Страница:
Там Дани приготовила поднос с чаем и бутербродами, и они вновь вышли в сад, устроившись под старой яблоней.
– Почему ты не запираешь двери? – укоризненно сказала она. – Я приехала – все открыто, входи кто хочешь.
– Ты же не чужая, – весело отмахнулся дед. Он с нежной улыбкой наблюдал, как она разливает чай. – И потом, если кому понадобится проникнуть в дом, он это сделает, заперт он или нет. Сама знаешь.
Она это знала. Но все равно волновалась за деда. Как он тут, совсем один...
В прошлом известный историк, он продолжал работать почти до семидесяти лет. И пользовался огромным уважением в профессиональных кругах. Студенты его любили и уважали.
Оливер Ковердейл спросил, что она пытается доказать, став историком, как дед. Она не пыталась ничего доказать. Просто она любила и уважала деда, как никого другого в жизни. И знала, что ее выбор сделает его абсолютно счастливым. Это было не главное в выборе профессии, конечно, но все же...
– Так чему я обязан такой честью? – церемонно спросил дед. – Только не говори, что ты просто проезжала мимо.
Не совсем мимо, конечно. Но, добравшись до загородного дома Конни, она уже была на полпути к деду. Проехать еще столько же и попасть сюда – что может быть естественнее? Кроме того, она всю неделю хотела задать ему один вопрос...
– Здесь так хорошо, – улыбнулась Дани. – Отдыхаешь душой.
Дани откинулась на спинку садовой скамейки и полузакрыла глаза. Вокруг щебетали юркие птички, на клумбах уже набирали силу бутоны. Пахло травой, свежестью, весной.
Дед удовлетворенно оглядел сад – предмет его гордости.
– А как тот юноша, о котором ты мне рассказывала? – с интересом спросил он.
Дани чуть улыбнулась. В тридцать два года Джонни вряд ли уместно было называть юношей... Впрочем, кто знает, если она доживет до восьмидесяти лет, может быть, взрослые мужчины будут казаться ей детьми...
– Все в порядке, – улыбнулась Дани. – Он сегодня на каком-то семинаре.
– Понятно, – прищурился дед. – Осталась без компании, все ясно.
– Дед! – засмеялась Дани. – Может, скажешь, что я к тебе приехала лишь потому, что не нашлось дел поинтереснее?
– Так оно и должно быть, – улыбнулся Лео Гарди. – А чего ездить к старым пингвинам вроде меня, когда есть дела поинтереснее! – Он помолчал и добавил уже всерьез: – Молодые должны быть с молодыми, это закон жизни. Хотя, возможно, твоя мать со мной не согласится.
Они обменялись заговорщицкими улыбками. Дани была единственным ребенком, и мать требовала, чтобы она не реже раза в неделю звонила домой и не реже раза в месяц ездила к родителям с визитом. Какое счастье, что дед никогда не упрекает ее за долгую разлуку.
– Я сегодня была в гостях в одном доме... – осторожно начала Дани. – И так вышло, что я там познакомилась с одним человеком, которого ты знаешь. По крайней мере, так я заключила из его слов.
– Правда? – переспросил дед, поднося к губам чашку.
– Да. Почему ты не рассказывал, что среди твоих знакомых есть, оказывается, голливудская публика?
И Дани озорно подмигнула деду.
Тот нахмурился.
– Память у меня уже не та, – задумчиво произнес он. – Что-то не припомню...
– Оливер Ковердейл, – подсказала она.
Не мог дед забыть Оливера Ковердейла! Тем более, тот приходил обсуждать экранизацию его собственной книги!
Дед минуту раздумывал, а потом лицо его прояснилось.
– А-а! Вспомнил. Весьма своеобразный молодой человек, должен сказать.
Дани улыбнулась на столь дипломатичную оценку Оливера.
– А как ты с ним познакомилась, деточка моя? – спросил Лео Гарди. – Или круг твоих знакомств включает теперь голливудскую публику?
И он рассмеялся собственной шутке. Дани тоже засмеялась, но ни на секунду не забыла о цели расспросов.
– Нет, конечно. Но почему ты не рассказывал, что к тебе обращались с таким предложением?
Он поморщился.
– Да ты только представь себе, что бы сказала твоя мать!
Дани опустила голову. Она не питала иллюзий относительно натуры матери. Таких снобов поискать! Она была категорически против книги Дани. Публичность, видите ли, повредит ее репутации!
– Конечно, мама была бы недовольна, – со вздохом признала Дани. – Но я... мне-то можно было рассказать!
Дед улыбнулся такой озорной и молодой улыбкой, что стал похож на мальчишку.
– Ты лучше не темни, а скажи мне, что это ты делала сегодня утром в компании Оливера Ковердейла?
Дани пристально посмотрела на него, пытаясь предвидеть реакцию. Но не смогла ничего прочесть в мудрых глазах.
– Я не была в его компании, – тщательно подбирая слова, начала она. – Он тоже был гостем в том доме, куда я была приглашена.
Странно, но, проехав столько миль для того, чтобы поговорить с дедом об Оливере, Дани вдруг потеряла всякое желание его обсуждать. Его, а также тот факт, что старая интриганка обманом заставила ее принять решение, которое она не хотела принимать.
Лео Гарди сказал:
– Когда мы с ним встречались, он произвел впечатление очень способного молодого человека.
– Только немного своеобразного, – усмехнулась Дани.
Дед пожал плечами.
– А чего еще ждать от голливудской публики? И потом, всю жизнь провести в тени собственной сиятельной матери... Это тяжело для молодого мужчины, я думаю.
Дани опустила голову. Да, пожалуй, жизнь Оливера Ковердейла не была безоблачной. И она собирается еще больше ее осложнить, согласившись писать биографию актрисы Конни Ковердейл.
4
5
– Почему ты не запираешь двери? – укоризненно сказала она. – Я приехала – все открыто, входи кто хочешь.
– Ты же не чужая, – весело отмахнулся дед. Он с нежной улыбкой наблюдал, как она разливает чай. – И потом, если кому понадобится проникнуть в дом, он это сделает, заперт он или нет. Сама знаешь.
Она это знала. Но все равно волновалась за деда. Как он тут, совсем один...
В прошлом известный историк, он продолжал работать почти до семидесяти лет. И пользовался огромным уважением в профессиональных кругах. Студенты его любили и уважали.
Оливер Ковердейл спросил, что она пытается доказать, став историком, как дед. Она не пыталась ничего доказать. Просто она любила и уважала деда, как никого другого в жизни. И знала, что ее выбор сделает его абсолютно счастливым. Это было не главное в выборе профессии, конечно, но все же...
– Так чему я обязан такой честью? – церемонно спросил дед. – Только не говори, что ты просто проезжала мимо.
Не совсем мимо, конечно. Но, добравшись до загородного дома Конни, она уже была на полпути к деду. Проехать еще столько же и попасть сюда – что может быть естественнее? Кроме того, она всю неделю хотела задать ему один вопрос...
– Здесь так хорошо, – улыбнулась Дани. – Отдыхаешь душой.
Дани откинулась на спинку садовой скамейки и полузакрыла глаза. Вокруг щебетали юркие птички, на клумбах уже набирали силу бутоны. Пахло травой, свежестью, весной.
Дед удовлетворенно оглядел сад – предмет его гордости.
– А как тот юноша, о котором ты мне рассказывала? – с интересом спросил он.
Дани чуть улыбнулась. В тридцать два года Джонни вряд ли уместно было называть юношей... Впрочем, кто знает, если она доживет до восьмидесяти лет, может быть, взрослые мужчины будут казаться ей детьми...
– Все в порядке, – улыбнулась Дани. – Он сегодня на каком-то семинаре.
– Понятно, – прищурился дед. – Осталась без компании, все ясно.
– Дед! – засмеялась Дани. – Может, скажешь, что я к тебе приехала лишь потому, что не нашлось дел поинтереснее?
– Так оно и должно быть, – улыбнулся Лео Гарди. – А чего ездить к старым пингвинам вроде меня, когда есть дела поинтереснее! – Он помолчал и добавил уже всерьез: – Молодые должны быть с молодыми, это закон жизни. Хотя, возможно, твоя мать со мной не согласится.
Они обменялись заговорщицкими улыбками. Дани была единственным ребенком, и мать требовала, чтобы она не реже раза в неделю звонила домой и не реже раза в месяц ездила к родителям с визитом. Какое счастье, что дед никогда не упрекает ее за долгую разлуку.
– Я сегодня была в гостях в одном доме... – осторожно начала Дани. – И так вышло, что я там познакомилась с одним человеком, которого ты знаешь. По крайней мере, так я заключила из его слов.
– Правда? – переспросил дед, поднося к губам чашку.
– Да. Почему ты не рассказывал, что среди твоих знакомых есть, оказывается, голливудская публика?
И Дани озорно подмигнула деду.
Тот нахмурился.
– Память у меня уже не та, – задумчиво произнес он. – Что-то не припомню...
– Оливер Ковердейл, – подсказала она.
Не мог дед забыть Оливера Ковердейла! Тем более, тот приходил обсуждать экранизацию его собственной книги!
Дед минуту раздумывал, а потом лицо его прояснилось.
– А-а! Вспомнил. Весьма своеобразный молодой человек, должен сказать.
Дани улыбнулась на столь дипломатичную оценку Оливера.
– А как ты с ним познакомилась, деточка моя? – спросил Лео Гарди. – Или круг твоих знакомств включает теперь голливудскую публику?
И он рассмеялся собственной шутке. Дани тоже засмеялась, но ни на секунду не забыла о цели расспросов.
– Нет, конечно. Но почему ты не рассказывал, что к тебе обращались с таким предложением?
Он поморщился.
– Да ты только представь себе, что бы сказала твоя мать!
Дани опустила голову. Она не питала иллюзий относительно натуры матери. Таких снобов поискать! Она была категорически против книги Дани. Публичность, видите ли, повредит ее репутации!
– Конечно, мама была бы недовольна, – со вздохом признала Дани. – Но я... мне-то можно было рассказать!
Дед улыбнулся такой озорной и молодой улыбкой, что стал похож на мальчишку.
– Ты лучше не темни, а скажи мне, что это ты делала сегодня утром в компании Оливера Ковердейла?
Дани пристально посмотрела на него, пытаясь предвидеть реакцию. Но не смогла ничего прочесть в мудрых глазах.
– Я не была в его компании, – тщательно подбирая слова, начала она. – Он тоже был гостем в том доме, куда я была приглашена.
Странно, но, проехав столько миль для того, чтобы поговорить с дедом об Оливере, Дани вдруг потеряла всякое желание его обсуждать. Его, а также тот факт, что старая интриганка обманом заставила ее принять решение, которое она не хотела принимать.
Лео Гарди сказал:
– Когда мы с ним встречались, он произвел впечатление очень способного молодого человека.
– Только немного своеобразного, – усмехнулась Дани.
Дед пожал плечами.
– А чего еще ждать от голливудской публики? И потом, всю жизнь провести в тени собственной сиятельной матери... Это тяжело для молодого мужчины, я думаю.
Дани опустила голову. Да, пожалуй, жизнь Оливера Ковердейла не была безоблачной. И она собирается еще больше ее осложнить, согласившись писать биографию актрисы Конни Ковердейл.
4
– У меня создалось впечатление, что тебе платят не за это. Ты должна работать, а не мечтать под деревом неизвестно о чем!
Дани даже не нужно было оборачиваться. Кому еще мог принадлежать этот язвительный голос?
Все же она медленно обернулась. И увидала Оливера, который стоял сзади, опираясь на спинку ее скамейки.
– Сказать по правде, мистер Ковердейл, – негромко и размеренно произнесла она, – никаких денег я пока не получаю. К вашему сведению, ваша мать дала мне эти фотоальбомы. Она считает, что они могут пригодиться в работе. Кое-какие фотографии можно использовать в качестве иллюстраций. Просмотром альбомов я и занимаюсь, пока ваша мать прилегла отдохнуть после обеда. А работы здесь, как видите, немало.
Она указала на целую гору старомодных фотоальбомов.
Следует признать, что после приятного обеда в обществе Конни на нее накатила дремота. Здесь, в саду, было так спокойно, так тихо... Пока не появился Оливер Ковердейл.
Она подняла на него глаза и улыбнулась с нарочитым дружелюбием:
– Должна признать, вы были очаровательным ребенком, мистер Ковердейл!
В его прозрачных глазах не промелькнуло ни тени ответного дружелюбия.
– А теперь? – вкрадчиво спросил он.
Он опустился на скамейку рядом с ней.
У нее закружилась голова. Нужно признать, что теперь, если быть честной, он не просто очарователен. Он необыкновенно, безумно привлекателен.
Его волосы блестели в лучах полуденного солнца, в них словно мелькали золотистые нити. Черты лица резкие, значительные, кожа загорелая. В нем столько природной мужской привлекательности, столько невероятной внутренней силы... Если быть честной, он неотразим. Хотя глупо думать так о человеке, который относится к ней с такой неприязнью...
Они не сталкивались те три недели, что она приезжала по выходным в дом Конни Ковердейл. Но, судя по началу разговора, его отношение к ней ничуть не изменилось.
Дани с деланным безразличием пожала плечами.
– Не напрашивайтесь на комплименты, мистер Ковердейл. Вы каждое утро бреетесь. Несомненно, вы видите в зеркале то же, что нижу я.
Он скривил губы, недовольный уклончивым ответом.
– Женщины должны считать всех младенцев прелестными, разве не так?
Судя по угрожающе сдвинутым бровям, это невинное замечание – начало ссоры. Но Дани не даст себя спровоцировать!
– Так оно и есть, – безразлично сказала она. – Конни не говорила, что вы сегодня дома.
– Не говорила, значит, – буркнул он, думая о чем-то своем. После паузы он выпалил: – Слушай, какого черта! Что это значит – тебе не платят? Что ж ты, ездишь сюда каждый выходной просто ради удовольствия?
Дани опять пожала плечами. Сегодня слишком хороший день, чтобы ссориться! Даже с Оливером Ковердейлом.
– Я сама так захотела. И посоветовала вашей матери. Сначала я сделаю работу, а потом обсудим вознаграждение.
Он с подозрением взглянул ей в глаза.
– Это еще почему?
Она подумала, задумчиво поглядывая на него.
– Моя работа... Может так получиться, что выйдет вовсе не то, что ожидает увидеть ваша мать. То, что мне удалось написать интересную книжку про собственного деда, вовсе не значит, что у меня получится интересное жизнеописание известной актрисы.
Оливер некоторое время молчал, словно обдумывая то, что только что услышал. Может, и обдумывал. Дани чувствовала себя такой расслабленной, что ей было безразлично.
– А ты совсем не похожа на своего деда, – вдруг сказал Оливер.
Это прозвучало, как гром среди ясного неба. Поистине с этим человеком ни на секунду нельзя забывать об осторожности!
Она выпрямилась, одернула бледно-зеленую тенниску – идеальный цвет для ее светлой кожи.
– Чему тут удивляться, – с едкой усмешкой произнесла она. – Он – старик восьмидесяти лет, а я – женщина на пятьдесят лет моложе.
Ей уже совсем не хотелось спать. Пора привести себя в боевую готовность. Она не сомневалась, что новая атака последует немедленно.
Оливер недовольно скривил губы.
– Я совсем не то имел в виду. Впрочем, ты прекрасно это знаешь.
Он стремительно поднялся.
– Пойдем-ка. Я покажу тебе наши владения.
Ну и манеры. Пойдем-ка! Высокомерие этого человека просто не укладывается в сознании. Вряд ли она сможет выдержать его общество слишком долго.
– Джанет предложила мне домашнего лимонаду, – уклончиво сказала она.
Он только рукой махнул.
– Успеешь еще выпить. Ну вставай, пойдем. Ни за что не поверю, что ты так увлеклась этим старым хламом.
Она просматривала альбомы систематически: от сегодняшнего дня двигалась назад, в прошлое. И вскоре должна была подойти к самому интересному: к фотографиям тех времен, когда Оливера еще не было на свете.
– Пойдем, пойдем, нагуляешь аппетит перед обедом, – торопил ее Оливер, поскольку она так и не поднялась со скамейки. – Тебя ведь пригласили к обеду? И на весь уикенд?
– Да, – осторожно подтвердила она.
Джанет уже показала ей комнату, в которой ей предстояло ночевать. Роскошь поразила ее. Особенно огромные вазы с живыми цветами по углам комнаты. Оливер кивнул.
– Конни пригласила к обеду кое-какое общество. Предупреждаю: это публика, которая станет называть тебя «милочка», потому что так и не сможет запомнить твое имя.
Что за циник! Теперь Дани была еще меньше готова к тому, что ей придется вращаться в этом новом для нее обществе.
– Пожалуй, действительно не мешало бы прогуляться. – Она решительно поднялась. – А вы сможете рассказать мне побольше о тех людях, что приглашены к обеду.
– С удовольствием, – насмешливо сказал он, устремляясь вперед по гравиевой дорожке, туда, где на краю ухоженного газона начиналась рощица.
Дани зашагала рядом. Ей нетрудно было приноровиться к его широкому шагу: она привыкла много ходить пешком.
– Вчера я разговаривал с Конни по телефону. Да, она знала, что я приеду на выходные, – ответил он на невысказанный Дани вопрос. И усмехнулся, заметив, как на ее щеках проступил румянец. – Когда ты узнаешь мою мать поближе, а это произойдет, судя по тому, как складываются обстоятельства, так вот, ты вскоре поймешь, что за ее действиями часто скрываются одной ей известные мотивы.
С этим Дани уже пришлось столкнуться. Вот и теперь Конни, по всей видимости, нарочно умолчала о том, что Оливер приедет на все выходные. Умолчала, зная, какие непростые отношения сложились между ее сыном и ее биографом!
Дани искоса поглядывала на высокого мужчину, который уверенно шагал рядом. Она тихонько вдыхала запах его лосьона и любовалась уверенными, свободными движениями.
Внезапно он повернулся к ней, и она поспешно отвернулась, застигнутая врасплох. Его глаза выражали вопрос, но она не знала на него ответа. Нет, знала: неожиданно она почувствовала его колоссальную мужскую притягательность, да так, что каждый нерв в ее теле задрожал от его близости.
Она стиснула ладони, чтобы руки не дрожали. Ей захотелось оказаться от этого места далеко-далеко, там, где даже мысли об Оливере казались бы ей нереальными. Но он был рядом, такой реальный, что она боялась взглянуть в его сторону.
Эта реакция на чужого ей человека была не только необъяснимой. Она ставила под угрозу ее чувство к Джонни!
Джонни был сама чуткость. Он настолько увлекся ее планами, что без колебаний согласился встречаться по понедельникам и пятницам, пока книга не будет закончена.
И вот ее благодарность. Она совершенно забылась в новом и необъяснимом чувстве к другому мужчине. Мужчине, который даже не нравится ей!
– Что вы так смотрите! – нервно воскликнула она, не в состоянии выдержать его испытующий взгляд.
Он невозмутимо пожал плечами:
– Я просто думал – почему такая женщина до сих пор не замужем. Или ты настолько увлечена историей?
– Если я не замужем, то это вовсе не значит... – Дани осеклась. По самодовольной улыбке Оливера она поняла, что тот нарочно ее провоцирует. – Что это вы имели в виду, когда сказали «такая женщина»? – бросилась в атаку Дани.
Нападение, как она успела понять, – самый лучший способ защиты, когда имеешь дело с Оливером.
Он замедлил шаг, поворачивая к дубовой роще.
– Что я имел в виду? Женщина лет тридцати, привлекательная в этаком приглушенном стиле, высокообразованная, интересная собеседница, любит детей... – Он имел в виду ее замечание, какой он был хорошенький ребенок. – Честно сказать, я удивлен, что какой-нибудь счастливчик еще не завладел вашим сердцем.
– А вам не приходит в голову, что я просто не хотела, чтобы им кто-то завладел? – сухо сказала она.
– Я так и понял, – равнодушно пожал плечами Оливер.
– Но ведь то же самое и к вам относится? – предприняла Дани новую атаку.
Он задумался и слегка улыбнулся.
– Лет тридцати? Уже нет. Привлекателен? Не мне судить. Высокообразован? Возможно, во всяком случае, моя мать выложила кучу денег на частные школы. Интересный собеседник? Возможно, что и так. Что касается детей...
– Я вовсе не это имела в виду, и вы прекрасно это поняли! – выпалила Дани. – Я подразумевала, что вы холостяк.
– Притом, что моя мать мечтает о внуках, – усмехнулся Оливер, – этой ее мечте не суждено сбыться, боюсь.
– Но почему? – удивилась Дани.
Взгляд его стал непроницаемым, лицо словно потемнело.
– Есть причины, – коротко сказал он.
Причины, которые он, по всей видимости, обсуждать с ней не собирался. Да и не удивительно: они совершенно чужие люди.
– Вы хотели рассказать о гостях, что приглашены к обеду? – напомнила Дани.
Он оживился.
– Их будет девять человек. Пятеро мужчин и четыре дамы.
Всего получается двенадцать человек, быстро подсчитала Дани. Что ж, остается надеяться, что мужчина, которого пригласили в качестве ее спутника, окажется приятным.
– Большинство заняты в шоу-бизнесе, в том или ином виде. Надеюсь, тебе они не покажутся скучными.
– Конечно, не покажутся, – заверила его Дани, хотя не была в этом уверена.
– На крайний случай, я буду рядом, – поддел ее Оливер, и глаза его весело заблестели.
Что бы это значило, с бьющимся сердцем подумала Дани... Но, увидав озорной огонек в его глазах, сообразила – шутка. Она тихонько вздохнула. Когда он так шутит, он не просто неотразим, он... Прекрати, прикрикнула сама на себя Дани. У тебя нет ничего общего с Оливером Ковердейлом. Кроме взаимной неприязни, разумеется.
Оливер наконец остановился.
– Вот мы и пришли. Не хочешь ли добраться до острова?
Они миновали рощу, и Дани увидела довольно большое озеро. Примерно на середине виднелся островок, весь заросший деревьями. Тропинка спускалась к причалу, где были привязаны маленький катерок и лодка с веслами.
Дани неуверенно взглянула на Оливера и поморщилась.
– На этой лодчонке?
Оливер улыбнулся, продемонстрировав прекрасные крепкие зубы.
– Лодка абсолютно надежная, не беспокойся. О, понял! Ты наверно подумала, что я отвезу тебя на остров и там брошу! – расхохотался он.
– Это решение проблемы, – без улыбки отозвалась Дани.
Она неуверенно шагнула в лодку, которую Оливер придержал для нее. Затем он сел в лодку сам и оттолкнул ее от берега. Дани нервно схватилась за края.
– У тебя, видно, другой план. Ты решил меня утопить! – язвительно заметила она.
– А ты что, плавать не умеешь? – отозвался Оливер.
Он наклонился, укрепляя весла в уключинах.
– К счастью, умею, – отрезала Дани.
Оливер удовлетворенно кивнул.
– Хорошо, что сказала. Значит, нет смысла выбрасывать тебя за борт.
Дани отвела глаза. Она смотрела куда угодно, только не на Оливера, не на его обнаженные сильные руки... Он греб без усилий, только крепкие мускулы двигались под загорелой кожей.
– А почему ты решила, что я хочу от тебя избавиться? – поинтересовался он.
Опустив руку за борт, Дани рассматривала маленькие водоворотики, которые оставляли весла. Потом взглянула на него.
– Ты и не трудился скрыть, что мое присутствие здесь нежелательно, – с усмешкой сказала она.
Скажи ей кто еще утром, что Оливер будет катать ее на лодке по озеру, она только посмеялась бы. Но вот она сидит в лодке, а Оливер с удовольствием работает веслами...
Он пожал плечами, на миг перестав грести.
– Даже я не способен утопить человека, – усмехнулся он в ответ. – Даже тебя.
И он отвернулся, чтобы присмотреть место. Дани смотрела, как он ловко причалил к пологому берегу. Теперь она сообразила, что это хорошо знакомое ему место: на берегу она заметила врытый в землю столбик.
– Вы не впервые здесь, – заметила она.
– Нет, конечно, – улыбнулся он. – Тысячу раз сюда приплывал. Правда, это было давно. В детстве. Это было мое заветное местечко. Мое убежище. Когда мне нужно было побыть одному или о чем-то подумать, я всегда прятался здесь.
Она пристально посмотрела на него. Какое чудесное место для мальчишки. Здесь он мог быть самим собой. В уединении, укрытый за высокими деревьями, он мог быть кем угодно – пиратом, отшельником, капитаном корабля, потерпевшего кораблекрушение...
Одного Дани не понимала: почему он привез сюда ее?
Дани оперлась на его руку, чтобы выбраться из лодки. Наверное, ему удалось прочесть ее мысли, потому что по его лицу пробежала тень и он сказал, скривив губы:
– Раз не удалось тебя утопить, придется искать другой выход. А на этом острове удобно спрятать тело!
– Неплохой план, – язвительно отозвалась Дани. – Но твоя мать хватится меня, если я не вернусь к обеду.
– Да, наверное, – согласился он. – Пойдем, нам туда.
И он направился в заросли прибрежного кустарника.
Он не преувеличивал, когда сказал, что не был здесь сто лет! Чем дальше они шли, тем гуще становились заросли. Кое-где они теряли тропинку, и приходилось буквально проламываться сквозь кусты. Но Оливер, видимо, хорошо помнил направление, потому что через несколько шагов тропинка опять находилась.
– Я опять чувствую себя путешественником в дебрях Амазонки, – заметил Оливер, когда упругая ветка вырвалась из рук и хлестнула его по лицу.
– Ага! Или Тарзаном! – засмеялась Дани, наклоняясь, чтобы пройти под веткой, которую он отодвинул для нее.
Он обернулся с улыбкой.
– Вот как! Значит, ты все же находишь время для развлечений! – заметил он. – Не все время в архивах сидишь.
– Конечно, нахожу, – язвительно отозвалась Дани. – Мой любимый фильм – «Принцесса», тот самый, за который Конни Ковердейл получила Оскар.
Дани нанесла удар намеренно. Этот фильм – тот самый, на съемках которого Конни встретила свою любовь.
Он выпустил из рук ветку, и она больно хлестнула Дани по лицу. Она вскрикнула, из глаз ее брызнули слезы.
Оливер мгновенно раскаялся. Он шагнул к ней и осторожно коснулся ее щеки, где вздувалась красная царапина.
– Я просто идиот, прости, пожалуйста.
– Да бросьте, – поморщилась Дани. – Ничего страшного. Уверяю вас, мне случалась получать ранения посерьезнее.
Он недоверчиво улыбнулся.
– Я в детстве была ужасным сорванцом, – засмеялась она. – Без конца карабкалась на деревья. Ну и падала бессчетное число раз, конечно.
– Правда? – В его глазах промелькнул незнакомый огонек. – В таком случае...
Он вновь придержал для нее ветку, и они выбрались на полянку.
В центре стоял огромный дуб. Несомненно, ему была не одна сотня лет. На высоте метров двух с половиной виднелась развилка, а там... Там был дом. Самый настоящий, крепкий и солидный дом. К нему вела деревянная лестница.
– В детстве я искренне считал, что сам его построил, – с улыбкой сказал Оливер. – Теперь-то ясно, что тогдашнему садовнику пришлось над этим строением здорово потрудиться.
Он шагнул к лестнице и поставил ногу на ступеньку. Качнул ее и с усмешкой повернулся к Дани.
– Вполне надежная, тебе ничего не грозит, – сообщил он. – Но я поднимусь первый и проверю.
Дани покачала головой.
– Я не полезу, даже и не проверяй.
– Почему же? Одежда на тебе подходящая.
Он указал на ее джинсы.
Она решительно мотнула головой.
– Нет. Нет – и все.
Оливер был от нее в нескольких сантиметрах, она чувствовала тепло, исходящее от его тела.
– Боишься, – усмехнулся Оливер.
Она пристально взглянула на него и почувствовала, что растворяется в светлой глубине его глаз.
Боялась ли она? И чего боялась? Какой страх вызвал эту дрожь в коленях, это сердцебиение, этот шум в ушах?
Дани даже не нужно было оборачиваться. Кому еще мог принадлежать этот язвительный голос?
Все же она медленно обернулась. И увидала Оливера, который стоял сзади, опираясь на спинку ее скамейки.
– Сказать по правде, мистер Ковердейл, – негромко и размеренно произнесла она, – никаких денег я пока не получаю. К вашему сведению, ваша мать дала мне эти фотоальбомы. Она считает, что они могут пригодиться в работе. Кое-какие фотографии можно использовать в качестве иллюстраций. Просмотром альбомов я и занимаюсь, пока ваша мать прилегла отдохнуть после обеда. А работы здесь, как видите, немало.
Она указала на целую гору старомодных фотоальбомов.
Следует признать, что после приятного обеда в обществе Конни на нее накатила дремота. Здесь, в саду, было так спокойно, так тихо... Пока не появился Оливер Ковердейл.
Она подняла на него глаза и улыбнулась с нарочитым дружелюбием:
– Должна признать, вы были очаровательным ребенком, мистер Ковердейл!
В его прозрачных глазах не промелькнуло ни тени ответного дружелюбия.
– А теперь? – вкрадчиво спросил он.
Он опустился на скамейку рядом с ней.
У нее закружилась голова. Нужно признать, что теперь, если быть честной, он не просто очарователен. Он необыкновенно, безумно привлекателен.
Его волосы блестели в лучах полуденного солнца, в них словно мелькали золотистые нити. Черты лица резкие, значительные, кожа загорелая. В нем столько природной мужской привлекательности, столько невероятной внутренней силы... Если быть честной, он неотразим. Хотя глупо думать так о человеке, который относится к ней с такой неприязнью...
Они не сталкивались те три недели, что она приезжала по выходным в дом Конни Ковердейл. Но, судя по началу разговора, его отношение к ней ничуть не изменилось.
Дани с деланным безразличием пожала плечами.
– Не напрашивайтесь на комплименты, мистер Ковердейл. Вы каждое утро бреетесь. Несомненно, вы видите в зеркале то же, что нижу я.
Он скривил губы, недовольный уклончивым ответом.
– Женщины должны считать всех младенцев прелестными, разве не так?
Судя по угрожающе сдвинутым бровям, это невинное замечание – начало ссоры. Но Дани не даст себя спровоцировать!
– Так оно и есть, – безразлично сказала она. – Конни не говорила, что вы сегодня дома.
– Не говорила, значит, – буркнул он, думая о чем-то своем. После паузы он выпалил: – Слушай, какого черта! Что это значит – тебе не платят? Что ж ты, ездишь сюда каждый выходной просто ради удовольствия?
Дани опять пожала плечами. Сегодня слишком хороший день, чтобы ссориться! Даже с Оливером Ковердейлом.
– Я сама так захотела. И посоветовала вашей матери. Сначала я сделаю работу, а потом обсудим вознаграждение.
Он с подозрением взглянул ей в глаза.
– Это еще почему?
Она подумала, задумчиво поглядывая на него.
– Моя работа... Может так получиться, что выйдет вовсе не то, что ожидает увидеть ваша мать. То, что мне удалось написать интересную книжку про собственного деда, вовсе не значит, что у меня получится интересное жизнеописание известной актрисы.
Оливер некоторое время молчал, словно обдумывая то, что только что услышал. Может, и обдумывал. Дани чувствовала себя такой расслабленной, что ей было безразлично.
– А ты совсем не похожа на своего деда, – вдруг сказал Оливер.
Это прозвучало, как гром среди ясного неба. Поистине с этим человеком ни на секунду нельзя забывать об осторожности!
Она выпрямилась, одернула бледно-зеленую тенниску – идеальный цвет для ее светлой кожи.
– Чему тут удивляться, – с едкой усмешкой произнесла она. – Он – старик восьмидесяти лет, а я – женщина на пятьдесят лет моложе.
Ей уже совсем не хотелось спать. Пора привести себя в боевую готовность. Она не сомневалась, что новая атака последует немедленно.
Оливер недовольно скривил губы.
– Я совсем не то имел в виду. Впрочем, ты прекрасно это знаешь.
Он стремительно поднялся.
– Пойдем-ка. Я покажу тебе наши владения.
Ну и манеры. Пойдем-ка! Высокомерие этого человека просто не укладывается в сознании. Вряд ли она сможет выдержать его общество слишком долго.
– Джанет предложила мне домашнего лимонаду, – уклончиво сказала она.
Он только рукой махнул.
– Успеешь еще выпить. Ну вставай, пойдем. Ни за что не поверю, что ты так увлеклась этим старым хламом.
Она просматривала альбомы систематически: от сегодняшнего дня двигалась назад, в прошлое. И вскоре должна была подойти к самому интересному: к фотографиям тех времен, когда Оливера еще не было на свете.
– Пойдем, пойдем, нагуляешь аппетит перед обедом, – торопил ее Оливер, поскольку она так и не поднялась со скамейки. – Тебя ведь пригласили к обеду? И на весь уикенд?
– Да, – осторожно подтвердила она.
Джанет уже показала ей комнату, в которой ей предстояло ночевать. Роскошь поразила ее. Особенно огромные вазы с живыми цветами по углам комнаты. Оливер кивнул.
– Конни пригласила к обеду кое-какое общество. Предупреждаю: это публика, которая станет называть тебя «милочка», потому что так и не сможет запомнить твое имя.
Что за циник! Теперь Дани была еще меньше готова к тому, что ей придется вращаться в этом новом для нее обществе.
– Пожалуй, действительно не мешало бы прогуляться. – Она решительно поднялась. – А вы сможете рассказать мне побольше о тех людях, что приглашены к обеду.
– С удовольствием, – насмешливо сказал он, устремляясь вперед по гравиевой дорожке, туда, где на краю ухоженного газона начиналась рощица.
Дани зашагала рядом. Ей нетрудно было приноровиться к его широкому шагу: она привыкла много ходить пешком.
– Вчера я разговаривал с Конни по телефону. Да, она знала, что я приеду на выходные, – ответил он на невысказанный Дани вопрос. И усмехнулся, заметив, как на ее щеках проступил румянец. – Когда ты узнаешь мою мать поближе, а это произойдет, судя по тому, как складываются обстоятельства, так вот, ты вскоре поймешь, что за ее действиями часто скрываются одной ей известные мотивы.
С этим Дани уже пришлось столкнуться. Вот и теперь Конни, по всей видимости, нарочно умолчала о том, что Оливер приедет на все выходные. Умолчала, зная, какие непростые отношения сложились между ее сыном и ее биографом!
Дани искоса поглядывала на высокого мужчину, который уверенно шагал рядом. Она тихонько вдыхала запах его лосьона и любовалась уверенными, свободными движениями.
Внезапно он повернулся к ней, и она поспешно отвернулась, застигнутая врасплох. Его глаза выражали вопрос, но она не знала на него ответа. Нет, знала: неожиданно она почувствовала его колоссальную мужскую притягательность, да так, что каждый нерв в ее теле задрожал от его близости.
Она стиснула ладони, чтобы руки не дрожали. Ей захотелось оказаться от этого места далеко-далеко, там, где даже мысли об Оливере казались бы ей нереальными. Но он был рядом, такой реальный, что она боялась взглянуть в его сторону.
Эта реакция на чужого ей человека была не только необъяснимой. Она ставила под угрозу ее чувство к Джонни!
Джонни был сама чуткость. Он настолько увлекся ее планами, что без колебаний согласился встречаться по понедельникам и пятницам, пока книга не будет закончена.
И вот ее благодарность. Она совершенно забылась в новом и необъяснимом чувстве к другому мужчине. Мужчине, который даже не нравится ей!
– Что вы так смотрите! – нервно воскликнула она, не в состоянии выдержать его испытующий взгляд.
Он невозмутимо пожал плечами:
– Я просто думал – почему такая женщина до сих пор не замужем. Или ты настолько увлечена историей?
– Если я не замужем, то это вовсе не значит... – Дани осеклась. По самодовольной улыбке Оливера она поняла, что тот нарочно ее провоцирует. – Что это вы имели в виду, когда сказали «такая женщина»? – бросилась в атаку Дани.
Нападение, как она успела понять, – самый лучший способ защиты, когда имеешь дело с Оливером.
Он замедлил шаг, поворачивая к дубовой роще.
– Что я имел в виду? Женщина лет тридцати, привлекательная в этаком приглушенном стиле, высокообразованная, интересная собеседница, любит детей... – Он имел в виду ее замечание, какой он был хорошенький ребенок. – Честно сказать, я удивлен, что какой-нибудь счастливчик еще не завладел вашим сердцем.
– А вам не приходит в голову, что я просто не хотела, чтобы им кто-то завладел? – сухо сказала она.
– Я так и понял, – равнодушно пожал плечами Оливер.
– Но ведь то же самое и к вам относится? – предприняла Дани новую атаку.
Он задумался и слегка улыбнулся.
– Лет тридцати? Уже нет. Привлекателен? Не мне судить. Высокообразован? Возможно, во всяком случае, моя мать выложила кучу денег на частные школы. Интересный собеседник? Возможно, что и так. Что касается детей...
– Я вовсе не это имела в виду, и вы прекрасно это поняли! – выпалила Дани. – Я подразумевала, что вы холостяк.
– Притом, что моя мать мечтает о внуках, – усмехнулся Оливер, – этой ее мечте не суждено сбыться, боюсь.
– Но почему? – удивилась Дани.
Взгляд его стал непроницаемым, лицо словно потемнело.
– Есть причины, – коротко сказал он.
Причины, которые он, по всей видимости, обсуждать с ней не собирался. Да и не удивительно: они совершенно чужие люди.
– Вы хотели рассказать о гостях, что приглашены к обеду? – напомнила Дани.
Он оживился.
– Их будет девять человек. Пятеро мужчин и четыре дамы.
Всего получается двенадцать человек, быстро подсчитала Дани. Что ж, остается надеяться, что мужчина, которого пригласили в качестве ее спутника, окажется приятным.
– Большинство заняты в шоу-бизнесе, в том или ином виде. Надеюсь, тебе они не покажутся скучными.
– Конечно, не покажутся, – заверила его Дани, хотя не была в этом уверена.
– На крайний случай, я буду рядом, – поддел ее Оливер, и глаза его весело заблестели.
Что бы это значило, с бьющимся сердцем подумала Дани... Но, увидав озорной огонек в его глазах, сообразила – шутка. Она тихонько вздохнула. Когда он так шутит, он не просто неотразим, он... Прекрати, прикрикнула сама на себя Дани. У тебя нет ничего общего с Оливером Ковердейлом. Кроме взаимной неприязни, разумеется.
Оливер наконец остановился.
– Вот мы и пришли. Не хочешь ли добраться до острова?
Они миновали рощу, и Дани увидела довольно большое озеро. Примерно на середине виднелся островок, весь заросший деревьями. Тропинка спускалась к причалу, где были привязаны маленький катерок и лодка с веслами.
Дани неуверенно взглянула на Оливера и поморщилась.
– На этой лодчонке?
Оливер улыбнулся, продемонстрировав прекрасные крепкие зубы.
– Лодка абсолютно надежная, не беспокойся. О, понял! Ты наверно подумала, что я отвезу тебя на остров и там брошу! – расхохотался он.
– Это решение проблемы, – без улыбки отозвалась Дани.
Она неуверенно шагнула в лодку, которую Оливер придержал для нее. Затем он сел в лодку сам и оттолкнул ее от берега. Дани нервно схватилась за края.
– У тебя, видно, другой план. Ты решил меня утопить! – язвительно заметила она.
– А ты что, плавать не умеешь? – отозвался Оливер.
Он наклонился, укрепляя весла в уключинах.
– К счастью, умею, – отрезала Дани.
Оливер удовлетворенно кивнул.
– Хорошо, что сказала. Значит, нет смысла выбрасывать тебя за борт.
Дани отвела глаза. Она смотрела куда угодно, только не на Оливера, не на его обнаженные сильные руки... Он греб без усилий, только крепкие мускулы двигались под загорелой кожей.
– А почему ты решила, что я хочу от тебя избавиться? – поинтересовался он.
Опустив руку за борт, Дани рассматривала маленькие водоворотики, которые оставляли весла. Потом взглянула на него.
– Ты и не трудился скрыть, что мое присутствие здесь нежелательно, – с усмешкой сказала она.
Скажи ей кто еще утром, что Оливер будет катать ее на лодке по озеру, она только посмеялась бы. Но вот она сидит в лодке, а Оливер с удовольствием работает веслами...
Он пожал плечами, на миг перестав грести.
– Даже я не способен утопить человека, – усмехнулся он в ответ. – Даже тебя.
И он отвернулся, чтобы присмотреть место. Дани смотрела, как он ловко причалил к пологому берегу. Теперь она сообразила, что это хорошо знакомое ему место: на берегу она заметила врытый в землю столбик.
– Вы не впервые здесь, – заметила она.
– Нет, конечно, – улыбнулся он. – Тысячу раз сюда приплывал. Правда, это было давно. В детстве. Это было мое заветное местечко. Мое убежище. Когда мне нужно было побыть одному или о чем-то подумать, я всегда прятался здесь.
Она пристально посмотрела на него. Какое чудесное место для мальчишки. Здесь он мог быть самим собой. В уединении, укрытый за высокими деревьями, он мог быть кем угодно – пиратом, отшельником, капитаном корабля, потерпевшего кораблекрушение...
Одного Дани не понимала: почему он привез сюда ее?
Дани оперлась на его руку, чтобы выбраться из лодки. Наверное, ему удалось прочесть ее мысли, потому что по его лицу пробежала тень и он сказал, скривив губы:
– Раз не удалось тебя утопить, придется искать другой выход. А на этом острове удобно спрятать тело!
– Неплохой план, – язвительно отозвалась Дани. – Но твоя мать хватится меня, если я не вернусь к обеду.
– Да, наверное, – согласился он. – Пойдем, нам туда.
И он направился в заросли прибрежного кустарника.
Он не преувеличивал, когда сказал, что не был здесь сто лет! Чем дальше они шли, тем гуще становились заросли. Кое-где они теряли тропинку, и приходилось буквально проламываться сквозь кусты. Но Оливер, видимо, хорошо помнил направление, потому что через несколько шагов тропинка опять находилась.
– Я опять чувствую себя путешественником в дебрях Амазонки, – заметил Оливер, когда упругая ветка вырвалась из рук и хлестнула его по лицу.
– Ага! Или Тарзаном! – засмеялась Дани, наклоняясь, чтобы пройти под веткой, которую он отодвинул для нее.
Он обернулся с улыбкой.
– Вот как! Значит, ты все же находишь время для развлечений! – заметил он. – Не все время в архивах сидишь.
– Конечно, нахожу, – язвительно отозвалась Дани. – Мой любимый фильм – «Принцесса», тот самый, за который Конни Ковердейл получила Оскар.
Дани нанесла удар намеренно. Этот фильм – тот самый, на съемках которого Конни встретила свою любовь.
Он выпустил из рук ветку, и она больно хлестнула Дани по лицу. Она вскрикнула, из глаз ее брызнули слезы.
Оливер мгновенно раскаялся. Он шагнул к ней и осторожно коснулся ее щеки, где вздувалась красная царапина.
– Я просто идиот, прости, пожалуйста.
– Да бросьте, – поморщилась Дани. – Ничего страшного. Уверяю вас, мне случалась получать ранения посерьезнее.
Он недоверчиво улыбнулся.
– Я в детстве была ужасным сорванцом, – засмеялась она. – Без конца карабкалась на деревья. Ну и падала бессчетное число раз, конечно.
– Правда? – В его глазах промелькнул незнакомый огонек. – В таком случае...
Он вновь придержал для нее ветку, и они выбрались на полянку.
В центре стоял огромный дуб. Несомненно, ему была не одна сотня лет. На высоте метров двух с половиной виднелась развилка, а там... Там был дом. Самый настоящий, крепкий и солидный дом. К нему вела деревянная лестница.
– В детстве я искренне считал, что сам его построил, – с улыбкой сказал Оливер. – Теперь-то ясно, что тогдашнему садовнику пришлось над этим строением здорово потрудиться.
Он шагнул к лестнице и поставил ногу на ступеньку. Качнул ее и с усмешкой повернулся к Дани.
– Вполне надежная, тебе ничего не грозит, – сообщил он. – Но я поднимусь первый и проверю.
Дани покачала головой.
– Я не полезу, даже и не проверяй.
– Почему же? Одежда на тебе подходящая.
Он указал на ее джинсы.
Она решительно мотнула головой.
– Нет. Нет – и все.
Оливер был от нее в нескольких сантиметрах, она чувствовала тепло, исходящее от его тела.
– Боишься, – усмехнулся Оливер.
Она пристально взглянула на него и почувствовала, что растворяется в светлой глубине его глаз.
Боялась ли она? И чего боялась? Какой страх вызвал эту дрожь в коленях, это сердцебиение, этот шум в ушах?
5
– Дани, дорогая! Красное тебе к лицу! – Конни с улыбкой устремилась к ней, едва Дани вошла в гостиную.
На девушке было облегающее красное платье длиной чуть выше колена.
Оливер, который разливал напитки у стойки красного дерева, вполголоса произнес:
– Действительно, прелестно. Правда, я почему-то представлял тебя в желтом.
Все это время Дани избегала встречаться с ним взглядом. Но теперь она в ярости повернулась к нему. Желтый! Цвет осторожности. Несомненно, он намекает на ее отказ карабкаться с ним по деревьям! Дани наотрез отказалась лезть на дерево, а вместо этого предпочла вернуться к лодке.
А чего он ожидал? Они уже не дети. Ей почти тридцать, да и ему, наверное, около сорока. Можно вести себя и посолиднее.
Но внутренний голос издевательски посмеивался: вовсе не в этом дело. Не потому она буквально сбежала с острова.
Что ж, она не станет спорить с очевидным. Мысль о том, что она останется с Оливером наедине, в сумеречной тишине укрытия в дубовой кроне, заставила ее удариться в панику.
– Желтый? – с недоумением переспросила Конни. – Почему желтый? Тебе, милочка, любой цвет пойдет, при твоей-то красоте.
И она нежно похлопала Дани по руке.
– Спасибо, – улыбнулась Дани, не глядя на Оливера и, разумеется, не удостаивая его ответом. – Наверное, пора представить меня всем остальным? – напомнила она хозяйке.
Она уже приметила несколько известных личностей, бегло обведя глазами комнату.
– Конни, давай я познакомлю Дани со всеми, – как ни в чем не бывало, предложил Оливер. – Я сейчас буду предлагать гостям шампанское, вот заодно и познакомлю Дани. Если, конечно, она смирится с моим обществом минут на пять.
И он одарил ее издевательским взглядом.
– Я уверена, что смогу найти в себе силы, – в тон ему ответила Дани.
– Вот и прекрасно, – с удовлетворением кивнул Оливер. – Тебе это пригодится.
И он указал глазами на бокал с искрящимся шампанским.
Еще как пригодится! Находиться постоянно под прицелом его насмешливых глаз! Она, конечно, постарается сбежать при первой же возможности, но... Дани с наслаждением сделала глоток.
Потом повернулась к нему и с вежливой улыбкой кивнула. Он кивнул в ответ и повел ее к гостям.
Десять минут продолжались представления и светская болтовня. К концу этого срока большинство гостей, как и предсказывал Оливер, перешли на светское обращение «милочка», очевидно, забыв ее имя. Оливер рекомендовал ее как друга семьи, и называл только имя, без фамилии, однако это не помогло. У Дани кружилась голова от обилия громких имен и известных на весь мир лиц. Она чувствовала, что подступает мигрень.
Женщины, все до одной, были сногсшибательно красивы. Платья на них были необыкновенных фасонов и из таких тканей, которых Дани никогда не видела. Мужчины тоже были красавцами. Правда, различала их Дани лишь по цвету галстуков.
Она услышала за спиной сдержанный смех. Обернулась рывком. Оливер смотрел на нее, в глазах была знакомая усмешка.
– Не хочешь пойти проветриться? – предложил он. – От этих ароматов просто голова кружится.
Пойти в сад с Оливером? Остаться с ним наедине в тихой майской ночи?
Лучше этого не делать, подсказал внутренний голос. Но у нее действительно не было сил оставаться здесь, среди этого шума, духов и пустой болтовни. Кружилась голова. Или это шампанское так на нее действует?
– Спасибо, – севшим голосом прошелестела она и последовала за ним в сад через французское окно.
На девушке было облегающее красное платье длиной чуть выше колена.
Оливер, который разливал напитки у стойки красного дерева, вполголоса произнес:
– Действительно, прелестно. Правда, я почему-то представлял тебя в желтом.
Все это время Дани избегала встречаться с ним взглядом. Но теперь она в ярости повернулась к нему. Желтый! Цвет осторожности. Несомненно, он намекает на ее отказ карабкаться с ним по деревьям! Дани наотрез отказалась лезть на дерево, а вместо этого предпочла вернуться к лодке.
А чего он ожидал? Они уже не дети. Ей почти тридцать, да и ему, наверное, около сорока. Можно вести себя и посолиднее.
Но внутренний голос издевательски посмеивался: вовсе не в этом дело. Не потому она буквально сбежала с острова.
Что ж, она не станет спорить с очевидным. Мысль о том, что она останется с Оливером наедине, в сумеречной тишине укрытия в дубовой кроне, заставила ее удариться в панику.
– Желтый? – с недоумением переспросила Конни. – Почему желтый? Тебе, милочка, любой цвет пойдет, при твоей-то красоте.
И она нежно похлопала Дани по руке.
– Спасибо, – улыбнулась Дани, не глядя на Оливера и, разумеется, не удостаивая его ответом. – Наверное, пора представить меня всем остальным? – напомнила она хозяйке.
Она уже приметила несколько известных личностей, бегло обведя глазами комнату.
– Конни, давай я познакомлю Дани со всеми, – как ни в чем не бывало, предложил Оливер. – Я сейчас буду предлагать гостям шампанское, вот заодно и познакомлю Дани. Если, конечно, она смирится с моим обществом минут на пять.
И он одарил ее издевательским взглядом.
– Я уверена, что смогу найти в себе силы, – в тон ему ответила Дани.
– Вот и прекрасно, – с удовлетворением кивнул Оливер. – Тебе это пригодится.
И он указал глазами на бокал с искрящимся шампанским.
Еще как пригодится! Находиться постоянно под прицелом его насмешливых глаз! Она, конечно, постарается сбежать при первой же возможности, но... Дани с наслаждением сделала глоток.
Потом повернулась к нему и с вежливой улыбкой кивнула. Он кивнул в ответ и повел ее к гостям.
Десять минут продолжались представления и светская болтовня. К концу этого срока большинство гостей, как и предсказывал Оливер, перешли на светское обращение «милочка», очевидно, забыв ее имя. Оливер рекомендовал ее как друга семьи, и называл только имя, без фамилии, однако это не помогло. У Дани кружилась голова от обилия громких имен и известных на весь мир лиц. Она чувствовала, что подступает мигрень.
Женщины, все до одной, были сногсшибательно красивы. Платья на них были необыкновенных фасонов и из таких тканей, которых Дани никогда не видела. Мужчины тоже были красавцами. Правда, различала их Дани лишь по цвету галстуков.
Она услышала за спиной сдержанный смех. Обернулась рывком. Оливер смотрел на нее, в глазах была знакомая усмешка.
– Не хочешь пойти проветриться? – предложил он. – От этих ароматов просто голова кружится.
Пойти в сад с Оливером? Остаться с ним наедине в тихой майской ночи?
Лучше этого не делать, подсказал внутренний голос. Но у нее действительно не было сил оставаться здесь, среди этого шума, духов и пустой болтовни. Кружилась голова. Или это шампанское так на нее действует?
– Спасибо, – севшим голосом прошелестела она и последовала за ним в сад через французское окно.