойка, это Восточная Алая Тройка.
– Тристин, мне сообщили, вы направляетесь к нам?
– Подтверждаю. Один на малютке-скутере.
– Будем ждать.
– Понял. Отбой.
Он отключил передатчик и вернулся к скутеру, загруженному запасами. Там он устроился на водительском месте и подключил скафандр к кислородному резервуару машины. Автомат он прислонил так, чтобы дотянуться до него почти мгновенно: под углом наискось через узкое место пассажира. Окинув гараж последним взглядом, он вывел повозку через разнесенные взрывом ворота. Отъехав от станции, он двинулся по ровному утоптанному следу челнока на запад. Он ехал мимо мест, где вертуны перерабатывали почву, в здешний алый песок добавлялся чернозем, а вертуны равномерно перемешивали их. Уже теперь Тристин различал слабые ростки ползучих побегов, зеленевших над прихотливой красно-бурой мозаикой. С каждым кайем к западу низкие зеленовато-голубые растеньица, походившие на гибрид лишайника с кудзу, переплетались все гуще, все меньше пространства оставалось между ними, а почва становилось все темней. По мере того, как вырастали эти продукты биоинженерии, они потихоньку выделяли кислород, связанный в почве зоны тому назад. Свободный кислород в воздухе уже приближался к пяти процентам, но общее давление достигало пока лишь половины земной нормы. Порой, глядя на запад через посадки, он почти видел поднимающийся газ. В ясные дни вокруг Клисина кислород из самых деятельных скоплений ползучих растений бросал колеблющиеся тени.
Четырехколесный скутер подпрыгнул и затрясся, у него не имелось воздушной подушки, как у челнока или грузовика, и Тристин подпрыгнул и затрясся вместе с ним. Скутеры не рассчитаны на дальние путешествия. Вдобавок, приходилось вести экипаж по утоптанной полосе. Если бы Тристин пустил его по мягкой рассыпчатой почве, где росли ползучие побеги, скутер легко зарылся бы в нее по колеса. Не один и не два вертуна буквально сгинули в здешних песках. Ко времени, когда Тристин добрался до колеи челнока север-юг и повернул на север к Двойке, растеньица местами поднялись почти на полголени. Ведя экипаж, он неустанно обозревал местность, теперь, в основном, пестро-зелено-голубую. Непрекращающееся движение напоминало ему, насколько трудней вести проверку визуально. У него заныла бы шея, прежде чем он добрался до Двойки. Еще больше заныла бы, поправил он себя. Скутер катил на север, а Тристин обследовал местность и видел только бесконечные кайи зелено-голубого. В положенное время, после двух неприятных остановок и по истечении четырех стандартных часов, он наконец-то затормозил на пересечении двух челночных путей. Взглянув вдоль тропы на восток и сверившись с небольшим экраном на консоли скутера, Тристин повернул экипаж к станции Квентара и подключился к бортовому передатчику.
– Восточная Алая Двойка, это Тройка.
Ответа не последовало. Тристин покачал головой. Считалось, что передатчики скутеров хорошо работают на тридцать кайев открытой местности. А он вряд ли дальше, чем в пяти от Двойки. Не потому ли на этом скутере были полны баки, что система связи не в порядке? Он заметил, что по мере его продвижения на восток растения становятся все более хилыми. После того, как скутер одолел примерно еще кай и показались преобразующие башни, Тристин опять попробовал выйти на связь.
– Восточная Алая Двойка. Это Тройка. Я примерно в трех кайях к югу.
Молчание. Он обратился к передатчику в шлеме. Безрезультатно. А скутер меж тем катил к Двойке.
– Приближающийся скутер… если это ты, Тристин, поворот налево, направо, опять налево, в прежнем направлении. Затем остановка на миг. Столько же раз, сколько ты насчитал.
Тристин последовал указаниям Квентара, сделав три кратких остановки, пытаясь не помять растеньиц и не повредить экипаж прежде чем возобновил продвижение к станции. То и дело он проверял бортовую связь. Никакого отклика. Затем начал испытывать передатчик скафандра.
– Тебя едва слышно, Тристин.
– Это связь в шлеме. Тебя я хорошо слышу, а передатчик скутера мертв.
– Из-за ревяк?
– Ничуть. Думаю, вовремя не отремонтировали.
– Поговорим после. Натсуги тебя ждет.
– Понял.
Тристин вел экипаж к станции. Когда он приблизился к гаражу, оба щита и ворота отворились одно за другим. Тристин подумал: а если бы они с Рилой догадались выставлять щиты у своей Тройки? Возможно, тогда сержант успел бы починить щитовой механизм. Хотя наверняка сказать нельзя. Если щит можно было наладить, а они этого не сделали, то оба заплатили высокой ценой за такую оплошность. И ставка Рилы оказалась куда выше, чем у Тристина. Он вновь сглотнул ком. Как ни крути, а виноват он сам.
Натсуги ждал у ворот гаража, целясь в скутер из тяжелого оружия. Он держал Тристина под прицелом до тех пор, пока гость не снял шлем, оказавшись внутри станции.
– Лейтенант Десолл, Натсуги.
– Приятно познакомиться, сэр, – Натсуги не казался убежденным, что видит перед собой лейтенанта Восточной Алой Тройки. Тристин с такой проблемой и прежде сталкивался, знал, что внешностью слишком смахивает на ревяк.
– Возможно, вы поможете, Натсуги, – Тристин старался не опираться о стену, но броня была такой тяжелой, а он на пределе. – Ревяки прикончили Рилу. Я не смог забрать его тело, но завернул его в пластик и уложил на верстаке. Если бы вы дали кому-то знать.
– Я посмотрю, что можно сделать.
– Спасибо. Квентар в центре?
– Да, сэр.
Тристин медленно поднялся по лестнице. Квентар махнул рукой, едва увидел его, и указал на жесткий стул близ своего кресла. Тристин уселся на сиденье и глубоко вздохнул. На станции попахивало сорняками и аммиаком, но не так крепко, как на покинутой станции.
– Так что случилось? – Глаза Квентара оставались остекленелыми, что означало: его внимание сосредоточено на экранах.
– Уйма ревяк с тяжелым оружием за спиной и превосходными видео– и теплощитами, почти недоступными для сканирования. Мы их не замечали, пока ревяки не очутились в двух-трех сотнях метров. А у нас заклинило щит у нижних транспортных ворот. Несколько этих типов прорвалось через заслон из ракет и разрывных снарядов и вломилось на станцию. Рила уложил одного, я, как полагаю, шестерых, но сержанта они прикончили.
– Повезло вам, что остались живы. Согласно ПерКону, все шесть их отрядов перли на вас.
– Я извел тьму ракет и почти все разрывные. А их наспинное вооружение разносит нашу броню в клочья.
– Нашу сверхвысокотехкомпозитную боропластиковую броню?
– Точно.
– Вы подумали об убежище? – спросил Квентар.
– Прекрасная мысль! Я залез бы в этот гроб, и что дальше? Затаиться и ждать? А кто бы и когда за мной явился? Это выход разве что для тяжелораненых.
– Угу. Здесь я с вами согласен. – Квентар воздел указательный палец, затем указал на небольшую консоль в углу. – Доложите ПерКону, а затем можете воспользоваться свободной кабинкой и душем. Дадите мне знать, что и как.
Тристин встал и повлекся к консоли, входя в систему.
– Контроль Периметра, это лейтенант Тристин Десолл, я говорю из Восточной Алой Двойки. Докладываю…
– Десолл, это майор Алессандро. Встретили новых ревяк?
– Нет, сэр.
– Может станция быстро вернуться в строй?
– Не знаю. Верхний правый угол техцентра разбит высоковзрывчатыми зарядами, но остальное, кажется, в порядке.
– Как они туда проникли?
– Заклинило щит транспортных ворот после того, как Рила вернулся из поездки, и мы не успели устранить неисправность, прежде чем явился противник.
– Нелегкая проблема. У вас есть представление, сколько ревяк шло на приступ вашей станции?
Не знаю, сэр. Сканнеры не улавливали противника из-за их новой защиты. Я тоже ничего не видел. До тех пор, пока не прибег к полночастотному сканированию. И то уловил на самом пределе. В виде слабого мельтешения…
Вопросам не было конца. Тристин уперся лопатками в стену и отвечал, стараясь припомнить новые детали, когда отчет казался невразумительным. Наконец, Алессандро заключил:
…если нам понадобятся еще какие-то сведения, я опять обращусь к вам. Бригады техников и уборщиков отбывают завтра.
За вами прибудет экипаж. Около нуля семи. Позднее мы вышлем остальную команду станции.
Тристин отключился и поплелся назад к Квентару, вновь рухнул на жесткий стул.
– Ну? – спросил Квентар.
– Завтра высылают бригаду техников. А заодно и уборщиков. Меня заберут.
– Счастливчик, – Квентар помедлил. – Больше там никого не было?
Тристин покачал головой.
– При нападении накануне… короче, ревяки повредили дверь и раму щита достаточно сильно, чтобы на станции воняло похуже, чем у вас здесь. Так что Ворен и техники смылись. Джерфель отбыла, а замена ей ожидалась только с поздним челноком.
– Ну и дела.
– Еще бы! – огрызнулся Тристин. – Как им удалось вычислить самую слабую станцию на всем Периметре? И единственную, где непорядок со щитами. Если еще учесть, что за ними следили с орбитальной станции, непонятно, как они сумели подкрасться. И все же они окочурились.
– Много тел?
– Что значит – много? Я насчитал, пожалуй, с отряд, но не выходил для осмотра местности. Все трупы там и валяются.
– В любом случае, на удобрение сгодятся. Разве что придется их перевозить. – Квентар рассмеялся. – А знаете, что мне нравится в этой работенке?
– Что? – устало спросил Тристин.
– Убивать ревяк. Лучше бы, если бы я стал пилотом. Тогда мог бы спалить сразу целую ораву. Но разрывные и впрямь делают славную работу. Сами знаете, – сказал Квентар, его голос стал более доверительным, – ревяки – в действительности не люди. Они отчасти чужаки.
– Не слышал.
– О, полиция Перльи это замяла. Говорят, это слишком возбуждает народ. А как еще объяснить их поведение? Ты бы побежал навстречу разрывным, Тристин? Или кто-нибудь другой из людей? Чем это объясняется?
– Их верой, – предположил Тристин. – Если они гибнут на священной войне или что-то вроде, они попадают в рай.
– Ни один настоящий человек не смог бы проглотить такую дребедень. Нет, они чужаки. Только выглядят как люди. – Квентар снова рассмеялся. – Жаль, что я не пилот. Тогда бы я спалил прорву ревяк. И не позволил бы им убивать настоящих людей. – Его глаза остекленели. Послание или запрос на линии.
– Вам нужен отдых, – вяло добавил он, как человек, занятый другим делом.
– Ага, – Десолл кивнул и направился в душ, сосредоточившись на движениях стоп: сперва одна, затем вторая, правой, левой… Душ и сон, вот чего он в действительности хотел. И не думать о ревяках, действующих как сущие нелюди. И о Квентаре, жаждущем убивать все, что движется. Просто душ и сон.
Глава 6
В серой предрассветной полумгле войсковой транспорт казался серей фона. Термозащитный пластик, покрывавший композитную броню, растворялся в западном небе. Похожий на жука экипаж был снабжен склоненной вперед двойной антенной, выдвижной частью пушки Сасаки. По каждую сторону выпуклости, скрывавшей автоматическое орудие, находился люк для скоростного запуска ракет. Иод орудиями располагались порталы кокпита, отливавшие цветами радуги темные бронестекла, походившие на незрячие глаза.
Тристин наблюдал, как экипаж замедляет ход близ станции, складывает веера и останавливается. Он завинтил шлем. В скафандре все еще пахло как в кладовой, несмотря на попытки наскоро почистить его нынче утром. Да, прежде чем его натянуть, Тристин попробовал протереть подкладку ароматизированной салфеткой.
Десолл покинул Восточную Алую Двойку через наружный портал и поспешил к бронированному транспорту, заметив, что Натсуги тут же вернул щиты на прежнее место, как только гость вышел. С каждым шагом ноги по лодыжки погружались в рыхлую почву.
Бронированная боковая дверца оставалась распахнутой, пока Тристин пересекал красное блюдо площадки. Почва под ступнями ощутимо подрагивала от работы вхолостую двигателей транспорта. Как только Десолл поставил ступню на плотные пластинки, подпиравшие дверь в полете, а на остановках служившие сходнями, его имплантат связался с бортовой системой оповещения.
– Лейтенант Десолл?
– Я.
– Майор Джураки. Устраивайтесь, лейтенант. Я не прочь использовать вас наблюдателем, когда мы приблизимся к вашей станции.
Военный в полной броне указал на место против двери.
– Буду рад. – Ответив командиру судна, Тристин занял свободное место и пристегнулся, затем вставил трубку сиденья в кислородный кран своего скафандра. – Весьма признателен.
– Мы тронуты.
Бронированная дверь вернулась на место, веера загудели, аппарат поплыл на запад вдоль следов челнока, оставляя длинный рассыпчатый хвост красной пыли. Челноку на воздушной подушке зыбучие пески ничем не грозили, но пылищи он взметывал тьму. В разреженной атмосфере Мары транспорт мог выдать лишь треть мощности, на которую был рассчитан. И никакие фильтры не спасали от пыли, которая попадала в воздухозаборники. Местный песок истирал трубопроводы почище алмазного абразива.
Тристин взглянул на монитор, фиксирующий челночный след, затем закрыл глаза. Он прикорнул. Докучали сны о взрывающихся ревяках и неисправных консолях и системах. Еще снились ревяки, которые превращались в чешуйчатые иносущества. Он фыркнул. Квентар помешался на негуманоидах. Телесно ревяки ничем не отличались от прочих людей. Слепая вера лишает их человечности. Десолл поджал губы. Восторг Квентара, который заявил, что готов посвятить жизнь истреблению ревяк, тревожил его. Хотя чем он, Тристин, отличается от Квентара? Конечно, он не испытывает радости, уничтожая противника. Но разве хоть раз пожалел ревяк после удачного попадания? Они враги и явились на Мару, чтобы его уничтожить. Десолл хмыкнул, вспоминая фанатизм пленного офицера.
Когда он передвигался на жестком сиденье, в бедре затикала боль. Он в душе осмотрел ногу, кожа осталась цела, но вскоре расцветет яркими оттенками синего и желтого.
Перевозчик войск бежал куда ровней, чем скутер, и Тристин опять погрузился в дремоту, не обращая внимания на слабое шипение кислорода, подаваемого в скафандр, и монотонное пощелкивание системы связывания углекислого газа.
– Приближаемся к Восточной Алой Тройке…
Тристин выпрямился на сиденье и заморгал. Он что, так долго спал? Захотелось протереть глаза, он непроизвольно поднял руку, но перчатка наткнулась на забрало шлема. Он зевнул и потянулся.
Военный уборщик рядом с Десоллом хлопнул товарища по плечу и указал на единственный в транспортном отсеке экран, на котором чуть подрагивала Восточная Алая Тройка. Розоватый свет зари позволял разглядеть черные провалы в доброй дюжине мест композитной брони станции. Ремонтный вход представлял собой иззубренное темное пятно. Осколки брони валялись под стенами станции и в десятках метрах от них. А среди осколков там и сям валялись трупы убитый ревяк. Тристин попытался сосчитать убитых, но сбился на втором десятке.
– Десолл? – прогудело по его имплантату. – Как это выглядит?
– С тех пор, как я выезжал, ничего не изменилось. Правда, защита на скафандрах ревяков, кажется, отказала. Не помню, чтобы их тут валялось так много.
– А не стоит ли проверить, насколько они мертвы?
– Не цельтесь в ближайшее тело. Кое-какие из них – ловушки для олухов с органическими взрывчатыми веществами.
– Органические вэ-вэ? Вы нас дурачите!
– Хотел бы, чтобы это оказалось шуткой. Поверьте мне или проконсультируйтесь у ИССКОМа.
Тристин ощутил слабый толчок, это заработало орудие Сасаки. Джураки выстрелил болванкой, но на месте трупа взметнулось пламя, осколки металла от оружия и клочья дыхательных масок забарабанили по корпусу транспортной машины.
– Теперь понятно. – Голос майора Джураки сухо царапнул уши. – Мы обойдем вокруг станции. Но датчики указывают, что ее системы мертвы.
Понемногу тормозя, экипаж описал полный круг со станцией в центре. Остановились к югу от нее. Самые большие разрушения оказались именно здесь, со стороны входного портала. Остальные пробоины они разглядели на востоке, где проходили коммуникации датчиков. На уровне люков для запуска ракет и разрывных снарядов. Ну, и вокруг бронестекла центра управления на втором уровне. Броня станции с севера и запада осталась нетронута. Как и преобразующие башни. Щиты по-прежнему закрывали веера энерготурбин.
Тристин нахмурился. Характер ущерба указывал, что атака была нацелена исключительно на оборонительные установки. Видимо, ревяки решили: после того, как будут уничтожены средства обороны, ничто им не помешает сокрушить и остальные объекты.
– Уборочная команда, приготовиться к реоккупации.
– Лейтенант Десолл, – раздалось через имплантат, – отступите и пропустите вперед уборщиков. Нам нужно, чтобы выпомогли установить, что случилось. После того, как они закончат, пройдете через среднюю дверь.
Машина остановилась, и отряд в бронескафандрах сбежал по сходням и хлынул на станцию. Не исключено, что эти проворные парни включили ускорение рефлексов.
Как только бронированная дверь захлопнулась, Тристин отсоединился от линии подачи кислорода, вернувшись к запасам своего скафандра, протиснулся в небольшой люк и поднялся по трем ступенькам в командный отсек.
Майор, сидевший слева, указал на откидное сиденье, расположенное между его креслом и консолью артиллериста. Артиллерист в черной броне не отрывался от своей системы слежения и наводки. Тристин откинул сиденье, сел и тут же присоединился к воздуховоду.
– Пока что обстановка выглядит мирной. Врагов не видать. – Голос майора прозвучал через имплантат отстраненно, как у человека, вошедшего в систему и анализирующего потоки информации. – Просто мертвые ревяки.
– Мой техник лежит на верстаке, завернутый в пластик, – заявил Тристин. – Это все, что я мог для него сделать.
– Я передам.
Тристин ждал, переводя взгляд с экранов на порталы из бронестекла. Вид и там и там одинаковый: плоская местность, обломки композитной брони и разбитые стены станции. За ними виднелись преобразующие башни и пустоши. Два солдата возили на тележке вражеские трупы к грузовому трюму на корме транспортера и укладывали их один поверх другого. Оружие противника стаскивали в передний грузовой отсек.
– На станции чисто, лейтенант, – объявил майор. – Подходит команда техников, и скоро вы опять окажетесь в строю.
– Надеюсь.
– До нового нападения. Мерзавцы ревяки. Хорошо бы, если бы мы смогли их начисто извести. Галактика стала бы лучше. Но нет. Политики из Камбрии талдычат, что большая война пожрет нас всех. А сейчас мы не воюем почти. Мы только защищаемся, не так ли? Каждый год ревяки шлют все больше тройдов, и каждый год придумывают все новые трюки. – Рука майора указала на станцию. – Хотят заполучить настоящее владение. Эдакий особнячок. А все, что им требуется, так это купить себе ферму. Заметили, что они оставляют в покое преобразующее хозяйство?
– Заметил.
– Им нужно, чтобы мы сделали за них тяжелую работу, а затем, когда планета станет более-менее подходящей для жизни, они постараются прибрать ее к рукам. Черт… мы сделали здесь достаточно, чтобы без всякой дальнейшей возни с воздухом через поколение-другое атмосфера стала пригодной для дыхания. Ах, паршивцы-пенкосниматели.
Имплантат лейтенанта отключился. Тристин не протестовал.
– Челноки техников идут следом. Будут через несколько минут.
И опять имплантат отключился. Тристин чувствовал себя потерянным. Меж тем майор созывал свою команду, закрывались и герметизировались дверцы грузовых отсеков, а солдаты забирались на борт. Еще до того, как погрузка завершилась, три серых челнока техников остановились, подобрав веера, близ транспортных ворот. Группа высыпала наружу и поспешила на безжизненную станцию. Последнее ранцевое оружие ревяк исчезло в переднем грузовом отсеке, и двери сомкнулись за уборщиком.
– Команда техников подтверждает, что станция будет работать стэна через два. Они предпочитают, чтобы вы указали им на первоочередные задачи.
– Тогда я пойду, – и Тристин встал.
– Мы отбываем на западный рубеж. Там еще одна команда убитых ревяк. И есть сообщение, что они прихватили с собой какой-то неуязвимый для ЭМИ-радара перевозчик. – Майор потряс головой. – С каждым разом у них что-то новое.
Тристин отсоединился и стал спускаться по трем ступенькам.
– Весьма признателен за транспорт и помощь.
– Для этого мы и существуем. Ваши сторожевые посты порядочно разбросаны и уязвимы, несмотря на всю дивную оснастку. – Шлем качнулся. Кивок в скафандре всегда кажется неуклюжим. – Удачи, лейтенант.
– Спасибо, – Тристин вновь ступил на красно-бурую почву Восточной Алой Тройки.
Тристин наблюдал, как экипаж замедляет ход близ станции, складывает веера и останавливается. Он завинтил шлем. В скафандре все еще пахло как в кладовой, несмотря на попытки наскоро почистить его нынче утром. Да, прежде чем его натянуть, Тристин попробовал протереть подкладку ароматизированной салфеткой.
Десолл покинул Восточную Алую Двойку через наружный портал и поспешил к бронированному транспорту, заметив, что Натсуги тут же вернул щиты на прежнее место, как только гость вышел. С каждым шагом ноги по лодыжки погружались в рыхлую почву.
Бронированная боковая дверца оставалась распахнутой, пока Тристин пересекал красное блюдо площадки. Почва под ступнями ощутимо подрагивала от работы вхолостую двигателей транспорта. Как только Десолл поставил ступню на плотные пластинки, подпиравшие дверь в полете, а на остановках служившие сходнями, его имплантат связался с бортовой системой оповещения.
– Лейтенант Десолл?
– Я.
– Майор Джураки. Устраивайтесь, лейтенант. Я не прочь использовать вас наблюдателем, когда мы приблизимся к вашей станции.
Военный в полной броне указал на место против двери.
– Буду рад. – Ответив командиру судна, Тристин занял свободное место и пристегнулся, затем вставил трубку сиденья в кислородный кран своего скафандра. – Весьма признателен.
– Мы тронуты.
Бронированная дверь вернулась на место, веера загудели, аппарат поплыл на запад вдоль следов челнока, оставляя длинный рассыпчатый хвост красной пыли. Челноку на воздушной подушке зыбучие пески ничем не грозили, но пылищи он взметывал тьму. В разреженной атмосфере Мары транспорт мог выдать лишь треть мощности, на которую был рассчитан. И никакие фильтры не спасали от пыли, которая попадала в воздухозаборники. Местный песок истирал трубопроводы почище алмазного абразива.
Тристин взглянул на монитор, фиксирующий челночный след, затем закрыл глаза. Он прикорнул. Докучали сны о взрывающихся ревяках и неисправных консолях и системах. Еще снились ревяки, которые превращались в чешуйчатые иносущества. Он фыркнул. Квентар помешался на негуманоидах. Телесно ревяки ничем не отличались от прочих людей. Слепая вера лишает их человечности. Десолл поджал губы. Восторг Квентара, который заявил, что готов посвятить жизнь истреблению ревяк, тревожил его. Хотя чем он, Тристин, отличается от Квентара? Конечно, он не испытывает радости, уничтожая противника. Но разве хоть раз пожалел ревяк после удачного попадания? Они враги и явились на Мару, чтобы его уничтожить. Десолл хмыкнул, вспоминая фанатизм пленного офицера.
Когда он передвигался на жестком сиденье, в бедре затикала боль. Он в душе осмотрел ногу, кожа осталась цела, но вскоре расцветет яркими оттенками синего и желтого.
Перевозчик войск бежал куда ровней, чем скутер, и Тристин опять погрузился в дремоту, не обращая внимания на слабое шипение кислорода, подаваемого в скафандр, и монотонное пощелкивание системы связывания углекислого газа.
– Приближаемся к Восточной Алой Тройке…
Тристин выпрямился на сиденье и заморгал. Он что, так долго спал? Захотелось протереть глаза, он непроизвольно поднял руку, но перчатка наткнулась на забрало шлема. Он зевнул и потянулся.
Военный уборщик рядом с Десоллом хлопнул товарища по плечу и указал на единственный в транспортном отсеке экран, на котором чуть подрагивала Восточная Алая Тройка. Розоватый свет зари позволял разглядеть черные провалы в доброй дюжине мест композитной брони станции. Ремонтный вход представлял собой иззубренное темное пятно. Осколки брони валялись под стенами станции и в десятках метрах от них. А среди осколков там и сям валялись трупы убитый ревяк. Тристин попытался сосчитать убитых, но сбился на втором десятке.
– Десолл? – прогудело по его имплантату. – Как это выглядит?
– С тех пор, как я выезжал, ничего не изменилось. Правда, защита на скафандрах ревяков, кажется, отказала. Не помню, чтобы их тут валялось так много.
– А не стоит ли проверить, насколько они мертвы?
– Не цельтесь в ближайшее тело. Кое-какие из них – ловушки для олухов с органическими взрывчатыми веществами.
– Органические вэ-вэ? Вы нас дурачите!
– Хотел бы, чтобы это оказалось шуткой. Поверьте мне или проконсультируйтесь у ИССКОМа.
Тристин ощутил слабый толчок, это заработало орудие Сасаки. Джураки выстрелил болванкой, но на месте трупа взметнулось пламя, осколки металла от оружия и клочья дыхательных масок забарабанили по корпусу транспортной машины.
– Теперь понятно. – Голос майора Джураки сухо царапнул уши. – Мы обойдем вокруг станции. Но датчики указывают, что ее системы мертвы.
Понемногу тормозя, экипаж описал полный круг со станцией в центре. Остановились к югу от нее. Самые большие разрушения оказались именно здесь, со стороны входного портала. Остальные пробоины они разглядели на востоке, где проходили коммуникации датчиков. На уровне люков для запуска ракет и разрывных снарядов. Ну, и вокруг бронестекла центра управления на втором уровне. Броня станции с севера и запада осталась нетронута. Как и преобразующие башни. Щиты по-прежнему закрывали веера энерготурбин.
Тристин нахмурился. Характер ущерба указывал, что атака была нацелена исключительно на оборонительные установки. Видимо, ревяки решили: после того, как будут уничтожены средства обороны, ничто им не помешает сокрушить и остальные объекты.
– Уборочная команда, приготовиться к реоккупации.
– Лейтенант Десолл, – раздалось через имплантат, – отступите и пропустите вперед уборщиков. Нам нужно, чтобы выпомогли установить, что случилось. После того, как они закончат, пройдете через среднюю дверь.
Машина остановилась, и отряд в бронескафандрах сбежал по сходням и хлынул на станцию. Не исключено, что эти проворные парни включили ускорение рефлексов.
Как только бронированная дверь захлопнулась, Тристин отсоединился от линии подачи кислорода, вернувшись к запасам своего скафандра, протиснулся в небольшой люк и поднялся по трем ступенькам в командный отсек.
Майор, сидевший слева, указал на откидное сиденье, расположенное между его креслом и консолью артиллериста. Артиллерист в черной броне не отрывался от своей системы слежения и наводки. Тристин откинул сиденье, сел и тут же присоединился к воздуховоду.
– Пока что обстановка выглядит мирной. Врагов не видать. – Голос майора прозвучал через имплантат отстраненно, как у человека, вошедшего в систему и анализирующего потоки информации. – Просто мертвые ревяки.
– Мой техник лежит на верстаке, завернутый в пластик, – заявил Тристин. – Это все, что я мог для него сделать.
– Я передам.
Тристин ждал, переводя взгляд с экранов на порталы из бронестекла. Вид и там и там одинаковый: плоская местность, обломки композитной брони и разбитые стены станции. За ними виднелись преобразующие башни и пустоши. Два солдата возили на тележке вражеские трупы к грузовому трюму на корме транспортера и укладывали их один поверх другого. Оружие противника стаскивали в передний грузовой отсек.
– На станции чисто, лейтенант, – объявил майор. – Подходит команда техников, и скоро вы опять окажетесь в строю.
– Надеюсь.
– До нового нападения. Мерзавцы ревяки. Хорошо бы, если бы мы смогли их начисто извести. Галактика стала бы лучше. Но нет. Политики из Камбрии талдычат, что большая война пожрет нас всех. А сейчас мы не воюем почти. Мы только защищаемся, не так ли? Каждый год ревяки шлют все больше тройдов, и каждый год придумывают все новые трюки. – Рука майора указала на станцию. – Хотят заполучить настоящее владение. Эдакий особнячок. А все, что им требуется, так это купить себе ферму. Заметили, что они оставляют в покое преобразующее хозяйство?
– Заметил.
– Им нужно, чтобы мы сделали за них тяжелую работу, а затем, когда планета станет более-менее подходящей для жизни, они постараются прибрать ее к рукам. Черт… мы сделали здесь достаточно, чтобы без всякой дальнейшей возни с воздухом через поколение-другое атмосфера стала пригодной для дыхания. Ах, паршивцы-пенкосниматели.
Имплантат лейтенанта отключился. Тристин не протестовал.
– Челноки техников идут следом. Будут через несколько минут.
И опять имплантат отключился. Тристин чувствовал себя потерянным. Меж тем майор созывал свою команду, закрывались и герметизировались дверцы грузовых отсеков, а солдаты забирались на борт. Еще до того, как погрузка завершилась, три серых челнока техников остановились, подобрав веера, близ транспортных ворот. Группа высыпала наружу и поспешила на безжизненную станцию. Последнее ранцевое оружие ревяк исчезло в переднем грузовом отсеке, и двери сомкнулись за уборщиком.
– Команда техников подтверждает, что станция будет работать стэна через два. Они предпочитают, чтобы вы указали им на первоочередные задачи.
– Тогда я пойду, – и Тристин встал.
– Мы отбываем на западный рубеж. Там еще одна команда убитых ревяк. И есть сообщение, что они прихватили с собой какой-то неуязвимый для ЭМИ-радара перевозчик. – Майор потряс головой. – С каждым разом у них что-то новое.
Тристин отсоединился и стал спускаться по трем ступенькам.
– Весьма признателен за транспорт и помощь.
– Для этого мы и существуем. Ваши сторожевые посты порядочно разбросаны и уязвимы, несмотря на всю дивную оснастку. – Шлем качнулся. Кивок в скафандре всегда кажется неуклюжим. – Удачи, лейтенант.
– Спасибо, – Тристин вновь ступил на красно-бурую почву Восточной Алой Тройки.
Глава 7
«…есть Бог, и Бога надлежит почитать. Почитание означает вознесение Бога превыше каждого из нас, и литургия часто подчеркивает, что каждый из нас менее чем ничто по сравнению с Божеством. Если это совершается, то, когда мы призываем Бога, каждый из нас столь незначителен, что можно пожертвовать любым из нас ради нужд Божиих…
А кто вещает от имени Бога? Если весь народ, то, выходит, никто, и тогда Бога нет. Если народ принимает духовенство, то священники приобретают такую силу и власть, которые признают за ними почитающие Бога. Но тогда избранные могут сделать так, что ценность каждого из нас пуще прежнего умалится, и любой может быть изгнан или умереть или быть убит. И все оке такая власть не исходит от Божества.
В современной истории и науке ни разу еще не было точно установлено случая, когда Бог явился бы или выказывал бы мощь, приписываемую в ходе истории Божествам. Всегда присутствует Пророк, вещающий от имени Бога. Почему Бог не может говорить сам? Если Бог всемогущ, значит, Он может говорить. Если не может, значит, Он не всемогущ. Часто пророки утверждают, что Бог станет говорить только с избранными, с достойными.
Следует ли людям принимать Бога, который либо слишком бессилен, чтобы говорить, либо слишком лукав, либо слишком скептичен, чтобы являться? Или Бога, который примет только тех, кто проглотит все, что ни выложит Пророк, который лишь утверждает, что Божество существует, без доказательств? И все же люди это делали и наделяли невероятной властью тех, кто говорил от имени Бога.
Еще больше иронии в том, что по мере развития технологии мужчины и женщины достигли могущества, некогда приписываемого Божествам. И все оке деистические религии всегда приписывают еще большее могущество своим Богам и явно ищут столь оке полного контроля над своими последователями, над денежными средствами этих последователей, а порой даже над их половой и частной жизнью… и многие люди принимают такой контроль даже с энтузиазмом…»
Эко-Тех Диалоги. Пролог.
А кто вещает от имени Бога? Если весь народ, то, выходит, никто, и тогда Бога нет. Если народ принимает духовенство, то священники приобретают такую силу и власть, которые признают за ними почитающие Бога. Но тогда избранные могут сделать так, что ценность каждого из нас пуще прежнего умалится, и любой может быть изгнан или умереть или быть убит. И все оке такая власть не исходит от Божества.
В современной истории и науке ни разу еще не было точно установлено случая, когда Бог явился бы или выказывал бы мощь, приписываемую в ходе истории Божествам. Всегда присутствует Пророк, вещающий от имени Бога. Почему Бог не может говорить сам? Если Бог всемогущ, значит, Он может говорить. Если не может, значит, Он не всемогущ. Часто пророки утверждают, что Бог станет говорить только с избранными, с достойными.
Следует ли людям принимать Бога, который либо слишком бессилен, чтобы говорить, либо слишком лукав, либо слишком скептичен, чтобы являться? Или Бога, который примет только тех, кто проглотит все, что ни выложит Пророк, который лишь утверждает, что Божество существует, без доказательств? И все же люди это делали и наделяли невероятной властью тех, кто говорил от имени Бога.
Еще больше иронии в том, что по мере развития технологии мужчины и женщины достигли могущества, некогда приписываемого Божествам. И все оке деистические религии всегда приписывают еще большее могущество своим Богам и явно ищут столь оке полного контроля над своими последователями, над денежными средствами этих последователей, а порой даже над их половой и частной жизнью… и многие люди принимают такой контроль даже с энтузиазмом…»
Эко-Тех Диалоги. Пролог.
Глава 8
На станции все еще пахло не только аммиаком и сорняками, но маслом, горячим пластиком и сожженной изоляцией. Тристин кашлянул и вытер нос. Глаза его жгло, а бедро по-прежнему ныло в месте ушиба, вызванного падением с аварийной лесенки.
Он проглотил остатки Подкрепунчика и прочистил горло. Затем во второй раз вызвал Послание, которое ждало его, когда станцию опять подключили.
– Рада слышать, что вы это сделали. И рада, что это вы, а не я, Ультина.
Коротко и грубо. Но приятно знать, что кто-то обратил внимание на его дела, пусть он никогда и не встречался с лейтенантом Ультиной Фрейер. Но послания мало. Ему требовалось с кем-то поговорить, предпочтительно, с женщиной, с кем-то, способным посочувствовать. Медленно дыша, он вошел в публичную аудиосеть и попытался вызвать Эзилдью. Час назад ее не оказалось на службе.
Он проглотил остатки Подкрепунчика и прочистил горло. Затем во второй раз вызвал Послание, которое ждало его, когда станцию опять подключили.
– Рада слышать, что вы это сделали. И рада, что это вы, а не я, Ультина.
Коротко и грубо. Но приятно знать, что кто-то обратил внимание на его дела, пусть он никогда и не встречался с лейтенантом Ультиной Фрейер. Но послания мало. Ему требовалось с кем-то поговорить, предпочтительно, с женщиной, с кем-то, способным посочувствовать. Медленно дыша, он вошел в публичную аудиосеть и попытался вызвать Эзилдью. Час назад ее не оказалось на службе.